Актер амбарцум кабанян – — — — -.

Мастерская Петра Фоменко: Амбарцум Кабанян

  • «Тополя»

    Наталья Витвицкая, «Ваш досуг», 28.06.2016

  • То ли девушка, а то ли — виденье

    Ирина Шведова, «Московская правда», 28.06.2016

  • Амбарцум Кабанян: «В Москве я часто оставался без денег»

    «Grazia», 23.06.2016

  • Страх и нищета Мамаши Кураж

    Елизавета Авдошина, «Независимая газета», 23.06.2016

  • Расскажи о любви. Проникновенно

    Анжелика Заозерская, «Вечерняя Москва», 19.06.2016

  • Dolce vita советской эпохи

    Наталья Васильева, «Известия», 17.06.2016

  • «Были и есть только тополя»: спектакль-кинофильм Мастерской Петра Фоменко

    Анастасия Каменская, «Buro 24/7», 16.06.2016

  • Актер Амбарцум Кабанян отвечает на вопросы GQ

    «GQ», 06.2016

  • Феноменальные Ирина Горбачева и Полина Кутепова в «Мамаше Кураж»

    Алексей Киселев , «Афиша Daily», 25.05.2016

  • «Я обожаю любить»

    Наталья Витвицкая, «Коммерсантъ LifeStyle», 11.05.2016

  • Амбарцум Кабанян: «Награды — это для мамы»

    Анастасия Каменская, «http://www.buro247.ru», 5.04.2016

  • Чарующий «Сон…»

    Ирина Шведова, «Московская правда», 25.09.2015

  • Дыша духами и туманами

    Зоя Апостольская , «Российская газета», 15.09.2015

  • Честно заработанная шестипенсия

    Ольга Фукс, «Театральная Афиша», 08.2015

  • Укол счастьем

    Светлана Бердичевская, «Экран и Сцена», 31.07.2015

  • «Мир головокружительной свободы»

    Алексей Бартошевич, «Экран и Сцена», 31.07.2015

  • Ночные забавы

    Мария Юрченко, «http://portal-kultura.ru», 22.07.2015

  • Балканское барокко

    Павел Руднев, «www.teatrall.ru», 4.07.2015

  • Полет во сне и наяву: герои Шекспира совершили побег

    Елена Смородинова, «Вечерняя Москва», 3.07.2015

  • «Полета вольное упорство»

    Ольга Егошина, «Новые Известия», 25.06.2015

  • Русские вопросы

    Алексей Семенов, «Псковская губерния», 19.11.2014

  • Про ароматное соцветье

    Геннадий Демин, «Страстной бульвар, 10(№ 3)», 11.2013

  • Случайные связи на темных аллеях

    Анна Чужкова, «Культура», 27.09.2013

  • Счастье первой любви вместо горечи последних свиданий

    Ася Иванова, «Вечерняя Москва», 24.09.2013

  • «Мастерская Петра Фоменко» выпустила еще один спектакль про счастье

    Алла Шевелева, «Известия», 23.09.2013

  • «Моряки и шлюхи»: долой слова и юбки

    Анна Балуева, 17.01.2013

  • Танцы о свободе

    Галина Шматова, «http://afisha.mail.ru», 18.12.2012

  • Неслучайный дар

    Александра Солдатова , «Экран и Сцена (№ 19, 2012)», 10.2012

  • Попытка эпитафии

    Ксения Ларина, «Новое время (The New Times)», 17.09.2012

  • Синеет за чертой страницы

    Елена Дьякова, «Новая газета», 17.09.2012

  • Вокзал. Раскладываться не стоит…

    Ирина Алпатова, «http://www.teatral-online.ru», 14.09.2012

  • Русский человек на deja vu

    Роман Должанский, «Коммерсант», 15.12.2011

  • Не как в сказке

    Григорий Заславский, «Независимая газета», 12.12.2011

  • «Русский человек на рандеву»

    Алексей Киселев , «Maptype.com», 12.2011

  • Мастерская Петра Фоменко: молодые на rendez-vous

    Марина Шимадина, «Ваш досуг», 23.11.2011

  • Новое поколение на rendez-vous

    Галина Шматова, «Экран и Сцена (№ 20)», 11.2011

  • Рандеву с Тургеневым

    Анна Гордеева, «Московские новости», 27.10.2011

  • Вешние воды во время чумы

    Елена Дьякова, «Новая газета», 26.10.2011

  • fomenko.theatre.ru

    «Я обожаю любить» – Стиль – Коммерсантъ

    3

    Фото: Vladimir Petrov

    «Я обожаю любить»

    Самый солнечный актер «Мастерской Петра Фоменко» в частности и Москвы в целом, Амбарцум Кабанян рассказал о детстве в Гагре, о своем «ужасном» характере, о Петре Фоменко и о мечтах.

    Все мои воспоминания о детстве связаны с природой. Где бы ни находился, вокруг всегда деревья, лес. Вот по этому я очень скучаю. Даже не по морю — по зелени. Сейчас у меня в квартире три пальмы, я по комнате своей не хожу, а пробираюсь. Мама меня спрашивает: «Зачем, зачем они тебе?» А я ей: «Ну конечно, ты сидишь среди деревьев и цветов. Мне тоже хочется, у меня на 17-м этаже даже птицы не летают».

    Никто в моей семье не был связан с искусством. Разве что дядя — папин брат. Он окончил музыкальную школу, давал концерты. Его виолончель, кстати, до сих пор хранится у бабушки. И я ей уже сказал, что она моя. Еще мне досталась скрипка от дедушки. И кеманча. Инструмент, похожий на скрипку.

    До решения поступать в ГИТИС я в театре ни разу не был. Просто захотелось «в люди». А люди — это кто? Те, которых показывают по телевизору. Знал только про ГИТИС. Про «Щуку», «Щепку» и МХАТ даже не слышал. Но у меня была полная уверенность, что я поступлю.

    Евгений Каменькович долго меня убеждал: «Вы взрослый человек, парикмахер. Зачем вам все это нужно? Вас не научить, здесь 16-летние дети, которые умеют читать и писать по-русски. А вы — нет. Идите зарабатывайте деньги. Вы что, хотите стать нищим?» Да, я хотел. (Смеется.) А вообще, действительно, не понимал, куда иду. Маме просто сказал: «Еду в Москву. Меня там ждут».

    Иллюзий по поводу учебы у меня не было. Я понимал, что это этап. И его нужно пройти. Первый год плакал каждый день. Мне хотелось со всеми дружить, а не получалось. После того как слетел с конкурса, какое-то время был вольнослушателем. Вот тогда со мной вообще мало кто работал. Я всем твердил, что хочу и могу играть. И слышал в ответ — «да не можешь!». Я на самом деле не мог.

    Мне кажется, главное не то, сколько всего ты умеешь, а какой ты человек.

    Конечно, в театре все знают, что я работал парикмахером. Иногда вызывают поправить прическу кому-то из актрис. Для меня это честь.

    Мне часто говорили: «Ты красивый, что с тобой делать? Вышел на сцену, и уже сойдет». А мне-то хотелось играть. На втором курсе в ГИТИСе поставили спектакль «Вера и велосипед». Я сыграл дурачка Колю — нелепого, сутулого и смешного паренька в очках. Я доказал, что могу существовать на сцене. Спектакль, кстати, до сих пор идет. Седьмой год уже.

    Мой первый серьезный спектакль — «Русский человек на rendez-vous». Малая сцена, камерный зал. Было безумно страшно, но не перед зрителем. Перед театром, его артистами и Каменьковичем. Он всем нас хвалил. Нельзя было подвести. К тому же когда репетировали, Петр Наумович был еще жив и периодически приглядывал за процессом. Мы постоянно были в напряжении — «Фома может прийти, Фома может слушать».

    Каменькович — мой учитель по жизни. Он тонкий и добрый, хотя почти всегда кричит. (Смеется.) Я часто на него обижаюсь. Но при этом четко понимаю: лучше пусть кричит Каменькович, чем кто-то другой. У всех у нас случаются кризисы, когда думаешь — «я ничего не могу-не умею». Каменькович всегда может вытащить меня из такого состояния. Помню, мы играли «Русского человека», уже дали второй звонок, а я стою и понимаю, что пуст. Ноль в голове. Я бегом в кабинет: «Евгений Борисович, я не могу». — «Что не можешь?» — «На сцену выйти не могу. Я пуст». Как же он орал! «Да посмотри на себя! Стоишь в костюме! Поступил в театр! Что тебе еще нужно?» И меня «вштырило», как говорит Агуреева. Пошел и сыграл.

    Друзья для меня те, с кем комфортно помолчать.

    Это миф, что «Мастерская Фоменко» — закрытый театр. Хотя, конечно, круто, что я — часть мифа. Когда на пробы в кино приходим, слышим: «А, вы из фоменок, вас не отпускают на съемки». Кто это сказал? Фоменки никогда не пойдут в ерунде сниматься, вот это правда. Их не так Фома воспитал. А они — нас, соответственно.

    Сейчас мы в театре репетируем «Мамашу Кураж» Брехта. Мой герой должен говорить с акцентом. В ГИТИСе я боролся с говором, всем доказывал, что могу говорить по-русски. А здесь: «Амбарцум, надо». Еще спрашивают меня: «Вот сыграете, вас тут же пригласят в кино играть кавказца за большие деньги, что, вы откажетесь?» В общем, этот очередной мой комплекс придется преодолеть.

    Есть «язык Фомы», его почерк, эстетика. Мне все в ней нравится. Особенно то, что он безумно эротичен. Когда я посмотрел «Триптих», все штампы вроде «легкого дыхания» улетучились. Эта сцена Гали Тюниной с Кириллом на могильной плите. Это же ничего себе! Или «Улисс» Каменьковича. Что там, извините, легкого? А «Три сестры»… как это красиво, эти женщины. Полина Кутепова там ходит вся в черном, ее лица не видно, оно закрыто шляпой. Это же надо было так выстроить. Просто смотришь на ее рот (а только он и виден) — и все, улетаешь. А еще у Фоменко всегда сохранен автор, его спектакли — никогда не «по мотивам». Автор — главное.

    Фоменко — музыкант. У него тонкий слух. Все выстроено от и до. Его спектакли — это музыка.

    Помню, как мы показывали Петру Наумовичу кусочек из «Амфитриона» Жироду, в рамках «вечеров проб и ошибок».

    Получилось очень плохо, и он сказал: «Давайте просто почитаем». Я первый раз был у него в кабинете. Сижу по правую руку, боюсь даже смотреть на него. А так хочется. Подошла моя очередь читать. Слов не вижу — волнуюсь ужасно. Поднимаю глаза — Фома спит. Тлеет сигарета в руке. Нам стало смешно, а что делать, не знаем. Подставить пепельницу под сигарету? Уйти? Разбудить? И тут — внимание! — он не спал. Резко поднял голову и посмотрел на меня. Еще я ходил на репетиции «Театрального романа», чтобы смотреть на Фоменко. Он в основном много и долго молчал, все нервничали. Ничего не происходило. Но он мог в одну секунду подскочить и начать показывать что-то на сцене. И так это легко делать. Я был поражен.

    Самая дорогая для меня роль — Чернышевский в «Даре». Эту роль я мысленно посвятил своему деду. Чернышевский любит своего ребенка. И мой дедушка обожал своих трех дочек.

    Недавно себе сказал: «Амбарцум, вышел из театра и о театре больше не думаешь».

    Иначе можно сойти с ума, возненавидеть всех и вся. Я дома-то бываю пару часов, и эти часы нужно посвятить чему-то другому, а не работе над ролью.

    Фото: Vladimir Petrov

    Мне интересно попробовать себя во всех жанрах, сыграть все типажи и характеры. Люблю, когда режиссер старается изменить мою природу. Чтобы я сам себе задавал вопрос: «А почему на эту роль он взял меня, я же не подхожу». Вот так было с Юрой Титовым и его «Последними свиданиями» по Бунину. Он требовал, чтобы я убрал «величавость», изменил походку, взгляд. Даже голос требовал убрать. Я сопротивлялся, конечно, но все равно был счастлив.

    Снялся недавно в коротком метре. Название — «С днем рождения, Роза». Снимали на улицах Нью-Йорка — я, Ирене Мускара, Леша Кузьмин-Тарасов и его супруга Анна Колчина. Было очень страшно. Всё — life и всё — сами. Я играю тетку. Для меня это вторая роль в кино. Первая — крохотная, но интересная — была в «Метаморфозисе» Львовой и Тарамаева.

    Я не делю роли на главные и второстепенные. Важно, кто больше времени провел на сцене, так, что ли? Кого ждет зритель — тот и главный.

    По ночам я

    www.kommersant.ru

    «В антракте спектакля мы съедаем по вареному яйцу». Герои мира театра и искусств на сайте «Сила Культуры»

    06.05.2017

    Лиза Лернер

    15 мин.

    Актер  о своей любви к  «Мастерской Петра Фоменко»

    Мы встретились с Амбарцумом Кабаняном за ужином после репетиции спектакля Евгения Каменьковича «Капитан Фракасс». Премьера спектакля состоится 19 мая – Амбарцум сыграет Капитана Матамора. Мы поговорили с ним о театре, ролях, режиссерах, традициях и семье. Разговор получился искренним, и нам совершенно не хотелось отпускать Амбарцума. Жаль, что у него плотный график: нужно рано ложиться— утром репетиции, а по вечерам – спектакли, причем по 25 в месяц — некогда расслабляться.


    Амбарцум Кабанян (Фото: Степан Каморный, «Сила Культуры»)    

    ЛИЗА ЛЕРНЕР: Вы везунчик?

    АМБАРЦУМ КАБАНЯН: Наверное. От меня, конечно, зависит сам процесс труда, но остальное дается свыше.
      
    ЛИЗА ЛЕРНЕР: Первый спектакль, который я с вами посмотрела, пластическая постановка «Моряки и шлюхи» — психологический спектакль. Местами смешной, но носит глубинный смысл, подразумевает погружение в себя. Как вы готовитесь к таким ролям?

    АМБАРЦУМ КАБАНЯН: В этом спектакле я, на самом деле, до самого последнего момента работаю в гримерном цехе и делаю прически, а потом выхожу на сцену, да еще и на каблуках

    (смеется)

    .


    ЛИЗА ЛЕРНЕР: А что с обласканными критикой и премиями спектаклями Ивана Поповски «Сон в летнюю ночь» и «Алиса в зазеркалье»?

    АМБАРЦУМ КАБАНЯН: О… В спектакле «Алиса в зазеркалье» я играю Грифона и Белого короля, но все почему-то запоминают меня только в образе грифона.



    Амбарцум Кабанян в роли Грифона в спектакле «Алиса в зазеркалье» (Источник: сайт театра)

    Однажды был смешной случай. Я появляюсь в роли грифона, а в это время в зрительном зале ребенок спрашивает: «Мама, это петух?». А мне после этого что? Как играть?! (смеется) Петух!  

    ЛИЗА ЛЕРНЕР: Как работается с режиссером Иваном Поповски? И как рождаются декорации Ангелины Атлагич?

    АМБАРЦУМ КАБАНЯН: С Ваней у меня, что называется, случился контакт, я его обожаю, мне с ним комфортно. А вообще не знаю, что такое «хороший» режиссер, знаю хороших людей. Ваня такой. Спектакль «Сон в летнюю ночь» было безумно сложно репетировать, потому что никто из нас не понимал, как Шекспира «трогать» и с какой стороны к нему подходить. Мы все считали, что если текст дошел до сегодняшних дней, значит, есть что-то в самом Шекспире. Стремились понять, что хочет донести Шекспир, и пытались рассказать это зрителю. Ваня, в свою очередь, делал сцену, и вся работа шла параллельно. Ангелина сидела с нами и, отталкиваясь от нас, рисовала возможные костюмы. Я на репетициях могу долго молчать и ничего не выдавать, я стараюсь услышать, что хочет режиссер и иногда со мной ругаются: «Амбарцум, вы долго будете молчать? Когда вы начнете работать?»
    Двухметровый мужик с грубым громким голосом, а написано «эльфик»   
    ЛИЗА ЛЕРНЕР: Как вам в роли Робина? Вы настолько органичны в ней…

    АМБАРЦУМ КАБАНЯН: Роль Робина я очень люблю, но играть его сложно. Робин – это ведь эльфик, которого обычно играет ребенок, а тут неожиданно появляется двухметровый мужик с грубым громким голосом, а написано «эльфик». Мы хотели сохранить в нем демона, потому что эльфы все «оттуда». Во время репетиций Поповски говорил: «Амбарцум, ну давай, еще больше дурака валяй!» Так что, наверное, Робин – это я. А вообще все мои роли – это я.


    Амбарцум Кабанян и Карэн Бадалов в спектакле «Сон в летнюю ночь» (Источник: сайт театра)

    ЛИЗА ЛЕРНЕР: Является ли рост ограничением для ролей? Интересно, что, несмотря на рост, режиссеры упорно видят Вас на высокой обуви – не страшно ли находиться на такой высоте?

    АМБАРЦУМ КАБАНЯН: Да нет, это не ограничение, даже наоборот. Помню, когда я учился на 4 курсе ГИТИСа, Олег Глушков делал с нами спектакль. Я должен был медленно пройти по авансцене с канделябром, и Олег сказал: «Амбарцум, мне тебя не хватает, ты должен быть еще выше, так что ставлю тебя на каблуки».

    ЛИЗА ЛЕРНЕР: Вернемся к «Алисе». С каким залом все-таки сложнее? Со взрослым или с детским? И какая отдача зала сильнее?

    АМБАРЦУМ КАБАНЯН: Самый большой комплимент для меня, когда смеются папы. Если среди детского смеха слышен мужской грубый смех, значит спектакль отличный. И несколько раз бывало так, что дети начинали кричать «браво».
    Амбарцум, вы долго будете молчать? Когда вы начнете работать?
    ЛИЗА ЛЕРНЕР: Представляю, это вызывает умиление. Амбарцум, расскажите о Петре Фоменко. Вы были приняты в труппу Мастерской, когда мастер еще не ушел… Удалось ли соприкоснуться с ним?

    АМБАРЦУМ КАБАНЯН: Петр Наумович очень был похож на моего деда, поэтому я воспринимал его по-особому. Однажды мы у него в кабинете сидели за столом и читали пьесу «Амфитрион», он сидел слева от меня, очень близко, и курил сигареты. И вот я смотрю за ним и вижу, что он засыпает, а у него во рту тлеет сигарета, и надо ее убрать или подложить пепельницу… Пришла моя очередь читать, и в этот момент Петр Наумович резко поднимает голову и смотрит на меня. Он не спал! Он ведь музыкант и воспринимал нас ухом, практически на нас не смотрел. Мы всегда держали себя в форме, зная, что он может в любой момент заглянуть на любую репетицию.

    ЛИЗА ЛЕРНЕР: Мастерская Фоменко – это театр, где все очень дружат между собой. Кто стал самым близким другом для вас?

    АМБАРЦУМ КАБАНЯН: Если бы я не подружился с Евгением Борисовичем Каменьковичем еще в ГИТИСе, то, наверное, не был бы в этом театре. Евгений Борисович – это моя первая большая театральная любовь, мой друг и учитель. Я могу спокойно постучаться к нему в кабинет и рассказать о любой своей проблеме.

    ЛИЗА ЛЕРНЕР: Евгений Каменькович поставил с вами еще один спектакль — «Гиганты горы». Вы там играете молодого актера Спицци. Что вы можете сказать о Евгении Борисовиче как о режиссере и художественном руководителе?


    Николай Орловский, Амбарцум Кабанян, Полина Агуреева, Елена Ворончихина, Дмитрий Рудков в спектакле «Гиганты горы» (Источник: сайт театра)

    АМБАРЦУМ КАБАНЯН: Он самый лучший человек на свете, серьезно. Я знаю его с другой стороны. Например, он постоянно кричит, если не сказать орет, но это скорее его особенность, потому что если он не кричит, значит, что что-то случилось, или он болеет, или нет настроения.

    ЛИЗА ЛЕРНЕР: Есть ли в театре какие-то особые традиции?

    АМБАРЦУМ КАБАНЯН: Мы с Розой Шмуклер в антракте спектакля «Дар» съедали по вареному яйцу, сначала над нами все подшучивали, а потом потихоньку начали к нам присоединяться. В итоге сегодня все едят яйца в антракте, и для нас заранее варят целую кастрюлю

    (смеется)

    .

    ЛИЗА ЛЕРНЕР: Интересно! А с чем это связано?

    АМБАРЦУМ КАБАНЯН: Не знаю, просто мы так сделали один раз, второй, а потом и остальные подтянулись. Смешно было, когда пришел Евгений Борисович и говорит : А почему все едят яйца? Я тоже хочу!» На «Последних свиданиях», спектакле по Бунину, Ира Горбачева завела другую традицию — мы перед началом пьем чай с пирогами. А когда стали репетировать «Моряков и шлюх», хореографическую постановку Олега Глушкова, мы раз в месяц устраивали гастрономические ужины, у каждого из которых было свое название: римский ужин, итальянский и так далее. Что касается общих театральных традиций, то мы, например, всегда празднуем день рождения Ивана Поповски: едем за город, Ваня готовит свою национальную еду, а мы ему помогаем.

    Ира Горбачева завела традицию — мы перед спектаклем пьем чай с пирогами    
    ЛИЗА ЛЕРНЕР: Вы меняли профессию несколько раз: прежде чем стать артистом, например, были стилистом по волосам. Сейчас вы чувствуете, что вы в «той самой» профессии?

    АМБАРЦУМ КАБАНЯН: Я что тогда, что сейчас не чувствую, что это именно «профессия», потому что то, что я делаю, настолько мне приносит удовольствие. Если этого не происходит, зачем такая работа нужна? Не понимаю людей, которые говорят, что им надоело то, чем они занимаются. Если все надоело, то уходи.

    ЛИЗА ЛЕРНЕР: Во всех интервью вы говорите о маме. Все, чего вы добиваетесь в театре, ради нее?

    АМБАРЦУМ КАБАНЯН: Все, что я делаю — только ради мамы и папы. Вообще, у меня безумно скромные родители, но иногда мама делает такие вещи, что я удивляюсь: когда я приезжаю в Сочи, то обязательно должен зайти в соседний магазин, и она непременно будет говорить обо мне громко и употреблять слова «артист», «театр», «Москва», «Золотая маска», «журналы».

    ЛИЗА ЛЕРНЕР: Основную часть своей жизни вы провели в курортных городах. Как теперь ритм и напор Москвы?

    АМБАРЦУМ КАБАНЯН: Я не знал, куда я еду. Уезжал из Сочи в столицу, в которую едут все и отовсюду. Когда меня в первый раз встретили на вокзале, я предложил отойти куда-то в тихое место, потому что ничего не слышал, на что мне ответили — в Москве тихого места нет (смеется)

    Москву я обожаю, здесь меня ни разу не толкнули, ни разу не нахамили. Так что мне здесь комфортно. 

    ЛИЗА ЛЕРНЕР: Как справляетесь с женским вниманием в Москве? 

    АМБАРЦУМ КАБАНЯН: Думаю, мне повезло: все адекватные, никто за мной не бегает (смеется).Мне дарят подарки, пишут письма. Но когда ко мне относятся как к идолу, я немного обижаюсь. 

    ЛИЗА ЛЕРНЕР: Амбарцум, а какие у вас планы на вторую половину этого сезона?

    АМБАРЦУМ КАБАНЯН: Сейчас мы с Евгением Борисовичем, с которым я уже, кстати, не репетировал два года, готовим спектакль «Капитан Фракасс» Теофиля Готье. Большую часть репетиций я молчу и слушаю режиссера, как обычно. Сейчас тоже промолчу, потому что не могу рассказать больше — все постоянно меняется 

    (улыбается)

    .

    Приходите на предпремьерные показы 17 и 18 мая и премьеру 19 мая, и увидите все сами.

    silakultura.ru

    Амбарцум Кабанян — биография, афиша, билеты

    Амбарцум Кабанян

    Амбарцум Кабанян – молодой, но уже известный многим любителям театра актер. Он родился в Гаграх 30 июля 1984 года. После того, как в Абхазии начались военные действия, семья будущего артиста переехала в Сочи. После учебы в лицее, юноша закончил курсы парикмахеров и некоторое время работал в одном из лучших салонов города, где успел обзавестись собственной клиентурой. Его клиентами были самые известные люди в городе. Но через шесть лет Амбарцум понял, что занимается не своим делом и, вопреки желанию мамы, уехал покорять Москву.

    В столице он с первой же попытки поступает в ГИТИС в мастерскую Евгения Каменьковича и Дмитрия Крымова, хотя сам актер позже вспоминал, что дело это было для него далеко не самым простым. Платное обучение и постоянная нехватка денег на элементарные бытовые вещи вынуждали молодого человека то и дело возвращаться к своей первой профессии. На каникулах, приезжая в родные Сочи, он постоянно проводил время у парикмахерского кресла, обслуживая клиентов. Позже, благодаря своей яркой фактурной внешности, красивый юноша стал получать приглашения сняться в рекламе. Несмотря на то, что факультет назывался режиссерским, группа была актерская.

    В репертуаре молодого актера появляются такие роли, как знаменитый Барон в спектакле по пьесе Максима Горького «На дне», еврей Мозес из комедии Ричарда Шеридан «Школа злословия», Николай в студенческом спектакле-импровизации «Вера и велосипед» и т.д. После получения диплома в 2011 году Амбарцума приглашают в стажерскую группу «Мастерской Петра Фоменко», где он сразу же вводится на роль Чернышевского в спектакле «Дар». Эта работа заставила театралов и критиков заговорить о молодом таланте. Потом появились роли Белого короля в кэрролловской «Алисе в Зазеркалье», молодого актера Спицци в «Гигантах гор», одного из героев-танцоров в «Моряках и шлюхах». Кроме этого, актер выходит на сцену Самого Доброго Театра в роли лорда Байрона в постановке по пьесе Алины Амелиной «Байрон/Crede Byron».

    Тема известного английского поэта была продолжена в следующем спектакле театра laquo;Байронофилы», где Амбарцум также исполняет главную роль. Но театр не является единственной страстью талантливого юноши. Всего несколько лет назад он впервые взял в руки кисти и краски, но его работы уже успели найти своих ценителей. Сегодня молодой актер выходит на сцены уже ставших родными театров, пишет картины маслом, снимается в рекламе и ждет серьезных предложений от кинорежиссеров. Купить билеты на театральные постановки с участием этого талантливого артиста можно на нашем сайте или по телефону у оператора.

    www.sim-sim.ru

    Амбарцум Кабанян — фотопост одного актера | Блогер KoshKosh на сайте SPLETNIK.RU 2 декабря 2018

    Опубликовано пользователем сайта

    Про звезд KoshKosh

    Тут обсуждали в посте мужчин-актеров из Гоголь-центра, с которыми Надин могла зажечь и вспомнился мне один актер, он правда из банды Мастерской Фоменко, но нравится! Хороший парень, что-то в нем от Луи Гарреля есть.

    Хотя как шутит один мой знакомый все армяне немного французы и итальянцы в душе!

    Наткнулась я на него в Инсте Горбачевой сто лет назад, иногда хожу позалипать, уж больно он хорош, на мой взгляд. Ну и в Мастерской он хорош, рекомендую. 

