Фильм «Интервью» отправили в КНДР на воздушном шаре
Автор фото, AFP
Подпись к фото,Большинству критиков фильм «Интервью» не понравился
Южнокорейский активист Ли Мин Бок рассказал о том, что он отправил тысячи DVD-дисков с американской политической комедией «Интервью» в КНДР на воздушных шарах.
По словам Ли, он запустил первый воздушный шар в январе, а последний – в минувшую субботу. Всего он четыре раза осуществлял запуски воздушных шаров с копиями «Интервью».
В фильме «Интервью», выпущенном в конце прошлого года, рассказывается о том, как два американских журналиста, которых играют Джеймс Франко и Сет Роген, добиваются интервью с Ким Чен Ыном. ЦРУ, узнав об этом, обращается к журналистам с идеей убить северокорейского лидера.
Фильм привел северокорейские власти в ярость, и Пхеньян потребовал запретить показ «Интервью».
Однако в итоге Sony все-таки выпустила фильм в ограниченном числе кинотеатров и в интернете после серьезной критики со стороны американской общественности, в том числе президента Барака Обамы.
Несмешной, но полезный
Ли Мин Бок, перебежчик из Северной Кореи, рассказал, что он привязал диски к воздушным шарам вместе с пачками долларов и листовками с критикой режима КНДР.
Автор фото, AFP
Подпись к фото,Воздушные шары с листовками раздражают Пхеньян, однако Южная Корея называет их выражением свободы слова
«Я отправил тысячи копий фильма и около миллиона листовок в субботу, недалеко от западной части границы», — сообщил он агентству Франс пресс.
По его словам, запуски происходят в отдаленных районах и без каких-либо предварительных объявлений. Он считает, что южнокорейская полиция в любом случае не имеет права его останавливать.
При этом фильм «Интервью» ему категорически не понравился: по мнению Ли, он вульгарный и несмешной, но для активиста важно, что северокорейский лидер Ким Чен Ын показан в нем как человек, а не как божество.Если обнаружится, что житель Северной Кореи, у которого есть доступ к DVD-проигрывателю, посмотрел этот фильм, ему будет грозить длительный срок в трудовом лагере.
Южнокорейские активисты неоднократно отправляли в КНДР на воздушных шарах посылки, с помощью которых они хотят рассказать северокорейцам о жизни за пределами Северной Кореи и надеются побудить людей выступить против властей.
Пхеньян требует от Сеула пресечь эти запуски, называя их провокациями. Северокорейские пограничники в прошлом не раз пытались расстрелять шары.
Пока, однако, власти Южной Кореи не препятствует активистам, хотя и заявляют, что подобные действия не приносят никакой пользы и подвергают риску людей, живущих у границы.
Представьте, что Пхеньян — это Мурманск, Минск или
Северную Корею и Россию многое связывает: Ким Ир Сен воевал в рядах Красной армии и познакомился со своей супругой в СССР; в селе Вятском родился и провел детство его сын Ким Чен Ир; наземная граница, экономические связи и самая длинная железная дорога в мире Москва — Пхеньян. Но ненаучной литературы о Корее на русском языке очень мало. В издательстве Individuum вышла книга Мортена Тровика «Предатель в Северной Корее.
Гид по самой зловещей стране планеты». Наш редактор Миша Митюков одним из первых прочитал «Предателя» и задал автору вопросы, ответов на которые не нашел в книге.
Норвежский художник и режиссер Мортен Тровик побывал в КНДР больше 20 раз и не только стал свидетелем событий, поворотных для северокорейской истории (например, испытания ядерного оружия), но и внес в нее свой вклад. Он привозил в Пхеньян деятелей современного искусства и организовал первый в стране концерт западной рок-группы Laibach.
Мортен Тровик и рок-группа Laibach
Северная Корея в глазах большинства — это страна, из которой не бывает хороших новостей: в ней расстреливают за неискренние слезы на похоронах вождей, ссылают в лагеря и грозят миру атомной бомбой. «Предатель в Северной Корее» представляет собой редкую попытку пройти между идеологических полюсов и рассказать правду о жизни в самой закрытой стране с юмором и любовью к простым людям.
Вы попали в Северную Корею как турист в 2008 году.
Что такого случилось в путешествии, что вы связали часть своей жизни с этой страной?
В первую очередь, мне позволили привезти с собой огромный диско-шар — виртуальный коронавирус и символ западной поп-культуры и декаданса. Но самое главное — после моих мягких, но убедительных аргументов разрешили использовать диско-шар в фотосессии «Дискократия» (Dyscocracy). Я фотографировался в священных для северокорейской идеологии местах, например напротив Кымсусанского дворца Солнца — мавзолея Ким Ир Сена и Ким Чен Ира [существует строгий регламент съемки около важных мест и памятников, чтобы не оскорбить память великих вождей северокорейской нации, и гиды строго следят за тем, как и в каких позах фотографируются туристы.
Мортен Тровик напротив Кымсусанского дворца Солнца
Для сравнения: представьте подобную фотосессию напротив мавзолея Ленина во времена СССР. Это заставило меня задуматься, какие еще ограничения в Северной Корее можно немножко сдвинуть.
Даже те, кто Вас не знают, конечно же, слышали о концерте Laibach в Северной Корее. Наверняка это ваш самый известный и сложный в организации проект. Но о нем нет даже абзаца в книге. Расскажите о самых запоминающихся моментах, связанных с организацией этого шоу. Вы выбрали Laibach потому, что их милитаристская и тоталитаристская эстетика близка КНДР?
История о концерте Laibach в Пхеньяне осталась за бортом книги, потому что об этом и так все знают. Во-вторых, мы сняли о наших приключениях довольно успешный документальный фильм Liberation Day («День освобождения»), который показали по всей России и в большинстве постсоветских стран — спасибо фестивалю Beat Film. И в-третьих, если я расскажу слишком много закулисных историй, то мне придется убить вас и всех, кто прочитает это интервью.
Кажется, что это больше персональная история, любознательность и фан. Или я не прав?Вы не ошибаетесь, но позвольте ответить цитатой из песни Laibach: «Мы не были бы поняты, если не были бы непоняты» (We wouldn’t be understood if we weren’t misunderstood). Одна из немногих черт искусства, которая отличает его от рекламы или пропаганды, — возможность быть воспринятым и интерпретированным бесконечным количеством способов. Если я сейчас начну объяснять «правильный» и «неправильный» посыл своих проектов, то в этот же момент они перестанут быть искусством. На протяжении многих лет в Норвегии горячо обсуждают мои северокорейские связи и поездки, даже на министерском и парламентском уровнях, что, на мой взгляд, подтверждает значимость моих проектов для совершенно разных людей. Так что нравится кому-то в Норвегии или не нравится — я об этом не думаю.
В книге вы пишите, что из-за статуса самой закрытой страны в мире каждый приезжающий в Северную Корею надеется стать первооткрывателем.
В каждой деревне, которую турист проезжает по трассе, за каждым поворотом дороги он ждет открытия. Но их не происходит. Также в одном интервью вы говорите: «Северная Корея — это другая страна, но не другая планета. Большая часть того, как преподносится Северная Корея — попытка изобразить ее другой планетой, которой она не является». Для чего тогда приезжать туристу в эту страну, если первооткрывателем он не станет и даже не сможет посмотреть ее самостоятельно, а будет кататься от одной достопримечательности к другой под присмотром гида и сотрудника безопасности?
Когда я посетил восточное побережье Северной Кореи, одна из моих государственных сопровождающих, девушка примерно 25 лет, сказала, что в первый раз видит океан [хотя от Пхеньяна до ближайшего города Вонсана всего 200 километров. — Прим. ред.]. Из-за жесткого контроля за передвижением людей большая часть Северной Кореи остается одним из наименее изведанных мест в мире, в том числе и для самих корейцев.
Даже в Северной Корее можно сойти с проторенных туристических троп . Компании Koryo Tours и Young Pioneer Tours организовывают поездки по индивидуальным маршрутам для небольших групп и даже одного человека, только это будет очень дорого. Если ты хочешь выйти за рамки стереотипов о любой стране, то в любом случае одной поездки в нее будет недостаточно.
Вы пишете, что в Пхеньяне можно встретить характерные черты разных эпох: современности, 1990-х, 1980-х, 1960-х и 1950-х, а в деревне — 1930-х. Скажите, в чем это выражается?
Думаю, что жителям России будет легко это понять. Представьте, что Пхеньян — это Мурманск, Минск или Новосибирск, но только без рекламы и билбордов. Чем дальше вы отдаляетесь от центра города в сторону окраин, тем дальше вы перемещаетесь назад во времени, пока не дойдете до деревень, где живут без водопровода и электричества. Единственное отличие — в корейской глубинке не так много пьяниц, как в российской, хотя они тоже делают свой самогон.
Что невозможно было представить в КНДР пять лет назад, но вполне обыденно сегодня?
Все, что я перечислю, пока что относится в основном к Пхеньяну. Очень много небольших пивоварен и кофеен. С 2013 года туристам разрешили покупать сим-карты с мобильным интернетом [раньше телефоны у туристов забирали при въезде в страну и отдавали при выезде. — Прим. ред.]. Я был одним из первых иностранцев, кто зашел в интернет с телефона из Северной Кореи. Сначала ограничений было даже меньше, чем в Китае, и вы могли заходить в Facebook, Instagram и Twitter. Я даже смотрел порнуху на центральной площади имени Ким Ир Сена, но исключительно в научных целях. Со временем власти прикрыли дырки в «бамбуковом занавесе» [синоним термина «железный занавес» для Восточной Азии. — Прим. ред.], но большинство сайтов все еще доступны.
Перед интервью я прочитал статью большого специалиста по Северной Корее Андрея Ланькова (вы его наверняка знаете) о высоком уровне готовности Кореи к пандемии COVID-19.
Также он рассказывает о довольно высокой продолжительности жизни и низкой смертности у детей по сравнению со странами со схожим уровнем ВВП. По количеству врачей на 10 тысяч человек Северная Корея находится на одном уровне с Францией и США, а Мьянму и Непал опережает в шесть раз. Это приятно удивляет. Что еще есть в Корее хорошего, о чем обычно не пишут международные медиа?
Об искреннем дружелюбии и щедрости корейцев. Это неожиданно, когда до приезда в страну вы определили их уровень паранойи и подозрительности по отношению к иностранцам. В реальности они будут очень расслаблены в компаниях с туристами, особенно после одной или двух бутылок соджу [корейский традиционный алкогольный напиток, крепостью от 13 до 45 %, но чаще 20 %. — Прим. ред.]. Есть негласный список вопросов и предел того, что иностранец может обсуждать в разговоре с жителем Северной Кореи, но чаще всего этот список ограничивается шутками над лидерами страны. Корейцы не ждут от вас и не требуют, чтобы вы пели дифирамбы их лидерам, достаточно отзываться о них уважительно и без сарказма.
Уверяю, что никто не будет против рассказов о стране, откуда вы приехали, и культуре до тех пор, пока это не принижает КНДР. По моему опыту, именно туристы более тревожные, чопорные и сдержанные в разговорах, чем северокорейцы. Иностранцы приезжают с кучей предубеждений, что вполне ожидаемо, учитывая, каким фрик-шоу выглядит Северная Корея в наших медиа.
Кратерное озеро Тяньчи (Чхонджи) на горе Пэктусан
Жители голодают; страшные чекисты и культ личности; испытание ядерного оружия; трудовые коммуны северокорейцев в России, которые зарабатывают доллары для правительства; замученный в тюрьме американец; закрытые границы; расстрел любовницы Ким Чен Ына… Какие стереотипы о Северной Корее в мире слишком раздуты и преувеличены, а какие не соответствуют действительности вообще?
Стереотипы существуют не просто так, тем более когда речь идет о Северной Корее. То, что у тебя паранойя, не значит, что за тобой никто не охотится. Поэтому нельзя сказать, что все клише о Северной Корее неправдивы.
Но их совершенно точно преувеличивают для драматического эффекта. Трагическая и ненужная смерть Отто Уормбира [американский турист, которого в марте 2016 года приговорили к 15 годам тюрьмы в Северной Корее. Через некоторое время он впал в вегетативное состояние. В июне 2017 года Уормбира депортировали в США, где он через несколько дней умер, не приходя в сознание. — Прим. ред.] — один из таких примеров, которому я посвятил целую главу в своей книге. Все факты показывают на неудачную попытку самоубийства в тюрьме, о которой северокорейцы умолчали, чтобы не потерять лицо, а потом это цинично использовала администрация Трампа для демонстрации своего превосходства над Северной Кореей.
В книге описан занятный случай с норвежской газетой, которую вы несколько дней настойчиво выбрасывали в урну своего гостиничного номера, но горчичная также настойчиво доставала ее, расправляла и возвращала на ваш стол, потому что на пути из вашего номера к мусорным контейнерам ее могли увидеть с иностранной газетой.
Для Вас этот жест означал ухудшение отношений и увеличившийся уровень паранойи, что действительно подтвердилось в дальнейшем. Какие еще незначительные детали за время вашего сотрудничества с Северной Кореей вы замечали, в которых был скрыт глубокий и важный смысл?
Да, как говорится, дьявол в деталях. Мне такие небольшие полевые наблюдения дают больше информации о ситуации в стране, чем высказывания самонадеянных политологов, которые сидят в офисе в тысяче километров от Северной Кореи. Вот поэтому я твердо придерживаюсь правила «иди и посмотри своими глазами». Даже в наш цифровой век живой опыт, настоящее рукопожатие, взгляд в глаза собеседника всегда будут важнее цифровизации, какой бы практичной она ни была.
В одной из глав вы рассказываете о норвежском фотографе из вашей группы, который не удалил пародийное видео с Ким Чен Ыном со своего телефона, и ролик увидел пограничник на въезде в страну. Фотограф подставил Вас, всю группу и принимающую сторону в Корее, вплоть до того, что их могли признать предателями и отправить в лагерь.
Почему за вашу книжку не отправятся в лагеря люди, которые с вами сотрудничали?
Наше сотрудничество не было чем-то неоспоримым и однозначным для властей КНДР, и иногда мои северокорейские партнеры были близки к тому, чтобы отправиться в лагерь. Когда закончился один из наших проектов, мой северокорейский коллега рассказал, что его жена каждое утро плакала, провожая его на работу: она боялась, что вечером он не вернется домой. Эта история показывает, что мои северокорейские братья ставили на кон свою свободу, когда ввязывались в мои проекты. Я бесконечно уважаю их мужество и честность. Мой ближайший друг и коллега мистер Вин, на котором держится сюжет книги, скончался в этом году после продолжительной борьбы с раком. По крайней мере ему не грозит лагерь.
Я правильно понял, что эта книга — финальная точка в вашем северокорейском проекте?
Сложно сказать, где проект такого масштаба начинается и заканчивается. Даже если я больше никогда не приеду в Северную Корею, то опыт нашего сотрудничества навсегда изменил мой взгляд на мир и подход к работе.
В СССР, несмотря на закрытость и тоталитаризм, сняли сотни отличных фильмов, написали тысячи замечательных книг, развивалась архитектура и другое искусство. И я допускаю, что в тот период на Западе об этом могли ничего не знать. Может, в Северной Корее похожая ситуация с искусством? В вашем списке рекомендованных фильмов всего три сняты в Северной Корее, а в книге вы мельком упоминаете лишь две музыкальные группы. На каких северокорейских артистов и произведения обратить внимание?
Главная проблема в том, что человек с европейским менталитетом будет воспринимать современное северокорейское искусство как китч. Из-за идеальной дисциплины и отработанной техники что-то вас может впечатлить, но никогда не тронет за душу. Музыкально-гимнастическое шоу «Ариран» — единственное из произведений искусств (если это можно так назвать), которое и техникой впечатляет, и пробирает до мурашек. Представьте: почти 100 тысяч человек участвуют в шоу, а еще 150 тысяч смотрят на них со стадиона.
Идеальная синхронность одновременно и трогает, и пугает. Потому что для многих из нас затеряться в толпе — это и самое большое желание, и самый глубокий страх.
КНДР — страна счастья?
Не надо вытягивать этот ответ из меня, а лучше съездите сами и проверьте.
Купить книгу Мортена Тровика «Предатель в Северной Корее. Гид по самой зловещей стране планеты» можно в «Киоске» Bookmate либо прочитать в приложении Bookmate: не только получите удовольствие от чтения и новых знаний, но и сможете поддержать издательство Individuum.
Ищите лучшие тексты PRTBRT по ссылке. Нас можно читать везде, но особенно удобно — в Facebook, «ВКонтакте», и Telegram канале. Плюс, у нас есть Instagram, там красиво!
«Трамп усилил постоянную паранойю правителей КНДР»
В издательстве Individuum вышла книга «Предатель в Северной Корее. Гид по самой зловещей стране планеты» Мортена Тровика — норвежского режиссера-документалиста, художника, писателя и бунтаря.
Bookmate Journal поговорил с Тровиком о пропаганде, театральности, ужасе и красоте КНДР, где он побывал уже более двадцати раз.
— Каким было ваше первое впечатление, когда вы приехали в Северную Корею?
— Как только садишься на борт старого Ил-62 авиакомпании Air Koryo, который совершает рейс из Пекина в Пхеньян, считай, ты уже в Северной Корее. Играет музыка в духе советской эстрады. Чувствуется едкий и горьковатый запах, присущий всем коммунистическим странам, где экономика строится вокруг добычи угля. Вместо кондиционера тебе выдают картонный ручной вентилятор с логотипом авиакомпании. Говорят, дьявол кроется в деталях. Мне кажется, что именно такие мелочи в итоге и помогают по-настоящему что-то понять и сделать выводы.
Первый визит Мортена Тровика в Северную Корею. Площадь Ким Ир Сена, 9 сентября 2008 года. Фото из личного архива— Что вам кажется самым прекрасным в Северной Корее?
— Люди. То милосердие и чувство собственного достоинства, с которым они проживают каждый день, несмотря на ужасное давление извне — от правительства и друг от друга.
Если говорить о красоте в прямом смысле слова, то северокорейские женщины очень красивые. В обеих Кореях есть одна и та же поговорка: «Симпатичные мужчины — на Юге, а прекрасные женщины — на Севере». Это такой полушуточный аргумент в пользу объединения.
— А что кажется самым страшным?
— Консерватизм, контроль, ограничения, конформизм, давление друг на друга и невозможность доверять. Все это обратная сторона жизни ради великой идеи. Как верно подметил один из моих западных коллег, впервые оказавшийся в Северной Корее, чтобы принять участие в симпозиуме по изобразительному искусству, который мы устраивали в DMZ Academy (буквально — Академия демилитаризованной зоны. — Прим. Bookmate Journal): «Пока ты соблюдаешь рамки, все хорошо. Но стоит выйти за них хоть на миллиметр — начинается страшное». Это страна, в которой невероятный человеческий потенциал сдерживают ежовые рукавицы системы. Хотя сама эта система остро нуждается в свежих идеях, креативном мышлении и внешних импульсах, она чудовищно их страшится.
— Почему вы возвращались в Северную Корею еще целых 20 раз?
— Как говорил мой покойный северокорейский брат мистер Вин: «А почему бы и нет?» А если серьезно, то я глубоко убежден, что ничто, кроме 20 визитов на протяжении шести лет, не позволит глубоко понять ситуацию в стране и менталитет ее людей. Особенно если речь идет о стране с режимом тоталитарного контроля, где правду нужно собирать по крупицам и между строк, выискивать ее в несказанном и несделанном. Кроме того, у меня там действительно были дела: фестивали, выставки, рок-концерты и другие события, которые я инициировал. Без 20 визитов я о них не мог и мечтать, нужно было завоевать доверие.
— Вы учились в Москве, в ГИТИСе, в мастерской Петра Фоменко. Как вы перешли от театра к документальному кино?
— Театр — моя первая любовь.
Я никогда его не бросал, я просто следовал за своими интересами и на протяжении многих лет осваивал новые выразительные инструменты, смежные форматы и дисциплины. Документалистика — один из самых синтетических жанров, возможно, с ней может поспорить только опера. Так что для режиссера-документалиста переключение между различными дисциплинами — литературой, музыкой, изобразительным искусством и всеми остальными — не составляет большого труда. И да, я горжусь, что учился у Петра Наумовича. Никто из тех, кому посчастливилось знать его, никогда не забудет его непреходящую с годами страсть, всю ту самоотдачу и жертвы, на которые он шел ради любви к театру, силу его личности. Он в своем роде настоящий рок-н-ролльщик.
— Чем жизнь в Северной Корее похожа на спектакль?
— Так можно назвать практически любое взаимодействие между людьми. Разница лишь в том, что в Северной Корее (как и в любом другом обществе, где главенствует религиозная или политическая доктрина) театрализованность всего происходящего усиливается всеми этими парадами и массовыми хореографическими постановками настолько, что от нее никуда не деться, даже если очень хочется.
Во всем остальном мире инструменты пропаганды более тонкие и вне поля зрения. Но они тоже повсюду, особенно с появлением социальных сетей. Так что разница не в сути, а в масштабе и формах.
— Предисловие к биографии Ким Ир Сена написал великий русский писатель Эдуард Лимонов. Как вы думаете, почему Северная Корея очаровывает интеллектуалов?
— Серьезно? Вообще об этом не знал, но это также закономерно, как и концерт Laibach в Северной Корее. Как бы мне его почитать? Пожалуйста, поделитесь! А эту биографию признают в Северной Корее? Позволить чужаку, пусть даже из бывшей страны-побратима, осквернить «священное писание» своей буржуазной двусмыслицей? Немыслимо!
Почему художники и интеллектуалы — легкая добыча для тоталитарных утопий? Думаю, Зигмунд Фрейд раскусил их, когда сказал, что искусство — это область, в которой примитивное человеческое стремление к всемогуществу раскрывается в полную силу.
Художник — бог и диктатор в своей собственной вселенной. Но в то же время он тоскует по чувству плеча и желает раствориться в толпе. Подумайте о том, у скольких диктаторов были художественные или литературные склонности или хотя бы претензии. И наоборот. Так что остерегайтесь творцов!
— Кто ваш любимый русский писатель?
— Прямо сейчас — переводчица моей книги Евгения Воробьева. То, как ей удалось пересадить книгу из одного языка в другой, сохранив при этом сердце и душу, — это отдельное произведение искусства. Следом первыми в голову приходят Даниил Хармс, Андрей Платонов и Дмитрий Глуховский.
Улица в Пхеньяне, 2015. Источник: Aram Pan, Google Street View— В 2015-м вы привезли в Пхеньян рок-группу Laibach из Словении, устроили концерт и сняли об этом документальный фильм «День освобождения». В 2017-м привезли туда же эксцентричных современных художников и тоже сняли фильм — «Война искусств». Поменялось ли что-то в вашем восприятии Северной Кореи за эти три года между фильмами?
— Думаю, за это время сильнее изменилось северокорейское общество, чем мое представление о нем.
Уровень контроля и страха стал выше. Когда я первый раз приехал туда в 2008 году, было очевидно, что идет постепенный, пусть очень медленный и тщательно контролируемый властями, но все равно заметный процесс смягчения ограничений и уменьшения тотального контроля за обществом. Концерт Laibach, который все равно было непросто организовать, стал последним аккордом той оттепели.
Все изменилось в 2016 году, когда на съезде партии Ким Чен Ын провозгласил свой новый курс на борьбу с «вредоносным иностранным влиянием». А осенью того же года Трамп стал президентом, что только усилило постоянную паранойю правителей осажденного государства. Ну и вишенка на торте — испытание ядерного оружия. Помню, как тряслись наши постели в отеле в Пхеньяне, хотя бомбу взорвали на другом конце страны. С тех пор экономическая либерализация продолжается, но вот контроль за людьми стал еще жестче. Понятно, что они не хотят повторить судьбу коммунистических стран, в которых молодежь, как пишет партийная газета, «оказалась в авангарде распространения идеологии и культуры империалистов, наслаждаясь западными книгами и фильмами, которые полны идей об упадке, шляясь и слушая джаз и рок».
(Смеется.)
Трейлер фильма «Война искусств» (2019)
— В России известен фильм Виталия Манского «В лучах солнца» о Северной Корее. Насколько он достоверный и что с ним не так?
— Это как смотреть в замочную скважину через лупу. Так можно сказать о любом документальном фильме. Мы должны помнить, что документальный жанр — это прежде всего искусство, а не объективная журналистика (если она вообще существует). Проблемы начинаются в том момент, когда режиссер и/или публика начинают путать два этих понятия. Я уважаю Манского как опытного режиссера и умного пропагандиста. Но для каждого, кто хоть немного знаком с его прошлым, очевидно, что «В лучах солнца» — это, скорее, его личная месть Советскому Союзу и тому обществу, в котором он, как и все остальные, был одновременно и в роли жертвы, и в роли сообщника. Это возможное чувство вины может быть причиной, по которой Манский слегка перебарщивает и не может удержаться от искажения реально существующих фактов, не вписывающихся в его политическую повестку. Приведу один пример. Я слышал из надежных источников, что он запретил своим операторам монтажа использовать кадры со смеющимися или улыбающимися людьми.
— Возможно ли в обозримом будущем объединение Северной и Южной Кореи?
— Все возможно, но, скорее всего (я на это надеюсь), в далеком будущем — 20–30 лет назад еще были разлученные семьи, близкие люди оказались с обеих сторон границы. Но сейчас, вопреки всей раздутой риторике, никому на самом деле не нужно объединение. Очевидно, что руководство Северной Кореи не хочет этого, так как все его заявления о передовой экономике сразу пойдут прахом, как это было с ГДР. Жителей Южной Кореи, особенно молодежь, если честно, мало волнует КНДР. К ней относятся как к отсталым, раздражающим гопникам, попытки поднять уровень жизни которых хотя бы до чего-то отдаленно напоминающего Южную Корею не стоят усилий.
Крупным державам по соседству — Китаю, Японии, США и России, — которые сотни лет решали судьбу Кореи, явно не нужна единая страна в качестве конкурента. Вы только посмотрите, как справляется одна ее половина. Так что не думаю, что объединение может произойти скоро, точно не на моем веку.
Но, с другой стороны, никто не представлял, что Советский Союз развалится так быстро и резко. Одно могу сказать наверняка: в настолько контролируемом обществе, как Северная Корея, перемены должны будут начаться сверху.
Пхеньян, площадь имени Ким Ир Сена, 2015. Источник: Aram Pan, Google Street View— Можно ли в современном мире воспроизвести такую же модель общества, как в Северной Корее, или идеи чучхе не подлежат экспорту?
— Ну, во-первых, уже есть Китай. И хотя корейцы отказываются признавать это, но, возможно, Китай — лучший или хотя бы наименее худший вариант пути, по которому может в перспективе пойти Северная Корея. Чучхе — это лишь декор. Из серии «у Сталина была своя идеология, у Мао тоже, значит, и нам нужна».
Я не знаю ни одного корейца, который мог бы повторить по памяти что-то, кроме первых четырех строк «Об идеях чучхе» Ким Ир Сена. А еще они не любят, когда ты начинаешь зачитывать какие-то куски или цитаты оттуда. Никому не хочется объяснять смысл того, чего не понимаешь сам, особенно постороннему.
— Что бы вы посоветовали человеку, который отправляется в Северную Корею впервые?
— Прочитайте «Предателя в Северной Корее» перед поездкой, а по возвращении, спустя какое-то время, перечитайте. И забудьте, насколько это возможно.
Мортен Тровик оттачивает рок-н-ролльный драйв на фоне Монумента победы в отечественной освободительной войне, Пхеньян. Фото из книги «Предатель в Северной Корее»Бумажную версию книги «Предатель в Северной Корее» можно заказать в Киоске Букмейта
Северокорейская официантка рассказала реальную историю побега в Южную Корею
Если резюмировать слова бывшей северянки, то правда оказалась где-то посередине: действительно, из 12 беглянок несколько человек не собирались бежать в Южную Корею, но их поставили в такое положение, когда уже не было другого выбора.
С другой стороны, теперь все они имеют южнокорейские паспорта и при желании уже могли бы выехать за границу и вернуться в КНДР через тот же Китай.
Разговорить бывшую северянку смог Кэйси Лартиг, который в Сеуле возглавляет образовательный центр для перебежчиков из КНДР. Девушка изучает английский в центре, пытаясь найти свое место в новом для нее обществе.
По словам собеседницы, все девушки были выходцами из хороших семей в КНДР, что распространенная практика для тех, кто направляется в Китай работать в ресторанах, а поехали работать в северокорейский ресторан в КНР, поверив обещаниям о возможности солидного заработка. Однако жизнь и условия там оказались сложнее и труднее, чем они ожидали.
Официантки обсуждали необходимость как-то изменить ситуацию, но далеко не все подразумевали под этим побег в Южную Корею. «Мы не были абсолютно несведущими о том, что происходит в мире. Когда я жила на Севере, то знала о возможности побега на Юг, и, судя по высказываниям моих коллег, они это тоже знали.
Но все мы неплохо жили на Севере, зачем нам надо было бежать на Юг?» — цитирует The Korea Times ее слова.
В итоге пошли разговоры о переезде в другую страну. Все работавшие там девушки разделились на две группы. Одна группа, где было шесть или семь официанток, сказали, что намерены вернуться на родину и, взяв такси, поехали в посольство КНДР.
Другая группа, где было как раз 12 официанток и один менеджер, решили «ехать в другую страну». При этом часть из них знала, что все идет к побегу в Южную Корею, тогда как другие считали, что они собрались ехать в Малайзию и работать там. В Малайзии тоже были северокорейские рестораны.
«Те, кто не знали, что в итоге вся группа намерена оказаться в Южной Корее, вполне могли не согласиться на это. Но было опасение, что они решат поехать в посольство КНДР, потому им не рассказали все», — сказала перебежчица.
По словам девушки, об их побеге те, кто сразу отказался ехать куда-либо, сообщили посольству КНДР в Китае, но власти Северной Кореи уже не успели ничего сделать.
Вся группа из 13 человек пересела на рейс в Южную Корею и улетела, а отказаться и вернуться было слишком трудно. «Когда все мы оказались в Малайзии, то стало понятно, что будет и куда летим. Но пути назад для тех, кто не знал, и всех остальных уже не было. Не было времени, чтобы пытаться убежать куда-то, билеты на нас до Южной Кореи уже были забронированы. СМИ Южной Кореи уже сообщили, что мы прилетели. Если бы мы хотели бы вернуться в Северную Корею, то было бы уже очень сложно», — утверждает она, признавая факт, что как минимум часть прибывших в Южную Корею были обмануты.
Вместе с тем, перебежчица выразила недовольство поведением и действиями ряда южнокорейских юристов, которые заявляли, что все приехавшие были обмануты и хотели вернуться в КНДР. «Я с ними никогда не виделась и не разговаривала. Не знаю, на основании чего они говорят за нас… Они говорят, что мы все не хотим быть в Южной Корее. Но мы в Южной Корее уже довольно длительное время, у нас южнокорейские паспорта, на выезд за рубеж нет никаких ограничений.
Если бы мы хотели бы вернуться на Север, то сделали бы это», — цитирует газета слова бывшей официантки.
Девушка также пожаловалась, что ей пришлось пережить немало сложных моментов в Южной Корее: те самые юристы пытались самостоятельно выйти на нее, хотя власти тогда не подпускали адвокатов к ним, их преследовали журналисты. «Я слышала, что другие перебежчики из КНДР пытаются получить информацию обо мне, чтобы продать ее агентам КНДР», — говорит она. Ей пришлось несколько раз менять телефон, в Южной Корее у нее другое имя.
В итоге девушка прекратила общаться с теми, с кем вместе сбежала, а также с остальными перебежчиками из Северной Кореи. В Южной Корее ей пришлось нелегко и до сих пор она пытается привыкнуть к новой жизни и найти свое место. Она несколько раз меняла работу, пыталась учиться, решила в итоге попытаться улучшить свой английский, что надо для трудоустройства, почему и пришла в образовательный центр для перебежчиков. «Я очень скучаю по моей семье. Родные сильно пострадали из-за всего этого.
Их статус было понижен… Но я надеюсь найти свое место здесь, в Южной Корее, и получить стабильную работу», — сказала бывшая официантка северокорейского ресторана.
Как изменилась жизнь в Северной Корее при Ким Чен Ыне? Интервью с Константином Асмоловым – WARHEAD.SU
WARHEAD.SU: О современной жизни в КНДР вы можете рассказать не только как эксперт, но и как очевидец, не так ли?
Константин Асмолов: Я был на севере осенью 2016 и весной 2017 года по приглашению Корейской ассоциации работников общественных наук. В первую поездку я был там один, во вторую — с Людмилой Захаровой и Владимиром Хрусталёвым. Где мог, довольно много снимал. В 2018 году на основе этих путешествий и фотографий я выпустил книгу «Не только ракеты: Путешествие историка в Северную Корею».
Константин Асмолов и экскурсовод музея победы в Корейской войне в Пхеньяне (фото: из архива Константина Асмолова )К. А.: Моё главное ощущение после этих поездок можно свести к фразе: мы знаем, что Северная Корея меняется, однако не до конца понимаем, с какой скоростью.
Книга писалась в конце 2017 года, до «олимпийского потепления» с южанами и США. Поэтому она заканчивается в довольно тревожных тонах. И увы, сейчас это потепление выглядит как двух- или трёхлетняя передышка. Судя по заявлениям Демократической партии, если президентом США в ноябре 2020 года станет Байден, заигрываниям Вашингтона с Пхеньяном придёт конец. И в логике фракционной борьбы, и из идеологических соображений.
