Вильям ламберти ресторан: Ресторатор Уиллиам Ламберти: я блистаю еще больше, чем раньше

Содержание

Ресторатор Уиллиам Ламберти: я блистаю еще больше, чем раньше

Уиллиам Ламберти — российский ресторатор, переехал в Москву 25 лет назад и недавно получил паспорт РФ. Один или в партнерстве создал более десяти ресторанных проектов: Pinch и Uilliam’s на Патриарших, Ugolek на Большой Никитской, гастрономическое ателье Sartoria Lamberti, а сейчас планирует еще два новых — Historia и семейный ресторан Lumicino.

Интервью Уиллиама Ламберти — в проекте ТАСС «Беседы с Иваном Сурвилло».

— Уиллиам, вы недавно получили российский паспорт.

— Да. Процесс достаточно простой. Я собрал документы, пошел в Сахарово, заполнил анкету и ждал. Потом мне сообщили, что паспорт готов. Сейчас я, получается, гражданин Российской Федерации.

— В Сахарово же очереди постоянные…

— Да, очередь огромная.

— Вы в ней на общих правах стояли?

— Как и все. Несколько раз стоял: на вид на жительство, на гражданство.

.. По пять часов стоял, по шесть часов, по восемь часов — долго, сложно, зато общий процесс довольно прост и ясен.

— Почему вы захотели получить гражданство России?

— Если честно, я давно хотел, но раньше нужно было отказаться от итальянского паспорта. С 2020 года работает новый закон о двойном гражданстве, по которому признают итальянское гражданство, поэтому я решил получить. Раньше было немножко жалко терять итальянский паспорт.

— Когда первый раз мысль о гражданстве пришла?

— Лет десять назад, после того как я начал сравнивать, что происходит в Италии и что в России. Тогда у меня появилось желание быть внутри системы, не просто как человек, работающий в России, а как гражданин России.

— А откуда желание?

— Вся моя семья — русские, живут здесь, поэтому я себя чувствую внутри системы уже давно.

Когда общаюсь с друзьями из Италии или из России, все меня принимают как русского, а не как итальянца.

Я уже больше 30 лет не живу в Италии, поэтому мало что у меня осталось там, кроме родителей

— Как они отреагировали на российское гражданство?

— Они довольны, даже поздравили.

— Когда вы в последний раз с ними виделись?

— Два года назад. Не хватает их. Очень жду уже, когда их увижу. С пандемией сложновато попасть в Италию. Я надеюсь, что, когда мне дадут загранпаспорт, смогу улететь.

Пока жду обычный паспорт с пропиской, скоро получу его, а потом подам заявление на загранпаспорт.

— Как думаете, родители гордятся вами?

— Честно говоря, я никогда не спрашивал напрямую, но думаю — гордятся. Так все началось и так все получилось, что есть чем гордиться.

— А как все началось?

— Когда мне было около десяти, я сказал маме: хочу быть поваром. Все были в шоке, потому что ни одного ресторатора в семье не было и мои слова восприняли настороженно и странновато.

В 14, когда я захотел поступить в колледж, уже поняли, что это серьезное мое желание. Отец мне тогда сказал: «Не важно, что ты будешь делать, главное — чтобы ты делал это хорошо и до конца».

— Получается?

— Да, я всегда делаю хорошо и до конца. Так же советую своим детям сейчас.

— Что для вас значит делать хорошо?

— Надо делать то, что мы хотим сделать, что действительно искренне мы чувствуем, что надо сделать. Без этого желания может получиться хорошо, но не так хорошо, как должно быть хорошо.

— А что значит до конца?

— Идти до конца, даже если тебе странно или непонятно.

Например, один из моих старших детей хочет быть военным. Мне это, честно говоря, трудно понять. Я волнуюсь, что, может быть, это не совсем правильное решение. Но сын говорит: «Нет, я это люблю, поэтому буду идти до конца». Значит, прав он или не прав он, я буду поддерживать. Если он хочет, значит, это его дорога, так должно быть.

Нельзя его направлять и ограничивать, даже если я вижу таланты сына в физике и математике.

— Вы не спрашивали, откуда у сына такое желание?

— Нет, не стал. Я спросил много раз, уверен ли он. Он отвечал, что уверен!

В моей семье есть военные: папа был, у брата мама из военных. Скорее всего, его желание так возникло.

— Дочка у вас вроде хочет быть певицей.

— Да, она любит песни. Победила в конкурсе Агутина для детей недавно, у меня было очень большое чувство гордости за нее. Я верю, что у нее все получится, как и верю, что старший будет хорошим военным.

— Были моменты, когда вы включали жесткого отца и настаивали на своем мнении?

— Были, когда у детей есть странные желания, вроде пирсинга или татуировок. У меня тоже был пирсинг, у меня есть татуировки, но я им говорю: «Сейчас — нет! Потом, осознанно, когда ты понимаешь, что это такое, — можно». Сейчас же я думаю, что у них это больше от желания выглядеть круто.

Про так называемые политические отношения, банкет для Путина, первое впечатление от России и настрой больше кайфовать

— Вы сказали, что папа был военным. Как вам кажется, сколько в вас от отца?

— Много. От отца я взял любовь к жизни, красоте, свободе.

— Что такое любовь к жизни?

— Отец не очень много разговаривающий человек, но любит тусоваться с друзьями, любит хорошие отношения, любит поболтать, любит социальный процесс… Мне это все тоже требуется на работе. Думаю, любовь к социальному взаимодействию я взял от отца.

— Насколько вам социальное взаимодействие самому органично?

— Я не такой тусовочный человек, на самом деле. Люблю, но в каком-то определенном кругу людей, потому что мне нравится, когда все по-настоящему. Иногда есть такие ненастоящие отношения, когда мы обязаны что-то сделать. После такой встречи можно найти нового настоящего друга или подругу, но чаще бывают моменты, когда люди приходят к тебе, потому что нужно что-то, и дальше этого «нужно» ничего нет. Публичность так работает.

— Как вам с этим?

— Нормально. Мы все такие. Всем нам нужно что-то от других.

— Было такое, что вам приходилось делать что-то, что вам не хочется?

— Было. Есть так называемые политические отношения, когда тебе не хочется, но для хороших отношений с человеком было бы лучше это сделать.

— Можете рассказать о каком-то случае?

— Ну, это мог быть ужин за мой счет для определенных людей. Я делал его, потому что мне нужно определенное отношение от определенного человека или нужно было обсудить какую-то определенную ситуацию. Такие рабочие моменты, чтобы дальше проще и удобнее строить определенные отношения.

— Вы так делали ради личной выгоды для себя?

— Да, всегда. Это часть работы — всегда надо поддерживать хорошие отношения со всеми.

— Когда вы Путина кормили в 2007 году — это похожая история?

— Нет, это другое. Я не могу сказать, что я не хотел этого, — наоборот, я очень хотел! Я бы сделал это снова однозначно, потому что мне было очень интересно и приятно. Я горжусь до сих пор тем банкетом.

В те времена я работал на Новикова. Аркадий пришел ко мне и сказал, что звонили из протокола — нужно сделать банкет для Номера Один. Уже на этом этапе было понятно, что мы говорим про президента. Дальше было прямое общение с протоколом: как это должно быть, меню, подача…

— Там жесткие требования?

— Очень жесткие.

Я даже не могу получить до сих пор фотографию, где я с Путиным. Сейчас 2021-й, я уже 14 лет не могу получить фото! Когда мы были внутри, у нас забрали все телефоны и был только официальный фотограф. Если вдруг это интервью читает кто-то из службы протокола и может помочь получить фотографию — я был бы очень рад.

— А как возникла фотография? Было какое-то время для неформального общения?

— Нет, абсолютно. Просто, когда закончился банкет, нас позвали, поздравили, пожали руки. Было бы интересно, конечно, поговорить.

— О чем бы поговорили?

— Я думаю, что, во-первых, поблагодарил бы. Я горжусь, честно говоря, что я гражданин России.

— Горжусь — такое сильное слово.

— Сильное слово, да, но это так. Напишите его с большой буквы даже.

Это может быть непонятно многим моим коллегам, которые видят Россию совсем другими глазами из-за пропаганды, которая идет в Европе против России. Они показывают совсем другую картину, нереальную, в которой образ России очень исковеркан. Печально.

Понимаю, что люди начнут говорить: правда-неправда… Я так скажу: мне здесь жить лучше, чем в другом месте.

— Помните первое впечатление, когда вы приехали в Россию?

— Было очень холодно: минус 17 или минус 18. Такой сухой жесткий холод.

Я взял такси от Шереметьево до центра, и водитель каждые несколько минут останавливал машину и бросал водку на стекло, чтобы почистить его.

Я был просто в шоке, не мог понять, что происходит вообще

Огурцы соленые меня поразили. Я даже издалека не знал, что такое бывает… Впечатлили сами традиции, ощущение, что уживается вместе очень много культур одновременно.

— Вы можете сказать, что вы полностью пропустили через себя и приняли культуру и в целом Россию?

— Я не могу сказать, что полностью понял. Все равно есть вопросы, которые остаются без ответа. Но я могу сказать, что во многом это уже мое. Например, я ем больше русские блюда, чем итальянские. Даже забываю иногда, что такое итальянские блюда. Даже когда в Италию приезжаю, привычнее русские находить и есть.

Два дня назад с детьми приготовили салат оливье, а потом, как обычно, три дня отец кушал салат оливье, потому что детям нравится процесс готовки, а кушать это все потом папе.

— Вы сказали, что какие-то вопросы все равно остаются без ответа.

— Иногда вопрос касается поведения. Скажем так, я из той эпохи, где минимальный опыт в ресторане — один-два года просто на кухне. А сейчас все молодые хотят очень быстро расти… Я такого не понимаю. Может быть, времена сейчас такие, все хотят быстро получить что-то. Но очень-очень быстро ничего не получится, надо все равно подождать, подумать, набраться опыта…

— Ваши дети тоже хотят все быстро?

— Да.

Понятно, что, когда я был ребенком, телефона не было, поэтому мы были более простые, чем мои дети. Если нас сравнивать, то когда мне было 18, я был намного взрослее, чем они сейчас в 22. Жизнь была другая, нужно было быстро адаптироваться, работать, заработать и так далее. Сейчас с телефонами и гаджетами настрой больше кайфовать, честно говоря, чем работать. Все хотят сразу быть богатыми бизнесменами.

С автором проекта «Беседы с Иваном Сурвилло»

— Вы не хотели в свои 18?

— Нет! Я никогда не задавался вопросом, буду ли я бизнесменом или буду ли богатым. Я задавался вопросом, буду ли делать именно то, что мне нравится. До сих пор я делаю то, что люблю делать. Понятно, деньги нужны, чтобы жить, но для меня важно — не идти на работу, а идти на мое любимое дело. Деньги всегда на втором плане. Идти работать только на деньги можно, но требуется больше компромиссов. Я так не хочу.

Вообще всегда нужно находить компромиссы. Каждый день, во всех областях. Даже дома — всегда компромисс. Важно уметь его упаковать и презентовать, потому что если другой человек не получает интереса от этого компромисса, то он может отказаться. А если есть интерес, то есть и решение.

— На какие самые неприятные компромиссы шли?

— Про бизнес: когда надо что-то делить или не делить, с чем-то нужно расстаться… Это самое неприятное.

Про пандемию, память, жесткость, обиду и давление

— Вам 50 уже. Как оно?

— Шикарно. Новый этап жизни, круглая цифра.

Но я себя не ощущаю на 50. Я себя чувствую молодым, как в 20. Иногда тело у меня понимает, что мне 50, а не 20, но ощущаю я себя как в 20. Ничего не изменилось, чувствую себя очень свободным и энергичным.

— Что вы хотите оставить после себя?

— Это большой вопрос. Что бы я хотел, что бы хотел?..

Люди же никогда не умирают, они всегда живут дальше в памяти других. Я бы хотел быть человеком, о котором люди помнят что-то доброе и хорошее. Я люблю помогать людям, передать свой опыт. Надеюсь, людям, которые будут после меня, будет интересно все, что я передам, и они смогут воспользоваться моим опытом, чтобы быть лучше меня. Вот что я хотел бы.

Еще я надеюсь, что будут популярные блюда, которые люди станут ассоциировать со мной после моей смерти. Уже есть несколько блюд, которые со мной ассоциируются: ризотто, тартар, «Черный Цезарь», брускетта с крабом. Это достаточно популярные блюда, надеюсь, надолго.

Наверное, люди будут помнить меня на разных этапах жизни. Когда я работал на кухне, я был жестким, но до сих пор люди благодарят меня, что я был такой.

— Многих людей обидели?

— Много. Но я всегда обижал по работе. Я никогда не мешал личные отношения с работой и никогда не оскорблял.

Плакали очень много со мной, факт. Но до сих пор благодарят за эту школу

На кухне невозможны мягкие отношения. Я кричал жестко, очень жестко учил, если была ошибка — очень быстро реагировал… Иногда нужно жестко поставить одного человека на место, чтобы сохранить команду. Это не так просто. Если не видят в тебе пример, то не могут видеть тебя как лидера.

— Как вам это ощущение лидерства?

— Давит иногда.

Например, когда была пандемия, потому что если ты нанимаешь человека на работу, то ты берешь ответственность за него. У каждого же человека есть семья, и ты понимаешь, что их семьи зависят от тебя. Это большое давление. Каждому пытался помочь, если это было возможным.

— А уволили многих?

— Не так много, в основном уволились сами. Кто-то вообще нашел другую работу. Мы сразу попросили: если у вас есть другие возможности — идите. Потом, когда все будет нормально, мы примем вас обратно. Многих потеряли, но многие до сих пор с нами.

Вообще бизнес — это большая ответственность. Всегда все зависит от тебя: как ты будешь дальше думать, какой шаг сделаешь… Но это стимул тоже, потому что всегда хочется победы. Иногда давление даже дает идею для создания какого-то интересного проекта.

— Например?

— Был один человек, который очень хотел работать со мной. Не скажу кто — это тайна, но мне очень хотелось с ним тоже наладить отношения. Я не мог это физически сделать, потому что был очень занят и объекты у него достаточно далеко располагались. Подумал-подумал и решил предложить кого-то вместо меня, а я бы руководил издалека. Человек это принял. Если бы не было давления, я бы не смог придумать такую схему.

— Какой у вас был самый давящий период жизни?

— Думаю, с пандемией. Не было конкретного понимания, как все будет дальше. Да, знал, что рано или поздно все закончится… Но даже сейчас нет конкретного понимания, как все пойдет.

Было страшно. Первый раз в моей жизни меня заставили оставаться дома на непонятно какое время, и я не понимал, что делать дальше: поддерживать ли бизнес, который стоит больших сумм каждый месяц? Это было очень неприятно, пришлось думать много. В какой-то момент решил: «Нет, все получится, все будет хорошо!» Надеюсь, что так.

Бизнес — это еще про то, что я всегда должен быть примером для всех. Это иногда тоже давит. Возвращаясь к теме выше, быть примером — значит иногда быть жестким, если действительно хочешь, чтобы люди делали так, как ты скажешь. Если ты идешь, ты идешь первый, а остальные потом за тобой.

— Сейчас вы жесткий?

— Жесткий, но по-другому. Интеллигентно жесткий, я бы сказал.

Про блистание, любовь к себе, новые проекты и важность настоящего

— Я помню, как в 2014 году, когда открылись «Северяне», вы вспыхнули безумно яркой звездой на небосклоне: про вас говорили, вы были модным, все к вам хотели. Как у вас сейчас с яркостью вспышки, как вам кажется?

— Я считаю, что я блистаю, я яркий не меньше, как и всегда был. Кто себя чувствует менее ярким и блестящим, у того все закончилось. А кто уверен и чувствует себя ярким — значит, это так.

Я считаю, что я блистаю еще больше, чем раньше.

Потом, вы знаете, мода — такая вещь: сегодня модно, потом это берет паузу, а потом опять возвращается. Мода циклична. Так что все есть и все идет, как и должно быть.

— Кому вы завидуете из российских рестораторов?

— Не могу сказать, что завидую.

Понимаете, я создаю уникальные проекты. Найдите мне аналог Sartoria Lamberti в мире! Найдите мне аналог Uilliam’s! Найдите мне аналог «Уголька»! Их нет.

Плюс новые проекты же скоро.

В зале готовящегося к открытию ресторана Historia

— Расскажите про новые.

— Первый будет очередной новый итальянский ресторан. Хочу создать меню моего детства, плюс еще будет дополнительно итальянская фигура. Пока не хочу открывать полностью секрет кто.

Второй проект касается истории еды человечества. Мы исследовали традиции разных времен и создали меню, где люди могут попробовать что-то интересное и понять, почему, например, тартар так называется и откуда он взялся.

Осенью откроются, надеюсь.

— Вы сейчас себя больше ощущаете шефом, бизнесменом или ресторатором?

— Я сейчас себя ощущаю больше как ресторатор, чем шеф-повар.

Бизнесмен… Бизнесмен — большое слово, честно говоря. Не люблю его, на самом деле. Люди про тебя говорят «бизнесмен», когда нет определенного понимания, что ты делаешь. Что такое бизнесмен?

Я ресторатор и шеф-повар одновременно. Был один момент в моей жизни, когда я очень хотел поставить границу между быть шеф-поваром и между быть ресторатором, но потом понял, что это интегрируется друг в друга, что важно и то и другое.

— Что за момент был?

— Когда я понял, что мне нужно уходить из кухни. Не потому что я не хотел быть шеф-поваром, а потому что кухня для меня была очень маленькая. Создать просто блюдо, просто меню — для меня слишком мало. Я хотел создать проект, хотел понять, как происходят процессы, дизайн…

Когда открыл ресторан, мне даже было обидно, что вначале про меня говорили «шеф-повар», а не «ресторатор». Потом, со временем, я понял, что невозможно жестко отделить одно от другого

— В Uilliam’s стоят, по-моему, одни из самых дорогих плит в мире — Molteni.

— Не прям самые дорогие плиты в мире, но одни из самых известных, могу сказать так.

— Сколько в этом эпатажа?

— Скажем так, изначально желание было мое. Партнеры не очень хотели их покупать, потому что это дорогущее удовольствие. Но дело в том, что тогда не было аналогов Molteni. Сейчас их очень много, но у нас есть настоящие. Дорогущие, но настоящие.

— Вам важно, что настоящие?

— Да. Во всех важных ресторанах, где я работал, были Molteni. Они были в два-три раза больше, чем те, что в Uilliam’s. Плиты были как целый остров, за которым работали по 20 человек.

Для меня это важно. Для меня это символ успеха, символ настоящей поварской работы.

— А вы причисляете себя к успешным?

— Хороший вопрос.

Иногда — да.

Иногда — нет.

А мне люди говорят: «Ты не понимаешь, где находишься ты и где находятся другие». Я всегда говорю одно: если будет день, когда я почувствую успех, — это значит начало конца. Значит, дальше нет понимания, что ты хочешь сделать.

Я всегда пытаюсь держать ноги на полу, быть максимально простым человеком

Успех — это всегда как другие тебя оценят. Сколько моих коллег были бы готовы делать что угодно ради собственного лица на обложке журнала… Это все очень быстро закончится. Люди приходят в мои рестораны именно из-за того, что мы делаем, а не потому что мы ищем успеха.

Я буду продолжать делать дальше что-то, что будет интересно остальным.

— А ради чего?

— Ради меня.

Я хочу делать то, что мне нравится.

— Насколько вы себя любите?

— Я себя люблю. Я себя люблю. В последнее время я даже научился себя любить еще больше.

Надо уметь любить себя. Если ты не умеешь любить себя, то ты не умеешь любить остальных. А любовь к другим людям — это любовь к жизни априори.

Мне важны отношения с людьми. Честно говоря, в последнее время все больше концентрируюсь на коммуникации, потому что понимаю, насколько это сложно. Всегда есть эта перепутанная ситуация: а вот я хотел, а я понял, а я слышал…

— А любовь к жизни — это как?

— Каждую минуту кайфовать от того, что ты делаешь. Начиная с утра, когда ты пьешь кофе, заканчивая вечером, когда ты закрываешь глаза.

— Вы сказали, что вы учились любить себя еще больше. Сами или ходили к психотерапевту?

— Я каждый день люблю себя больше и больше.

Все, что касается мозга, — это мое хобби. Это я всегда любил, люблю, практикую. Я не хочу на терапию. Очень мало специалистов, надо очень аккуратно выбирать, с кем работать, потому что правильная терапия — когда нет никакой зависимости. Если начинается зависимость — тогда это не хороший врач, это не терапевт.

Про каббалу, иудаизм и жизнь в квартире Высоцкого

— Мне знакомые говорили, что вы увлекаетесь каббалой.

— Да. Достаточно глубоко изучал в разных странах. Сейчас сделал паузу, потому что многому научился, много узнал, на многое начал смотреть совсем по-другому. Хочу обдумать.

— Что вам дала каббала?

— Каббала попала на период жизни, когда я начал искать себя. У меня было много вопросов: где я живу, кто я, что я делаю, как строить отношения с людьми, как принимать решения. Я нашел ответы, после этого она стала частью моей жизни. Я изучил ее от и до. Точнее, там есть начало, но нет конца. Есть люди, которые по 100 лет ее изучают, и до сих пор у них есть вопросы. Каббала научила меня очень многому про отношения с людьми, а потом она переросла в настоящую любовь. Любовь к определенной теории, жизни, ситуациям. Мы определенно остаемся центром нашей жизни, но иногда пытаемся изучить что-то большее: как мир с нами разговаривает.

— А иудаизм?

— Иудаизм пришел после каббалы. Каббала же часть иудаизма.

— Что он вам дал?

— Дал признание, дал лучше понять мир, понять жизнь, отношения с семьей. Лучше понял, что значит жить в мире, как строить отношения с работой, отношения с едой.

— Можете на примере пояснить?

— Например, шаббат. Все более-менее знают, что такое шаббат. Но если ты смотришь на шаббат как на отношения в семье, то это единственный момент, когда семья может быть вместе, поделиться чем-то, без телефонов, без телевизоров, живая коммуникация между членами. Жизнь по-настоящему. Время, когда ты можешь попробовать почувствовать и давать любовь, наполниться хорошими семейными отношениями.

— Вы пять лет жили в квартире Высоцкого.

— Вы даже это откопали. Да, правда. Пять лет жили в квартире Высоцкого.

Мы нашли эту квартиру, она нам понравилась, а потом представитель семьи Высоцких сказал, что собственники очень хотели, чтобы тут жили иностранцы. Каббала, видите, работает.

— А как она тут помогла?

— В каббале квартира — очень энергетический инструмент. В каббале если ты хочешь получить больше работы, то тебе нужно взять больше дом. Потому что дом — зона, где есть энергия. Если хочешь больше энергии, надо брать больше помещение. Это один из механизмов каббалы.

Мы искали квартиру, потому что у нас родился ребенок и нам нужна была квартира побольше. Встретились с сыном Высоцкого в ресторане, изначально я не знал, кто это. Когда он давал паспорт для заключения контракта, супруга сказала шепотом: «А ты понял, кто это?» — «Нет». — «Это Высоцкий!»

Дальше мы жили пять лет в этой квартире. Это было приятно и неприятно. Приятно, потому что я сейчас осознаю, что это было. А неприятно, потому что желающих попасть в эту квартиру было так много, что каждый раз это было проблемой. Консьерж внизу просто каждый день кого-то не пускал… Но были люди, которые проходили.

Один раз я открываю дверь, а там стоит человек. Он спрашивает: «Можно, пожалуйста, я зайду в квартиру и посмотрю?» Я говорю: «Нет». Он продолжил в очень жесткой форме требовать. Я закрыл дверь и сказал: «Молодой человек, либо вы уходите, либо я вызываю полицию». Тут он говорит: «Я сам — полиция». Я ему в ответ: «И что дальше? Я понимаю ваше желание, но это частная квартира, я открывать не буду. Давайте вы спокойно уйдете». Он ушел. Таких моментов много было.

Только однажды мы пустили постороннего. Одна наша знакомая помогла нам с чем-то, и мы хотели ее поблагодарить. А у нее был отец, который попросил пригласить его на ужин именно в нашу квартиру. Мы пригласили их на ужин. Он прошелся по каждой комнате, и он все знал: здесь было это, здесь то, здесь он писал, здесь умер…

Не так просто было жить в этой квартире. Кстати, поэтому публично рассказываю об этом, потому что мы уже съехали. Энергетически очень особенная квартира. Очень-очень.

— Почему съехали?

— Хотели квартиру побольше. Еще потому что у нас закончились энергетические отношения с этой квартирой. Я это ощутил, а через короткий срок собственники нам сказали: «Ребята, извините, мы хотим жить в нашей квартире. Мы дадим вам столько времени, сколько нужно». Я попросил шесть-восемь месяцев, и мы потихонечку оттуда съезжали.

Сейчас хотим купить квартиру свою, пока ищем. Если есть какое-то интересное предложение — готов посмотреть.

— С вашими ресторанами у вас есть энергетические отношения?

— Единственная энергетическая точка ресторана — это я. Я его питаю.

— Почему вообще люди ходят в рестораны?

— Ресторан — уникальное место, которое соединяет любые социальные уровни жизни. В нем можно познакомиться, можно подпитываться энергией. Ресторан дает эмоции, возможность социализироваться, поговорить с кем-то, узнать что-то.

Ресторан — это история про жизнь. Я, кроме них, ничего не умею делать, но я очень люблю их делать. Я получаю кайф, особенно когда открываю новый проект.

Про закрытые проекты, отношения с Ильей Тютенковым, ошибки в партнерстве и надежду на звезду Michelin

— Как вам кажется, у ресторанов есть свой цикл жизни, как у людей?

— Я считаю, что у каждого ресторана есть свой характер. Характер ресторану делают люди, которые работают в нем. Надо всегда очень внимательно искать хороших людей, которые умеют общаться и умеют себя вести с клиентами.

Вы можете прийти в самый роскошный и красивый ресторан в мире, но если к вам как к клиенту подходит неприятный официант, то вы больше не вернетесь. К сожалению, так часто бывает: людям нравится ресторан, но из-за отношений с каким-то конкретным сотрудником они перестают ходить. Я стараюсь, чтобы в моих проектах такого не было.

— Есть ли среди ваших закрытых проектов те, о которых вы особенно сожалеете?

— Я сожалею о каждом проекте, который закрыл. Я вижу свои ошибки.

— Часто ошибаетесь?

— Как все. Стараюсь ошибаться меньше, насколько это возможно, но ошибаюсь. И иногда я уверен, но все равно ошибаюсь.

— Какая самая крупная ошибка была?

— Прямо кардинальных ошибок не было.

Иногда ошибаюсь в партнерстве. Быть хорошим человеком и хорошим другом не означает быть хорошим партнером. Когда начинается работа, начинаются деловые отношения, дружба начинает хромать, особенно если вопрос касается денег. Сейчас я более внимательный в вопросах партнерства.

— Что вам важно в партнерах?

— Чтобы были достойные, открытые, нормальные, с которыми можно было бы поговорить порядочно.

— Вы сами такой?

— Я сам такой, да. Всегда.

— Чего у вас с Ильей Тютенковым произошло?

— Ничего, все прекрасно. Не понимаю этот миф, который создали, что между мной и Ильей произошла ссора, что у нас война… Никакой войны! Просто, как в любой семье, бывают моменты, когда есть меньше любви, когда люди растут и понимают, что хотят создать что-то еще…

— Вы с ним общаетесь?

— Вчера виделись. Случайно встретились. Я сидел в Uilliam’s, он тоже пришел в Uilliam’s, выпили кофе, поболтали.

— За все годы, что вы открываете рестораны, вы поняли что-то, чего не знали в начале пути?

— Да. Я понял, насколько важна коммуникация. Она может иметь разные формы. Можно коммуницировать через блюдо, через то, как ты одет, просто вербально. Если мы хотим привлечь кого-то, если мы хотим вернуть обратно кого-то, если мы просто хотим, чтобы человек понимал, что мы говорим, то надо напрямую сказать и не бояться.

Не надо стесняться говорить как есть, потому что это одна из самых главных проблем людей. Люди часто оправдываются, потому что не могут что-то сказать. Надо говорить прямо, и все

Часто, когда супруга или моя помощница общаются со мной, я говорю: «Суть какая? Давайте конкретно, без кручений вокруг». Я просто очень конкретный человек.

— В следующем году в Россию приходит гид Michelin. Вы себе хотите звезду?

— Если скажу «нет» — это будет чистая ложь, я обману вас. Если получу — я буду счастлив. В особенности если за этот ресторан (интервью проводилось в Sartoria Lamberti — прим. ТАСС). Если не получу в 2022-м, то, значит, в следующем году, надеюсь.

На кухне ресторана Sartoria Lamberti

Мы точно будем стараться получить звезду, хотя бы за один ресторан. Это была бы хорошая награда за мою работу и за всю работу, которую ребята делают.

— Что вообще означает приход Michelin в Россию?

— Больше гостей, повышение качества еды, развитие бизнеса. Это полезно для всех, не только для ресторанов, у которых будет Michelin. В целом будет больше туристов, когда история с пандемией закончится. А туристы кушают не только в мишленовских ресторанах, они кушают везде.

Про усы, родину, релакс, «мужской клуб» и свои похороны

— Какой главный кайф быть Уиллиамом Ламберти?

— Вот так поправлять усы.

— Почему?

— Потому что такие усы мало у кого есть.

— А бороду поправлять?

— И бороду тоже.

— Вы хотели когда-нибудь уехать из России?

— Когда я жил в Италии, я каждый день хотел уехать. Но в России для меня все понятнее и спокойнее. Нет желания уехать. Иногда нужно делать перерыв, попутешествовать, но прям уезжать ради того, чтобы уехать, — такого нет.

— Куда хочется попутешествовать?

— Азию больше всего люблю. Это место, где я нахожу что-то интересное для себя.

— Чего вам не хватает в жизни?

— Не хватает внутреннего развития. Хочу узнать больше о жизни, о коммуникациях. Даже недавно думал поступать в итальянский институт на психологию. Первые три года ты обычный психолог, потом еще несколько лет учебы по специализации. Учеба дистанционная, в Италию надо только на экзамены прилетать, но не уверен, что мне хватит времени так глубоко учиться. Не знаю, посмотрим.

— Возвращаясь к России и Италии, какую страну вы считаете родиной?

— Россию. Я больше здесь.

— Что для вас любовь к родине?

— Наверное, когда ты чувствуешь внутри себя какую-то систему, когда ты готов многое дать ради общества. Скорее всего, это любовь. Я долго искал ответ на этот вопрос. Может быть, сейчас я его нашел.

— Вы можете позвать на ужин любых троих людей, живых или мертвых. С кем бы вы поужинали?

— Мне было бы интересно поужинать с Черчиллем, Ганди и Оскаром Уайльдом. Эти трое очень многому научили меня в жизни, и мне нравится их подход к жизни.

Из живых я бы пригласил мою жену и моих детей, потому что я так мало их вижу. Если бы у меня была бы возможность, я провел бы с ними еще немного времени. Увы, работа такая. Но все равно интересно ужинать с приятными людьми. Мы иногда проводим «мужской клуб». Приглашаю разных известных мужчин, сидим, говорим, общаемся на разные темы. Душевно.

— Вы не думаете, что в будущем будете жалеть о том, что мало времени с семьей проводите?

— Нет, не думаю, что буду сожалеть. Кто-то должен работать.

Я в детстве отца моего мало видел, потому что он всегда работал. Но несмотря на это, я его очень люблю, и отношения у нас очень теплые. Я понимал, что он должен что-то заработать для семьи. Надеюсь, моя семья тоже это понимает.

— Что будет дальше?

— Я думаю, что через 20 лет я не буду открывать новые рестораны. Я буду масштабировать то, что есть, буду больше контролировать, что происходит внутри того, что есть. Смогу не быть постоянно на работе.

Все равно, когда ты много даешь, ты что-то хочешь получить.

— Что вы хотите получить?

— Больше свободы. Больше возможностей жить спокойно с хорошей памятью о том, что я сделал.

Честно, я бы хотел больше релакса. Я всю жизнь жил в центре, большие города… Хочу что-то на природе, однозначно. Более спокойное. Надоест — всегда можно перебраться обратно. Пока идея такая.

— Как бы вы хотели умереть?

— Я точно могу сказать, как бы я хотел быть похоронен. Не хочу быть погребенным. Хочу, чтобы меня кремировали и потом пепел пустили по воздуху.

— Почему?

— Когда ты смотришь наверх, где солнце, всегда ощущаешь такое классное ощущение… Я хотел бы, чтобы люди, вспоминая меня, смотрели на солнце и ощущали что-то хорошее.

Я ненавижу, когда люди плачут на похоронах. Я не могу запретить людям плакать на моих, пусть все будет натурально. Плач — естественная реакция, которая должна быть у каждого человека. Но потом пусть все будут смеяться и радоваться.

И мне не нравится кладбище, куда люди постоянно ходят. Для меня это странновато.

— Странновато?

— Странновато, потому что люди продолжают жить в памяти других людей. Память всегда должна быть приятной и живой. Память не должна приводить к слезам.

Пусть моя память будет хорошая.

Это мой город: шеф-повар и ресторатор Уиллиам Ламберти

О жизни на Мосфильмовской и в квартире Высоцкого, любви к простой грузинской кухне, своем новом ресторане Sartoria Lamberti в «Ритц-Карлтоне» и о том, как готовил для президента Путина в его день рождения.

Я родился…

В Мюнхене. Родители там работали. А так папа родился в Анконе, мама с Сицилии. Когда мне был год и шесть месяцев, мы вернулись в Анкону.

Сейчас живу…

В Москве на Мосфильмовской. Честно говоря, я случайно туда попал, но мне этот район понравился. Раньше жил на Грузинском Валу, там интереснее. Зато там, где я сейчас живу, спокойнее. Мне нравится, чтобы рядом была природа, свежий воздух, чтобы было где гулять моим детям, моей собаке. Сейчас, если нет острой необходимости, я лучше уеду из центра.

Люблю гулять…

Чаще всего в Подмосковье. В Москве всегда выбираю место под настроение. Иногда хочется пойти в парк. Мы с семьей обошли все, от Ботанического сада весной до парка Горького, бегали практически в каждом парке, в Лужники ходили плавать, катались на фуникулере. И, конечно, за 20 лет в Москве я побывал во всех музеях, от Третьяковки до военного.

Любимый район…

Сложно сказать, каждый район в Москве специфичен, у каждого свои плюсы и минусы. Важно, что ты любишь. Я жил в Ясенево, в Строгино, в центре Москвы. В Строгино было хорошо — там свежий воздух. Ясенево — конец Москвы, зато там всегда зимой больше снега. Сейчас об этом, наверное, уже можно рассказывать — пять лет я прожил в квартире Высоцкого. Попал туда случайно, после смерти Высоцкого она стояла пустой. Мы нашли эту заявку на ЦИАНе. Когда пришли туда, даже мысли не было, что у места такая история. У нас было двое маленьких детей, и представители дома хотели именно иностранцев. Желающих было много, но выбрали нас. И вот в один прекрасный день мы сидим рядом в кофейне и подписываем контракт. Помню, я торопился, был эмоционален, а супруга сидела тихо. И потом, когда мы подписали все бумаги, она спросила: «Ты понимаешь, кто это?» Это был сын Высоцкого.

Любимые рестораны и бары…

Я мало хожу по ресторанам. Но когда я хочу пойти куда-то, то выбираю спокойные домашние рестораны с хорошей атмосферой, сервисом и кухней. Кухня не обязательно должна быть высшего уровня, мне важно, чтобы было вкусно. Обожаю «Живаго», «Высоту», восточные и грузинские рестораны — для меня это выходной день. Супруга наоборот — она хочет более премиального, потому что дома каждый день ест домашнюю еду. В выходной ей хочется чего-то особенного, а мне наоборот.

В Москве меня чаще всего можно застать кроме работы и дома…

В дороге. Ну еще иногда в спортклубе. Сейчас часто в «Ритц-Карлтоне» на Тверской. «Ритц» — это особый статус во всем мире. А в Москве это еще и особое местоположение, которое нельзя не ценить. Здесь мы вместе с Алексеем Алекминским только что открыли ресторан-ателье Sartoria Lamberti.

Я итальянец, а итальянцы лучше всего разбираются в еде и моде, и я давно мечтал о месте, где я эти две свои страсти смогу объединить. С другой стороны, я уже давно москвич, и я не могу не замечать той настороженности, с которой москвичи относятся к ресторанам в отелях. Мне хочется эту ситуацию изменить, ведь в Европе, наоборот, лучшие рестораны работают при отелях. Поэтому я понимал: чтобы заставить москвичей зайти в отельный ресторан, надо придумать что-то особенное, уникальное. Так появилась концепция ресторана-сартории — Sartoria Lamberti.

Место в Москве, куда давно мечтаю съездить, но никак не получается…

Мне кажется, я уже везде был. Даже в секретной комнате Кремля, когда кормил Путина в 2007 году на его день рождения. Хотел бы сходить в цирк на Цветном бульваре — давно с семьей хотим туда попасть, но никак не получается.

Мое отношение к Москве со временем менялось…

Москва как маленький ребенок или как женщина, которую ненавидишь и любишь одновременно. Ненавидишь, потому что здесь всегда много нервов. Но как можно ее не любить, здесь же можно все, причем в любое время. В последние пять лет Москва стала очень красивой. Сейчас это одна из самых красивых и модных столиц мира. Во многом я оцениваю столицы по чистоте. Я много где был. Москва сейчас очень чистая — с пола можно есть. Далеко не везде так.

Москвичи отличаются от жителей других городов…

Это всегда спорный вопрос. А ничем. Москвичи — это москвичи. Питерцы — питерцы. У каждого свои традиции, каждый любит свой город, у каждого свои тараканы в голове. В том числе у меня.

В Москве лучше, чем в Нью-Йорке, Лондоне, Париже или Берлине…

Париж мне в последнее время все меньше и меньше нравится. Берлин становится все более молодежным. Нью-Йорк всегда очень активный. А Москва — королева.

В Москве мне не нравится…

Неудобно, что стало мало парковки. Но, может, это и к лучшему. Зато Москва более чистая и упорядоченная в движении машин. Раньше можно было припарковаться у любимого магазина. Сейчас нет парковки — нет магазина. Приходится все делать по-другому.

Мне здесь не хватает…

Солнца и моря.

Фото: из личного архива Уиллиама Ламберти

Замахнемся на нашего Вилльяма: что не так с «Северянами» Ламберти

Ресторанный обозреватель Александр Ильин покусился на святое — разобрал феномен популярности шефа Uilliam’s, «Уголька» и Pinch Вилльяма Ламберти. Авторитет его непререкаем, но в случае с его последним проектом — «Северянами» — успех оказался оглушительнее самой еды.

«Ну и что в этом такого?» — с недоумением смотрел на меня прогрессивный московский ресторатор П. , когда в начале 2014-го мы пришли в месяц как открывшийся ресторан «Уголек». Вчетвером — помимо П., были его шеф-повар и сомелье — мы заказали три четверти меню Михаила Геращенко, готовившего там под руководством Ламберти. «Ничего такого» в рестораторских устах означает, что это никакой не прорыв, не особенно красиво и не очень-то вкусно. Шеф-повар тогда выразился еще определеннее: за такое качество он бы уволил половину кухни. Я вынужден с ними согласиться — если говорить о еде, то за ней возвращаться в «Уголек» явно не захочется. Однако с нами явно не согласны все остальные гости, готовые, кажется, сидеть даже друг у друга на головах. Мы ушли, так и не поняв почему.

Отрицать успех повара Вилльяма Ламберти и бизнесмена Ильи Тютенкова в сегодняшней Москве невозможно, и «Афиша» старательно способствовала этому феномену. То место, которое дуэт занял в ресторанном ландшафте города, можно сравнить с положением франшизы «Star Wars» — даже если вы не интересуетесь кино, то про «Звездные войны» наверняка слышали. Занятно также, что, как и в случае со «Звездными войнами», многие профессионалы индустрии ждут от любого их нового заведения некоего подвоха — не я один, а то впору было бы сдаваться в дурдом. Привязаться тянет хотя бы потому, что безупречных проектов не бывает — все они сделаны людьми, а задача профессиональной критики как раз в том, чтобы разбирать по косточкам объекты всеобщего обожания.

Абсолютное большинство гостей Uilliam’s, Pinch, «Уголька», а теперь еще и «Северян» с нами все-таки не согласятся. В Москве принято считать, что Ламберти — бог, от него сияние исходит. Добавлю от себя — не только бог, но также Канье Уэст или Гоша Рубчинский (или Симачев чуть раньше). То есть поп-звезда нового уровня, умеющая восхищать и раздражать, улавливающая желания целевой аудитории, приводящая их в божеский вид и убедительно говорящая, что в этом мире надо считать хорошим. Разумеется, такой звезде необходим талант: если тот, большой Бог в макушку не поцеловал, то хрен уловишь хоть какое-либо желание. Однако во многом этот сверхзвездный статус связан с естественной потребностью человечества создавать себе кумиров и с последующим страхом подвергнуть их сомнению.

Божественный Вилльям не явился Москве в результате непорочного зачатия. Вместе с открытием «Северян» разобрали ТЦ «Пирамида» на Пушкинской площади. В этой связи вспомнилось, что именно в расположенном там кафе начинал Ламберти. В рецензии Дарьи Цивиной от 1 июля 2000 года весьма подробно цитируется разработанное им меню: тартар из лосося, фаршированный копченым угрем помидор, румяные куриные крылышки, домашняя лапша со сливочным соусом, копченым лососем и красной икрой. Плюс интернациональные блюда — от американских сэндвичей до японских суши. И сделанное как бы впроброс, но на самом деле главное замечание — что рассчитаны эти сэндвичи на «публику cool» (выражение Цивиной).

Да, именно она — всемогущая «публика cool», та самая «вся Москва», переезжающая из одного модного ресторана в другой, еще более модный, как бы взыскующая нового, но на самом деле алчущая все тех же любимых, хоть и несколько позорных румяных куриных крылышек, — именно она сотворила Вилльяма Ламберти. Не ресторанная критика, а инерция, что 10 лет назад водила народ в рестораны Новикова и Ginza Project на кальяны и котлетки с пюре, обеспечивает теперь рыночный рост итальянца. Все его успешные проекты выросли на этом гастрономическом пинг-понге, и даже меню «Пирамиды» каким-то диковинным эхом звучит в меню «Северян». Как технически устроены его рестораны, «Афиша» уже писала. С тех пор мало что изменилось, за исключением одного — стала понятна огромная роль Ильи Тютенкова. Громкие проекты с другими соавторами оказались недолговечными. Они просто закрылись, как Honest и Double Dutch, или работают теперь без Ламберти, как Zupperia и Glenuill.

Когда мы говорим, что рестораны Ламберти успешны и популярны, речь надо также вести о заслугах Тютенкова — именно он задает их добавочную стоимость, создает дополнительный — кроме еды — сюжет. Илья запускает рестораны в образцовой новиковской манере — с записной книжкой наперевес, обращаясь и к тем, кто будет славить новое место в фейсбуке, и к тем, кто будет туда ходить. При этом Илья, в отличие от всех прочих генералов московского общепита, и в самом деле интересуется, что вы думаете про его проекты. Так было и с «Северянами» — за 2 месяца до открытия вся Москва (та самая «вся Москва») уже волновалась и чекинилась на предварительных дегустациях. И еще момент, добавляющий напряжение в энергетическое поле: Тютенкова совершенно не хочется обижать правдой в лицо, говорить ему про приевшийся дизайн Натальи Белоноговой, про нелепую форму официантов, в которой они похожи на средневековых палачей, про еду в «Угольке», показавшуюся невыразительной. Поговаривали, что сайту Insider.Moscow категорически не понравились «Северяне», — в итоге выкатился абсолютно комплиментарный отзыв (там можно прочитать, чем, собственно, в ресторане кормят).

От этого текста тоже может сложиться впечатление, что мне не нравятся проекты Ламберти и Тютенкова, что я пытаюсь уподобить их сказке про голого короля. Как если бы все собравшиеся в «Северянах» ели через силу, а вслух говорили, что это гениально! Но нет — люди любят Вилльяма. Подвох на самом деле в том, что это не столько ресторан, сколько продукт модной индустрии и биток в «Северянах» сродни очереди за кроссовками Yeezy. Это не плохо — и вам наверняка после этого текста захочется поужинать там, чтобы составить собственное мнение, как хотелось обладать тапочками Канье. Просто учтите, что задранные до небес ожидания оправдать труднее, чем игрушку с рекламы хэппи-мила.

Работящий человек, Интервью на Restoranoff.ru

Классический «ресторан у дома» Uilliam’s, кошерный AVIV, понтовый Ugolёk, авторский фастфуд Porketteria ZIZO — всего на данный момент в его портфолио девять разноплановых проектов. Главный редактор информационной группы «Ресторанные ведомости» Елена Аносова поговорила с Уиллиамом Ламберти о его новом бизнес-союзе с Аркадием Новиковым, о роли соцсетей в ресторанном деле, о плохих и хороших гостях и причинах отсутствия гастрономической критики в нашей стране.

Сейчас в тренде коллаборации — рестораторы делят друг с другом риски, идеи, эмоции, славу. В чем ваш интерес в сотрудничестве с Аркадием Новиковым помимо финансов?

Я всегда говорю, что Аркадий был главным учителем в моей жизни. Сейчас я учусь у него быть бизнесменом.

Как распределяются ваши роли в ресторане Nofar — кто за что отвечает?

Я, конечно, больше за кухню, но так получается, что каждый из нас отвечает немножко за все. И потом Аркадий такой человек, который всегда и во всем должен иметь свое слово. А каждое его слово — это команда, установка к исполнению. Так и раньше было, стиль Новикова не меняется.

А доли?

Помимо нас с Аркадием в Nofar есть и другие партнеры. В нашей части мы с Новиковым равноправные владельцы.

В ресторанном деле вы себя считаете авангардистом или классиком?

Я себя считаю работящим человеком. Моя работа подразумевает в том числе генерацию новых идей, творчество.

Бизнес или творчество?

Я вот наблюдаю, как грамотно в последние пару лет вы выстраиваете свой личный пиар…

Что вы имеете в виду?

Считаю, если хочешь быть модным, надо самому создавать тенденции.

Ваши страницы в Фейсбуке и Инстаграме, видеоролики, информационные поводы, которые вы создаете, — все это последовательный и профессиональный пиар, вы посвящаете ему реально много времени…

Это не я, это моя команда. Без слаженной работы команды мой ресторан Uilliam’s не был бы таким, каким вы его видите. Мы постоянно работаем над идеей — садимся, анализируем, придумываем. Что-то получается, что-то нет. Обычно я не особенно реагирую на гадости, которые пишут про меня, — и за это тоже спасибо команде. Очень хочется иногда жестко ответить, но мы пытаемся оставаться нейтральными и любезными.

Продвижение ресторана на Фейсбуке: какие посты работают?

Какими качествами и навыками должна обладать хорошая команда?

Должны быть люди, которые мне скажут, что надо делать.

Вам скажут?

Да. Не я скажу им, а они — мне. Но в тот день, когда я найду команду, в которой каждый человек скажет, что я должен делать, я могу уходить на пенсию.

Многие рестораторы тратят немало сил и средств на внешний пиар, чтобы привести гостей в ресторан. И вот гости пришли, а ресторан оказался другим, не соответствующим картинке в соцсетях… И как тут добиваться гармонии?

У меня нет никаких универсальных инструментов, только свое понимание. Например, не надо показывать в соцсетях блюда лучше, чем они есть в реальности, — делать фотографии более красивыми, более эффектными. SMM должно отражать реальность, а не глянец, иначе вас будет ждать поток негативных комментариев. То есть пиар заведения должен соответствовать его начинке.

Приманка для гостя

Как обычно складывается один рабочий день Уиллиама Ламберти?

Я встаю между шестью и семью. Утренние часы — единственное время, которое я могу посвятить себе. Но часто бывает, что первые деловые встречи начинаются уже в девять-десять, тогда «своего» утра у меня нет. А дальше — разъезды из одного ресторана в другой: общение с персоналом, встречи и так далее. Домой стараюсь возвращаться до полуночи, только это не всегда получается — часто задерживаюсь до двух-трех ночи, а в шесть утра уже подъем…

Сейчас у вас девять проектов, вы много работаете. А как перезагружаетесь?

Каждое утро я больше часа медитирую. Это действительно дает возможность перезагружаться. В последнее время стараюсь не принимать все близко к сердцу. Я понял, что многие жизненные ситуации не надо воспринимать эмоционально, вообще эмоции надо тратить аккуратно.

На ваш взгляд, у нас есть ресторанная критика?

Нет. В Москве есть два-три человека, которые разбираются в гастрономии, все остальные — бла-бла-бла.

А что нужно, чтобы появилась ресторанная критика?

Больше объективности и понимания, что значит трудиться. Но самое главное — не хватает уважения между теми, кто пишет про рестораны, и теми, кто открывает рестораны или в них работает. Очень многое значат личные чувства, эмоции, симпатии, антипатии, индивидуальное отношение. Еда на тарелке все еще вторична.

О блогерах и конструктивной критике

Вы будете продолжать делать проекты с Ильей Тютенковым?

Как Бог даст. Между мной и Ильей никакого конфликта не произошло, зря из этого пытаются раздуть скандал — нет почвы. Но в любых творческих отношениях, как и в личных, наступает момент, когда людям требуется свое личное пространство, нужно отдохнуть друг от друга, чтобы потом, возможно, вновь соединиться.

Где сейчас, на ваш взгляд, бьется гастрономическое сердце мира?

Не в Москве. Но сюда быстро приходят все мировые гастрономические тренды. Есть еще один важный момент: бывает, что здесь качество и вкус намного лучше, чем за границей. Вот ты ешь в Москве пасту и ризотто и ловишь себя на том, что они намного вкуснее и правильнее, чем в Италии.

У вас, как и у каждого яркого ресторатора, есть своя публика. Ваших поклонников ни с кем не спутаешь, однако ваши гости тоже меняются… В какую сторону?

Не бывает хороших и плохих гостей. Бывают хорошие гости, которые приходят один раз в месяц. Бывают плохие гости, которые постоянно ругаются — то им громкая музыка не нравится, то официанты, но они приходят к вам каждый день.

Уиллиам, вы создаете рестораны, которые называют модными, светскими, гламурными. В этом номере «Ресторанных ведомостей», где выходит ваше интервью, ресторанный эксперт Александр Иванов написал авторскую колонку под названием «Конец эпохи гламура». Вы согласны с тем, что гламура больше нет?

Я считаю, что само понятие гламура сильно изменилось, в том числе на ресторанном рынке. Все бегут за тенденцией, чтобы соответствовать моде. А меня научили: хочешь быть модным — беги в другую сторону. Я никогда специально не создавал гламурных проектов в рамках каких-то модных тенденций. Считаю, если хочешь быть модным, надо самому создавать тенденции.

Благодарим за содействие в проведении съемки ресторан Nofar, Кутузовский проспект, д. 12, стр. 3.

фотосессия итальянского шеф-повара с семьей и интервью о жизни в России

Перед тем как отправить сообщение человеку с красивой фамилией Ламберти, раздумываешь: на каком языке лучше ему написать? На русском, английском или итальянском? Как оказалось, русским Уиллиам владеет в совершенстве. Впрочем, чего еще можно ожидать от человека, который больше 20 лет живет в Москве.

Когда я только приехал в Россию, пошел на языковые курсы, но меня хватило на 2-3 месяца. Потом начал учить самостоятельно, работая на кухне, я понял, что хорошо владею языком, когда начал понимать юмор. Самое смешное, что теперь, когда приезжаю на родину, я не всегда понимаю местные шуточки (смеется). В отличие от итальянского языка, в русском одно слово может иметь несколько значений, и от этого он гораздо интереснее,

— вспоминает Уиллиам.Уиллиам не думал переезжать в Россию, пока не встретил здесь свою любовь. Уже больше 15 лет Ламберти женат на Ольге. Пара воспитывает двух детей — 12-летнюю Анастасию и 8-летнего Микеле

В конце 90-х известного шеф-повара Гуальтьеро Маркези пригласили в качестве консультанта в Москву, в ресторан El Dorado. Для просвещения местных жителей о тонкостях спагетти и вкусе пьемонтских трюфелей он начал собирать команду. И пока зарубежные повара задавались вопросами, куда и зачем, Уиллиам подумал: «А почему бы и нет!» — и купил билет в один конец.

Нас в Европе часто пугали Россией. Но когда я приехал сюда, то испытал страх и влюбленность одновременно — такое чувство, когда не знаешь, что ждет тебя впереди, но предвкушаешь эту встречу. Никогда не забуду, как впервые попал на Красную площадь. Именно в тот момент я осознал, какая Россия прекрасная и великая страна.Уиллиам: рубашка, Dirk Bikkembergs; футболка, Zara; брюки, Corneliani. Ольга, Анастасия: платья, Paul&Joe Sister. Микеле: рубашка, #Mumofsix; брюки, GucciШло время, Уиллиам продолжал совершенствовать свой русский, а заодно вкусовые рецепторы посетителей самых модных столичных ресторанов — «Галерея» и «Пирамида». Однако мысли связать свою жизнь с Россией навсегда у него не возникало, пока он не встретил Ольгу. По словам Ламберти, девушка не сразу запала ему в сердце — ее, как и русскую кухню, ему надо было «распробовать»:

Мы познакомились в ресторане, в компании общих друзей. Я подумал: «Красивая девушка», но любви с первого взгляда не случилось. Через месяц мы снова случайно пересеклись, и тогда я уже пригласил ее на ужин. Конечно, а как же еще шеф-повар может завоевать даму сердца. Однако свой козырь Ламберти решил сразу не раскрывать и назначил первое свидание в ресторане. «Когда мы начали встречаться, мне было очень приятно готовить для Ольги, удивлять ее, радовать. Но после рождения Насти и Микеле все изменилось, и теперь на кухне царствует моя жена». Собираться за ужином всей семьей — итальянская традиция, которая отлично прижилась в русской жизни Ламберти. Он часто с улыбкой вспоминает, как на Сицилии — родине его матери — они каждый вечер садились за большой стол:

Сейчас я понимаю: бедная моя мама, ей приходилось ежедневно готовить на 10-15 человек. Мне очень не хватает шумных застолий, но мы часто собираемся в ресторане, дома или за городом на шашлыках (мне нравится эта русская традиция!) с родителями Ольги. Да и поводов для таких встреч искать долго не надо.Рубашка, Dirk Bikkembergs; футболка, Zara; брюки, Corneliani

Конечно, ведь у вас в два раза больше праздников. Знаете, как было сложно объяснить моим родственникам, что с 13 на 14 января мы будем отмечать Старый Новый год!— с улыбкой добавляет глава семьи.

Есть в доме Ламберти еще одна традиция — раз в год ездить на Сицилию. И пока 12-летняя Настя и 8-летний Микеле совершенствуют свой итальянский, Уиллиам то и дело слышит в свой адрес, что ему уже давно пора сменить национальность в паспорте.

Итальянцы — очень эмоциональные. Когда мы говорим, то активно жестикулируем и можем часами ходить вокруг да около, но так и не приблизиться к сути, — рассуждает ресторатор. — Русские же — прямолинейные. И поэтому, когда я общаюсь с друзьями, они немного удивляются, когда я у них конкретно спрашиваю: «Так, чего ты хочешь?» А когда я начинаю вспоминать, какой вкусный борщ, они смеются и говорят: «Ты окончательно стал русским!»

Впрочем, русско-итальянскими отношениями гастрономическая карта Уиллиама не ограничивается. В его арсенале проекты французской, средиземноморской, еврейской кухни, а эту встречу мы проводим в марокканском ресторане.»Сначала мы с Ольгой были просто друзьями, лишь со временем я понял, что это та женщина, с которой я хочу идти по жизни»

Сейчас у москвичей на хайпе здоровое питание, блюда без глютена и особая страсть к авокадо (смеется). В прошлом году была популярна перуанская кухня, но как-то не прижилась… Я не гонюсь за трендами, а просто участвую в проектах, которые мне интересны и дают заряд положительных эмоций,— делится наш герой.Микеле Ламберти подумывает пойти по стопам отца, а Настя решительно настроена стать певицей: она поет в «Непоседах» и занимается в музыкальной школе Леонида Агутина. В этом году девушка приняла участие в проекте «Битва талантов» на телеканале СТС Love

Ольга: платье, Paul&Joe Sister. Анастасия: платье, Les Coyotes de Paris. Микеле: толстовка, Lacoste; шорты, Tommy Hilfiger

Но все же к корням Уиллиама тянет: вскоре он откроет новое место средиземноморской кухни — Sartoria Lamberti — на первом этаже отеля The Ritz-Carlton, Moscow. По словам Ламберти, это будет не обычный ресторан, а гастрономическое ателье:

Мы готовим много интересных »фишек», хотим сделать ставку на персонализацию наших гостей. Пока не могу сказать больше, но это как раз тот случай, когда лучше один раз попробовать, чем несколько раз услышать!

Ресторан Nofar

Ольга и Уиллиам познакомились в ресторане в компании общих друзей. Лишь после второй, случайной, встречи он пригласил ее на свидание
Уиллиам: рубашка, джинсы, Levi’s; футболка, ZaraСтиль: Мария Колосова,
Продюсер: Ольга Закатова,
Макияж: Светлана Шайда,
Прически: Иван Иванов/творческий партнер LТOreal Professionnel,
Ассистент стилиста: Алина Салимова,
Ассистент продюсера: Елизавета Гардер,
Благодарим ресторан Nofar, фитнес-студию «Берег» и Нudoraworld.ru за помощь в организации съемки.

«Я не могу жить без пельменей» – Weekend – Коммерсантъ

Шеф-повар ресторана «Галерея» Вильям Ламберти теперь курирует и кухню Cafe de Fauchon. Он считает, что в Москве скоро войдет в моду забытая русская кухня.

— Москва знает вас с 1996 года. Где вы работали до этого?

— Когда я окончил кулинарную школу в Италии, я сразу же отослал свое резюме одному из самых знаменитых рестораторов и шефов Гуалтиеро Маркези. Три года я ждал вакансии, а потом он взял меня в один из своих звездных ресторанов. После L`Albereta я работал в Enoteca Pinchiorri — это тоже очень известный ресторан, который, как и предыдущий, отмечен тремя звездами Michelin. Потом я уехал во Францию и работал в Lucas Carton с Аленом Сендерансом. Затем была Англия и Halkin co Стефано Каваллини — первым итальянским шефом, получившим в Лондоне звезду Michelin. А в 1996 году я первый раз приехал в Москву.

— И уже почти десять лет работаете здесь…

— Ну, не совсем так. Первый мой визит длился год, в 1997-м я снова поехал в Англию. А вот с 1999 года живу и работаю здесь. Мне безумно нравится этот город. Русские люди очень похожи на итальянцев, и о нас и о вас можно сказать «люди-солнце». Ведь помимо тех стран, которые я назвал, я бывал еще в Голландии, Испании, Австрии. Нигде в мире я не встречал таких людей — милых, общительных, открытых, довольных, улыбчивых. Мне трудно все описать словами, но одно я знаю совершенно точно — здесь я чувствую себя лучше, чем дома. Я даже не скучаю по Италии, не хочу туда возвращаться.

— Неужели в Милане меньше улыбчивых людей?

— Я говорю о своих собственных ощущениях. Люди в Милане, Париже, Лондоне, Нью-Йорке очень одиноки, замкнуты, зациклены на своих делах и работе. Общаться, находить друзей там нет никакой возможности. Здесь все гораздо проще — легко складываются обыкновенные человеческие отношения, не связанные с бизнесом. В большом европейском городе можно прожить целый год и так ни с кем и не познакомиться. После 18 часов у всех начинается свободный вечер, а потом все отправляются спать. У поваров другой ритм жизни — работа заканчивается в 11-12 вечера, и свободной остается только ночь. Русские запросто встречаются и общаются ночью, для них это не проблема.

— Что вы скажете о развитии ресторанной индустрии за эти годы?

— В 1996 году никакой ресторанной индустрии не было. Все течет, меняется и развивается с колоссальной скоростью. Такие красивые интерьеры, как у открывающихся сейчас здесь ресторанов, в Европе нужно еще поискать. Что касается кухни, то в Москве появляется все больше и больше шефов-профессионалов. Я сам хожу по ресторанам и могу сказать, что зачастую качество предложенной кухни мне нравится больше, чем в Европе. Мне кажется, что Москва от Европы совсем недалеко.

— Как вы думаете, чего можно ждать от кулинарной моды в ближайшее время?

— Сначала, мне кажется, случится грандиозный бум азиатской кухни — в моду войдут тайская, вьетнамская кухни. А вот потом, чуть позже, настанет время кухни русской. За десять прошедших лет русские перепробовали почти все, чего не могли попробовать раньше. Рано или поздно должно произойти насыщение французской, итальянской, азиатской кухнями. Людям захочется снова вернуться к своим корням, вспомнить забытый вкус родных блюд. Я, к слову, русскую кухню просто обожаю. С превеликим удовольствием ем все то, что готовит моя жена. А без ее пельменей и борща уже просто не могу представить свою жизнь.

— В новом меню Cafe de Fauchon нашлось место русской кухне?

— Меню, которое я разработал для Fauchon, включает в себя и французские, и итальянские, и русские блюда, есть и немного Азии. Это блюда, которые востребованы и любимы в Москве.

— Чем отличается это меню от меню «Галереи»?

— Они перекликаются между собой. Скорее различаются стили, чем кухни,— шеф-то один. Я предлагаю гостям домашнюю кухню, вкус которой все уже тоже подзабыли. Картофельное пюре, обжаренное мясо, запеканка, крабовый салат — знакомые, простые, любимые вкусы. У домашней кухни нет национальности — в итальянской лазанье, французском пироге с запеченной рыбой и русской жареной картошке с грибами есть что-то общее. В «Галерее» и Fauchon есть оригинальные блюда, а есть и похожие — например, мясной тартар. В «Галерее» я подаю его в азиатском стиле с манго, мятой, соевым соусом. А в Fauchon — с огурцами, петрушкой, луком-сибуле и сырым перепелиным яйцом. Или макароны — в «Галерее» паста с лососем и сливочным соусом просто идет на ура. Для Fauchon, мне кажется, больше подходят наполнители вроде брокколи, сельдерея, каперсов. Это более европейский стиль, если можно так выразиться. Fauchon есть Fauchon. Он диктует свои правила.

— Чем Cafe de Fauchon отличается от любого другого кафе?

— Fauchon — это целая структура, составляющие которой тесно взаимодействуют между собой. На кухне используются продукты, которые можно купить в бутике,— причем не только артишоки, маслины, чаи, соки и вино, но и террины и фуа-гра. Заготовки для французских блюд из кухни частично направляются в бутик, в отдел кулинарии, туда же поставляются и заготовки из Франции, часть которых идет на кухню. Гость может купить в кулинарии как полностью готовое блюдо, так и полуфабрикат. И, если у него возникнут вопросы, как довести до готовности блюдо в домашних условиях, либо я, любо любой другой повар полностью его проинструктируют.

Беседовала Надежда СУХОВА

Пять ролей Вильяма Ламберти – MyWay

В этом году 20 лет, как он в Москве. За это время он научился бойко говорить по-русски, из наемных поваров переквалифицировался в рестораторы и даже в международных конкурсах числится как русский шеф.

Чему тут удивляться: 20 лет в случае Вильяма Ламберти – это почти половина жизни. У его дочери русское имя Настенька, а по его резюме вполне можно восстанавливать историю ресторанной Москвы. От кузницы иностранных кадров французского «Эльдорадо» до уже несуществующей «Пирамиды» на Пушкинской площади, от легенды гламура «Галереи» до первопроходца новых Патриков, кафе Uilliam’s. Он – воплощение тренда «повара – новые рок-звезды». И, как рок-звезды, Вильям Ламберти играет одновременно несколько ролей. Вот лишь пять из них:

№ 1 Ресторатор

Почему не шеф-повар? Да потому что в последнее время Вильям Ламберти все реже и реже сам стоит у плиты. Даже на кухне «именного» кафе Uilliam’s увидеть его можно нечасто. А ведь есть еще Pinch, «Уголек», «Северяне», которые он открыл с Ильей Тютенковым. Вильям откровенно признается, что работать на кухне ему уже не очень интересно – это забирает слишком много энергии. Да и Uilliam’s вышел не совсем таким, каким он его задумывал. Сотрудничество с Ginza Project заставило где-то пойти на компромисс, а где-то предпочесть коммерческое творческому.

№ 2 Человек-бренд

Имя Вильяма Ламберти зарегистрировано как товарный знак – Вильям этого не скрывает и намекает, что те, кто нарушит право собственности, будут платить штраф. В первую очередь, это нужно для того, чтобы рестораторы, которых он консультирует и которым ставит меню, не забывали платить авторские отчисления. А по истечении срока контракта убирали всякое упоминание Ламберти из своих меню. На таких контрактных условиях, например, сейчас использует имя Вильяма Ламберти семейное кафе «Грана» в ТЦ «Капитолий».

№ 3 Иудей

«Вильям Ламберти – итальянский еврей из Анконы», – написал журнал «Афиша» в 2013 году. Тут же по городу поползли слухи о некоем еврейском лобби, якобы стоящим за Ламберти. В Москве любят объяснять успех ресторанов чем угодно, только не их качеством. На самом деле Вильям по рождению самый что ни на есть итальянский итальянец, до пятого класса проучившийся в школе при монастыре. Он не любит говорить с журналистами о личной жизни, но им все-таки удалось узнать, что несколько лет назад Вильям вместе с женой начали изучать каббалу и приняли решение пройти гиюр. Что в принципе дает право официально больше не считать Ламберти итальянцем.

№ 4 «Фитоняш»

Сегодня Вильям Ламберти в прекрасной физической форме. Чудесное похудение на 30 кг не перестают обсуждать и друзья, и конкуренты. Новоиспеченный «фитоняш» даже завел себе новый блог – Uilltobe, где он рассказывает о правильной еде, спорте, психологии и правильном уходе за собой. К слову, это не единственный блог Вильяма Ламберти. У него две страницы в фейсбуке и «прокачанный» профиль в инстаграме. Ведут их, как несложно догадаться, профессионалы.

№ 5 Человек года

Еще недавно сложно было себе представить, чтобы повара номинировали на модную премию «Человек года GQ». Однако Вильям Ламберти – вполне светский персонаж. Ведет кулинарные телешоу, фотографируется для светской хроники, дает интервью глянцевым журналам, рассказывая о своих татуировках. Как и другие свои роли, эту Вильям выбрал вполне сознательно, здраво оценивая пользу, которую она может принести его бизнесу. А польза очевидна – за 20 лет Ламберти смог привить Москве культуру западноевропейских ресторанов, куда принято ходить в гости к шефу, с которым будешь целоваться при встрече, выкладывать селфи в инстаграм и обсуждать за бокалом вина последние новости. Сегодня его рестораны – одни из немногих, у которых есть свое лицо. И это лицо Вильяма Ламберти.

Текст: Анна Тюрина

4-звездочный отель в Уотлингтоне недалеко от Темы

Традиционный постоялый двор для современного путешественника.

ORIGINAL COACHING INN …. И СТРАСТНОСТЬ К ПРОДУКТУ

Отремонтированный в соответствии с высочайшими стандартами, Mercure Thame Lambert Hotel представляет собой оригинальный постоялый двор всего в 15 минутах от Оксфорда и чуть менее чем в 6,4 км от Уотлингтона, у подножия холмов Чилтерн — области выдающейся природной красоты.
Сейчас в частной собственности, сейчас продолжается дальнейшее обновление.

Уютная атмосфера, удобные кожаные диваны, настоящий эль и превосходная еда в непринужденной обстановке. В отеле 49 стильных и просторных номеров, а также помещения для проведения конференций и мероприятий вместимостью до 140 человек.

Mercure Thame Lambert Hotel — это 4-звездочный отель, удобно расположенный всего в 500 метрах от J6 автомагистрали M40 в Оксфордшире, что делает его популярным местом встречи между Лондоном и Бирмингемом. Отель Mercure Thame Lambert — это идеальное место для размещения в Опере Гарсингтона; Midsomer Murders, Бленхеймский дворец; Регата Хенли, прогулка по Риджуэю и беговая гонка на камни, среди многих других местных мероприятий!

Мы гордимся своим дружелюбным, но профессиональным стилем, непринужденной и неформальной обстановкой и надеемся очень скоро приветствовать вас в отеле Mercure Thame Lambert.

Еда — это настоящая страсть отеля Mercure Thame Lambert, Уотлингтон. Мы считаем, что можно обеспечить отличную еду в стильной, но неформальной обстановке по разумным ценам — мы заработали репутацию именно для этого. Наш опытный шеф-повар и его команда готовят вкусные сезонные блюда с большим упором на местные продукты.

Меню в нашем ресторане и баре Kite включает оригинальные современные британские блюда по меню, а также традиционные классические пабы.Мы также предлагаем аппетитные барные закуски и пудинги.

За последние два года мы были награждены розочкой ресторанного гида Автомобильной ассоциации Великобритании и премией Автомобильной ассоциации Великобритании за завтрак.

ПодробнееЗакрыть

Вакцинированных против невакцинированных: европейская культурная война против вируса Covid

АННАБЕРГ-БУХХОЛЬЦ, Германия — Свен Мюллер гордо не вакцинирован. Он считает, что вакцины против Covid не являются ни эффективными, ни безопасными, а способом заработать деньги для фармацевтических компаний и коррумпированных политиков, которые отнимают у него свободу.

В соответствии с государственными правилами по борьбе с коронавирусной инфекцией ему больше не разрешается ходить в рестораны, боулинг, кино или парикмахерскую. Со следующей недели ему также запретят входить в большинство магазинов. Но это только укрепило его решимость.

«Они не могут меня сломать», — сказал 40-летний г-н Мюллер, владелец бара в городе Аннаберг-Буххольц, в регионе Рудных гор в восточной части Саксонии, где уровень вакцинации составляет 44 процента — самый низкий в Германии.

Г-н Мюллер олицетворяет проблему, которая в некоторых частях Европы стоит так же остро, как и в Соединенных Штатах. Если бы в Германии были красные и синие государства, Саксония была бы малиновой. В таких местах группы невакцинированных людей являются движущей силой последнего витка инфекции, заполняя напряженные больничные палаты, ставя под угрозу восстановление экономики и заставляя правительства изо всех сил бороться с четвертой волной пандемии.

Несмотря на то, что исследования показывают, что вакцинация — самый эффективный способ предотвратить инфекцию — и избежать госпитализации или смерти в случае инфицирования — убедить тех, кто глубоко скептически относится к вакцинам, оказалось почти невозможным. Вместо этого западноевропейские правительства все чаще прибегают к слегка завуалированному принуждению, сочетая предписания, поощрения и наказания.

В Италии, в северной провинции Больцано, граничащей с Австрией и Швейцарией, где 70 процентов населения говорят по-немецки, самый низкий уровень вакцинации в стране. Эксперты связывают резкий рост инфекций там с частыми обменами с Австрией, а также с культурной склонностью населения к гомеопатии и естественным лекарствам.

«Существует некоторая корреляция с крайне правыми партиями, но главная причина — это доверие к природе», — сказал Патрик Франзони, врач, возглавляющий кампанию вакцинации в провинции. По его словам, немецкоязычное население, особенно в Альпах, больше доверяет свежему воздуху, органическим продуктам и травяным чаям, чем традиционным лекарствам.

Фактически, Германия, Австрия и немецкоязычный регион Швейцарии имеют самую большую долю невакцинированного населения во всей Западной Европе.Примерно каждый четвертый человек старше 12 не вакцинирован, по сравнению с примерно каждым десятым во Франции и Италии и почти никем в Португалии.

Социологи говорят, что в дополнение к влиятельной культуре альтернативной медицины устойчивость к вакцинам подпитывается сильной традицией децентрализованного правительства, которое имеет тенденцию подпитывать недоверие к правилам, навязанным из столицы, и крайне правой экосистемой, которая знает, как это сделать. использовать оба.

Противодействие вакцинам, говорит Пиа Ламберти из CeMAS, берлинской исследовательской организации, занимающейся дезинформацией и теориями заговора, в некотором смысле является длинным хвостом популистских националистических движений, которые в течение десятилетия потрясали европейскую политику.

«Радикальные антиваксы — небольшая группа, но она достаточно велика, чтобы вызвать проблему во время пандемии», — сказала г-жа Ламберти. «Это показывает успех крайне правой поддержки в этом вопросе и неспособность основных политиков отнестись к нему достаточно серьезно».

В результате в некоторых частях Европы «независимо от того, вакцинированы вы или нет, это стало почти политическим признаком, как в Соединенных Штатах», — добавила она.

В Австрии, где правительство пошло дальше всех в ограничении непривитых, недавно созданная партия против вакцинации получила три места в государственном парламенте на севере страны, долгое время являвшейся оплотом крайне правых.Во Франции и Италии остаются горячие точки против прививок, где господствуют национал-популисты.

В Саксонии антипрививочные настроения и поддержка крайне правой Альтернативы для Германии или АдГ — самой сильной политической силы здесь — существенно пересекаются.

Обновлено

2 января 2022 г., 20:42 ET

АдГ упала на национальном уровне, но на бывшем коммунистическом Востоке антипрививочные настроения оказались естественными для многих избирателей, которые часто уже испытывают глубокое подозрение в отношении правительства, глобализации, крупных корпораций и основных средств массовой информации.

«Вакцина поляризует», — сказал Рольф Шмидт, мэр Аннаберг-Буххольц. «Я слышу это с утра до вечера: у каждого есть своя абсолютная правда и свой канал в социальных сетях, чтобы укрепить эту истину. Другая сторона — это ложь ».

Проблема настолько высока, что г-н Шмидт не скажет, вакцинирован ли он сам. «Моя большая проблема сейчас — сохранить социальный мир в этом городе», — сказал он.

В Аннаберг-Бухгольце, бывшем средневековом городке, где добывали металл, недалеко от границы с Чехией, раскол очевиден и очевиден.

Каждый понедельник жесткие антиваксы проводят небольшой, но шумный митинг в центре города. На этой неделе около 50 протестующих выкрикивали лозунги вроде «вакцина убивает» и бушевали против правительства в Берлине, которое, по их словам, является диктатурой вроде коммунизма, «только хуже».

Во многих ресторанах в витринах вывешены бунтарские послания, обвиняющие «политические решения» в жестких новых правилах, исключающих вход для непривитых.

Один из них — бар г-на Мюллера Salon, где он подает более 90 видов джина посетителям, которые, как и он, в большинстве своем не вакцинированы, говорит он.Табличка на двери цитирует Конституцию Германии и гласит: «Независимо от того, были ли (не) вакцинированы, (не) тестировались, приветствуем вас как ЧЕЛОВЕКА!»

Вывеска превратила его в незначительную знаменитость: люди останавливаются, чтобы сфотографироваться, владелец кафе на улице скопировал его текст.

Карин и Ханс Шнайдер, двое прохожих на пенсии, которые оба выросли в Аннаберг-Буххольц и прошли вакцинацию, сказали, что единственный способ заставить скептиков сделать прививку — это сделать почти невозможным не сделать прививку. «Это глупость», — сказала мисс.- сказал Шнайдер. «С ними не поспоришь; ты должен стать крутым ».

Пандемия коронавируса: что нужно знать

Карточка 1 из 4

Отмененные рейсы. Из-за всплеска Covid тысячи рейсов были отменены, так как авиакомпании не могут адекватно укомплектовать свои рейсы. В поисках облегчения авиационная отрасль подтолкнула CDC к сокращению рекомендованного периода изоляции для американцев, инфицированных Covid-19. В понедельник рекомендованный период карантина для людей без симптомов был сокращен до пяти дней.

По всему миру. Южная Африка объявила, что волна омикрона прошла без значительного всплеска смертности. Количество заболевших в стране за последнюю неделю снизилось на 30 процентов. Объявление вселило осторожную надежду в другие страны, борющиеся с быстро распространяющимся вариантом.

В Германии новое правительство хочет ввести более строгие правила в отношении непривитых людей, включая обязательное получение отрицательного результата теста на коронавирус перед использованием общественного транспорта.

Но Австрия сделала больше всего, ограничив передвижение лиц старше 12 лет и не вакцинированных на поездки на работу, в школу, покупку продуктов и медицинское обслуживание, а также предоставив полиции право проверять документы о вакцинации на улице.

«Это беспрецедентное нарушение наших конституционных свобод», — сказал Майкл Бруннер, глава MFG, новой партии против вакцинации.

Так называемая изоляция непривитых в Австрии стала предметом обсуждения в Саксонии, где многие сочли, что новые ограничения, которые будут введены на следующей неделе, — это то же самое, но под другим названием.

Саксония была первой немецкой землей, которая исключила невакцинированных людей из большей части общественной жизни, потребовав в большинстве социальных учреждений доказательства того, что они вакцинированы или вылечились от инфекции Covid. С понедельника все второстепенные магазины будут закрыты для них.

Многие, как г-н Мюллер, чувствуют себя преданными государством. «Они пообещали, что не будет никаких требований о вакцинации», — сказал он. «Но это мандат на вакцину через черный ход».

В 10 минутах езды от Аннаберг-Бухгольц Констанца Альбрехт вводила дозу вакцины Pfizer-BioNTech в руку 67-летнему мужчине.Доктор Альбрехт был в пути с одной из 30 мобильных бригад вакцинации, которые пересекали Саксонию, чтобы побудить людей сделать прививку.

Пока нет четких указаний на то, что новые ограничения привели к увеличению спроса на прививки. Большинство прививок, которые доктор Альбрехт сделал в тот день, были бустерами для людей, которые сделали прививки несколько месяцев назад.

Многие из тех, кто приходит на первую прививку, ясно дают понять, что чувствуют себя принужденными, — сказал доктор Альбрехт. Один мужчина сказал, что делает это только для того, чтобы продолжать водить сына в свой спортивный клуб. Женщина пробормотала, что у нее «не было выбора».

Г-н Шмидт, мэр, предупредил, что, выделяя непривитых, правительство сеет дивизию. «Этот рассказ:« Эти плохие непривитые люди, они несут ответственность за рост случаев заболевания », — сказал он. «Это бесполезно».

Г-н Шмидт предпочел бы объединять людей. Он лоббирует возможность проведения знаменитой рождественской ярмарки в городе без ограничений для непривитых — вместо этого, обязательное тестирование для всех.

В Аннаберг-Буххольце половина киосков уже готова, открытие запланировано на 26 ноября. Но Шмидт опасается, что это все еще будет запрещено правительством штата.

«Это будет последней каплей», — сказал он. «Для нашего региона это больше, чем рождественская ярмарка, это то, кем мы являемся как город и как регион. Это чувство, это личность. В больших городах этого не понимают ».

Репортаж представили Кристофер Ф. Шуэце из Берлина, Джейсон Горовиц из Рима, Констан Мехеут из Парижа, Антон Трояновский из Москвы и Ники Китсантонис из Афин.

Wide Boy Art Dealer Эндрю Ламберти берет немного Stik

Фреска художника-граффити Стика, нарисованная на двери гаража в 2011 году, была снята ее владельцами и продана торговцу произведением искусства и антиквариата Television Эндрю Ламберти.

Картина под названием «Лондонские беспорядки» была нарисована на сломанной двери гаража, который был частью Pogo Café, веганского ресторана на Кларенс-роуд, Клэптон. Ламберти, известный своими выходками миллионов «рыночных торговцев» в программе Channel 4 «Четыре комнаты», заключил невыгодную сделку (для наивных продавцов).Сообщалось, что уличное искусство стоило всего 2000 фунтов стерлингов и могло быть оценено до 50 000 фунтов стерлингов, если бы оно было сдано с молотка, на такой распродаже, как на ежегодном аукционе городского искусства Bonham’s Urban Art Auction. Распродажа почти покрывала стоимость новой двери и небольшую часть ежемесячной арендной платы.

Ричард Ховард-Гриффин, предприниматель, проводящий «туры по лондонскому стрит-арту», рассказал местной газете Hackney; «Это могло бы создать прецедент и сделать частную продажу общественных фресок более социально приемлемой в будущем». Он добавил: «Ламберти лишает сообщество важного произведения искусства, которое он справедливо считает важным, так почему бы не оставить его там?

Ламберти утверждает: «Его цель — увеличить цены на галереи Стика. Стик — важный художник, и его работа в какой-то момент будет стоить 50 000 фунтов стерлингов, но речь идет о механике того, как мы туда доберемся ». Будем надеяться, что Droit de Suite заработает, когда это произведение будет перепродано, так что как минимум дополнительные 4% заработают для художника.

Это еще один пример того, как паблик-арт, бесплатно нарисованный новым поколением уличных художников, стал продаваться на открытом рынке акулами.В декабре прошлого года «Рабский труд» Бэнкси был срублен со стены в Харинги, прежде чем появился на аукционе в Майами с ценой в 450 000 фунтов стерлингов. Позже он был отозван из-за общественного давления. Та же самая роспись теперь снова предлагается в Лондоне по той же цене 2 июня.

Стик пообещал создать новую фреску на заменяющей двери в том же месте, когда он вернется из поездки в Японию.

Подробнее о стрит-арте здесь

Банка Candymen | Овердрайв

Дальнобойщик Уэйн Ламберти предпочел бы действовать под своим давним знаком CB: «Две птицы.”

Но все, от официанток на остановках грузовиков до детей и священника в его церкви в Каллоуэе, штат Небраска, называют водителя Marten Transport другим именем: Человек с Джелли Белли.

Ламберти настаивает на том, что ручку не следует путать с мистером Джелли Белли, известным красным талисманом в форме фасоли, который возлежит на куче сладких мармеладов компании Peterbilt, принадлежащей Ламберти. Мистер Джелли Белли — это мифология. Ламберти просто важен для людей, следующих по его маршруту, которым он поставляет одно из любимых кондитерских изделий Америки — мармелад Jelly Belly.

«Они видят, как я иду», — говорит Ламберти с широкой бородатой улыбкой. «Люди на топливном острове — если я не возьму некоторые из своих образцов — они будут держать мою квитанцию на топливо».

Они видят, что он едет по какой-то причине: его грузовик и трейлер покрыты Jelly Bellys и другими сладкими конфетами от одной из старейших кондитерских компаний страны. Несколько лет назад компания Jelly Belly, которая использует Marten и другие автотранспортные компании для перевозки желейных бобов, шоколадных конфет, кукурузных конфет и других кондитерских изделий со своих заводов в Фэрфилде, Калифорния., и Плезант-Прери, штат Висконсин, обернули трейлеры и грузовики, которые использовались в его специальных тиражах, в гигантское искусство Jelly Belly. Украшенные драгоценностями трейлеры и грузовики окрашены в разные цвета и привлекают внимание взрослых, детей и дальнобойщиков. Ламберти говорит, что дальнобойщики часто задают один и тот же вопрос:

«Сколько Jelly Bellys в грузовике?» Ответ? «Я не знаю. Мне никогда не было так скучно считать ». Было бы проще сосчитать мармеладки в грузовике. Фактически, в каждом грузе, который несет Ламберти, их 17,2 миллиона — 43 000 фунтов.

Учитывая, что компания перевозит до 14 миллиардов мармеладов в год, Ламберти и его коллеги-водители — занятые люди. Но это лишь малая часть от 7 миллиардов фунтов шоколада, конфет и жевательной резинки, потребляемых в Соединенных Штатах.

Candy — это крупный бизнес, и это сезонный бизнес. Просто спросите Оскара Гарсиа, дальнобойщика, ведущего компанию Royal Freight из Фарра, штат Техас. Гарсия говорит, что он возит практически все, но когда в августе начинается сезон рождественских перевозок, он загружает свой грузовик на крышу некоторыми из них.Каждый год к Рождеству изготавливают 8 миллиардов леденцов.

Компания Гарсиа тянет грузы для Bob’s Candies, компании из Олбани, штат Джорджия, и крупнейшего в мире производителя леденцов. В сентябре дальнобойщик перевозил трости и сладкие полосы, мягкие мятные шарики, с фабрики компании в Мексике на ее фабрику в Олбани.

Оскар Гарсия большую часть года возит автозапчасти и другую галантерею, но в августе он помогает перевозить миллионы леденцов.

«Сейчас ситуация набирает обороты, — говорит Гарсия перед зданием Джорджии.«Прямо сейчас они отправляют рождественские товары». В Bob’s Candies август и сентябрь — самый напряженный сезон, хотя компания производит леденцы и другие сладости круглый год. Именно в эти месяцы розничные торговцы начинают заполнять свои полки традиционными рождественскими конфетами.

Традиция изготовления леденцов восходит к 17 веку, когда немецкий хормейстер в Кельне раздавал сахарные палочки, чтобы юные певцы успокоились. На рождественскую службу он согнул леденцы в пастушьих жуликов.К 19 веку кондитерские изделия прижились и стали фаворитом Рождества. Красные и белые полосы и аромат перечной мяты стали нормой на рубеже 20-го века.

Боб МакКормак, «Боб в конфетах Боба», в 1920-х годах начал делать леденцы для своих детей, друзей и местных лавочников в Олбани. Родственник изобрел машину для автоматизации производства, а семья Маккормак разработала упаковку для защиты хрупких палочек во время транспортировки. Нововведения сделали Bob’s Candies крупнейшим в мире производителем леденцов.Компания производит миллионы тростей, и водители вроде Гарсии тянут грузы.

Со всеми этими конфетами, катящимися по дороге позади него, кто-то может подумать, что Гарсия соблазнится. Но леденцы ему не очень нравятся. «Я не без ума от леденцов, но я сладкоежка, — говорит он. «Я встаю посреди ночи и чего-то жажду». Обычно это шоколад, особенно батончики Butterfinger, Babe Ruth и Nestle Crunch.

«Я должен тянуть за Херши», — шутит он.«Но я бы, наверное, проделал дыру в трейлере!»

Гарсия шутит, но кража и подделка конфет — большая проблема для производителей, поэтому каждая партия, будь то у Bob’s или Jelly Belly, запечатана. Однако это не мешает Ламберти получать удовольствие от продукта, который он привозит. Во время каждой поездки в Фэрфилд менеджер по дистрибуции Jelly Belly Дэвид Муди следит за тем, чтобы одна коробка с животами попала в кабину большого дальнобойщика из Небраски. Оттуда веселый Ламберти подает желейные бобы Jelly Belly людям, которых встречает на своем пути.

«Если дети захотят их на остановке или в ресторане, я отдам их им — если родители позволят мне», — говорит он. Другие дальнобойщики, особенно водители куниц, тоже спрашивают. «Они войдут в CB и попросят у меня образцы. Я говорю им, где планирую остановиться, и отдаю их им, когда они туда доберутся. Часто они думают, что попросить образцы — это шутка. Когда я говорю им, что они у меня есть, они поражаются ».

Водители

также спросят Ламберти, не стесняется ли он водить красочный грузовик, который выглядит
как гигантская катящаяся банка с конфетами.Ламберти, которому нравятся произведения искусства, говорит им, что ему нравится его работа. Затем получившие отказ дальнобойщики обычно просят образцы. «Ребята оскорбляют мой грузовик, а потом хотят образцы?»

Но Ламберти, главный посол Джелли Белли, рад услужить. «Люди Jelly Belly счастливы, — говорит он. «Это отличная реклама». Ламберти тоже получает больше, чем улыбки за свою работу. Дети просят у него автограф и обнимают, что делает его рабочие дни «такими же, как Рождество».

Ламберти довольно легко справляется с нагрузкой.Бобы премиум-класса перевозятся в рефрижераторах и хранятся при температуре от 60 до 65 градусов. Если они становятся слишком горячими, они слипаются; слишком холодно, и они замерзают, растрескивая свою тонкую конфетную скорлупу. Однажды Ламберти наложил на него рефрижераторный гель, и груз почти замерз, прежде чем Мать-природа и механик изменили курс.

Единственная опасность на работе — набрать вес, когда он ест продукт. Его любимый аромат — лакричник. В дополнение к объятиям Ламберти становится героем для своей 9-летней дочери Монти, которая катается с ним летом.Она берет большой пакет бобов (ее любимый жареный зефир) и делится ими с одноклассниками.

Ламберти, отец которого был владельцем-оператором, говорит, что получение груза Jelly Belly было для него большим делом. Рэнди Мартен, его начальник, президент и генеральный директор компании, лично спросил Ламберти, не хочет ли он получить груз. 22-летний ветеран дорожного движения, 18 из которых ездили за Мартена, не мог отказаться от возможности проложить специальный маршрут, который еженедельно доставит его домой. «Я думал, что бегать по маршруту будет скучно», — говорит он.«Раньше я возил рефрижераторные грузы во все 48 штатов. Я никогда не знал, когда буду дома. Теперь я уезжаю отсюда в субботу и знаю, когда буду дома ».

«Нет ничего лучше на свете, чем погрузиться и отправиться домой. Все, с кем я контактирую на маршруте, который я узнал. Они спрашивают обо мне и моей семье. Это важно.

Некоторые из постоянных посетителей его маршрута немного подозрительно отнеслись к Ламберти в прошлом году, когда он принес с собой новую смесь бобов — популярные Bernie Bots Every Flavor Beans.Бобы взяты из популярной книги и фильмов о Гарри Поттере и содержат бобы с такими ароматами, как грязь, рвота и ушная сера. Некоторые из остановок грузовиков на маршруте не оценили новые вкусы. Теперь он вернулся к раздаче обычных зерен премиум-класса.

Ламберти и его коллега-дальнобойщик Гарсия — одно из звеньев в увлечении Америки сладостями. По данным Министерства торговли США, в 2001 году американцы потребили 7 миллиардов фунтов шоколада и не шоколадных конфет и жевательной резинки. Это ошеломляющее количество на самом деле меньше, чем в 2000 году, когда американцы потребляли почти на 2 процента больше.В прошлом году страна потратила на розничную торговлю конфет на сумму более 24 миллиардов долларов.

Большая часть этих денег — около 13 миллиардов долларов — была потрачена на шоколад, который стоит больше, чем нешоколадные конфеты. Но на нешоколадные конфеты пришлось на 100 миллионов фунтов больше израсходованных сладостей. Продажи жевательной резинки составили 2,8 миллиарда долларов.

Американцы покупают больше всего сладостей на Хэллоуин. В 2002 году только на Хэллоуин было потрачено около 2 миллиардов долларов. Пасха заняла второе место с 1,8 миллиарда долларов, а производители сладостей ожидают продать более 1 доллара.5 миллиардов конфет и шоколада на это Рождество, согласно данным, предоставленным правительством США и Национальной ассоциацией кондитеров.

Многие конфеты, сделанные к рождественским праздникам, предназначены для изготовления чулок. Эта традиция восходит к истокам святого Николая в четвертом веке, который бросал золотые монеты в дымоход в доме трех сестер, отец которых не мог позволить себе выдать их замуж. Монеты упали в их чулки.

Фрукты и конфеты давно заменили монеты в качестве предпочтительной начинки.Опрос, проведенный в прошлом году NCA, показал, что 85 процентов родителей, получивших чулки с конфетами в детстве, продолжили веселье, наполнив рождественское утро своих детей сладостями. Но традиция прошла долгий путь от нескольких золотых монет. В этом году NCA оценивает, что во время Рождества и Хануки потребители потратят более 300 миллионов долларов на шоколадные конфеты в коробках, а производители произведут 1,8 миллиарда леденцов и 150 миллионов шоколадных Санта-Клаусов.

Ежегодное производство конфет заставляет таких дальнобойщиков, как Ламберти, быть занятыми, но ему нравится работа.«Одна семья показала табличку из своей машины, когда я ехал по дороге», — говорит он. «Там было сказано:« Есть образцы? »Ну, мне пришлось остановиться».

Семья сфотографировала и осмотрела его грузовик, пока он давал детям конфеты. Когда Ламберти вернулся на дорогу, машина остановилась рядом с ним и высветила еще одну табличку с надписью: «Спасибо!»

«Это действительно стоящая работа. Люди рады вас видеть, потому что знают, что у вас есть конфеты ».

Счетчик конфет

Ко Дню святого Валентина будет продано более 35 миллионов коробок шоколада в форме сердечек.
К Пасхе будет производиться более 60 миллионов шоколадных кроликов, 2 миллиона цыплят зефира в день и 15 миллиардов мармеладов.
американцев купят на Хэллоуин около 20 миллионов фунтов конфетной кукурузы, и 93 процента детей пойдут на угощение.

Jelly Belly Facts

Желейные бобы Jelly Belly были первыми мармеладными бобами в космосе, когда президент Рейган отправил их в полет космического корабля «Челленджер» в 1983 году.
Первоначально восемь вкусов бобов Jelly Belly, представленных в 1976 году, включали очень вишневое, корневое пиво, крем-содовую, мандарин, зеленое яблоко, лимон, солодку и виноград.
Попкорн с маслом — самый популярный ароматизатор.
Jelly Belly были изобретены в 1976 году. Они были первыми мармеладными бобами, которые продавались с одним вкусом и предлагались с доступным меню вкусов.
Чтобы приготовить мармелад Jelly Belly, нужно от семи до десяти дней.

Шаг 1

Как делают конфету

Шаг 1: Сахар и кукурузный сироп, смешанные и доставленные к Бобу железнодорожным транспортом, готовятся в варочных котлах непрерывного действия со скоростью 6000 фунтов в час.

Шаг 2: Сироп выливается на стол с водяным охлаждением для охлаждения.

Шаг 3: Охлажденная, слегка затвердевшая партия загружается в вытяжную машину, которая втягивает воздух в леденец, пока он не станет шелковисто-белым. В замес наливают флакон со 100-процентной чистотой, тройной дистилляцией масла мяты перечной.

Шаг 4: Красный краситель замешивается в небольшую порцию невытянутых конфет. Он станет характерными полосками на леденцах.

Шаг 5: Полосы добавляются к 6-дюймовой полосе вытянутой белой конфеты.

Шаг 6: Конфете придают форму валика, на который помещают два набора тонких полосок и две широкие сплошные полосы.

Шаг 7: Новый леденец растягивается и раскручивается.

Шаг 8: Конфета подается в дозирующий валик, который помогает конфете сохранять свою круглую форму, когда ее протягивают между калибровочными роликами.

Шаг 9: Веревка для конфет транспортируется в комнату для упаковки и упаковки, где ее скручивают, разрезают, изгибают и заворачивают.

Шаг 10: После охлаждения леденцы упаковывают в защитные пакеты. Эти упаковки оборачиваются пленкой, упаковываются и хранятся до рождественского сезона продаж.

Дополнительную информацию о леденцах можно найти на сайте www.BobsCandies.com.

Некролог Марты Келли Ламберт, Хелена, Арканзас

Марта Келли Ламберт из Хелены, штат Арканзас, скончалась 18 апреля 2021 года в возрасте 91 года.
Она умерла от родителей, Таддеуса Робертсона Келли и Ариадны Вуд Келли; ее брат, Таддеус Робертсон Келли-младший.; ее сестра Энн Келли Аллин и ее муж Джордан Беннет Ламберт младший.
У нее остались дети, Мэри Ламберт, Энн Ламберт Уэйтс, Джордан Беннетт Ламберт III и Бланш Ламберт Линкольн; ее внуки, Мейкон Уэйтс Хоссли, Кэти Ламберт, Кристин Ламберт, Джордан Ламберт Гэри, Кэролайн Ламберт, Рис Линкольн и Беннетт Линкольн; и ее правнуки, Бэйлор Хоссли и Бентон Хоссли.
Марта выросла в Хелене в 1930-х годах в любящей семье с двумя старшими братьями и сестрами.Она была тогда и всю свою жизнь радостным ребенком, посвятившим свою жизнь семье и друзьям. Она очень радовалась и гордилась тем, что на протяжении всей жизни служила своему сообществу Хелены, руководя общественным фондом округа Филлипс, государственными школами Хелены-Вест-Хелена, младшими вспомогательными учреждениями, Американским Красным Крестом и Епископальной церковью Св. Иоанна, а также женщинами епископальной церкви Арканзаса. По всему штату.
Она окончила среднюю школу Хелены и Университет Арканзаса, где она была членом женского общества Чи Омега.В 1950 году она вышла замуж за Джордана Беннета Ламберта-младшего, своего школьного возлюбленного. Когда он закончил службу в армии США, они вернулись на Хелену, где вырастили четверых детей. Марта никогда не была слишком занята или слишком уставшей, чтобы участвовать в жизни своих детей, внуков, племянниц, племянников, крестников и правнуков.
Она путешествовала по штату Арканзас и по континентальной части США, чтобы помочь со свадьбами, днями рождения, садами, неотложной медицинской помощью, обязанностями по присмотру за детьми, церковными конвенциями, спортивными мероприятиями и инициациями женских обществ.Она помогала проводить успешные политические кампании и танцевала чечетку с голливудскими хореографами.
Она вела бухгалтерские книги для фермерских хозяйств Ламберта, и за ее обеденным столом всегда было место для друзей, родственников и друзей друзей! «Жизнь — это то, что ты делаешь» — был девизом ее жизни. Забота о других — вот чем была ее жизнь. Она пыталась сделать жизнь счастливой и прекрасной для всех, с кем общалась. У нее была особая практика, известная как «дипломатия печенья», которая доказала, что выпечка является полезным лекарством от многих болезней общества.Она принесла радость и надежду многим людям. Она была любима многими и благословила всех нас. По ней будет очень не хватать.
Наша семья хотела бы особенно поблагодарить всех замечательных людей в пресвитерианской деревне в Литл-Роке за их внимательную и профессиональную заботу, а также за их удивительную доброту и сострадание в заботе о нашей Матери в ее последние пару лет.
Похороны в честь жизни Мар будут проведены для близких родственников и друзей на острове Елена в Епископальной церкви Св. Иоанна в четверг, 22 апреля 2021 г., в 1 час.м., с последующим захоронением на кладбище Maple Hill.
Вместо цветов, пожалуйста, порадуйтесь вместе с нами пожертвованием в пресвитерианскую деревню, 510 Brookside Lane, Little Rock, Ark. 72205 или епископальную церковь Св. Иоанна, 625 Pecan Street, Helena, Ark. 72342. Мероприятия проводятся под руководством Ruebel Похоронное бюро. Онлайн-книгу соболезнований можно подписать на сайте RuebelFuneralHome.com

Опубликовано 20 апреля 2021 г.

НЕПРЕРЫВНОЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ:
Ruebel Funeral Home
6313 West Markham Street, Little Rock, AR
Телефон: 501-666-0123
http: // www.ruebelfuneralhome.com

Знакомьтесь, A.C. Lamberty — журнал Voyage LA

Сегодня мы хотели бы познакомить вас с А.С. Ламберти.

A.C., не могли бы вы вкратце рассказать нам о своей истории — с чего вы начали и как вы пришли к тому, где вы находитесь сегодня.
Я выросла на Среднем Западе в семье двух медицинских работников и сестры суперзвезды школьного спорта.Ощущение того, что я другой, не покидало меня большую часть моей юной жизни, поскольку я был не специалистом по науке и не особо хорошим спортсменом, а скорее как «искусный человек» в семье. Когда я вырос, я обнаружил две неотъемлемые части моей личности: я хотел быть режиссером и знал, что я лесбиянка. В 2014 году я переехал из Миннесоты в Бостон, чтобы поступить в колледж, где изучал кино в Бостонском университете. Там я развил свой стиль кинопроизводства: красочный, абсурдистский, откровенный и черпающий из глубинных источников истории ЛГБТК +.Я написал и снял один из своих первых короткометражных фильмов в Бостоне, МЕД И ДЖЕРОМ НАВСЕГДА !, эксплуатационный фильм о трансвестите, подрабатывающем убийцей по контракту, если это хоть какое-то указание на тему, о которой я люблю писать и снимать фильмы.

Сейчас я живу в Лос-Анджелесе, где работаю в Гильдии режиссеров Америки и продолжаю писать и снимать фильмы. Мой последний проект «РУКОВОДСТВО ПО ХЕНКИ-КОДУ ДЛЯ НАЧИНАЮЩИХ» — это пародия на сексуальные видео 1950-х годов о гей-традиции пометки; он был показан на ведущих ЛГБТ-кинофестивалях NewFest и Roze FilmDagen.В настоящее время я работаю над серией псевдодокументаций об артистах театра, разрабатываю полнометражный сценарий об эпидемии СПИДа и постоянно ищу новые способы привлечь геев и профанов в мою работу.

Нас всегда засыпали тем, насколько здорово заниматься своей страстью и т. Д., Но мы поговорили с достаточным количеством людей, чтобы понять, что это не всегда легко. В целом, вы бы сказали, что для вас все было легко?
Как режиссер, М.О. подчеркивает странные и прекрасные стороны того, чтобы быть геем, безусловно, имеет свои проблемы.Может быть трудно найти подходящую аудиторию, подходящие фестивали, людей, которым нравится откровенный, непристойный юмор, и даже людей из ЛГБТК +, которые имеют такое же видение квир-освобождения, как и я, когда моя работа направлена на то, чтобы изображать геев и трансгендеров как смешных. сексуальными, странными, подлыми, разнообразными людьми они могут быть — точно так же, как гетеросексуалов изображали миллионами способов в миллионах различных сред. Происхождение из относительно скованной семьи на Среднем Западе также оказалось трудным, когда дело доходит до самовыражения и обмена своей работой.Многие из моих (очень больших) членов расширенной семьи консервативны, моя мама, как известно, довольно католичка, мы никогда особо не говорили о сексе, отношениях или ЛГБТ-сообществе, когда росли. Все дело в том, чтобы прокладывать свой собственный путь и не стесняться этого, гордиться своей идентичностью и тем, как работа квир-режиссера в конечном итоге дает новый голос миру искусства.

Нам хотелось бы больше узнать о вашей работе и о том, чем вы сейчас занимаетесь. Что еще нам следует знать?
Я наиболее известен благодаря чрезвычайно стилизованному, красочному, гротескному / тяжелому стилю кинопроизводства.Я горжусь тем, что развиваю этот стиль в контексте квир-кинематографистов, которых я считаю своими героями (Джон Уотерс, Педро Альмодовар, Джейми Бэббит), используя отличительные черты квир-кино, чтобы внести свой вклад в повествование историй. Что отличает меня от других, так это мое желание показать ЛГБТК + людей чрезвычайно сложными и разнообразными людьми. Почему в наших СМИ не может быть больше злодеев-геев, больше гомосексуального секса, больше гей-фарса, больше гей-футуризма? Почему мы ограничиваемся историческими драмами и рыданиями? Я горжусь своей работой в этом плане, потому что она показывает, что квир-люди могут быть такими же беспорядочными и интересными, как миллионы натуралов, которых мы видим в фильмах и на телевидении каждый день, и что мы заслуживаем того, чтобы нас считали таковыми, а не просто записывали на свой счет. стереотипам.

Итак, что дальше? Есть большие планы?
В ближайшем будущем я поставлю перед собой цель управлять брендированным контентом. Меня особенно интересуют фильмы о моде, и я хотел бы снять сумасшедшую, веселую кампанию для инди-бренда, чья чувствительность такая же, как у меня. В настоящее время я разрабатываю несколько разных проектов, как коротких, так и длинных, в том числе несколько сценариев функций, веб-серию и короткий макет, который пересекается с индустрией развлечений для взрослых. И пока мы все еще находимся в карантине, я собираю коллекцию карантинной лесбийской эротики вместе с некоторыми цифровыми произведениями искусства, ваш покорный слуга, которые будут доступны онлайн на основе пожертвований в следующем месяце или около того.Это будет связано и продвигаться в моем Instagram и на веб-сайте.

Контактная информация:

Кредит изображения:
Брэндон Гоко, Ливен Кай

Предложите историю: VoyageLA построена на рекомендациях сообщества; Именно так мы обнаруживаем скрытые жемчужины, поэтому, если вы или кто-то из ваших знакомых заслуживает признания, сообщите нам об этом здесь.

Прекрасный улов от Аркадия Новикова

Одна из столовых столовой. самые известные адреса получили новый житель, и неудивительно, что он узнал что за этим стоит Аркадий Новиков.Клёво, которая делает ставку на поиск много морепродуктов из Черноморского региона, это последний ресторан, который открыл свои двери в Петровка, 27, где раньше находились Недолговечное греческое предприятие Новикова «Семирамида».

Пожалуй, выдающийся ресторатор Москвы, Новиков запустил ряд площадок это определило сцену города 2000-х годов, например Vogue Café, Галерея, Ваниль. Позже он присоединились к революции гамбургеров с Фаршем, и поймали повальное увлечение русским сыром с Сыроварней. Недавно он открыл ресторан «Новиков». & Bar в Лондоне, который поместил его в ряды ведущих мировых рестораторы.

Название его последнего московского предприятия. сочетает в себе «клёв» — рыболовный термин, означающий укус — и «клёво», русский синоним слова «здорово.»

Клёво унаследовал кафельные потолки и красные ставни Семирамиды, первоначально означавшие чтобы вызвать средиземноморский интерьер, но добавлены доски для серфинга в окнах для бедра новое прикосновение.

Ресторан открыт для двоих. недель и уже упакован, поэтому, если вы не хотите стоять в очереди, необходимо позвонить заранее и зарезервировать столик.Это не авария: до Семирамиды место проведения занята печально известной Галереей, заполненной олигархами и образцами эпицентр светская жизнь столицы 2000-х годов. Ты сможешь увидеть ту же толпу в Клево, но нет недостатка в членах нового поколение.

Клёво — шеф-повар Захар Иванченко, который ранее работал в «Галерее» с Уиллиамом Lamberty, а также для Novikov Catering.

В главном зале стоит дровяная печь. и вы можете попробовать традиционные русские лепешки (лепешка), запеченная там с разными начинками (намазки).Набор лепешек с мясные, рыбные или овощные начинки обойдутся вам всего 450 рублей.

Тем не менее, черноморские устрицы являются основным притяжение здесь. В Клёво их можно попробовать за 170 рублей. часть. Вы также можете запечь их с сыр или томатный соус, отбросит вас назад 300 руб.