Главная 
Рассказы туристов Ницца: город и символ. Часть II.
Рассказы туристов Ницца: город и символ. Часть II.
Ницца: город и символ. Часть II.
 Уходим с Английской набережной и идем блуждать по тихим никейским улочкам в поисках Русской Ниццы... Первые русские «курортники» стали появляться в Ницце в первой половине XIX века. «В Ниццу я приехал благополучно, даже более, чем благополучно, ибо случившиеся на дороге задержки и кое-какие неприятности были необходимы душе моей… Ницца – рай; солнце, как масло, ложится на всем; мотыльки, мухи в огромном количестве и воздух летний» - писал в 1843 году Николай Гоголь.
 А.И. Смирнова-Россет вспоминала, что в Марселе Гоголь «заболел так ужасно, что не надеялся дожить до утра и с покорностью ожидал смерти. Он чувствовал, как смерть к нему приближалась, и встречал ее молитвами. Утром он чувствовал большую слабость, однако ж сел в дилижанс и приехал в Ниццу». Гоголь спешил в Италию, надеясь, что в любимой стране он сразу почувствует себя лучше. И чудо произошло – ведь доехав до Ниццы, Гоголь уже оказался в границах Сардинского королевства. В Ницце Гоголь работал над вторым томом «Мертвых душ». Хотя работой своей он не был доволен, писатель чаще обычного пребывал в хорошем настроении. Это был веселый Гоголь, которого все меньше становилось год от года. Сохранилась записка Гоголя Смирновой, составленная, очевидно, в дни масленицы, в феврале 1844 года: «Александра Осиповна! Не позовете ли вы завтра, т.е. в пятницу, на блины весь благовоспитанный дом Paradis, то есть графиню с обеими чадами, что составляет, включительно, со мною грешным, ровно четыре персоны. Полагая на каждую физиогномию по три блина, а на тех, которые позастенчивее, как-то на Анну Михайловну и графиню, даже по два, я полагаю, что с помощью двух десятков можно будет уконтентовать всю компанию». Что это за загадочный дом Paradis? Этот дом (в других источниках - вилла) назывался так по имени своей хозяйки, госпожи Паради. Снимали его знакомые Гоголя Виельгорские, с которыми он особенно сблизился после смерти молодого графа Иосифа Виельгорского («Ночи на вилле»). Пожив немного на съемной квартире, Гоголь перебрался к Вильегорским. Как отмечает С.Ю. Нечаев в книге «Русская Ницца», вилла «Paradis» размещалась «в обширном парке, раскинувшемся между нынешними улицами Паради, Массена и Пляс де Массена». Сейчас между этими улицами располагается жилой квартал.  Мы обошли его кругом, заходили в шумные жаркие дворики,  заглядывали на платные автостоянки, вглядывались в фасады домов. Увы – следы виллы «Paradis» или были стерты последующей застройкой, или мы не смогли их прочитать. Следующий период в жизни русской Ниццы начался в 1856 году, когда там начала подолгу гостить императрица Александра Федоровна, вдова Николая I. Вместе с императрицей прибыла свита в 400 человек. Интересно, что организацию размещения двора поручили Жозефине (Юзе) Кобевейн – внебрачной дочери Николая I, то есть покойного супруга Александры Федоровны. Матерью Юзи была Анна-Мария-Шарлотта де Рутенскьельд, фрейлина шведского короля Густава IV. Юзя Кобервейн предлагала хозяевам вилл в Ницце намного больше, чем им платили англичане. В итоге в этом году в Ницце смогли отдохнуть лишь те граждане Туманного Альбиона, кто имел там свою недвижимость. Но на этом экспансия не закончилась. Вскоре Российская империя купила у вольного города Вильфранш-сюр-Мер, в пяти километрах от Ниццы, участок пляжа, и устроила там … просто-напросто военно-морскую базу – с каменным дебаркадером, доками, больницей для моряков и т.д. Эта база осталась в аренде у России и после того, как Ницца от Сардинии перешла к Франции. Да простят мне вольные аналогии, но в конце XIX века Ницца была для России чем-то вроде современной Абхазии: кусочек своей земли на территории иностранного государства, военная база плюс популярный морской курорт, недвижимость активно выкупается и строится россиянами. Большая русская колония нуждалась в своей церкви. Первая небольшая церковь была построена прямо около виллы императрицы, вторая – на улице Лоншан. А третий храм начал строиться в 1903 году. Он был назван Свято-Николаевским собором. Название это совсем не случайно. В 1865 году в Ницце от туберкулеза скончался в возрасте 21 года великий князь Николай Александрович – старший сын Александра II, наследник престола. После его смерти наследником стал Александр Александрович, будущий Александр III. Храм был построен в 1912 году в парке около виллы «Бермон», - эта территория была собственностью семьи Романовых. Его стилистической основой является Храм Василия Блаженного, слегка переосмысленный с оглядкой на эпоху модерна. Найти храм не так уж сложно. Выходишь на остановке Gambetta-Tzarewitch,  идешь по улице Царевича, переходишь на авеню Николая II.  Между квадратными домами вдруг появляется что-то легко узнаваемое.  Питерцам сразу бы пришел на память Храм Спаса на Крови, построенный за пять лет до Свято-Николаевского. А саратовцы наверняка вспомнили бы церковь «Утоли моя печали» (она начала строиться в том же году, что и собор в Ницце, но была построена в три раза быстрее). По аллейке мимо каменных стелл со словом «память» подходим к храму.  На дверях - объявление.  Храм относится сейчас к Западноевропейскому экзархату русских приходов. Это автономная церковь в структуре Константинопольского патриархата. В отличие от РПЦЗ, она не объединилась с Московской патриархией и периодически между ними возникают трения.  При входе в храм продаются брошюры о нем. Продавщица в платочке бойко болтает по-французски с молодым человеком. Вход внутрь – 3 евро. Исключение – для прихожан храма. Мы не хотим ломать комедию, но и платить за пятиминутный (а на большее – нет времени) пробег по церкви не хочется. Ограничиваемся компромиссом – украдкой заглядываем в приоткрытую дверь. Вокруг храма на лавочках сидят приличные старички и старушки. Возможно, они вполне себе коренные французы, но нам чудится в них что-то трогательно-эмигрантское. Хотя – какое это может быть сейчас поколение? Разве что - родившееся уже здесь, во Франции, в 1920-х годах… Вслед за императорским двором в Ниццу стремится и рядовое дворянство, и разбогатевшие предприниматели, и для разночинцы. Вот в этом пансионе на Rue Gounod, 23 останавливался Антон Павлович Чехов. Здесь он пытался вылечиться от чахотки, ездил играть в Монте-Карло, увлекался русскими барышнями и написал Суворину письмо по «делу Дрейфуса», рассорившее его с издателем.  Здание практически не изменило профиля – сейчас здесь трехзвездочный отель «Оазис». Цены выгодно отличаются от отеля Negresco. В низкий сезон double можно взять за 60 евро. Пока Чехов жил в дешевых пансионах, российские железнодорожные короли строили себе целые замки. Павел фон Дервиз, составивший себе состояние на железнодорожных концессиях, построил такую скромную виллу под названием Шато-Вальроз (Chateau de Vallrose). Сейчас в этой вилле с удобством разместился не очень уж маленький университет города Ниццы. Мы попытались прогулять по парку и посмотреть замок, но, по географическому кретинизму, подошли к нему со стороны, прямо противоположной официальному входу (вместо авеню Vallrose с бульвара Cimiez). Отчасти это произошло потому, что эта часть была ближе всего к музею Марка Шагала, со стороны которого мы шли. В итоге – гуляли по маленьким улочкам с громкими названиями типа «avenue George V» или «boulevard du Prince de Galles», посмотрели на красивые запертые ворота с башенками,  увидели еще какое-то внушительное здание через забор,  нарвали в чужом саду мандаринов  и поспешили дальше… Мы шли по Ницце – и вспоминали ее историю. Русская Ницца ХХ века связана с именами Георгия Адамовича, Георгия Иванова, Ирины Одоевцевой, Марка Алданова. Мы хотели посмотреть одно место, связанное с памятью этого поколения писателей-эмигрантов.  «Алданов любил Ниццу чрезвычайно, - вспоминал о нем Георгий Адамович. – Мы встречались раза два или три в неделю в маленьком кафе на площади Моцарта… с квадратным садиком напротив и высокими пальмами в парке соседнего дорогого отеля. Ничего особенно привлекательного, по крайней мере по ниццским мерилам, на площади этой не было. Но Марк Александрович, прикрывая ладонью глаза от солнца, повторял: «Где же еще можно найти такой вид!». В эти годы ему уже тяжело становилось ходить, он редко добирался до моря, но и здесь было небо…, была особенная, темная, будто лакированная южная зелень, и ему этого было достаточно». Возможно, эти строки Адамович написал как раз в том кафе: Патрон за стойкою глядит привычно, сонно, Гарсон у столика подводит блюдцам счет. Настойчиво, назойливо, неугомонно Одно с другим - огонь и дым - борьбу ведет. Не для любви любить, не от вина быть пьяным. Что знает человек, который сам не свой? Он усмехается над допитым стаканом, Он что-то говорит, качая головой… За все, что не сбылось. За тридцать лет разлуки, За вечер у огня, за руки на плече. Еще за ангела...и те, иные звуки... Летел, полуночью...за небо, вообще! Он проиграл игру, он за нее ответил, Пора и по домам. Надежды никакой. - И беспощадно бел, неумолимо светел День занимается в полоске ледяной.  Это вторая часть рассказа о Ницце. Первую часть читайте здесь Другие наши рассказы о Франции: Париж: праздник, который всегда где-то рядом Из Парижа на прокатной машине Порт-Марли и замок Александра Дюма Парк Марли и дворец, которого нет Канны Остров Сен-Маргерит – в гостях у «железной маски» |