Вид на Пхеньян со смотровой площадки монумента идеям чучхе, 2016 год (фото: Константин Асмолов)К. А.: Потому что республиканцы традиционно обращают большее внимание на ракетно-ядерную угрозу, а демократы — на ценностный подход и проблемы прав человека. И здесь при желании нарушения можно найти всегда. Особенно если верить определённым источникам, которые я считаю невалидными.
WARHEAD.SU: Как вообще можно определить валидность и невалидность источников о КНДР? И со стороны Пхеньяна, и со стороны его врагов навёрнуты и продолжают наворачиваться горы самой лютой пропаганды.
К. А.: О некоторых вещах я спокойно могу говорить, потому что эти вещи я видел своими глазами. О некоторых — с определённой долей экстраполяции. Просто потому, что я примерно понимаю, как там развивается ситуация.
Получение информации о КНДР — достаточно сложная проблема. Её обычно сопровождает множество релевантных искажений.
Есть… особенности режима. Есть высокий уровень шпиономании — которую во многом можно назвать оправданной. Есть некоторое количество громких историй, доказывающих существование антипхеньянской пропаганды в форме целенаправленной фабрикации фейков о КНДР. В том числе — направленных именно на северокорейскую аудиторию с целью провоцирования недовольства и беспорядков. Это и листовки, с которых началось недавнее обострение, и сюжеты некоторых фильмов и игр, авторы которых, как выяснялось позднее, специально консультировались с аналитиками, чтобы из «Интервью» получился аналог «Великого диктатора».
«Не болтай!». Плакат в школе (фото: Константин Асмолов)К.
А.: Оговорюсь: наличие этой пропаганды не означает её реальную эффективность. А авторы пропаганды искренне верят, что они успешно качают лодку — и там вот-вот рванёт.
Почему это важно?
Когда мы говорим о возможности изучения КНДР, особенно если речь идёт не о российских или китайских профессионалах, знающих, где и что искать, — есть несколько способов получения информации.
Первый — чтение северокорейской пропаганды. Со всеми её «особенностями», включая не всегда качественный перевод. А также неподражаемый стиль — который сразу привлекает к себе внимание настолько, что о содержании люди забывают.
Памятник Ким Ир Сену и Ким Чен Иру на холме Мансудэ (фото: Константин Асмолов)К. А.: Я видел несколько хороших примеров того, когда северяне патетически заявляли о превращении Сеула в море огня и мало кто обращал внимание на то, что все подобные меры озвучивались как возможный ответ на враждебные действия и провокации. Но запоминаются самые последние и громкие фразы.
Не говоря уже о том, что пропаганде авторитарного режима в принципе верить не принято — без попыток её препарировать и понимать, где она говорит неправду, где она преувеличивает, а где она сообщает что-то верное и важное. Хотя даже на официальных северокорейских фотографиях иногда бывает видно много интересного — особенно если знать, куда смотреть. Проблема именно в том, что на официальную северокорейскую пропаганду по умолчанию вешается ярлык невалидного и ненадёжного источника.
Народный дворец учёбы — главная библиотека КНДР (фото: Константин Асмолов)К. А.: Другой источник — это спутниковые снимки. Понятно, что сверху видно далеко не всё. И картинка без подписи открывает широкий простор для самых разных интерпретаций, в которые вмешиваются идеологические шоры и охранительный рефлекс: нечто на снимке может выглядеть тайной лабораторией или военным объектом, значит, будем считать его таковым.
Третий важный источник, которым нужно уметь пользоваться, — это показания разнообразных перебежчиков с Севера.
Пару лет назад хорошая лекция по этому поводу с рядом важных тезисов была у Андрея Ланькова. С этими тезисами я согласен процентов на 85.
Большинство перебежчиков — женщины из приграничных районов. Которые уходят на Юг не столько по политическим, сколько по экономическим причинам. Поэтому их можно более-менее спокойно и с серьёзной надеждой на честность расспрашивать о том, как выглядела повседневная жизнь в райцентре.
WARHEAD.SU: А насколько честными и адекватными можно считать их рассказы?
К. А.: Увы, эти знания тоже имеют свой предел. То, чему человек не был свидетелем сам, обычно сводится к пересказу слухов. Хуже того, далеко не всегда люди, которые берут интервью у перебежчиков, имеют нормальную социологическую подготовку. Они часто подстраиваются под собеседника. Поскольку интервью часто платные, интервьюируемый тоже старается рассказать то, что хотел бы слышать заказчик.
А ещё есть закон о национальной безопасности Республики Корея, фактически запрещающий восхвалять Север в любой форме.
Поэтому перебежчики — особенно в интервью иностранным журналистам — обязаны или «фильтровать базар», или добавлять душераздирающих подробностей просто для того, чтобы балансировать ими потенциально «недостаточно восторженный образ мыслей».
Для пропаганды вместо таких «бытовых» беглецов обычно используют тех, кого можно назвать профессиональными или карьерными перебежчиками. Тех, кто зарабатывает на жизнь леденящими душу сказками об ужасах Севера. Они издают мемуары, полные жутких подробностей, — но часто через некоторое время это оборачивается скандалами. Их ловят на самых банальных противоречиях, они «выходят в тираж», однако осадок остаётся даже при найденных ложечках.
WARHEAD.SU: Как это было с Шин Дон Хёком?
К. А.: Да, самый характерный пример — Шин Дон Хёк, чья книга «Побег из лагеря смерти 14» была даже переведена на русский язык. Её выдавали за потрясающую трагизмом и ужасом историю беглеца, родившегося в этом самом концлагере, и не видевшего ни малейших отблесков нормальной светлой жизни.
Количество развесистой клюквы там было таким, что часть молодого поколения корееведов немедленно окрестили книгу «Побег в мешках из лагеря 14». Товарищ допустил классическую для многих перебежчиков ошибку де Сада. Как известно, маркиз в жизни ничего из описанного не практиковал. И плохо понимал физиологию процессов, которые в реальности ведут не к оргазмам, а к болевым шокам.
Шин Дон Хёк, описывая ужасные пытки себя, просто не понимал, что после такого он с гарантией превратился бы в труп или инвалида — физически неспособного бодро колесить по стране и миру с ежедневными лекциями.
Ещё в 2014 году его показания считались валидными, он давал их даже комиссии ООН по правам человека. Во многом на их основе был сделан известный отчёт, где КНДР напрямую сравнивали с нацистской Германией.
Однако уже в начале 2015 года даже его официальный соавтор был вынужден заявить, что Шин признался в вымышленности большей части своих душераздирающих историй.
Которые придумал для пущего художественного смака. И потому Шина приходится признать ненадёжным рассказчиком.
Спустя ещё некоторое время Шин хлопнул дверью, ушёл из публичной политики и даже удалил страницу на Facebook.
Изрядное количество подобных товарищей, особенно если им удаётся перебраться в США, становятся профессиональными пропагандистами и рассказчиками страшного. Ведь «пипл хавает», деньги платят — а зарабатывать надо.
WARHEAD.SU: Есть ли ещё источники?
К. А.: Условно, пхеньянология — аналог старой американской кремлинологии. Когда люди пытаются анализировать, скажем, социальную дистанцию. «Три года назад товарища Пака упомянули пятым в списке, а теперь девятым. Раньше он стоял на фото вторым справа, а теперь третьим слева. Значит, он теряет влияние на вождя!». Понятно, что что-то из этих рассуждений вытащить действительно можно, — но уровень допущений оказывается уж слишком высоким.
Российские дипломаты, в том числе очень сильная команда действующего посла в КНДР Александра Мацегоры, которые постоянно находятся в контакте с северокорейцами и знают, что слушать и куда смотреть, — советуют внимательно смотреть на заявления брата и сестры Кимов.
Обычно то, что они говорят, бывает сделано. И определённая доля политической искренности в их словах есть.
Это всё важно, и с этого нужно начинать разговор о Севере сегодня. В том числе с точки зрения понимания того, откуда мы узнаём то, что знаем.
Должен напомнить, что в России есть ещё целая плеяда корееведов старшего поколения, — до которых мне ещё расти и расти. В том числе потому, что они годами работали в КНДР как дипломаты и журналисты. Увы, в силу возраста и сложившихся привычек они почти не представлены в интернете.
В результате типичный пользователь Рунета, желающий что-то почитать о КНДР, знает в основном Андрея Ланькова и Константина Асмолова. Остальные, если и вспоминаются, — с большим отрывом. Ланькова обычно считают правым, меня — левым, хотя на самом деле мы оба скорее правая и левая часть «центра». Весьма далеки от крайностей политического спектра.
WARHEAD.SU: Предлагаю перейти к основной теме: как изменилась КНДР при Ким Чен Ыне по сравнению с его отцом и дедом?
К.
А.: При нём страна стала заметно более яркой. И получила какой-то более дружелюбный «интерфейс».
Есть интересная книга франко-канадского аниматора Ги Делиля «Пхеньян: путешествие в Северную Корею». Он действительно работал в КНДР в начале 2000-х годов. Его ощущения от Пхеньяна как от серого и скучного города во многом совпадают с впечатлениями россиян, бывавших там в то же время.
Сейчас — и это было очень заметно — Пхеньян стал ярким. Есть старые здания из серого некрашеного бетона. Но появилось очень много зданий постройки 2015-17 годов, современной архитектуры, ярких и цветных.
При этом, когда я в обе поездки поднимался на вершину монумента идей чучхе — 150 метров, хорошая смотровая площадка — всякий раз было видно, что Пхеньян охвачен строительным бумом. Сейчас, насколько я знаю, эти темпы несколько снизились, но ключевое слово — «несколько».
Вид на Пхеньян со смотровой площадки монумента идеям чучхе, 2017 год (фото: Константин Асмолов)К. А.
: На мой взгляд, очень важный момент в политике Ким Чен Ына связан именно с тем, что он и его окружение чётко поняли: кроме пищи духовной в виде политзанятий нужна пища телесная в форме «печенек».
Мы ездили на небольшую фабрику, напоминающую множество китайских и вьетнамских аналогов, — где фактически вручную, на швейных машинках изготовляют детские рюкзаки. Интересно, что позиционируется она чуть ли не как проект лично Кима.
Который накупил множество ярких рюкзаков в Китае и не только — вплоть до символики с Hello Kitty — и сказал делать вот так и даже лучше.
Это действительно яркие, красивые детские вещицы.
Рюкзаки производства северокорейской фабрики (фото: Константин Асмолов)К. А.: Этот момент кажется мне важным и показательным.
При этом культурная и политическая модернизация, с одной стороны, сочетается с поддержанием избирательных идеологических барьеров: они похожи на москитную сетку — пропускают воздух, но задерживают комаров.
Статьи в «Нодон Синмун» про необходимость поддержки «облико морале» публикуются постоянно. И часто сопровождаются отсылками к бывшим соцстранам Восточной Европы: дескать, они злоупотребляли чрезмерным вниманием к западной масс-культуре и случилось с ними всякое нехорошее.
В то же время с этой самой буржуазной масс-культурой они вполне экспериментируют сами. Достаточно вспомнить ансамбль «Моранбон», который можно назвать годным пхеньянским ответом Ванессе Мэй и японо-южнокорейской эстраде. «Няшные» девушки, вооружённые электроскрипками, играют и классику, и какие-то западные хиты, и современные кавер-версии на патриотические песни КНДР. Звучит это интересно, красиво и весело.
Ещё для меня важно то, что подобная политика касается не только Пхеньяна. Понятно, что темпы везде разные, как и у нас: Москва — не Россия, уже в глубинке под Тверью бывает всякое. И всё же тренд состоит в том, чтобы что-то менять и «под Тверью».
Например, в прошлом году немало интересного писали про новый агрокомплекс в уезде Самчжиён.
Место, конечно, выбрали идеологически важное: где-то здесь, на отрогах Пэктусана, стоял тайный лагерь, где, по официальной мифологии, родился Ким Ир Сен. И всё же речь идёт о пилотном проекте освоения и модернизации отдалённых районов страны.
К. А.: Где строят нечто наподобие агрогородков Беларуси: современные дома, современные тепличные комплексы с огурцами и помидорами, фабрики, где пытаются производить картофельную лапшу и муку — обеспечивая продовольственную безопасность. Часто к этому прилагаются системы малых ГЭС для энергоснабжения.
Пытаются северяне экспериментировать и с возобновляемыми источниками энергии, осознав, что так можно разгружать электроснабжение домохозяйств. Когда выезжаешь в посёлки, которые мы видели, — там на крышах, как в Израиле, стоят солнечные батареи и водогрейки. На тех же солнечных батареях часто работают светофоры и уличное освещение с диодными лампами.
WARHEAD.
SU: Солнечные батареи они производят у себя или закупают в Китае?
К. А.: Идут дискуссии: либо это отвёрточная сборка из китайских комплектующих, либо их сразу собирают в Китае для северокорейского рынка с северокорейскими брендами. Вероятно, есть случаи и того и другого.
Потому что северокорейцы сейчас пытаются в полной мере выстроить автаркию. Два-три года мирной передышки, 2018-2020, они сконцентрировались на экономическом развитии. Изначально Ким Чен Ын объявлял о параллельном развитии экономики и вооружённых сил, однако в 2018 году заявил: ракетно-ядерный щит выкован, теперь бросим все ресурсы на народное хозяйство.
Солнечные батареи на крышах домов в колхозе под Пхеньяном (фото: Константин Асмолов)К. А.: С моей точки зрения, цель этих преобразований состоит в том, чтобы сделать экономику более самодостаточной и готовой к возможному усилению санкций. Важным моментом рубежа 2019 и 2020 годов было заявление Ким Чен Ына: поначалу мы вели с американцами дискуссию, полагая возможным снятие или ослабление санкций, но теперь мы поняли, что об этом нет смысла даже мечтать.
В связи с этим КНДР пошла на ужесточение позиции по вопросу о денуклеаризации и формальный отказ от ограничений. Хотя, с другой стороны, прошло уже полгода, но мораторий на ядерные испытания и пуски ракет более чем малой дальности де-факто Севером сохраняется.
WARHEAD.SU:Большая политика, стратегия и экономика — это понятно. А насколько за время правления Ким Чен Ына изменился уровень жизни, быт обычных граждан Северной Кореи?
К. А.: Как я уже сказал, стало гораздо больше ярких, и, что более важно, качественных товаров. И не только импортных из Китая, но и собственного производства. Это касается и одежды, и продовольствия.
Уличный киоск в Пхеньяне (фото: Константин Асмолов)К. А.: В магазины класса «Универмаг» мы заходили несколько раз — не организованно, а натыкаясь на них на улицах Пхеньяна. В городе их несколько.
Да, рядовые магазины всё ещё больше напоминают сельпо. Вплоть до углов, в которых навалена куча картошки, — идите и выбирайте.
А вот современные универмаги в мои поездки уже представляли широкий ассортимент товаров — причём не только и даже не столько китайских.
Что интересно, местная продукция в одних и тех же категориях представлена разного типа, разных производителей. Яркие упаковки с логотипами, выглядящие вполне нормально даже с точки зрения избалованного этим иностранца.
WARHEAD.SU: Как там обстоит дело со связью — мобильной и по Сети?
К. А.: О том, что в современной КНДР много смартфонов, не раз уже сказано. Сейчас, по оценкам, телефон — чаще всего именно смартфон, не кнопочная «трубка» — есть то ли у каждого шестого, то ли у каждого пятого жителя страны. И речь не только о Пхеньяне и крупнейших городах — даже в глубинке, как говорят, едущая на велосипеде и разговаривающая по смартфону девушка — обычное дело.
Да, это далеко не российский уровень насыщенности цифровыми гаджетами, не говоря уж о разнообразии Сети. Власти тщательно следят за тем, чтобы с телефонов и компьютеров был доступ исключительно во внутренний интранет, не во всемирную Сеть.
И всё же для непритязательного пользователя уровня обитателей одной-двух соцсетей и «Яндекса» там уже есть очень многое.
WARHEAD.SU: А социальные сети там тоже есть?
К. А.: Я знаю про BBS-ки, электронные доски объявлений, популярные у нас на заре Рунета во времена Веб 1.0. Есть чаты — в том числе чаты знакомств.
Ещё вроде бы по интранету можно играть в какие-то онлайн-игры — но тут не уверен в достоверности, за что купил, за то и продаю.
Пользователи интранета в Храме науки и техники (фото: Константин Асмолов)К. А.: Продвинутые пользователи из числа семей элиты, по слухам и косвенным признакам, имеют и домашний интернет. Вплоть до того, что некоторое количество «танкистов» в World of Tanks играют из Северной Кореи.
Пхеньянский Храм науки и техники, а также другие подобные учреждения, имеет в том числе интранет-кафе. Однако доступ в интернет всё ещё считается чем-то вроде допуска в спецхран. «Простые» специалисты получают доступ не в «интернет вообще», а к конкретным зарубежным базам данных — к примеру, научных или технических.
Понятно, что с общественными науками в КНДР всё обстоит «не айс», а вот с точными и естественными всё очень достойно и интересно.
Когда в Москве откроется Политехнический музей, я специально зайду туда, чтобы сравнить с увиденным в пхеньянском Храме науки и техники: с точки зрения качества экспозиции и выработки у посетителей — особенно детей и подростков — чувства вовлечённости и желания заниматься наукой. Там хватало интерактивных экспонатов, которые можно было вовсю трогать руками и проводить какие-то эксперименты.
Интерактивный экспонат для экспериментов в Храме науки и техники (фото: Константин Асмолов)К. А.: То же я мог бы сказать про Музей природы при пхеньянском зоопарке. Качественная экспозиция, качественные чучела, которые явно порадуют и зарубежного биолога.
Ещё важная деталь — КНДР, даже несмотря на голод и трудные времена, сумела решить проблему с беспризорниками. В начале нулевых их было действительно много, теперь практически нет./cdn.vox-cdn.com/uploads/chorus_image/image/44351860/DF-04434_r_rgb.0.0.jpg)
WARHEAD.SU: Я так понимаю, образование они сохранили, иначе не делали бы бомбы и ракеты.
К. А.: Система образования была сохранена, невзирая ни на что, — в том числе элитные профильные школы для подготовки будущих профессионалов в области точных и естественных наук. Именно из них вышла та самая инженерная элита КНДР, обеспечившая успех ракетной и ядерной программ.
В квартале на «улице будущего» Мирэ в Пхеньяне — действительно роскошные дома и квартиры.
Мы долго пытались понять: это «потёмкинская деревня» или там действительно живут люди? По косвенным признакам пришли к выводу, что, скорее всего, живут.
И не партфункционеры, а учёные и инженеры, сотрудники НИИ и университетские преподаватели.
Быть представителем научно-технической интеллигенции в современной КНДР очень почётно и статусно — особенно если ты работаешь на военные программы, промышленность и продовольственную безопасность.
К. А.: В этом плане отдельно интересна их одноуглеродная химическая промышленность: попытки делать синтетическое горючее из угля. То, что было в Третьем рейхе в конце войны или в ЮАР под санкциями. Задача усложняется тем, что местный уголь хорош для металлургии, но неважен в топливных целях.
Что касается этих высоток — они выглядят как типичные тридцатиэтажки китайских городов-миллионников. Я не знаю, насколько постоянно туда подаются свет и горячая вода, — но северяне пытаются использовать тепловые насосы. Потому что в тридцатиэтажке или есть свет и вода, или в ней будут заселены только первые этажи.
Подробнее про «показуху». Есть основания полагать, что живущие там обязаны с определённой периодичностью делать в квартире максимально тщательную, идеальную уборку — и принимать иностранные делегации для демонстрации преимуществ северокорейского образа жизни.
Образцово-показательная квартира в высотке на улице Мирэ (фото: Константин Асмолов)К.
А.: Когда в такую квартиру привели нас, она была «вылизана» настолько, что мы с Людмилой Захаровой были сбиты с толку. И пытались понять: это «потёмкинщина» или просто скрупулёзность?
Затем я заглянул в ванную — и увидел, что ванна наполнена до краёв. После чего я сделал вывод, что, скорее всего, здесь реально живут, иначе в хранении запаса воды на время её отключения смысла бы не было.
WARHEAD.SU: Со снабжением электричеством остаются проблемы даже в Пхеньяне?
К. А.: Есть районы с круглосуточной подачей, но в большинстве округов во время моих поездок, в 2016-17 годах, свет давали дважды в сутки на три часа. Примерно с 8 до 11 и с 18 до 21 часа.
При этом уличное освещение в тёмное время суток теперь более или менее постоянное. Во многом за счёт массового перехода на фонари и светофоры с солнечными батареями. В Пхеньяне я видел и фотографировал их довольно много.
WARHEAD.SU: Товары в супермаркетах от разных производителей с разными брендами — это всё разные государственные компании или и частный бизнес тоже?
К.
А.: До конца не понятно. Ланьков не случайно сравнивает современную северокорейскую ситуацию с Центральной Азией при СССР. Когда столовая могла быть формально государственной, а реально принадлежащей частным владельцам.
Среди молодого поколения корееведов идут оживлённые споры по поводу того, как всё это считать и оценивать: сколько на самом деле социализма есть в КНДР? Одно дело, когда мы говорим о хозрасчёте и самофинансировании. Другое — когда появляется частный бизнес и рыночек, который что-то решает.
Я бы сказал, что современную северокорейскую экономику стоит считать многоукладной. Некоторые вещи можно условно назвать государственно-частным партнёрством, некоторые близки к госкорпорациям. Более подробно экономикой КНДР занимается Людмила Захарова, к чьим работам я с удовольствием отсылаю.
WARHEAD.SU: Иногда приходится слышать чуть ли не о целых социальных группах, вплоть до «новых корейцев» на чёрных джипах.
К. А.: Я видел в КНДР современные автомобили — хотя разбираюсь в них не настолько, чтобы сказать, «крутые» они или нет.
В моей книге «Не только ракеты: Путешествие историка в Северную Корею» кое-что про это сказано.
В целом на улицах и дорогах есть разные типы машин — но чаще люди ездят не на своих автомобилях, а на машинах, приписанных к организациям.
Автомобили в Пхеньяне (фото: Константин Асмолов)К. А.: За те три года, пока я там не был, ситуация могла измениться. Мы надеялись, что в 2020 году отправимся туда в достаточно длительную командировку, где можно будет много чего посмотреть и много с кем пообщаться.
Однако пришла «ковидла» и оставила всех без «повидла».
Будем надеяться, что в следующем году ситуация изменится.
Напоминаем, что подробнее о впечатлениях от путешествий в КНДР можно узнать из книги Константина Асмолова «Не только ракеты: Путешествие историка в Северную Корею».
Мнение редакции не всегда совпадает с мнением автора.
Куда пропал Ким Чен Ын, и как может выглядеть транзит власти в КНДР | События в мире — оценки и прогнозы из Германии и Европы | DW
Один из самых известных экспертов по Северной Корее, профессор сеульского университета Кунмин Андрей Ланьков полагает, что отсутствующий на публике больше недели лидер КНДР Ким Чен Ын, скорее всего, не умрет в обозримом будущем, но, очевидно, имеет проблемы со здоровьем.
В интервью DW Ланьков объяснил, почему в Пхеньяне не развеяли заполонившие СМИ по всему миру слухи о кончине Ким Чен Ына, оценил устойчивость северокорейского режима и ее зависимость от здоровья вождя, а также рассказал, как могут развиваться события в КНДР, если допустить, что тот все же скончался.
DW: Что, по вашему мнению, сейчас происходит в Пхеньяне, как можно объяснить, что с 11 апреля в публичном пространстве не появлялся лидер Северной Кореи Ким Чен Ын? Он даже впервые не участвовал в церемонии, посвященной очередной годовщине со дня рождения его деда, основателя КНДР Ким Ир Сена…
Андрей Ланьков: С вероятностью не стопроцентной, но очень большой можно сказать, что Ким Чен Ын не умер и не умрет в обозримом будущем. Если бы Ким реально скончался, мы наблюдали бы очень много странной активности в Пхеньяне. И танки бы ездили, и воинские части передвигались бы. Мы не видим ничего такого, все спокойно.
Андрей Ланьков
Единственное — пхеньянцы бросились в магазины скупать — нет, не гречку (в Корее ее едят только в виде муки, а не крупы), а растительное масло, фрукты и все что угодно.
Но этот ажиотаж к слухам о смерти или болезни вождя никакого отношения не имеет. Просто несколько дней назад в полузакрытом порядке — в открытой печати этого не было — довели до сведения населения, что принято решение в связи с эпидемией коронавируса сократить закупки некоторых не жизненно важных товаров.
Люди кинулись в магазины и покупают все, что можно — вопреки распространенным в России и на Западе представлениям, в северокорейских магазинах уже давно есть почти всё. Никаких пустых полок и никаких карточек там нет уже 15-20 лет. В Пхеньяне сейчас пошли делать закупки, потому что стало ясно: бананов в ближайший год не будет.
— Почему в Пхеньяне не покончат со слухами о возможной кончине лидера государства? Пусть бы не внутри страны, там об этом, очевидно, боятся подумать, но за рубежом. Ведь это просто — Ким Чен Ын позвонил в Сеул, Пекин или Москву и лично заверил, что слухи о его смерти сильно преувеличены. Нет таких каналов связи?
— Прямая линия между Сеулом и Пхеньяном есть, но это не уровень президентов, она существует именно на случай чрезвычайных проблем.
С другими странами таких линий нет, есть обычные контакты через посольства. А сейчас коронавирус во многом парализовал работу дипломатических и разведывательных служб по всему миру.
Но если Ким Чен Ын решит сообщить, скажем, Путину или Си Цзиньпину, что он живой, то, даже если он болен, ему достаточно будет пригласить российского или китайского посла к себе в загородную резиденцию, где он, вероятно, сейчас и находится. Они там немножко погуляют, попьют чайку, посмотрят на озеро и поговорят о чем-нибудь приятном, например, о поэзии. И сигнал будет послан. То есть это можно сделать без всякого телефона.
— Но если все так просто, почему же это до сих пор не сделано?
— Во-первых, эти слухи, судя по всему, имеют под собой кое-какие основания. Ким Чен Ын, видимо, действительно болен и, возможно, довольно сильно. Во-вторых, есть менее вероятная, но, в общем, тоже достойная рассмотрения версия. Может быть, у него появилось желание посмотреть, что будет происходить, если пойдут такие слухи, как люди будут реагировать на них.
В 1986 году случилась одна сейчас забытая история — тогда из громкоговорителей, установленных на территории КНДР на границе с Южной Кореей, вдруг зазвучали сообщения о внезапной смерти Ким Ир Сена, о создании всяких там чрезвычайных комитетов и так далее. Длилось это около суток. А потом Ким Ир Сен живой и здоровый появился в аэропорту, встречая монгольскую делегацию. Непонятно, что это было. По каким-то причинам он решил распустить слухи о своей смерти и посмотреть, как все отреагируют. Не знаю, может, и его внуку интересно, как все поведут себя в такой ситуации.
— Давайте все-таки рассмотрим — сугубо теоретически — другой сценарий. Представим, что Ким Чен Ын — дай бог ему здоровья — отправился в лучший мир. Как будет решаться вопрос о власти в Северной Корее?
— В Северной Корее нет установленной системы передачи власти.
Очень многие воспринимают страну как некую монархию, где, скажем, какой-нибудь генерал может стать правителем, регентом при одном из малолетних детей Ким Чен Ына, но это не так. Формально любой представитель семьи Кимов становится руководителем государства не потому, что он сын предшествующего Кима, а потому что он наделен некими невероятными качествами руководителя, стратега, мыслителя и вообще гения всех наук.
Так что, так сказать, «королевская кровь» семейства важна, но система очень запутанная, механизма передачи власти нет. Более того, если кто-то попытался бы планировать передачу власти на случай смерти Ким Чен Ына, то этот человек взял бы на себя страшный риск — фактически попытался бы совершить весьма мучительное самоубийство. Потому что если бы о таком планировании стало известно тому же Ким Чен Ыну, то, естественно, это было бы интерпретировано как подготовка к его устранению, к убийству.
И если вдруг Ким Чен Ын умрет, хотя, хочу подчеркнуть, из того, что нам сейчас известно, похоже, что у человека просто есть некоторые проблемы со здоровьем, не более того.
Ну не самый здоровый образ жизни он ведет. При его весе и при склонности к курению и алкоголю все может быть. Так вот, если он вдруг внезапно умрет, то, скорее всего, произойдет схватка — та самая пресловутая схватка бульдогов под ковром, причем далеко не всех ее участников можно будет вычислить и определить, находясь снаружи.
Несколько наиболее серьезных тяжеловесов столкнутся, и кто-то из них постарается подхватить власть. Это будет делаться отчасти из амбиций, отчасти из-за того, что если к власти придет его противник, то тот, скорее всего, оппонентов просто физически ликвидирует. Поэтому люди будут бороться очень жестоко, как хищники. Это будет короткая схватка. Ковер будет ходить ходуном, оттуда полетят кости и куски бульдожьих тел. А потом все вновь станет нормально.
— А сестра Ким Чен Ына при таком сценарии может претендовать на роль лидера страны? У Ким Ё Чжон ведь тоже, как говорят в КНДР, «кровь Пэкту».
— Никакого закона о престолонаследии или о правящей династии там нет.
Соответственно, что такое «кровь Пэкту» четко не определено, просто этот термин в Северной Корее постоянно употребляют, но он нигде не прописан на конституционном или законодательном уровне. Тем не менее в жилах Ким Ё Чжон, безусловно, течет эта самая кровь.
Хотя то обстоятельство, что она женщина, ей, конечно, мешает. Как и то, что у нее нет связей с силовиками, которые очень важны. С другой стороны, в пантеон официальных северокорейских святых входит Ким Чжон Сук, которая официально считается первой женой Ким Ир Сена. Так что в принципе никакого табу на женщин-лидеров там не существует. Поэтому эта милая девушка наверняка будет участвовать в схватке.
— А кто еще?
— Я бы обратил внимание на 70-летнего Чхве Рён Хэ — человека, который последние годы с перерывами курировал северокорейские вооруженные силы. Он сын бывшего министра обороны КНДР, из наследственной — причем высшего уровня — аристократической семьи. Его преимущество — связи с силовиками.
Но, в принципе, могут появиться и какие-то совершенно неизвестные кандидаты, например руководители спецслужб, имена которых в Северной Корее являются государственной тайной.
Мы также не всегда знаем имена этих людей, но они есть, и в их руках очень важная информация. Армия — также вполне подходящий инструмент для решения подобных задач. Так что могут появиться совершенно темные лошадки.
— Что-нибудь известно о фракциях, кланах, группах влияния, которые в такой ситуации могут проявиться?
— Мы об этом точно не знаем, но слухи ходят постоянно. И есть люди, которые на эти темы чуть ли не диссертации пишут. Для меня это выглядит неубедительно. Разумеется, в том, что какие-то группы и фракции в северокорейской элите существуют, сомневаться не приходится. Люди так устроены, что фракции есть всегда. Только информации на этот счет, я сильно подозреваю, не так много и у разведок, кроме, может быть, китайской. Поэтому все дальнейшие рассуждения на сей счет являются спекулятивными.
— Как чисто формально может выглядеть процедура передача власти — это будет пленум ЦК Трудовой партии, заседание Политбюро, сессия Верховного народного собрания? Или же дворцовый переворот по примеру смещения Никиты Хрущева с поста генсека ЦК КПСС?
— Сначала все будет как с Хрущевым, или как с арестом Берии после смерти Сталина.
То есть все это будет происходить в закрытых кабинетах, на междусобойчиках. А утверждаться будет на закрытых заседаниях типа расширенного заседания Политбюро. Потом по мере нормализации ситуации, наверное, соберут пленум ЦК. На следующем этапе, может быть, через год-два даже партийную конференцию. Верховное народное собрание не столь важно.
— Лично вы на кого бы поставили в этой гипотетической борьбе за власть в Пхеньяне?
— Я уже назвал двух кандидатов, которые, на мой взгляд, наиболее вероятны — Чхве Рён Хэ и Ким Ё Чжон. Но совершенно не удивлюсь, если будут другие. Однако сам по себе ваш вопрос является, скажу прямо, несколько провокационным.
— Тем не менее позволю себе продолжить. Допустим, лидер сменился. Как будут дальше развиваться события? Чего ожидать от новых властей — закручивания гаек, ускорения рыночных реформ, большей открытости страны? А во внешней политике — условно более прокитайского курса, проамериканского или, может быть, пророссийского?
— Открытости страны не будет — она опасна для элиты.
Закручивание гаек — особенно на первом этапе — вполне возможно, чтобы выявить всех потенциально недовольных, либо запугать, либо ликвидировать, либо изолировать их. Что касается рыночных реформ, в принципе Ким Чен Ын довольно эффективно проводил их. И главное — в последние пару месяцев возобновил. И поскольку, повторяю, скорее всего, он жив, то они будут продолжаться. И гипотетическое новое руководство, немножко закрутив гайки, попугав не столько народ, сколько элиту, вполне может к реформам вернуться.
Более прокитайский курс — это вообще разумно. Дело в том, что беда Северной Кореи в том, что ее руководство и элита глубоко и последовательно не доверяют Китаю. Они в чем-то Китай презирают, в чем-то его боятся. И держатся на расстоянии. При более прокитайском курсе, пожертвовав чуть-чуть своим суверенитетом, Пхеньян, скорее всего, получил бы от Пекина большое количество разных приятных и вкусных плюшек.
Проамериканский курс периодически обсуждается в Южной Корее. С расчетом на то, что, дескать, если Северная Корея повторит то, что в 70-е годы сделал Китай (нормализовал отношения с США), резко сменит свою внешнеполитическую ориентацию, подружится с Америкой против Китая, то американцы за это Пхеньяну много чего вкусного дадут. Но эти ожидания наивны.
А пророссийского курса не будет просто потому, что Россия играет довольно маргинальную роль во всех делах вокруг Корейского полуострова. Главным образом потому, что в Северной Корее понимают и хорошо видят, что Москва не готова давать большие деньги и предоставлять значительную материальную помощь КНДР. А если помощи нет, то зачем дружить?
— Предположим, что вопрос о власти быстро не решиться, и в Пхеньяне начнется смута, хаос. Насколько вероятен некий аналог немецкого сценария — поглощение КНДР Южной Кореей?
— Запросто. Если борьба группировок за власть приведет к кризису, то вмешательство внешних сил станет практически неизбежным.
Никакой маленькой Сирии или Ливии мы не увидим. Никто не собирается терпеть гражданскую войну на территории государства, у которого есть ядерное оружие и другие виды оружия массового поражения.
Вмешаются либо южнокорейцы, то есть фактически произойдет завоевание Севера Югом, возможно, при активной поддержке значительной части или даже большинства населения. Но это все равно будет завоевание. И, конечно, это все должно быть в той или иной степени одобрено США.
Либо, второй вариант, который представляется более вероятным, — вступление на охваченную конфликтом и междоусобицей территорию КНДР китайских войск и установление прокитайского режима. Еще раз подчеркну — если северокорейские генералы начнут друг с другом воевать, и страна погрузится в хаос, — это не Сомали. Дольше нескольких дней, максимум недель соседи такого не потерпят. Слишком опасен хаос в государстве, имеющем ядерное оружие.
— Тогда насколько вообще устойчив нынешний режим, в какой степени он зависит от здоровья лидера?
— Неизвестно.
Очевидно, что зависит. Лидер, скорее всего, болен, но вполне дееспособен. Наследника у Ким Чен Ына нет и не будет еще лет пятнадцать. Конечно, это делает страну очень уязвимой именно в случае внезапной смерти Кима. Механизма передачи власти, как я уже сказал, нет. Заранее составленных планов на такой случай — тоже. Так что неожиданная смерть вождя — большая угроза стабильности КНДР. Просто потому, что желающих захватить власть будет много, и они будут готовы пойти на очень многое.
— Почему Ким Чен Ын не привел во власть новое поколение, на которое мог бы сделать ставку? Вокруг него все эти годы находятся люди, работавшие еще с его отцом, при этом главным реформатором считается экс-премьер Пак Пон Чжу, которому в апреле исполнился 81 год.
— Здесь я могу только развести руками. Многие ожидали, что Ким Чен Ын уберет стариков и расставит везде своих людей, но он этого не сделал. По-прежнему на всех ключевых постах люди, которые по возрасту относятся к поколению его отца.
И это немножко странно.
Смотрите также:
Портреты северных и южных корейцев
Военные
Итальянский фотограф Лука Фаччо в своем фотоальбоме «Common Ground» (общий язык, взаимопонимание), вышедшем после его выставки в Вене, показывает моменты из жизни жителей Северной и Южной Корей, не критикуя и не комментируя их. В своих работах он пытается найти то, что связывает корейцев, разделенных на две страны.
Портреты северных и южных корейцев
Молодежь
Два подростка, оба сфотографированы в 2013 году, один в Пхеньяне, другой в Сеуле. Непосредственность одного из них, который не стесняется курить при фотографе, а также подключенный к интернету ноутбук на заднем плане указывают на то, что он живет в южной части Корейского полуострова.
Портреты северных и южных корейцев
Непринужденность
Молодые люди отдыхают — пусть даже без пива и в униформе, как эти девушки в Северной Корее.
Фотографии Фаччо показывают людей с непринужденными лицами, без масок, которые они приучены «надевать» в официальной обстановке, говорится в аннотации к венской выставке фотографа.Портреты северных и южных корейцев
Хорошее настроение
И во время танцев проявляются различия. Хотя и вечеринки на юге Корейского полуострова (фото справа), похоже, подчиняются определенным ритуалам.
Портреты северных и южных корейцев
Первоклашки
В одиночку или группой — главное, жизнь доставляет радость. Лука Фаччо был шесть раз в Северной Корее с 2005 по 2013 год. Его цель — изобразить человека как субъект, в отличие от государственной идеологии, которая рассматривает его как объект. Все фотографии он делал не скрытой камерой, а открыто, получив согласие тех, кто изображен на снимках.
Портреты северных и южных корейцев
Памятники
Две монументальных скульптуры: слева — основателя КНДР Ким Ир Сена в Пхеньяне и справа — в Сеуле короля Седжона, правившего в Корее в первой половине XV века.
Портреты северных и южных корейцев
Звуки большого города
А слушает ли кто? Уличные музыканты выглядят потерянными на фоне большого города — как в Пхеньяне, так и в Сеуле.
Портреты северных и южных корейцев
Почитание традиций
Фотограф рассказывает: «Мой северокорейский гид согласился с половиной моих предложений, за это я сделал половину снимков по его указанию». Один из них — фото женщины (справа) в здании парламента КНДР. Но и здесь в выражении ее лица есть что-то особенное.
Портреты северных и южных корейцев
Важный день
Два снимка с изображением важного момента в жизни двух человек. Невеста на свадьбе в Северной Корее носит более традиционный наряд, чем южно-корейская девушка.
Портреты северных и южных корейцев
Жизнь военных в непривычном ракурсе
Обычно на фото с военными мотивами из Кореи изображены вооруженные до зубов солдаты во время маневров или скучающие пограничники на посту.
Эти военные показаны в неслужебной обстановке.Автор: Фабиан Кретчмер, Сергей Гуща
Фотографии Фаччо показывают людей с непринужденными лицами, без масок, которые они приучены «надевать» в официальной обстановке, говорится в аннотации к венской выставке фотографа.Лидер Ким Чен Ын и его жертвы
СЕУЛ-АСТАНА. КАЗИНФОРМ — Северная Корея — рай на Земле, если верить ее лидерам, и кромешный ад, по словам граждан этой страны, которые смогли ее покинуть. Корреспонденту МИА «Казинформ» в Сеуле удалось встретиться и побеседовать с двумя северокорейскими беженцами, находящимися под защитой правительства Южной Кореи.
Встреча с беженцами состоялась благодаря пресс-службе Министерства иностранных дел Южной Кореи в международном пресс-центре в Сеуле. Ким Хён Су и Хан Ын Ми объединяет лишь то, что они оба из Северной Кореи. Но у них разная судьба, как и пути, которыми они попали в Южную Корею. Разговор с Кимом состоялся более откровенный. Ким Хён Су рассказывал о своей судьбе эмоционально, однако не до такой степени, как принято наблюдать у людей, которые пережили самые трагичные моменты своей жизни.
— Мы жили в городе Хёсан. Наша семья средней руки. Отец окончил вуз в Словакии, а мать работала в высшей школе, — начал Ким Хён Су. — Я окончил самый престижный университет страны имени Ким Ир Сена. Получил специальность биолога и пошел работать в исследовательский институт долголетия семьи Ким. В 2009 году я услышал по радио, что Ким Ир Сен скончался, а страной будет править Ким Чен Ир. После этой новости, понимая, что в стране ничего не изменится, я решил покинуть КНДР.
— Вы сказали, что работали в институте долголетия семьи Кима. Чем эта организация занимается?
— Это секретный объект, но о его существовании знают в мире. Там работают всего 130 человек. Институт строго охраняется. Все сотрудники подписывают расписку о неразглашении информации о тех секретных исследованиях, которые там ведутся. У меня был коллега Ли Чун Сан. В институте выяснили о том, что он рассказал секретные сведения членам своей семьи. В результате вся его семья была казнена.
Ким Ир Сен был помешан на своем здоровье. Мы занимались разными разработками, которые должны были укреплять здоровье вождя. Я работал с профессором Чо Ду-Яном. Члены семьи Ким были и остаются любителями спиртных напитков, поэтому профессор Чо посвятил себя изучению алкоголя, чтобы снизить его вредное воздействие на организм. Был еще профессор Пи Мо-Ри, который окончил институт в Германии. В нашем институте он исследовал воздействие никотина на человеческий организм.
— Вы следили за рационом вождя?
— Всей семьи. Как-то я заметил, что мясо, которое подают на стол к вождю недостаточно вкусное. Правительство, не мешкая, послало двух специалистов в Германию, чтобы выяснить: как вырастить скотину, мясо которой будет действительно вкусным. И это происходило в то время, когда весь северокорейский народ голодал. В целом же, были специалисты, которые работали над насыщением комбикорма для скота, мясо которых подавали на ужин Ким Ир Сену. Исследованию подвергались птичьи яйца. Специалисты должны были установить: как сделать их максимально полезными для человека.
Кроме того, туристы, наверное, знают, что в Северной Корее производят собственное пиво, но оно доступно только руководству страны.
У Ким Ир Сена и Ким Чен Ира было много проблем со здоровьем. Они постоянно требовали проводить больше исследований. Так, в нашем институте изучали повышение мужской потенции северокорейских лидеров. Именно этой сфере было уделено особое внимание. В свое время негласно был проведен конкурс через посольства КНДР в других странах мира по поиску лучших средств для повышения потенции. Наградой за это являлось повышение по карьерной лестнице. Посольства искали не только лекарства, но и специальные книги для здоровья, различные добавки. Для исследований был куплен даже половой орган тигра. Некоторые специалисты считали, что это самое лучшее средство для повышения потенции.
— Различные БАДы проходили испытание перед тем, как их употреблял Ким Ир Сен?
— Конечно. Лекарства сначала испытывали на животных, а затем и на людях. И не простые люди принимали такие добавки, а чиновники высшего звена.
Все проходило секретно. Испытуемые подозревали, что употребляют с пищей экспериментальное лекарство, но понимали, что при отказе их просто подвергнут казни.
— Как складывается ситуация с продовольствием в Северной Корее? Государственное телевидение показывает в телеэфире работу различных заводов и их продукцию. Эти товары действительно выпускаются?
— Интересный факт, но знаете, население КНДР не может приобрести отечественную продукцию. Для жителей страны продукты завозят из Китая. Но для иностранных туристов доступны все товары, которые изготовлены в Северной Корее.
— Как руководство страны держит людей в подчинении в таких условиях? Какую роль играют в этом СМИ?
— В Северной Корее существует только один телеканал для местных жителей. Существует и телеканал для туристов, поскольку иностранцы не понимают корейского языка. Но что действительно заставляет наших граждан бояться и лелеять своих лидеров, так это система казни.
Традиционно перед тем, как казнить человека, все учреждения перестают работать.
Вся система, начиная от госорганов, заканчивая государственными учреждениями, берет «паузу». Учителя собирают школьников и идут к месту казни. Все люди собираются там. За один раз убивают от 4 до 12 человек. Последнюю казнь я видел в 2008 году. На расстоянии 25 метров солдаты стреляли 9 раз, при этом три пули обязательно должны были попасть в голову.
В 2014 году я встретил еще одного беженца, который был свидетелем казней при Ким Чен Ыне. Приговор исполняли в отношении двух людей. В каждого пустили по 50 пуль — на двоих 100 пуль. После публичной казни все собравшиеся на нее люди вышли с вениками и занялись уборкой. Свидетель казни рассказал мне, что люди были до смерти перепуганы и не могли двинуться с места долгое время. Это ответ на вопрос: как людей можно держать в подчинении…
— Вы знаете, что Северная Корея выдает визы для туристов…
— Да, я знаю. Туристы могут посетить Пхеньян и только те места, которые установлены правительством. Ежегодно Северную Корею посещают от 2 до 3 тыс туристов.
В основном, из Франции и Китая. Иностранцам интересно узнать, правда ли то, что пишут о Северной Корее. Но, к сожалению, они видят не все и не могут оценить реальную ситуацию. Они просто приезжают на спектакль, который устраивает для них руководство КНДР.
Население живет бедно. Я работал на правительство, но, несмотря на это, моя зарплата составляла 3 тысячи вон — не больше 1 доллара и 20 центов. За эти деньги можно купить разве что только 1 килограмм риса. Поэтому северокорейский народ погряз в коррупции. Но правительственные чиновники имеют льготы. Они покупают рис по 44 вон, к примеру, и продовольствие им более доступно.
Отмечу, что когда я приехал в Южную Корею, то впервые узнал, что такое «адвокат». В Северной Корее нет человека, который бы в суде защищал права человека. В КНДР многие люди сидят в заключении, не зная за что.
— Как Вам удалось сбежать из страны?
— Бежал я один. Наверное, мне просто очень повезло. Это тоже сложная схема. На границе я дал взятку солдатам, которые пропустили меня в Китай.
Раньше, при Ким Чен Ире, сумма взятки составляла 3,5 тысячи долларов. Сейчас при его сыне за одного человека берут 14 тыс. долларов. Семи из десятерых удается сбежать. Остальных депортируют и направляют прямо в тюрьмы.
— У Вас остались родственники в Северной Корее? И с кем Вы живете сейчас?
— Я живу в Сеуле со своей семьей — жена и два сына. Спустя полгода после побега связался со своей 71-летней матерью, чтобы вывезти ее оттуда. Но, к сожалению, ее поймали в Китае и депортировали обратно. Около полугода она жила в тюрьме и скончалась в заключении. Мы до сих пор не можем получить ее тело. Обычно из таких тюрем тела осужденных не выдают. Заключенные подвергаются таким пыткам, что их тела потом нельзя опознать. Я считаю, что КНДР — это не страна, это лидер Ким Чен Ын и его жертвы.
— Вы не боитесь за свою безопасность?
— Когда северокорейский беженец приезжает в Южную Корею, его какое-то время охраняет полиция. Раньше, кстати, посылали шпионов, чтобы убить беженцев.
Часто подсыпали яд в пищу…
…Руководитель офиса Верховного комиссара ООН по правам человека в Сеуле Сигне Поулсен (Signe Poulsen) в беседе с корреспондентом Казинформа отметила, что проследить ситуацию в Северной Корее сложно. Деятельность бюро в Северной Корее запрещена. Но в этой стране работают шесть агентств ООН, в том числе Всемирная организация здравоохранения, Всемирная продовольственная организация и ЮНИСЕФ.
«Мы часто разговариваем с представителями этих организаций. И то, что мы видим снаружи, и то, что они видят внутри, — разные вещи. Мы делаем выводы, исходя из интервью с беженцами. Но мы сходимся во мнении, что ситуация в этой стране тяжелая. Хорошо, что мы можем оказывать хоть гуманитарную помощь населению, не говоря уже о правовой», — отмечает Сигне Поулсен.
Когда спрашиваешь, какой срок понадобится, чтобы ситуация в этой стране исправилась, правозащитники лишь пожимают плечами.
Кто они? — Интервью с северокорейским перебежчиком | Ядерная игра Кима | ФРОНТЛАЙН
Как Ким Чен Ир управлял страной?
Он контролирует исключительно свою администрацию.
Действует абсолютно по его слову. Это самодержавие. Хотя люди страдают уже 50 лет, Ким Ир Сен и Ким Чен Ир были подобны богам. Ким Ир Сен убивал людей, которым не нравилась его администрация, но никто его не винил. Люди думали, что это вина политиков, а не его.Люди начали понимать, что Ким Чен Ир неправ, он убивает людей.
С точки зрения администрации Клинтона, они смогли договориться о замораживании атомной электростанции в Йонбёне. Разве это не замедлило ядерную программу?
Конечно, я считаю, что администрация Клинтона была великолепна. США мирно решили проблему. Это было исторически. [Но северокорейцы] возобновили разработку ядерного оружия, как только они подписали Женевское соглашение, даже до того, как чернила высохли на бумаге.
В 1995 году национальный секретариат военной промышленности отправился в Пакистан, чтобы торговать навыками в обмен на производство ядерного оружия. Они направили инженеров в Пакистан после того, как в 1994 году подписали Женевское соглашение.
Они начали говорить о ядерном оружии с Пакистаном в 1995 году. Это правда.
Считаете ли вы, что администрация Клинтона была наивной в отношениях с Ким Чен Ира?
Во-первых, я думаю, что они не знали Северную Корею, Ким Ир Сена или Ким Чен Ира. Это была их большая ошибка.
Каковы амбиции Ким Чен Ира?
Во-первых, он хочет иметь ядерное оружие. Я жалуюсь на то, что Соединенные Штаты дают Северной Корее время для разработки программ вооружений. Ким Чен Ира не волнует, что люди голодают и бедны. Почти все деньги он потратил на ядерное оружие.
Вот почему я здесь. Я сбежал, чтобы рассказать о голоде. Я оставил свою семью, друзей и товарищей в Северной Корее. Я не думаю, что Ким Ир Сен и Ким Чен Ир — люди.Он работает только на свои амбиции, только на себя. Если бы у него было чувство человечности, он бы не был таким лидером.
Новая администрация в Вашингтоне занимает более жесткую позицию в отношении Северной Кореи. Как вы думаете, это правильно?
Я думаю, что Буш знает, как обращаться с Ким Чен Ира.
Не верьте Ким Чен Ира, никогда, никогда. Ким Чен Ир производит ядерное оружие, чтобы убивать людей в мире, и предоставляет экспертные знания в области разработки ядерного оружия странам, настроенным против Америки.
Он убивает наших людей, арестовывает людей, которые против его администрации. Он производит наркотики. Это национальная индустрия. Он похищает других людей из Южной Кореи или других демократических стран. Он творит разные плохие поступки, как дьявол. Не верь ему, никогда, никогда.
Что, по вашему мнению, могут сделать Соединенные Штаты, чтобы предотвратить приобретение оружия северокорейцами?
Единственный способ — убить Ким Чен Ира. Обладать ядерным оружием не опасно. Но то, что у Ким Чен Ира есть оружие, опасно.Думаю, именно поэтому администрация Буша так обращается с Ким Чен Ира. Некоторые считают, что проблему можно решить, удалив ядерное оружие из Йонбёна. Однако, если Ким Чен Ир еще жив, он снова будет делать бомбы. Я думаю, что президент Буш знает его.
Он единственный, кто понимает, кто такой Ким Чен Ир.
Но есть и другие критики администрации Буша, которые считают, что Ким Чен Ир будет готов отказаться от ядерной программы. Вы не согласны с этим?
Я думаю о двух вещах: люди, которые никогда не видели, чтобы их детей или родственников похищали из Японии или где-то еще и увозили в Северную Корею, а затем убивал Ким Чен Ир, они говорят: «Мир, мир.»Люди, не знающие о Северной Корее, критикуют, не зная.
Какую политику вы предлагаете? Война — единственный способ отстранить Ким Чен Ира от власти?
Я считаю, что администрация Буша права, выступая против Северной Кореи. Блокировать их экономику — это хороший способ.
Некоторые страны отправляют в Северную Корею еду, лекарства и т. Д. Но они не должны отправлять эти вещи через Ким Чен Ира. Я думаю, что им было бы лучше предоставить его индивидуально, от человека к человеку в Северной Корее, сбросив его с помощью большого воздушного шара, чем через Ким Чен Ира. Думаю, так будет эффективнее. Почему они обеспечивают это через режим Ким Чен Ира?
Все хотят сбежать из Северной Кореи. Если Ким Чен Ир откроет промышленность Северной Кореи, его система умрет. Северокорейцы действительно хотят открыться, торговать с другими странами, но Ким Чен Ир этого не делает.
Я не понимаю, почему вы, ребята, не пытаетесь разговаривать с народом Северной Кореи, а не с Ким Чен Ира. Он может не слушать вас. Если вы, ребята, поможете нашим людям выбраться оттуда, народ произведет революцию против Ким Чен Ира в Северной Корее.Перебежчиков из Северной Кореи много в Китае, Южной Корее. У нас есть связи с людьми в Северной Корее, и в конечном итоге у нас может произойти революция.
Есть много способов уничтожить Северную Корею, Ким Чен Ир. Если мы действительно хотим уничтожить Ким Чен Ира, мы должны быть храбрыми. Если мы боимся войны, я не думаю, что у нас может быть мир. Не надо бояться войны.
Наблюдатель из Северной Кореи наблюдает за «Интервью»
Для северокорейского наблюдателя смотреть «Интервью» — все равно, что видеть серьезное усилие, отраженное в зеркале шоу уродов.
Но за глупостью и грязью, шутками про пенис и ягодицы создатели фильма многое правы о Северной Корее.
Во вступительной сцене ангельская школьница с румяными щеками поет: «Умри, Америка, умри. … Это наполнило бы мое маленькое сердце радостью »перед памятником Рабочей партии в Пхеньяне. Маленькая песенка предшествует выстрелу взрыва ракеты. Конечно, ракеты Северной Кореи запускаются не из центра Пхеньяна, но, если у кинематографистов есть разрешение на творчество, сцена прекрасно отражает антиамериканскую пропаганду в стране, где, по словам А.P., с плакатами, на которых школьники бьют штыком окровавленного американского солдата. Или, как я написал в своей книге «Ничего страшного», где школьникам преподают песню «Стреляй в ублюдков-янки».
После открытия сюжет начинает развиваться: ведущий ток-шоу Дэйв Скайларк (Джеймс Франко) и его продюсер Аарон Рапапорт (Сет Роген) летят в Пхеньян на эксклюзивное интервью с назначенным им лидером Ким Чен Ыном. ЦРУ убить.
Атмосфера звучит правдоподобно, от салона самолета с его кружевными салфеточными сиденьями до богато обставленного гостевого дома главных героев. Приезжающие в Северную Корею впервые всегда удивляются тому, что такая бедная страна может предоставить комфортные условия проживания и обильную еду, когда она хочет произвести хорошее впечатление. Впечатлены и вымышленные журналисты «Интервью».
Ким Чен Ын сначала кажется Скайларку милым молодым человеком, неизменно вежливым, как хозяин, и стремящимся показать, что он заботится о своих людях. (Однако есть одна фактическая ошибка: его играет слишком красивый Рэндалл Парк.) Они оба наслаждаются товарищеской игрой в баскетбол, пьют маргариту и трепещут.Я предполагаю, что эта сцена была навеяна визитами в Пхеньян бывшего Национального Б.А. звезда Деннис Родман, описавший «семизвездочную» вечеринку с водными мотоциклами, коктейлями и роскошными яхтами, а также охарактеризовавший Ким Чен Ына как «хорошего друга».
Ким и Скайларк также развлекает труппа полураздетых танцовщиц, несомненно, основанная на гиппенджо , «отрядах удовольствий» молодых женщин, приписанных к руководству Северной Кореи.
В какой-то момент северокорейский любовный интерес Сета Рогена, представитель пропаганды по имени Сук (ее играет Дайана Банг) рассказывает, как партийные чиновники пришли в ее класс, когда она была школьницей, и выбрали ее в личный штат семьи Ким.Описание соответствует рассказам перебежчиков о привлекательных девушках, увезенных из своих родных городов, чтобы служить руководству.
Ким показывает Скайларку танк, который, по его словам, был подарком его деду, основателю Северной Кореи Ким Ир Сену от Иосифа Сталина. Собственно, подарок Сталина — пуленепробиваемый лимузин, но сцена работает. Что касается амурского тигра, который набрасывается на Рапапорт — ну, тигры в значительной степени исчезли с Корейского полуострова в двадцатом веке, и я совершенно уверен, что в настоящее время в Пхеньяне нет свободно бродящих.
Skylark сначала убеждает витрину свежих фруктов и овощей в супермаркете, что еды в избытке, но позже в фильме у него есть момент расплаты, когда он берет один из грейпфрутов и обнаруживает, что это настоящий не настоящие.
Здесь фильм эффектно обыгрывает контраст между иллюзией и действительностью в деревне. Посетители Пхеньяна в голодные девяностые годы описывали супермаркеты, в которых продавались пластмассовые товары. (В наши дни в Пхеньяне есть несколько дорогих валютных магазинов.) И столицу часто описывают как большую Потемкинскую деревню, тщательно продуманную сцену, предназначенную для того, чтобы заставить посторонних поверить в то, что Северная Корея настолько богата и мощна, как утверждает ее пропаганда.
Настоящий Ким Чен Ын — третье поколение семьи Ким, правившее Северной Кореей. Он пришел к власти, когда ему было под двадцать, в декабре 2011 года, после смерти своего отца Ким Чен Ира. Получив образование в детстве в Швейцарии, он больше знаком с западной культурой, чем его отец. В « The Interview, » он изображен как поклонник певицы Кэти Перри.Я не могу говорить о музыкальных вкусах лидера, но его брат является известным поклонником Эрика Клэптона.
С моей точки зрения, фильм лучше всего передает психологию Северной Кореи.
Режим поддерживается мифом о том, что члены семьи Ким — боги, правящие божественным провидением. «Интервью» обращается к этому явлению с туалетным юмором, когда Скайларк спрашивает вымышленную Ким: «Ты пишешь и какаешь? … Ты имеешь в виду, что у тебя задница? » (Я никогда не слышал, чтобы северокорейцы размышляли о туалетных привычках руководства, но я помню, как один северокорейский врач сказал мне, что она была поражена смертью Ким Ир Сена в возрасте 82 лет; она не верила, что он может умереть как обычный смертный.)
Фильм начинался не с Северной Кореи. Сценарист Дэн Стерлинг сказал в интервью Esquire , что изначально он думал об интервью, которое превратилось в убийство с Усамой бен Ладеном. Но он решил, что Саша Барон Коэн загнал рынок пародий на ближневосточных тиранов. «Итак, я пошел и попытался найти еще одного печально известного культового мирового лидера и страну, куда мы могли бы отправить Сета и его приятеля, чтобы они сами попали в самые разные неприятности», — сказал Стерлинг.
«Я вернулся к ним с Северной Кореей, и они были очень взволнованы этим, потому что они были так же очарованы Северной Кореей, как и я».
В интервью Esquire Стерлинг сказал, что создатели фильма проводили свое исследование, читая многочисленные научно-популярные книги о Северной Корее (в частности, цитируют «Побег из лагеря 14», о концентрационном лагере и «Ничего не вызывает зависти») и просмотр видеозаписей из этой страны. Он также сказал, что сценарий был рассмотрен «высокопоставленным лицом из госдепартамента Хиллари Клинтон.«Этот человек не был идентифицирован. Ким Чен Ир был предполагаемой целью фильма до своей смерти, три года назад, и создатели фильма заменили Ким Чен Ына.
Как пародия, этот фильм почти так же ужасающе отражает отношение США к Северной Корее. Выдуманные тележурналисты звучат так же истерично, как и настоящие американские тележурналисты, рассказывающие о северокорейских ракетах, способных достичь западного побережья Соединенных Штатов. (В течение многих лет ошибочно предполагалось, что на Аляске были обнаружены фрагменты северокорейских ракет.
) И заговор с целью убийства Ким Чен Ына вовсе не кажется неправдоподобным. Питер Хейс, соучредитель и исполнительный директор Nautilus Institute for Security and Sustainability, недавно указал на симпозиум Стратегического командования США 14 августа, который в настоящее время размещен на YouTube, на котором генерал-майор США в отставке открыто обсуждал убийство как вариант в «снаряжении» разберутся с Ким Чен Ыном.
Сцена, которая вызвала больше всего возражений в «Интервью», находится в самом конце, когда голова Ким растворяется в огне.Мне это кажется бесполезным. Фактический денежный выстрел — это когда Скайларк берет интервью у Ким в прямой трансляции международного телевидения и доводит молодого диктатора до слез. «Мне не нужен отец, — рыдает он. «Я сильный.» Он раскрывается как человек и склонен ошибаться, разрушая лежащий в основе миф о Северной Корее.
Возможно, самые правдивые слова произнесены вымышленным северокорейским пропагандистом Сук: «Убийство Кима ничего не изменит.
… Людям нужно показать, что он не бог, что он человек.Когда Скайларк бросает ей вызов, она спрашивает его: «Сколько раз США могут повторять одну и ту же ошибку?»
Скайларк возражает: «Сколько потребуется».
северокорейцев рассматривают Интервью | Северная Корея
Ли Хан-байол, 31
В Северной Корее, где я раньше жил, нет комедийных фильмов. Есть только просветительские и пропагандистские фильмы. Фильмы снимаются с единственной целью внушить веру в семью Ким и боготворить отца и сына. Но в этом фильме комедия раскрывает сложную тему заговора с целью убийства Ким Чен Ына.
В фильме [главный герой] Дэйв Скайларк тепло принят Ким. Поначалу Скайларк сочувствует Ким, но передумал, обнаружив поддельный продуктовый магазин.
На самом деле, в Северной Корее нет поддельных продуктовых магазинов, но поддельные магазины представляют собой нечто очень реальное. Правительство Северной Кореи никогда не позволяет иностранцам видеть жалкую реальность некоторых жителей Северной Кореи.
Их направляют в места, обозначенные как «хорошие места» для рекламы Северной Кореи как «прекрасной страны».’
В Северной Корее нет комедийных фильмов
Меня также тронуло, когда Скайларк противостоит Киму во время его интервью: «Почему ты не кормишь своих людей?» Если субтитры по этому вопросу будут доставлены жителям Северной Кореи через этот фильм, то у них появится надежда, потому что это означает, что их боль и невзгоды известны всему миру.
Третья по величине сцена — это та, где Ким наконец убивают в вертолете. В последнее время Ким, управляющий самолетом, стал большой проблемой для северокорейцев, и это призвано показать, что он такой стойкий лидер.
Джеймс Франко (слева) в роли Дэйва Скайларка и Сет Роген в роли Аарона в сцене из «Интервью». Sony Pictures Entertainment заявляет, что фильм собрал более 31 миллиона долларов на онлайн-продажах и продажах по запросу. Фото: Эд Аракель / AP Сцена смерти Кима знаменательна.
Это могло дать надежду людям, страдающим от голода и отчаяния в Северной Корее.
Я надеюсь, что этот фильм побудит людей обратить внимание на реальные условия жизни людей в Северной Корее. Я также постараюсь помочь своим друзьям, которые тайно смотрели со мной зарубежные фильмы, когда мы были молоды, посмотреть этот фильм.
Ли Хан Бёль жил в городе Хунгнам в Северной Корее. Она сбежала в 1999 году и приехала в Южную Корею в 2002 году. Сейчас она учится на магистра корейских исследований унификации в университете Ёнсей в Сеуле.
Пак Джи-хен, 51
Когда я услышал, что интервью будет выпущено , У меня было много ожиданий. Когда было объявлено, что персонаж Ким Чен Ына умрет в фильме, это меня еще больше взволновало.
Когда я впервые посмотрел фильм, он меня очень сбил с толку, так как я не очень хорошо знал язык, на котором он был написан.Я считал фильм бессмысленным и бессмысленным. Тем не менее, я все еще думал, что это может быть послание, которое мы могли бы извлечь из фильма, поэтому я решил посмотреть его еще раз.
Когда я впервые посмотрел фильм, я подумал, что фильм просто бессмысленный и бессмысленный
Во второй раз, когда я посмотрел фильм, я смог выделить важные вещи. В частности, он пытался осветить ситуацию с правами человека в Северной Корее.
Во-первых, в сцене, где студенты поют о смерти американцев, она отражает реальность того, как северокорейское государство «промывает мозги» своим гражданам.В сцене, где товары, выставленные в продуктовом магазине, оказываются фальшивыми, это показывает, как Северная Корея любит скрывать реальность страны. Наконец, когда Ким (которого играет Рэндалл Пак) был задан вопрос о бедности северокорейцев и лагерях для политических заключенных в Северной Корее, хотя это было упомянуто лишь кратко, это все же эффективно продемонстрировало проблемы с правами человека.
Думаю, иностранцы, кажется, чувствуют то же, что и я после просмотра фильма. Главный посыл — быть осторожным при работе с Северной Кореей.
Кроме того, люди, которые не знали о Северной Корее, теперь знают о стране через этот фильм. В школе моего старшего сына многие из его друзей посмотрели фильм и кое-что узнали о Северной Корее. Некоторые люди даже не знали, что Северная Корея существует, но теперь они знают.
Некоторые люди даже не знали, что Северная Корея существует, но теперь они знают
Я очень возлагал большие надежды на этот фильм, но он меня немного разочаровал. Я хотел, чтобы этот фильм стал ключом к разгадке всех бедных северокорейцев. С другой стороны, фильм по-прежнему оставил сильный и важный сигнал о Северной Корее.
Пак Джи Хен вырос в городе Чхонджин в Северной Корее. Она впервые уехала из страны в 1998 году и провела шесть лет в принудительном браке в Китае, прежде чем была репатриирована.
Она снова уехала навсегда в 2004 году и теперь работает в Европейском альянсе за права человека в Северной Корее, расположенном в Лондоне.
Джу Кван Хен, 58
. До просмотра «Интервью» мне, как и многим другим, было любопытно. Что такого в фильме заставило Северную Корею взломать Sony Pictures [как заявляют США] и привлечь международное внимание?
После всех взлетов и падений я наконец-то смог посмотреть фильм. Из-за того шума, который подняла Северная Корея, я думаю, что многие заинтересованные люди смотрели это.
Я ожидал от фильма многого, но я не думаю, что он не был особенно веселым или трогательным. Фильм начинается с того, что ЦРУ приказывает двум американцам, направляющимся в Пхеньян, убить Ким Чен Ына. В фильме есть сцены восстания северокорейцев против режима после того, как они осознали реальность.
Многие теперь знают, что такой диктатор существует сегодня, и я очень хвалю фильм за этот
Больше всего меня впечатлила смерть Ким Чен Ына и избрание северокорейцами нового правительства после демократических выборов.
Изображение такого послания в фильме было значимым для такого перебежчика, живущего в Европе, как я.
На самом деле, большинство европейцев не знакомы с Северной Кореей. Однако благодаря фильму многие теперь знают, что такой диктатор существует сегодня, и я очень хвалю фильм за это.Также для меня было приятно поразмышлять о том, как было бы хорошо, если бы чудеса фильма осуществились на самом деле.
Джу Кван Хен родом из округа Ундок (ныне известного как округ Кёнхун) и покинул Северную Корею в 2004 году. Он живет в Европе и работает шеф-поваром.
Перебежчик из Северной Кореи занимает противоположную позицию против избиения Кима
СЕУЛ — — Первый момент потрясения Хон Кан Чхола наступил вскоре после прибытия в Южную Корею, когда он находился в государственном учреждении для перебежчиков из Северной Кореи.
Перед едой персонал сказал ему, что ему и другим перебежчикам не разрешается подавать себе еду, а можно есть только приготовленные для них порции. Когда он спросил, почему, сотрудники ответили ему, что это потому, что, если им предоставят право выбора, северокорейцы будут брать огромные порции для себя и не оставлять достаточно для других.
Это не совпадало с его воспоминаниями о родине. «В Северной Корее, даже если у нас не было достаточно еды, если приходил гость, мы разбавляли наш суп, чтобы поделиться с ними», — сказал Хонг.«Мы никогда не позволим кому-то еще голодать. Как будто они думали, что у нас нет совести».
Этот опыт побудил его помочь южнокорейцам более точно понять страну, откуда он прибыл, рассказав о своей жизни и противодействуя слухам о Северной Корее, которые появляются в СМИ. За годы, прошедшие с момента его прибытия в 2013 году, Хун создал публичный образ, который делает его редкостью среди северокорейских перебежчиков, поскольку он воздерживается от резкой критики правящего режима своей родины.
Хонг попал в заголовки газет в последние недели, когда он присоединился к хору, призывающему группы перебежчиков и активистов отменить планы по запуску воздушных шаров, заполненных пропагандистскими листовками, через границу Южной Кореи с Северной Кореей.
На пресс-конференции в Национальной ассамблее Южной Кореи Хонг и другие перебежчики-единомышленники обвинили пусковые устройства для листовок в риске войны между Кореями и в опасности для жителей Южной Кореи, проживающих недалеко от границы.
В июне Северная Корея обвинила запуск листовок и неспособность правительства Южной Кореи предотвратить их, когда она взорвала межкорейский офис связи недалеко от своей границы с Южной Кореей, что фактически означало конец двухлетнего сближения с Юг.
Северная Корея разрушает свой совместный с Югом офис связи на границе с Кэсоном 16 июня, на этой фотографии, предоставленной Пхеньянским центральным информационным агентством Кореи. © Reuters На этой неделе правительство Южной Кореи решило отменить официальную регистрацию двух основных группировок, стоящих за запусками, «Истребителей за свободную Северную Корею» и «Куэнсаем», что стало эскалацией усилий по заглушению резких анти-северокорейских голосов.
После отзыва разрешений группы не будут иметь права на получение какой-либо государственной поддержки, а денежные взносы групп больше не будут облагаться налогом для доноров.
Группы, запускающие воздушные шары, утверждают, что они предоставляют обычным северокорейцам информацию, которую они не могли получить больше нигде, которая развеивает мифы о руководстве Северной Кореей. Хун считает, что информация, содержащаяся в воздушных шарах, бесполезна.
«Люди в Северной Корее уже знают о капитализме, они уже знают, что Южная Корея намного богаче.Они не лишены информации, как в прошлом », — сказал Хонг Nikkei Asian Review в интервью в ресторане в Сеуле.
« В Северной Корее они думают о Ким Чен Ыне как о боге », — добавил он.« Можно. Не оскорбляйте чьего-то бога и не ждите, что они убедятся в вашей правоте. Они собираются интерпретировать ваши действия как нападение на их убеждения «.
Хонг, 47 лет, вырос в Мусане, городе на реке Тюмень напротив Китая. Он зарабатывал на жизнь, используя местные связи для организации отступничества Севера.
Корейцы перебрались в Китай и затем в Южную Корею и взяли часть гонорара, которую платили перебежчики.
Он говорит, что никогда не испытывал особого желания покинуть Северную Корею, но решил бежать, когда его сообщник стал объектом полицейского расследования, и Хун опасался, что его могут утащить вместе с ним.
По прибытии в Сеул он столкнулся с кризисом иного рода, когда Национальная разведывательная служба Южной Кореи, главное шпионское агентство страны, обвинила его в шпионаже из Северной Кореи. Он был признан невиновным в 2016 году.
Хонг говорит, что он все еще злится из-за инцидента.Он считает, что под давлением, чтобы оправдать свое существование, шпионское агентство ложно обвинило его и других перебежчиков, чтобы создать впечатление, что Южная Корея уязвима для северокорейских спящих ячеек.
Это дело было частью его вдохновения для создания общественной группы и канала на YouTube, в надежде распространить то, что он считает точным изображением Северной Кореи.
Последние сообщения на его канале включают видеоролики об уникальной свадебной культуре Северной Кореи и о том, как северокорейцы разрешают социальные конфликты, не прибегая к откровенным демонстрациям неповиновения.
Растущий общественный авторитет Хунга может отражать тонкие сдвиги в сообществе перебежчиков Южной Кореи от резкой общественной критики Севера. «Многие из молодых перебежчиков кажутся более прогрессивными, чем те, кто был до них. В социальных сетях есть несколько громких перебежчиков, которые выступают против запусков воздушных шаров, но я думаю, что они в меньшинстве», — сказал Хён С.Сонг, активистка из Вашингтона, работающая с перебежчиками в США и Южной Корее.
Кроме того, левая администрация президента Мун Чжэ Ина предприняла усилия по поощрению сближения с Севером, что могло бы побудить активистов занять более мягкий тон.
«Раньше можно было получить поддержку активному движению в защиту прав человека и демократизации Северной Кореи. Но при нынешней администрации поддержка оказывалась группам, чьим мандатом является« мир »или межкорейский обмен», — сказал Хуберт. Ёнхван Ли, исполнительный директор Рабочей группы по правосудию переходного периода.
Хонг говорит, что его цель — найти золотую середину между прогрессивным и консервативным лагерями Южной Кореи, при этом его единственная лояльность — это правдивость. Он утверждает, что не состоит ни в одной политической партии.
В то же время он поддерживает усилия правительства по прекращению запусков воздушных шаров, утверждая, что две Кореи нуждаются в сострадании, чтобы разрешить их десятилетия антагонизма.
«Если бы была пара, которая не ладила, решали бы они свои проблемы, жалуясь на то, что им больше всего не нравится в друге? Конечно, нет», — сказал Хонг.
«Они сосредоточились бы на хороших сторонах друг друга».
Интервью с северокорейским перебежчиком Джи Сон Хо
Если наступит день, когда Северная и Южная Корея воссоединятся как одна страна, северокорейские беженцы и перебежчики, живущие в Южной Корее, будут играть жизненно важную роль.
Эти корейцы жили в обоих обществах и понимают как серьезность нарушений прав человека, совершаемых Пхеньяном, так и необходимость проведения хорошей интеграционной политики Сеула. Джи Сон Хо, перебежчик, приглашенный президентом Дональдом Трампом на свое послание о положении страны в 2018 году, прошел шесть тысяч миль на костылях, чтобы сбежать из Северной Кореи, и теперь возглавляет южнокорейскую некоммерческую организацию Now Action & Unity for Human Rights (NAUH).Он сосредотачивается на «небольших объединениях» для интеграции других перебежчиков, чтобы помочь корейцам узнать друг друга в рамках подготовки к будущей объединенной Корее.
Я связался с Джи и спросил его о его работе и взглядах на будущее Северной Кореи. Я также спросил его о том, что южнокорейцы или американцы могут неправильно понять в отношении Северной Кореи.
Это интервью отредактировано для ясности.
Как «маленькие объединения» NAUH помогают преодолеть пропасть между северными и южными корейцами?
Южная Корея и Северная Корея изначально были одной нацией, но по идеологическим разногласиям были разделены на две отдельные нации.
После Корейской войны между корейцами минджок (народом) разразилась опустошительная война, образ которой был поляризован, и теперь корейцы стали заклятыми врагами друг друга. Технически война еще не окончена, перемирие все еще действует. Сеул готовился к объединению, но это не совсем простая ситуация с учетом вышеупомянутых реалий. Действительно, правительства и политические системы двух Корей очень разные, но нельзя игнорировать и взаимно несовместимую политику объединения, проводимую южнокорейскими левыми и правыми.
Желание NAUH «малых объединений» означает объединение обычных людей, а не двух правительств. Интеграция между странами требует длительного времени. Однако мы можем начать практиковать социальную интеграцию прямо сейчас через интеграцию северокорейских перебежчиков, проживающих в Южной Корее, в местное общество. В настоящее время в Южной Корее проживает около тридцати тысяч северокорейских перебежчиков небольшими общинами. Некоторые говорят, что эти люди будут служить мостом для общества после объединения.
Если перебежчики не смогут стать единым целым с южнокорейцами, социальная интеграция в Корее после объединения будет надуманной перспективой.
Мы можем мечтать о таких «маленьких объединениях», потому что за последние восемь лет, когда мы основали и управляли NAUH, мы видели «маленькие надежды». Мы видели, как молодые люди с Юга и Севера объединились как друзья, с взаимным уважением и принятием, и без колебаний, чтобы решить проблемы прав человека Северной Кореи. Для южнокорейской молодежи их северокорейские коллеги были такими же гражданами и равными друзьями, что и они, которые уважали те же правила общества.Молодежь Северной Кореи делилась историями и информацией о Северной Корее, которую они знают лучше всех. Благодаря этому процессу они пришли к пониманию друг друга.
В ближайшие годы NAUH будет стремиться объединить молодежь Юга, Севера и других стран, чтобы стать единым целым, чтобы нести миру проблемы прав человека Северной Кореи, а также готовиться к распространению демократии.
В будущем, когда Северная Корея откроется и Кореи объединятся, мы войдем в Северную Корею вместе с этой объединенной силой и заложим основу для социальной интеграции объединенного Корейского полуострова.
Возможно или желательно ли объединение Кореи?
Необходима унификация. Возможно, именно северокорейский народ остро ощущает эту потребность, потому что есть надежда, что он сможет избежать северокорейской политической структуры после объединения. Между тем, некоторые люди в Южной Корее настроены более негативно, опасаясь огромных затрат на объединение и потенциального хаоса во время последующего процесса социальной интеграции. Раньше многие придерживались более пассивной точки зрения, считая, что две Кореи должны объединиться только тогда, когда объединение абсолютно необходимо.В последнее время все больше и больше людей смотрят на объединение в положительном свете.
Проблема заключается в мировоззрении северокорейского режима, который стремится избегать объединения.
Это почему? Северная Корея — это династия. С другой стороны, в политической системе Южной Кореи политики, не обладающие политической компетенцией или не представляющие интересы народа, могут быть подвергнуты импичменту или вынуждены уйти в отставку в одночасье, даже если указанный политик является президентом. Таким образом, Южная Корея — одна из самых развитых демократий в Азии.Однако, если Северная Корея была включена в эту демократическую систему после объединения, сохранение династии — мечта Дома Кимов — станет трудным. Таким образом, на первый взгляд может показаться, что Северная Корея стремится к объединению, но на самом деле Ким Чен Ын, похоже, не имеет смелости объединиться. Таким образом, вопрос, возможно ли объединение, я сам хочу задать Ким Чен Ыну.
Южнокорейцы, желающие объединения, разделяют одно желание: северные корейцы, которые живут, не зная своих прав, должны как можно скорее начать свободную и счастливую жизнь.В тот день, когда цикл зла будет разорван и Кореи объединятся, мы хотим бежать к северным корейцам и сказать им, что мы здесь, чтобы не побеждать, а принять их.
Мы хотим сказать им, что делаем все возможное, чтобы подготовиться к объединению, и плакали вместе с ними, когда им было больно. Для этих усилий мы продолжим развивать и обучать молодежных лидеров.
Как можно защитить права человека, если объединение все же произошло?
Права человека определенно улучшатся, если мы осуществим демократическое объединение, к которому стремится Южная Корея, а не объединение при коммунизме, к которому стремится Северная Корея.Я уверен в этом. Фундаментом и основной философией демократии является признание достоинства народа. Если объединение произойдет в духе демократии, к которой стремится Южная Корея, я думаю, что северокорейцы будут интегрированы в демократическое общество и, естественно, получат институциональную поддержку.
Меня беспокоит позиция южнокорейского общества. Некоторые южнокорейцы могут рассматривать северокорейцев просто как дешевую рабочую силу или как граждан второго сорта, которыми должны управлять мы.
Если мы будем смотреть на северных корейцев с такими предубеждениями, северные корейцы почувствуют чувство относительной обездоленности, которое станет семенем социального хаоса. Наша будущая работа связана с подготовкой к упреждающему устранению таких семян разлада.
Институционально будут реализованы многие права и свободы, такие как свобода религии и трудовые права. Однако нарушения прав человека в Северной Корее, безусловно, могут иметь место в контексте отношений работодатель-работник. Мы будем работать над предотвращением таких злоупотреблений, разрабатывая различные стратегии и методы, чтобы северокорейцы могли успешно интегрироваться в демократическую систему.
Станет ли Северная Корея более экономически свободной, как Вьетнам или Китай?
Это правда, что среди северокорейцев начала действовать рыночная экономика. Северные корейцы начали зарабатывать себе на жизнь с Jangmadang (рынок) в эпицентре. [Страна] постепенно работает больше в рыночной экономике, чем в государственной.
Северокорейцы смогли пережить санкции США и международного сообщества именно благодаря Jangmadang .
Однако государственная экономика Северной Кореи находится на грани коллапса. Без внешней поддержки стало неизбежно трудно производить ядерное оружие или сохранять лояльность элит. Многие надеются, что как только Ким Чен Ын откажется от своего ядерного арсенала, он также откроет экономику. Однако даже беглый взгляд на фундаментальные проблемы Северной Кореи показывает, что экономика страны — непростая проблема.
Легко предположить, что у Северной Кореи есть политическая система, замаскированная под социализм, похожая на Вьетнам и Китай, но это не так.Северная Корея — это диктатура с наследственной преемственностью власти, что противоречит фундаментальным ценностям социализма. Если Северная Корея подвергнется реформам и открытости в отношении ее нынешней преемственности власти, информация и товары будут проникать и распространяться по внутренним территориям Северной Кореи.
Такой наплыв поднимет гражданское сознание северокорейцев, которые признают свои права и в конечном итоге будут стремиться вернуть утраченные права. Как только северокорейцы осознают всю боль своего прошлого — потерю членов семьи от голода во время Трудного марша, пытки после неудачной попытки бегства и т. Д.- из-за репрессий режима народ будет винить ошибочный режим и его лидера. Следовательно, если Северная Корея подвергнется реформам и открытости, их основа наследственной преемственности власти окажется под угрозой. Пока Ким Чен Ын желает долгосрочной диктатуры, он не будет ни реформироваться, ни открываться ни при каких обстоятельствах. В последнее время Ким выступает за то, чтобы Северная Корея была признана нормальной страной. Тем не менее, из-за активизации нарушений прав человека и активизации усилий по созданию собственного культа личности / самообожествления, похоже, что северокорейский лидер жаждет долгосрочной диктатуры.Более того, он, вероятно, осознает тот факт, что если реформы и открытость произойдут, люди потребуют от него справедливости через пять, десять или пятнадцать лет.
Северокорейский беженец — NAOC
Алиса Ким родилась в Пхеньяне, Северная Корея, в семье высокопоставленных чиновников, которые переехали с ней в Китай, когда она была ребенком, оставив сестру, которая была на несколько лет старше ее, позади. Оказавшись в Китае, ее родители решили дезертировать, решение, которое изменило жизнь Алисы, и оставило ее твердую решимость однажды воссоединиться с сестрой.
Я родился в Пхеньяне, столице КНДР, в 1995 году. Мои родители были представителями привилегированной элиты Северной Кореи, поэтому они смогли поступить в университет. Моя мать стала генералом, а затем секретарем высокого уровня в ближайшем окружении Ким Чен Ира, отвечая за связь с иностранными СМИ. В 1996 году мой отец получил должность дипломата в Китае. Он отвечал за партийные фонды и деловые отношения между Китаем и Северной Кореей, поэтому он должен был переехать в Китай, чтобы работать на Ким Чен Ира.Но было одно условие для переезда за границу: чтобы моя семья сопровождала его, один член должен был остаться.
Мой отец пытался вывести мою сестру, проверяя, сможет ли она учиться в Китае. Она добралась до границы [ р. Ялу, ], потому что я заболел по дороге в Китай. Мои родители решили взять меня вместо сестры, чтобы я могла лечиться. Моя старшая сестра осталась. Ей тогда было всего пять или шесть лет.
Когда семья находится за границей, но еще не дезертировала, правительство Северной Кореи проводит политику передачи другого члена семьи другому родственнику.Но правительство не сообщает вам, к какому родственнику они переходят. Поскольку мы дезертировали, моя сестра могла оказаться в лагере для политических заключенных. Мы не знаем, жива моя сестра или нет.
Мы пробыли в Китае совсем недолго, потому что политические изменения в Северной Корее произошли быстро. После того, как Ким Ир Сен скончался в 1994 году, Ким Чен Ир начал политику Сонгун [ военные, первые ]. В то время в стране царил голод, который длился много лет. Вот почему Ким Чен Ир начал политику, потому что теперь военные были главным приоритетом.
Хотя мой отец работал дипломатом в Китае, он также чувствовал, что в Северной Корее трудно выжить. Он сказал другим, что политика Ким Чен Ира принесла больше вреда, чем пользы. Потом кто-то передал властям его комментарии. Он получил прямой приказ немедленно вернуться в Северную Корею. В то время проводилась чистка очень многих северокорейцев. Так что мой отец думал, что его тоже накажут. Он придумывал оправдания, чтобы ему не пришлось возвращаться, потому что он знал, что будет наказан, если вернется.Но они прижились.
Полиция Китая преследовала нас, равно как и полиция Северной Кореи, потому что они работают вместе. Но в Южной Корее были выборы, и NIS [ Национальная информационная служба , разведка Южной Кореи] связалась с моей семьей. На юге было мало информаторов о Северной Корее, поэтому им были нужны мои родители.
BUZZ: После того, как NIS связались с вашими родителями, как вы попали в Южную Корею?
Отношения между КНДР и Китаем тогда еще были хорошими.
Из-за этого сотрудники НИШ сказали моей семье, что они не могут нам сильно помочь, пока мы были в Китае, но если мы приедем в Макао, они смогут нам помочь. В то время Макао все еще был частью Португалии. Поэтому мой отец обратился за помощью в другие дипломатические миссии. Внутри ННГ были разные фракции, но они работали вместе, пытаясь помочь нам. Но в правительстве Китая были люди, которые поддерживали Северную Корею, и они хотели нас убить. Однажды отец почувствовал, как пуля задела его ухо, и понял, насколько это опасно.Мы планировали быстро сбежать.
Много раз нас чуть не убили. Мы ехали на машине с помощью друзей моего отца, но это всегда было нелегко. У моего отца были связи в Китае, поэтому днем мы могли прятаться. В подвалах, в поездах или в заброшенных домах. Ночью переехали в другие места. По словам мамы, в молодости я была очень умной. Даже когда мы убегали от полиции или уклонялись от пуль, я никогда не плакал. Ехать в поезде было очень рискованно, потому что, если бы полиция обыскала поезд, нас бы поймали.
Но вероятность того, что они обыщут поезд, была низкой. Было немного удобнее, когда мы жили с друзьями моего отца, потому что мы часто могли пользоваться их машиной. Мы замаскировали машины пакетами, чтобы было похоже, что мы движемся.
BUZZ: Умный ход.
Да, похоже, внутри никого не было. Когда мы добрались до Макао, правительство Южной Кореи классифицировало нас как политических беженцев и прислало нам самолет. Летели из Макао в Южную Корею.
Когда мы прибыли в Южную Корею, была вероятность, что Северная Корея могла послать шпиона или кого-нибудь, чтобы убить нас, поэтому нас перевели в «дом охраны».Он служил двум целям: защищать нас, но также следить за нами и видеть, были ли мы шпионами. Затем нас перевели в компанию под названием Daesung Corporation в Сеуле. Это произошло из-за смены правительства Южной Кореи. Предыдущее правительство давало обещания северокорейцам, но новое правительство отказалось от этих обещаний.
BUZZ: Итак, защита северокорейских беженцев была снята после этих выборов.
Да, особенно для моей семьи. Потому что они хотели дружить с Северной Кореей.
BUZZ: Это была «политика солнечного света»?
Да. Нас перевезли к нам, чтобы остаться [ Daesung Corporation ]. Для большинства северокорейцев, когда они впервые прибывают в Южную Корею, они должны пойти в Ханавон, систему образования.
BUZZ: Верно, это интеграционный центр.
Но мы этого не сделали, потому что мы были высокопоставленными членами с Севера. Они также хотели получить от нас информацию. Корпорация Дэсон была местом, куда они отправили возможных шпионов.Со стороны это похоже на обычную арт-компанию, но им управляет НИС. Внутри они допрашивают северокорейских беженцев. Тебя кормят через собачью дверь. Это было похоже на тюрьму. Наша камера была вдвое меньше этой комнаты, с одной ванной для всей семьи. Дверь не было. У меня не было времени заниматься спортом или выходить на улицу, поэтому я заболела. У меня появилась диспепсия [ проблемы с пищеварением, ] и проблемы с сердцем.
BUZZ: Сколько вам было лет на тот момент?
Три.Мне разрешили обратиться к врачу, но времени для физических упражнений не было, и моя болезнь ухудшилась. Правительство Южной Кореи также забрало все документы моей семьи во время допросов. Они забрали наши документы, наши паспорта, даже последнее письмо, которое мы получили от моей сестры, когда мы были в Китае. Они не вернули его. Они также сделали все наши семейные фотографии, но у нас осталась одна, потому что мой отец спрятал ее в своей одежде. Пришлось его скомкать. Все, что происходило в строительной компании, держалось в секрете.Моя семья попросила правительство не раскрывать подробности истории нашей семьи, потому что мы беспокоились о моей сестре.
BUZZ: Есть ли в вашей семье отсканированная версия фотографии?
Мы сканировали его в 2014 году [ смеется ]. До этого мы не могли позволить себе сканер, потому что жили в бедности.
Семья Ким с трудом могла позволить себе платить за квартиру и ела только два раза в день.
Из-за дискриминации северокорейцев ее родителям было трудно найти работу, они работали на свалках и даже выходили на улицу.
BUZZ: При всей дискриминации, что было самым трудным в том, чтобы расти в Южной Корее как северокорейец?
На самом деле, я узнал, что я северокореец от друзей. Однажды ко мне подошел друг и обвинил меня. Он сказал: «Такие северные корейцы, как вы, выживают за счет наших южнокорейских налогов, так что вы мой раб». До этого я был просто хорошим учеником. Мои родители много работали; их единственной целью было заработать денег, чтобы наша семья держалась на плаву. Моя единственная работа заключалась в том, чтобы хорошо учиться и заставлять родителей гордиться.Я знал, что родился в Северной Корее, но меня это не волновало. После этого классный руководитель попросила меня встать перед классом, и она сказала: «Все, Алиса из Северной Кореи, так что давайте пожалеем ее и будем относиться к ней хорошо». Все знали, что «она из Северной Кореи». Потом они начали издеваться надо мной. Друзья указывали на меня и шептали в коридоре, когда я проходил мимо них.
BUZZ: Они не похожи на друзей.
[ смеется ] Иногда другие лили мне на голову туалетную воду, когда я был в ванной.Родителям приходилось работать, поэтому у них не было времени забрать меня. Мне просто нужно было идти домой одной. Однажды мои одноклассники спрятали острое лезвие в моем столе, и я порезал руку, потянувшись за книгой. Студентам разрешалось носить с собой лезвия для лепки. Меня также часто споткнули или избили. Это происходило столько раз, что я стала носить с собой аптечку. Я просто сел и начал дезинфицировать себя. Мой шкафчик всегда был полон мусора. Другие ученики подходили к смотрителю и говорили ему, что оставили свой ключ в шкафчике, и смотритель открывал его для них.У них не было возможности сказать, чей шкафчик. Меня также обвинили в краже. Были туфли, которые каждый должен был носить, и всякий раз, когда я покупал новые туфли, кто-то их крал.
Так что я никогда не носил красивую или новую обувь.
Если я завел друга, они быстро стали чужими, когда узнали, что я северокорейский.
Если я завел друга, они быстро стали чужими, когда узнали, что я северокорейский. Им нравилось запугивать меня с другими одноклассниками. Меня подвергали остракизму, издевательствам и изоляции, потому что я родился в Северной Корее в Южной Корее, а также потому, что я был элитой Северной Кореи среди перебежчиков.Я усердно учился, потому что это был единственный способ победить этих детей.
Решимость Ким позволила ей поступить в университет Йонсей, где она в настоящее время учится в аспирантуре, изучающей политологию и международные исследования.
Я естественно интересовался политологией. Это дало мне широкий взгляд на мир, и я мог изучать много разных вещей. Я также думаю, что это поможет мне найти сестру.
BUZZ: Итак, ваша цель — найти свою сестру.
И снова собрать мою семью.
BUZZ: В последнее время в новостях много чего произошло с Северной Кореей. Саммит в Сингапуре, например. Каково вам было смотреть, как это происходит? Что ты думаешь об этом?
Во-первых, я считаю, что это положительный сигнал о том, что он общается с другими странами. А также включая Южную Корею. Но я скептически отношусь к цели и намерениям Северной Кореи, потому что на протяжении многих десятилетий, глядя на позицию Северной Кореи, я думаю, что это только продление власти Ким Чен Ына.Во-первых, потому что у Северной Кореи нет условий для своих лидеров. Так что Ким Чен Ын может иметь власть, пока жив, как его отец и дед. Может, больше тридцати лет. Во-вторых, экономические санкции со стороны других стран стали намного хуже. Санкции были настолько глубокими и обширными, что ухудшили экономическое положение Северной Кореи. Самостоятельно выжить он не мог. Я думаю, что это привело Ким Чен Ына за стол переговоров. Он хочет превзойти своего отца и дедушку. И наконец, он хочет лишиться статуса авторитарной страны.
Ким Чен Ын хочет, чтобы Северная Корея считалась нормальной и имела такой же статус, как и другие страны.
Я поддерживаю переговоры с Северной Кореей, но мы должны быть строги в соответствии с международным правом. Иногда может быть полезен отрицательный ответ — если они что-то нарушают, говоря им «нет». Лучше вести переговоры, чем не разговаривать вообще, но мы должны дать Северной Корее четкий сигнал о правах человека.
BUZZ: Я действительно хотел спросить, вы только что приехали в Канаду, но есть ли что-нибудь, что, по вашему мнению, люди в целом не знают или не понимают о Северной Корее или северокорейцах?
Я приехал в Канаду, потому что понял, что это очень разнообразная и терпимая страна.Я дважды был за пределами Кореи, и это мой первый визит в западную страну. Я был удивлен, потому что не многие канадцы много знали о Северной Корее. Многие канадцы интересуются политикой Северной Кореи или нарушениями прав человека, но не многие заинтересованы в борьбе северокорейцев за пределами Северной Кореи.
Мне очень повезло. Для большинства северокорейцев, попавших в Южную Корею, все обстоит иначе. Им очень сложно адаптироваться к жизни в Южной Корее. Я хочу, чтобы канадцы знали о борьбе, с которой они сталкиваются.Я также хочу, чтобы канадцы знали о реальном северокорейском обществе. Канадцы знают о Северной Корее только из средств массовой информации и считают ее худшей страной в мире. Но есть и положительные моменты в Северной Корее и северокорейском народе.
BUZZ: Как вы там сказали, в Северной Корее есть хорошие черты. Если или когда Северная Корея изменится, и вы сможете вернуться — это гипотетический вопрос — есть ли что-нибудь, чего вы с нетерпением ждете, например, еда или место, которое вы хотите увидеть?
Я мало что помню о Северной Корее, поэтому не знаю.
BUZZ: Думаю, твои родители не о чем говорят или говорят: «О, это блюдо самое лучшее!»
Я хочу вернуться в Пхеньян и снова увидеть свой старый дом. На самом деле, я еще раз посетил Северную Корею, в 2007 году, в туристическом регионе горы Кымган. Мои родители сказали, что, поскольку я из Северной Кореи, я должен испытать это на себе. Финансовое положение моей семьи было не лучшим, но родители хотели, чтобы я увидел северокорейскую сторону. В студенческом клубе был тур по горе Кымган, так что я смогла поехать.Мне удалось попробовать некоторые блюда северокорейской кухни, например Pyongyang naengmyeon [ Pyongyang cold noodles ], но они стоили 20 долларов США, поэтому были очень дорогими. Был риск, что меня могли арестовать как политического заключенного, когда они проверили наши документы, но, к счастью, ничего не произошло.
Ким приходится работать на трех работах неполный рабочий день, чтобы содержать свою семью, и она работает TA в Йонсей. Она учится поздно ночью в своем офисе, чтобы не платить за электричество дома. Ким редко спит и обычно ест, когда в пути.Она продолжает работать в Канаде и помогает сенатору Йоне Мартину с сентября по декабрь, после чего вернется в Йонсей.
Я очень благодарен всем, кто меня сюда привел.
Только благодаря им я смог это сделать. Только знания и осведомленность могут преодолеть дискриминацию. Изменение мышления или предубеждений людей может занять много времени, но даже если они не исчезнут в этом поколении, возможно, следующее поколение сможет их преодолеть. Но, вероятно, будет некоторая дискриминация, независимо от того, насколько много знаний.Собственно, поэтому я не молчаливый северокорейский беженец. Вот почему я подал заявку на участие в этой программе [ the HanVoice Pioneers Project ] и учусь в аспирантуре. Я хочу изменить мир во всем мире, и в то время я не буду чувствовать себя плохо. И я надеюсь, что эта работа вернет меня к моей старшей сестре.
Отказ от ответственности: любые взгляды или мнения, выраженные в статьях, принадлежат исключительно авторам и не обязательно отражают точку зрения Канадской ассоциации НАТО.
Defector air сбрасывает DVD с интервью в Северную Корею
Южнокорейский активист на этой неделе с помощью воздушных шаров отправил в Северную Корею тысячи DVD-дисков с записью The Interview .
Ли Мин Бок, перебежчик из Северной Кореи, сообщил AFP, что с января он выполнил четыре запуска воздушных шаров, последний из которых был осуществлен глубокой ночью в субботу. CNN сопровождал его во время субботней презентации, которая разослала через границу более 80 000 копий фильма режиссера Сета Рогена и один миллион антипхеньянских листовок.
«Интервью », опубликованное в прошлом году, было осуждено Северной Кореей как «террористический акт» за изображение убийства Ким Чен Ына. ФБР обвинило Северную Корею в проведении масштабной кибератаки на Sony Pictures в ответ на фильм, который в конце концов был выложен в Интернет в декабре после выхода из строя крупных сетей кинотеатров США.
«Ким Чен Ын изображен человеком, а не богом».
«Режим ненавидит этот фильм, потому что он показывает Ким Чен Ына как человека, а не бога», — сказал Ли CNN.«Он плачет и боится, как и мы, а потом его убивают».
Вместе с съемочной группой CNN Ли привязал DVD-диски и листовки к заполненным гелием воздушным шарам и выпустил их из неизвестного места недалеко от границы примерно в 3 часа ночи по местному времени.
Был установлен таймер, чтобы выпустить их, как только воздушные шары окажутся на территории Северной Кореи, хотя невозможно сказать, где оказались DVD.
(скриншот CNN)
Ли не первый, кто использует так называемые пропагандистские шары для проникновения через герметичные границы Северной Кореи.В январе прошлого года группа перебежчиков использовала ту же тактику для отправки DVD-дисков, USB-накопителей и транзисторных радиоприемников в Северную Корею, где Интернет и внешние СМИ жестко контролируются. В октябре 2014 года между Северной и Южной Кореей произошла перестрелка после того, как группа южнокорейских активистов запустила через границу агитационные шары. В январе перебежчик из Северной Кореи Пак Сан Хак заявил, что с помощью воздушных шаров доставит копии фильма «Интервью » на DVD и USB-накопителях в свою бывшую страну в рамках попытки развеять «поклонение лидера Кима».«В прошлом месяце Пак сказал, что продвигается вперед с планами отправить 10 000 копий фильма в Северную Корею, но добавил, что это событие не будет предано гласности.