СТУДИЯ ВОСКОВЫХ МОДЕЛЕЙ TWINPIKS
Артикул: св623
Вес: 5,4 g
Информация о камнях:
баг 4х2 2шт, кр Ø1,5 16шт, кр Ø1,25 28шт
Артикул: сц582
Вес: 3,2 g
Информация о камнях:
кр Ø4,0 2шт, кр Ø1,25 40шт
Артикул: сб419
Вес: 4,0 g
Информация о камнях:
кр Ø2,5 2шт
Артикул: лп40
Вес: 2,6 g
Информация о камнях:
кр Ø1,25 5шт
Артикул: вкр35
Вес: 8,0 g
Артикул: ке1735
Вес: 3,3 g
Информация о камнях:
ов 10х8 1шт
Артикул: кв1649
Вес: 4,6 g
Артикул: кн1561
Вес: 6,0 g
Информация о камнях:
мрз 20х10 1шт, кр Ø2,0 12шт, кр Ø1,75 6шт, кр Ø1,5 8шт, кр Ø1,25 8шт
Артикул: ке1519
Вес: 3,1 g
Информация о камнях:
кр Ø1,25 22шт
Артикул: кн979
Информация о камнях:
кр Ø13,0 1шт
Артикул: 41125
Вес: 6,3 g
Артикул: 4893
Вес: 2,8 g
Артикул: 4846
Вес: 2,73 g
Информация о камнях:
кр Ø1,5 20шт
Артикул: 4620
Вес: 2,72 g
Информация о камнях:
ов 5х3 2шт
Артикул: 4544
Вес: 2,86 g
Информация о камнях:
кв 4х4 2шт, кр Ø1,5 2шт, кр Ø1,25 2шт
Артикул: 311590
Вес: 7,5 g
Информация о камнях:
кр Ø1,0 195шт
Чтобы положить в корзину, нужно нажать на уголок
Twinpiks.
ru — это интернет-магазин с широким выбором восковых моделей.
Аксессуары для граффити | Graffitimarket.ru
Акриловая краска Аэрозольная краска Cap Аксессуары Лак Маркер для скетчей Набор маркеров Перо Скетчбук Средство защиты Стикербук Сумка Холст
ТОП-33 лучших достопримечательностей Сан-Франциско
Сан-Франциско, расположенный на побережье Тихого океана США — современный город с красивыми садами, славящийся интересными музеями, фестивалями и ярмарками.
Чем заняться в Сан-Франциско
Сан-Франциско, находящийся в северной части одноименного полуострова, основан в 1776 году испанцами. Во время «золотой лихорадки» маленькое поселение разрослось и превратилось в один из крупнейших городов Калифорнии. Сегодня — это туристический центр, знаменитый своими живописными холмами, пляжами, парками.
К сожалению, большая часть исторических построек была уничтожена землетрясением 1906 года. Все улицы и дороги отстраивались заново. Люди могут осмотреть чудом сохранившиеся викторианские особняки с широкими нависающими карнизами, декоративными кронштейнами, изящными балконами – и оценить современную архитектуру. В деловых и финансовых кварталах много небоскребов, площадей, памятников.
Сан-Франциско — город праздников и фестивалей:
- В августе стартует фестиваль уличной еды. В парках и скверах устанавливают кулинарные палатки. Известные повара дают мастер-классы по приготовлению блюд и предлагают разнообразные угощения.
Туристы пробуют японские суши, итальянскую пиццу, картофель фри, гамбургеры. - В последнее воскресенье сентября гостей приглашает ярмарка Фолсом-Стритю. Мероприятие, предназначенное для людей нетрадиционной ориентации, включает выступления известных музыкантов, продажу кожаных аксессуаров и секс-игрушек.
- Февраль ознаменован красочным парадом в честь Китайского Нового года. В программе карнавал, танец Дракона, фейерверки, запуск в небо декоративных бумажных фонариков.
Туристы пробуют японские суши, итальянскую пиццу, картофель фри, гамбургеры.Местные пляжи малопригодны для купания. Люди приходят сюда дышать свежим морским воздухом, загорать, любоваться природой. Высокие волны и сильное течение у берегов Сан-Франциско нравятся активным путешественникам с хорошей физической подготовкой.
В городе масса развлечений. Взрослые и дети проводят время в аквариуме, посещают природный заповедник с морскими львами, зоопарк, ботанический сад. Семейный отдых полезно разнообразить катанием на аттракционах, походом в музеи, интересными экскурсиями.
Интересные места
Рашен-Хилл
Многие районы Сан-Франциско расположены на холмах. Рашен-хилл — Русская горка — сформировался в период «золотой лихорадки» и был заселен иммигрантами из Российской империи. Сегодня в районе нет обширной русской общины.
Холм славится пешеходными аллеями и широкими современными улицами. Центральной достопримечательностью считается Ломбард-стрит — самая извилистая улица в мире. В домах с обеих сторон дороги открыты книжные магазины, посудные лавки, бутики винтажной одежды, рестораны и кафе.
Пирс-39
Пирс-39 — большой торговый центр, построенный на морском берегу недалеко от рыбацкого причала в 1978 году. Комплекс состоит из ресторанов, магазинов, площадок для игр, детских аттракционов, аквариумов. Рядом с торговым центром оборудовано убежище для морских калифорнийских львов. От Пирса -39 регулярно отправляются суда Синего и Золотого флота, осуществляющие экскурсионные поездки в соседние города, на острова Ангела и Алькатрас.
Район Кастро
Кастро — район Сан-Франциско, застроенный невысокими домиками в викторианском стиле. В конце прошлого века его облюбовали сторонники ЛГБТ движения, вложив в реконструкцию обветшалых улиц значительную сумму денег.
Сегодняшний район Кастро — образец элегантности и хорошего вкуса. В уютных особняках работают картинные галереи, выставки, дизайнерские студии, рестораны авторской кухни, модные бутики. В июне на главном бульваре проходит гей-парад, собирающий сотни тысяч приверженцев однополой любви.
Чайнатаун
В Сан-Франциско находится крупнейший китайский квартал в Северной Америке. Вход туда украшают два огромных императорских льва. По официальным данным, за воротами Чайнатауна постоянно проживает 150 тысяч выходцев из Поднебесной.
Туристы приходят в Китайский квартал прогуляться по Портсмутской площади, увидеть мемориал Роберту Стивенсону, статую богини Демократии. На экскурсии можно попробовать традиционные азиатские блюда, купить пряности, лечебные снадобья и сувениры.
Юнион-сквер
Красивая площадь в центре Сан-Франциско — калифорнийская историческая достопримечательность. Во время Гражданской войны она использовалась для митингов, поддерживающих армию Союза. Сейчас это торговый центр, вокруг которого сосредоточены универмаги, бутики, салоны красоты, художественные галереи, театры.
В центре площади – памятник древнегреческой богине Победы. Скульптура, установленная на высоком белом постаменте, удерживает в руках трезубец и лавровый венок. Вдоль Юнион-сквер проложена линия канатной дороги.
Площадь Гирарделли
В XIX столетии вокруг площади была промышленная зона. В середине прошлого века территорию выкупил Уильям Рот. Предприниматель провел реконструкцию и превратил это место в развлекательный комплекс. Современную площадь обрамляют изысканные здания, в которых открыты торговые точки, рестораны, клубы по интересам.
Разукрашенные леди
На Стейнер-стрит можно увидеть викторианские жилые домики, уцелевшие при землетрясении 1906 года.
Комплекс называется «Разукрашенные леди» в честь одноименной книги, написанной в 1978 году. Шесть одинаковых деревянных трехэтажных домов привлекают ярким цветом фасадов, фигурной черепицей, богатым декором, большими верандами, широкими лестницами.
Разукрашенные леди изображены на многих туристических буклетах и являются популярной достопримечательностью Сан-Франциско.
Мост Золотые ворота
Через пролив Золотые ворота проложен висячий мост, соединяющий Сан-Франциско с округом Марин. Длина сооружения 2737 метров, общая масса — почти 900 тонн. Мост предназначен для грузовых, легковых автомобилей, велосипедистов и пешеходов.
Конструкция введена в эксплуатацию в 1937 году и считается одной из самых узнаваемых в городе. В дизайне используются элементы стиля арт-деко. По вечерам включается яркая подсветка.
Алькатрас
Небольшой остров в заливе был обнаружен в 1775 году испанскими мореплавателями. В период «золотой лихорадки» на нем построили форт, защищающий прииски от пиратов.
Позже башню стали использовать для военнопленных, а в начале прошлого века переоборудовали в тюрьму для особо опасных преступников.
Сейчас тюрьма закрыта и заброшена. Рядом с ней высится действующий маяк и военные укрепления. Правительство города открыло здесь национальную зону отдыха. Туристы приезжают полюбоваться природными ландшафтами, колониями морских птиц и узнать интересные подробности об острове.
Архитектура
Башня Койт
Лили Хичкок Койт завещала все свое состояние Сан-Франциско. Власти использовали деньги, чтобы построить башню Койт, украсившую парк в районе Телеграф-хилл. Сооружение в стиле арт-деко из неокрашенного железобетона посвящено пожарным, погибшим при выполнении своих обязанностей.
Перед главным входом стоит памятник Христофору Колумбу. Внутренние помещения декорированы фресками со сценами из городской жизни. На вершине оборудована смотровая площадка, с которой открывается панорамный вид города.
Трансамерика
Небоскреб в деловом центре Сан-Франциско имеет высоту 260 метров и 48 этажей.
Здание в форме пирамиды увенчано длинным алюминиевым шпилем. Наверху установлен маяк для самолетов. Наружные стены облицованы кварцевыми плитами. Внутри работают офисы и конференц-залы. Вокруг небоскреба Трансамерика посажен парк с папоротниками и соснами. Среди зеленого оазиса установлены фигурные фонари, скамейки для отдыха.
Сити-холл
Центральную площадь города украшает ратуша, воздвигнутая в 1915 году. Дворец в стиле американского ренессанса славится огромным куполом, превышающим размерами купол Капитолия Соединенных Штатов. Снаружи здание облицовано гранитом, изнутри — белым мрамором и песчаником.
Своды декорированы оригинальным орнаментом и лепниной. Вдоль стен стоят скульптурные работы Анри Кренье. Туристы посещают ратушу в составе организованной экскурсии. Для осмотра доступны залы торжественных приемов и кабинет мера.
Дворец изящных искусств
В первой половине прошлого века в районе Марина возвели деревянный выставочный комплекс из 12 дворцов для демонстрации картин, гравюр, статуй.
По окончании выставки здания демонтировали, но решили оставить Дворец Изящных искусств, так как он понравился местным жителям.
В 1964 году деревянное строение снесли и построили на его месте белую каменную колоннаду в Древнеримском стиле. Усовершенствованная копия дворца стала настоящим украшением Сан-Франциско.
Храмы
Собор Благодати
На холме Ноб высится большой епископский собор, основанный во времена «золотой лихорадки». Старое здание, разрушенное землетрясением 1906 года, восстанавливалось на пожертвования меценатов и горожан. Для строительства использовались железобетонные конструкции, устойчивые сейсмическим воздействиям.
Фасад храма декорирован арками, окном-розой, колоннами. По бокам стоят квадратные башни. Внутри хранятся фрески Яна Генрика де Розена, разноцветные витражи с библейскими сценами, репродукция дверей «Врата Ада».
Радосте-Скорбященский собор
Кафедральный собор русской православной церкви построен в 1964 году взамен старого обветшалого здания.
Златоглавый храм облицован белыми мраморными плитами и украшен орнаментом в традиционном русском стиле. Своды расписаны иконописцем Киприаном Пыжовым, иммигрировавшим в США в начале прошлого века. Радосте-Скорбященский собор — центр русского православия в Северной Америке. В нем регулярно проходят службы и торжественные мероприятия.
Собор Святой Марии Богородицы
Важная достопримечательность Сан-Франциско — католический собор Святой Марии Богородицы, спроектированный Пьерлуиджи Нерви в 1967 году. Строение в стиле экспрессионизма имеет высоту 58 метров. Крыша отделана мрамором, вершина увенчана золотым крестом. В интерьере преобладают современные скульптуры из алюминия, пол отделан красным кирпичом и мозаикой. Внутри установлен большой орган.
Музеи
Музей современного искусства
В здании музея хранится обширная коллекция современного искусства. В просторных залах выставлены картины и скульптуры XIX-XX веков. Большое внимание уделяется произведениям в стиле поп-арта, кубизма, экспрессионизма, минимализма.
Отдельные выставки посвящены творчеству Марселя Дюшана, Анри Матисса, Франца Марка. В зоне медийного искусства представлены работы Эйя-Лиизы Ахтила, Вито Аккончи, Нам Джун Пайка, видеоинсталляции художницы Пипилотти Рист.
Азиатский музей искусств
Музей имени Чонг-Муна обладает огромным собранием азиатских произведений искусства. Постоянная экспозиция вмещает 25 тысяч рисунков, картин и гравюр из Китая, Кореи, Центральной и Южной Азии, Ирана.
На втором этаже установлен чайный домик из Японии, оборудованный всем необходимым для церемонии. Туристам показывают археологическую выставку, древние каменные статуи, самурайские доспехи, полудрагоценные индийские камни, китайский фарфор, народные музыкальные инструменты.
Академия Наук
В парке Золотые ворота гостеприимно распахнула двери Академии Наук Калифорнии. Комплекс включает исследовательскую лабораторию, офисные помещения, аквариум, планетарий, ботанический сад, библиотеку, выставочные залы.
На экскурсии туристы узнают о развитии жизни на Земле, знакомятся с флорой и фауной планеты, изучают коллекцию археологических экспонатов и минералов. После можно пообедать в ресторане, зайти в 3D-кинотеатр или лекционный зал.
Музей де Янга
Музей декоративно-прикладного творчества, названный в честь американского бизнесмена и журналиста Майкла де Янга, легко отвыкать в парке Золотые ворота. Оригинальное здание в испанском стиле платереско вмещает большое собрание ценностей XVII-XXI веков. Среди экспонатов деревянные африканские статуэтки, индейские тотемы, глиняная посуда, национальные костюмы, бусы, вышивка, предметы интерьера.
Музей Рипли
Американский коллекционер и предприниматель Роберт Рипли путешествовал в разных странах и собирал странные предметы. В музее «Хочешь — верь, хочешь — нет» представлена интересная информация об экзотических местах и необычные вещи. Только здесь можно увидеть слона с двумя хоботами, часть египетской мумии, картины из спичек, зеркальный лабиринт.
Возле входа в музей стоят восковые фигуры трехногого африканского аборигена и самого высокого человека на земле, которые разрешено трогать и фотографировать.
Музей банка Уэллс Фарго
Музей Уэллс Фарго переносит людей во времена калифорнийской «золотой лихорадки». Именно тогда два коммивояжера основали в поселении золотодобытчиков небольшой банк, чтобы хранить золото и обменивать его на деньги.
Выставка повествует о развитии предприятия и освещает историю Калифорнии. Посетителям показывают старинные банковские сейфы, документы, инструменты золотоискателей, личные вещи первых жителей города, золотой песок и самородки.
Эксплораториум
На 15-м пирсе городской гавани в 1969 году заработал детский музей нескучной науки. В большом двухэтажном здании представлены выставки, рассказывающие об окружающем мире, Солнечной системе, Вселенной, важных достижениях человечества.
Юным туристам предлагают познакомиться с основами математики, химии, физики и выяснить, как устроен человеческий организм.
В отдельном зале хранятся механические часы, паровые машины, маятники. Все экспонаты можно трогать руками, переносить, исследовать.
Музей Уолта Диснея
Семейный музей Уолта Диснея — некоммерческая структура, созданная родственниками американского предпринимателя для сохранения его наследия. В главном здании оборудованы интерактивные галереи с набросками, рисунками, материалами для прослушивания, фильмами, миниатюрной железной дорогой. На почетном месте стоят награды Уолта Диснея, в том числе Президентская медаль Свободы и Оскар за Белоснежку и семь гномов.
Музей канатного трамвая
Канатная дорога Сан-Франциско — старинная транспортная сеть, превратившаяся в интересный туристический аттракцион. Музей на Мейсон-стрит повествует о создании канатной дороги и об основных принципах ее работы.
Туристам показывают электростанцию предприятия, вагоны, прицепы, редкие фотографии, документы. В холле расположен сувенирный магазин. В нем продают модели трамваев, календари, брелоки, магниты.
Природа
Твин Пикс
Недалеко от центра Сан-Франциско есть два холма высотой по 280 метров. На одном из них раскинулось водохранилище, обеспечивающее водой систему пожаротушения города. Под холмами проложен автомобильный туннель. У подножья построено полицейское управление.
Вершины Твин Пикс находятся под защитой департамента и остаются нетронутыми. Туристы поднимаются наверх, чтобы любоваться птицами, бабочками, растениями. С северной стороны оборудована смотровая площадка Рождественской елки, открывающая хороший обзор окрестностей.
Парк Золотые ворота
Прямоугольный парк Золотые ворота, занимающий площадь 4,12 км², — третий по посещаемости в Северной Америке. Он начинается в центральной части города и заканчивается на побережье океана. Территория включает зеленые холмы, равнины, искусственные озера, островки, водопады.
Для детей построена игровая площадка с горками, батутами, песочницами. Главным объектом площадки является карусель 1914 года с расписными панелями и водоворотом лошадей, петухов, собак.
В парке есть две ветряные мельницы, большой загон для бизонов, беговые дорожки и тренажеры для спортсменов.
Японский чайный сад
В черте парка Золотые ворота посажен великолепный японский сад, декорированный каменными статуями, фонарями, деревянными мостиками, аллеями. От главного входа проложена тропа, идущая вдоль живописной холмистой местности к пруду и японскому чайному домику.
В центре сада стоит красивая пагода. Рядом посажены деревья-бонсай, азалии, китайские сосны, ирисы. Недалеко от пагоды работает магазин подарков. В нем продают японские сувениры, зеленый чай и саженцы растений.
Ботанический сад
Значительная площадь земли в парке Золотые ворота принадлежит крупнейшему ботаническому саду на западном побережье. Территория засажена растениями из Калифорнии, Новой Зеландии, Австралии, Южной Америки, Японии. В саду находятся оранжереи с пряностями, лекарственными травами, экзотическими цветами, кактусами.
Туристы посещают английский парк, розарий, ботаническую библиотеку.
Возле выхода гостей ждет небольшой магазинчик, где продают книги по садоводству, семена, саженцы, календари.
Тропа на краю земли
Скалистая береговая линия в зоне отдыха парка Золотых ворот состоит из пешеходных маршрутов разной сложности. Большой популярностью пользуется Прибрежная тропа, идущая вдоль старой железной дороги. Проходя по маршруту, туристы смотрят руины общественного бассейна, лабиринт из камней, заросли эвкалиптов и кипарисов. Во время похода открывается шикарная панорама Тихого океана, залива, холмов, моста Золотые ворота.
Развлечения
Зоопарк
Большой зоопарк, основанный в начале прошлого века, разделен на зоны, в которых живут животные из Южной, Северной Америки, Азии, Африки, Европы. Среди деревьев сделаны вольеры для тигров, львов, медведей, слонов. Для морских котиков и тюленей оборудован специальный бассейн. Водоплавающие птицы обитают на искусственном озере. Зебры, жирафы, антилопы, лошади пасутся на полянах.
Аквариум
В Академии наук открыт аквариум Steinhart с впечатляющей коллекцией морской флоры и фауны. В нескольких галереях установлены резервуары с водой, в которых можно любоваться бамбуковыми акулами, крабами отшельниками, шипованными морскими звездами, улитками, гигантскими окунями.
Экскурсия в аквариум знакомит не только с водными обитателями. В отдельном зале под прозрачным куполом посажен искусственный лес. В нем живут рептилии и птицы из Мадагаскара, Коста-Рики, Борнео, Африки. В аквариуме ежедневно проходит кормление пингвинов и погружение дайверов в бассейн с коралловыми рифами.
Пляжное и парковое шале
На берегу Тихого океана есть историческое здание, построенное в испанском колониальном стиле. Это популярный развлекательный центр с пивным баром и рестораном. Туристам предлагают блюда из кальмаров, итальянскую пиццу, жареного атлантического лосося.
Во дворе оборудованы места для барбекю. На первом этаже паркового шале находятся большой камин, круглая фреска Люсьена Лабо, показывающая Сан-Франциско 1930 годов, трехмерная модель парка Золотые ворота, сувенирная лавка.
|
Вы готовы встретиться с прекрасными героями, которые умрут у вас на руках? От издателя: Очень эклектичные рассказы, наполненные звуками, красками, запахами, ощущениями, тайнами. Литература, история, музыка, кино… Тяжёлые портьеры, гулкие шаги, звон хрусталя, кофе с корицей… Поэты, актеры, проститутки, ученые, призраки — невозможно красивые, загадочные и жуткие персонажи со странными именами, существующие в особом измерении — вне времени, вне географии, вне национальностей… Завораживающие истории, в которых нет правил, нет границ — между реальным миром и вымышленным, между снами и явью, между самими рассказами: имена, названия, персонажи всплывают вдруг то в одной истории, то в другой. В них погружаешься, проваливаешься, как в мягкие низкие кресла, они обволакивают и затягивают. В 1984 году у группы Duran Duran вышел концертник под названием «Arena». На том диске, который есть у меня, десять песен. Мне всегда хотелось сказать Duran Duran, как они прекрасны. И я решила написать свою «Арену»; названия рассказов — это названия песен из альбома. Просто и концептуально, как тыквенные семечки.
Duran Duran, вы прекрасны!
Все прочие упомянутые-использованные имена, цельные или разбросанные, типа Даниэле Рустиони, Кайла Маклахлана, Венсана Касселя, Сина — это не совпадения — это всё те же — тоже признания в любви.
Никки Каллен IS THERE SOMETHING I SHOULD KNOW? Мой отец был военным; окончил Суворовскую академию, «сурововскую» — как он называл её в разговорах только для нас, «мальчиков», братьев, его двух сыновей; иногда младший брат просил его рассказать — о мечте, о решении; он зачитывался по ночам наполеоновским «Египетским походом», воспоминаниями маршала Жукова; мама вздыхала, будто роняла тяжёлое, уходила на кухню, где всегда на холодильнике лежала книга Хмелевской, и курила — длинные белые сигареты, похожие на восковые свечки в православных церквях; она очень быстро устала быть женой военного; каждый переезд для неё становился не обретением, а потерей. В год, когда брат поступил в академию — мама выкурила на кухне три пачки, я выносил мусор и сохранил одну, — мы опять переехали. Таскать кресла отец нанял грузчиков. Город был небольшой, очень старый; около тысячи лет; из такси он показался мне иллюстрацией к сказкам братьев Гримм. В несколько подъездов дом — из красного кирпича, высокие, узкие, словно стрелы, окна, словно не дом, а храм, — и всюду плющ; сердцевина лета, сирень, жасмин, отравленные короли. Я отнёс документы в школу через два квартала — таких же зелёных и готических; а на обратном пути влюбился в девушку: она шла, лёгкая, как туман, в белом платье — абсолютно белом, хотя был конец рабочего дня, — восхищаюсь людьми, умеющими носить белый цвет, не собирая на подол и локти всю мировую пыль. Я искал секрет. Разгадку и при этом — загадку. Всё зашифровывал и терял ключ, потом с наслаждением, присущим глотку воды, вспоминал место и звук. Истории, реальность для которых — повод уйти в придумывание историй. Иногда мне казалось, когда я сидел в комнате, полной людей, что зашелестят крылья — огромные, как мосты, — разворачиваясь, будто веер, у меня за спиной… У нашего подъезда тоже сидели на лавочке старушки. Их кожа напоминала мне газетную бумагу. Они проводили меня взглядами, похожими на снежки за шиворот; дома мама готовила обед. — Люк, — меня назвали, кстати, в честь Скайуокера, — пока ты не успел скинуть кроссовки, сходи в магазин за солью, а то будете как в «Короле Лире» — страдать без любви… Я спустился на один пролёт — третий этаж — и, передумав идти в магазин, позвонил в первую дверь. — Да? Он был моих лет, ну, может, чуть старше — оттого, что глаза темнее и синева на щеках. Бледный, как вещи в сумерках; тёмные волосы в очень красивом проборе и с чёлкой, как с фотографий начала века; эдакий Феликс Юсупов. Нос и губы — как нарисованные карандашом средней твёрдости. Белая рубашка и чёрные узкие бархатные брюки; босиком. До этого я никогда не видел столь красивых людей — только та девушка в витрине — она напоминала его отражение. Собака, стройная, как туфли на шпильке, колли, запуталась в его ногах. — Да? — повторил он. — Ты что, оглох? — будто мы прожили вместе не одну жизнь и здорово надоели друг другу — мушкетёры сто сорок лет спустя. — У вас не будет соли? — Соли? Которую в еду кладут? — А есть ещё какая? — Для ванн, у меня сестра любит… — Давайте, если не жалко. Он смотрел на меня минуту — с тех пор мне нравятся кинофильмы, использующие молчание, как диалог; потом засмеялся: — Ты кто? — вот так и выбираешь свою судьбу; но я не успел ответить: сзади меня раздался женский голос: — Кароль, здравствуй, а кто этот мальчик? Колли прыгнула сквозь меня в её объятия — я обернулся, и это была девушка из витрины: вблизи она оказалась настоящей красавицей, словно кольцо из стекла или словарь с застёжками, в перламутровом переплёте. — Не знаю; позвонил, попросил соли, не представился. — Да, не по-английски как-то, — и я представился: — Люк, ваш новый сосед с четвёртого. — А, вы та семья военного, — сказала девушка и заволокла колли в прихожую, сняла ошейник и поводок с вешалки, полной шляп — соломенных, фетровых, с цветами, ягодками, шарфами — словно театральная гримёрка. — Карамболина, Карамболетта, — спел Кароль фантастически серебристым голосом и подмигнул; пол под моими ногами превратился в стеклянный, и заплавали золотые, пурпуровые рыбы — настолько фантастическими, невероятными были эти брат и сестра, сказочными, как музыка Dead Can Dance, прикосновение к другим мирам. Потом Каролина вышла с собакой, оставив пакеты в прихожей; Кароль сел на чёрный, без пылинок, песчинок, словно чёрная дыра, ковёр и стал в них шариться по-детски — в поисках интересного. — Ничего интересного, — констатировал; я же всё это время стоял у приоткрытой двери и наслаждался, словно видом из окна: сосны, водопад, Твин Пике на краю земли. — Можешь сам посмотреть. Ни шоколада «далматинец», ни орехового масла, ни клубничного или персикового венгерского компота… — Любишь сладкое? — Люблю. — Не по-мужски. — Я не настаиваю на своей мужской природе, как перец на водке, — и засмеялся, будто кто-то поскользнулся на банановой кожуре, — а, ты же любишь соль… Селёдку, наверное, винегрет, бульоны всякие… Огурцы. — Слушай, ты дашь мне соль? А то мы с папой останемся без обеда. Он неохотно встал, отряхнулся, как от воды, и ушёл на кухню, стукнул шкафом, как кулаком; я не удержался, заглянул в пакеты: два палмоливовских геля для душа, бледно-жёлтые, как луна на исходе, банановые яблоки, чёрный хлеб, булочки с корицей, всякие крупы, пакеты молока, йогурты… Он кашлянул у меня над ухом — я покраснел, взял соль на белом стеклянном блюдечке и ушёл; дверь за мной тяжело захлопнулась, как ворота замка за неугодным вассалом… Потом мы ели солянку, хлеб с отрубями, кофе из жестянки; куча вещей под ногами — как камни; мама вытащила только тарелки, вилки, кружки, чайник и казанок и подключила холодильник; «мам, — сказал я, — у нас потрясные соседи снизу»; она мыла посуду; тяжёлая светлая коса вокруг головы — словно старорусская дворянка; потом вытерла руки пушистым полотенцем, взяла сигарету, тонкую, как соломинка, и только тогда переспросила наконец: «что?» — У нас очень странные соседи снизу — парень и девушка… очень красивые, с собакой-колли… — Гражданский брак? — Нет, брат и сестра; а что, это важно? — удивился я; ну что за уроды эти взрослые: говоришь им о цвете глаз твоего нового друга — странном, как отблеск заката на стекле, — вдруг он вампир? а они тебе: кто его родители, как он учится, куда думает поступать; а потом сам становишься таким — определённым, определяющим, как геометрия… — Одни, без родителей? — Да вроде, — в одном городе у меня были знакомые без родителей — два брата, Марк Аврелий и Юэн; их мама умерла от рака, отец не выдержал без неё — застрелился, но они никогда не говорили об этом; я учился с Марком Аврелием в одном классе, он был старше брата на шесть лет — учил его пить, курить, читать древних философов; в их квартире тусовался весь город. Тут раздался звонок, как по сценарию, и пришла соседка — тоже знакомиться; с тортом собственного приготовления; «ваш сын?» «да, старший, Люк, второй, Ган, уехал учиться в суворовское» «боже, что вы говорите, это так необычно, а у меня две дочери-близняшки»; поставили чайник, уселись у окна, как куры на насест; «над вами живут Албарны, очень хорошая семья; он, правда, выпивает частенько, но работа такая — своя автомастерская; руки золотые, всю мебель в доме сам сделал, мать — библиотекарь в тюрьме, представляете; очень красивая женщина; у них тоже двое сыновей… А под вами…» — Люк сказал, какие-то брат и сестра без родителей, — они обе вдруг глянули на меня; я ел торт и тупо покраснел, словно своровал мелочь. — Он попросил у них соли к обеду, я ещё не все тюки распаковала… — Каролина так рано была дома? — удивилась соседка, а я почувствовал запах: любопытства, пыли, лимона… — Мне открыл парень, — ответил еле слышно, наблюдая, как данное мне откровение от Бога на моих глазах превращается в сплетню-макраме. — Как странно; кажется, вы первый человек, кто увидел его впервые за пять лет. Калиновские живут здесь уже лет пять, эмигранты из Польши, и все эти пять лет он не выходит из дома… — мама резко повернулась, пепел с сигареты просыпался ей на фартук; и я понял, что ей неинтересно. — Просто роман какой-то. — Не роман, а паразит, — резко ответствовала соседка, словно речь шла о позиции нашей страны в новой войне. — Его сестра — гений, молодой учёный, физик-ядерщик; её пригласили сразу после защиты диссертации в наш космический городок — наш отец сегодня в пять утра уехал туда на служебной машине, работать; чудесная девушка: всегда место в автобусе пенсионерам уступает, поговорит при встрече; а брат живёт за её счёт который год, даже в магазин не сходит. Школу давно окончил и болтается без дела… — Откуда вы знаете, может, он писатель — давно под псевдонимом Нобелевскую премию получил, — сказал я; соседка засмеялась; кажется, она не верила в то, что люди по соседству могут получать премии и вообще — быть не из крови и плоти и желаний; нормальная философия: прекрасные истории случаются с кем-нибудь другим. — Ну, чего тебе? — голос его прозвучал сердито, будто его оторвали от классного детектива. — Блюдечко принёс, вернуть, — он сшиб его дверью, оно покатилось, как яйцо, вместе с запиской к ступенькам, но я поймал. — О господи, — сказал он, взъерошил волосы; в белой приталенной рубашке, с рукавами, закатанными под тонкие, как ветки, локти, и в этих бархатных штанах он казался богом, человеком с постера; совершенный и изящный, как восемнадцатый век. — Слушай, ты не мог бы выгулять Миледи Винтер? Я обычно её так отпускаю, с ошейником, и она всегда возвращалась, но я всё жду, что не вернётся… Я поднялся. Он впустил меня в прихожую, свистнул собаку, начал бороться с ошейником, поводком и рыжими лапами. — Шарлотта Бейль, Миледи Винтер, леди Кларик — как в кондитерской, я бы не выбрал… — Каролина назвала, — он увернулся от языка, — её любимая книжка. Она же там в основном под этим именем… А ты, часом, не Скайуокер? — Да, а мой брат — Ган. — А ты? — Да, ничего не имею против в выходные с тазиком оливье. — А меня назвали в честь Папы Римского: я родился в день, когда в него стреляли; мои родители католики, для них это было важно… Главное — это найти то самое имя; гласные-согласные, цвет-звук-вкус; национальная принадлежность не имеет значения. Правда? Ненавижу сугубо национальные литературы, хлорированную воду и сплетников… Я ушёл гулять с Миледи Винтер; она была сильная, как ветер; весь квартал красных домов-близнецов тихо полоскался за ней в невесомости, пока она гоняла голубей; последними мышечными усилиями я повернул, как старинный резной штурвал, домой; Кароль уже ждал на пороге; «в окно посмотрел», — объяснил, и я представил, как отгибается украдкой край малиновой занавески: не дай бог внешний мир заметит, что им кто-то интересуется… Из квартиры тянуло кофе с корицей. — Спасибо. — Не за что. Хотя — есть за что; угостишь кофе? — Гм… — он наклонился к собаке, и я стал местом, освещенным луной. — Ты не любишь сплетников, потому что о тебе сплетничают. Погоди, как там: не работает, сидит на шее у сестры, такой хорошенькой и хорошей девушки, и — самое скандальное и нетерпимое — никогда не выходит из дома. Подвергнуть его аутодафе! Он медленно распрямился, сжал перламутровые кулаки, и я подумал: «о нет, кажется, не отомстил, а обидел; сейчас ударит»; хотя честных людей трудно обидеть, они в основном экзистенциалисты, привыкли отвечать за своё существование. — Ведут с Каролиной нравоучительные душевные беседы на лестнице, когда она с работы приходит с тяжёлыми пакетами… — прошипел он, словно лопнул воздушный синий шар. — Старые, жирные, пыльные бляди. Слава богу, моя сестра слишком хорошо воспитана в отличие от них; молча выслушивает и спрашивает ещё: «а как ваше здоровье?» Если я не выхожу из дома, так это чтобы с людьми не встречаться, с подобными им; которым есть дело до всего, потому что у них нет своих дел. Что же до работы — я в месяц зарабатываю больше, чем весь этот дом за год. — Взламываешь коды центральных банков? — я захотел написать сценарий приключенческого фильма с кареглазым хрупким героем без героини. — А я тебе расскажу, о чём мой будущий роман. — Думаешь, твой секрет стоит моего? — Думаю, да; я же будущий нобелевский лауреат по литературе, — он засмеялся и открыл дверь; я вошёл, а он побежал на кухню спасать кофе — вернулся с розовым пушистым полотенцем через плечо: — тебе что, особое приглашение нужно?» Миледи Винтер скакала вокруг меня, записав, похоже, во что-то симпатичное, мелкое, вроде голубя; я снял кроссовки и прошёл в его комнату — комнату Кароля Калиновского, самой загадочной жизни после моей: малиновые, плотно задёрнутые занавески, малиновый тюль под ними, вместо обоев — роспись, огромный сад, полный птиц, золотых и розовых плодов; сад рисовала Каролина, узнаю я потом; ещё она вышивала копии знаменитых картин — Брейгеля, Босха, Вермеера; плазменный монитор, куча дисков и журналов на толстом тёмно-красном паласе; плетёная тёмная мебель, столик из стекла и горы подушек всех цветов тёмно-красного: малинового, бордо, винограда, клубничного со сливками, ярко-вишневого, свернувшейся крови, багрянца, брусники, красного дерева, махровой розы, переспелых яблок, рубина, граната; на них Кароль сидел и спал, укрываясь клетчатым мохеровым шотландским пледом. — Я дизайнер, — сказал он, — придумываю раз в год для одного знаменитого дома мод пару женских туфель, тем и живу, — а потом открыл шкаф-купе: полки от пола до потолка, вместо классических книг — золотые обрезы, Вавилон и Средние века — женские туфли. — Это все твои? — смог только спросить я, шокированный, как порнографией; он опять засмеялся: «нет, я же сказал: пару в год; этого достаточно, чтобы забыть о деньгах на весь следующий год; это очень известный дом и очень большие деньги»; «но тогда ты знаменитость» «да ну, чушь; моё имя даже не упоминается» «э-э, несправедливость» «ты что, тщеславен?» «конечно, я же писатель; авторские права и прочая» «понятно»; сел на подушку рядом, скрестил ноги и стал смотреть на своё сокровище: они стояли, неповторяемые пары, будто затаившись, будто скоро-скоро зазвенят колокольчики — и они пустятся в пляс: красные, золотые, синие, с камнями и в сеточку, на каблуках из стекла и металла, замшевые, осенние, кожаные, пахнущие зверями и пудрой, вышитые по бокам бисером и разноцветными нитями — узоры всех культур: кельтов, римлян, греков, славян, эвенков, якутов, монголов; египетские сандалии — словно из дерева вырезанные, сплетённые из серебряных нитей, алая подошва; «какие нравятся тебе больше всего?» — спросил он через час; только через час мы очнулись, словно попали на спектакль, — честное слово, я слышал голоса; голова кружилась, как после крепких сигарет и долгих рассказов; и я указал на эти — Кароль встал, снял их с места. — Ещё кофе? Потом я поднялся к себе, принёс ему свои рассказы — вернее, наброски к роману; мне хотелось создать что-то вроде фильма «Твин Пикс» — я его обожал; маленький городок, вокруг леса; и вот среди всего этого начинает происходить — не зло; а всё сразу. В самом начале есть девушка-психолог, она ясновидящая — иногда, когда не спится; выходит на кухню пить кофе, который в моём романе станет таким, каким меня угощал Кароль, — в серебряных крошечных, как камешки с пляжа, чашечках, абсолютно восточный, настоящий, древний, как инстинкт выживания; и вот ей приходит вызов — интересный случай по теме её работы: девочка из неблагополучной семьи, причём даже не католиков, видит Деву Марию и святых. Я вышел от него совершенно разбитый и влюблённый. — Эй, Люк, — окликнул он меня, когда я был на третьей ступеньке к себе; в подъезде между пролётами уже включились бледно-жёлтые, будто кислые, лампочки, — ты свои рукописи забыл, — помахал папкой-файлом с моим романом. — А, оставь себе, у меня есть оригинал, — я засмеялся, счёл за хорошую шутку. — Очень лестно, но мне не нужно, — он не засмеялся: он охранял свой мир, — я коллекционирую только туфли. — А я могу ведь и обидеться, — но уже спускался, боясь обидеть его. — Мне всё равно, знаешь, — я забрал роман, а потом спросил, можно ли зайти ещё. — Не знаю, причины нет, — и закрыл дверь, тихо-тихо, не хлопнув перед носом, как тогда; а словно занавес. «Жди продолжения», наверное, — и я поднялся домой, получил нагоняй: где, зачем, завтра рано вставать — понедельник, новая школа; белый воротник, рюкзак… Я не понял тогда, что Кароль принадлежит только себе и больше никому; что его мир намного больше моего и даже больше реального, для меня, пустого, он стал очередным уловом в море чудаков, блестящей форелью, которой можно похвастаться в кабачке; безусловным, как рефлекс, другом, собственностью, фантиком под стеклом — будто я не нашёл его, а создал… А школа оказалась хорошая — гимназия с гуманитарным уклоном; стрельчатые окна, заросшие плющом. Мы собирались на переменах в одном месте в гимназии — у эркера, там стояли кресла и большой цветок; здесь можно было говорить о чем угодно: о снах и ассоциациях, последних прочитанных книгах и прослушанных дисках, Сатурне, деревьях, антиквариате; мы и говорили обо всём; словно собирались писать энциклопедию. Они были не снобами, а самыми что ни на есть обычными; книги и музыка не становились для них выходом в свет, маркой одежды. Например, Мария постоянно перечитывала одно и то же — Перес-Реверте и Крапивина. Про то и говорили. Димитр любил готовить. Приглашал на ужины; мы приходили. Я потом рассказывал рецепты маме; она не верила, что мальчишка умеет так готовить; «зачем ему?» «нравится». Она качала головой и закуривала новую сигарету… Александр мечтал вступить в ИРА — повоевать, в общем; когда я сказал, что у меня отец военный и брат в академии, он взвыл от зависти: «я бы на твоём месте…»; «ты не на его месте; ты вообще не представляешь реальности», — резко ответствовал Димитр; у Александра зрение было минус восемь — с таким никуда не возьмут; но он бредил — ракетными войсками, спецназом, прочим бредом; сочинял книги про наёмников. — Каролина, ты, а… здравствуй… а Кароль дома? — Да, — она улыбнулась, будто зажгла свечу, и отодвинулась, впуская меня. — Здорово, — и спрятался. — Хочешь чаю, ужинать? — Каролина поймала Миледи в полёте; «сильная женщина», — подумал я, отказался и позвал Кароля. — Кароль, спаси мою шкурку… Кароль выглянул опять. Он был взъерошенный, словно только проснулся или смотрел неподвижно длинный, вроде «Титаника», фильм. Я показал ему билет, как пропуск в рай. — Приглашаю. — Куда? — Осенний бал в моей гимназии. Если я не приведу гостя — исключат. — Да ну, — сказал Кароль, одна голова из двери, а я по нему соскучился, как по книге; уехал, подумал, что она слишком толстая, и мучаешься теперь от желания, невозможности — прямо тоска: всё не то и всё не так. — Осенний бал? Звучит помпезно. Надо наряжаться? — Так ты идёшь?! — завопил я и запрыгал бешено по прихожей. Каролина засмеялась, хотя ничего не могла понять. Мы с Каролем разговаривали на инопланетном языке. — Чего? Не, никуда не пойду, я для Каролины спрашиваю; Каролина пойдёт, правда? Она давно нигде не гуляла. Я простыл — она сидит со мной уже неделю, как привязанная; как раз отвлечётся… — Ты уже неделю как выздоровел, — возмутилась Каролина. — И Люк приглашает тебя, а не меня, значит, так надо. — Фаталист, — и Кароль исчез в комнате, как в шляпе фокусника. Каролина посмотрела на меня, я на неё; мы оба направились в комнату. Кароль лежал на подушках, по его лицу бликовал «Титаник», уходивший в последний закат. — Соглашайся, — сказала Каролина, — а то не получишь сладкого. — У меня зуб болит, — перевернулся на живот, закрылся от нас подушкой цвета малины. Каролина начала его щекотать, потом душить подушкой, Кароль отбился, вылез, спросил сердито: — Ну чего ты ко мне прицепился? Зачем я тебе нужен? Коллекционируешь странников? Я не выхожу из дома даже ради Миледи — почему должен ради тебя и твоего дурацкого бала? — Я не знаю, просто мне некого пригласить больше, — и сел рядом с ним, смотрел «Титаник»; Каролина ушла, потом совсем в ночь принесла нам кофе с корицей и сливками; я пожелал спокойной ночи и собрался уходить. Полседьмого я позвонил, открыла опять Каролина; она собиралась идти гулять с Миледи Винтер; выглядела потрясающе, как с журнала мод: коричневый пиджак, золотой галун по рукаву, белая блузка с высоким воротником, коричневая шляпка с жёлтой розой и высокие сапоги. «Вау», — выдал я непроизвольно, как вздох или воспоминание; она улыбнулась: «свидание»; «а Кароль? готов?»; она махнула перчаткой; я заглянул в комнату: он лежал, обняв подушку, в клетчатой пижаме и опять смотрел кино; теперь «Мулен Руж» База Лурмана; глаза его были золотыми и красными, как карнавал. «Я его уговариваю весь день, он молчит». Мы, стоя над ним, как гвардия, смотрели, как умирает Сатин, потом Кароль завыл и сказал резко: «ну выйдите хотя бы»; через десять минут появился в прихожей — стройный, тонкий, как трость, в чёрном фраке и белой бабочке, с зализанными волосами, похожий на все эти фильмы, всю эту красоту искусственную, которую любил; надел совершенно удивительные ботинки: чёрные, мягкие, тёмно-мерцающие — не лакированные, не замшевые, не кожаные, а из чего-то секретного, как оружие; и мы втроём вышли. Здесь я сделаю отступление. К нам подошла Мария: она была в лёгком платье из чего-то золотого — разрезы от колен — и туфлях на высоких-высоких каблуках, тоже из золотого; а каблуки эти смертельные были словно из янтаря — и внутри по насекомому. Странные туфли, потрясающие, рукодельные; она шла в них через зал, как огромный корабль с юга, полный апельсинов, чёрного дерева, прекрасных невольниц, с расшитыми лазурью парусами, входит в маленький порт на севере за водой; и сразу сказала: «вы — Кароль?» — словно узнала его, словно они были знакомы в прошлой жизни, много разговаривали ночью за бокалом вина; и Кароль медленно поцеловал ей запястье. — Что так смотришь? Ноги нравятся? — будто столкнёт его сейчас с этой лестницы; Кароль и вправду смотрел на ноги Марии совершенно неприлично; поднял глаза, поняв, что его оскорбили. — Нет, — ответил спокойно, — туфли… Александр остановился в потоке; сзади возмутились, толкнули, но он стоял, бледный, дрожащий, неловкий, неудачный, сжал кулаки. — Да, Люк рассказывал, что ты извращенец. — Александр, пожалуйста, — у меня горел затылок, я совершил предательство, только кого… — Я, видимо, вам не очень нравлюсь? — Кароль тоже остановился; толпа огибала нас, как вода. — Не нравишься, чувак, — Димитр, стоявший сзади, простонал еле слышно: «какая безвкусица», взял Александра под мышки, как толстого капризного ребёнка, и потащил вниз. Александр забрыкался, лепестки хризантемы посыпались на ступеньки, их тут же кто-то раздавил. — Идите, Кароль, извините его; вы выглядите как человек, который многое понимает; спасибо, что познакомились с нами; простите, прощайте, — и уволок Александра в толпу. — Прости, Кароль, — сказал я; ощущение было, точно я сел на торт, а Кароль — именинник; но Кароль неожиданно просто махнул рукой, поднялся со мной, посмотрел салют; «потанцуете с нами ещё, Кароль?» — нашла наконец нас Мария; «нет, простите, мне пора; я устал с непривычки, Люк вам, наверное, рассказывал, я вообще-то редко выхожу из дома…» — опять поцеловал ей руку; «не провожай меня, Люк, я найду выход, дорогу, я учился в этой школе»; и мы остались с Марией вдвоём среди звёзд, разговаривающих людей. — Что случилось? — спросила она резко, схватила меня, как гестаповец. — Александр сказал… сказал, что он смотрит на твои ноги, а он ответил, что ему нравятся туфли… извини, что ему нравятся туфли; я же рассказывал… — Туфли? — Мария так неожиданно отпустила меня, что я чуть не упал за перила в кусты, где кто-то жался, и посмотрела так смешливо, удивлённо и дивно, будто я предсказал ей десять детей. — Туфли? — и задрала ногу — посмотреть, что на ней за туфли такие. — Да им же сто лет, их мой папа-геолог маме сделал, когда ухаживал… — и умолкла внезапно, будто спряталась. — Значит, каблуки — настоящий янтарь? — но она не услышала; каким-то естественным путём бал расстроился; музыканты начали играть композиции с прощальными текстами; танцевало всего три пары; в гардеробе стояла очередь. Мария не услышала, помахала Яреку рукой. — Каблуки — из настоящего янтаря? — А… да, кажется. Такой был Осенний бал. Вернулся я поздно: гулял по дворам этих странных, одинаковых, как не бывают братья, домов; слушал осень в листве; курил; а в нашем доме горели всего два окна: наше на кухне — мама всегда оставляла, если ждала кого-то из нас; значит, есть в холодильнике что поесть; какая-нибудь холодная курица с консервированным горошком и лимоном; может, даже чай ещё горячий; а второе окно, красное, — Кароля… смотрит фильм, поди, какой-нибудь, он любил фильмы про любовь и вещи. В понедельник меня догнала по дороге домой Мария; окликнула: «Люк!»; я ел хот-дог с сырной сосиской и с большим количеством майонеза; в одной из своих школ, в другом городе, я был влюблён в одну славную девочку, которая обожала такие хот-доги, — и я тоже полюбил; обернулся — и чуть не умер со стыда: майонез закапал мне рукав и коленку. «Ничего», — успокоила меня Мария; странная она была: щёки горели, со своим рюкзаком — его обычно Ярек носил; я подумал, что развалил их мирок навсегда. В руках она держала коробку, блестящую, золотистую, — в таких подарки дарят. — Держи. — Это мне? — Нет. Это… это Каролю, — и густо покраснела. Я взял. — Там… там ещё записка. Ты только не смотри, Люк, это секрет. И не говори никому. — Ты что, — сказал я, любитель приключений, — кровью своего племени клянусь… — Спасибо, — она чмокнула меня в перемазанную щёку и убежала. Я был бы не я, если бы не посмотрел. … А записку я не читал. Не знаю. Может, она сказала, что любит его, готова на всё, пусть только позовёт. А может, просто, светски: «это вам, Кароль Калиновский, я слышала, вы коллекционируете туфли; и мне сказали, что мои вам понравились; для меня это честь и сущая безделица; мама-папа разрешили». Или что-нибудь кастанедовское: «вы изменили мою жизнь, я поняла, что выбор существует…» В общем, не знаю. Коробку я положил под дверь, на коврик. Позвонил. Никто не отозвался. Как всегда, впрочем. Кто я такой, чтобы ради меня изменить свою жизнь? Через полгода мы опять переехали. Я окончил другую школу: с физикой, математикой, астрономией, ОБЖ — как маме и хотелось; поступил в литературный институт; окончил и его; пытался несколько раз написать рассказ, повесть, роман о Кароле, его туфлях; но ничего не получилось. — Люк Скайуокер? — взяла меня под локоть. — Каролина Калиновская? Помните, нет? Вы выгуливали нашу Миледи Винтер. Соль… Осенний бал… Соседи этажом ниже… Я схватил её, как падающую вазу. «Это вы, вы! Каролина…» Она и изменилась, и нет: так меняются здания, хорошие картины, но не люди — чуть-чуть блекнут краски. Фамилия её по списку была совсем другая; немецкая, благополучная; лавка, полная зелени, овощей; «по мужу, — сказала она, — помните, я шла на свидание?» Сойти с ума можно, но я помнил; даже золотые галуны псевдогусарские на рукавах. — Как Кароль? — спросил я сразу. — Вышел из дома? — Да, — сказала она, и я увидел её старой, — однажды… Я понял, что у всех историй есть не только продолжение, но и конец. Кароль умер. Год спустя, как мы познакомились. Каролина уехала в командировку, зимний вечер, фонари, Кароль выпустил Миледи Винтер погулять; она долго не возвращалась; он разнервничался; вышел на площадку, спустился по лестнице — представляю, как ему давался каждый шаг: боль, русалочка, отвыкшие ноги, любовь; вышел на улицу, шёл снег. Кароль позвал её; соседи слышали его голос; потом уснули; а он все стоял и ждал свою собаку; сел на лавочку, начал плакать и тоже уснул. Дело и том, что он совсем забыл о верхней одежде: этот рефлекс стёрся у него с годами изоляции. Миледи Винтер пришла — её завела к себе домой какая-то девочка, накормила, хотела назвать Баронессой, присвоить, но Миледи скулила и рвалась за дверь; отец девочки не выдержал и отпустил собаку. — А туфли? Они… — У меня дома, в шкафу; иногда, — она снизила голос до шёпота, словно мы сидели не в зале, полной людей и света, а в тёмной-претёмной комнате, рассказывали не живое, а придуманное: чёрные руки, синие шторы, Пиковая Дама, — я надеваю некоторые… Кароль бы меня убил. Он был самый лучший младший брат на свете: не забывал набрать мне ванну, сготовить ужин, прибраться и сказать: «ты самая лучшая»; без него я бы ничего не открыла; но ни разу не дал даже померить… — Не святотатство? — Нет, я просто скучаю, — и улыбнулась, совсем как он, — алое с золотом, как одежда священника в праздник Роз. |
А мы втроём оставались разговаривать; это мы умели: строить планы, прожекты по старому стилю; сидеть в креслах — их под нас тоже было три, голубых, плюшевых, с огромными, как лапы, подлокотниками, словно из мультиков медведи; «истинная сущность ваших душ», — приговаривала мама, когда в очередной раз, переезжая, приходилось тащить их на этажи. Жизнь родителей тогда казалась предметом с распродажи — ненужным, но красивым, то, что вспоминаешь, уехав надолго. А своя — белым пляжем в пасмурный день: только проснулся, отпуск, раннее утро, серая пена, выброшенные на берег ночным штормом морская капуста и отполированное стекло. Я всегда собираю такое стекло на море — гладкое, непрозрачное, — как жаль, что не это — деньги… Брат тоже мечтал стать военным; и стал; сейчас он где-то в раскалённой стране, пишет мне иногда письма, словно и не уезжал никуда — словно мы никогда не росли, не взрослели, не расставались; словно он пишет их сам себе; через времена; своему придуманному брату; как я отвечаю ему — не зная, какого цвета сейчас у него глаза.
Прошла тысяча лет — двадцать восемь тысяч лет, фантастическое число, фильм «Солярис», замкнутое пространство, придуманное и повторяемое; я разошёлся с женой и живу на белом пляже, сочиняю воспоминания, гуляю с собакой, боюсь её потерять, замёрзнуть сердцем. Ещё здесь наступает осень, и море выбрасывает по утрам на бледный, как усталые лица, берег морскую капусту и отполированное стекло…
Волосы у неё были тёмные, как и глаза — карие; лицо благородное, словно серебро, — я поймал отражение в витрине. Она заметила, что я иду за ней, улыбнулась. В руках она несла толстые, как плюшевые игрушки, пакеты из супермаркета. Я смутился и отстал; зашёл в чужой двор — смотреть на красный кирпич стен столетней давности. Старушка, сторожившая на лавочке бельё, рассказала, что весь этот квартал застраивался для купцов первой гильдии, — почти все они были связаны родственными отношениями, потому-то все дома одинаковые. «И кого здесь теперь только не живёт, от привидений до странников»; и я ушёл, рассказав в натуральный обмен основное о своей семье. Мир наполнился сказкой. Никогда он не был для меня отчаянием или страхом; не потому что я счастлив или глуп, надеюсь, — просто мне всегда хотелось говорить — рассказывать — слушать — сейчас писать — как слабость; другие любят сладкое. Когда облекаешь действительность в слова, она теряет общечеловеческий смысл — и становится твоей собственностью, как чувства, успевшие спрятаться в дневник; можно превратить во что хочешь.
Вы когда-нибудь играли в «секретики»: когда роешь в земле ямку, кладёшь обыкновенный фантик и сверху стекло, и закапываешь, несколько дней молчишь, а потом берёшь друга и начинаешь искать, повествуя о невиданной красе? Вот что был для меня мир и что есть теперь — моё воспоминание о той осени в противовес этой — первой старой…
Двери, кстати, тоже были одинаковыми, как белые рубашки, — сплошь подделка под чёрное дерево. Звонок отозвался в глубине квартиры эхом — словно там не было никакой мебели, а лишь полный зеркал танцевальный зал. Потом залаяла собака — тоже издалека; словно в квартире таились целые вересковые пустоши и кто-то охотился; а потом шаги — и дверь открылась, стремительно, как ветер в лицо, — я чуть не упал.
— Кароль, помоги, — парень придержал морду собаки. — А мы брат и сестра, Кароль и Каролина…
Всё, что полезно. Морковку с чесноком…
— Но они не маленькие…
«Приходите ко мне в гости, за солью, чем угодно, очень буду рада», — мама вышла проводить её в прихожую, тоже заваленную коробками, тюками, как ворота осадного города; а внутри меня поднялся настоящий белый шторм. Наверное, это было всё то же пошлое, бледное, как в холод, любопытство, но мне оно казалось благородным, ведь я в своём мире был положительный герой; мушкетёр, рыцарь Розы; два дня мы с отцом распаковывали вещи, кресла, ставили их у окна, не нравилось; двигали к двери, рядом ставили стеллажи, на них — штуки из IKEA и книги — полную «Библиотеку приключений». На утро третьего дня я помыл блюдечко, спустился этажом ниже и позвонил в их дверь. Долго никто не открывал, даже лая не было слышно; «Каролина взяла собаку, Кароль спит», — подумал я; стеклянный домик воображения; ещё раз позвонил; звонок у них был обычный — резкое сопрано; приложил ухо к замку, как ковбои к земле; потом поставил блюдечко под дверь, написал на листочке из блокнота с дневником моего сердца «спасибо» и шагнул по лестнице вниз, к улице; нужно ещё забежать в школу — посмотреть расписание.
Дверь позади меня открылась.
Папа обожает «Звёздные войны».
Решил отомстить.
Я будто попал внутрь коробочки для обручального кольца; свет здесь шёл от монитора и от красной лампы в форме губ Мэй Уэст; поднял один из журналов, каталог элитной женской обуви: каблуки красные, из времён Людовика-Солнце, пряжки с бриллиантами и рубинами; как в этом можно ходить — невообразимо. Кароль принёс кофе, пах он жареным; крошечные серебряные чашки; сахар кубиками, брать щипцами; я нащупал подушку, не промахнулся: «ну?»
Весили они граммов двадцать всего лишь — еле-еле уловимые, точно в паутину попал рассвет; «изо всех сил ты жаждешь лёгкости — такой, рекламной: бег по пляжу, утро; на самом деле жизнь у тебя тяжёлая — это-то и гнетёт»; «это что, тест?» — спросил я; Кароль улыбнулся и поставил туфли на место. И я понял, что никакой он не извращенец, — просто поймал красоту.
Девушка-психолог едет; а с другого конца света приезжает в этот город за этой же поэмой ещё один главный персонаж — молодой и красивый, как вещи, священник. Они встречаются, девушка-психолог в него влюбляется; и растут две совершенно бессвязные друг с другом истории — о девочке, видящей святых, и о парне из этого же городка; у его родителей лесопилка; он как раз из семьи католической; простой рабочий, у них так принято — знать все азы мастерства; он видел в лесу человека, закапывающего труп; раскопал, увидел девушку в полиэтилене, обалденной красоты; влюбился и закопал обратно; никому не сказал, кроме священника. Кароль читал, комментировал весьма здраво; я узнал, что его любимый писатель — Марсель Пруст; «нам обоим делать нечего, вот мы и знаем всё о мелочах», — сказал он; поправил кое-что о католиках. «У нас бесконечное чувство вины, понимаешь, тяжёлая такая вера»; объяснил, что есть Розарий, показал часослов; «твой священник обязательно должен обращать внимание на часы». Потом мы пошли готовить ужин — я и не заметил, сколько прошло лет; «двадцать восемь тысяч»; макароны с толстыми сосисками; кетчуп с яблоками и укропом; «домашний, — сказал Кароль, — правда-правда, я сам его делаю; я всё делаю по дому, только мусор не выношу и собаку не выгуливаю: это связано с моим чувством… как бы это сказать…» «брезгливости перед миром?» «в общем, верно; эдакий вечный острый приступ агорафобии…»
Садись и пиши — исторические детективы с красивым героем, как Акунин. Предметы можно было выбрать самому, от чего я пришёл в восторг, не совсем здоровый, правда; теория о взаимосвязи всего и вся в мире меня смущала; но всё равно в моём дневнике в итоге оказались подряд истории Древнего мира, Отечества и мировой культуры; два языка современных, английский и французский, плюс мёртвый — латынь; ещё риторика, психология и литература с двумя семинарами в неделю. «С ума сойти, а где же физика, астрономия, биология, ОБЖ? — воскликнула мама. — Реальная жизнь тебя не интересует?» Папа давно знал, что я собираюсь стать писателем, из кресельных разговоров; поэтому не удивился, что я выбрал настолько гуманитарный класс; «смотри, не деградируй, — сказал только — повторяй таблицу умножения на ночь, как в советские времена вместо Отче наш, а то будут в магазине обсчитывать». Класс оказался тесной компанией: все учились вместе с первого и росли в этих купеческих красных домах в плюще; ажурные решётки; писали стихи, читали их с выражением; у кого-то уже имелись публикации в столичных литературных журналах.
Внутри компании тоже существовали компании; мне казалось порой на семинаре по обсуждению Толстого, что я в каком-нибудь французском литературном кафе; у окна столик экзистенциалистов, у двери — семиотиков. Я попал в одну из них — литературную группу «Овидий»; чёрт знает, почему они себя так называли; «занимайся миром, а не войной»; Оскар Уайльд, Джек Керуак, Кастанеда, Паскаль — всё в них смешалось, как в шейкере. Итак, я. Люк. Франция и Америка. Круассаны с кетчупом. Невысокий и худой. Цвет глаз зависит от света: утром голубые, днём зелёные, в пасмурный день серые, вечером почти синие. Литература, как живая и незнакомая девушка этажом ниже, «Зуд седьмого года», сводила меня с ума. Александр: узкие джинсы, бледное вытянутое лицо, очки как у Леннона, клетчатая рубашка, галстук-верёвочка; казалось, он выпал с балкона, на который выскочил, когда пришёл муж, — провисел над улицей всю ночь, промёрз, забыл, кого любит; обожал политику и группу U2. Димитр — его двоюродный брат, но другого племени, языка, времени — как Греция и Рим; высокий, стройный, длинноногий, элегантный, словно все дни только и делал, что подбирал галстуки, учился их завязывать, писал об этом статьи в мужские журналы девятнадцатого века витиеватым, как французские кулинарные рецепты, слогом; огненно-рыжий, глаза желтые, а брови и ресницы — абсолютно чёрные.
Ярек, музыкант и рок-поэт, играл в одной группе в городе на флейте; в каком-то арт-кафе по ночам; оттого часто спал на уроках в локтях; его окликали, он зевал под хохот всего класса; но если вопрос повторяли — отвечал безупречно; когда всё успевал — мрак; толстый, мягкий, словно щенок, даже в солнце — в чёрных, с узором поперёк груди свитерах; и его девушка — вернее, я так и не понял, девушка или просто у них была своя, особая, странная, как зарницы, радуга, мокрый снег, дружба, — о такой мечтаешь — носить ей портфель, провожать; держаться на переменах за руки, всегда и везде ходить вместе — в школьную столовую, на праздники, в магазины, к друзьям; кидать через головы неподозревающих записочки из розовой разлинованной бумаги… Её звали Мария — девушка, в которой нет ничего особенного; но когда я спросил её, обернувшись, шёпотом, сколько ещё времени осталось до конца урока, — она что-то читала, подняла на меня глаза, из окна падал прямо ей на щеку свет, — мне показалось, что она сейчас медленно взлетит, как Ремедиос из «Ста лет одиночества».
Я испугался и схватил её за руку; не мог отвести от неё глаз; мир замер и сжался, словно в ожидании дождя; а потом прозвенел звонок, и я со стыда быстро всё побросал в рюкзак и убежал домой со страшно бьющимся сердцем; «влюбился, влюбился», — повторял мой пульс; и она приснилась мне ночью — летящая над землёй в белых простынях… Она первая подошла ко мне через два дня: «прости, я тебя напугала; напомнила что-то страшное из прошлого?»; я засмеялся такой мелодраматичной трактовке и объяснил про Ремедиос — трусливым я не был. Она обдумала и тоже засмеялась: «я не читала, но звучит лестно — вознестись и сниться по ночам»; «стихов я не пишу» «а что пишешь?» «роман». Она позвала Ярека, собственно, так я с ними и познакомился… Они приняли меня легко, без прозвищ, без насмешек, без снисходительности, без этого «ах, новенький»; а я слушал их вовсю: это было моё правило — собирать людей, как камешки или бабочек, — всё равно отношений теснее, чем с камнями и бабочками, у меня не получалось из-за постоянных разъездов; я смирился, любил людей такими, какими они хотели мне казаться.
На одной из перемен я прочитал им свой роман, который так не оценил Кароль, — им он показался гениальным. Кстати, про Кароля я тоже однажды рассказал; с того вечера я звонил несколько раз: с книгой Перес-Реверте «Фламандская доска», которую прочитал за ночь, и мне показалась она нестерпимо похожей на Кароля; и с апельсинами и булочками приготовления Димитра. Миледи Винтер лаяла сквозь дверь, но он мне не открыл… Они отреагировали, как в фильме: кто есть кто. Димитр захотел с ним познакомиться, поговорить об обуви, моде, вообще о красоте; Александр начал рассуждать о польском Сопротивлении, а Ярек даже не поверил, что такой парень существует: «ты ведь его придумал, Люк, но это круто, да, парень, который собирает женские туфли и никуда не выходит… если не будешь про это писать, подари». Мария посмотрела на меня так, словно я сказал ей, где лежит вещь, которую она ищет уже несколько лет. Вечером, возвращаясь со школы — две контрольные по историям, — опять позвонил; стояла тишина; наверное, Миледи Винтер взяла Каролина.
Я вырвал из блокнота лист, написал, как мои дела, о ребятах, о погоде — был самый разгар золота и синевы; целое письмо; а через несколько дней после разговора о Кароле в гимназии должен был состояться Осенний бал. Каждому на парту лёг пригласительный из жёлтой фольги; «две персоны, вы и ваш спутник»; я обернулся к Марии, спросить: ей идти обязательно с Яреком или она может пойти для разнообразия со мной; Мария объяснила мне, что в этом прикол: каждый гимназист должен привести не-гимназиста; «Ярек в прошлом году приводил свою бабушку, а Димитр — свою: они выдали такой фокстрот — просто супер», — и засмеялась. Я подумал, не пригласить ли маму; мама отказалась; села на подоконник, закрылась Хмелевской, закурила; папа позвонил, сказал, что вернётся после полуночи; она сразу ощутила себя брошенной; тогда я спустился этажом ниже. Позвонил. Открыла Каролина.
Из комнаты вылетела Миледи Винтер; выглянул Кароль.
«Завтра в семь»; он не ответил, закрыл за мной дверь тихо, как занавеску…
Было уже темно, как под одеялом; ветер шелестел тревожно, словно знамение; Кароль поцеловал сестру; и мы пошли вдвоём в сторону школы. «По дворам?» — спросил я; так было короче, а из-за «Мулен Руж» мы здорово опоздали; но он сказал: «нет, прямо»; я закурил, он тоже вытащил сигарету; я даже не знал, что он курит — тонкие, белые, как спагетти; по запаху я узнал мамины; «Каролинины», — объяснил он; «а Каролина, часом, ещё Хмелевскую не читает?» «читает; в ванной целая полка стоит» «все женщины одинаковые» «да уж, ново, как мир»; и мы пришли. Кароль произвёл сенсацию. Он был самым красивым парнем. Я подвёл его к «Овидию»: Александр был в чём-то неуклюжем — в джинсах и пиджаке с локтями, Димитр выглядел как Руперт Эверетт из «Идеального мужа»: светло-бежевый фрак, жилет, цепочка, живая хризантема в петлице — здорово, короче, но он создал себя, а Кароль был как звёзды — настоящее; если они зажигаются, значит это кому-нибудь нужно. Ярек играл в оркестре на сцене, я показал на него пальцем; Кароль увидел, послушал, сказал тоже: «здорово»; на него все оглядывались, а потом подошла Мария…
В моей жизни было не так много женщин, как в книгах; я так и не полюбил; полюбить я называю счастье из сказок — суметь найти в себе силы и чудо дожить до конца своих дней, продолжая видеть хорошее. Было несколько женщин, о которых я думал: с этой не составит труда быть счастливым, потому что она такая… такая… не стерва, в общем, не жадная, не капризная, аккуратная, нежная и смешливая, любит читать, собак и готовить, Моне и тебя… не меня, к сожалению; такие девушки всегда любят твоего лучшего друга или брата или какого-то левого парня, в котором нет ничего особенного. Мария и Каролина; и ещё жена моего брата…
Если бы я не знал, что они незнакомы, я бы решил, что они влюблены, — любовники — притягательное, чёрное, как смола, запретное для подростка слово. Ребята на сцене играли песенку The Verve; Кароль пригласил её без расшаркиваний и слов — просто взял за руку; они танцевали как в старом кино — глаза в глаза; со всякими фигурами. Потом директор объявил салют; все пошли в парк, на лестницу; Мария поднималась ступенькой выше, с ней о чём-то говорила девочка из класса, а мы все шли сзади, как охрана; и вдруг слышу — Александр:
Больше я его не видел никогда…
Зашёл под крышу подъезда, вытер тщательно руки и открыл. Мария сама виновата: коробка была не заклеена, а просто — низ-верх; было бы кандидатской на святость не заглянуть. Там лежали её золотые, янтарные туфли.
Одна из моих женщин «варилась» в мире моды: подрабатывала то моделью, то статьями о них; я назвал фамилию, и она сказала, что туфли Кароля очень известны. У неё есть одна модель: летние, из соломки, застёжка — серебряные цепочки на щиколотке; жутко дорогие. «Я думала, что он на самом деле — женщина; увидев, не веришь; о такой обуви можно только мечтать». Однажды я взялся писать биографию одного учёного — в надежде на «Игры разума-2» — и попал на вечеринку в честь открытия чего-то липкого и сверхпроводимого. Речь вышла говорить женщина — уже немолодая, но необыкновенно элегантная, словно собака редкой породы. Я её не узнал. Узнала она меня.
Мы набрали в тарелки бутербродов, взяли по соку и кофе, нашли два кресла в уголке.
Но Кароль уже замёрз во сне. Весь засыпанный снегом, он сидел, обхватив ноги, на лавочке, спрятав лицо в колени, босиком, в одной белой рубашке и чёрных бархатных брюках. Словно звёздный подкидыш. Его нашёл рано утром сын дворника, Кай, маленький славный мальчик; синяя шапочка с помпоном, чёрные, как космос, глаза: «дядя, проснитесь, дядя, вы замёрзнете»; смелый пацан, он всех будил в первый снег; даже бомжей не боялся; для него все были люди…
Waco Twin Peaks Определение | Law Insider
Относится к
Waco Twin PeaksВне пик , если применимо, имеет значение, указанное в Приложении 5;
AT&T LOUISIANA означает, что компания ILEC, принадлежащая AT&T, ведет бизнес в Луизиане.
Пик означает все часы, включенные в период, начиная с часов, заканчивающихся в 08:00, и заканчивая часом, заканчивающимся 23:00, во все рабочие дни, за исключением праздников NERC.
Компания серии относится к форме зарегистрированной открытой инвестиционной компании, описанной в Разделе 18 (f) (2) Закона 1940 г. или в любом правопреемном положении;
Pro se означает без поверенного.
Распределительная компания означает распределительную компанию, как определено в Разделе 1 Главы 164 Общих законов Массачусетса.3
Крутой склон означает любой уклон более 20 градусов или такой меньший уклон, который может быть определен подразделением.
после рассмотрения почвы, климата и других характеристик региона или штата.
Идентификатор глобального ресурса CAISO означает номер или имя, присвоенное CAISO счетчику, утвержденному CAISO.
Налогооблагаемая стоимость на одного учащегося, участвующего в программе означает налогооблагаемую стоимость, подтвержденную министерством финансов, за календарный год, заканчивающийся в текущем государственном финансовом году, деленную на членство округа, за исключением учащихся специального образования, на учебный год, заканчивающийся в текущем государстве. финансовый год.
GP означает Gottbetter & Partners, LLP.
Подключаемый к электросети гибридный электромобиль (PHEV) означает транспортное средство, которое похоже на гибрид, но оснащено более крупной и усовершенствованной батареей, которая позволяет подключать и заряжать автомобиль в дополнение к заправке бензином.Эта большая батарея позволяет автомобилю работать на сочетании электрического и бензинового топлива.
Van Kampen American Capital Tax Free High Income Fund («Tax Free High Income Fund») Van Kampen American Capital California Insured Tax Free Fund («California Insured Tax Free Fund») Van Kampen American Capital Municipal Income Fund («Муниципальный Доходный фонд «) Van Kampen American Capital Intermediate Municipal Income Fund (Промежуточный муниципальный доходный фонд») Van Kampen American Capital Флорида Страховой фонд безналогового дохода («Флоридский застрахованный безналоговый доходный фонд») Van Kampen American Capital Нью-Джерси Не облагаемый налогом доход Фонд («Фонд безналогового дохода Нью-Джерси») Van Kampen American Capital Нью-Йоркский фонд безналогового дохода («Фонд безналогового дохода Нью-Йорка») Van Kampen American Capital Калифорнийский фонд безналогового дохода («Фонд безналогового дохода Калифорнии») Ван Кампен American Capital Michigan Tax Free Income Fund («Michigan Tax Free Income Fund») Van Kampen American Capital Missouri Tax Free Income Fund («Missouri Tax Free Income Fund») Van Kampen American Capital Oh io Tax Free Income Fund («Фонд безналогового дохода Огайо»)
Местная распределительная компания означает компанию, которая владеет и / или управляет оборудованием и объектами для распределения природного газа или электроэнергии в пределах местного региона и доставляет их до конца.
-пользовательские клиенты.
OTP означает Программу лечения опиоидов в соответствии с определением и регулированием федерального постановления 42 CFR, часть 8 и постановлений DEA, касающихся безопасного хранения и выдачи лекарств OTP (§1301.72). OTP’sOTP — это специализированные программы лечения зависимости для отпуска опиоидных препаратов, включая метадон и бупренорфин, для лечения расстройства, связанного с употреблением опиоидов, в тщательно контролируемых и наблюдаемых условиях. OTP предлагают дополнительные услуги на месте. Номер
Burswood Casino означает, что территория Курортного комплекса, обозначенная на чертежах как территория, составляющая казино, и включает в себя зону, в которой осуществляется подсчет денег, наблюдение, хранение и другие действия, связанные с проведением и проведением Игр. на или, если и когда область, к которой относится лицензия Burswood Casino, будет зафиксирована в соответствии с разделом 21 (4a) Закона о контроле, такая фиксированная площадь будет впоследствии изменяться время от времени в соответствии с этим разделом;
Транспортная компания означает любую организацию, которая предоставляет свои собственные или арендованные транспортные средства для перевозки, а также оказывает услуги экспедирования грузов или авиаэкспресс-услуг.
Альтернативный подарок молодому поколению означает замещающий подарок, созданный с учетом будущих интересов молодого поколения.
Операционная компания имеет значение, указанное в преамбуле.
Процент партнерства означает процент, установленный для каждого партнера в бухгалтерских книгах Партнерства на первый день каждого финансового периода. Процент Партнерства Партнера на финансовый период определяется путем деления суммы счета движения капитала Партнера на начало Финансового периода на сумму счетов движения капитала всех Партнеров на начало финансового периода. .Сумма Процента Партнерства за каждый финансовый период составляет сто процентов (100%).
GP LLC означает Plains All American GP LLC, компанию с ограниченной ответственностью штата Делавэр.
Holdings LLC Соглашение означает Третье измененное и пересмотренное соглашение холдинговых компаний с ограниченной ответственностью, датированное датой или около этой даты, поскольку в такое соглашение время от времени могут вноситься поправки.
Delaware Divided LLC означает любую компанию Delaware LLC, которая была образована в результате создания подразделения Delaware LLC.
Дата приобретения акций означает первую дату публичного объявления (которое для целей этого определения должно включать, без ограничений, отчет, поданный в соответствии с Разделом 13 (d) Закона о биржах) Компанией или Приобретающим Человек, которым стал Приобретающий.
Допустимая производственная компания означает термин, определенный в разделе 455 Закона о налогообложении бизнеса штата Мичиган, 2007 PA 36, MCL 208.1455.
Holdco означает Station Holdco LLC, компанию с ограниченной ответственностью в штате Делавэр.
Кооператив Частная кооперативная жилищная корпорация, имеющая только один класс находящихся в обращении акций, которая владеет или арендует землю и все или часть здания или зданий, включая квартиры, помещения, используемые для коммерческих целей, и места общего пользования в них и чей совет директоров санкционирует продажу акций и выдачу кооперативной аренды.
«Было» Джилт Йорритсма: Твин Пикс во фризском польдере
In Was (Wax), автор дебюта Джилт Йорритсма избегает линейного времени, создавая загадочную и увлекательную историю о возвращении в прошлое и выходе из жизненного цикла
Некоторые книги легко описать.Например, есть романы с магическим реализмом, эпистолярные романы, философские романы, психологические романы, ужасы, научная фантастика или любые другие ярлыки.
Джилт Йорритсма © Jonge Historici
Вы можете назвать такую категоризацию издателями и рецензентами немного ленивой, но, по общему признанию, это ясно. Читатель более или менее знает, где он находится.Библиотеки тоже находят ему хорошее применение, наклеив стикеры на корешок книги.
Но молодой историк Джилт Джорритсма, обладатель первой премии Йоста Цвагермана за эссе в 2018 году с Onthoofd («Обезглавленный»), произведение о скульптурах Родена, которые были найдены в развалинах башен Всемирного торгового центра в Нью-Йорке после терактов 11 сентября, не облегчило задачу библиотекарям в Нидерландах.
Его первая книга Was (Wax) охватывает все упомянутые выше жанры, за исключением, возможно, ужасов.И все же любой, кому снятся кошмары по поводу посещения дантиста, обязательно содрогнется от описания того, как у главного героя Вайрда извлекают гниющий пятый зуб мудрости. Это не что-то для чувствительных читателей, это могло бы быть отдельной категорией.
[тизер книги «Was» был снят в кресле дантиста]
Вся история начинается с того зуба мудрости.Очевидно, его там не должно быть, но после болезненной операции по его удалению дальнейшие исследования показывают, что коренной зуб старше самого Вайрда.
Врачи недоумевают. Это загадка, которую Вайрд, сам ученый, намерен разгадать.
Он больше не может спрашивать свою мать. У нее слабоумие, во время визитов она заикается, что у нее никогда не было сына, и умирает, когда Вайрд находится в больнице несколько дней на операции. Остается только старый фотоальбом с фотографиями из его раннего детства — отца он никогда не знал.
Разговоры с Иге, его бывшим, который работает в той же больнице, побуждают его искать свои корни. С помощью Google Maps он находит удаленное место на севере Нидерландов, очень похожее на одну из фотографий в альбоме. Это не так уж и много, но Вайрду достаточно, чтобы попробовать.
Далее следует мрачная, угнетающая история с некоторыми неожиданными поворотами, управляемая так называемыми темными паттернами , средами, которые люди бессознательно контролируют.Этакий Твин Пикс во фризском польдере, перемежающийся философскими размышлениями об исчезающей связи между человеком и природой или о том, существует ли линейное время.
Только сейчас загадочное убийство не раскрывается: Вирд ищет тайну самой жизни. Кровоточащие и говорящие деревья играют определенную роль, как и пчелы. Пчелы и их воск, из которого делают фигурки. Появляются Аристотель, Вергилий и Декарт, мы узнаем, что пчелы раньше считались героями времени и метаморфоз.А Вайрд находит восковые фигуры на чердаке фермы, где он живет со старым эксцентричным человеком, живущим на картошке и меде.
Перемешивая, шаг за шагом, Вайрд открывает тайну своего (и нашего?) Существования. Или думает, что знает — потому что в этой истории все не так, как кажется. Йорритсма сплетает воедино множество сюжетных линий, но Was (Воск) остается тесно сконструированным романом, имеющим импульс.Как читатель, вы ни на минуту не думаете, что все это слишком надумано или выдумано.
Это отчасти благодаря ясному стилю Йорритсмы.
Книгу иногда читают как дискуссию, эссеист никогда не за горами в этом романе. Йорритсма умеет аргументировать, и это очень удобно, когда он шаг за шагом раскрывает свои открытия. В то же время Йорритсма умеет писать захватывающие сцены, которые также придают книге кинематографический характер хорошего триллера. Буквы, которыми украшена книга, особенно хороши, и здесь важны их даты.
Потому что, если линейного времени не существует, то действительно не имеет значения, с какого места в истории вы начинаете. Круг разорван. Форма и содержание идеально сочетаются друг с другом. Прочитав последнюю страницу, вы можете просто начать заново, и тогда вы откроете для себя новые вещи, которые ранее полностью упускали из виду. Это чертовски умно, и это показывает, что Джорритсма гениально склеил свою историю.
Отрывок из «Was» в переводе Пола Винсента
Когда он просыпается, он снова лежит в постели, раздетый и хорошо заправленный.
Снаружи потемнело. У него сильно болит голова, и жгучая боль в горле усилилась. Он в замешательстве оглядывается вокруг. Рядом с его кроватью на полу стоит кувшин с медом, который, должно быть, старик поставил для него.
Его шея сильно опухла. Он хочет посмотреть, как выглядит его горло, а зеркала нигде нет. Он включает свет и открывает занавеску, чтобы увидеть себя в окне. Смутные темные очертания деревьев снаружи вырисовываются сквозь отражение его собственного изображения.
Хорошо видны вены на его шее, проталкивающие кожу. Они выглядят темнее, чем обычно. Вся шея у него толще, железы опухли. Он открывает рот и высовывает язык, глядя прямо ему в горло.
«Что за херня…»
По всей поверхности его горла, кажется, есть что-то вроде проводки, комплекс переплетенных коричневых жилок.
Вайрд задыхается, изо всех сил пытается откашлять то, что у него в горле, но не может выдержать боли.
Он снова не может дышать. Он быстро проглатывает ложку меда. Жгучая боль в глотке немедленно исчезает, как будто горло ждет меда. На всякий случай он берет еще несколько ложек. Он переключает телефон в режим селфи и держит камеру перед открытым ртом.
«Что это за провода?» — шепчет он себе под нос.
Сначала он думает, что застряла какая-то слизь. Он снова откашливается и с резким дребезжащим звуком кашляет в кулак.Ничего не выходит. Двумя пальцами он глубоко проникает в рот, давясь ртом, когда случайно попадает в миндалину. Ему удается схватить один из проводов и выдергивает его. Дело сложнее, чем он ожидал, не похоже на слизь или сопли. Он дергает за проволоку, но оказывается, что она прикреплена к поверхности его горла. Жгучая боль пронзает его тело. Чтобы вытащить вещь, он кладет телефон и обеими руками отламывает кусок провода.
В руке он держит вялый, сухой стебель с небольшими веточками.Похоже на кусок корня, как у растения.
Затем Вирд что-то слышит. Говорят где-то далеко, как будто голос проникает сквозь множество стен.
Джилт Йорритсма,
Was , Лебовски, Амстердам, 2021, 238 стр.Твин Пикс: Огонь, иди со мной
Примечание: мне не терпится написать о возвращении Twin Peaks , которое уже кажется телевизионным событием моей жизни, но я не смогу добраться до него до завтра.А пока я репостю свою статью о неизгладимой партитуре шоу, которая первоначально появилась в несколько иной форме 10 августа 2016 года.
В какой-то момент у каждого есть копия Альбома. Название или исполнитель различаются от одного человека к другому, но его влияние на слушателя одинаково: оно просто предупреждает вас о том, что, возможно, стоит посвятить каждый последний уголок вашей внутренней жизни музыке, а не рассматривать ее как источник фонового шума или отвлекающий маневр.Это первый альбом, который оставляет след в вашей душе.
Обычно это проявляется, когда вы вступаете в подростковый возраст, а это значит, что здесь присутствует столько же случайных шансов, сколько и в любом другом культурном влиянии, которое копается в своих когтях в этом возрасте. У вас нет особого контроля над тем, что это будет. Может быть, это начинается с песни по радио, или произведения искусства, которое бросается в глаза в музыкальном магазине, или укола знакомства, возникающего в результате мимолетного знакомства. (В раннем подростковом возрасте вы, вероятно, полюбите что-то только потому, что узнаете это.) Что бы это ни было, в отличие от любого другого альбома, который вы когда-либо слышали, он не отпускает вас. Это попадает в ваши мечты. Вы рисуете изображения обложки и выбираете из нее несколько нот на каждом проходящем мимо пианино. И это формирует вас таким образом, что вы не можете полностью сформулировать свои мысли. Конкретный альбом, который исполняет эту роль, для всех разный, по крайней мере, так кажется, хотя логика подсказывает, что это, вероятно, одинаково для многих подростков в любой момент времени.
Фактически, я думаю, что вы можете провести четкую грань между теми, для кого альбом глубоко погрузил их в культуру своей эпохи, и теми, кто в итоге отдалился от нее.Я был бы другим человеком — и, может быть, более счастливым, — если бы мой был чем-то вроде Nevermind . Но это было не так. Это был саундтрек из Twin Peaks , за которым последовала композиция Джули Круз Floating Into the Night .
Если бы я родился на несколько лет раньше, это могло бы не быть проблемой, но я серьезно увлекся Twin Peaks или, по крайней мере, его оценкой, вскоре после того, как сама серия перестала быть культурным явлением. Финал транслировался за два полных года, и вскоре после этого, с поразительной скоростью, последовал Twin Peaks: Fire Walk With Me .После этого практически исчезло. У меня не было даже возможности с опозданием попасть на сам спектакль. Я смотрел некоторые из них, когда они запускались изначально, включая пилотную серию и ужасающий эпизод, в котором наконец раскрывается личность убийцы Лауры.
Европейская версия премьеры позже была выпущена на видео, но помимо этого мне пришлось обойтись несколькими зернистыми эпизодами, которые мои родители записали на VHS. Лишь много лет спустя появился первый бокс-сет, который позволил мне полностью испытать то шоу, которое я в конечном итоге полюбил, даже если оно было гораздо более неровным — и часто рутинным, — чем его репутация заставила меня поверить. .Но на самом деле это не имело значения. Твин Пикс было просто телевизионным шоу, по общему признанию исключительным, но музыка Анджело Бадаламенти была чем-то другим: видением мира, который сам по себе был законченным. Мне было бы трудно передать то, что он представляет, за исключением того, что это происходит в пограничной области, где великолепный кошмар незаметно переходит в повседневность. В Blue Velvet , который я до сих пор считаю величайшим достижением Дэвида Линча, Джеффри выражает это как можно проще: «Это странный мир.Но вы можете услышать это более ясно в «Теме Лоры Палмер», которую Бадаламенти сочинил в ответ на инструкции Линча:
Начните с дурного предчувствия, как будто вы находитесь в темном лесу, а затем переходите к чему-то прекрасному, отражающему проблемы красивой девочки-подростка.
Затем, когда у вас это получится, вернитесь и сделайте что-нибудь печальное, и вернитесь в эту печальную, мрачную тьму.И только годы спустя они осознали, что песня имеет визуальную структуру пары горных вершин, расположенных рядом.Это действительно странный мир.
Если все формы искусства, как классно заметил критик Уотер Патер, стремятся к состоянию музыки, то не будет преувеличением сказать, что Twin Peaks стремился к возвышенности своего собственного саундтрека. В саундтреке Бадаламенти было сделано все, чего часто не удавалось добиться в сериале, и были времена, когда я чувствовал, что музыка была основной работой, а шоу — своего рода визуальным дополнением. На каком-то уровне я до сих пор так себя чувствую по поводу Fire Walk With Me : фильм сыграл важную роль в моей жизни, но мне не очень интересно его пересматривать, хотя я знаю каждую ноту его саундтрека. сердцем.И даже если допустить, что партитура никогда не бывает по-настоящему полной, музыка Twin Peaks указала на еще более интригующий артефакт.
В него вошли три трека — «The Nightingale», «Into the Night» и «Falling» —sung Джули Круз с музыкой Бадаламенти и стихами Линча, которая ранее написала свою запоминающуюся песню «Mysteries of Love» для Blue Бархат . Я любил их все, и я до сих пор помню момент, когда внимательное прочтение вкладышей подсказало мне, что есть целый альбом Круза, Floating Into the Night , которым я действительно мог владеть.(На самом деле их было двое. Так случилось, что мой мозговой штурм произошел всего через несколько месяцев после выпуска The Voice of Love , менее связного альбома второкурсника, который я бы ни за что не пропустил). впервые я почувствовал себя рассказчиком из «Тлен, Укбар, Орбис Тертиус» Борхеса, который однажды увидел фрагмент неоткрытой страны, а теперь обнаружил, что столкнулся со всем этим сразу. Следующие несколько лет моей жизни были полны событий, как и для каждого подростка.Я читал, делал и думал о многих вещах, некоторые из которых окупаются только сейчас.
Но что бы я ни делал, я, вероятно, слушал Floating Into the Night .
В прошлом году, когда я услышал, что саундтрек Twin Peaks выходит на роскошном виниле, у меня возникли смешанные чувства. (Конечно, я купил копию, и вы тоже должны.) Очевидным фактом является то, что к концу моего подросткового возраста я отказался от Бадаламенти и Круза и с тех пор не слушал их.Это не значит, что я не дал им послушать их всю жизнь. Я был одержим Industrial Symphony No. 1: The Dream of the Brokenhearted , любопытным произведением, поставленным Линчем, в котором Круз парит на проводах высоко над сценой в Бруклинской музыкальной академии, недалеко от района, где В итоге я провел большую часть своего двадцатилетия. Много позже я лично видел, как Круз выступал несколько неловко. Я отследил ее совместные работы и появление в гостях — в том числе отличный «If I Survive» с Hybrid — и даже купил ее третий альбом, The Art of Being a Girl , который мне очень понравился.
Но почему-то я так и не дошел до покупки следующего, и задолго до того, как я окончил колледж, Круз и Бадаламенти почти исчезли из моей личной ротации. И я сожалею об этом. Я до сих пор считаю, что Floating Into the Night — идеальный альбом, хотя только несколько лет спустя, когда я услышал настоящий веселый и дерзкий голос Круз в ее интервью, я понял, насколько я влюбился. с ироничной симуляцией. Бывают моменты, когда я совершенно серьезно верю, что был бы лучше сегодня, если бы продолжал слушать эту музыку: половину своей жизни я потратил, пытаясь соответствовать ценностям моего раннего отрочества, и Мне, возможно, было бы легче интегрировать все мои прошлые личности, если бы у них был общий саундтрек.Каждый раз, когда я играю в нее сейчас, я чувствую себя частью меня, запертой, нестареющей и нетронутой в Черной Ложе. Но жизнь проходит полный круг. Как Лаура говорит Куперу: «Увидимся через двадцать пять лет. Между тем… »И иногда мне кажется, что она разговаривает со мной.
Как это:
Нравится Загрузка .
..
DC как Твин Пикс
Изначально мы запустили эту статью 8 апреля 2014 года, в годовщину дебюта Твин Пикс на ABC. Сегодня было объявлено, что «Твин Пикс» вернутся на Showtime в 2016 году для съемок девятисерийного сериала.
Слова Легбы Карфура
Иллюстрация Брэндона Вес
«Карта — это не территория», — писал философ Альфред Коржибски. Его наблюдение о том, что наши модели реальности часто путают с реальностью, которую они призваны описывать, и что объекты всегда далеки от своих представлений, вдохновило различных участников сюрреалистического движения показать, как все мы пойманы в ловушку языка и абстракции. Но так ли мы? Потому что с Твин Пикс карта * — это * территория.Место «вдали от мира», его удаленность делает его поистине сюрреалистичным местом странных сопоставлений и неожиданных поворотов, которые скрыты в подсознании.
(Просмотреть карту Твин Пикс в полном разрешении как DC)
Какая территория лучше для нанесения на карту Твин Пикс, чем Вашингтон, округ Колумбия? Мы являемся центром великой и древней силы, примитивной и извилистой, и совершенно сбивающей с толку простых туземцев, если они даже достаточно неудачливы, чтобы подняться до уровня сознания, чтобы воспринимать великую тьму вокруг них.
Позвольте Brightest Young Things отдернуть занавески в Красной комнате и отправиться в тур по округу Колумбия, который мог бы увидеть Дэвид Линч, если бы он родился здесь, а не в Монтане.
Великий Северный = Hyatt Regency на Капитолийском холме
«Чистые номера по разумной цене» специального агента Дейла Купера и дом вдали от дома в Твин Пикс можно найти в отеле Hyatt Regency на Капитолийском холме. Возможно, вам не удастся уловить этот намек на Дугласа Фир в воздухе, а показатели DC немного выше, чем у шерифа Гарри С.Трумэн может вас достать, но любой отель, в котором проводится ежегодный рынок Mid-Atlantic Leather Weekend, — вероятно, беспроигрышный вариант.
Грейт-Фолс = Белый Хвост-Фолс
Знаменитый водопад из вступительных титров, который убаюкивает вас сном величием природы — прямо перед тем, как вы обнаружите, что все в лесу пытается вас убить. Наш собственный водопад «Белый хвост» продолжается мимо Джорджтауна, где вы можете увидеть Трех сестер, водное пристанище трех принцесс из Алгонки, которые трагически пытались сбежать из плохих условий брака.
Говорят, что призрачный колокол звонит, когда река собирается забрать еще одну душу.
Универмаг Хорна = Woodward & Lothrop, больше не существует, по адресу 11th и F NW
Когда не занят мытьем миниатюрной куклы Элвиса, постоянный житель Твин Пикс Бенджамин Хорн управляет универмагом, который маленький нарцисс назвал своим именем, следуя по пути доморощенных мегамагазинов Woodward and Lothrop. Лора Палмер работала за парфюмерным отделением, центром трудоустройства проституток-подростков в One Eyed Jack’s, любимом месте Хорна.В этом здании, пострадавшем от загадочного пожара в последние годы, сейчас находится музей восковых фигур. Вы знаете, что происходит в музеях восковых фигур в нерабочее время? Вот что такое жуткое дерьмо.
Ратуша Твин Пикс = Wilson Building
Посмотрите, как жители Твин Пикс разыгрывают свою собственную версию картины Нормана Роквелла «Свобода слова» вплоть до того момента, когда вы понимаете, что ползучий моральный упадок подорвал всех, вплоть до мэра Дуэйна Милфорда.
Эй, а разве нашему мэру не будет предъявлено обвинение? И разве член Совета Джим Грэм не похож на бревенчатую даму? Но с бабочками вместо поленьев?
Средняя школа Твин Пикс = Sidwell Friends
Кривые комментарии Дэвида Линча к великой американской драме о старших классах, которая психически предвосхитила , можно найти в Sidwell Friends, месте, где привилегия приходит домой, чтобы гнить.Множество белых детей делают минет? Проверять. И, пожалуйста, школу для детей президентов? Вы знаете, где-то поблизости похоронено несколько десятков буквальных тел.
Станция шерифа Твин Пикс = полицейский участок 3-го округа
Мы бы хотели, чтобы в нашем собственном столичном полицейском управлении было чувство близости к дому, как у шерифа Твин Пикс Гарри С. Трумэна. Ну, вплоть до того момента, когда он и его приятели по секретному обществу похищают подозреваемых наркоторговцев, а половина сотрудников (заместитель шерифа Энди Бреннан и секретарь Люси Моран) являются сертифицированными простаками.
Так что, может быть, все равно.
Хьюберт Х. Хамфри Здание ФБР
Эй, а здесь не работает агент Купер? Может, этого и нет в сериале, но наибольшее значение имеет федеральное учреждение. А Дэвид Линч одобрил бы его бруталистский экстерьер, архитектурный стиль, одно название которого вызывает ужас и который почти повсеместно признан чертовски уродливым. Хорошая метафора, учитывая возможное разочарование агента Купера в Бюро.
Приют тайного общества для мальчиков из книжного дома, самозваных защитников от таинственной тьмы, которая постоянно угрожает спокойствию Твин Пикс.Или спокойствие Твин Пикс — всего лишь прикрытие тьмы внутри нас? Звучит сложно. Спросите масонов. Чтобы войти в книжный дом округа Колумбия, нужно просто знать секретный знак — указательный палец, проведенный вниз по лицу.
Принадлежащая одному из немногих порядочных людей в городе, Norma Jennings, Double R является домом для лучшего вишневого пирога в трех графствах, что заставляет вас скучать по старинной столице Мэтта Эшберна с таким же порядочным человеческим существом.
Городская закусочная.А когда вы насытитесь пирогом, вы можете перейти улицу в нашу Красную комнату Джимми Валентайна.
Больница Calhoun Memorial = DC General
Ронетт Пуласки, едва выжив в той же атаке, которая унесла жизнь Лоры Палмер, натыкается на границу штата, привлекая к делу агента Купера. В коматозном состоянии ее доставили в мемориальную больницу Калхун, где впервые замечают Однорукий (и земной хозяин духа Ложи МАЙК), а агент Альберт Розенфилд пробуривает Лору Палмер.В 1990 году DC General все еще был открыт, выполняя роль городской больницы. Сегодня это раздираемый скандалами и кишащий крысами приют для бездомных.
Национальный лес Призрачного леса = Парк Рок-Крик
Обширный лес к востоку от Твин Пикс — это место для сделок с наркотиками, ночные встречи между сообщниками похожи на парк Рок-Крик в округе Колумбия (крупнейший городской федеральный парк в Соединенных Штатах). И так же, как и Призрачный лес, Рок-Крик полон зла.
Попробуйте поискать в Google «тела, найденные в парке Рок-Крик» и добавить случайный год в конце. Результаты удручающие, особенно если учесть частоту появления давно разложившихся трупов.
Гластонбери Гров = возле особняка Клингл в парке Рок-Крик
Двенадцать молодых платанов Гластонберийской рощи охраняют секретный вход в Черную Ложу, волшебное царство духов, доступное только после совершения самых жестоких убийств.Это не совпадение, что останки скелета Чандры Леви (наша собственная Лора Палмер) были найдены здесь, спустя годы после ее убийства, с указанием на то, что она была привязана к искривленному и корявому дереву, которое все еще стоит на этом нечестивом месте, просто вне поля зрения. всегда жуткий особняк Клинглов, который, вероятно, является домом для безумного бывшего агента ФБР и злодея Виндома Эрла, который прячется в лесу в поисках силы Черного Ложи.
Black Lodge = различные федеральные правительственные учреждения
Психотик, бывший партнер агента Купера, Виндом Эрл сказал об этом лучше всего: «Это место почти невообразимой силы, переполненное темными силами и злыми духами.
И если их обуздать, эти духи в этой скрытой стране невозмутимых криков и разбитых сердец предложат силу настолько огромную, что ее носитель может изменить порядок самой Земли по своему вкусу ». Итак, вы, очевидно, знаете Капитолий. И Белый дом. И Верховный суд. И IRS. И памятник Вашингтону. И около дюжины лоббистских фирм. И, черт возьми, возможно, Национальный фонд искусств и Национальный совет по безопасности на транспорте, пока мы занимаемся этим. Зло таится повсюду, но сопротивляется ограничению материального плана в нашем прекрасном городе.Теневая сущность Белой Ложи, вы можете легко встретить своего одержимого злым духом двойника, если вы будете задерживаться в одном из этих мест слишком долго.
Красная комната = Клуб одиноких сердец Джимми Валентайна
Подобно экстрапространственному пути Дэвида Линча к Черным и Белым Ложам, Клуб одиноких сердец Джимми Валентайна в убогом убранстве Тринидада и атмосфере подпольной беседы определенно делает его местом, где вы можете столкнуться с нейтрально-добрым духом ростом 3 фута 7 дюймов, который говорит задом наперед.
пьяная шепелявка, когда тусуется с мертвыми белыми девушками, и дает сбивающие с толку советы несчастным странникам, которые попадают внутрь.
Белая Ложа =?
Если в Вашингтоне есть Белая Ложа, место «великой добродетели», место абсолютной чистоты, через которое духи должны пройти на пути к совершенству, и «все внутри вынуждены творить добро без причины», мы не нашли Это. Попробуйте поговорить со своим любимым наркоторговцем или наименее злым священником. А если найдешь, сожги этот сахаристый Диснейленд дотла. Фу!
Где все начинается = Выберите свое собственное место на Потомаке или Анакостии
Простой лесоруб, ушедший на рыбалку, обнаруживает на берегу помятую кучу только для того, чтобы обнаружить тело королевы возвращения на родину Лауры Палмер, завернутое в пластик, белое, как простыня, все еще красивое.И это запускает самую странную линию морального исследования, которая когда-либо украшала наши экраны.
Гигантское бревно = Гигантское кресло в Анакостии
Твин Пикс имеет гигантское бревно.
У нас есть гигантский стул.
Дом у дороги = Черная кошка
Twin Peaks находится всего в 250 милях от ближайшего крупного мегаполиса, но все же у него есть дальновидная музыкальная сцена в The Roadhouse, байкерском баре, который так или иначе специализируется на гипнагогическом шугейзе и французских канадцах, продающих кокаин несовершеннолетним.Вы должны задаться вопросом, как Джули Круз попала туда, но его посетители были бы как дома в Black Cat. А знаете, что мы хотели бы видеть в «Черной кошке»? Драка в баре на тридцать человек, как у пилота. Это было бы довольно приятно наблюдать в Красной комнате (не путать с Красной комнатой Твин Пикс, показанной в другом месте на этой карте).
Гора Белого Хвоста = Малькольм Икс Парк
На смотровой площадке у горы Белый Хвост две молодые женщины резвятся в такой яркий день, что можно увидеть отражение жуткой загадочной фигуры, снимающей их.Ностальгическое домашнее видео, снятое проезжающим мимо путешественником или убийцей? Мам, но вы можете снять свой собственный нюхательный фильм в парке Малькольма Икс, с его потрясающими видами на город и резвящимися подростками (и курящими травку).
Только не уходи после наступления темноты.
Лесопилка Packard = Довиль, 3145 Mt Pleasant St NW
Лесопильный завод Паккард был оживленным центром промышленности, превратившим Твин Пикс в город леса. Нам может не хватать деревьев, но таинственным образом сгоревший остов многоквартирного дома Довиль на горе.Приятное все слишком напоминает обожженные остатки лесопилки. Твин Пикс потерял свою промышленную базу, а гора Плезант потеряла одно из последних дешевых мест на Северо-Западе для жизни.
Owl Cave = Wall of Fame, через дорогу от здания Казначейства и Музея Холокоста под мостом
Правоохранительные органы обнаруживают древнюю пещеру, в которой когда-то жили местные жители. Потусторонние петроглифы украшают стены, что подсказывает? Карта города? Но язык слишком примитивен и груб для понимания.Это Твин Пикс? Нет, это Стена славы, стена с граффити под мостом и над железнодорожными путями, и какое-то странное место, где обитают духи.
Знак Добро пожаловать в Твин Пикс = Знак Добро пожаловать в Вашингтон на трассе 50
Добро пожаловать в наш город! Где наше искреннее гостеприимство противоречит тихой борьбе за человечество в мире, где мораль становится невозможной перед лицом такой тьмы, напряженности, которая перерастает в самые шокирующие акты насилия.
И где определенное меньшинство людей по необъяснимым причинам носят кроссовки со своей профессиональной рабочей одеждой, пользуясь общественным транспортом.
Sparkwood & 21 = 14-е & U
В последний раз Лору Палмер видели живой на мотоцикле на этом перекрестке незадолго до того, как экстремальные и запутанные перепады настроения заставили ее сбежать от своего компаньона и исчезнуть в ночи, чтобы ее больше никогда не видели, кроме как трупа.
Железнодорожный вагон = остановка метро Deanwood, там есть станция переключения путей CSX, и он находится на границе с Мэрилендом, И есть шаткий мост, похожий на тот, где находится Ронетт.
Молодая женщина в клочьях одежды, ничего не понимая, перебегает через эстакаду, пересекающую границу штата.Это Ронетт Пуласки, и расследование оттуда ведет к железнодорожной станции, где Лора Палмер была дважды связана («Иногда мои руки сгибаются») и убита. Пункт пересадки экипажа Deanwood CSX — популярное место для хопперов поездов и, без сомнения, злых духов, стремящихся причинить вред нашей драгоценной молодежи.
Одноглазый Джек = бордель в заднице, штат Северная Каролина, округ Колумбия
Наши друзья на севере покупают всю медицинскую помощь и проституток в Твин Пикс, в этом казино и борделе на другой стороне границы в Британской Колумбии.Вечно скрупулезные канадцы (ФАКТ: каждый канадец в сериале — подонок) обслуживают воротил Твин Пикс и иностранных бизнесменов, нанимающих старшеклассников прямо у продавщиц местных универмагов. У округа Колумбия есть собственный One Eyed Jack’s, полноценный бордель, расположенный на северо-востоке недалеко от границы с Мэрилендом. Что ж, мы,
, не читали Yelp! Но если дюжина женщин стоит на крыльце в бюстгальтерах в 4 утра в воскресенье с парковкой, полной пригородных номерных знаков, это, черт возьми, не церковь.Если это ваша (подонковая) сумка, посмотрите, подбросит ли вам Блэки О’Рейли монетку.
20 восковых фигур знаменитостей настолько реалистичны, что от них отвиснет челюсть
Что касается восковых фигур, нельзя отрицать, что некоторые из готовых изделий меньше похожи на знаменитостей и лучше подходят для циркового шоу! Однако, когда Музей мадам Тюссо делает все правильно, результаты ошеломляют, а временами шокируют тем, насколько реалистичными они выглядят! Посмотрите 20 лучших прямо сейчас!
Деми Ловато может чувствовать себя уверенно, стоя рядом со своим идентичным восковым близнецом.
Getty Images
Крепкий орешек Брюс Уиллис поклонников даже не смогли бы отличить его восковую фигуру от настоящей!
Getty Images
У Алисии Киз есть все основания вскинуть руки в восторге от этой потрясающей восковой копии самой себя.
Getty Images
статья продолжается под объявлениемМайли Сайрус ‘Предыдущая восковая фигура оказалась неудачной, но мадам Тюссо восполнила это невероятной переделкой.
Getty Images
Николь Кидман запечатлена так хорошо, что ты действительно чувствуешь, как она смотрит на тебя!
Getty Images
Эми Уайнхаус навсегда останется в наших сердцах и застыла во времени благодаря своей потрясающей восковой фигуре.
Getty Images
статья продолжается под объявлениемДжеки Чан выглядит готовым ожить от смеха и стремительного удара карате!
Getty Images
Нельзя отрицать Восковая фигура Хелен Миррен могла обмануть любого на красной ковровой дорожке.
Getty Images
Гвен Стефани : холодная и властная внешность сияет даже тогда, когда она сделана из воска.
Getty Images
статья продолжается под объявлениемХайди Клум — это улыбка на 100 ватт и спортивное телосложение.
Getty Images
Леди Гага перепробовала множество образов, и ее восковую однозначно можно считать настоящей головорезкой.
Getty Images
Могли ли они получить более совершенные ямочки на щеках Cheryl Cole ?
Getty Images
статья продолжается под объявлениемДжонни Депп не смог бы выглядеть более реалистично в виде восковой фигуры, если бы они попытались.
Getty Images
Вы почти можете видеть, как вращаются колеса в головке восковой фигуры Russell Brand .
WENN
Бенедикт Камбербэтч по-прежнему выглядит как восковая фигура как часть отмеченного наградами актера.
Getty Images
статья продолжается под объявлениемКак и Майли, У Джастина Тимберлейка была своя ужасная восковая фигура, но похоже, что мадам Тюссо вернула сексуальность этой версией.
Getty Images
Квентин Тарантино даже в восковой форме делает то, что умеет лучше всего.
Getty Images
Сходство с восковой фигурой Джорджа Лопеса поразительно и демонстрирует его теплоту и доброту.
Getty Images
статья продолжается под объявлениемВосковая фигура П. Дидди выглядит настолько реальной, насколько невероятно, сколько раз он менял свое имя!
Getty Images
Ребята из One Direction могут идти своими путями, но Найл Хоран , Зейн Малик , Луи Томлинсон , Лиам Пейн и Гарри Стайлз всегда будут связаны воском.
аналоги.
Getty Images
Выпуск 11 — Близнецы — Территория
Примерно 1 из 30 рождений приходится на близнецов. Необычная, но не редкая, двойственность проявляется в двойственности, которую антрополог Филип Пик называет «центральностью лиминальности». В большей степени, чем бинарность, близнецы — это один и два, и эта логическая двусмысленность может быть источником гармонии, как в случае двойственности инь-ян, или свидетельством тревожного сбоя, как в сверхъестественном двойнике.
Для нашего одиннадцатого выпуска мы объединяем эти бесчисленные ответы с близнецами, которые их провоцируют: Приключения Мэри-Кейт и Эшли (1994-1997), альтер-эго, неоднозначные образы / обратимые фигуры, Близнецы Афекса, Ашвины, бигендеризм, биполярность, The Bobbsey Twins, Body Double (1984), Candomblé & the erê , Cândido Godói, подменыши, хиральность, клонирование, соединение, соединение и разделение, криптофазия, Dead Ringers (1988), Dolly, двойники, двусмысленность, двусмысленность, двойной желток, диады, эхоизм и нарциссизм, Враг (2013), злые близнецы, Цветы на чердаке , фримартинс, бред Фреголи и Капгра, Ледяной ковчег, Фукси / 伏羲 & Nüwa女媧, Бог мелочей , Сезон Близнецов, heautoscopy, Дом Да (1997), Я знаю, что это правда , Девушка Икар , идентичная и братская, Игбо-Ора — Столица-близнец мира, ирландские близнецы, Jacob & Исау, Джина и Санни Хан, Ка, Кеплер-186f, Лев и Остин Гроссман, похожие модели и методы сопоставления, зеркальные близнецы, noms de plume и de guerre , The Parent Trap (1961 и 1998), Филипп К.
И Джейн С. Дик, белые медведи, # близнецы POPSUGAR, принц Линдворм, пифагорейская таблица противоположностей, радикальный и смягчаемый дуализм, Себастьян и Виола, разделенные при рождении, последовательные и одновременные гермафродиты, города-побратимы, Одиночный близнец , родственные души, Звук Цереры The Twin , дублеры, симметрия и изометрия, сизигии, тезис-антитезис, тукуй има кариварми , тульпы и Твин Пикс (1990-1992, 2017), города-побратимы и пригороды, Twins Days, Два духа, зловещая долина, Us (2019), Вардёгер, музеи восковых фигур, yanantin , yin & yang, Yoruban ìbejì и концепция ejiwapo , “…и близнецы! »
Выпуск 11 будет опубликован в октябре 2019 года. Чтобы узнать, как внести свой вклад, ознакомьтесь с нашими правилами подачи заявок.
Сан-Франциско пешком | Deccan Herald
Холмистый город, окруженный Тихим океаном и заливом Сан-Франциско — когда мы приехали, было очень холодно.
С туманом, катящимся по холмам, принося с собой дождь и частые грозы с градом, идти по крутым наклонным улицам было довольно сложно, поскольку мы шли довольно долго.
В Сан-Франциско и его окрестностях можно совершить множество походов.Мы посетили Тамалпаис-Хиллз, Мьюир-Вудс, Лэндс-Энд и Твин-Пикс. Тамалпаис был туманным и холодным. В Мьюир Вудс были одни из самых высоких деревьев секвойи. Из Твин Пикс, где также находится Башня Сутро, открывался захватывающий вид на город. Лэндс-Энд был скалистым маршрутом с потрясающими видами.
Мост Золотые Ворота; города-побратимы Сан-Франциско, включая Бангалор.
ФОТО АВТОРА
Финансовый центр
Одним из самых приятных моментов для меня стала пешеходная экскурсия Альфреда Хичкока.Эта прогулка, сосредоточенная вокруг мест, показанных в «Головокружении» и нескольких других знаковых фильмах великого мастера, круто спускается вниз по Ноб-Хилл к Юнион-сквер в Финансовом районе.
Финансовый район имеет Маркет-стрит на одном конце, набережную на другом и Юнион-сквер в центре.
Здесь находятся одни из самых высоких зданий, в которых размещаются крупные банки и технологические компании — Salesforce Tower, безусловно, самое высокое, знаковое здание, видимое издалека. В Финансовом районе также есть несколько мультибрендовых магазинов.
На набережной Эмбаркадеро находится причудливое здание Ferry Building. У этого есть пристань, которая выходит на мост через залив, где стоит статуя Ганди. Здесь также находится рынок с несколькими нишевыми кафе и ресторанами.
Сан-Франциско — многокультурный город, в котором есть несколько этнических очагов. Есть Китай-город, Маленькая Италия, Корейский город, рынок Манилы и Японский город. В Чайнатауне много интересных магазинов, торгующих шелковыми платками и сувенирами. Мы смогли попасть на фестиваль цветения сакуры в Японском городе.Во внутреннем дворе с видом на Пагоду мира происходили культурные представления, а внутри Японского центра — выставка самурайских мечей. В Центре есть множество ресторанов суши и рамэн, книжный магазин с последними графическими романами манги и несколько сувенирных магазинов.
В Сан-Франциско вам придется прокатиться по наклонной канатной дороге — есть поездки от Ноб-Хилл и Пауэлла до Рыбацкой пристани. На Рыбацкой пристани есть множество сувенирных магазинов и несколько хороших ресторанов. Пирс 39 — это то место, где вы захотите поймать морских львов, греющихся на солнце.
Ворота Дракона в Чайнатауне
Очаровательные фрески
Очарование города заключается в том, что в нем сохранилась одна из самых невероятных викторианских архитектур: многие церкви и дома в большинстве районов имеют потрясающие фасады, арки, навесы и балконы. Многие общественные здания покрыты фресками. В районе Миссии больше фресок, чем в большинстве. Clarion Alley, узкая пешеходная дорожка в Миссии, стены с обеих сторон заполнены фресками и граффити, нарисованными местными художниками.Нам посчастливилось успеть на Сандей-стрит в Валенсии в районе Мишн, когда она была закрыта для движения транспорта. Семьи толпами выходили, чтобы насладиться солнцем, покататься на велосипедах и послушать местные музыкальные группы.
Еще один богатый культурой район Сан-Франциско, где вы найдете остатки движения хиппи, — это Хейт-Эшбери. Здесь есть несколько китч-магазинов, в том числе и индийских, где продаются сувениры, винтажная одежда и редкие музыкальные записи некоторых художников, которые жили и работали по соседству, в том числе Grateful Dead.
Если вы любите музеи, в Сан-Франциско есть на что посмотреть. В большинстве музеев есть свободные дни — лучше пойти тогда, так как билеты могут быть немного дорогими. Мы пошли в Музей современного искусства Сан-Франциско, где есть замечательные восковые модели.
Красивые дома в викторианском стиле
Пешеходные маршруты
В музее Де Янга и Почетном легионе есть несколько ярких шедевров. Почетный легион также предлагает пешеходные маршруты с замечательным видом на мост Золотые Ворота, который, кстати, виден со многих точек зрения в городе.У Калифорнийской академии наук есть опыт — здесь есть парк бабочек, парк пингвинов, аквариум и планетарий.
Голос в планетарии, задержите дыхание, — это голос Тома Хэнкса. Эксплораториум — еще один музей экспериментального характера. Отсюда до башен Койт можно пройти живописно, пройдя мимо Ломбард-стрит или Кривую улицу. А если вам нравится ходить в театр, не пропустите Beach Blanket, Babylon. Это шоу, известное своими большими шляпами, непочтительно смотрит на американскую политику и карикатуры на популярных политиков и знаменитостей.
Одно из зданий с фресками в миссии
Фетиш еды
Город славится множеством ресторанов, предлагающих кулинарные изыски со всего мира, и почти во всех них есть вегетарианские блюда. Некоторые из ресторанов, которые мы попробовали, были Mau, непринужденная вьетнамская закусочная в районе Мишн, известная своими блюдами из фо и глиняных горшков. В популярном индийском магазине Curry Up Now было несколько интересных индо-мексиканских масала идли и хрустящих самос. Burma Superstar, небольшой и шумный бирманский ресторан в Ричмонде, предлагал бирманские самосы, традиционные салаты с зеленым чаем и острое блюдо из баклажанов.