«Мы продолжаем наступать на одни и те же грабли и в двадцать, и в сорок, и в шестьдесят лет»
Когда-то ты работал только в Нью-Йорке, но в последние девять лет снял фильмы в Лондоне, Париже, Барселоне, а теперь вот на Французской Ривьере. Что так?
Мне нравится работать в Европе. Кстати, «Матч-пойнт» первоначально планировалось снимать в Нью-Йорке, но оказалось, что это слишком дорого, и я переписал историю под Лондон. Если бы у меня был выбор, я бы всегда снимал в Нью-Йорке. Я живу там, могу возвращаться домой после работы. Мне не нужно беспокоиться о том, что обслуживание номера слишком медленное, и не нужно спрашивать пару литовских туристов о том, как вернуться в отель.
Несколько лет назад «Полночь в Париже» стал самым финансово успешным фильмом в твоей карьере. Даже после этого ты не получил возможность снимать в Нью-Йорке?
С бюджетом в 14 или 18 миллионов долларов я сделаю гораздо больше в Европе. Мне иногда удается заполучить нужных актеров, так как у них есть окно в графике и они готовы работать за малую часть того, что обычно получают. И я работал в Европе потому, что получал оттуда предложения по финансированию. Неизвестно, когда мне снова представится возможность снимать в Нью-Йорке, хотя мне этого, повторюсь, очень хотелось бы.
Оглянитесь вокруг: сколько людей пытаются отвлечь себя просмотром ужасных ТВ-шоу или спортивных игр, вкладывая энергию и надежды в победу какой-то команды в бессмысленном футбольном матче!
Твоя жизнь — мечта любого режиссера. Снимаешь по фильму в год!
Мне очень повезло, что у меня есть возможность работать в комфортном для меня ритме. Режиссура не такая уж сложная работа, а писать мне и вовсе легко. Я пишу быстро, не мучусь над каждой строчкой, не трачу месяцы на переписывание. Моя работа гораздо проще, чем работа полицейского или школьного учителя, и я живу именно так, как хочу. Я смотрю фильмы, провожу вечера с женой и детьми, хожу на баскетбол и, как правило, провожу лето в таких прекрасных городах, как Рим или Париж. Это не тяжелая жизнь.
Но ты по-прежнему настаиваешь, что жизнь для тебя — экзистенциальная битва?
Я отвлекаюсь работой. Это побег, да, но это работает. Оглянитесь вокруг: сколько людей пытаются отвлечь себя просмотром ужасных ТВ-шоу или спортивных игр, вкладывая энергию и надежды в победу какой-то команды в бессмысленном футбольном матче! И это нужно делать снова и снова, успокаивая себя подобными чудесными уходами из реальности. Я снимаю фильмы в тщетной надежде сделать шедевр, хотя знаю, что все мои проекты — неудачи.
Да ладно!
Правда. Я давно уже распрощался с мыслью, что создам фильм, который возглавит какой-то фестиваль либо будет сравним с шедеврами Феллини или Бергмана. Я постоянно разочаровываюсь в своей работе, хотя вот «Матч-пойнт» в результате близок к тому, что я задумывал, когда писал сценарий. Вы не представляете, насколько те фильмы, что принято считать моими лучшими, — «Манхэттен» или «Энни Холл», — отличаются от тех фильмов, которые я планировал снять. Например, «Энни Холл» должна была сложиться из серии зарисовок, а превратилась в традиционное повествование. А «Манхэттен» я возненавидел настолько, что хотел выкупить его у студии за миллион долларов. И я полностью переснял «Сентябрь», хотя в итоге вторая версия оказалось не особенно лучше первой.
Хит-лист героя
 Книга: «Над пропастью во ржи» Сэлинджера |  Комик: Боб Хоуп |  бейсбол |
Тогда как ты объяснишь свой успех как режиссера?
Мне невероятно везло. У меня есть способность развлекать людей, сочинять шутки и рассказывать истории, которые почему-то интересны окружающим. Но это чистой воды удача. Собственно, удача является одной из главных тем моих фильмов. Людям не нравится признавать, что своими успехами они обязаны не тяжелой работе, а случаю. Представьте только, сколько людей в мире ежедневно тяжело трудятся и обладают талантом, но при этом ничего не добиваются. Человеку не хочется думать, что огромная часть его жизни зависит от удачи, поскольку это ущемляет его личность и мешает ощущению, что он контролирует собственную судьбу. Я всегда понимал, что мне просто очень везет.
Счастье тоже зависит от удачи?
Счастье строится на умении игнорировать ужасные вещи, которые случаются в жизни, и на способности концентрироваться на приятных явлениях. Ведь крайне редко все получается так, как мы ожидаем. Мы часто разочаровываемся в романтических отношениях. Большинство людей недовольны своей работой. Но некоторым удается преодолевать или обходить эти суровые реалии и убеждать себя в том, что они счастливы. Мы все это делаем, и уж точно не мне критиковать тех, кто прибегает к такому способу. Скажем, мой путь борьбы с такой реалией, как старение, — это продолжать работать, не прощаться со своими амбициями, смотреть спортивные соревнования, ходить в кино. Я стараюсь занять себя, чтобы отвлечься от темных сторон жизни. Можно не слезать с велодорожки и есть только здоровую пищу, но в какой-то момент старуха с косой все равно придет за тобой.
Ты любишь другую женщину, секретаршу, которая обожает боевики и одевается как проститутка. Влюбиться в нее — сумасшествие, но ты все равно влюбляешься и не можешь ничего с этим поделать.
Другой важный лейтмотив твоих фильмов — неспособность людей находит правильного партнера. Хочешь сказать, большинство людей обречены так и не встретить свой идеал?
Часто люди влюбляются не в тех людей, или без взаимности, или в тех, кто уже занят. Нам почему-то кажется, что наше сердце обязательно ведет нас в правильном направлении, хотя это зачастую не так. Двое людей должны быть очень, очень везучими, чтобы влюбиться в друг друга и быть при этом совместимыми в быту.
Но можно ведь идти на компромиссы…
Смотря какие. Остается надеяться, что не придется принести слишком много жертв во имя отношений и в итоге стать несчастным в процессе. Часто мы не можем обрести гармонию в отношениях, потому что каждый человек в паре переполнен собственными противоречивыми желаниями и импульсами. А иногда эти желания и импульсы еще и меняются со временем, и однажды ты перестаешь любить своего партнера и даже не можешь объяснить почему.
То есть наши инстинкты могут предавать нас, когда речь заходит о любви?
Они предают, скорее, наши лучшие намерения. Можно встретить женщину, которая во всех отношениях идеальна. Все твои друзья думают, что она создана для тебя и тебе в ней все может нравиться. Она умна, привлекательна, хороша в постели и думает, что ты чудесный. Конечно, она идеальна. Вот только ты ее не любишь. Ты любишь другую женщину, секретаршу, которая обожает боевики и одевается как проститутка. Влюбиться в нее — сумасшествие, но ты все равно влюбляешься и не можешь ничего с этим поделать. Любовь невозможно контролировать, и никакой объем мудрости или знаний никогда не сможет изменить это свойство человеческой природы.
Хит-лист героя
 Ингмар Бергман |  Музыка: новоорлеанский джаз |  Город: Нью-Йорк |
В отношениях твоя хваленая удача помогает?
Ну да, это вопрос того, повезет ли встретить правильного человека. Первый раз я женился очень молодым. Мне было девятнадцать, моей жене — семнадцать, и мы хотели попробовать. И попробовали. И она была прекрасной женщиной. Очень талантливой. Пианистка, философ, просто потрясающая женщина! И у нас даже был хороший брак. Но мы одновременно пошли в разных направлениях. Затем я женился на Луизе Лассер, от которой сходил с ума и до сих пор схожу, мы по-прежнему хорошие друзья. Позже у меня не было намерения жениться, но, когда мы с Сун-и Превен начали встречаться, я понял, что это будет правильно. И это было правильно. Мы очень, очень счастливы. У нас дети и дом, и это очень приятно.
Жена интересуется твоей работой?
Она делится своим мнением, никогда не будет говорить что-то хорошее о фильме, просто чтобы сделать мне приятно. Но не так уж много моих фильмов она смотрела. Наша совместная жизнь далека от моей кинематографической жизни. Мы проводим много времени с детьми, мне нравится быть частью их жизни. И, надеюсь, они не думают обо мне как об эксцентрике.
Я не думаю, что мы когда-нибудь сможем найти глубинный смысл. Я думаю, мы продолжаем наступать на одни и те же грабли и в двадцать, и в сорок, и в шестьдесят лет.
Дочери смотрят твои фильмы?
Нет. Я предпочитаю показывать им братьев Маркс или старую классику. Я не показываю им свои фильмы, потому что я хочу, чтобы они видели во мне отца, а не знаменитость.
Сняв 46 фильмов, ты понял что-нибудь о жизни или для тебя это по-прежнему экзистенциальное болото?
Я не думаю, что мы когда-нибудь сможем найти глубинный смысл. Я думаю, мы продолжаем наступать на одни и те же грабли и в двадцать, и в сорок, и в шестьдесят лет. Мы мучимся над теми же вопросами, над которыми размышляли величайшие философы всех времен, от греков до Кьеркегора. Мы обречены испытывать те же сомнения, противоречия и разочарования, которые люди испытывали на всем протяжении развития цивилизации. Персонально я не пришел в этой сфере к каким-то ответам или открытиям. Именно поэтому мои фильмы показывают, как ненадежно счастье, как мы не можем найти гармонию и как непредсказуемы и преходящи отношения между мужчинами и женщинами.
www.maximonline.ru
«Творческие кризисы мне не знакомы». Интервью с Вуди Алленом
Сегодня в российский прокат выходит новый фильм Вуди Аллена «Иррациональный человек», а мы рассказываем, что думает режиссер, сценарист и актер о своих фильмах, Нью-Йорке и политике
В каждом сценарии Вуди Аллена герой непременно сталкивается с парочкой кризисов, среди которых нередко значатся и творческие, и экзистенциальные. Сам режиссер, впрочем, считает, что работа от многих мучений способна избавить, что доказывает и словом, и делом, выпуская по фильму в год. Нелли Холмс встретилась с ним в Нью-Йорке, чтобы поговорить о многом: о среднем классе и его исчезновении, о влиянии технологий на кино и людей, о президентской гонке и, разумеется, о новом фильме.
В вашем новом фильме «Иррациональный человек» есть, на первый взгляд, ничем не примечательная сцена на ярмарке, когда героиня выбирает в качестве приза не плюшевого мишку, а фонарик, который впоследствии спасет ей жизнь. Вы хотели подчеркнуть идею о том, что любое принятое решение влияет в конечном счете на судьбу человека?
Да, конечно. Мы принимаем такие решения постоянно. Вы идете по одной стороне улицы, и все хорошо. Но прими вы решение пойти по другой, возможно, вам на голову упал бы рояль. Даже самые незначительные решения могут обернуться грандиозными переменами в вашей жизни, причем как к лучшему, так и к худшему.
Значит ли это, что вы постоянно переживаете о том, к чему приведет каждое принятое вами решение?
Если об этом постоянно думать, можно стать болезненно нерешительным человеком с синдромом навязчивых идей. Ну вот представьте, что вы хотите рассчитать все вероятности на пути из дома куда-то. Вы потратите уйму времени, перебирая варианты маршрута: сначала на запад, а потом через Даунтаун или наоборот — сначала через Даунтаун, а потом свернуть на запад? Так можно с ума сойти! Поэтому нет, я не зацикливаюсь на принятии каждого мелкого решения, но стараюсь помнить, что у всего есть свои последствия.
«Иррациональный человек» продолжает список из нескольких последних ваших фильмов, в которых в качестве одного из героев не фигурирует Нью-Йорк, хотя ваши ранние работы были все насквозь пронизаны любовью к этому городу. Как вы воспринимаете Нью-Йорк сегодня, и чем сегодняшний город отличается от того, который вы показывали раньше в своих фильмах?
Что ж, жизнь в Нью-Йорке однозначно стала значительно дороже, и это, на мой взгляд, целая проблема, но сам город не изменился. Я помню, когда случилась трагедия 11 сентября, у меня постоянно все спрашивали, сможет ли город остаться прежним после такого ужасного события. И я всем отвечал, что да, сможет. Я вспоминаю Нью-Йорк таким, каким он был до 11 сентября 2001 года, и я смотрю на Нью-Йорк сегодня — это один и тот же город. Люди ходят в театры и рестораны, гуляют по улицам и в парках, собираются на Мэдисон-сквер-гарден — жизнь идет своим чередом. Жители Нью-Йорка все так же полны энергии и энтузиазма, так же романтичны и творчески настроены, а сам город остается потрясающим для жизни местом. Но я не могу отрицать определенные изменения в социальном устройстве. Когда я переехал сюда много лет назад, здесь еще оставался так называемый средний класс. Да, он становился все меньше, но тогда он все же был. Сегодня среднего класса нет: сегодня жители Нью-Йорка либо ненормально богаты, либо так бедны, что часто забывают даже про чувство собственного достоинства. Я искренне считаю, что возвращение среднего класса стало бы катализатором позитивных изменений в городской жизни Нью-Йорка. Это ведь очень деятельная часть общества, весьма живо на все реагирующая. Но сегодня Нью-Йорк — это город либо слишком богатых, либо слишком бедных, и третьего, увы, не дано.
Мы знакомимся с главным героем фильма в момент, когда он переживает серьезный творческий кризис. Случались ли творческие кризисы в вашей жизни? Как вы с ними справлялись?
Наверное, мне очень повезло, но творческие кризисы мне не знакомы. Я сейчас не говорю о качестве работы, плохие работы у меня были, и я это прекрасно знаю. Но мне действительно не знакомо состояние, когда в голове образовывается какой-то блок, не позволяющий творить. В моем случае все скорее наоборот: если я бывал угнетен или подавлен, творчество как раз возвращало меня к жизни и помогало справиться с любой депрессией. Причем так было всегда, с самой юности, когда я только начал работать. Наверное, это действительно большая удача и большое счастье — не испытывать мук творчества, так что я в этом плане счастливчик.
«Сегодня Нью-Йорк — город либо слишком богатых, либо слишком бедных»
Многое изменилось в киноиндустрии со времен вашего режиссерского дебюта, фильма «Что случилось, тигровая лилия?», снятого в 1966 году. Что бы вы сказали о себе как о режиссере сегодня? Вы такой же, как и во время съемок своего первого фильма?
На съемочной площадке я ровно такой же, как и много лет назад. Я довольно тихая и неинтересная личность, и серьезные перемены мне чужды. Зато вокруг меня поменялось все. Я снял 45 фильмов или около того и, разумеется, всегда использовал доступные на каждом конкретном этапе технические достижения или новые знания киноиндустрии. И если в личностном плане я остался таким же, как и прежде, то как режиссер я, безусловно, стал лучше. Я не имею в виду, что я стал лучше всех — нет, конечно. Я имею в виду, что я стал лучше себя прежнего. Раньше меня заботило лишь одно — чтобы зритель смеялся. Поэтому я просто накладывал одну шутку на другую, пока не получалась история. Сегодня я думаю о поднятой теме и сюжете, думаю о средствах, при помощи которых буду этот сюжет раскрывать, о постановке, о деталях. Если вы посмотрите «Магию лунного света» или «Полночь в Париже», или «Матч-поинт» (любой из снятых в последнее время фильмов), вы поймете, насколько они отличаются от моих ранних работ типа «Бананов» или «Хватай деньги и беги». Сейчас мои фильмы намного сложнее технически. Они стали глубже, стали более точно передавать жизнь, характеры людей, особенности их взаимоотношений. Я, кстати, говорю об этом без какой бы то ни было гордости, ведь я становлюсь лучше в профессиональном плане только потому, что постоянно работаю. Это накопительный эффект: чем больше вы работаете, тем лучше становитесь. Поэтому спустя столько лет мои фильмы однозначно стали гораздо более высокого качества. Кто-то может не разделять этого мнения, но я думаю именно так. Я все так же высоко ценю юмор, но теперь кино для меня намного больше, чем возможность просто хорошо посмеяться.
Сегодня в американском обществе происходят серьезные изменения: узаконены однополые браки, обострилась напряженность в межрасовых отношениях, меняется вектор в отношении Кубы и Ирана. Все это как-то трогает вас? Вы следите за тем, что происходит вокруг?
Честно говоря, в творческом плане ни социальные, ни политические изменения меня вообще никак не задевают. Я не реагирую на них как художник. Но как гражданину, конечно, мне интересно, что делает правительство моей страны, мой президент, что делают власти города, в котором я живу. Я либеральный демократ, поэтому, как я упомянул выше, меня, например, заботят вопросы социального неравенства, но я никогда не стал бы снимать об этом кино: мне больше интересны философские и психологические темы. Мне нравится создавать фильмы или книги о человеческих взаимоотношениях, о том, что всегда трогало и будет трогать людей. А социально острые темы имеют срок годности. Скажем, сегодня гомосексуалисты свободно — или почти свободно — могут создавать семьи. То есть если бы я когда-то много лет назад снял кино о том, с какими трудностями приходится сталкиваться гомосексуальным парам на пути к своему счастью, сегодня этот фильм смотрелся бы как милое старье, но я хочу создавать фильмы, актуальность которых с годами не будет падать. А это означает, что я не буду снимать фильмы на острые и актуальные в тот или иной период темы.
«Если бы я когда-то много лет назад снял кино о том, с какими трудностями приходится сталкиваться гомосексуальным парам на пути к своему счастью, сегодня этот фильм смотрелся бы как милое старье»
Я знаю, что сейчас вы работаете над сериалом для Amazon. Расскажите, пожалуйста, об этом.
История такова. Несколько лет назад представители Amazon позвонили мне и предложили снять минисериал из шести получасовых эпизодов. Я категорически отказался. Сериалы — это совершенно не моя стихия! Я не то что не снимаю их, я их даже не смотрю. Но звонки из Amazon не прекращались года два. И каждый раз они меняли условия договора в мою пользу. В итоге спустя какое-то время мне в очередной раз позвонили и предложили полную свободу. Я мог снимать в любом городе и любой стране, в любом жанре и в любой стилистике, мог менять на свое усмотрение длительность эпизодов — полный карт-бланш. Они даже сказали, что готовы вообще ничего не знать о сериале до момента его выхода на экран, то есть никакого вмешательства в процесс с их стороны. Более того, существенно подняли зарплату, лишь бы я снял для них этот мини-сериал на шесть эпизодов. Предложение стало настолько привлекательным, что отказаться я не мог. В конце концов, разве трудно гению снять 6 получасовых эпизодов? Но оказалось, что это не просто трудно, а очень трудно! Я определенно переоценил свои возможности: эти шесть эпизодов дались мне невероятно тяжело. К счастью, работа почти закончена. Не удивлюсь, если зрители, которые увидят сериал в 2016 году, не будут в сильном восторге. Я работал над ним с огромным усердием, я приложил максимум усилий и сделал все, что мог. Но, повторюсь, я недооценил серьезность этой работы, ее сложность и масштабность и явно переоценил себя.
Где проходили съемки?
В Нью-Йорке.
В фильме «Полночь в Париже» вы сняли Карлу Бруни, что неприятно удивило французов — вы наверняка читали все эти нелицеприятные заметки. Скажите, знай вы тогда, какой эффект возымеет появление мадам Саркози в ленте, вы все равно пригласили бы ее?
Так уж вышло, что Карла Бруни, помимо того что является женой Николя Саркози, еще и довольно творческая и активная в медийном пространстве личность. Она модель, актриса, певица — не совсем классический вариант первой леди, к которому привыкли мы здесь, в США, не так ли? Я помню, как впервые ее встретил за завтраком, на который нас с женой пригласил Николя Саркози. Я не мог оторвать глаз от Карлы, она удивительно красивая женщина! Она идеально подходила на роль музейного работника, на которую я мог взять любую малоизвестную актрису, но зачем, когда я могу взять Карлу Бруни?! И я снова пригласил бы ее, даже зная, что французы воспримут это двояко.
Я читала, что вы планируете снять кино в Швеции.
Да, такой вариант обсуждался. Но на данный момент в моей голове еще не сформировалась идея фильма, который можно было бы снять в этой потрясающей стране. Я был в Стокгольме несколько раз, и я по-настоящему влюбился в этот город: он очень красивый и одновременно очень удобный для жизни. Я с огромным удовольствием провел бы там со своей семьей несколько месяцев, чтобы снять фильм, как я делал это в Париже, Лондоне, Риме или Барселоне. Но пока нет идеи.
Приближается ваше 80-летие. Это внушительная дата. Тревожат ли вас сейчас мысли о быстротечности жизни и неизбежности смерти?
Такие мысли меня тревожили всегда, начиная с 5 лет. Так что сегодня, когда мне почти 80, ничего не изменилось: я все так же боюсь смерти и все так же предпочитаю ничего не планировать заранее. Несмотря на мой действительно внушительный возраст, у меня нет чего-то вроде списка дел, которые я должен или хочу успеть сделать до момента, когда навсегда уйду. Я бы просто хотел продолжать работать, пока у меня будут силы. Надеюсь, сил у меня еще достаточно. Мой отец прожил больше 100 лет, и я хочу верить, что унаследовал отличную генетику.
«ЕСЛИ Я БЫВАЛ УГНЕТЕН ИЛИ ПОДАВЛЕН, ТВОРЧЕСТВО ВОЗВРАЩАЛО МЕНЯ К ЖИЗНИ И ПОМОГАЛО СПРАВИТЬСЯ С ЛЮБОЙ ДЕПРЕССИЕЙ»
Несколько лет назад мы с вами говорили о будущем кинематографа. Вы тогда предсказали многое из того, что сегодня стало реальностью, хотя на момент беседы было лишь фантазией. Хочется снова услышать ваши прогнозы.
Если вы оглянетесь вокруг, то увидите, что многие кинотеатры прекратили свое существование или трансформировались в огромные развлекательные центры. С развитием телевидения и высоких технологий стало проще смотреть кино дома, оборудовав для этого отдельную комнату. Современные экраны телевизоров позволяют получать максимальное удовольствие от картинки, аудиосистемы позволяют погружаться в каждый звук. Безусловно, домашний просмотр кино стал таким же развлечением, каким когда-то был поход в кинотеатр. Сегодня каждый становится организатором событий. Все, что для этого нужно, — позвонить друзьям и позвать их к 20:30 на ужин с последующим просмотром нового фильма Анджелины Джоли. Это все, конечно, разительно отличается от того, что было в моем детстве, когда каждый поход в кино был невероятно радостным событием. Я помню, как просыпался рано утром и не мог усидеть на месте от желания поскорее пойти в волшебный и полный загадок кинотеатр. Отдельным удовольствием было стоять в очереди и предвкушать, как же будет здорово смотреть сейчас историю на большом экране. И каждый человек в той очереди понимал, что если он не посмотрит фильм в кинотеатре, он нигде его больше не посмотрит. Но сегодня другой мир. Сегодня в кино нет ничего волшебного — это бизнес. И фильм можно посмотреть на любом лэптопе. На вопрос, смотрели ли они «Гражданина Кейна» или «Лоуренса Аравийского», большинство молодых людей ответят утвердительно. Но они наверняка смотрели эти шедевры на экранах телевизоров или компьютеров, а не в кинотеатрах. Да что там, люди умудряются смотреть кино даже на экране своего мобильного телефона! Скажем, пока они едут в электричке на работу, они смотрят «Звездные войны» на своем мобильном или на мини-планшете. Это ужасает меня как человека, который снимает кино для большого экрана. Если вернуться к вашему вопросу о том, что ждет кинематограф в будущем, я думаю, что кинематограф ждет эпоха ренессанса, когда большое кино все же перестанет быть домашней забавой и вернется в кинотеатры. Но еще более очевидный ренессанс ждет театр. Если проанализировать сегодняшнюю ситуацию, станет понятно, что люди предпочитают живые выступления — концерты, шоу, поэтому, думаю, театр скоро снова станет одним из самых популярных видов искусства.
«Сегодня в кино нет ничего волшебного — это бизнес»
Вам почти 80, но вы работаете с энергией 40-летнего мужчины. В чем секрет?
Хорошая наследственность, полноценное питание, систематические тренировки плюс отсутствие вредных привычек — вот и все. Мне нравится моя работа, поэтому я стараюсь заботиться о здоровье, чтобы дольше ею заниматься. Если я буду так же энергичен, как был энергичен мой отец в 90 или 96, я не вижу причин, по которым я перестану снимать кино в этом возрасте. Отец прожил 101 год, и до последнего дня вел очень насыщенную жизнь. В моей голове миллион идей, и мне хочется реализовать все из них. Поэтому я предпочитаю заботиться о здоровье, чтобы прожить как можно дольше.
Вы снимали «Иррационального человека» в университетском кампусе. Очень интересно узнать, каким вы были студентом. И, кстати, как думаете, вы могли бы стать профессором университета?
Думаю, я был бы хорошим профессором: у меня есть желание и стремление обучать, я довольно логично мыслю и ясно излагаю свои идеи. Может, я был бы даже лучшим преподавателем, чем режиссером, но студентом я был ужасным. Я пошел в Нью-Йоркский университет только потому, что мои родители на этом настаивали. Меня выгнали оттуда уже после первого курса, так как я не смог сдать ни одного экзамена. Потом я попытался продолжить образование в колледже, но и там не получилось. Не знаю, как устроена система образования в других странах, но в США она ужасна! Здесь совершенно не знают, как нужно обучать. Студенты изучают языки, но не могут на них говорить, изучают Шекспира и потом его ненавидят так, что не хотят больше слышать его имени. Сегодня люди идут в колледж не за знаниями или опытом, они идут просто за дипломами, при помощи которых смогут получить работу. Но любое образовательное учреждение должно давать в первую очередь знания, а не дипломы. Нужно уметь заинтересовать людей тем, что они изучают.
«Не знаю, как устроена система образования в других странах, но в США она ужасна»
Вы сами рациональный или иррациональный человек?
Однозначно рациональный. Даже слишком рациональный. Именно поэтому я сказал, что был бы лучшим учителем, чем режиссером. Я слишком организован, слишком труслив, слишком из среднего класса — я очень, очень рационален! С одной стороны, это позволяет оставаться здравомыслящим человеком. Но с другой — слишком много здравомыслия мешает творить.
Вы сказали, что политика вас как режиссера не интересует. Но разве Дональд Трамп не идеальный персонаж ваших фильмов?
Я снимал его в фильме «Знаменитость» и должен признать, он был очень хорош. Думаю, Дональд Трамп добавляет нужной остроты этой президентской гонке: как минимум ради него многие впервые включили и посмотрели теледебаты. Не думаю, что ему действительно нужен президентский пост, но в борьбе за кресло точно нужен такой яркий персонаж, благодаря которому огромное количество людей начинает следить за происходящим. Я мог бы написать пару шуток о нем и его президентской кампании, но я вряд ли вдохновился бы на написание целого сценария. Повторю то, что говорил выше: спустя десять лет или даже два года кино об участии Дональда Трампа в борьбе за президентское кресло станет совершенно неинтересным. Потому что это сегодня актуальная тема, а спустя год от актуальности не останется и следа. И мое кино об этом будет таким же пустым и скучным, как и позавчерашняя газета.
www.buro247.ru
Читать Интервью: Беседы со Стигом Бьоркманом — Аллен Вуди — Страница 1
Вуди Аллен. Интервью
В первую очередь я хотел бы поблагодарить Вуди Аллена за то доверие, которое он оказывал мне в течение всей работы над этой книгой, и за щедрость, с которой он знакомил меня со своей работой.
В неменьшей степени я признателен Лорен Гибсон, личному помощнику Аллена: она неустанно и всегда дружелюбно разрешала все организационные и практические вопросы, возникавшие во время работы над этой книгой. Столь же теплую благодарность я хотел бы адресовать сменившей ее на этом посту Саре Аллентух, которая любезно предоставляла мне необходимую информацию и давала ценные советы. Я также благодарен людям, работающим с Вуди Алленом, — это Кей Чепин, Карло Ди Пальма, Джек Роллинз и Джульет Тейлор, — за то, что они согласились дать мне интервью. Отдельное спасибо Сьюзен Морс за блестящие комментарии и Карлу Тернквесту-мл., который обеспечил показ многих фильмов в «Манхэттен филм сентр».
Наконец, спасибо фонду Хольгера и Тиры Лауритцен за поддержку исследований кинематографа. Полученный мною грант в немалой степени способствовал тому, что эта книга увидела свет.
ПРЕДИСЛОВИЕ
До того как я получил заказ на эту книгу, я встречался с Вуди Алленом лишь однажды. Это было весной 1986 года, когда на Каннском кинофестивале вне конкурса показывали «Ханну и ее сестер». Вуди Аллен, который не любит уезжать из Нью-Йорка, а еще больше не любит присутствовать на показах собственных фильмов, и в тот раз никуда не собирался. И если Вуди Аллен не хотел ехать на фестиваль, фестиваль был вынужден приехать к Вуди Аллену.
Жан-Люку Годару было поручено отправиться в Нью-Йорк, побеседовать с Вуди Алленом по поводу его фильма и заснять это на пленку. Совершенно случайно во время этого интервью я оказался рядом. Я был знаком с продюсером, который занимался этой съемкой, — Томом Ладди, — и он пригласил меня в качестве фотографа. И Аллен, и Годар не возражали, но первый выдвинул условие: использовать только те фотографии, которые он одобрит.
Съемка проходила в частном кинозале в офисе Вуди, в нью-йоркском «Манхэттен филм сентр». Это оказалось довольно скудно обставленное помещение: там были только один диван, пара кресел и журнальный столик. Вдоль длинной стены тянулись два метра полок с музыкальной коллекцией Аллена, еще там стояло старое пианино. Экран, занавешенный черными шторами, занимал одну из коротких стен.
Беседа между двумя прославленными режиссерами — одинаково скромными — продолжалась не меньше часа. По окончании съемки я сделал несколько постановочных фотографий Аллена и Годара и отдал пленки Аллену.
После этого мы с Вуди изредка переписывались до лета 1991 года, когда я рассказал ему о предложении сделать книгу интервью о его карьере писателя, юмориста, актера и, конечно же, режиссера. Вскоре пришел ответ, скорее дружеский, чем уклончивый: не сейчас. Вуди, как обычно, готовил новый фильм. Однако он не отклонил возможности вернуться к нашему проекту.
В январе 1992 года меня пригласили на интервью по поводу картины «Тени и туман» как раз накануне ее премьеры. Я посмотрел ленту в проекционной «Коламбиа филмз». На следующий день мне и еще нескольким европейским кинокритикам назначили встречу с Вуди Алленом. Дружелюбная, но вконец запыхавшаяся пресс-секретарь сообщила, что в моем распоряжении сорок пять минут: «Господин Аллен очень занятой человек!»
Итак, я снова в частном кинозале в офисе Вуди. Ничего не изменилось. Та же просторная комната. Те же широкие мягкие кресла. Может быть, чуть-чуть выросла музыкальная коллекция, из которой Вуди черпает вдохновение и подбирает музыку к фильмам. Под полками — груды кассет со звуком к новому фильму, который будет называться «Мужья и жены». У Вуди — середина монтажно-тонировочного периода.
Я пришел немного раньше, а может, Вуди опаздывает. Настраиваю магнитофон, слышу за спиной негромкий кашель: «Извините, я немного опоздал». Это Вуди. Он вошел совершенно неслышно, будто материализовался из темного угла, как фокусник из Oedipus Wrecks [1] или «Теней и тумана». Или, может, он просто сошел с экрана, как герой фильма «Пурпурная роза Каира».
Мы начинаем говорить. В связи с «Тенями и туманом» всплывает его первый киноопыт и ранние годы карьеры в кино. Время летит. Неожиданно появляется секретарь Аллена, чтобы сообщить, что сорок пять минут истекло, но Вуди жестом просит ее не мешать. Мы беседуем еще примерно полчаса.
Перед тем как попрощаться, я напомнил ему о книге, но Вуди еще не мог дать ответ и попросил вернуться к этому следующей весной. Наконец в процессе дальнейшей переписки в июне я получил окончательный ответ: Вуди сможет заняться книгой в июле и августе, перед тем как начать работу над новым фильмом «Загадочное убийство в Манхэттене».
Мы разбирали творческий путь Аллена хронологически, впрочем не зацикливаясь на этом и позволяя себе редкие отступления. Еще прежде чем начать разговор, я сказал Вуди, что он может с ходу отметать любые темы, которые ему не хотелось бы затрагивать, и отказываться отвечать на любые мои вопросы. Однако ничего подобного не случилось: единственным условием Вуди касательно книжки была просьба сделать красивую обложку. Мы встречались, как правило, по утрам, садились с магнитофоном в углу кинозала в «Манхэттен филм сентр» и проводили так около двух часов. В остальное время Аллен занимался подготовкой к «Загадочному убийству в Манхэттене».
13 августа нью-йоркские газеты раструбили сенсационную новость: Вуди Аллен и Миа Фэрроу разводятся и подают друг на друга в суд по вопросу опекунства над общими детьми. Личная жизнь этой обычно избегающей публичности пары оказалась вынесена на всеобщее обсуждение самым безжалостным образом.
Естественно, это событие означало неприятное вторжение в частную и профессиональную жизнь Вуди Аллена. Я боялся, что из-за этого наша работа отложится, однако пауза была весьма короткой. Спустя два дня наши встречи возобновились, но уже у него дома, в его пентхаузе неподалеку от Центрального парка.
По странной случайности к тому моменту мы как раз добрались до «Сексуальной комедии в летнюю ночь» и «Зелига» — фильмов, над которыми Вуди работал именно в тот период, когда начинались его долгие отношения с Миа Фэрроу. Однако на все неизбежные вопросы об их встрече и начале плодотворных отношений Вуди отвечал открыто и так же доброжелательно, как на другие вопросы, которые я задавал.
Тем не менее вскоре мы были вынуждены прервать наши беседы — как из-за личных обстоятельств Вуди, так и из-за того, что работа над «Загадочным убийством в Манхэттене» потребовала у него больше времени, чем ожидалось. Мы успели поговорить о «Ханне и ее сестрах», после чего я вернулся в Швецию, где начал работать над накопившимися — и уже весьма обширными — записями интервью.
Наши встречи возобновились в январе 93-го. Как и прежде, они проходили то в «Манхэттен филм сентр», то дома у Вуди. Наиболее подробные и глубокие беседы, отраженные в главах о фильмах «Сентябрь» и «Преступления и проступки», проходили именно у Вуди дома: уединенная и спокойная атмосфера, царящая там, располагала к сосредоточенности и откровенности. Разговор о «Днях радио», напротив, проходил на фоне хаоса в трейлере Вуди, между съемками последних дублей «Загадочного убийства в Манхэттене».
В те январские дни я наблюдал, как делается фильм. Больше всего меня поразили легкость и веселость, которыми был отмечен весь этот процесс. Съемка фильма — сложное и громоздкое занятие, однако здесь не было тех стрессов, которые ему обычно сопутствуют. Конечно же, Вуди уже долго работает с одними и теми же людьми, которые делают важную работу за кадром. Все друг с другом хорошо знакомы и знают, кто что делает. Общаются почти без слов. Жест, взгляд — больше и не требуется.
На следующий год мне опять удалось понаблюдать, как Вуди работает — теперь над «Пулями над Бродвеем». На этот раз меня больше всего поразило то уважение и доверие, которым отмечена его работа с актерами. Если Вуди и управляет ими, то делает это совершенно незаметно. Он абсолютно сосредоточен в момент съемки, но между дублями его как будто и нет. Некоторые актеры признавались мне, что Вуди ими практически не управлял. Вероятно, в этом и кроется секрет его режиссуры. Он целиком полагается на мастерство актера, его способность интерпретировать роль по-своему. Он задает горизонт, который включает в себя и свободу, и ответственность. По сути, сотрудничество строится на доверии. Наверняка именно поэтому столько именитых актеров выстраиваются в очередь, чтобы сняться у Вуди Аллена.
online-knigi.com
Скандальное интервью жены Вуди Аллена Сун-И Превин: реакция приемных детей режиссера
Дилан Фэрроу, Вуди Аллен, Ронан Фэрроу
Сенсационное интервью супруги Вуди Аллена (и его бывшей приемной дочери) Сун-И Превин, в котором она впервые прокомментировала очередной секс-скандал с участием своего мужа, а также негативно отозвалась о своей приемной матери Мии Фэрроу, возмутил детей актрисы, Дилан и Ронана Фэрроу. Причиной тому послужили заявления Сун-И, в которых она утверждала, что знаменитая актриса была жестокой по отношению к ним. Кроме того, Превин назвала обвинения режиссера в том, что он домогался Дилан, когда той было всего семь лет, не более чем местью Мии Фэрроу за роман Аллена и Превин. Сексуальное влечение к своей приемной дочери режиссер начал чувствовать рано, а первая близость, по его словам, случилась, когда девушке исполнился 21 год, тогда же Фэрроу обнаружила у Аллена и откровенные снимки, на которых была запечатлена полностью обнаженная Сун-И.
То, что случилось с Вуди, — несправедливо. Миа просто воспользовалась движением #MeToo и выставила Дилан жертвой,
— заявила Сун-И в интервью.
Вуди Аллен и Сун-И Превин
Эти слова вызвали негодование Дилан и ее брата Ронана, которые тут же встали на защиту матери.
Я хочу заявить всем СМИ и защитникам Вуди Аллена, что никто не выставляет меня жертвой. Я, взрослая женщина, на протяжении двух десятилетий сама заявляю об этом и мои слова подкреплены доказательствами,
— утверждает 33-летняя Дилан.
Дилан и Миа Фэрроу
По ее словам, сексуальное домогательство со стороны ее приемного отца произошло 4 августа 1992 года, когда взаимоотношения Вуди Аллена и Сун-И уже стали достоянием общественности. Инцидент дважды расследовался, но суд Нью-Йорка не нашел неопровежимых доказательств того, что Дилан подверглась насилию или жестокому обращению.
Сейчас сестру поддержал и 30-летний Ронан Фэрроу, обвинив издание в непрофессионализме.
Как журналиста меня шокирует отсутствие внимания к фактам и отказ от включения свидетельских показаний, которые бы раскрыли всю лживость приведенных в статье утверждений,
— подчеркнул Ронан, который сам занимается журналистикой, является обладателем Пулитцеровской премии и автором статей о сексуальных домогательствах Харви Вайнштейна.
Ронан и Миа Фэрроу
Из 11 детей Фэрроу, биологических и приемных, семеро выпустили совместное заявление в поддержку матери.
Мы отвергаем любые попытки отвлечь внимание от заявлений Дилан путем очернения нашей мамы. Хотя нам бы не хотелось публично говорить об этом болезненном периоде в нашей жизни, мы также не можем молчать, поскольку она снова подвергается несправедливой атаке,
— говорится в заявлении.
На стороне Сун-И Превин и Вуди Аллена выступил другой приемный сын актрисы, Мозес Фэрроу, который и раньше уже называл обвинения Дилан надуманными. В интервью New York Magazine он описал стиль воспитания актрисы как «полностью подавляющий вашу волю с целью делать только то, что она захочет».
Все казалось прекрасным только в первые месяцы, а потом, когда пелена спала, я начал видеть Мию такой, какой она была на самом деле,
— поделился с журналистами Мозес, которого актриса усыновила в 1989 году, когда тому было два года.
Мозес Фэрроу
В качестве доказательства ложности обвинений в адрес своей матери, Дилан и Ронан Фэрроу приводят тот факт, что именно она после развода получила право опеки над детьми.
Она преданная мама, которая прошла через ад ради своей семьи, делая все, чтобы мы росли в любви. Но это никогда не останавливало Вуди Аллена и его союзников от выдумки историй, которые очерняют мою мать, чтобы отвлечь всех от заслуживающих доверия обвинений в адрес самого Аллена,
— заявил Ронан.
www.spletnik.ru
Вуди Аллен о женщинах, «Оскарах» и Харви Вайнштейне — Статьи на КиноПоиске
По случаю выхода своего нового фильма «Колесо чудес» 82-летний режиссер обсудил с КиноПоиском его мнимый трудоголизм и накрывшие Голливуд сексуальные скандалы.
Как и во многих картинах Вуди Аллена, в «Колесе чудес» дело происходит в Нью-Йорке. Герои фильма живут в 1950-е в районе парка развлечений на Кони-Айленде. И колесо обозрения напоминает о том, как жизни четырех главных героев — да и большинства людей — идут то в гору, то под откос. Мы встретились с четырехкратным обладателем «Оскара», чтобы поговорить о том, как его женская сторона помогает ему создавать лучших персонажей, чего он ждет от своих фильмов и в чем на его счет ошибается общественное мнение.
«Колесо чудес»— В «Колесе чудес» важную роль играет парк развлечений. У вас что-то личное связано с этим местом?
— Ну, я сам вырос довольно близко от парка развлечений на Кони-Айленде. Прежде чем я родился, он уже был великолепным, и вы могли видеть его огни за мили, подплывая из Атлантики. Но когда я вырос, парк стал увядать. И эта атмосфера мне показалась очень подходящей для фильма — фантастический мир теряющего популярность парка со всеми его блестящими аттракционами и фальшивыми острыми ощущениями. А еще, когда я бывал на Кони-Айленде, меня всегда поражало, что прямо среди всего этого жили люди. Там они растили своих детей, и это был полный бедлам. Дети жили в буквальном смысле окруженными тысячами туристов, нескончаемым шумом и музыкой. Мне-то всегда нравилось это безумие, и я снова и снова просил отца водить меня туда. И он водил, хотя и не любил все это. Он повторял, что предпочел бы ходить со мной куда-нибудь еще.
«Колесо чудес»— В «Колесе чудес» у вас снялись Кейт Уинслет, Джастин Тимберлейк, Джеймс Белуши. По словам Джастина, он чуть не уписался от страха работы с вами. Кейт обмолвилась, что вы призывали ее поменьше быть профессионалом. А Джим говорил, что вы настаивали, чтобы он играл глупее. А как бы вы сами описали свои принципы работы с актерами?
— Я нанимаю людей, которые заведомо очень хороши в своем деле. Не нужно большого ума, чтобы выбрать Кейт Уинслет или Джастина Тимберлейка. Я нанимаю их, а затем стараюсь не слишком мешать им, не слишком полагаться на какое-то мое изначальное видение. Я просто позволяю им делать то, что они делают, что заставляет зрителей полюбить их. Я не хочу сидеть на Олимпе и с его высоты вещать: «Не делайте это. Делайте это вот так-то». Неважно, что я себе думаю — очень, очень часто они не делают так, как я себе представлял. И в итоге получается намного лучше, потому что для них это более естественно. Поэтому я даю самые глупые подсказки типа «громче!». Иной раз нужно сказать им: вы можете говорить немного быстрее? Или: вы можете пройтись по комнате немного более вяло? Но чаще всего обходится даже без этого.
«Колесо чудес»— В центре фильма непростые отношения супругов, которых сыграли Джим и Кейт. А у вас в доме кто босс?
— В моем случае это однозначно моя жена. У нее очень властная, сильная натура. Она очень компетентна, а я слишком некомпетентен. (Смеется.) Я не могу канал на телевизоре переключить, не позвонив ей в ее комнату. Она командует персоналом, управляет домом и ведет денежные дела. Я получаю от нее небольшое пособие — 35 долларов каждые две недели. (Смеется.) И у меня никогда с этим не было проблем на самом деле. Я могу спокойно работать, поскольку я уверен, что она прекрасно управляется со всем остальным.
«Колесо чудес»— Вы известны как мастер создания женских персонажей. Кейт Уинслет даже сказала как-то, что вы сами в чем-то женщина. А вам как кажется, почему они вам так удаются?
— У всех нас есть мужская и женская составляющие. Я в этом уверен. Когда я только начинал снимать фильмы, то не мог писать для женщин. Я писал для мужчин, всегда для мужчин. А потом я вступил в отношения с Дайан Китон. Мы прожили вместе пару лет и остались близкими друзьями на всю жизнь. Я был так впечатлен ею, всем в ней, что начал писать для нее. Я начал писать роли для женщин из-за Дайан. Я начал смотреть на людей глазами женщины и наслаждаться этим. Я обнаружил, что женские персонажи для меня интереснее мужских. У женщин на экране больше сложностей, больший спектр эмоций.
«Колесо чудес»— Вы с таким теплом упомянули Дайан Китон. А она, к слову, говорила, что именно вы были ее лучшим любовником…
— Что-что? Повторите, пожалуйста, мой слуховой аппарат барахлит. (Смеется.) На самом деле я был без ума от Дайан в течение нескольких лет, а потом мы жили вместе пару лет, как я и говорил. Постельные утехи у нас основывались на любви, как и все остальное, что мы с ней делали. С ней всегда было одно удовольствие. Китон — это человек, который освещает комнату, когда входит в нее. Освещает целый городской квартал. У нее потрясающая, сверкающая личность. И она всегда была и остается для меня иконой. Каждая молодая актриса, с которой я работаю, спрашивает про мою работу с Дайан Китон, и я всегда с удовольствием отвечаю на расспросы о ней. Потому что она и правда безмерно меня вдохновляла.
— При желании в «Колесе чудес» можно увидеть оммаж Теннесси Уильямсу, его «Трамваю „Желание“» и Марлону Брандо из этого фильма…
— А вот и нет, потому что я никогда не делаю прямых оммажей. При этом все, что я пишу, если только это не комедия, всегда имело связь с Теннесси Уильямсом, который был для меня большим вдохновением, а также с Юджином О’Нилом. Я постоянно вижу эти влияния в моей работе. Если вы хорошо знаете Юджина О’Нила, вы тоже можете проследить его влияние на меня.
Вуди Аллен / Фото: Getty Images— Какое самое большое заблуждение людей существует по вашему поводу?
— Наверное, то, что я интеллектуал. (Смеется.) Это правда. Я часто говорил об этом раньше: люди думают, что я интеллектуал, потому что я ношу эти очки, и они думают, что я большой художник, потому что мои фильмы теряют деньги. (Смеется.) Это отличный образ, но это не я. Я беру пиво и включаю по телевизору футбол. Я не лежу на диване с книгой о датской философии. Это неправильное представление обо мне. А также то, что я трудоголик. Многие уверены, что я посвящаю всего себя работе, в то время как на самом деле это вообще не про меня. Я провожу много времени, играя на кларнете, это да. Еще я много смотрю спорт по телевизору и гуляю с женой. Я ленив, а люди думают, что я трудоголик.
— Ваш сын Ронан Фэрроу своей статьей о Харви Вайнштейне фактически начал всю эту волну разборок с сексуальными домогательствами в кинобизнесе в последние месяцы. Вы как отец гордитесь им?
— Нет. Я думаю, что история с Харви Вайнштейном очень печальна для всех ее участников. Трагична для бедных женщин, которые были вовлечены в отношения с ним, грустна для Харви, что его жизнь так перепуталась. Эта ситуация очень и очень печальная для всех. В ней нет победителей.
«Колесо чудес»— За годы работы в кино вы сами слышали что-то об этих историях?
— В кинобизнесе вы чего только не услышите. Но ничего определенного об этом я никогда не слышал. Ну, то есть, конечно, в шоу-бизнесе вы постоянно сталкиваетесь со слухами: а вы знаете, что у такого-то актера происходят оргии? Или: вы слышали, что этот продюсер любит спать с козой? Это в одно ухо влетает, а в другое вылетает. Больше половины слухов попросту не соответствуют действительности. И это не только секса касается. Вот этот парень вроде как напортачил на миллион долларов, или, я слышал, этот режиссер ненавидит этого актера и отменяет картину. Наш бизнес изобилует слухами. Но я никогда не слышал никаких конкретных ужасных историй, никто никогда не приходил ко мне и не рассказывал мне их. Они этого не делают, потому что меня это не интересует. Я заинтересован только в том, чтобы снять свою картину.
На съемках фильма «Колесо чудес»— Можно ли считать, что ваши фильмы — это попытка собрать вместе все, что вы помните? Вы испытываете радость от того, что нечто для вас важное теперь зафиксировано на пленке?
— Радость от создания фильмов разная для каждого человека. Один режиссер взволнован, когда закончил фильм и может показать его публике, а другой делает это ради денег. Кто-то, как я, например, делает это, чтобы получать художественное наслаждение. Мне нравится этот процесс. Я не забочусь о деньгах, у меня их никогда особо и не было. Очень часто я вкладывал всю полагающуюся мне оплату в картину, чтобы она получилась лучше, чтобы я мог заново снимать сцены, дорабатывать их. Бывало, что целый год я работал бесплатно. И я не забочусь о наградах или о том, что люди говорят о моих картинах, будь то критики или публика. Для меня главное — это чтобы я сам был доволен тем, что сделал. Знаете, когда мне было лет двенадцать, я фантазировал: как же это волшебно — ходить на премию «Оскар», выигрывать награды! Ты, такой успешный, окружен блестящими мужчинами и прекрасными женщинами, и вы вместе гуляете по ночным клубам. Но потом ты вырастаешь и обнаруживаешь, что удовольствие не в наградах за работу, а в самой работе.
«Колесо чудес»Ты всегда стараешься сделать отличный фильм, потрясающий фильм — и всегда терпишь неудачу и никогда не достигаешь совершенства. Но ты, падая и спотыкаясь, все равно ползешь в эту гору и прилагаешь все усилия, чтобы достичь вершины. Фильм за фильмом. Когда ты завершил свой фильм, больше ты ничего не можешь сделать. Ты отдаешь его компании, которая дала на него деньги. Она его прокатывает, а ты берешься за другой. На этой неделе я заканчиваю свой следующий фильм — фильм с Селеной Гомес, Тимоти Шаламе, Ливом Шрайбером и Джудом Лоу. Поэтому меня больше не интересует «Колесо чудес». Если людям фильм понравится, это будет восхитительно. Если критикам понравится — восхитительно! Если нет, меня это не расстроит. В любом случае моя жизнь от этого не меняется. Если фильм успешный, я не становлюсь моложе, здоровее или что-то еще. Со мной ничего существенного не происходит. Если фильм неудачен, со мной тоже ничего не происходит, и я почти закончил следующий. Если тебе не нравится твоя работа или ты занимаешься ею в надежде стать знаменитым, разбогатеть, стать художником, то тогда ты совершаешь ошибку.
Автор: Сергей Рахлин
www.kinopoisk.ru
Интервью с Вуди Алленом
Вуди Аллен рассказывает о своем фильме «Вики Кристина Барселона», об отношениях, загадках цивилизации и о том, что снять кино гораздо легче, чем найти на это деньги.Вуди Аллен
— Как вас занесло в Барселону?
— У меня была идейка о двух женщинах на каникулах, где-то на юге. А потом кое-кто позвонил из Барселоны и спросил: «Не хочу ли я снять кино в этом прекрасном городе? Мы его профинансируем». Это всегда труднее всего – найти финансирование. Написать сценарий, поставить фильм – все гораздо легче. А через неделю или две мне позвонила Пенелопа Крус. Я тогда ее не знал, видел только в «Возвращении» /Volver/ (2006) Альмодовара. Она захотела сняться в моем барселонском фильме, еще ничего о нем не зная. При этом я все время держал в голове Скарлетт Йоханссон. А потом узнал, что и Бардем заинтересован, и так идея начала оформляться. Я сразу стал писать сценарий специально для них. А Ребекку Холл нашла Джульет Тэйлор, мой помощник по кастингу.
— Трудно было снимать историю про таких разных людей?
— Что касается культурных или возрастных различий, то мне всегда все помогали, вся команда, даже на уровне сценария: говорили, «так теперь не говорят» или «25-30-летние люди никогда не пойдут в этот ресторан, они пойдут в другой». Таким образом получается, что я хорошо знаю Барселону, или, допустим, Лондон, хотя на самом деле я притворяюсь.
— Вы много лет снимаете кино про отношения, про любовь. Можете дать хороший совет?
— Ничего такого, что вам хотелось бы услышать. (Смеется). Поймите, «Вики Кристина Барселона» /Vicky Cristina Barcelona/ (2008) – очень пессимистичное кино. Барселона прекрасна, там светло, музыка красивая играет. Но герои Хавьера и Пенелопы не могут жить вместе, не могут жить по отдельности, они все время неудовлетворены. Героиня Скарлетт тоже хронически неудовлетворена, и она страдает. Это ее внутренняя проблема, и она не знает что это такое. Ребекка Холл выйдет замуж и у нее будет стабильная ровная жизнь, без особых взлетов и падений, в сущности – тоска. В отношениях все зависит от только от удачи. Можно встречаться с психоаналитиком и консультантом по браку, плакаться в жилетку друзьям, встречаться с другими женщинами… но это не поможет. Проблема в том, что у мужчины есть уникальные нужды и интересы, у женщины есть свои уникальные нужды и интересы, и шансов, что они хоть как-то совпадут, очень мало.
— Ребекка Холл сыграла Вики – своего рода голос разума. Можно сказать, что она ваша альтер-эго?
— Забавно, что вы уже третий об этом спрашиваете. Мне эта идея кажется дикой, но очевидно это не так, раз меня об этом спрашивают третий раз. Раньше мне говорили, что я персонаж Мэри Бет Херт в «Интерьерах» /Interiors/ (1978), потому что она носила спортивный твидовый пиджак, такой же, как у меня. Я ни на секунду не думал, что Вики – это я. Я бы мог представить себя в роли, которую играет Хавьер Бардем, очаровательный и харизматичный. Его манера общения с женщинами, его атеистические, экзистенциальные убеждения мне близки, я их много раз выражал. Но никто мне не сказал «Хавьер иногда говорит за тебя». Вместо этого мне говорят, что за меня говорит эта Вики. Мне кажется, это совсем не так, но очевидно, что я чего-то не замечаю.
— На плакате вашего фильма написано: «Любовь – это главное произведение искусства». Это что вообще значит?
— Ну, это не моя фраза. Обычно, когда маркетологи показывают мне плакаты для моих фильмов, у меня тут же портится настроение. Я думал, что я сделал прекрасный фильм, а они показывают мне нечто, направленное на наименьший общий уровень. Но для «Вики Кристины Барселоны» сделали прекрасную рекламу, я был поражен тем, что мне не пришлось отправить ее обратно с требованием переделать. А потом они сделали этот слоган. Он бессмысленный, не имеет отношения к фильму, вообще ни к чему отношения не имеет, просто что-то, чтобы привлечь неудачников с улицы. Зачем вообще нужны слоганы? Они никогда ничего не значат, не завлекают аудиторию, просто каким-то таинственным образом удовлетворяют маркетологов. Одна из загадок западной цивилизации.
— А правда, что вы собираетесь поставить оперу в Лос-Анджелесе?
— Я раньше вообще ничего не ставил по чужим сценариям. Я никогда ничего не ставил в театре – кроме моих собственных маленьких одноактных пьес. И в опере тоже ничего не ставил. Я и видел-то их всего штук пятнадцать. Но Пласидо Доминго – мой друг, и он давно мне надоедает, чтобы я поставил оперу. Я всегда этой чести избегал. А теперь они мне предложили поставить одноактную оперу Пуччини, там всего 10 персонажей, нет больших хоров. Они сказали: ты можешь это сделать, мы тебе поможем. Я надеюсь, что у этого Пуччини достаточно мощный материал,. Я думаю, все получится. Там всего 55 минут. Я лично измерил. Постараюсь так и оставить. Я вообще в этом новичок, мне пришлось спросить: «А на репетициях тоже поют?». Я до сих пор не очень понимаю, как все это работает.
Оставайтесь с нами на связи и получайте свежие рецензии, подборки и новости о кино первыми!Яндекс Дзен | Instagram | 
Telegram | Твиттер
www.film.ru
Читать онлайн «Интервью: Беседы со Стигом Бьоркманом» автора Аллен Вуди — RuLit
Вуди Аллен. Интервью
В первую очередь я хотел бы поблагодарить Вуди Аллена за то доверие, которое он оказывал мне в течение всей работы над этой книгой, и за щедрость, с которой он знакомил меня со своей работой.
В неменьшей степени я признателен Лорен Гибсон, личному помощнику Аллена: она неустанно и всегда дружелюбно разрешала все организационные и практические вопросы, возникавшие во время работы над этой книгой. Столь же теплую благодарность я хотел бы адресовать сменившей ее на этом посту Саре Аллентух, которая любезно предоставляла мне необходимую информацию и давала ценные советы. Я также благодарен людям, работающим с Вуди Алленом, — это Кей Чепин, Карло Ди Пальма, Джек Роллинз и Джульет Тейлор, — за то, что они согласились дать мне интервью. Отдельное спасибо Сьюзен Морс за блестящие комментарии и Карлу Тернквесту-мл., который обеспечил показ многих фильмов в «Манхэттен филм сентр».
Наконец, спасибо фонду Хольгера и Тиры Лауритцен за поддержку исследований кинематографа. Полученный мною грант в немалой степени способствовал тому, что эта книга увидела свет.
До того как я получил заказ на эту книгу, я встречался с Вуди Алленом лишь однажды. Это было весной 1986 года, когда на Каннском кинофестивале вне конкурса показывали «Ханну и ее сестер». Вуди Аллен, который не любит уезжать из Нью-Йорка, а еще больше не любит присутствовать на показах собственных фильмов, и в тот раз никуда не собирался. И если Вуди Аллен не хотел ехать на фестиваль, фестиваль был вынужден приехать к Вуди Аллену.
Жан-Люку Годару было поручено отправиться в Нью-Йорк, побеседовать с Вуди Алленом по поводу его фильма и заснять это на пленку. Совершенно случайно во время этого интервью я оказался рядом. Я был знаком с продюсером, который занимался этой съемкой, — Томом Ладди, — и он пригласил меня в качестве фотографа. И Аллен, и Годар не возражали, но первый выдвинул условие: использовать только те фотографии, которые он одобрит.
Съемка проходила в частном кинозале в офисе Вуди, в нью-йоркском «Манхэттен филм сентр». Это оказалось довольно скудно обставленное помещение: там были только один диван, пара кресел и журнальный столик. Вдоль длинной стены тянулись два метра полок с музыкальной коллекцией Аллена, еще там стояло старое пианино. Экран, занавешенный черными шторами, занимал одну из коротких стен.
Беседа между двумя прославленными режиссерами — одинаково скромными — продолжалась не меньше часа. По окончании съемки я сделал несколько постановочных фотографий Аллена и Годара и отдал пленки Аллену.
После этого мы с Вуди изредка переписывались до лета 1991 года, когда я рассказал ему о предложении сделать книгу интервью о его карьере писателя, юмориста, актера и, конечно же, режиссера. Вскоре пришел ответ, скорее дружеский, чем уклончивый: не сейчас. Вуди, как обычно, готовил новый фильм. Однако он не отклонил возможности вернуться к нашему проекту.
В январе 1992 года меня пригласили на интервью по поводу картины «Тени и туман» как раз накануне ее премьеры. Я посмотрел ленту в проекционной «Коламбиа филмз». На следующий день мне и еще нескольким европейским кинокритикам назначили встречу с Вуди Алленом. Дружелюбная, но вконец запыхавшаяся пресс-секретарь сообщила, что в моем распоряжении сорок пять минут: «Господин Аллен очень занятой человек!»
Итак, я снова в частном кинозале в офисе Вуди. Ничего не изменилось. Та же просторная комната. Те же широкие мягкие кресла. Может быть, чуть-чуть выросла музыкальная коллекция, из которой Вуди черпает вдохновение и подбирает музыку к фильмам. Под полками — груды кассет со звуком к новому фильму, который будет называться «Мужья и жены». У Вуди — середина монтажно-тонировочного периода.
Я пришел немного раньше, а может, Вуди опаздывает. Настраиваю магнитофон, слышу за спиной негромкий кашель: «Извините, я немного опоздал». Это Вуди. Он вошел совершенно неслышно, будто материализовался из темного угла, как фокусник из Oedipus Wrecks[1] или «Теней и тумана». Или, может, он просто сошел с экрана, как герой фильма «Пурпурная роза Каира».
Мы начинаем говорить. В связи с «Тенями и туманом» всплывает его первый киноопыт и ранние годы карьеры в кино. Время летит. Неожиданно появляется секретарь Аллена, чтобы сообщить, что сорок пять минут истекло, но Вуди жестом просит ее не мешать. Мы беседуем еще примерно полчаса.
Перед тем как попрощаться, я напомнил ему о книге, но Вуди еще не мог дать ответ и попросил вернуться к этому следующей весной. Наконец в процессе дальнейшей переписки в июне я получил окончательный ответ: Вуди сможет заняться книгой в июле и августе, перед тем как начать работу над новым фильмом «Загадочное убийство в Манхэттене».
Мы разбирали творческий путь Аллена хронологически, впрочем не зацикливаясь на этом и позволяя себе редкие отступления. Еще прежде чем начать разговор, я сказал Вуди, что он может с ходу отметать любые темы, которые ему не хотелось бы затрагивать, и отказываться отвечать на любые мои вопросы. Однако ничего подобного не случилось: единственным условием Вуди касательно книжки была просьба сделать красивую обложку. Мы встречались, как правило, по утрам, садились с магнитофоном в углу кинозала в «Манхэттен филм сентр» и проводили так около двух часов. В остальное время Аллен занимался подготовкой к «Загадочному убийству в Манхэттене».
13 августа нью-йоркские газеты раструбили сенсационную новость: Вуди Аллен и Миа Фэрроу разводятся и подают друг на друга в суд по вопросу опекунства над общими детьми. Личная жизнь этой обычно избегающей публичности пары оказалась вынесена на всеобщее обсуждение самым безжалостным образом.
Естественно, это событие означало неприятное вторжение в частную и профессиональную жизнь Вуди Аллена. Я боялся, что из-за этого наша работа отложится, однако пауза была весьма короткой. Спустя два дня наши встречи возобновились, но уже у него дома, в его пентхаузе неподалеку от Центрального парка.
По странной случайности к тому моменту мы как раз добрались до «Сексуальной комедии в летнюю ночь» и «Зелига» — фильмов, над которыми Вуди работал именно в тот период, когда начинались его долгие отношения с Миа Фэрроу. Однако на все неизбежные вопросы об их встрече и начале плодотворных отношений Вуди отвечал открыто и так же доброжелательно, как на другие вопросы, которые я задавал.
Тем не менее вскоре мы были вынуждены прервать наши беседы — как из-за личных обстоятельств Вуди, так и из-за того, что работа над «Загадочным убийством в Манхэттене» потребовала у него больше времени, чем ожидалось. Мы успели поговорить о «Ханне и ее сестрах», после чего я вернулся в Швецию, где начал работать над накопившимися — и уже весьма обширными — записями интервью.
Наши встречи возобновились в январе 93-го. Как и прежде, они проходили то в «Манхэттен филм сентр», то дома у Вуди. Наиболее подробные и глубокие беседы, отраженные в главах о фильмах «Сентябрь» и «Преступления и проступки», проходили именно у Вуди дома: уединенная и спокойная атмосфера, царящая там, располагала к сосредоточенности и откровенности. Разговор о «Днях радио», напротив, проходил на фоне хаоса в трейлере Вуди, между съемками последних дублей «Загадочного убийства в Манхэттене».
В те январские дни я наблюдал, как делается фильм. Больше всего меня поразили легкость и веселость, которыми был отмечен весь этот процесс. Съемка фильма — сложное и громоздкое занятие, однако здесь не было тех стрессов, которые ему обычно сопутствуют. Конечно же, Вуди уже долго работает с одними и теми же людьми, которые делают важную работу за кадром. Все друг с другом хорошо знакомы и знают, кто что делает. Общаются почти без слов. Жест, взгляд — больше и не требуется.
На следующий год мне опять удалось понаблюдать, как Вуди работает — теперь над «Пулями над Бродвеем». На этот раз меня больше всего поразило то уважение и доверие, которым отмечена его работа с актерами. Если Вуди и управляет ими, то делает это совершенно незаметно. Он абсолютно сосредоточен в момент съемки, но между дублями его как будто и нет. Некоторые актеры признавались мне, что Вуди ими практически не управлял. Вероятно, в этом и кроется секрет его режиссуры. Он целиком полагается на мастерство актера, его способность интерпретировать роль по-своему. Он задает горизонт, который включает в себя и свободу, и ответственность. По сути, сотрудничество строится на доверии. Наверняка именно поэтому столько именитых актеров выстраиваются в очередь, чтобы сняться у Вуди Аллена.
вернуться«Новый Эдип» — киноновелла Вуди Аллена в картине «Нью-йоркские истории». Более точный перевод названия — «Крах Эдипа» (Oedipus Wrecks), — к сожалению, не сильно приближает нас к игре слов оригинала, фонетически созвучного с латинским названием трагедии Софокла «Царь Эдип» (Oedipus Rex). — Здесь и далее примеч. переводчика.
www.rulit.me