    Так что если бы с ним зажигала Надин — я ее понимаю) 

    Правда нынче он женат, но от этого не менее мне симпатичен 


    А вы с таким сходили бы на свидание?

    Свидание?

    Оставьте свой голос:

    www.spletnik.ru

    Амбарцум Кабанян: «Награды — это для мамы»

    Совсем скоро репертуар Мастерской Петра Фоменко пополнится двумя премьерами: спектаклями «Мамаша Кураж» и «Тополя». Мы воспользовались случаем и поговорили с занятым в обеих постановках артистом Амбарцумом Кабаняном, чтобы выяснить, как он относится к успеху, что делал прошлым летом в Нью-Йорке и правда ли, что театр — это семья

    О том, что артист Мастерской Петра Фоменко Амбарцум Кабанян приехал поступать в ГИТИС из Сочи, где работал стилистом-парикмахером, знают, кажется, уже все, кто хоть раз слышал его имя и интересовался тем, как высоченный Робин из фоменковского хита «Сон в летнюю ночь» оказался в труппе театра. Познакомились мы с ним, кстати, как раз накануне той премьеры, успев за прошедший год подружиться. Мы решили избавить Амбарцума от необходимости объяснять, почему он придумал вдруг приехать в Москву. Во-первых, здесь от интервью к интервью он отвечает односложным «Меня осенило. Просто взял и приехал», во-вторых, гораздо важнее следствия, а именно — возможность увидеть артиста на сцене и в кадре. В отличие от театра, где афишу Мастерской представить без него уже совсем сложно, с кино история у Кабаняна пока не такая длинная. За авторским «Метаморфозисом» совсем скоро последует малобюджетный фильм под названием Happy Birthday, Rosa!, который в компании друзей он снимал прошлым летом в Нью-Йорке. Впрочем, иногда кино показывают и в театре: Мастерская Петра Фоменко скоро представит премьеру спектакля «Тополя», для которой труппа приготовила целый киносюжет. 

    Как это ни странно, начать нашу беседу я хочу с разговора не о театре, а о кино. Можно сказать, что у тебя уже сложилась какая-то история с кинематографом? Осенью мы видели тебя в «Метаморфозисе» например.
    На самом деле она еще и не началась, эта история, потому что «Метаморфозис» — мое первое большое кино. Я посмотрел «Зимний путь» и понял, что очень хочу познакомиться с режиссером, который этот фильм делал. И первый раз в жизни я подошел вот так вот просто к режиссеру (речь идет о режиссере «Зимнего пути» и «Метаморфозиса» Сергее Тарамаеве. — Прим. Buro 24/7) и сказал: «Здравствуйте! Меня зовут Амбарцум, я хочу с вами дружить. И мне не важно, будете вы меня снимать или нет». И мы подружились, и так, в свою очередь, я подружился с кино. Однажды Тарамаев и Львова (Любовь Львова, сорежиссер «Зимнего пути» и «Метаморфозиса». — Прим. Buro 24/7) сказали, что пишут сценарий и там есть роль специально для меня. И мне вообще неважно было, что это за роль, — я ничего не понимал, но хотел работать именно с ними. Самое смешное было на примерке костюма. Когда я пришел, мне костюмер говорит: «Амбарцум, примерьте халат. У вас еще халат…». Я говорю: «Стоп! Я читал сценарий все-таки, нет там у меня никакой сцены в халате». «Нет, есть сцена в ванной». «Какая ванная?!». Я позвал Сережу, спрашиваю, что это за сцена такая. «А мы тебе не сказали, мы там дописали. Ну а разве есть разница?» — он мне отвечает. Да, действительно, никакой разницы. В общем, работать было очень просто, я даже не понял, как мы сняли фильм. Только вот подходил после каждого дубля и спрашивал, не подвожу ли. (Смеется.)

    А часто предлагают какие-то проекты, присылают сценарии?
    И тут Амбарцум заплакал. (Cмеется.) Нет, не часто.

    Тогда давай поговорим про фильм, в котором ты снимался в Нью-Йорке и который, как я понимаю, совсем скоро покажут в Москве. Что это за история?
    Называется Happy Birthday, Rosa!. Идея этого фильма появилась после спектакля моей однокурсницы Ирене Мускара Gate 33A (спектакль можно увидеть в Центральном доме актера. — Прим. Buro 24/7). Она играет в нем и сейчас. Режиссеры Алексей Кузмин-Тарасов и Анна Колчина, посмотрев его, предложили снять по мотивам кино про эмигранток. Впрочем, в процессе вся история поменялась. Сюжет рассказывать не буду, а то ведь еще не придешь потом в кино смотреть (смеется), но скажу, что мы с Ирене играем двух подруг, осевших в Нью-Йорке русских эмигранток. И обеих зовут Роза. Мы довольно долго репетировали все здесь, в Москве, в квартире у Леши и Ани. Я в какой-то момент сказал: «Ну блин, когда я в джинсах, не могу себя чувствовать тетенькой. Давайте уже наряды какие-то». И Аня принесла винтажные платья своей бабушки, я надел одно, влез, но получилось, естественно, немножко куцевато. Мы долго смеялись, решили, что можно не бриться, а вот прямо так в кадр выходить. А вообще, признаться честно, было страшновато, потому что не хотелось играть пародию на женщину. Хотелось, наоборот, показать Розу такой, какая она есть: длинная, с большими руками, с большим носом. Знаешь, как вот одна из любимых актрис Альмодовара, Росси де Пальма. У меня ведь в фильме даже имя почти такое же.

    Довольно наивный вопрос, но все же спрошу. Страшно было? Нью-Йорк все-таки, все серьезно.
    Самым страшным оказалось выйти на каблуках. В первый день я вообще сказал, что никуда не пойду из дома. Сначала собирался все утро: ну там сигарета, кофе, бритье, что, кстати, занимало 30 минут, чтобы отшлифовать свою щетину, потом грим, платье, колготки… Меня даже спросили как-то друзья: «Вот ты все так обстоятельно делаешь: и ноготочки красишь, и тональным кремом пользуешься, и ресницы приклеиваешь, и колготки надеваешь. А нижнее белье у тебя какое? Мужское?». (Смеется.) Мужское было, уточню на всякий случай. Так вот: после всех этих сборов я сообщил режиссерам, что останусь дома. Я в Москве тоже выхожу в спектакле на каблуках (речь идет о хореографической постановке Олега Глушкова «Моряки и шлюхи». — Прим. Buro 24/7), но пойти так в город — это же совсем другое. Хорошо, это Нью-Йорк, там все в порядке вещей, но все равно… И я поставил себе условие, что в 11 часов мы выходим из дома и я больше не Амбарцум, я Роза: хожу медленно, у меня в руках клюка. Если у нас «Стоп. Снято!», то я — все равно она, и в кафе, когда мы обедаем, я ем как она. И если выхожу из машины, то жду, когда мне подадут руку, чтобы таксист не подумал, что это Амбарцум какой-то там выскочил. А потом все наладилось: мужчины делали мне комплименты, а женщины удивлялись: как она ходит на таких каблуках, двухметровая кобыла? На Таймс-сквер нас вообще приняли за своих: подходили фотографироваться — мы так даже пять баксов заработали. (Смеется.)

    В чем для тебя заключается разница между театром и кино?
    У меня нет большого опыта в кино, и я не знаю, как работают многие режиссеры. Во время этих двух проектов — «Метаморфозиса» и Happy Birthday, Rosa! — у меня совсем не было ощущения, что вот здесь и сейчас мы снимаем фильм. Только потом понял, когда уже все отсняли. А что касается театра, это то место, где ты можешь каждую свою проблему вынести на сцену и разобраться, избавиться от нее тут же. Вот недавно мы играли «Сон в летнюю ночь», и мне перед спектаклем было невероятно тоскливо. Я сказал об этом Кириллу Пирогову, а Кирилл посоветовал: «Сцена лечит. Вот с этим и выходи». И я сначала подумал, что, если с такой грустью выйду, зритель заплачет, а он ведь не за моей грустью пришел… И ты знаешь, это был прекрасный спектакль! Ведь Робин не самый счастливый эльф, которому «эй!»  — и все прекрасно. Он вечен, он не умирает, такой дурачок при дворе, скажем так. И естественно, он тоже грустит, ему хочется, чтобы его увидели, хочется людей потрогать. И я прочувствовал этот момент. Вот это возможно на сцене — обретать момент и какую-то свою шелуху скидывать. А вообще, театр бесконечен. Каждый раз открываешь в нем новое, абсолютно каждый спектакль.

    Помнишь момент, когда ты узнал, что тебя взяли в Мастерскую Петра Фоменко?
    Помню! Это было после окончания ГИТИСа. Я позвонил маме и говорю: «Мам, меня, по-моему, взяли в театр!». Это было так смешно! Мама вообще ничего не понимала в театре, как и я на тот момент. «В театр? А куда? Где Каменькович?». «Да, где Каменькович». «Значит, это хорошо». (Смеется.) У нее был показатель — Каменькович, потому что он был моим художественным руководителем, мастером, четыре года я о нем говорил, и мама знала только его.

    А первая роль в театре?
    «Русский человек на rendez-vous». Я уже несколько раз за сегодняшний разговор повторил слово «страшно», но было действительно очень страшно — выходить на сцену. Даже не помню обсуждения, не помню, что сказали про мою игру. Я вообще очень долго не верил, что я здесь, в этом театре. Первое время ходил и трогал стены, сидел подолгу в коридорах, фотографии рассматривал — уже знал их все наизусть и все равно стоял и смотрел. До сих пор до конца не осознаешь, что ты здесь, потому что это дом, который построили «Фоменки».

    А ты, надо думать, «Камень»? Так, кажется, студенты Евгения Борисовича себя называют?
    Я «Камень». (Смеется.)

    В театральном мире Мастерскую Петра Фоменко чаще, чем любой другой театр, называют семьей…
    Да, потому что так и есть. Я, когда поступил сюда, с первого дня понял, что я здесь свой. Такое чувство возникает из-за людей, в первую очередь из-за того, как разговаривают, как смотрят, из-за пространства театра. Так воспитал своих «Фоменок» Петр Наумович. Ты приходишь — и даже мысли не возникает, что ты чужак. Помню, мы репетировали «Русского человека на rendez-vous» в старом здании, на старой сцене, а у Петра Наумовича там был кабинет. И нас предупредили, что он может прийти, подглядывать за репетицией. Боже мой, было так таинственно! Он как-то зашел и спросил: «А вот кто это там на сцене?». Не узнал нас! Это было так трогательно. Всегда, когда репетиции шли в старом здании, мы знали, что Фоменко в любой момент может прийти, смотреть на тебя, слушать. И это очень помогало собраться.

    У тебя на сегодняшний день много спектаклей и ролей. Например, Робин в «Сне в летнюю ночь», Король в «Алисе в Зазеркалье», Чернышевский в «Даре», Мещерский в «Последних свиданиях», сразу несколько — в «Русском человеке на rendez-vous». А скоро к ним прибавятся еще две постановки, которые театр собирается выпустить в этом сезоне. Расскажешь о них?
    Да, мы репетируем два спектакля. Первый — «Мамаша Кураж», которую Кирилл Вытоптов ставит по одноименной пьесе Бертольда Брехта. Я играю повара, а Полина Кутепова — саму Мамашу Кураж. Когда меня назначили на роль и я понял, что буду играть с Полиной, внутри все прямо перевернулось. Всегда хотелось с ней поработать, был интересен этот мир — старших. Для меня это очень важно, потому что в этом есть учебный момент: Полина меня чему-то научит, учеба не закончилась. Так что Брехт — не только поиск героя для меня, но и продолжение учебы. Так было и со «Сном в летнюю ночь»: я благодарен Поповски (режиссер спектакля Иван Поповски. — Прим. Buro 24/7) за то, что играю с Карэном Бадаловым, Галиной Тюниной, Кириллом Пироговым. Они всегда во время репетиций, обсуждений подскажут, направят. В общем, прошлый сезон у меня стал семестром Шекспира, а этот — Брехта. Второй спектакль — инсценировка по многим рассказам Вампилова. Его готовят Владимир Топцов и Юрий Буторин. В основе — «Тополя», постановка так и называется. И половину действия мы переносим со сцены на экран, сняли настоящий фильм.



    Когда я сказала в редакции, что беру у тебя интервью, все сразу стали перечислять спектакли, в которых ты играешь. Честно говоря, не сказать, что у нас все такие записные театралы, но тебя тем не менее помнят все. Вопрос такой: как ты относишься к такому понятию, как узнаваемость? Приятно? Волнительно? Может, ты вообще уже к этому привык?

    Нет, не привык. Меня вообще не так часто узнают. Хотя сегодня, наоборот, был очень забавный случай. Мне нужно было позвонить, а телефон разрядился и выключился. И прямо в этот момент подходит ко мне парень и говорит, что позавчера посмотрел «Сон в летнюю ночь», и просит сфотографироваться вместе. Нет, ну ты представляешь? Именно тогда, когда мне очень нужен телефон, он не стесняется и подходит познакомиться. Многие ведь стесняются. Ну я, в свою очередь, тоже не постеснялся и попросил позвонить. (Смеется.) А вообще, я больше люблю, когда просто хотят поделиться впечатлениями о постановке, без придыхания, без того, что вот я на пьедестале, а вы зрители. Я себя не чувствую артистом. Какой я артист? Я тебя умоляю.

    Может быть, художник?
    (Смеется.) В первую очередь нужно оставаться человеком, а потом уже быть артистом, художником. Награды — это приятно, конечно, и всего этого хочется, но это больше для мамы, как и наше интервью.

    Если серьезно, ты ведь и правда пишешь. Даже выставка в театре была. Это проявление утверждения о том, что талантливый человек во всем талантлив?
    Сперва в живописи я находил возможность отвлечься, поговорить немного на другую тему. Я научился мешать краски и отдыхать. А сегодня хочется уже не отдыхать, не менять тему, а работать. Посмотрим, что будет дальше. 

    www.buro247.ru

    Кабанян Амбарцум — биография. Актер театра и кино

    Амбарцум Кабанян родился 30 июля 1984 года в городе Гаграха, Республики Абхазия, на берегу Чёрного моря. После того, как в Абхазии начались военные действия, семья будущего артиста переехала в город Сочи. После учебы в лицее, юноша закончил курсы парикмахеров и шесть лет работал в одном из лучших салонов города, где его клиентами были самые известные люди в городе.

         Затем понял, что занимается не своим делом и, вопреки желанию матери, уехал покорять Москву. В 2007 году с первой попытки поступает в ГИТИС в мастерскую Евгения Каменьковича и Дмитрия Крымова. Мастер режиссерского курса просто не мог не заметить высоченного, лохматого, с фактурным лицом Кабаняна. Несмотря на то, что факультет назывался режиссерским, группа была актерская.

         Платное обучение и постоянная нехватка денег вынуждали возвращаться к своей первой профессии. На каникулах, приезжая в Сочи, он проводил время у парикмахерского кресла, обслуживая клиентов. Позже, благодаря своей фактурной яркой внешности, актер стал получать приглашения сняться в рекламе.

         Еще в студенческие годы молодой актер принимает участие в спектаклях «На дне», «Школа злословия», «Вера и велосипед», в совместном театральном проекте «Oldboyfriends»  с CALARTS – Калифорнийским институтом искусств, Мастерская Мирьяны Джокович и т.д.

         В 2011 году его принимают в стажёрскую группу Мастерской Фоменко, где он сразу получает роль Чернышевского в спектакле «Дар». Эта работа заставила театралов и критиков заговорить о молодом таланте. Затем появились работы в спектаклях «Алисе в Зазеркалье», «Гигантах гор», «Моряках и шлюхах». Кроме этого, актер выходит на сцену Самого Доброго Театра в роли лорда Байрона в постановке по пьесе Алины Амелиной «Байрон/Crede Byron».

         Но театр не является единственной страстью талантливого юноши. Актер увлекается живописью, и его работы уже успели найти своих ценителей. В 2015 году в фойе Мастерской Фоменко прошла совместная выставка Амбарцума Кабаняна и гримёра и фотографа театра Ларисы Герасимчук, на которой были представлены написанные маслом портреты артистов и режиссёров Мастерской.

         Сегодня молодой актер выходит на сцены уже ставших родными театров, пишет картины маслом, снимается в рекламе и ждет серьезных предложений от кинорежиссеров. Он любит людей, поэтому у него так много друзей из зрительного зала. 

    ruspekh.ru

    Добавить комментарий

    Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *