Инстаграм шахри амирханова – Шахри Амирханова: фото и интервью о семейной жизни, карьере и бизнесе | Tatler

Шахри Амирханова: биография, личная жизнь, карьера

Шахри Хизриевна Амирханова – одна из четырех внучек советского поэта Расула Гамзатова. Стала известной благодаря кропотливому труду, а не семейным связям. Несмотря на экзотическое дагестанское имя и фамилию, Шахри родилась и выросла в Москве.

Первые попытки обрести самостоятельность предприняла девушка в 13 лет. Кстати, в то время красотой Шахри занималась ее бабушка, именно она отвела девочку к пластическим хирургам, где ей сделали ринопластику. А вот в профессии девушка сперва стала ассистенткой известного медиамагната Дерка Сауэра. Она работала в газете The Moscow Times.

Спустя год, когда начал намечаться карьерный рост, Шахри поняла, что пора покорять новые вершины и решила переехать в США. Там она продолжала учиться и пыталась окончить школу, чтобы потом остаться на постоянное жительство и получить дальнейшее образование. Но за границей девушка так и не смогла наладить быт, обзавестись друзьями и положением в обществе. Именно поэтому спустя год Шахри вернулась на родину. Это решение, возможно, далось ей нелегко, но именно оно стало определяющим в ее профессиональном развитии. В тот момент девушка твердо определилась с карьерой, амбициями и развитием в модной индустрии.

Попытка №1

В Москве Шахри Амирханова поступает в МГУ, где выбирает специальность «иностранные языки». Параллельно с учебой девушка устраивается на работу в модный отдел журнала Cosmopolitan. Постоянный контакт с модной индустрией привлекает девушку, и она решает развиваться именно в этом направлении. Для осуществления своей мечты Шахри снова покидает Россию и поступает в London College of Fashion. Для российских проектов и модных журналов такое образование было в новинку, но внучка Расула Гамзатова не привыкла быть, как все, и сдаваться на полпути.

Достижение целей

Расцвет карьеры наступает в 21 год. Именно тогда все тот же Дерк Сауэр и уже набравший популярность дом Independent Media снова приглашают девушку на работу. Но теперь Шахри Амирханова занимает новую престижную должность редактора глянцевого издания Harper’s Bazaar. В Европе и Америке журнал был очень известен, поэтому у многих модниц возникал вопрос, как с такими оборотами справится хрупкая девушка в 21 год практически без опыта работы. Завистники пророчили провал первых выпусков под руководством Шахри.

Но все произошло с точностью до наоборот: журнал стал набирать популярность, а продажи и тиражи росли с каждым выпуском. В частности, этому способствовало интересное решение Шахри: она придумала рубрику «Дневники», где девушка описывала свою жизнь и происходящие в ней события. Чем-то такой ход напоминает сегодняшние блоги, но тогда такое решение было неординарным и было в новинку для читателей.

Ее талант и стальную хватку редактора Harper’s bazaar и Tatler официально признали в 2005 году, на мероприятии среди признанных бизнесменов и предпринимателей. Там Шахри Амирханова получила женскую премию «Олимпия».

Кардинальная смена курса

Тем неожиданней для всех показался ее внезапный уход с редакторского кресла в 2006 году. Но на самом деле все просто: ее перестала интересовать эта должность. Шахри Амирханова считает, что к своей деятельности и работе нужно подходить с интересом и вкладывать частичку себя. В какой-то момент светская жизнь, разукрашенные богатые жены олигархов настолько наскучили девушке, что та просто перестала выходить на работу.

Редакции не очень хотелось идти на поводу у Шахри, а верстать журналы без вдохновения – тоже не выход из ситуации. Поэтому по обоюдному решению девушка была отстранена от должности и наконец-то смогла больше внимания уделить себе. Ей давно хотелось сбросить бешеный темп и просто насладится природой, уединением и спокойствием. Дружеская поддержка со стороны коллег или знакомых отсутствовала, и в итоге Шахри замкнулась и перестала нравится даже самой себе. Творческая ранимая натура не примирилась с амбициозными бизнес-планами руководителей.

Другие приоритеты

Сейчас Шахри Амирханова, биография которой кардинально изменилась, тоже пересмотрела свои взгляды на жизнь. Она давно отказалась от вычурных дизайнерских нарядов и высоких каблуков. Девушка считает, что вещизм давно вышел из моды, а свой уникальный гардероб просто раздаривает знакомым или перевозит на дачу. Хорошо выглядеть — простое понятие для девушки, оно заключается в органичности и легкости образа.

Дом и семья

Хотя даже в молодости Шахри понимала, что не хочет в сорок лет заниматься модным бизнесом и вести глянцевый журнал. Именно поэтому новое окружение из творческих людей, не спешащих тянуть одеяло на себя, покупать яхты, машины, дома, так приглянулось девушке. Ее новые знакомые — свободные от мнения окружающих люди, считает Шахри Амирханова. Личная жизнь девушки как нельзя лучше сложилась с солистом группы Pompeya Сашей Липским, он младше ее на семь лет. Девушка счастлива в браке и воспитывает маленькую Алису. Шахри отлично справляется с ролью матери, ведь она полностью посвятила себя воспитанию ребенка и поддержанию домашнего уюта, это приносит ей искреннее удовольствие. Девушка считает, что сейчас ее главная цель – быть хорошей мамой и женой, делать счастливой свою семью.

Занятия по душе

Конечно же, девушка не прекращает писать, ей всегда это нравилось. Но сейчас она делает это исключительно для своих поклонников. У Шахри есть живой журнал. В нем она рассказывает о путешествиях, планах, мечтах и о происходящем в жизни. Хоть делает она это нечасто, все же в статьях есть глубокие изречения, выводы, а еще они написаны очень искренне и без лишнего пафоса. А вот в статьях журнала Vogue Шахри раскрывает секреты красоты и молодости. В этом она также отлично разбирается, ведь модные дома не раз восхищались ее восточной красотой. А в своем аккаунте в «Инстаграме» девушка просто делится с подписчиками милыми фотографиями.

Ежедневные цели

По старым временам и светским мероприятиям Шахри не скучает. Несмотря на семейные хлопоты, у девушки много свежих идей. Одна из них — это создание коллекции детской одежды. В этом амплуа она сможет себя проявить, имея в запасе большой жизненный опыт, связанный с миром моды. Молодая мама уже открыла магазин дизайнерской детской одежды Alisa & Sonya. По старым временам у нее нет ностальгии. Она недоумевает, почему всех так удивил ее уход из редакции, и только изредка вспоминает своих коллег, с которыми работала в одной команде. Будущее Шахри находится в подвешенном состоянии, ведь она даже не представляет, где может оказаться спустя пару месяцев. И что самое интересное, ей это нравится. Она давно мечтает пожить еще несколько месяцев в Америке, где ее муж будет записывать новый альбом, заняться благотворительностью, приехать на родину дедушки в Дагестан и посетить там местную школу.

Далекоидущих планов у девушки нет, но Шахри продолжает развиваться как личность. Теперь ее совершенно не волнует популярность и сплетни на тусовках, а гораздо важнее атмосфера в доме. Спокойная жизнь привнесла равновесие и женственность в жизнь Шахри Амирхановой.

fb.ru

Шахри Амирханова

Мысли несутся, но уже скорее как все остальные ночные, предутренние тени. Теперь они бесполезны. А еще совсем недавно я гордилась своим умом. Сегодня я не сплю до утра, слушаю шум гудящего рабочего ноутбука, звуки автомобильной трассы за окном. Город тоже не спит. Я стараюсь найти в этом нашу взаимную близость, но вместе с утренним светом все иллюзии рассеиваются.

Сбежать от людей. Я мечтала об этом со школы. До семи лет я жила у леса, в маленькой деревне.

Я не помню ни одного изъяна в том моем мире. Кисельные берега сливались со звездным небом на горизонте. Мне снился мост, который всегда рушился над молочной рекой, но вместо того, чтобы поглотить, густой поток нес меня в красивую страну, где жили люди в красивой белой одежде. Сейчас в свои 29 лет, гуляя по набережной Ганги в Варанаси, я вижу этих людей: йогов, аскетов, пандитов. Но будто во сне — не верю. И просто плыву по течению белой реки, какою бывает на рассвете Ганга.

Я выросла из детских платьев. Закончила школу и поступила в университет на вечернее отделение. Недолго думая, я выбралась в мир взрослых, устроившись волонтером в газету. А дальше меня приняли в штат очень модной консалтинговой компании.

Мы были там все настоящие трудяги. Работали по 20 часов в сутки, 7 дней в неделю. Мы как штат корпорации «Тайота» пели по утрам гимн своему делу, а иногда даже молились и творили все эти магические женские чудеса.

Компания занималась обучением серьезных российских менеджеров и консультированием по бизнес-процессам. Помню, как через несколько месяцев испытательного срока меня отправили на семинар, который вел наш президент. Он следил за мной три дня, а потом сказал моей наставнице Евгении: «Все хорошо, но девочку нужно переодеть».

Женя ходила со мной по магазинам Москвы, подбирала одежду и косметику. Она выстраивала мой голос и манеры. Она заплетала мне волосы.

Тогда мне было всего 19 лет. Мои сверстники слушали вводные лекции за партами Вузов, а я играла в деловые игры с топ-менеджментом Юкоса и Билайна, проходила сжатые курсы МБА по маркетингу и менеджменту. Маслоу, Кант, Юнг, Фрэйд – их я узнала через собственно изученный психологический профиль. Сначала я готовила залы для тренингов, вела весь подготовительный конференц-сервис. Потом постепенно, после обучения, стала заниматься подбором персонала. Президент компании очень тонкий психолог, успешный бизнесмен, увидел в маленькой девочке будущее и дал мне шанс развивать филиал компании в Воронеже. Ребенок превращался в бизнес-леди, но сам Костя мне сказал – «не забывай, что ты должна играть».

В нашей компании были только сильные женщины. Некоторые из них были очень успешны и занимались параллельными личными проектами. У кого-то даже были собственные заводы. С мужчинами нам не разрешалось встречаться. И выходные мы проводили тоже в исключительно женской компании. Сейчас, познакомившись с индийской тантрой, я понимаю почему среди нас не было мужчин. В сакральной традиции Индии женщина – источник энергии. Она дает мужчине, то с чем он потом работает. И лучше, если женщина будет верна одному мужчине, тогда все ее энергия будет доставаться только ему.

Спустя время, покинув эту, наверное, главную школу моей жизни, я стала руководителем отдела маркетинга. Мне было чуть меньше 20 лет, когда я уже управляла рекламным отделом из двух человек. Ночные клубы, романтические отношения, студенческие общежития и вечеринки. Ничто из этого меня не интересовало. Источником моего вдохновения был мир Богов на земле. Мир бизнеса. Его законы и правила успеха.

В 24 года я чувствовала себя очень уверенно. И когда многие мои сверстники только начинали «карьерный» путь, мне казалось, я уже его освоила.

Мой круг людей делился на 2 части. Люди из мира бизнеса. Люди из мира духовности. Одни судили по одежке, другие судили по еде. Там где менеджеры были слишком серьезны, эзотерики безответственны и ленивы. Я до сих пор не знаю кто из них мне больше нравится. Даже после пяти лет в Индии я сомневаюсь в существовании каких-либо внешних атрибутов, для понимания того, кто говорит со мной.

Пожалуй, все это не серьезно. Индия не возлагает серьезных надежд на Запад, восток не серьезен по отношению к самому себе. Восток не судит вас ни за что.. что вы едите, какую одежду носите. Все окрашено чувством юмора. Далай Лама на своих лекциях постоянно шутит. ОШО постоянно шутил. Тантрические практики основаны целиком на игривости вселенной и человека, на их взаимодействии как на игре. И только человек – будь он материалистом или эзотериком — упорно воспринимает мир как личную проверку.

Спустя пять лет моего ухода из офиса я иду по улице Варанаси.. В пакете под рукой созревшие сладкие апельсины. Босая, от рынка

с фруктами, через ступени Ганги в кафе у храма Богини Кали. Я прячу фрукты от обезьян и бродячих коров.… за тем и уехала пять лет назад сюда, в Индию.


Человек прекрасен, когда наслаждается тем, что делает и как он живет. Но уродлив, когда осознавая дисгармонию своей жизни, боится ее изменить. Бхагавадгита говорит, что если вы торговец – вы должны торговать. Если вы монах – вы должны оставить дом и уйти в монастырь. Поэтому, я люблю многих старых друзей, которые торгуют и живут в Москве. И не люблю некоторых монахов, которые по всему видно, мечтают быть бизнесменами, живя в монастырях.

Теперь я в Индии. Я проводник по Индии и Непалу.  

Люди которые участвуют в моих путешествиях, зная немного мои историю, спрашивают: «Ну и чем твоя жизнь лучше нашей?»

Я не знаю. Возможно, ваша жизнь лучше моей. Чем это измеряется? Счастьем? Каждый человек уникален. И, возможно, для кого-то счастье тоже ничего не стоит. Что тогда остается? Я не знаю. Я НЕ знаю. Не каждому мужчине.. Не каждой женщине… Не каждому ребенку.. Нужно знать ответы на все вопросы. Но каждый имеет право искать ответы на СВОИ вопросы, искать ответы на СВОЙ лад.

Мой поиск, мой образ жизни — это не бегство от реальности, это соединение мечты и данности. Союз духовного и мирского, йоги и путешествий, работы и отдыха.

В Индию приезжают разные люди. Кто-то упорно сопротивляется и капризничает, а кто-то будто заново становится ребенком и играет, смеется, удивляется. Когда западный человек, живущий в центре Москвы, как в центре вселенной, впервые оказывается здесь, он будто снова учится «ходить». У него нет другого выбора.

«Как вы это делаете»? — Иногда я слышу. Ребята из моих групп звонят домой и взахлеб рассказывают свои впечатления: «Ты не представляешь! Нет..! Ты послушай.. ! Ты не представляешь! Как они это делают? Я НЕ могу выслать тебе фотографию. Ты просто не представляешь…!!! Я такого нигде не видел. Нет!. Ну как они это делают..?»

Наше эго в Индии – бесполезная подушка безопасности в автомобиле, застрявшем посреди пустой трассы. Никто нас не собьёт. Никто не наедет. Мы уже и так давно зажаты. Мы зажаты в тиски нашего имени, статуса, социальной роли.

Но рано или поздно случается недоразумение которое заставляет нас выйти наружу. Выползти из раковины представлений о себе, испачкаться, поваляться в грязи, как это делают дети. Промочить ноги в весенней луже, поесть снег, покричать, поплакать. Кто сказал, что с возрастом игра становится бесполезной? В ней попросту никогда нет смысла. Это отрада для нашей души.

И вот вы менеджер среднестатистической компании. Прилетает в Индию ночным рейсом Аэрофлота. Приезжаете в предварительно забронированный по интернету отель. Но вашего номера нет. «Пусть, так» — махаете рукой, уже собравшись уходить. Но тут оказывается, что номер все же есть. Но правда это именно в нем, в оплаченном вами номере, сейчас спит скромный уборщик отеля. И вот вы впервые встречаете друг друга. Виновники одной мизансцены: Менеджер и Индус. С иголочки одетый господин и «этот» полуголый, смуглый, с белой простыней через плечо.

У вас, вероятно, нет слов. Еще бы. Устали. Шестичасовой перелет.

За десять минут уборщик окончательно просыпается. По правде говоря, вы тоже просыпаетесь, и город Дели он просыпается рано утром тоже.

Пока вы пьете крепкий чай, тот самый индус, у вас на глазах убирается в номере. Вам кажется, что он — обезьяна, потом что он идиот, потом вам перестает что-либо казаться. На сколько же несуразен и странен может быть человек? Но вы уже не можете за ним не следить. А он, там … все что угодно.. но только не работает. Он пританцовывает, напевает, и улыбается.

И вы расслабляетесь. Впервые за много месяцев вы расслабляетесь!

Еще буквально полчаса и номер готов. Не очень чистое белье, но вам уже все равно. И этот парень, и его улыбка, знакомы вам как будто бы из прошлой жизни. Вы помните таких дурачков в детстве, вы сами были почти таким. Вы все ему уже простили. За эту правду без напряжения. А если нет, то вы еще здесь надолго. И вы еще здесь свое заплатите. Но деньги ваши, здесь, простите, не принимаются. «У нас тут в Индии своя ходовая валюта – «карма», и мы ее тратим, пока вы накапливаете».

shahri-love.livejournal.com

Шахри Амирханова: фото и интервью о любимой косметике и отношению к жизни | Красота | BEAUTY GUIDE

BEAUTY GUIDE

Шахри Амирханова рассказала VOGUE о любимой косметике, жизни ради удовольствия и пластической операции, на которую ее отвела бабушка в 17 лет

5 Июня 2014

Брови дугой, запоминающийся разрез глаз и чувственные губы — яркими чертами лица новая героиня нашей любимой рубрики Шахри Амирханова обязана своему дагестанскому происхождению, а хорошая осведомленность в косметических делах — долгой и яркой работе в глянцевом мире. Мы решили набраться смелости зайти в гости Шахри и узнать о том, как ей удается здорово выглядеть и жить в гармонии с собой.

Чем вы занимаетесь?

Наслаждаюсь радостями материнства и строю планы на будущее.

Какое событие или период оказали самое большое влияние на то, каким человеком вы являетесь сейчас?

Последние три года точно были самыми счастливыми для меня, с появлением семьи и рождением Алисы. Я сильно расслабилась, стала лучше и проще относиться к себе и к окружающим. Но вообще жизнь после 30 в целом мне стала нравиться гораздо больше: я отпустила все стереотипы и страхи, связанные с жизнью в обществе, где важно быть первым и лучшим во всем, и научилась быть просто хорошей. Это во многом сложнее, но, безусловно, приносит больше удовлетворения.

Что по вашему мнению важно делать девушке, чтобы быть красивой?

Могу сказать о том, чего ей точно не стоит делать — перестать утомлять себя и окружающих разговорами о здоровой еде и правильном образе жизни, не выкладывать в инстаграм свои фото с утренних пробежек и в йога-асанах, не жить в салонах красоты и спа. Если что-то из вышеперечисленного и доставляет вам удовольствие, а также помогает выглядеть лучше, пусть это будет вашим маленьким секретом.

Сколько времени в день вы уделяете уходу за собой?

Я никогда не была любительницей полежать в ванной с ароматическими маслами, у меня на это просто не хватает терпения. В салонах красоты всегда стараюсь совместить несколько процедур, чтобы сэкономить время.

С появлением дочки времени на уход за собой стало еще меньше. Мое спасение — это маски для лица, не перестаю покупать новые и выбирать любимые. Они выручают, когда нужно срочно создать иллюзию ухоженного лица. Из самых любимых в данный момент — Tata Harper Resurfacing Mask, Plasma 27 и маски Sjal, которые наносятся одна за другой.

Устраиваете ли вы себе бьюти-дни? Или недели в спа-центрах?

Идея провести целый день в салоне красоты меня пугает, это же очень утомительно. Но, конечно, у меня есть свой косметолог, к ней я заглядываю раз в месяц на процедуру Jet Peel, массажист, у которого делаю массаж курсами у себя дома, и мастер по волосам, которому я не изменяю уже много лет.

Раньше я была большой поклонницей спа-поездок, недельных детоксов, голоданий и йога ретритов. Тщательно рисерчила правильные места по миру и отправлялась туда в гордом одиночестве, для меня это был лучший способ перезагрузки. С уверенностью могу сказать, что самый эффективный способ привести себя в порядок — это три недели Панчакармы (очищение организма по аюрведе) в одном из центров в Керале. Но сегодня я предпочитаю немного другой формат отдыха.

Какой макияж вы предпочитаете днем?

Алиса обожает играть с моей косметичкой, иногда делает мне очень авангардный макияж — в результате все мои помады и карандаши пришли в негодное состояние, и у меня просто не доходят руки купить новые. Есть пара-тройка штук, которые я прячу от нее подальше и использую по необходимости — это тон Bobby Brown, который я наношу не на все лицо, а на определенные зоны, как легкий корректор, гель и тени для бровей Anastasia Beverly Hills, бальзам Lucas Paw Paw Ointment и пигмент Benefit Lip and Cheek Stain. Из последних любимых открытий – скраб для губ на основе коричневого сахара Sara Happ. Он отлично отшелушивает и питает губы, после него они выглядят так, как будто ты только что поцеловалась. Никогда не выхожу из дома без спрея для лица Aesop Immediate Moisture Facial Hydrosol и крема для рук Aesop Resurrection Aromatique Handbalm — помимо всего прочего, они еще и потрясающе пахнут, так что вместо того, чтобы надушиться, я освежаю лицо и наношу крем для рук.

Что для вас идеальный вечерний макияж?

Вечерний макияж, вечерняя укладка — для меня это какие-то очень старомодные понятия. Не согласна с тем, что вечером нужно выглядеть сильно ярче, чем днем, скорее наоборот. Яркие губы в дневном макияже меня устраивают гораздо больше, чем в вечернем, когда они начинают казаться немного навязчивыми, как будто ты слишком старалась. Но в моем случае максимальный акцент, на который я иду в макияже — это брови, все остальное выглядит нелепо. Да и вообще сегодня натуральные лица с не скрытыми изъянами кажутся мне гораздо более привлекательными, все эти smoky eyes и закрашенные скулы — это немного провинциально и несовременно.

Средства, без которых вы не можете жить?

Проработав много лет редактором, я совершенно перестала доверять советам красоты в модных изданиях и не обращаю внимания на широко растиражированные продукты красоты. Но при этом я зациклена на нишевых брендах и постоянно экспериментирую с новыми линиями по уходу за собой. И внешнему виду баночки я придаю не меньше значения, чем ее содержанию. Своему парню я не разрешаю приносить домой даже дезодорант или зубную щетку из супермаркета — они обязательно должны быть Malin+Goetz и Montcarotte. Маниакальные закупки баночек у меня обычно происходят в Америке — я отправляюсь во Fred Segal и скупаю все необычное и новое. Из последних таких контрольных закупок должна выделить совершенно потрясающий пилинг для лица January Labs и всю линию Somme Institute — после недели использования лицо определенно светится. С Aesop у меня тоже случился роман с первого взгляда. На нашей улице в Venice Beach открылся их магазин, и я каждый день заходила туда и что-то покупала, сначала просто за красоту бутылочек, а распробовав почти всю линию, нашла несколько продуктов, без которых теперь не могу жить, как скраб для лица Tea Tree Leaf Facial Exfoliant, скраб для тела Geranium Leaf Body Scrub, маска для волос Rose Hair and Scalp Moisturuzing Mask. Летом вместо кремов люблю пользоваться сыворотками для лица Is Clinical. Ну и, конечно, такая классика жанра, как крем. Embryolisse Lait-Crème Concentrate и мицеллярная вода Bioderma всегда стоят на полке в ванной. Но, если быть до конца откровенной, при всем изобилии баночек я легко могу несколько дней подряд вообще не смотреть в их сторону.

Кто ваша икона красоты?

Моя бабушка, она была безупречна и с возрастом выглядела только лучше. Когда я была еще подростком, она говорила мне: «Ты девочка симпатичная, но вот носик все-таки нужно укоротить». И когда мне исполнилось 17 лет сама отвела меня к пластическому хирургу.

Как вы относитесь к загару?

Прекрасно. Я из тех старомодных людей, которые по-прежнему очень дружат с солнцем и считают его хорошим доктором и идеальным помощником в вопросах красоты.

Какие средства для волос вам нравятся?

До недавнего времени я никогда не мыла и не укладывала волосы дома, у меня не было даже расчески. Но вот теперь я увлеклась экспериментами с новыми продуктами для волос и полюбила заниматься своей прической самостоятельно. Шампунь Lа Blue Bottle абсолютно гениальный, он не требует использования кондиционера, но если я хочу более глубокий уход, то использую после него маску Moroccanоil Restorative Hair Mask. Из последних находок — шампунь и кондиционер David Mallett. Любимое и незаменимое средство для укладки волос — масло Moroccanoil Treatment.

После беременности у меня стали сильно выпадать волосы, это обычная история. В Whole Foods в Лос-Анджелесе я наугад и без особой надежды на чудо купила витамины для волос Maxi-Hair, Country Life — и сильно удивилась, когда через неделю волосы полностью восстановились. Теперь всем их рекомендую и продолжаю пить курсами в профилактических целях. А если вы неудачно постриглись и мечтаете о том, чтобы волосы поскорее отрасли – то бегите за витаминами Viviscal и очень скоро сможете плести себе косы.

Как вы следите за своей фигурой?

Если честно, то сейчас я чувствую себя большим ленивым пузырем — и ничего по этому поводу не делаю. Скучаю по дням, когда йога была неотъемлемой частью моей повседневной жизни, и не перестаю надеяться, что скоро мне удастся победить свою лень.

Ваши любимые ароматы?

Я предпочитаю пользоваться маслами с эффектом ароматерапии вместо духов, люблю смешивать несколько ароматов. Ну а если очень хочется надушиться, я одалживаю духи у моего парня — все они мне нравятся, потому что я всегда сама их ему выбираю.

www.vogue.ru

Красота без правил — The Village

Блог о новинках, товарах и услугах магазина Tsvetnoy Central Market — интересные вещи, мероприятия и сервисы универмага, которые отбирают Шахри Амирханова, журналист, бывший главный редактор Harper’s Bazaar, и Филипп Миронов, телеведущий и арт-директор бара Klava.

 


 

 


Шахри Амирханова

Журналист, бывший главный редактор российских изданий Harper’s Bazaar и Tatler, автор постоянной колонки в журнале Yoga Journal


Я никогда не могла понять, почему женщины борются с морщинами и седыми волосами. Умение достойно стареть — это настоящий талант. Я люблю рассматривать лица старых людей, каждая морщинка рассказывает свою историю. 

Утро я начинаю со стакана горячей воды с медом и лимоном. Это самый эффективный способ «разбудить» организм и стимулировать пищеварение. 

Горный мед с фермерского рынка — 570 р. за килограмм

 

Продукт, без которого я не могу обойтись, — кунжутное масло. Я использую его вместо массажного крема, как скраб для тела вместе с морской солью и как маску для лица. Рецепт маски предельно прост — нанести масло на лицо, а потом протереть кусочком льда. Это идеальное решение, когда просыпаешься после вечеринки и нужно срочно привести себя в порядок. Его можно найти на фермерском рынке, в отделе масел. 

Кунжутное масло с фермерского рынка — 590 р. за литр

 

Я занимаюсь йогой каждый день. Если у меня есть на это всего несколько минут, я делаю стойку на голове и дыхательные упражнения — пранаямы. Лицо после них светится. И я не знаю лучшего способа привести в порядок мысли. 

Тренировочные штаны American Apparel для занятий йогой — 800 р.

 

Выбирая косметику, я руководствуюсь одним простым правилом — средство должно быть мультифункциональным. Моя последняя находка румяна-крем Make Up Forever, которые я использую еще и как тени, и как помаду.

Make Up Forever High Definition Blush — 1240 р.

 

Помимо румян, в моей косметичке — карандаш для бровей Bobbi Brown (они самые лучшие) и кондиционер для ресниц Talika Liposils Eyelash Conditioning Gel, который я использую вместо туши. 

Карандаш для бровей Bobbi Brown — 950 р. и кондиционер для ресниц Talika Liposils Eyelash Conditioning Gel — 1290 р.


Когда дело касается ухода за лицом, мой ритуал красоты как правило занимает не больше минуты — умылась холодной водой с мылом и вперед (мыло Clinique). И в то же время в некоторых вещах я очень high-maintenance: несколько раз в неделю я делаю массаж тела и почти всегда укладываю волосы в салоне.

Мыло Clinique — 400 р.

 

Мой любимый продукт для волос — Macadamia Oil Healing Oil Treatment. Ни один другой продукт так не справляется с секущимися концами и не дает волосам столько блеска. Найти его можно в отделе красоты на первом этаже. А еще, когда я бываю на море, то всегда привожу с собой с пляжа морской воды в спрей-бутылке и использую как закрепитель кудрей. 

Macadamia Oil Healing Oil Treatment — 1250 р. за 30 мл

 

Я стала выглядеть и чувствовать себя гораздо лучше с тех пор, как перешла на вегетарианскую диету.

Короткие стрижки на девушках выглядят в тысячу раз круче длинных волос. 

Рецепт этого лосьона для лица я вычитала в биографии Феликса Юсупова. Его мама позаимствовала его у Екатерины II, которая пользовалась только им и до самой старости имела безупречную кожу. Смешать белок с соком лимона и добавить водки, затем снова сбить и процедить. Он действительно работает. 

Вопреки всем предостережениям, я отказываюсь верить, что солнце — мой враг, и не пользуюсь солнцезащитными средствами. 

А еще я пью мало воды, курю и часто недосыпаю и не собираюсь изменять этим привычкам. Иначе я рискую превратиться в настоящую зануду.

Я редко пью кофе, но очень люблю чай. Мое новое открытие на фермерском рынке в «Цветном» — отличные трявяные чаи Dr. Stuart’s. 

Dr. Stuart’s Echinacea Tea — 348,17 р.


 

 

      

Фотографии: Валерий Белобеев

www.the-village.ru

Шахри Амирханова: «Меня пугали дома, где повсюду были разбросаны светящиеся-кричащие игрушки»

Grazia знает журналиста и маму трехлетней Алисы Шахри Амирхановоу традиционно полной идей и замыслов. На этот раз большинство из них посвящены ее новому детищу — онлайн магазину детской одежды Alisa&Sonya, который она вместе с Джамилей Нуркалиевой запустила полгода назад.

GRAZIA: Вы говорили, что давно мечтали о собственном интернет-магазине детской одежды. Расскажите, откуда появилась такая идея?

Шахри Амирханова: Пока у меня не появился собственный ребенок, я c трудом могла отличить друг от друга детей своих подруг, меня они совершенно не волновали. Меня пугали дома знакомых-родителей, где повсюду были разбросаны светящиеся-поющие-кричащие пластиковые игрушки и, казалось, ребенок захватил все пространство и всю их жизнь. Вот эта страшная картинка домашнего быта, мне кажется, была одной из главных причин, отталкивающих меня от мысли о материнстве. Каково же было мое удивление, когда, став мамой, я открыла для себя совершенно иной мир детства: я стала находить людей, которые близки мне по духу: в прошлом дизайнеры, редакторы журналов, стилисты, которые пересмотрели свои приоритеты в связи с тем, что у них тоже появились дети, и свою творческую энергию направили, чтобы сделать интересной жизнь своих детей и реализовать себя, создавая уникальные вещи для нового поколения. Вот именно такую картинку детства мне хотелось создать в своем магазине. А еще для меня он стал идеальной точкой отсчета, где я могу сегодня полностью реализовать себя и в роли мамы, и в работе, без каких-либо компромиссов и жертв.

GRAZIA: Выбирая предметы для магазина, каким принципом руководствуетесь?

Ш. А.: Есть два распространенных пути одеть своих детей: когда с раннего детства одевают их как мини-версии себя, в дорогие платья и костюмы знаменитых брендов или же, наоборот, покупают пару маек за две копейки, потому что дети очень быстро растут и не стоит на них сильно тратиться в таком возрасте. Мне же эти подходы не близки, поэтому захотелось создать свою нишу. Не было никакого бизнес-плана, а только большое желание заполнить пустоту. Большая часть вещей в Alisa&Sonya сделано вручную, в них очень много работы и души. К примеру, создательница одного из моих любимых детских брендов Misha & Puff Aнна Уоллок, в прошлом редактор моды, став мамой, начала делать детскую одежду. Она придумывает эти вещи, на полгода уезжает в Перу, где местные женщины делают их своими руками. Такие истории меня очень трогают и вдохновляют. Современных детей трудно удивить какими-либо предметами, но можно заинтересовать историями о них.

GRAZIA: Может быть есть вещи, которые вы сразу исключили из ассортимента магазина?

Ш. А.: Для меня очень важна история их производства и процесс создания. Я глубоко верю в принципы справедливой торговли и никогда не буду покупать вещи, которые производят на фабриках в Китае или Индии, эксплуатируя местных жителей. Очень часто, на бирках вещей, которые продаются в Alisa&Sonya, вы найдете имя рукодельницы, которая их сделала. Это очень прозрачный и честный путь. Мне приятно, что выбирая коллекции для нашего магазина, мы помогаем людям, которые их создают, их семьям и их детям. Это скорее история про социальное предпринимательство и большое желание чувствовать себя частью этого важного процесса. А вообще, любой мой проект я прежде всего делаю для себя и своих подруг, которые расскажут о нем другим своим знакомым и так далее. То есть желания охватить как можно больше людей у меня нет. Это очень интуитивная история: я отталкиваюсь от того, что нужно мне и людям, которых я знаю и чувствую, понимая, что это может быть интересным и другим людям.

GRAZIA: А в чем ваше теоретическое представление о материнстве не совпало с реальностью?

Ш. А.: Все оказалось совсем не так, как я думала. Наш ум привык к контролю и пытается заранее создать идеальную картинку, поэтому первое время ты в ужасе из-за того, насколько она расходится с действительностью. Мой муж — музыкант и мне казалось, что мы с дочкой будем ездить по всему миру на концерты — такая хиппи семья. На практике все оказалось не так. (смеется) В этой ситуации важно позволить себе отпустить ситуацию, признаться себе в этой беспомощности и просто расслабиться. И вот тогда все само собой встанет на свои места.

GRAZIA: А чем вы заняты кроме семьи и магазина?

Ш. А.: У меня нет такого разделения: естественно делаю какие-то вещи вне воспитания ребенка, но я все равно не могу провести такую черту — вот здесь я мама, а здесь уже нет. Материнство — это моя точка отсчета сегодня, но это совершенно не означает, что я целыми днями хожу хвостиком за своей дочкой, она сама бы не была рада такой дозе внимания с моей стороны. Просто пытаясь создать определенный мир для ребенка, мы сами растем и развиваемся, познавая то, что нас окружает. Например, когда-то точкой отсчета для меня была мода, которая позволяла думать о многом —истории, экономике, культуре и искусстве. А сейчас это — дети и детство.

GRAZIA: При этом вы сами очень рано начали работать. Что думаете по поводу того, как совсем маленьких детей приучить, например, к труду?

Ш. А.: У меня есть сумасшедшая мечта. Моя семья из Дагестана и мы каждое лето ездим туда на дачу или в наш дом в горах. И я мечтаю о том, чтобы уехать в горы, в селения моего дедушки (советский и российский поэт Расул Гамзатов. — Примеч. Grazia), на летние месяцы и сделать там летнюю школу: учиться ездить на лошадях, работать на природе, готовить национальную кухню, изучать местную музыку, рукоделие, язык. Потому что система школ, заключающаяся в том, чтобы запереть ребенка в комнате с не очень приятной женщиной, которая будет учить его вещам, не связанным с реальной жизнью, уходит на задний план. В образовании должно быть больше тактильности.

GRAZIA: Сейчас вы ведете довольно приватный образ жизни, при этом этом про вас постоянно что-то пишут, говорят, интересуются вашим мнением. Почему?

Ш. А.: Потому что я классная! (смеется) Я, действительно, перестала интересоваться тем, что называется светской жизнью, — может быть потому, что этого было очень много в прошлом. Иногда молчание и ничего не делание может быть гораздо продуктивнее тысячи слов и поступков.

GRAZIA: Вы стали известны, когда управляли русским Harper’s Bazaar. Какие эмоции у вас сейчас вызывает тот период?

Ш. А.: Признаюсь, журналы полностью утратили для меня какой-то интерес. И я давно не видела обложки, которая могла бы привлечь мое внимание. Но это не значит, что я не слежу за модой, — просто у меня теперь другие источники информации. Весь свой шопинг я делаю онлайн, у меня есть любимые магазины, например Maryam Nassir Zadeh в НЙ. А тот период — это большая картинка из постоянно стресса, восторга, вечеринок, дедлайнов, очень острых эмоций. Мне дико повезло с издателем Дерком Сауэром — он позволял мне быть абсолютно свободной на этих белых страницах. Еще я рада, что смогла заниматься этим от двадцати до тридцати лет, потому что — это единственное время, когда искренне и классно можно делать такую работу. Мне сложно серьезно относиться к женщинам, которые сидят в сорок лет на показах и на полном серьезе волнуются об актуальной длине юбки в новом сезоне.

GRAZIA: А в 80?

Ш. А.: (смеется) Если в 80 мне снова предложат стать редактором, я соглашусь. Ок, серьезно этим можно заниматься или в двадцать, или в восемьдесят (смеется). Но это мое субъективное мнение.

GRAZIA: А если случается такое, что ваше «субъективное мнение» расходится с позицией вашей дочки? Что тогда?

Ш. А.: Я делаю так, как считаю нужным. (смеется). Но у нас с ней очень классные отношения, она моя подруга. Поэтому обычно мы во мнениях с Алисой сходимся.

GRAZIA: Может быть есть что-то, что вы всегда делаете вдвоем?

ША: На такие вопросы обычно принято отвечать, что мы вместе читаем книжки и едим морковку, и непременно тремся носиками перед сном. (смеется). Но если быть до конца откровенной, то Алиса сейчас сходит с ума от «Звездных воин». Поэтому она каждый день снова и снова заставляет меня смотреть вместе с ней ее любимые эпизоды.


graziamagazine.ru

Шахри Амирханова — о дочери Алисе, муже и карьерных амбициях

Подписи к светской хронике — ­циничный жанр. В них не пишут «она класcная, веселая, cool». Или «Сумасшедшая мать». Или даже так: «У нее  самый красивый парень в Москве, причем на семь лет моложе». В подпи­си принято указывать название конторы. А значит — Шахри Амирханова, бывший главред Harper’s Bazaar.

«Не знаю, сколько слово «бывший» будет меня преследовать, — смеется Шахри. — Мне всегда это слегка режет слух, потому что я не считаю глянцевый этап своей биографии определяющим. Все было настолько давно, и столько всего другого случилось потом. Но я сознательно сделала выбор в пользу того, чтобы моя жизнь не представляла никакого интереса для читателей светских хроник в журналах. Поэтому без обид». Нет, понятно, почему ей еще долго нести главредовский крест: контора помогает человека идентифицировать, ранжировать по принципу «свой/чужой». Действительно, в представлении круга лиц, кому предназначено фото в хронике, Шахри ничего выдающегося больше не совершила и не собирается — не наглость ли с ее стороны?

«Просто в какой-то момент я поняла, что моя главная сегод­няшняя амбиция — быть классной мамой и женой. Не в смысле стать идеальной степфордской женушкой: учить ребенка трем языкам c пеленок, таскать по развивающим кружкам и устраивать образцово-показательные домашние приемы. А просто никуда не спешить по утрам, готовить вместе завтраки, долго-долго рассматривать Алисину любимую энциклопедию динозавров, потом идти в Нескучный сад кормить морковкой лошадей или играть в пинг-понг. Я вот совсем не верю в теорию о том, что «не важно, сколько времени ты проводишь со своим ребенком, а важно ка­чество этого времени». Потому что, когда ты утром одной рукой красишь глаза, а другой впихиваешь в ребенка кашу и все это время поглядываешь на часы, как бы не опоздать на работу, а вечером приходишь без задних ног и с огромным чувством вины — как в это возможно вписать качественное общение? Я восхищаюсь женщинами, которые могут все это совмещать. Я так не умею и не вижу в этом смысла. Если мне завтра позвонят и предложат заняться делом, которое спасет мир от всех бед, я, конечно, соглашусь, но пока я не могу изменить мир, лучше буду печь хлеб и делать счастливой жизнь одного мужчины и одного очень ­миленького ­ребенка».

Мы едим клубнику, сидя на кухне просторной квартиры на Серафимовича. Дом правительства, он же Дом на набережной, увековеченный в гениальной трифоновской книжке про зависть, памятник советской номенклатуре. Дедушка Шахри — обласканный властями легендарный дагестанский поэт Расул Гамзатов. Интересно, скольких подружек грызла зависть при взгляде на шамаханскую принцессу, получившую трон – глянцевый журнал – в возмутительные двадцать один?

Трехлетняя Алиса досыпает дневной сон. Красивый парень на семь лет моложе, клавишник группы Pompeya Александр Липский, музицирует в дальней комнате. (Да-да, именно во время выступ­ления Pompeya на юбилее «Серебряного дождя» на сцену ворвались православные активисты и подвергли англоязычных гламурных музыкантов остракизму.) Квартира с потолками в небеса и старорежимными панорамными окнами с государственным видом выглядит абсолютно по-калифорнийски. Деревянные скамейки, плетеные ковры, окно в ванной. Не удивлюсь, если мне на голову свалится серф. Все просто, свободно и очень cool. В этом вся Шахри: она никогда и ничего не делает с усилием, «слишком». Даже у глянцевого станка она трудилась легко и с удовольствием, а когда удовольствие пропало — исчезла и она. Именно эта свобода, легкость, встроенный модный радар делают ее трендсеттером во всем: что ей сегодня интересно, то завтра будет hot.

А интересна ей на данном этапе творческого пути детская одежда — в той степени, в какой когда-то волновала взрослая. Помню, мы случайно столкнулись год назад в парке «Сокольники». Моя шестилетняя Саша, бурно переживавшая розовый период и вооружившаяся по случаю воскресной прогулки нарядной сумкой со стеклярусом, недоуменно смотрела на крошечную Алису в чем-то очень сером и очень богемном. Алиса в ответ бросала тоскливые взгляды на стеклярус. Серое и богемное из лучшего на свете органического хлопка и кашемира было куплено в самых продвинутых детских магазинах в Нью-Йорке и Лос-Анджелесе, где Шахри с семьей любит проводить зимние месяцы.

Проект alisaandsonya.com стартует осенью, и делает она его вместе с подругой Джамой Нуркалиевой, мамой, соответственно, трехлетней Сони. На сайте можно будет не только купить одежду необычных и очень модных брендов Cabbages & Kings, Soor Ploom, Misha & Puff, но и прочесть интервью с «вдохновляющими» мамами вроде них самих.

«Язык не поворачивается назвать наш магазин бизнес-проектом, я никогда не умела мыслить такими категориями. Мне просто хочется делиться своими открытиями, как это было и с моей работой в журналах. Мне нравится мир, который сложился сегодня вокруг детской моды. Это правильная точка отсчета, и она гораздо ­важнее, чем история про то, как нарядить своего ребенка, — ­объясняет Шахри. — Всеми этими классными брендами, будь то игрушки, одежда или аксессуары для дома, занимаются те самые бывшие — редакторы, стилисты, дизайнеры, — которые нашли себя в новой роли родителей и решили, что это интереснее, чем трястись над длиной юбок в новом сезоне».

Каждый бренд, который Шахри выбирала для магазина, — это семья, с которой она может себя идентифицировать и учиться. Они живут, например, на ферме под Лондоном, выращивают помидоры, пекут пироги с черникой, которую собрали утром в саду, и вручную шьют потрясающую детскую обувь из натуральной кожи, пока их дети занимаются по программе homeschooling. «Мне нравится такая картина жизни. Я всегда стремлюсь к простоте со смыслом и глубиной. Поэтому в нашем магазине не будет парадных платьев, в которых не стыдно вывести ребенка на модный показ или благотворительную елку так, чтобы он красиво сочетался с маминой сумкой. Зато будут уникальные вещи, которые сделали вручную мастерицы где-нибудь в Перу или Чили. В студиях, где им предоставляют еду и ясли для их собственных детей, пока они трудятся. Я верю в принципы справедливой торговли, и мне приятно осознавать себя причастной к таким историям».

Осознанное потребление — критерий, по которому Шахри выбирает вещи и для собственного гардероба. Она не помнит, когда последний раз заходила на style.com, и не следит за сменами дизайнеров в модных домах. А когда-то ездила на Недели моды и по возвращении составляла списки must have, которые было жизненно необходимо приобрести к новому сезону, и сильно переживала, если кто-то опережал ее в гонке. «Сегодня меня чаще всего можно встретить в джинсах и майке Acne, ботинках Ricardo Medina, сделанных одним старичком в Мексике, шляпе Etudes Studio, украден­ной у Саши, и любимом свитере Ryan Roche. Мне так нравится ее подход к созданию коллекций. Каждый сезон Райан уезжает в Непал и вместе с местными женщинами вяжет эти потрясающие вещи из кашемира. Я долго себя отговаривала от того, чтобы тратить столько денег на обычный свитер. Но когда в Непале случилось страшное землетрясение, Роше отдала половину денег от всех продаж в пользу пострадавших жителей — и тогда уже я не смогла себя остановить».

Каблуки она не надевала с рождения Алисы. «Мне неудобно в них и нелепо, но, если нужно одеться красиво, я надену туфли на низком каблуке Martiniano — они гениальные, платье Lemaire или что-то из коллекции любимых Nina Donis. Ну или выберу что-то особенное и куплю онлайн в магазине Maryam Nassir Zadeh в Нью-Йорке, он самый крутой. И представляешь, у меня всего одна сумка Mansur Gavriel, с которой я хожу все время, и на ней не разглядишь логотипа», — смеется Шахри.

Шахри Амирханова и Даша Жукова на благотворительном Love Ball Натальи Водяновой в Царицыно (2008)

Где сегодня тонна купленных и преподнесенных  ее визитной карточке вещей? «У меня мало что осталось. Только что-то из серии «это платье создал Александр Маккуин в таком-то году, и я знаю, почему его не надо отдавать». Раньше эти вещи были повсюду и занимали столько места! Когда я устраивала вечеринки, мои друзья-диджеи любили заходить ко мне в гардероб и наряжаться в немыслимые золотые плащи из кожи питона и безумные шубы. Мы очень смеялись. Может быть, Леня Липелис или Марк Щедрин даже надевали их на какие-то свои вечеринки. Потом некоторые collector’s items я сложила в чехлы и отвезла на дачу. Надеюсь, Алиса когда-нибудь про них вспомнит и улыбнется. А все остальное я либо раздариваю, либо отдаю на благотворительные распродажи, которые устраивают мои друзья».

И все равно эти вещи  — напоминания о пышной эпохе гламура — откуда-то появляются, выползают из всех щелей. И она снова дарит, потому что вещизм — это так несовременно.

«Нет, я ни в коем случае не хочу прославиться как человек, которому все равно, как он выглядит, — с улыбкой спохватывается Шахри. — Вообще-то я всегда выгляжу довольно хорошо, просто сегодняшнее «хорошо» — оно другое, гораздо проще. Ты ме­ня спрашиваешь, кто из девушек в журналах мне нравится. Наверное, никто. Даже у тех, кто старается выглядеть расслабленно, все равно получается, что они trying too hard. На хорошо одетом человеке одежда незаметна, ты просто получаешь удовольствие от харизмы и органичности его образа. Остальное — плохой вкус».

Шахри Амирханова в рекламной кампании Denis Simachev (2008)

В ее сегодняшней, вполне реальной жизни — совершенно другой круг общения. Юные. Модные. Свободные. Друзья ее бойфренда Саши, музыканты, современные художники, графические дизайнеры. Половина из них понятия не имеет, что такое Harper’s Bazaar, и не представляет, как складывалась ее жизнь в те годы. Это ребята из хороших семей, с крепким образованием, увлеченные любимым делом и знающие толк в красивой жизни, но у них нет шаблонов на тему «дорого одеваться» и «ездить на классных авто».

Словно в доказательство на пороге материализуется ­заспанная Алиса со своей подружкой — няней Соней, симпатичной девушкой лет двадцати. Мы обмениваемся приветствиями, и Алиса с Соней и водителем (который при всей простоте новой жизни Шахри не рудимент, а вполне необходимая опция) уезжает в парк, чтобы не мешать маме давать интервью. Когда Алисе исполнилось полгода, к ней была приставлена расторопная няня-филиппинка. Теперь филиппинка передана по наследству подруге Анне Пчелкиной, издателю Tatler, а на ее место заступила Соня из службы беби­ситтеров Kidsout, организованной журналисткой Екатериной Кронгауз.

«Мне очень нравится абсолютно европейская система Kidsout, — рассказывает Шахри. — Девочки учатся в МГУ и ВШЭ, и это их первая работа, которая появляется не от большой нужды, а от желания быть независимыми от родителей. У Сони потрясающая семья, у нее шесть братьев и сестер, и для нее Алиса — еще одна младшая сестра, у них живое общение. Я уверена, для дочери это самое важное сейчас в плане ее внутреннего роста: интересные, открытые, красивые люди вокруг. В Москве все мамы так любят заниматься развитием своих детей: бесконечные кружки, препо­даватели. Это немного похоже на конкурс дрессированных соба­чек: чья быстрее выучит буквы, чья лучше считает, чья раньше заговорит на иностранном языке. Странно мерить успехи ребенка такими категориями. Наши дети, даже такие маленькие, — гораздо более гибкие, быстрые, они наблюдательнее и во многом умнее нас. И наша задача не в том, чтобы научить их чему-то, а в том, чтобы не сломать и создать правильную среду для самостоятель­ного развития».

«Почему сейчас так много пар, где парень моложе? — переспрашивает Шахри. — Не знаю почему. Я никогда не придавала значения цифрам, просто так совпало. Парни моего возраста уже в два­дцать пять начинали выглядеть старыми и тяжелыми, они носили пиджаки, были одержимы успехом, который измерялся большими машинами, лодками, домами, охраной, и за всем этим терялся ­элементарный вкус к жизни — мне с ними было невыносимо скучно. Наверное, это проблема моего поколения нулевых: все куда-то очень спешили, что-то друг другу доказывали, забывая просто жить. Все это не про Сашу и не про людей, которые нас окружают. В первую очередь это вопрос ценностей, вопрос воспитания — и у нас они совпадают. Нам классно вместе, мы друзья, и нам каждый день интересно друг с другом. Мне нравится наша жизнь. А еще он потрясающий папа».

К гимназии Капцовых в Леонтьевском переулке ее восемь лет подвозила неторопливая черная «Волга». Два последних года Шахри училась в США — Штаты тогда были ее культом. Папа-археолог вспоминал, как однажды директор детского сада вызвал его к себе. Оказалось, когда воспитатель объяснял детям, что Америка – это плохо, Шахри упрямо возражала, что нет, хорошо. Потому что папа там был и рассказывал. В частной школе Choate Rosemary Hall в Коннектикуте все было строго и по правилам, но, как это чаще всего и случается, все самое опасное и будоражащее, что есть в жизни, ученица с плохо выговариваемым именем попробовала именно там. И начала вести дневники, предвестники ее знаменитых писем редактора, – эти тетради до сих пор путешествуют с ней по миру.

Потом был London College of Fashion, где Шахри три года учили быть главредом: в качестве дипломной работы она с сокурсницей-дизайнером сделала журнал, где совмещала роли редактора, автора, стилиста и фотографа. Но однажды в ее налаженную жизнь – бойфренд, квартира в Ноттинг-Хилле, предложение о работе в Conde Nast International и планы получить диплом Saint Martins — позвонил владелец Independent Media Дерк Сауэр со словами: «Я сделаю тебе предложение, которое изменит твою жизнь».

«Не знаю, почему говорят, что двадцать один — слишком рано для главного редактора, — недоумевает Шахри. — Мне кажется, только в двадцать один этим и можно заниматься, потому что ты впитываешь информацию как губка, пропускаешь через себя, и получается по-настоящему живая история».

Вернувшись в Москву в июне 2000 года, она обнаружила чужой город и журнал, в который ей предстояло вдохнуть энергию своей интернациональной молодости.

«Это был уникальный опыт, и я ему страшно благодарна, — продолжает Шахри. — Перед тобой сотни листов белой бумаги, которые нужно заполнить жизнью. С тобой команда единомышленников, ты третий час двигаешь с арт-директором буковки, и корректор негодует, что правильный русский так не звучит, а вы пытаетесь убедить опытнейшую сотрудницу, что журнал должен разговаривать с читателем так, как это делает подруга за обедом в «Симачёве», а не изрядно доставшая тебя преподавательница».

А вот показы вгоняли ее в аутичное состояние. «Я всегда немного стеснялась и чувствовала себя неуверенной среди всех этих безупречных людей. Но главное, я смотрела на этих тетенек и понимала, что не хочу вот так в сорок–пятьдесят лет ездить по миру и всерьез размышлять, какой принт в сентябре спасет мир».

А потом Harper’s Bazaar из журнала, который почти никто не читал, превратился в очень успешный продукт. И Шахри вдруг стало нужно по долгу службы быть на всех вечеринках и всех взаимно любить. «Понимаешь, я ведь была совершенно одна. Я вернулась после долгой паузы исключительно ради работы, и вся моя жизнь и была моя работа, и мой круг общения воспринимал меня исклю­чительно как Шахри Амирханову, главного редактора. У меня не было группы поддержки, кого-то, кто похлопал бы по плечу пос­ле бесконечной сдачи номера или очередной бессмысленной рек­ламо­дательской вечеринки и сказал «не бери в голову, это всего лишь работа». Но главная проблема была в том, что я перестала нравиться самой себе. Я стала себе чужой, неинтересной. Надо было что-то менять. Надо было менять все».

В один день Шахри хлопнула дверью, перестала отвечать на звонки знакомых, нигде не появлялась и как будто вычеркнула себя из светской жизни Москвы. История об ее увольнении стала главной сплетней сезона, ее обсуждали на каждой вечеринке и с каждым разом она обрастала все новыми невероятными по­д­робностями. «Мне до сих пор странно вспоминать, сколько шума и пафоса было связано с моим уходом. Меня сильно обескуражил этот всеобщий надрыв. По сути, ничего необычного не произошло. Я семь лет делала одно дело, и естественным образом этот период подошел к концу. Я встала и ушла. И начала заниматься другими вещами, общаться с другими людьми, проводить время иначе. Я не стала ярой противницей гламура или великим дауншифтером, я не ушла в йогу, в новую религию или в тайное сообщество любителей чего-то очень необычного. Я просто вышла из этой комнаты и зашла в другую. Эта история лишена драматизма».

Шахри Амирханова и Алиса (2013)

Она совсем не скучает по тому времени? «Я скучаю по Филиппу Бахтину, который делал тогда Esquire, бесконечно ругавшемуся матом через стенку от нашей редакции, пока мы обсуждали, какое платье все-таки изменит жизнь женщин планеты к лучшему, и Дерку Сауэру, нашему издателю, работать с которым было абсолютным счастьем и удачей. И по своей команде, и по тому общему настроению, которое царило в издательстве, — той искренности, драйву и ощущению, что мы делаем что-то очень важное, значимое и нет ничего интереснее. Сейчас ведь уже никто не читает журналы. А тогда все было по-настоящему».

Я спрашиваю ее о планах на будущее. «Я действительно не знаю, где мы можем оказаться через пару месяцев. И мне это очень нравится. Может, осенью будем проводить много времени в Нью-Йорке — Саша записывает там новый альбом с Pompeya, а мне всегда хотелось пожить в Бруклине. Еще мечтаю поехать в селение дедушки в Дагестан и учить детей в местной школе. Мне хочется посвятить больше времени благотворительности. Научиться вязать. Сходить на концерт Kindness. У меня нет грандиоз­ных планов и глобальных проектов, как это принято в Москве. Я верю, что маленькие дела ведут к большим свершениям и иногда идешь гораздо дальше, когда просто стоишь на месте. Я знаю, у меня все впереди. И что бы ни происходило, единственное, что по-настоящему важно, — не быть тенью своего времени и оставаться главным редактором собственной жизни».

http://www.tatler.ru/nashi_lyudi/367724_shahri_amirhanova__o_docheri_alise_muzhe_i_karernih_ambitsiyah.php#p=367743;

www.dagestanpost.ru

Шахри Амирханова родила ребенка | Блогер aliona на сайте SPLETNIK.RU 12 сентября 2012

Опубликовано пользователем сайта

Про звезд aliona

Шахри Амирханова, чьи письма редактора, я до сих пор с любовью перечитываю, сегодня стала мамой! Девушка уже долгое время встречалась с музыкантом Александром Липским, солистом группы Pompeya. Она занималась духовным развитием, постигала йогу и строила личную жизнь. Теперь же в ее жизни настала абсолютная гаромния. Предлагаю перечитать одну из ее давнишних колонок, где она еще, будучи наивной молоденькой девушкой, пишет о своих мечтах. Они сбылись! ) «Если бы я могла на секундочку выйти из своего тела и посмотреть на себя со стороны, то сразу и без тени сомнения признала бы, что передо мной самая счастливая девушка на свете. Я даже не знала бы, о чем еще эта девушка может мечтать. Мне не хватило бы воображения придумать, что я могу для этой девушки сделать. У меня не нашлось бы слов, чтобы рассказать ей что-нибудь, что заставило бы ее услышать меня. Мне не хватило бы смелости задать ей те вопросы, на которые так хочется знать ответы. Я растерялась бы. Я бы испугалась. Я прошла бы мимо. Но, к счастью, я никогда не смогу посмотреть на себя со стороны. К счастью, я буду просыпаться утром и видеть в зеркале свое заспанное лицо, буду три часа выбирать, что надеть, буду переживать из-за двух лишних килограммов и обещать себе начать заниматься спортом буквально завтра, буду забывать позвонить друзьям, буду опаздывать на свидания, буду менять свои планы каждые пять минут. Я буду влюбляться, встречаться, расставаться, буду очаровываться, разочаровываться, плакать навзрыд и жалеть себя, бедняжку. Буду каждый день ругать себя за то, что я не могу, не могу, не могу справиться со своими страхами, комплексами и слабостями и стать лучше, сделать больше, прыгнуть дальше. И еще я буду мечтать. Мечтать, что если сегодня не очень, значит, завтра будет просто супер. Что где-то ходит по земле моя вторая половинка. Что однажды я ее обязательно встречу. Что можно жить не так, как все. Что мир гораздо больше того, который существует в моей голове, и мне его еще только предстоит увидеть. И что этот мир будет добрее, светлее и красивее того, который я знаю сегодня. Что все еще впереди. И это, как всегда, будет прекрасно и похоже на сказку». (с) Шахри Амирханова

Оставьте свой голос:

www.spletnik.ru

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *