Маленькая жизнь, Зарубежная проза
В моем литературном измерении «Маленькая жизнь» Ханьи Янагихары — самый сильный, откровенный, шокирующий, профессиональный переводной роман 2016 года. О чем? Янагихара затрагивает целое соцветие тем: детская травма, идентификация личности в обществе, расизм, социальное устройство общества, закон vs справедливость, сексуальное насилие, дружба, любовь, гомосексуальные отношения, отцы и дети. Книга не претендует на то, чтобы быть колыбелью истины, многое остаётся за её пределами, но важно, что она вызывает на разговор, диалог или дискуссию.Фокус сконцентрирован на мужских персонажах, женские обрисованы лишь пунктирно. Мужчины мало говорят, эмоции скрыты, за них говорят жесты, мимика, поступки. Четыре друга, современные мушкетеры, проживающие в Нью-Йорке. Художник-гей Джей-Би, архитектор Малкольм, актёр Виллем и юрист Джуд. Неразлучная четверка. Созависимость бывает не только в любовных отношений, но и в дружбе, и в этих отношениях столько искренности, особенно между Джудом и Виллемом, что невольно позавидуешь и задаешься вопросом «а так бывает?».
Слова льются рекой, но постепенно превращаются в водопад, который невозможно остановить. Солнце Вселенной «Маленькой жизни» — Джуд, мы поначалу ничего не знаем о его прошлом и видим только его последствия в настоящем, он закрытая книга, которую постепенно открываешь, с ужасом захлопываешь, затем снова открываешь, не имея сил отказаться, как от ковыряния болячки, не давая ей зарасти.
Янагихара — мастер слова и формы. По большому счёту перед нами маленькая жизнь человека, травмированного ещё с рождения. Фрагментарное повествование даёт возможность как пойти вперёд, чаще всего сюжетными скачками, так и вернуться на годы назад, чтобы заглянуть в прошлое Джуда, найдя в нем истоки травмы и боли. Только на протяжении 1000 страниц хотелось, чтобы о них рассказывали немного быстрее, чем это делает автор.
У автора очень сложный синтаксис предложений, напоминает Л.Н. Толстого. На полстраницы в одно предложение может вместиться описание месяца из жизни четырёх друзей. Кардиограмма жизни, то ровно-ровно идёт повествование, то пик, за ним другой, сердце бьётся чаще, затем успокаивается, потом снова цикл повторяется — так пишет Янагихара.
И, конечно, это большой роман о дружбе, хоть и несколько идеализированной и преломленной, который в определённом смысле аллюзия на «Трех мушкетеров» Дюма. И в целом попытка прочитать роман как любовный или как роман о гомосексуальных отношений оказывается провальной, так как даже на уровне ощущений после прочтения понимаешь — это всё не о том. Роман — о новой форме взаимоотношений взрослых людей, в которых может не быть секса, детей, но есть приятие, растворимость друг в друге, доверие, забота. Янагихаре каким-то образом удалось не скатиться ни на уровень пошлости, ни на уровень провокации.
Обсуждают, почему авторский выбор профессий четырёх друзей именно такой, почему Джей-Би не маляр, а Малкольм не плотник. И осуждают, что героями книги стали представители привилегированных профессий. Но в моем прочтении наоборот — было интересно наблюдать за развитием этой линии сюжета, как каждый из героев реализовался, добился успеха.
И так раскрывается ещё один контекст — это роман о надежде и вере в спасение, в то, что твоя маленькая жизнь кому-то нужна. Жизнь Джуда большей частью была разрушительной и несозидательной, в отличие от его друзей: после Малкольма останутся спроектированные и построенные им здания, после Джея Би- картины, после Виллема — фильмы, в которых он снимался. А что останется после Джуда? Пакет лезвий, которыми он себя резал? Он прожил большую маленькую жизнь, и она была наполнена болью и призраками, прервавшись лишь на недолгий период приятия себя под названием «дорогой товарищ» — любви и заботы Виллема. Но он жил, и пережил своих обидчиков, он мог уйти намного раньше, сдаться, но боролся, бился в жутких страданиях за свою, как он думал, никчемную уродливую маленькую жизнь.
«Моя жизнь, будет думать он, моя жизнь. Он вцепится в эту мысль и будет повторять про себя эти слова – и заклинанием, и проклятием, и утешением, – пока наконец не ускользнет в другой мир, куда он попадает, когда у него все так болит, и он знает, что мир этот где-то совсем поблизости, но потом никогда не может вспомнить, где именно. Моя жизнь».
Невозможно об этой книге просто сказать «понравилось» или «не понравилось», «читать» или «не читать», потому что много но, много да, много потому что, а дальше — перечисление, спор, слезы, переживание, осмысление.
Благодарность переводчикам — Виктору Сонькину, Александре Борисенко, Анастасии Завозовой — за блестящий перевод (начинала читать в оригинале, затем переключилась на перевод) и издательству Corpus (такие проекты — и счастье, и тяжелый труд).
Искренне ваш,
Book Friends Club
Маленькая жизнь: 10 причин читать и не читать
Все время, пока читала «Маленькую жизнь» Ханьи Янагихары меня не покидало странное ощущение, что этот текст нечто среднее между бездарностью и чем-то гениальным. Текст прочитан (не без мук и страданий), а ощущения остались те же.
О «Маленькой жизни» (в украинском переводе — «Маленьке життя» — издательство КМ-Букс) было уже столько всего написано, что чтение началось с каши в голове и убеждения, что читать нужно несмотря на все. Если вы не слышали за последний год о романе Ханьи Янагихары, то или не очень в общем интересуетесь современной художественной литературой, или же совсем далеки от мейнстрима. Выход русского перевода вызвал скандалы и интриги в фейсбуке, ссорились все, кто мог. В американской сфере главный спор возник между редактором издательства Doubleday (в нем вышел роман) Джеральдом Говардом и критиком и обозревателем Дениэлем Мендельсоном. Второй закидывал книге попытку манипулировать читателем через преувеличения страданий главного героя, и тут мне трудно с этим не согласиться.
Этот роман, как американские горки, и ждать от него стоит всего: от восторга и запойного чтения и до разочарования, возмущения и даже нервных стрессов.
От первых 200 страниц прочитанных в поезде с восторгом, к бессоннице и фразе мужа «все, ты не будешь больше читать эту книгу». Кто-то из обозревателей писал правильно: читая эту книгу, ты проживаешь отдельную маленькую жизнь.
Книга на 700 (в переводах 800) страниц о страданиях мужчины, пережившего сексуальное насилие; профиль в Pinterest с фотографиями детей и страшных мотелей, которые вдохновили автора на этот рассказ, — создали для этой книги имидж «must». Книга о мужской дружбе, книга без женских героев, книга о гей-отношениях и тд. Ореол скандальности так и тянется за «Маленьким жизнью». Которое по сути похоже на некий (800-страничный) глянцевый журнал, где все красиво, больно, и не совсем правдиво.
Чтобы не начинать бесконечные размышления об этой книге (которые продолжаются в моей голове с начала чтения), попробую очертить несколько причин для чтения и не чтения «Маленькой жизни». Вас никто убеждать не собирается. Единственная моя цель, стереть из этой истории магию однозначности.
Начнем с того, что меня задело, и заставляло читать дальше:
1. Мужская дружба. Янагихаре удалось (она сама ставила эту цель) описать идеальные дружеские отношения. В интервью да и в тексте автор не воспринимает традиционных брачных отношений, говорит, что эта организация уже изжила. А вот дружба — нет. И вот поэтому отношения Джуда, Джей-Би, Малкольма и Виллема выглядит действительно идеальными. В названии использовала «мужская дружба», в романе почти отсутствуют женщины. Но дружба эта скорее между мужчинами, чем стереотипно «мужская». Здесь есть преданность, и забота, и мысли о друге, и отношения, которые длятся годами. Автор описала преданность другому человеку без каких-либо требований и мотиваций. Кажется, о таком можно только мечтать.
2. Богемная творческая тусовка. Роман порой напоминает глянец, но не плоский, а глянец с различными картинками и сферами жизни — искусства, театра, архитектуры, дизайна и тому подобного. Также, это Нью-Йорк, но не совсем реальный, а такой, о котором мы мечтаем. Как писала блогер Юлия Юрчук, мы все (творческие люди) мечтаем о такой жизни. Коммуны, интеллектуальные разговоры, вечеринки. Все красивое и изысканное. Картины Джей-Би, которые по описаниям мне бы понравились, увлечения архитектурой с детства Малькольма, актерская жизнь Виллема — все это не может не восхищать, и не провоцировать желания хотя бы немного приобщиться к такой жизни.
3. Простота языка. Возможно, кому-то он будет казаться слишком простым, даже примитивным. Да, ты начинаешь читать роман и захлебываешься, это как блог, или письмо, или просто пересказ услышанной на улице истории. Очень простые слова и предложения. Без каких-либо осложнений. Здесь трудно сказать, это плюс или минус романа. Меня часто такие тексты наоборот притягивают к себе. Как будто автор не пытается скрыть(ся) себя и смысл истории за красивостью языка.
4. Трогательные моменты. Если вы склонны к слезам, то можете смело запасаться бумажными платочками. Меня задели несколько моментов. Они также похожи на сцены из Голливудских фильмов, атмосферой, которой пропитана вся история. Но немного другие. Это усыновление взрослого человека, просто так (не ради материальной поддержки или чего-то реального), а только ради факта. И еще одна история о герое, который потерял маленького сына, и его невидимой связи с бывшей женой через эту потерю. Не буду пересказывать все, но эти вещи были описаны тонко и трогательно.
5. Темы. Нельзя упрекнуть, что Янагихара берется за неважные темы. Она действительно зацепила то, о чем говорить надо, даже необходимо. О насилии над детьми, над мальчиками, о судьбах сирот, травмах детства, сопровождающих нас всю жизнь; а также об нашей эпохе «пост» — (расы, гендера, традиционных ценностей и т.п.). Эти вещи очень интересные и важные. Но первая тема — слишком хрупкая. И мне показалось, что автор немного съехала в сторону и перегнула палку. Я бы хотела об этом почитать, но не так.
И несколько причин, которые отталкивали меня от текста:
6. Неоправданные сцены насилия. Автор выбирает путь очень откровенный, прямой, без украшений. Как будто берет палку и лупит по читателю. Главный герой Джуд свою историю не может никому рассказать (это для него слишком травматично, он сам едва с ней живет), и единственными слушателем-читателем ее становитесь вы. То есть Янагихара фактически жалеет всех, кроме тех, кто оказался с текстом один на один. После определенного момента возникает ощущение, что мы живем в самом ужасном мире, что хуже быть не может. Я долго думала о том, для чего она это сделала. Для чего она погружает голову читателя в грязь, и держит за волосы, чтобы не дай бог не вынырнула? В одном из интервью Янагихара рассказала, что спорила с редактором относительно этих сцен и количества страданий в тексте, сколько читатель сможет вынести. Писательница хотела сознательно все преувеличить. Не только насилие, но и чувства, любовь и ужас. Вот это меня огорчило. Я не хочу, чтобы на мне что-то проверяли. Так, по словам автора, эта история могла бы произойти (она вымышленная). Согласна. Но зачем нам ее переживать? Чтобы просто проверить прочность нервов, нууу сомнительная цель для литературы. Здесь пусть лучше писала бы жанровую литературу, мясистые триллеры, у них есть своя аудитория. В детстве Янагихара любила помогать в морге подруге семьи, и это хорошо характеризует прочность ее нервов. К сожалению, или к счастью, не у всех такие.
7. Образ героя. Джуд — жертва и палач самого себя, мученик, и гениальный адвокат, и человек с самым ужасным в мире детством и очень даже хорошей (снаружи) взрослой жизнью. Несмотря на все это, его внутренняя жизнь не так сильно меняется на протяжении всех 800 страниц. Она остается неизменной. Он не принимает добра родных, не учится любить до конца. Он страдает, и считает, что этого заслуживает. Но еще хуже, он не может жить без собственных страданий. Извините, но такие герои вполне реальные, знаю, но это не то что захватывает. Его главная черта — это эгоистичность. И еще, это также невероятная история, потому что человек с таким прошлым смог достичь просто нереальных успехов. Это одновременно захватывает и пугает.
9. Мир без женщин. Этот прием не то что бы очень раздражал меня, а только делал эту всю историю менее правдоподобной. Все женщины, которые существовали возле главных героев как будто вообще не были людьми. Очень странное ощущение. Да, конечно, я читала об сознательном намерении Янагихары описать чувства мужчин, и написать именно такой роман, но мотивации в этом я тоже не увидела. Ведь она описала лишь определенного типа мужчин, а не как явление.
10. Общая идея. Янагихара говорит о важности маленькой жизни, то есть о том, с чего все начинается, с детства. Но не о том, что все можно переосмыслить и преодолеть, в конце концов вырасти, нет, она говорит о неспособности взросления. О жизни с собственными страхами детства до конца жизни. Конечно, трудно это анализировать, потому что автор создает такие крайности, что никто из простых людей не сможет сказать, что он знает, что чувствует Джуд. Это просто нереально. Но и при этом, она создает совершенно прекрасный мир дружбы, который, если бы и не смог спасти Джуда, то по крайней мере как-то, хотя бы немного его изменить. Но нет. Все осталось как было. Из романа мы узнали, что детство — это все, что есть ад на земле, и те, кто пережил этот ад будет жить с ним всю жизнь. И не стоит ничего делать. Лучше не будет уже никогда.
Мне лично эта тема очень интересна. Ведь многие люди живут с личными травмами, очень разными, большими и маленькими, мы приучились их скрывать, прятать где-то в углу, как это делает Джуд. Но есть какие-то вещи, или люди рядом, которые способны защитить, или по крайней мере хотя бы на йоту компенсировать твою боль. В этом смысл. Бороться, любить, жить. Это очень субъективные вещи, но мне такая философия ближе.
Несмотря на все фейспалмы этого романа, моменты, когда мне не хотелось эту книгу никогда больше открывать, когда я ее откровенно боялась, не жалею, что прочитала. Но и советовать ее откровенно не очень хочется.
Хочется только предупредить, что если с нервами у вас не все настолько хорошо, то можно и воздержаться. Что, если вы ищете в литературе новые смыслы, вдохновения, красивые истории, то можно что-то и другое поискать. Но вдруг вы очень часто проваливаетесь в страдания, и считаете, что мир вокруг — сплошной мрак, то возможно друзья Джуда вас немного убедят в обратном. Хотя, к сожалению, его убедить так и не смогли.
Мне кажется, «Маленькая жизнь» — это некое начало проговаривания в массовой литературе очень важных современных тем (пока что в слегка извращенном виде.) Возможно, со временем появится роман, который более нежно подойдет к этим вопросам. Не будет вызывать желание и самому сходить к психотерапевту. А наоборот покажет, как искать взаимопонимание с собственным маленьким жизнью. А может даже то, что не стоит так уж на ней зацикливаться. Как сделала Янагихара, исключив все остальные маркеры действительности, включая время и события в мире. Маленькая жизнь — хорошо, но ведь есть еще и большая.
Читать: Нашумевший роман «Маленькая жизнь» Ханьи Янагихары издан на украинском. Фрагмент произведения
Интервью с Ханьей Янагихарой, автором «Маленькой жизни»
«Афиша Daily» продолжает рассказывать о «Маленькой жизни» Ханьи Янагихары. Переводчики книги Александра Борисенко, Анастасия Завозова и Виктор Сонькин поговорили с автором о романном времени, мужской эмоциональности и прототипе главного героя.
— Ваша книга очень жестко выстроена; такое впечатление, что в ней нет ничего случайного. Как вы ее писали — если не считать фактов, известных из других интервью: мы знаем, сколько времени у вас на это ушло, знаем, что вы порвали практически все связи с внешним миром по ходу ее создания. Но как вы ее продумывали, как организовывали время; писали ли ее по порядку или кусками, которые были собраны в единое целое потом?
— Я редко пишу что-либо по порядку, но эту книгу как раз писала именно так. Единственная пауза возникла, когда я приступала к Части II и стало понятно, что надо уяснить ряд вопросов о карьерах мальчиков — в частности, Джуда, про это я понимала меньше всего. Поэтому мне пришлось прервать процесс примерно на шесть недель, пока я расспрашивала разных людей. Эти разговоры многое прояснили в юридической жизни Джуда, в том числе его профессиональную карьеру. Я изначально представляла себе, что он будет ведущим юристом — или, может быть, «квантом» — в хедж-фонде, но когда я яснее поняла, что это за работа, ее детали не вписались в логику тех занятий, которые я хотела ему дать.
Я пишу — я так делаю со всем или почти со всем — сначала последние фразы; мне кажется, это полезный прием. Роман может пойти по огромному количеству путей и протоков. Но если знаешь путь назначения заранее, это помогает отсеять некоторые варианты (и отклонения). А в остальном книга писалась по порядку. Я не думаю, что так надо писать всегда, но эта книга пытается создать настроение, которое становится темнее и безжалостнее по ходу дела, и это было необходимо.
«Привилегии» Джонатана Ди
— Когда Пушкин писал «Евгения Онегина», он однажды заметил, что «в нашем романе время расчислено по календарю». (К сожалению, это одна из прекрасных книг, которая на других языках может предстать только бледной тенью.) Так или иначе, специалисты и читатели до сих пор спорят о временной структуре «Онегина». В «Маленькой жизни» нет точного времени, однако есть определенные знаки — даты, которые приходятся на те или иные дни недели и так далее. В сети есть ряд теорий, которые пытаются воспользоваться этими данными и построить какую-то хронологию. Использовали ли вы какую-то внутреннюю временную шкалу? (Исследователь, который найдет эту информацию, в любом случае будет вынужден перевести ее с русского языка.)
— Стыдно признаться, я никогда не читала «Онегина», но это замечательная деталь. Отсутствие дат в моей книге поставило в тупик многих читателей, хотя, я думаю, дело здесь все-таки не в том, что не названы конкретные годы, а в том, что нет истории. Многие романы, если вдуматься, не называют конкретные годы. Но в них достаточно исторических или социальных признаков, которые помогают читателю понять, в каком времени он находится. А здесь такого не происходит.
Я заранее понимала, что в «Маленькой жизни» не будет не только лет, но и текущей истории; я понимала, что это будет повествование без СПИДа, без 9/11, без финансового кризиса 2008 года, без президентов, без законов. Мне уже приходилось говорить, что когда убираешь эти вещи из повествования, которое кажется современным реалистическим романом, ты в результате ставишь читателя в пределы очень маленького и очень конкретного мира — эмоционального мира героев. Читателю больше некуда деваться, нельзя ничего объяснить внешними событиями. Он не может сказать: «Ну герои так поступают, потому что дело происходит сразу после 9/11 и страна в шоке». Единственное, что остается настоящим, — это мир героев и все, что происходит в их жизни.
Недавний роман, который творчески обращается со временем, — это «Привилегии» Джонатана Ди. Книга была опубликована вскоре после финансового кризиса 2008 года, и каждая глава как будто написана в настоящем времени: хотя речь идет о долгом браке героев, есть ощущение, что книгу можно нарезать на куски, бросить их в воздух, выстроить в другом порядке, и смысл не исчезнет — это мастерски сделано. Но при этом ты понимаешь, что книга отвечает на конкретный момент в культуре, на конкретную финансовую ситуацию.
Отсутствие подобных ориентиров в «Маленькой жизни» придает книге, я надеюсь, черты сновидения, искусственности, притчи. Оно также оставляет у читателя ощущение некоторой непривязанности. Я не только хотела отделить мир этой книги от — ну, скажем, от некоторых аспектов нашего мира; я хотела, чтобы время шло с разной скоростью в разных точках рассказа. Более ранние части кажутся тягучими, спокойными; более поздние должны ощущаться как задыхающиеся.
Но у времени и дат есть свое место в этом повествовании. Только даты, которые я выбрала в качестве стабилизирующих, имеют для героев эмоциональное значение: это их дни рождения, День благодарения, День труда. Я специально выбирала светские, именно американские даты, вокруг которых строятся их календари, и каждая из дат определяется каким-то осмысленным взаимодействием между персонажами.
Я не знала, что читатели пытаются реконструировать хронологию, но хотя мне это лестно, смысла в этом, пожалуй, нет, потому что у меня не было никакой конкретной даты начала или конца. Но некоторые привязки все-таки есть — и они выражаются исключительно в виде имен художников. Вероятно, это слишком неясная ссылка для большинства, но в первой части друзья (без Джуда) приходят в квартиру родителей сослуживца Джей-Би, и Виллем с Малкольмом восхищаются художественной коллекцией родителей, в том числе фотографиями Арбус, Буртинского, Бехеров —ровно такая коллекция начинающего, которую богатый человек мог бы купить с помощью консультанта по искусству в начале двухтысячных. Но это не значит, что книга кончается через тридцать лет после двухтысячных — финал книги не обязательно помещается в 2030-х годах. Так может быть. Но это могут быть 2020-е, 2050-е или вообще какая-то неопределенная эпоха. Вы этого не узнаете — и я надеюсь, что к этому моменту вам будет не до того.
Манипулируя временем, я знала, что некоторых читателей это будет отвлекать, а другие просто забудут об этом. Знала я и то, что мне придется пойти на определенные уступки. Например, все персонажи разговаривают по телефону гораздо больше, чем мы это делаем в наши дни, даже когда я это писала. По мере продвижения рассказа тяготение текстовых сообщений немного усиливается, но СМС и другие сообщения, как правило, неудовлетворительны литературно, поэтому я удерживала героев у телефона дольше, чем это происходит в жизни. Когда Джуд живет с братом Лукой, там упоминается компьютер, подразумевается интернет или какой-то цифровой мир — но, опять-таки, это не значит, что Джуд был ребенком в середине 90-х (Джей-Би и Малкольм разговаривают, например, тем языком, который я использовала в своем гуманитарном колледже в середине 90-х). Время здесь подчиняется иному метроному и иногда совсем останавливается.
С практической точки зрения это означало, что я удерживала в уме историю и передвижения в пространстве своих героев, привязывая их не к конкретным годам, а скорее к конкретным личным ориентирам. До IV Части каждый раздел перепрыгивает через очередные пять лет. Поэтому я стала думать о Части I как о Нулевом годе и считала вместо лет возраст героев: Джуду 23, остальным по 25. В Части II Джуд на рубеже тридцатилетия, а остальным 32 или вот-вот исполнится 32. Иными словами, календарь, который я использовала, существовал, но эти календари были привязаны к героям и событиям в их жизни. За Виллемом, например, было в известном смысле проще всего следить, потому что его работа четко делит год на сегменты. У меня был заведен для него отдельный документ, по которому я следила, когда он закончит сниматься в определенном фильме, когда ему пора вернуться на дополнительные съемки, когда фильм выходит в прокат. Я постоянно считала месяцы и недели, особенно по мере того, как повествование шло вперед и время начинало перескакивать туда-сюда, как начинает происходить в Части III. Еще мне нужно было понимать, что происходило в их жизни в те пятилетние отрезки, которых мы не видим; многие из этих событий упоминаются, когда мы снова встречаемся с персонажами, но некоторые детали остаются непроясненными. Например, когда Джуд живет в квартире Виллема: читатель знает, что это происходит, но не видит ничего, что относилось бы к этим месяцам. Но я знала, какой была его жизнь там, и читатель тоже должен чувствовать, что я это знаю.
Подробности по теме
«Честное слово, все образуется»: отрывок из «Маленькой жизни» Ханьи Янагихары
«Честное слово, все образуется»: отрывок из «Маленькой жизни» Ханьи Янагихары— Россия несколько раз упоминается в «Маленькой жизни», в основном в связи с Виллемом: он играет в «Дяде Ване» и в шпионском фильме, действие которого происходит в Москве 1960-х (кстати, судя по всему, в 1960-е практически никакой шпионской деятельности американцы в России не вели), и в фильме о Рудольфе Нурееве; Джуд придумывает фильм, который спонсирует русский олигарх, возможно, сумасшедший, и Виллем в нем отправляется в космос; Джуд и Виллем шутя называют друг друга на русский манер, по имени-отчеству. Кроме того, мачеха Гарольда Адель — из русской семьи. Каков ваш собственный опыт общения с русской культурой? В чьих переводах вы читали любимые русские книги?
— Американский читатель растет с двумя образами России: далекой угрозой холодной войны 1980-х и романтическим отчаянием романа XIX века.
Мое собственное знакомство с Россией ограниченно. Мой отец гораздо сильнее интересовался Востоком, и поэтому значительная часть литературы, истории, кино, которую я потребляла в годы взросления, была связана с Японией, Китаем или Индией. Но все же, как и у многих других американцев, один из моих формирующих опытов в литературе был связан с Набоковым, писателем, который наслаждался игрой со своим новым языком, чью игру с английским на странице нетрудно отследить. Мой любимый его роман, наверное, и самый русский: «Пнин». Это и грустный гимн иммигранта во славу Америки, и отсылка к поэтической русской меланхолии.
У меня есть теория, что каждый ценитель литературы любит какого-то одного русского писателя: поклонники Гоголя не любят Толстого, например, а толстовцы считают, что Достоевский — слегка дутая фигура. Я сама привержена Чехову (отчасти потому, что он был врачом, а я всегда интересовалась тем, как думают врачи). Недавно я перечитывала «Чайку», «Вишневый сад» и «Дядю Ваню» в переводе Майкла Хейма, но моя любимая интерпретация «Дяди Вани», которой я отдаю дань в «Маленькой жизни», — это адаптация Дэвида Мамета в постановке Андре Грегори, по которой режиссер Луи Маль снял фильм «Ваня с 42-й улицы».
— Вы не могли бы сказать несколько слов о Джареде Холте, которому посвящена «Маленькая жизнь»?
— Он не только самый благородный, сострадающий, прощающий и упрямо моральный человек, которого я знаю; он еще и подарил мне великий дар переосмысления дружбы и ее границ. Я знаю, что все, что я могу ему сказать или открыть, будет воспринято вдумчиво и по-доброму. Его дружба и наши обсуждения того, что такое дружба, так повлияли на эту книгу, что с философской точки зрения я считаю его соавтором. А еще он блестящий редактор — он прекрасно чувствует логику, язык, ритм, структуру — и внимательный, терпеливый читатель.
В сети уже начали кастинг на роль Джуда. В читательском голосовании пока лидируют Эдди Редмейн
© John Salangsang/Sipa USA/East News
1 из 3— В своих интервью вы утверждаете, что мужчины менее способны к выражению эмоций, хуже прорабатывают свои проблемы и провалы, чем женщины. Можете пояснить?
— Дело не в том, что мужчины меньше эмоционально оснащены для самовыражения; дело в том, что подобное красноречие не приветствуется. Я вообще не могу вспомнить никакой культуры, где мужчинам позволялось бы открыто выражать страх, стыд, смущение: эти чувства считаются противоположными самой практике мужественности. В глобальном контексте мы приравниваем силу к стоицизму (за исключением определенных случаев и определенных сфер) и, поступая так, лишаем мужчин возможности выражать полный спектр человеческих эмоций. А у этого, конечно, есть разрушительные последствия, и они касаются не только мужчин, но и женщин.
— Ходят слухи о телесериале по «Маленькой жизни»; режиссер уже выбран, и вы, кажется, поддерживаете этот замысел. Как вам кажется, как такой сериал может выглядеть? В вашем романе проходит почти 50 лет — что с этим будут делать телевизионщики? Как они поступят с «вневременными» свойствами вашего текста?
— Ну если сериал случится (а права пока не куплены, так что точно это не известно), я буду сценаристом и одним из исполнительных продюсеров. Я надеюсь, что сериал (если он состоится) не будет прямым переводом, а скорее интерпретацией, верной тону, чувствам, идеям книги, но без рабского и буквального следования сюжету. Если бы мне дали волю, например, целая серия была бы посвящена Джуду и Виллему, и в ней были бы диалоги и места, которых нет в книге. Еще я надеюсь, что любая постановка сможет сохранить вневременные особенности книги. Как я уже замечала в других интервью, в «Маленькой жизни» многое происходит в помещении — в комнатах мотеля, в квартирах, в офисах, в студиях, — иными словами, в таких помещениях, над которыми у внешнего мира ограниченная власть (со всеми оговорками). В идеале в кинематографической форме у этого появилась бы свежая интерпретация, как и у фантомов и призраков Джуда, которые, кажется, можно передать через какие-то сюрреалистические картины.
Подробности по теме
«Маленькая жизнь» Ханьи Янагихары: самый важный роман года
«Маленькая жизнь» Ханьи Янагихары: самый важный роман года— Слышали ли вы голоса своих персонажей, когда писали роман, знали ли, говорят ли они быстро или медленно, громко или тихо? Нам как переводчикам было особенно важно почувствовать голос персонажа, ритм, конструкцию фразы; если это происходит, переводить легче. Вы видите и слышите своих героев? Как вы представляли себе Виллема, Малкольма, Джей-Би и Джуда? Видели ли вы их где-нибудь, как Джейн Остен однажды увидела миссис Бингли из «Гордости и предубеждени»: «Миссис Бингли в точности на себя похожа — та же фигура, те же черты и очертания лица, та же приятность, лучше сходства и не сыщешь»?
— Я их не вижу и не видела, но слышать — слышала, и хотя книга написана в рамках того, что я стала по ходу дела считать теплым всезнанием третьего лица — «теплым» в смысле близким, не обязательно дружелюбным, — я надеюсь, что авторский голос немного меняется для каждого персонажа. В разделах Джей-Би, например, тон становится более искривленным, суховатым, несколько более забористым; вокруг Малкольма — более нервозным; а вокруг Виллема — прямолинейным и менее детализованным. У Джей-Би, по моему ощущению, есть деланая тягучесть интонации.
Джуд говорит меньше всех в книге, но читатель, конечно, близко и постоянно следит и следует за ним. Он должен быть очень тихим человеком, и потому что он постоянно культивирует вокруг себя ощущение порядка, и вследствие неспособности говорить о ряде предметов. Это ощущение самоконтроля, я надеюсь, проявляется, например, и в его нежелании произносить бранные слова; до Части VI он не использует ругательств сильнее чем «черт». Многие читатели этого вовсе не заметят, но я хотела, чтобы за его способом самовыражения, особенно его неспособностью выражать гнев — даже бытовой — стояло это чувство несгибаемости и точности.
— Какие части книги вы писали на одном дыхании, а какие были сложны, и почему? Одному из нас вспоминается, как трудно было со сценой, когда Виллем признает свои чувства к Джуду, хотя жуткая (казалось бы) сцена с Калебом перевелась как будто сама собой?
— Все сцены детства Джуда писались очень быстро, особенно сцена у доктора Трейлора, которую, как мне помнится, я написала за одну ночь. Может быть, это не так, но я так запомнила: я была в маленькой, дешевой гостинице возле токийского аэропорта Ханеда, и я точно помню, что шел дождь и я ела печенье, которое люблю есть на ужин, и писала, писала, пока не заснула. Часть, где у Джуда проблемы со здоровьем и он теряет ноги, тоже написалась быстро, и я ее люблю больше многих других. И я надеюсь, читателю очевидно, как мне было приятно писать про Джей-Би: его раздел в Части III и раздел про ампутацию Джуда были, пожалуй, самыми удовлетворительными и осмысленными в ходе создания.
Я думаю, можно сказать, что к Части VI меня уже слегка потряхивало, но и она написалась легко. А Часть VII я целиком написала за одни выходные. Труднее всего было писать те главы — и их мы с Джаредом обсуждали больше всего, — где речь шла о сексуальной жизни Джуда и Виллема: ощущаются ли они правдивыми? Насколько виновен Виллем в том, что Джуд распадается на части? Передаю ли я, насколько глубок конфликт, связанный с сексом, в жизни Джуда? Мы все время возвращались к этим вопросам, и эти разделы я переписывала и редактировала больше всего.
Испанское издание «Tan poca vida»
— Кто рассказывает эту историю? Как вы представляли себе голос автора в этой книге? Иногда кажется, что мы смотрим с позиций камеры: нет эмоций, но все очень кинематографично — настолько, что невозможно отвернуться, нужно только фиксировать. Роман написан очень клинично — безэмоционально, ясно, чисто; этот голос сформировался как-то сам по себе, вы так его услышали? Или это было уже намеренное, осознанное отстранение?
— Я надеюсь, что всезнающий голос здесь кажется не столько клиничным, сколько отчетливо неосуждающим. Рассказчик всевидящ, как обычно бывает при всезнающем голосе, но — я надеюсь — не отстранен. Он внимателен к деталям. Он пытается разглядеть и понять настроения и эмоции героев. Он часто пытается сформулировать то, что герои сами сформулировать не могут, и в этом смысле выступает как свидетель и как участник. Но в конечном счете он не принимает никаких решений, не делает никаких выводов. И он никогда не предполагает, что Джуд не вполне человек, не вполне мужчина, даже если сам Джуд так думает. Он дает ему личность и нечто более всеохватное — человечность.
— Какие самые интересные вопросы задавали вам переводчики? Чего вы совсем не ожидали услышать, узнать?
— Я получала вопросы не от всех переводчиков, но мне это всегда приятно. Хороший переводчик не только часто обнаруживает серьезные ошибки; его внимательное чтение может столкнуть тебя с разного рода логическими или нарративными пробелами.
Больше всего вопросов было о роде местоимений — это напоминает нам о том, как легко относится к этому английский язык, как просто он переносит амбивалентный пол (и вообще амбивалентность). Меня всегда поражало, как нужно переводчикам «увидеть» что-то, чтобы найти лучшие, самые правильные слова; например, на меня произвело впечатление ваше желание узнать, какая шапка на японском путнике с гравюры из Части V; голландцы же, например, очень интересовались устройством пожарного выхода — как он выглядит, спрашивали они; где сидит Джуд, и что ему нужно сделать, чтобы справиться с замком? Меня также впечатлило количество визуальных исследований, которые понадобились разным переводчикам: они всматривались и изучали те физические пространства, которые чисто американские и в этой книге такие иконографические: мотель, придорожное кафе для дальнобойщиков, квартира-лофт.
Интересно было смотреть и на то, как издатели шли на определенную свободу с переводом названия; например, испанское издание называется «Tan poca vida», что в переводе оказывается более поэтичным (и романтичным) вариантом — «Такая маленькая жизнь». А немцы потом от этого отказались, но сначала книга называлась «Etwas Leben», «Некая жизнь», и мне это очень нравилось.
В книге очень мало игры слов, но в оригинальном названии, «A Little Life», есть двойное значение (маленькая жизнь/немного жизни), хотя, наверное, на другие языки это нельзя вполне перевести.
— А вы для себя знали, кто такой Джуд? Кто его родители, почему его бросили, какая у него этническая принадлежность? (Разумеется, мы не просим ответа на этот вопрос — в любом случае ни мы, ни наши читатели не нуждаемся в таком ответе; но нам интересно, знали ли вы эти подробности.)
— Да, знаю и всегда знала. Я все время думала, не спросит ли меня кто-нибудь, почему Джуд так и не пытается определить свое этническое происхождение; в конце концов, такие вещи несложны в эпоху, в которой он живет (и мы живем). Но я ощущала, что такая информация будет для него лишней; в своих желаниях Джуд дисциплинирован, и я понимала, что он даже не позволит себе представлять, кем он мог бы быть или кем были его родители, — и что такое знание никак и ничего для него не изменило бы.
При этом я очень ясно представляю себе, как он выглядит, потому что в моих глазах он очень похож на запоминающегося мужчину, которого я встретила много лет назад в Аргентине. Мы жили в одном отеле, и он так отличался от всех, что я просто смотрела на него, когда была уверена, что он меня не видит. Я тогда думала, что расскажу о нем и он никогда этого не узнает. И вот рассказала.
Издательство Corpus, Москва, 2017, пер. А.Борисенко, А.Завозовой, В.Сонькина
«Маленькая жизнь» Ханьи Янагихары: самый важный роман года
На этой неделе в продажу поступит «Маленькая жизнь» Ханьи Янагихары — книга, которую в 2015 году обсуждали едва ли не больше, чем «Щегла» — в 2014-м. Катя Казбек прочитала новый великий американский роман как мощное социальное высказывание, которое должно быть услышано в России.
Я провела детство в мире из игрушек, историй и привилегий, который мастерски создала вокруг меня заботливая мама. Но любимым моим увлечением было находить вокруг себя то, что, как я потом узнала, иногда пренебрежительно называют чернухой. Фильм Елены Цыплаковой «На тебя уповаю», рязановские «Небеса обетованные», «Я сюда больше никогда не вернусь» Ролана Быкова попадались мне по телевизору, я листала криминальные хроники в «Московском комсомольце» и «Комсомольской правде», где, если повезет, встречался очерк о новорожденном, которого засунули в морозилку, или зернистая фотография жителя Пермской области, продававшего на базаре котлеты из человечьего мяса. Во рту пересыхало, где-то в районе паха неприятно ныло, и я боялась облизнуть губы, потому что там как будто оставался вязкий вкус тех котлет, ощутив который я бы мгновенно потеряла все, что держало меня в безопасном детстве.
Если бы не липкая горечь, которую я чувствовала от всего этого, не ужас от малейшего намека на насилие, можно было бы подумать, что я расту маньяком. Но я просто очень искала в искусстве той правды, которая находилась за границей моей детской комнаты в постперестроечной, постсоветской Москве и дальше, на Кубани, у бабушки. Воспитательниц в детском саду, которые грозились напоить нас таблетками, если мы не будем спать во время тихого часа и просили повара сварить им баксов; девочку Надю, которая сушила описанные колготки на батарее, чтобы папа потом не ругал; другую девочку, Дашу, которая потеряла сережки и серьезно боялась, что папа убьет и ее, и маму; дышащих алкогольными парами взрослых мужчин, которые могли обхватить со всей удалью и тискать, а потом уронить; сумасшедшей слепой прабабушки, которая раздевалась и прыгала через железную кровать, как художественная гимнастка; бомжа Валерку, который жил у нас во дворе и знал всех ворон по именам, а потом пропал без вести; мальчиков на улице с облезлыми, розовыми ноздрями и пакетами с желтым осадком клея на дне; расплывшихся, с пухлыми смуглыми лицами бесполых существ, которые слонялись, испитые, в переулках Старого Арбата; чужих родственников, которые, вернувшись с первой чеченской войны, по ночам завывали и тряслись; стылого воздуха, когда в мой день рождения в 93 году не показывали диснеевские мультики, зато стреляли в живых людей. Всего того, что приходилось преодолевать, пока я и мое поколение учились любить.
Между детством и тем моментом, когда я впервые увидела книжку Ханьи Янагихары «Маленькая жизнь», лет двадцать. За это время я, благодаря семейному везению, убежала в Нью-Йорк и попала там, по наводке однокурсницы и преподавателя со своей литературной программы, на два мероприятия. Сначала — в бруклинской аудитории либерального колледжа, где разыгрывали холщовые сумки с именами главных героев романа, который собрал кучу номинаций и наград в англоязычном литературном мире. Стоял январь, толпились люди в свитерах, от их дыхания было жарко. В микрофон вещал редактор раздела «Книги» BuzzFeed, татуированный бородач Исаак Фицджералд, а сама Янагихара, мягкая женщина в красивых туфлях, рассказывала о том, как все это придумала. Фицджералд, смакуя каждое слово, называл ее книгу великим гей-романом. На следующий день то же повторилось в крошечном книжном в Вест-Виллидже, в квартале от того, где располагается знаменитый Стоунволл и проходит ежегодный прайд. Вместе с Янагихарой выступал Гарт Гринуэлл, автор другого великого гей-романа. И я, слушая Гринуэлла описывающего, как его персонаж покупает своему больному сифилисом любовнику молочный коктейль из болгарского «Макдоналдса», и Янагихару, рассказывающую о своем персонаже Джуде, который режет себя лезвиями, вспоминая, как его до волдырей на спине избивали воспитатели, плакала. Во-первых, потому, что я тоже не так давно резала себя, чтобы спустить яд чужой обиды и не дать ему забродить внутри меня. Во-вторых, оттого, что слова обоих писателей, нерадостные, но честные, как сахарная слякоть на улице, оказались той самой чернухой из моего детства — только облеченной в литературную форму, на другом языке, с чугунными колоннами нью-йоркского Сохо на заднем плане, со свиданиями в суши-барах и современным искусством.
Как и в случае с постсоветской чернухой, находится куча несогласных с тем, что это действительно искусство, а не мелодраматизированное копание палкой в грязи. Моя знакомая писательница говорит, что по ходу чтения ей хотелось кинуть кирпич почти 800-страничной «Маленькой жизни» в поток проезжающих мимо машин — так, мол, плох слог и претенциозен сюжет. Матерый критик Кристиан Лоренцен заметил, что единственный не выглядящий стереотипом персонаж романа — это залюбленный бабьим царством своей семьи художник Джей-Би. И он предсказуемо подсаживается на сухой винт. «Какой нормальный человек, оказавшись в этом романе, как в западне, не стал бы наркоманом?» — ворчит Лоренцен в своей рецензии для London Review of Books. И критик, и моя подруга по-своему правы. Иногда то, что делает Янагихара с местоимениями или наречиями, хочется расчеркать черной гелевой ручкой, а саму ее отправить на курсы по структуре сюжета и фильтровке клише.
Тем не менее книга Янагихары стала бестселлером, и до сих пор, спустя полтора года после релиза, расходится как свежие пончики, и у нее (что обычно редкость для взрослой, не фантастической литературы) есть свои верные фанаты — с тумблерами, мемами и мерчандайзом. И я тихо, но отчаянно радуюсь, как, наверное, радовались интеллигентные девицы, когда вышли «Маленькие женщины», как радовались афроамериканцы появлению Лэнгстона Хьюза — ну или как радовались садистические мизогины «Крейцеровой сонате» и радуются Дональду Трампу жан-жаковские либертарианцы.
Или когда в украино- и русскоязычном сегменте фейсбука была акция #янебоюсьсказать. Конечно, слово «радость» здесь сложно употреблять, но когда мои подруги, онлайн-знакомые и совершенно посторонние женщины (и мужчины) сошлись в едином порыве рассказать об ужасе, который они когда-то пережили, испытав сексуальное насилие, я чувствовала и радость тоже — от того, что мы уже не то общество, которое о таком молчит. «Зачем эта грязь?» — сыпались претензии от тех, кто не умеет пролистывать свой фид, но я, затаив дыхание, следила за тем, как мы все в едином порыве ножичком счищали с себя плесень и клали ее под микроскоп, чтобы изучить, раз и навсегда понять и разработать хоть какую-то вакцину.
В этом же состоит и важность «Маленькой жизни». Для тех, кто любит расслабляться и отвлекаться от быта за просмотром романтических комедий, а не за чтением биографий серийных убийц на википедии, этот роман дастся очень тяжело. Хотя Янагихара достаточно суха и клинична в своих описаниях, когда дело доходит до самой мякотки зла — насилия, сексуального и физического, над детьми и взрослыми, над близкими и посторонними, за деньги и ради удовольствия, — даже ее отстраненность не в силах сделать тяжесть написанного меньше. Она лишь, как заботливая мама, дует на ранку, но нам — как и тем героям романа, которые близки его центральному персонажу Джуду, — остается признать, что все плохо и с этим ничего не поделаешь: можно только постараться разобраться с последствиями.
Оригинальная обложка «Маленькой жизни»
1 из 4Ханья Янагихара
© David Hartley/REX/Shutterstock
2 из 4Гарт Гринуэлл
© Ricardo Moutinho Ferreira
3 из 4Исаак Фицджералд
© Jane Bruce
4 из 4Между тем Джуд прекрасен. Он — это амальгамация заброшенных, изолированных детей из книг, которые мы все читали в детстве, от чахоточных девочек у Достоевского до замызганных крестьянских мальчишек у Чехова, от диккенсовских сирот до сконфуженной своей гендерной ролью Динки Валентины Осеевой. Его болезненность, безвредность, безродность, израненность, красота и совершенная неспособность видеть свою важность и ценность — патология ребенка, которого за все детство ни разу не любили, — делает Джуда каким-то совсем бестелесным, трансцендентным и очень влекущим. Тот же Джей-Би, источник комического облегчения в романе, как-то говорит: «Вот как Джуди: мы не знаем, нравятся ему мальчики или девочки, мы не знаем, какой он расы, мы вообще ничего о нем не знаем. Вот тебе постсексуальность, пострасовость, постидентичность, постистория. Постчеловек. Джуд Постчеловек».
В принципе, такие же эпитеты отлично подходят ко всему роману Янагихары: даже среди литературы наиболее продвинутых в плане общечеловеческих свобод стран редко встретишь текст, в котором с такой непосредственностью переплетаются расы персонажей, возникают разно- и однополые пары, идентичности флюидны, свободны, не обременены внешними условностями. Я не совсем постчеловек (хотя очень бы хотела), но каждый раз замечала эту флюидность и думала: ну как же хорошо, что это упоминается вскользь, без пояснений, — ведь так и надо. Если, конечно, успевала отдышаться от ужасов, происходивших с Джудом в прошлом, о которых Янагихара медленно, со спокойствием палача рассказывает на протяжении всего романа.
Вторая главная линия повествования — это кристальная, вечная, неумирающая дружба, позволяющая несмотря ни на что создать свою собственную, настоящую постсемью. И хотя изначально роман будто бы о четверых друзьях — Джуде, Джей-Би, красавчике-актере скандинавского происхождения Виллеме и ни в чем не уверенном архитекторе смешанных кровей Малкольме, — именно дружба между Джудом и Виллемом самая важная. В определенный момент как раз она становится любовью — такой, которую ждешь, затаив дыхание, как в сказке. Ну или в постсказке: гадкий утенок оказался лебедем и в него влюбился прекрасный принц.
Описывая эти отношения, Янагихара не стесняется задавать вопросы, на которые твердо сможет ответить только идеологически прокачанный человек. Чем отличается романтическая любовь от дружбы и отличаются ли они вообще? Возможна ли романтическая любовь без секса? Можно любить одного, а спать с другими? Кто должен быть ближе — лучший друг или возлюбленный? Есть ли в любви и дружбе место гендеру? И что важнее борьбы с одиночеством? Если подойти к этим вопросам с открытым сердцем, правильного ответа быть не может; вся жизнь — его поиски.
Проблема, впрочем, в том, что даже в постмире этого постромана о постчеловеке есть то, что было в России 90-х, есть в России 2010-х, а также в Индии, Австралии, Нигерии, Франции и США. Насилие, издевательство сильных над слабыми — то, что никуда не девается независимо от того, легализованы однополые браки в стране или нет, а остается на уровне каждой отдельной кухни, спальни, ванной. Да и гомофобия, и мизогиния, и все вообще страшное — это лишь разные проявления самого тайного и мерзкого в человеческой природе, того, что всплывает с оттепелью подснежниками трупов, разрастается сыпью на сиротах, определенных в интернаты для умственно отсталых, находится в багажнике машины с отрезанной головой убитой по пьянке жены или сгнивает вместе с зеленой картошкой на кухне у нищей пенсионерки. Когда об этом говорит писатель, у него не всегда выходит изящно. И у Янагихары, несмотря на прерывистый слог, получается все же красиво, хотя и страшно и пронзительно — как в песнях Ланы Дель Рей.
Примечательно, что недавно в Москве прошла акция, где художница-акционистка Катрин Ненашева около Кремля перевязывала пролежни настоящему аналогу Джуда — юноше Диме Жданову, социальному активисту и открытому гею, умному и пронзительному, чье тело, со сломанным позвоночником, с гниющими ранами, по его собственным словам, отражает все, что происходит в российской системе детских домов, скорее пенитенциарной, чем педагогической. И конечно, смотреть на раны живого Димы — это куда важнее, чем читать американский мелодраматичный роман. Но у многих лучше получается симпатизировать вымышленным героям, чем настоящим, и поэтому нам пока так нужна нежная постчернуха и так нужно читать «Маленькую жизнь», которую наконец перевели на русский. За ней наверняка будут другие, уже про местное, и мы, если прочитаем и вытерпим, станем лучше. Наверное. Когда-нибудь.
Издательство Москва: Издательство АСТ: Corpus, 2017, пер. с англ. А.Борисенко, А.Завозовой, В.Сонькина
«Роман не об этом»
В конце ноября московское издательство «Corpus» опубликовало роман американской писательницы Ханьи Янагихары «Маленькая жизнь» в переводе Александры Борисенко, Анастасии Завозовой и Виктора Сонькина. В США этот роман вышел в 2015 году и сразу получил мировую известность. В России споры в соцсетях вокруг «Маленькой жизни» начались задолго до выхода русского перевода — некоторых пользователей даже раздражал ажиотаж вокруг романа, который пока мало кто читал. Мы поговорили с переводчиками «Маленькой жизни», Александрой Борисенко и Виктором Сонькиным, о трудностях перевода, особенностях восприятия книги в России и в Америке и о том, почему «Маленькая жизнь» так важна для сегодняшнего читателя.
Обложка первого американского издания «Маленькой жизни»
«Маленькая жизнь» и ее читатели
N+1: Британская Guardian назвала «Маленькую жизнь» «современной классикой», в рецензии New Yorker говорилось, что произведение Янагихары «может свести вас с ума, завладеть вами целиком и стать всей вашей жизнью». «Маленькую жизнь» номинировали на «Букер» (в итоге премия досталась другому произведению), но главное, она вызвала сильнейший отклик у самых разных читателей, чьи мнения разделились, подчас полярно. Вы сами в соцсетях называли эту книгу великой, и такая формулировка далеко не всем пришлась по душе. Скажите, какой смысл вы вкладываете в слова «великий роман»? И можно ли передать величие иноязычного произведения в переводе?
Александра Борисенко: Я думаю, что ощущение величия того или иного романа довольно индивидуально, так же как и словоупотребление: в ходе споров в соцсетях выяснилось, что для многих «великий роман» звучит раздражающе-назидательно (видимо, школьная травма) или может употребляться только в словосочетании «великий русский роман» (еще одна школьная травма). У меня в школе была хорошая учительница литературы, она разрешала писать в сочинениях то, что думаешь, а не то, что положено, поэтому для меня оценка «великий роман» — свободный читательский выбор. Но даже если не считать «Маленькую жизнь» великим романом, трудно не почувствовать мощь этой книги. И в переводе эта мощь видна всегда, ее как раз довольно трудно испортить.
Виктор Сонькин: Это личное ощущение, которое, разумеется, никого ни к чему не обязывает. Многие называют великими писателями, скажем, Салмана Рушди или Джонатана Франзена, а я не могу продраться больше чем через пару их страниц; это не значит, что превозносители их неправы, это значит только, что вкусы и взгляды, в том числе на величие, — разные и могут оказаться довольно неожиданными. Я на протяжении всего XXI века, пожалуй, не читал ничего приближающегося по силе к «Маленькой жизни» — это, конечно, многое говорит о моем круге чтения, но и о моем отношении к этому роману тоже. И хотя переводческая задача перед нами стояла непростая, я думаю, что масштаб «Маленькой жизни» в переводе хорошо виден.
N+1: Ваша коллега и третий переводчик «Маленькой жизни» Анастасия Завозова еще год назад в статье о номинантах на «Букер» 2015 года писала: «К сожалению, шансы на перевод этого романа, как мне кажется, у нас ничтожно малы (хотя я рада буду ошибиться) — по многим причинам. Огромный объем (720 страниц), детальные сцены насилия (в том числе над детьми) и любовь между двумя мужчинами отнюдь не делают этот роман чернухой про геев, но это ж еще пойди докажи». И все же русский перевод благодаря вам появился.
АБ: В первую очередь он появился благодаря издательству «Corpus» и ее главному редактору Варе Горностаевой, которая купила права на перевод. И это была большая удача, потому что только с этим издательством «Маленькую жизнь» можно было переводить абсолютно свободно. Сейчас в переводе уже появляется цензура — особенно в детской литературе, поскольку появился закон о защите детей от «недетской» информации. Но и во взрослой есть ограничения: например, издатели обязаны продавать книгу в полиэтиленовой пленке, если в ней есть обсценная лексика. Не все издательства готовы на это пойти. А мы в этой книге переводили обсценную лексику: для некоторых героев это важный язык самовыражения, и мы не сомневались, что наше издательство и наши редакторы нас поймут.
ВС: Эту книгу, к сожалению или к счастью, никак невозможно ужать до чего-то, пригодного для детей.
АБ: Сейчас вообще некоторые темы вызывают
массовую панику, а там таких горячих тем затронуто несколько — это и насилие
над детьми, и гомосексуальные отношения. Хотя всякому, кто читал этот роман, на самом деле понятно: он вообще не об этом.
Для оформления обложки второго американского издания (январь 2016 г.) использована фотография Питера Худжара (1969 г.)
N+1: Вы сказали в интервью «Горькому», что все видят в книге что-то свое, рецензии и обсуждения подтверждают эту точку зрения. Почему тогда вы против трактовок ее как гей-романа или романа о насилии — они ведь тоже имеют право на существование?
АБ: У меня есть два разных ответа. Да, это роман о насилии тоже, и для кого-то эта линия оказывается главной. Но нет, это не гей-роман, потому что тема гомосексуальности в нем не проблематизируется. Ни у кого из героев нет проблем с тем, что он гей. Точно так же, как наличие в романе чернокожих героев не делает его автоматически романом с расистской проблематикой, а наличие женщин-героинь не делает роман феминистским.
Гей-роман это все-таки определенный жанр, в Америке очень развитый. Там обязательно бывают затронуты социальные проблемы, связанные с сексуальной ориентацией: неприятие гомосексуальности в семье и в обществе, СПИД, ущемление гражданских прав. Здесь ничего этого практически нет. Книга описывает любовь как общечеловеческую проблему, никак не связанную с ориентацией. Просто поскольку все значимые герои книги — мужчины, то и любовь тоже случается между мужчинами. Один человек любит другого человека, все остальное — детали.
N+1: Тогда о чем эта книга, по-вашему?
АБ: Для меня это книга о дружбе. Поскольку для меня самой это важная тема и я считаю, что дружба — это, может быть, главные отношения, то меня книга больше всего затронула этим.
От редакции N+1:
«Маленькая жизнь» рассказывает о жизни персонажей, чьи имена упоминаются в ходе интервью: Джуд, талантливый математик, после университета ставший юристом; Виллем, актер и ближайший друг Джуда; Малкольм, архитектор; Джей-Би, художник и фотограф; Гарольд, университетский преподаватель Джуда. Все они, за исключением Гарольда, живут в Нью-Йорке.
АБ: Она действительно пытается сказать о жизни что-то важное и небанальное. Она ломает много разных ожиданий. Она написана человеком, который мыслит оригинально и глубоко, и это, безусловно, чувствуется, и интересно узнать, что этот человек скажет тебе о жизни.
ВС: Она написана очень умным человеком — это вообще большая редкость, и это, с одной стороны, очень видно в книге, а с другой, совершенно не мешает. Потому что иногда читаешь, например, Льва Толстого и понимаешь: да, черт побери, какой умный, но как же это ужасно — ты не можешь с ним согласиться ни в чем. А тут что-то другое происходит, тут механизм передачи интеллекта какой-то другой, может быть, более современный, что ли. Мне кажется, это очень важно.
N+1: Как «Маленькую жизнь» восприняли в Америке и каков ваш прогноз — что будет у нас? Есть ли какие-то различия в восприятии, обусловленные читательским опытом?
АБ: В Америке книгу восприняли очень по-разному, но равнодушным она, кажется, не оставила никого. Думаю, так же будет и у нас, хотя для части нашей публики это еще более непривычное чтение; думаю, у нас будет больше резко отрицательных оценок. Но именно поэтому нам эта книга нужна еще больше, чем американцам.
ВС: Я только что читал отзыв американского читателя, который был прямо всем раздосадован, все ему не понравилось. Но при этом он очень подробно и тщательно разбирал все детали, вплоть до того, что, по его мнению, в ресторан, где встречаются Виллем и Джуд, нельзя зайти без пиджака, ведь это же наверняка вот такой-то ресторан, это очевидно! Мне кажется, если даже в отрицании и хуле возникает такой уровень внимания, многое становится понятным. Если же говорить о разнице оценок, то у нас может возникнуть направление в духе «ну это же про геев, значит это бяка». К этому не стоит относиться всерьез, и не только потому, что гомофобия — проблема читателей, а не книги, но еще и потому, что это, конечно, не гей-роман, о чем уже было сказано. А в остальном, я думаю, большой разницы между нашей и условно-американской реакцией не будет — там тоже разброс мнений оказался весьма широк.
Как сделана «Маленькая жизнь»
N+1: Не могли бы вы пояснить, что значит — «книга написана умным человеком»? Ведь часто этим вопросом — умен ли автор — просто не задаешься.ВС: Мне кажется, что когда речь идет про роман идей — а «Маленькая жизнь» в равной степени роман людей и роман идей, такой вопрос возникает неизбежно.
АБ: И потом этот роман очень тщательно сделан. Там ничего случайного нет. То, как он построен композиционно, то, как он построен стилистически, то, как каждый из героев говорит…
N+1: Работая над переводом, вы общались с Янагихарой?
АБ: Да, мы все время ей задавали вопросы, и она на них отвечала моментально, очень внимательно и с большим пониманием того, о чем мы спрашиваем. В частности, у нашего редактора возник вопрос, почему с какого-то момента Гарольд и Джуд переходят на «ты». Мы сами определили для себя этот момент — где, как нам кажется, это происходит, но у редактора возникли сомнения. Мы написали Янагихаре — она знает японский и французский и понимает, что такое «ты» и «вы» — и объяснили, что по-русски есть эта проблема. Оказалось, что она этот момент определила даже чуть раньше, но мы оставили так, как было у нас: это получилось по-русски более естественно. Но угадали мы почти правильно.
N+1: Были ли еще ситуации, когда вы сомневались, как переводить, и Янагихара разрешила ваши сомнения?
АБ: Мы спрашивали про множество всяких мелочей. Нам очень не хотелось допустить неточность там, где у нее безусловно есть зрительный образ и точность. Кроме того, с самого начала стало понятно, что очень сложным и неудачным для русского языка синтаксическим образом — как у Хилари Мантел в романах о Кромвеле — устроено повествование. У Янагихары камера все время двигается, и когда мы видим мир глазами Виллема, она называет Виллема не по имени, а «он», а когда глазами Джей-Би, Джей-Би все время «он», а когда Джуда — Джуд все время «он».
ВС: Причем с большинством героев это просто тенденция, которую Янагихара иногда нарушает, а вот когда речь идет о Джуде, это правило соблюдается неукоснительно.
АБ: И мы спросили ее, действительно ли есть это правило и действительно ли она не нарушает его с Джудом, — потому что нам это, конечно, было неудобно: когда все герои — «он», а еще же есть всякие неодушевленные предметы, стул, стол, которые тоже «он», это ужасно тяжело. И если бы она нам сказала: да нет, ребят, это ерунда, можно ставить имена, нам вообще-то было бы легче. Иногда у нас на полях появлялось жалобное: «Ну можно хоть здесь написать «Виллем»? А то очень неудобно». Но она нам сказала, что да, это устроено именно так, и что мы первые это заметили. И нам было приятно, что мы первые это заметили, хотя, конечно, нашу работу это не облегчило.
N+1: Вам приходилось изучать специальную лексику?
АБ: Нам приходилось обращаться к специалистам. Там есть математика, юриспруденция, много кулинарии, живопись, строительство, архитектура, биология, медицина — по всем этим вопросам мы обращались к специалистам, и все они у нас упомянуты в благодарностях, надеюсь, мы никого не забыли. Еще нам показался странным способ самоубийства одного из героев, и мы написали Янагихаре. Она ответила, что да, это технически сложно, но она говорила со своим отцом-врачом, и он сказал, что это возможно.
N+1: А жаргон?
ВС: С жаргоном тут была сложность: как мы написали в предисловии, действие книги происходит в некотором абстрактном будущем, и если мы возьмем даже самый современный жаргон, мы неизбежно промахнемся.
АБ: Но вообще в «Маленькой жизни» мало жаргона. Единственное, мы немножко свободнее чувствовали себя с употреблением слов, которые едва вошли в наш язык, но мы уверены, что они прочно войдут. Если мы архаизируем текст, говоря о прошлом, почему бы чуть-чуть не модернизировать его, говоря о будущем? Например, мы уверены, что слово «джет-лэг» можно употребить, потому что у него нет никакого аналога, и мы уверены, что через несколько лет оно будет в словарях.
N+1: Есть ли вещи, которых русскоязычный читатель не знает и которые ему стоило бы знать, чтобы лучше понять эту книгу? Известно, например, что у Янагихары есть инстаграм, куда она выкладывала картины и фотографии, которые упоминаются в романе. Насколько необходимо читателю представлять их себе?
АБ: Мне кажется, что для того, чтобы читать и понимать эту книгу, ничего дополнительного знать не надо. Можно заинтересоваться и посмотреть, например, какую картину упоминает Джей-Би (двое мужчин делают пасту на кухне, хочется на это посмотреть), но для чтения и понимания самой книги это не обязательно. Она самодостаточна.
ВС: Я с этим согласен, и мне кажется, что не каждый англоязычный, американский или даже нью-йоркский читатель знает все это. И, в сущности, то, что он этого не знает, у него ничего не отнимает при чтении этого романа.
N+1: А зачем тогда все это?
АБ: Это визуальный мир, в котором живут герои и, безусловно, автор. Для Янагихары это очень важно — она же говорит, что для нее вся книга началась с ее коллекции, с каких-то визуальных образов. Это мир, в котором она и ее герои чувствуют себя как дома.
N+1: Почему в книге так много искусства, но так мало политики или, например, моды?
ВС: Это очень понятно: когда вы говорите про какое-то политическое событие или про любую моду, вы обязательно должны сказать, в каком году это происходит, а там этого нет совсем.
АБ: Янагихара говорила в интервью, что для нее жанр этого романа ближе всего к волшебной сказке. Это некоторая герметичная вневременная реальность, в которой нет особых отметок. Там время течет по-другому, рассчитать его нельзя.
ВС: Это многих американских журналистов очень возмущало: как же так, пишут роман про Нью-Йорк и ни разу не упоминается 9/11!
«Маленькая жизнь» в переводе
N+1: Вы переводили роман втроем, а как вы его делили?ВС: Мы поделили текст более или менее поровну, так что каждому досталось примерно сто тысяч слов — это объем нормального жанрового романа. Вся книга Янагихары по объему как три больших серьезных детектива. Настя взяла добровольно все, на наш взгляд, самое тяжелое.
АБ: Как-то, сидя у нас на кухне, Настя раздумчиво сказала: «Так, ну Гарольд — это, конечно, Виктор Валентинович, это должен он переводить. А вот про Рождество, где они готовят вкусную еду, — это Александре Леонидовне. А мне — где он себя режет». Настя хотела взять тяжелые куски, и надо сказать, что они у нее получаются невероятно точно и тонко. Поэтому нам всего этого досталось мало.
ВС: Мне как раз досталось порядочно.
АБ: Мне тоже кое-что досталось, и я это переводила ужасно медленно и жаловалась, в частности Насте, а она сказала: «Зачем же вы так мучились, отдали бы мне». Вообще надо сказать, что в русской «Маленькой жизни» нет никаких больших кусков, нет даже ста страниц, которые целиком перевел бы один человек, — там все мелко нашинковано, и в результате мы сами на этом этапе не видим швов, переходов от переводчика к переводчику.
N+1: Расскажите про редактуру. О чем вы спорили, что вам хотелось по-разному перевести?
АБ: Нам очень повезло, потому что мы работали с нашим любимым редактором Екатериной Владимирской. Она всегда читает текст вместе с переводчиком, и русский, и английский, думает над ним и переживает его вместе с нами. Поэтому мы решили, что раз уж у нас такой редактор, мы должны ему доверять. Так что когда у нас возникали неразрешимые противоречия, их разрешала Катя, и мы их уже больше не обсуждали.
ВС: С Настей у нас была некоторая поколенческая разница — она младше нас, и какие-то вещи, которые ей кажутся совершенно естественными, нам такими не кажутся, и наоборот. Например, осталось слово «мошиться», против которого мы с Сашей выступали, а Настя, наоборот, считала, что оно должно быть. Катя сказала, что она тоже не знала этого слова, но оно несомненно существует и его надо оставить.
АБ: Или мы спорили по поводу английского слова afterparty, которое в русском варианте, как я узнала от Насти, пишется «афтепати», но мы от него избавились и заменили на «фуршет» — это был в буквальном смысле фуршет после выставки.
N+1: А как вы справлялись с расово окрашенной лексикой?
АБ: Действительно, очень трудным для перевода было обращение со всякими расовыми словами и обозначениями, потому что для персонажей романа раса — важная тема обсуждения и рефлексии. Взять главных героев: Малкольм наполовину черный, наполовину белый, принадлежит к привилегированному классу, что как бы делает его немножко более белым. Про него даже один сокурсник говорит, что он «как эскимо — внутри весь белый». По-английски там стоит слово oreo — такое шоколадное печенье с ванильной начинкой, в словаре написано, что слово это используется чернокожими для обозначения скрытого классового или расового врага, который «снаружи черный, внутри белый». У нас, конечно, такого жаргонного слова нет. Джей-Би полностью черный, но вырос не так, как обычный черный мальчик, и из-за этого переживает, ему хочется быть настоящим черным гангстерским подростком. Раса Джуда вообще неизвестна, ну а Виллем — единственный белый скандинавский хлопец. Это тематизируется: они все время это обсуждают, подкалывая друг друга, издеваясь друг над другом. Это свободный разговор, который не подразумевает какой-то сверхъестественной обидчивости на эту тему. А поскольку по-русски нет разработанной лексики, относящейся к расе, то чисто лингвистически это представляло собой проблему.
У нас в культуре нет четкого понимания, какие слова для обозначения расы обидные, а какие нет. Кроме того, у нас очень не развит жаргон, который как-то намекает на чернокожесть. А там Джей-Би в трудный период, сам себя ненавидя, рисует серию картин, где он показан в очень неприглядном виде, и название каждой из картин намекает одновременно на шутовство героя и на его расовую принадлежность. Они называются «The Coon», «The Buffoon» и как-то еще, и если посмотреть в словарь, то у всех этих слов второе или третье значение — жаргонное слово, означающее «негр». По-русски это передать просто нельзя: получается, что «шут», «лицедей» остаются, а чернота уходит. Это был мой кусок, я очень мучилась, но потом мне попалось название «Even Monkeys Get the Blues», и тут я отыгралась: «И у макак бывают черные дни». Настя тревожно написала на полях, что здесь получилась расистская шутка, которую надо убрать, на что я написала, что нет-нет, не надо, я так старалась, чтобы здесь получилась расистская шутка, в других-то местах она у меня никак не получалась. Серия у Джей-Би называется «Пособие для нарцисса по самобичеванию», то есть здесь название должно было звучать оскорбительно — это было очень трудно и не всегда выходило, как надо.
N+1: А были еще примеры таких же трудностей?
АБ: Были еще языковые вещи. Например, между Гарольдом и Джудом еще в начале их общения происходит диалог, где Гарольд рассказывает Джуду о том, что некоторые поправки к Конституции США более sexy, чем другие. И по-русски «сексуальный» — не туда, «сексапильный» — тоже.
ВС: Аппетитный? Вкусный?
АБ: Да, вкусный — это правильно по смыслу, но все-таки мы не можем сказать «вкусный» в этом контексте. В итоге у нас они «аппетитные» — метафора секса перешла в метафору вкуса. Я не могу сказать, что вполне этим довольна, но «сексуальный» мне нравится еще меньше: все-таки sexy по-английски гораздо более общее слово.
Там же была задачка, которую, как мне кажется, мы в конце концов разрешили. Гарольд говорит, что одни поправки — sexy, а другие — dross of politics past [шлак политического прошлого]. На что Джуд его спрашивает: то есть тринадцатая поправка — garbage [мусор]? Дальше Гарольд с тяжелым вздохом берет словарь и обнаруживает, что одно слово действительно объясняется через другое, и в русском это тоже должно быть так. Мы искали синонимы к слову «мусор», на которых можно было сыграть. Это трудно, потому что, как часто бывает с игрой слов, в переводе она звучит очень неестественно. Например, Гарольд говорит: это шлак, а Джуд ему отвечает: то есть мусор. И в конце концов, как мне кажется, этот кусок мы дожали. У нас Гарольд говорит «осадок политического прошлого», на что Джуд невинно отвечает: то есть отстой? Гарольд: почему, я же не сказал «отстой», а Джуд ему все так же невинно: а я думал, это одно и то же. И Гарольд берет словарь, и если словарь возьмет читатель, то убедится, что слово «отстой» объясняется через слово «осадок». При этом метафорическое значение слова «отстой» тут тоже сразу играет.
N+1: А как вы обходились с извечной проблемой русских переводов — языком секса?
АБ: В «Маленькой жизни» проблемы с описанием секса какие-то не такие, как обычно, я бы сказала, а мне этих описаний досталось очень много. Там очень простой язык, и именно его простота оказывается безумно сложной для перевода. Там нет, например, этой нашей обычной проблемы, что уж либо непристойность, либо возвышенная метафора. Все очень нейтрально.
ВС: Ведь когда возникают проблемы при описании секса в литературе — когда есть какая-то прекрасная любовная сцена, всем очень хорошо… А там, в общем, всем все время плохо.
АБ: И поэтому там такой клинический язык, и описание получается, с одной стороны, страшно надрывное, с другой — жутко однообразное, но оно такое и по-английски, мучительность процесса так передана. Переводить это тоже ужасно мучительно — долго и тяжело. Как мы выяснили, когда брали интервью у Янагихары, она тоже писала эти куски дольше всего. В общем, это не про секс получается. Это про взаимное непонимание и про то, как один человек изо всех сил старается скрыть свои чувства от другого, а другой ему это позволяет, хотя понимает, что что-то не так, и в конце концов перестает позволять.
N+1: У вас есть самые любимые фразы, которые лучше всего передают дух этой книги, — очень красивые, или очень трогательные, или те, что просто почему-то запали в душу?
АБ: Катя Владимирская считает, что лучшая фраза в книге: «Джей-Би, увидев эту квартиру, заявил, что она выглядит так, будто ее изнасиловал восточный базар».
ВС: А мне больше всего нравится, пожалуй, самый-самый конец романа, буквально последние несколько слов, которые Гарольд и Джуд говорят друг другу, — мне кажется, это удачно получилось.
АЛ: Последняя фраза романа: «И он рассказал».
Беседовала Маша Малинская
«Эта книга говорит о вещах, о которых наше общество говорить не умеет»
Сонькин: Мне кажется, что в целом это было довольно сложно: яркий, броский, стилистически необычный текст переводить в целом проще, а тут нужно было держать себя в руках.
Анастасия Завозова: Нет, язык там простой, но в этом и заключается сложность перевода. Неприятные сцены мне как раз давались легче всего. У меня в переводе их было две, и я сделала их быстрее всего как раз. У Янагихары очень прозрачный, очень ясный язык, и именно эту прозрачность и простоту передать было сложнее всего. Это далеко не та простота, которая «два притопа три прихлопа»: ты погружаешься в роман и роман сам задает темпы твоей работы. И в случае Янагихары приходилось двигаться маленькими шажками, ломать все на куски и собирать заново на русском. Это миниатюрная работа, как роспись маленькой кисточкой по кусочку слоновой кости.
Кроме того, сложность романа Янагихары в том, что у нее нет фигуры рассказчика. Обычно мы представляем себе, кто рассказывает историю, и можем примериться к его голосу. Но у Янагихары такого героя нет, она словно камера, которая все фиксирует, ничему не давая оценки. В итоге та треть, которую я переводила, заняла столько же времени, сколько весь перевод «Щегла».
Борисенко: Я очень рада, что вам язык кажется гладким. Мы боялись, что читатель призовет нас к ответу за бесконечные повторы слова «он», которые среднестатистический редактор ни за что бы не допустил. Но у Янагихары это прием: там разные части написаны как бы со стороны разных героев, и герой, главный для этой части, все время называется не по имени, а «он». Особенно последовательно это правило соблюдается в отношении Джуда — в «его» частях нигде нельзя назвать его по имени, только «он». Это создавало определенную сложность, особенно по-русски, где не только другой герой иногда бывает «он», но и стул, и стол тоже «он». Кроме того, весь роман очень тщательно выстроен, просчитан, везде нужно было внимательно следовать за автором (и в этом, как мне кажется, мы друг другу помогали при редактуре). Там все неслучайно: насколько грубо каждый герой ругается, насколько эмоционально может выражать свои чувства, какие выбирает слова.
11 фактов о романе »Маленькая жизнь»
Иногда шутят, что толстые серьезные романы чаще обсуждают, чем читают. Но у «Маленькой жизни» Ханьи Янагихары иная судьба. Финалист The Man Booker Prize и победитель премии Kirkus Prize в 2015 году, книга года на Amazon, один из самых ожидаемых переводных романов в России в 2016-м, номер один в различных книжных рейтингах… Если свести характеристику романа к трем словам, то это «тяжелый, увлекательный, популярный». Поговаривают, что со дня релиза еще и месяца не прошло, а издательство Corpus семь раз печатало дополнительный тираж.
Вот здесь вы найдете 16 занимательных фактов о Ханье Янагихаре, авторе романа.
А я решила сделать подборку важных или просто занимательных фактов о романе «Маленькая жизнь». Некоторые из них, быть может, помогут вам еще глубже вникнуть в авторский замысел или взглянуть на книгу под новым углом.
Итак, интересные факты о «Маленькой жизни»:
1. Название романа ─ это игра смыслов: A Little Life можно перевести «Маленькая жизнь» или «Немного жизни».
2. Детство героев «Маленькой жизни», судя по отдельным деталям, приходится на первое десятилетие XXI века, а значит, большая часть событий романа происходит в будущем. Так Янагихара удалила из романа важные внешние обстоятельства, повлиявшие на ее современников, чтобы внимание читателей сфокусировалось на эмоциональном мире персонажей: «Это <…> повествование без СПИДа, без 9/11, без финансового кризиса 2008 года, без президентов, без законов. <…> Читателю больше некуда деваться. Он не может сказать: «Ну, герои так поступают, потому что дело происходит сразу после 9/11 и страна в шоке». Единственное, что остается настоящим, ─ это мир героев и все, что происходит в их жизни». Еще один способ добиться подобного эффекта: ограничить пространство внутри самого романа. Мотели, лофты, офисы, студии ─ герои запираются в них, воспринимая вторжение внешнего мира как нечто лишнее, часто даже разрушительное.
3. Сначала Ханья Янагихара хотела написать роман, в котором вообще не было бы ни одного женского персонажа. Во-первых, объясняет писательница, «в сказках нет матерей». А во-вторых, ей хотелось сосредоточиться на мире мужчин, чья уязвимость в том, что у них нет языка для описания эмоций, особенно горя и стыда. Часто они не умеют анализировать подобные чувства, даже не чувствуют себя вправе говорить о пережитом. «Я не могу вспомнить культуры, где мужчинам позволялось бы открыто выражать страх, стыд, смущение: эти чувства считаются противоположными самой практике мужественности, ─ замечает в интервью Янагихара. ─ В глобальном контексте мы приравниваем силу к стоицизму». Но в итоге женские персонажи в книге все же появились. Сколь важна их роль в поиске ответов на вопросы «Насколько я человек?» и «Насколько я мужчина?», судить читателям.
4. Имя Джуд ─ библейское. В русском издании романа главного персонажа могли бы назвать Иудой, но переводчики решили этого не делать.
5. У Джуда есть «визуальный прототип». В начале романа герои шутят на тему своей этнической принадлежности, только Джуд остается в стороне от шутливых прений. Джуд с его жестоким самоконтролем настолько дисциплинирован даже в желаниях, что не позволяет себе задумываться о своем происхождении. Позже в книге не раз упоминается, что Джуд очень красив, однако опять же без излишних деталей. Меж тем «за кадром» (или «за обложкой») Янагихара признается, что точно знает, как выглядит Джуд ─ как мужчина, которого много лет назад она встретила в одном из отелей Аргентины. В те годы Ханья была простой журналисткой, писавшей о гостиницах для специализированного журнала. Незнакомец выделялся из толпы, и будущая писательница буквально не могла отвести от него глаз. Уже тогда Ханья решила, что однажды расскажет об этом человеке: «И он никогда этого не узнает».
6. Поклонники романа, если верить фандомному интернет-кастингу, чаще всего в роли Джуда видят актеров Эдди Редмейна, Рами Малека или Бена Уишоу.
7. В Instagram читатели из разных стран устроили bookface-флешмоб: надо сфотографироваться, закрыв лицо романом «Маленькая жизнь». Во некоторых странах на обложке изображено лицо мужчины, отчего на селфи получается особый визуальный эффект (увы, с российским изданием книги такое не срабатывает). И, конечно, каждый уважающий себя книголюб должен побывать на Лиспенард-стрит!
8. Янагихара ─ одиночка по жизни. Она заявляет, что не хочет заводить семью, детей. Но у нее есть друзья. Роман «Маленькая жизнь» она с любовью посвятила своему лучшему другу Джареду Холту: «Его дружба и наши обсуждения того, что такое дружба, так повлияли на эту книгу, что с философской точки зрения я считаю его соавтором». Ханья уверяет, что писала книгу лишь для двоих ─ для себя и Холта. Читатели спорят, является ли «Маленькая жизнь» романом о любви или о дружбе. Истина, судя по всему, где-то посередине:
«Теперь они придумывают свой собственный тип отношений, который официально не признан историей, о котором не сложили стихов и песен, но который не стреноживает их, позволяет быть честными».
9. В книге несколько раз упоминается Россия или россияне. Например, Виллем снимается в шпионском триллере, действие которого разворачивается в Москве в 1960-х годах, в фильме о Рудольфе Нурееве и играет в чеховском «Дяде Ване». Чехов ─ любимый русский писатель Янагихары. Она считает, что у каждого истинного ценителя литературы есть любимый русский писатель, причем только один: «Поклонники Гоголя не любят Толстого, а толстовцы считают, что Достоевский — слегка дутая фигура. Я сама привержена Чехову, <…> отчасти потому, что он был врачом, а я всегда интересовалась тем, как думают врачи».
10. СПОЙЛЕР #1. Какие страницы романа самые любимые у Ханьи Янагихары? Писательница признается, что ей было очень приятно писать про Джей-Би, но самые любимые страницы ─ о проблемах у Джуда со здоровьем. Главу о Джей-Би в третьей части романа и история об операции, которой подвергся Джуд, Янагихара называет «самыми осмысленными».
11. СПОЙЛЕР #2. «Маленькая жизнь» в определенной степени ─ зеркальное отражение дебютного романа Янагихары The People in the Trees. Действие «Людей…» основано на истории педиатра и вирусолога Даниела Карлтона Гайдузека, лауреата Нобелевской премии по физиологии и медицине 1976 года. Отец писательницы был лично знаком с Гайдузеком. Ученый долгое время изучал заболевание куру, одолевающее племена Новой Гвинеи, в том числе искал его причины в каннибализме. Вирусолог жил среди аборигенов тихоокеанских островов, а также привез в США 56 детей, помог им получить образование и встать на ноги. Один из мальчиков, которым помогал Гайдузек, позже обвинил ученого в совращении. Нобелевский лауреат был арестован по обвинению в педофилии, заключил сделку со следствием, признал свою вину, недолго пробыл в тюрьме, а после освобождения поспешил уехать в Европу. Умер Гайдузек в 2008 году в Норвегии. История главного героя The People in the Trees частично повторяет жизнь злосчастного доктора.
изданий «Маленькой жизни» Хани Янагихара
изд. «Маленькой жизни» Хани ЯнагихараАвтор: Ханья Янагихара Впервые опубликовано 10 марта 2015 г.
Опубликовано 10 марта 2015 г. по Doubleday
Первое издание, Твердая обложка, 720 страниц
Язык издания:
английский
Средний рейтинг:
4.28 год (Оценок: 199 866)
Книга оценок ошибок. Обновите и попробуйте еще раз.
Оценить книгу
Очистить рейтинг
Опубликовано 10 марта 2015 г. по Doubleday
Kindle Edition, 737 страниц
Язык издания:
английский
Средний рейтинг:
4.35 год (Оценок: 12,168)
Книга оценок ошибок. Обновите и попробуйте еще раз.
Оценить книгу
Очистить рейтинг
Опубликовано 26 января 2016 г. Якорь
Мягкая обложка, 816 стр.
ISBN:
0804172706 (ISBN13: 9780804172707)
Язык издания:
английский
Средний рейтинг:
4.41 год (Оценок: 7,491)
Книга оценок ошибок. Обновите и попробуйте еще раз.
Оценить книгу
Очистить рейтинг
Опубликовано 10 марта 2016 г. автор Picador
Мягкая обложка, 720 страниц
ISBN:
1447294831 (ISBN13: 9781447294832)
Язык издания:
английский
Средний рейтинг:
4.38 (Оценок: 5430)
Книга оценок ошибок. Обновите и попробуйте еще раз.
Оценить книгу
Очистить рейтинг
Опубликовано 21 мая 2015 г. автор Picador
Kindle Edition, 737 страниц
Язык издания:
английский
Средний рейтинг:
4.41 год (Оценок: 7,275)
Книга оценок ошибок. Обновите и попробуйте еще раз.
Оценить книгу
Очистить рейтинг
Опубликовано в сентябре 2016 г. по Lumen
Мягкая обложка, 1008 страниц
ISBN:
6073148127 (ISBN13: 9786073148122)
Язык издания:
испанский
Средний рейтинг:
4.34 (Оценок: 1,722)
Книга оценок ошибок. Обновите и попробуйте еще раз.
Оценить книгу
Очистить рейтинг
Опубликовано 10 ноября 2016 г. Селлерио Эдиторе
электронная книга, 1104 страницы
ISBN:
883893584X (ISBN13: 9788838935848)
Язык издания:
Итальянский
Средний рейтинг:
4.35 год (Оценок: 2376)
Книга оценок ошибок. Обновите и попробуйте еще раз.
Оценить книгу
Очистить рейтинг
Опубликовано в 2015 г. по Doubleday
электронная книга, 951 стр.
ISBN:
0385539266 (ISBN13: 9780385539265)
Язык издания:
английский
Средний рейтинг:
4.38 (Оценок: 3033)
Книга оценок ошибок. Обновите и попробуйте еще раз.
Оценить книгу
Очистить рейтинг
Опубликовано 13 августа 2015 г. автор Picador
Мягкая обложка, 720 страниц
ISBN:
1447294823 (ISBN13: 9781447294825)
Язык издания:
английский
Средний рейтинг:
4.28 год (Оценок: 3,506)
Книга оценок ошибок. Обновите и попробуйте еще раз.
Оценить книгу
Очистить рейтинг
Опубликовано: апрель 2016 г. от Nieuw Amsterdam
электронная книга, 725 страниц
ISBN:
20327 (ISBN13: 978
20322)
Средний рейтинг:
4.39 (Оценок: 3195)
Книга оценок ошибок. Обновите и попробуйте еще раз.
Оценить книгу
Очистить рейтинг
Опубликовано 1 июня 2015 г. автор Picador
Kindle Edition, 736 страниц
Язык издания:
английский
Средний рейтинг:
4.39 (Оценок: 3708)
Книга оценок ошибок. Обновите и попробуйте еще раз.
Оценить книгу
Очистить рейтинг
Опубликовано 27 апреля 2016 г. пользователя Wydawnictwo W.A.B.
Твердая обложка, 814 стр.
ISBN:
8328026481 (ISBN13: 9788328026483)
Средний рейтинг:
4.13 (Оценок: 2220)
Книга оценок ошибок. Обновите и попробуйте еще раз.
Оценить книгу
Очистить рейтинг
Опубликовано 30 января 2017 г. от Hanser Berlin
Kindle Edition, 961 стр.
Средний рейтинг:
4.44 год (Оценок: 1,568)
Книга оценок ошибок. Обновите и попробуйте еще раз.
Оценить книгу
Очистить рейтинг
Опубликовано 14 октября 2016 г. Альбер Боннирс Ферлаг
1: Упплаган, Мягкая обложка, 734 страницы
ISBN:
58879 (ISBN13: 97858873)
Язык издания:
Шведский
Средний рейтинг:
4.37 (Оценок: 2,102)
Книга оценок ошибок. Обновите и попробуйте еще раз.
Оценить книгу
Очистить рейтинг
Опубликовано 10 марта 2015 г. Якорь
Kindle Edition, 737 страниц
Язык издания:
английский
Средний рейтинг:
4.37 (Оценок: 1,287)
Книга оценок ошибок. Обновите и попробуйте еще раз.
Оценить книгу
Очистить рейтинг
Опубликовано 11 апреля 2016 г. по записи
1, Мягкая обложка, 784 стр.
ISBN:
8501071544 (ISBN13: 9788501071545)
Язык издания:
португальский
Средний рейтинг:
4.58 (Оценок: 1102)
Книга оценок ошибок. Обновите и попробуйте еще раз.
Оценить книгу
Очистить рейтинг
Опубликовано: апрель 2016 г. от Nieuw Amsterdam
Мягкая обложка, 752 стр.
ISBN:
20319 (ISBN13: 978
20315)
Средний рейтинг:
4.29 (Оценок: 1,575)
Книга оценок ошибок. Обновите и попробуйте еще раз.
Оценить книгу
Очистить рейтинг
Опубликовано 15 января 2021 г. от Baltos lankos
Твердая обложка, 672 страницы
Язык издания:
Литовский
Средний рейтинг:
4.51 (Оценок: 612)
Книга оценок ошибок. Обновите и попробуйте еще раз.
Оценить книгу
Очистить рейтинг
Опубликовано в феврале 2017 г. Автор: Editura Litera
Мягкая обложка, 706 стр.
ISBN:
6063310886 (ISBN13: 9786063310881)
Язык издания:
румынский
Средний рейтинг:
4.49 (Оценок: 701)
Книга оценок ошибок. Обновите и попробуйте еще раз.
Оценить книгу
Очистить рейтинг
Опубликовано в марте 2017 г. по Тамми
Келтайнен Кирьясто, Твердый переплет, 939 страниц
ISBN:
951319177X (ISBN13: 9789513191771)
Язык издания:
Финский
Средний рейтинг:
4.30 (Оценок: 929)
Книга оценок ошибок. Обновите и попробуйте еще раз.
Оценить книгу
Очистить рейтинг
Опубликовано 8 сентября 2015 г. автор Picador
Твердая обложка, 720 страниц
ISBN:
1447294815 (ISBN13: 9781447294818)
Язык издания:
английский
Средний рейтинг:
4.26 год (Оценок: 935)
Книга оценок ошибок. Обновите и попробуйте еще раз.
Оценить книгу
Очистить рейтинг
Опубликовано 24 ноября 2016 г. автор: Ast
Твердая обложка, 688 стр.
ISBN:
5170971192 (ISBN13: 9785170971190)
Язык издания:
русский
Средний рейтинг:
4.37 (Оценок: 1007)
Книга оценок ошибок. Обновите и попробуйте еще раз.
Оценить книгу
Очистить рейтинг
Опубликовано 27 октября 2016 г. Селлерио
Il Contesto # 74, Мягкая обложка, 1104 страницы
ISBN:
8838935688 (ISBN13: 9788838935688)
Язык издания:
Итальянский
Средний рейтинг:
4.31 год (Оценок: 504)
Книга оценок ошибок. Обновите и попробуйте еще раз.
Оценить книгу
Очистить рейтинг
Опубликовано 6 июня 2017 г. от Одеон
Твердая обложка, 640 страниц
ISBN:
802071765X (ISBN13: 9788020717658)
Средний рейтинг:
4.48 (Оценок: 525)
Книга оценок ошибок. Обновите и попробуйте еще раз.
Оценить книгу
Очистить рейтинг
Опубликовано 18 августа 2016 г. Автор: Politikens Forlag
1. udgave 1. oplag, Твердая обложка, 793 стр.
ISBN:
8740026736 (ISBN13: 9788740026733)
Средний рейтинг:
4.46 (Оценок: 654)
Книга оценок ошибок. Обновите и попробуйте еще раз.
Оценить книгу
Очистить рейтинг
Опубликовано 4 января 2018 г. Автор Buchet Chastel
Мягкая обложка, 816 стр.
ISBN:
2283029481 (ISBN13: 9782283029480)
Средний рейтинг:
4.24 (Оценок: 239)
Книга оценок ошибок. Обновите и попробуйте еще раз.
Оценить книгу
Очистить рейтинг
Опубликовано в 2016 г. автор: Μεταίχμιο
электронная книга, 896 стр.
Язык издания:
Греческий, современный (1453-)
Средний рейтинг:
3.93 (Оценок: 363)
Книга оценок ошибок. Обновите и попробуйте еще раз.
Оценить книгу
Очистить рейтинг
Опубликовано в феврале 2018 г. Доган Китап
Мягкая обложка, 864 стр.
ISBN:
6050949883 (ISBN13: 9786050949889)
Язык издания:
турецкий
Средний рейтинг:
4.40 (Оценок: 174)
Книга оценок ошибок. Обновите и попробуйте еще раз.
Оценить книгу
Очистить рейтинг
Опубликовано 15 сентября 2016 г. по Lumen
Мягкая обложка, 1008 страниц
ISBN:
8426403271 (ISBN13: 9788426403278)
Язык издания:
испанский
Средний рейтинг:
4.44 год (Оценок: 225)
Книга оценок ошибок. Обновите и попробуйте еще раз.
Оценить книгу
Очистить рейтинг
Опубликовано 15 сентября 2016 г. от LUMEN
Kindle Edition, 864 стр.
Язык издания:
испанский
Средний рейтинг:
4.18 (Оценок: 214)
Книга оценок ошибок. Обновите и попробуйте еще раз.
Оценить книгу
Очистить рейтинг
С возвращением. Подождите, пока мы войдем в вашу учетную запись Goodreads.
Маленькая жизнь Ханьи Янагихары
Мальчики в группе Джеффри Чадси, 2006.Фото: любезно предоставлено Джеффри Чадси.
Я написал свой второй роман, Маленькая жизнь , в том, что я до сих пор считаю лихорадочным сном: в течение 18 месяцев я не мог должным образом сконцентрироваться ни на чем другом. В книге, которая была опубликована в прошлом месяце, рассказывается о четырех друзьях-мужчинах в возрасте от 20 до 50 лет в недатированном Нью-Йорке. Персонажи — Джуд, Джей Би, Виллем и Малькольм — не основаны прямо или сознательно на ком-либо, кого я знаю, и их профессиональные миры (право, искусство, актерское мастерство и архитектура соответственно), я не знаю не понаслышке.
Но если само написание книги было кратким, то только сейчас я понимаю, что думал об этом романе гораздо дольше. Я начал собирать фотографии, когда мне было 26 лет, 14 лет назад; и когда я действительно начал писать, именно к этим изображениям я возвращался снова и снова: они обеспечивали своего рода тональную проверку звука — передавал ли я словами и сценами то, что я чувствовал, когда видел эти фотографии и картины? Теперь, когда книга готова, я понимаю, что эти образы теперь настолько неотделимы от книги — и моего опыта написания ее — что, глядя на них снова, как-то трясется: они стали визуальным дневником за те полтора года, и я обнаруживаю, что не могу смотреть на них, не думая о жизни моего романа.
Ниже приводится краткий список некоторых произведений искусства, которые послужили источником вдохновения для A Little Life , будь то тема или тон. Предупреждение: спойлеров предостаточно.
Чип Кидд на обложке журнала The New York Times Magazine «Когда СПИД закончится», 1996; Показ прет-а-порте Prada осень / зима 2007: Одна из вещей, которые я хотел сделать с этой книгой, — создать главного героя, которому никогда не станет лучше. Я также хотел, чтобы повествование имело легкую ловкость рук: читатель начинал думать, что это довольно стандартная книга Нью-Йорка после колледжа (литературный поджанр, который мне нравится), а затем, по мере развития истории, почувствовал бы, что это становится чем-то другим, чем-то неожиданным.Я неоднократно обращался к двум произведениям искусства, чтобы напомнить себе об этом ощущении. Одним из способов, которым я всегда описывал книгу (своему редактору и своему агенту), был кусок ткани омбре: что-то, что начиналось на одном конце как яркое, светло-голубовато-белое, а заканчивалось чем-то настолько темным, что был почти черным. Я хотел, чтобы это было приближенно по языку и ощущению предметов в коллекции прет-а-порте Prada осень / зима 2007: юбки и куртки из термоустойчивого шерстяного шелка, их цвета переходят от тыквенных и зеленых к глубоким черным.Другой фрагмент, к которому я вернулся, — это обложка Чипа Кидда 1996 года для статьи Эндрю Салливана New York Times Magazine о том, как комбинированная терапия может означать прекращение массовых смертей от СПИДа в Соединенных Штатах, особенно среди мужчин-геев. Я помню, как меня очаровала, конечно, статья, но также и обложка, которая остается одним из моих самых любимых произведений редакционного искусства: в ней шрифт начинается как «больной» — расплывчатый, комковатый, с трудом поддающийся расшифровке. — а затем по мере продвижения по странице становится более здоровым, четким, ярким и разборчивым.Я хотел, чтобы A Little Life делал наоборот: начинал здоровым (или казался таковым) и кончал больным — и главный герой, Джуд, и сам сюжет.
Человек в обратном направлении в своем гостиничном номере Дайан Арбус, 1961: Технически эта фотография не является одной из лучших Арбус — она слегка зернистая и имеет неуклюжие, вуайеристское качество, которого нет в ее более поздних работах, — но Я был очарован этим с тех пор, как увидел его в 2002 году. В течение десяти лет я думал и думал об этом образе: я знал, что мне нужно сказать несколько слов, но только когда я начал писать эту книгу, я знал, что A Little Life будет, по крайней мере, в некотором роде текстом, который я напишу, чтобы сопровождать эту фотографию.Хотя я всегда описываю, что книга в основном посвящена мужской дружбе, я также задумывал ее как портрет одиночества — в частности, одиночества, которое знают только горожане.
Boys in the Band Джеффри Чадси, 2006: С 1999 по 2001 год я был редактором ныне не существующего журнала о медиаиндустрии под названием Brill’s Content , который в конечном итоге слился с ныне несуществующим сайтом о медиа-индустрии. медиаиндустрия называется Inside.com. Это была моя первая работа в журнале, и она меня пугала, как будто меня перевели из школьного литературного журнала в школьную команду дебатов: все были умны, легки, ясно формулировали и спорили. Одним из моих коллег (и, в конечном итоге, одним из моих писателей) был человек по имени Сет, и именно через него я подружился с двумя его друзьями из колледжа: Джо, который был редактором журнала, и Джаред, бывший сосед Сета по комнате и редактор Inside.com. Я нашел их все очаровательными.Я училась в женском колледже и закончила женскую индустрию, и поэтому впервые мне довелось по-настоящему наблюдать молодых взрослых мужчин в действии: то, как они разговаривают друг с другом, как они выражают дружбу, как они злятся. или грустно, о вещах, о которых они говорили со мной, но не друг с другом. Меня также поразила их физическая форма, которую молодые мужчины выражают иначе (очевидно), чем молодые женщины.
Когда я начал писать, я много думал о той особой разновидности мужского бессознательного, которую Джей Би и Виллем воплощают, но которую Джуд не может.Одна из причин, по которой внутренняя жизнь Джуда не появляется в книге до второго раздела, заключалась в том, что я хотел, чтобы первый раздел, который сосредоточен на трех других персонажах, был в некотором смысле исследованием их нормальности, фольгой для странность собственной жизни Джуда. Создавая друзей Джуда, я особенно обращал внимание на работы Феликса Сида и Райана МакГинли, оба из которых так хорошо передают то удовольствие, которое молодые люди испытывают в своем теле, а также на эту работу Джеффри Чадси. Я давно являюсь поклонником Чедси, чьи ранние работы — о братских мальчиках, все молодые, тупые и полные спермы — представляют собой слегка подмигивающий, слегка злобный портрет мужской групповой близости и сопутствующего им неизбежного скрытого гомоэротизма.В интересной сноске я позже обнаружил, что сам Чадси был другом Джо в колледже, а это означало, что он и другие мои друзья были на орбитах друг друга или рядом с ними одновременно.
3878 из «Интерьеры / мотели» Тодда Хидо: Алек Сот, Джоэл Стернфельд, Тодд Хидо, Стивен Шор, PL diCorcia : Может быть целая выставка (и, вероятно, была) посвящена великим американским фотографам » изображения американских мотелей.В этом мотеле есть что-то уникальное американское: он говорит о непостоянной природе самой Америки, которой способствуют и поощряют наши дороги и шоссе. Но они также напоминают мне о необъятности, непознаваемости этой страны: в наши дни, когда я проезжаю мимо одной, мне всегда интересно, Что за этими занавесками? Сколько жизней мы никогда не узнаем? Сколько невероятных историй прошло через эти комнаты и ушло в другое место, чтобы их никогда не нашли, никогда не услышали? Именно эти вопросы делают возможной жизнь Джуда, и это одна из причин, почему я считаю эту книгу и повествование, которое могло иметь место только в этой стране.
Читателям книги известно, что значительная часть детства Джуда проходит в номерах мотелей. Многие из моих значительных детских воспоминаний также связаны с мотелями; моя семья часто переезжала, и мы часто ездили по стране, переходя из одного места в другое. Я до сих пор помню особую унылость этих одно- или двухэтажных построек, обычно расположенных прямо за межгосударственной автомагистралью, и особое чувство подвешивания — хотя, конечно, я не смог бы выразить это в то время — которое вы испытали во время пребывания в одной.Мы приезжали в мотель поздно вечером, и нас с братом велели неподвижно сидеть на одной из кроватей, пока мама разъезжала по тому маленькому полгорода, в котором мы останавливались, в поисках продуктового магазина, чтобы купить. хлеб и арахисовое масло на ужин. Я никогда не забывала это ощущение: ощущение узорчатого покрывала из полиэстера, которое подходило к шторам, или зеленого ковра, блестящего на сотни футов; или вид телевизора, прикрепленного к стене; или звук, похожий на звук мчащейся реки, машин, мчащихся по дороге всего в нескольких сотнях футов от вас; или ожидание, которое я испытывал, когда мы ждали, когда моя мать вернется с нашей едой.О нас хорошо заботились и защищали, и никогда не было сомнений, что она вернется к нам, но я помню этот момент как пустой, пустой; Это было то, что, как я знал, Джуд почувствует так же хорошо, как он ждал в одиночестве в своей комнате, когда его опекун, брат Люк, вернется к нему.
Сестры Браун , Николас Никсон, 1975 — настоящее время : Джей Би, один из персонажей книги, художник, но до того, как я сделал его образным художником, я представлял его фотографом, одним чьим делом жизни будут две одновременные серии, в которых задокументированы жизни трех его друзей.Одна из этих серий будет состоять из сотен случайных полуотчетных «найденных моментов»: визуально я думал, что они будут выглядеть как смесь Тины Барни и Нан Голдин. Его вторая серия, «Мальчики» (я сохранил это название, но применил его к чему-то другому), будет ежегодным черно-белым портретом его самого с друзьями, всегда позируемых в одном и том же порядке, снятых на бесшовном фоне.
Вскоре стало ясно, что ни то, ни другое не сработает. Первый не сработал из-за огромного количества времени, которое потребовалось JB, чтобы выполнить его, и явной агрессивности самого проекта: все персонажи живут занятой, часто странствующей жизнью, и Джуд, в частности, никогда не потерпит такого нарушение его времени и пространства.Второй вариант не сработал, потому что он был прямым копированием сериала Николаса Никсона «Коричневые сестры», для которого Никсон снимал свою жену Биби и трех ее сестер — всегда в одной аранжировке — каждый год с 1975 года. В совокупности фотографии такие серьезные, трогательные и пугающие, как и следовало ожидать: они прекрасно иллюстрируют безжалостность времени и милосердие любви.
Одним из незначительных поводов для беспокойства моего редактора Джерри по поводу работы JB было то, что он слишком зависел от своих друзей в отношении материала — все его серии, за исключением одной, так или иначе показывают их.(Я считаю, что редакционные заметки «Ему нужно получить жизнь!» Были нацарапаны красными чернилами на той или иной странице.) Но некоторые из величайших когда-либо созданных серий фотографий посвящены одной жизни или набору жизней, а также документированию их на самом деле эти жизни могут быть основой всей карьеры или, по крайней мере, многих лет. Знаменитая «Баллада о сексуальной зависимости» Нэн Голдин — одна из таких серий. То же самое и с записями Нобуёси Араки о своей жене Йоко, которые он начал с книги Sentimental Journey , которая была напечатана в виде книги в 1971 году, и завершилась Winter Journey — и смертью Йоко — в 1990 году.И на меня особенно повлиял прекрасный сериал Андреа Модики о девушке по имени Барбара из северной части штата Нью-Йорк. Модика начала снимать Барбару в 1986 году, когда девочке было 7 лет, и продолжала фотографировать ее до тех пор, пока Барбара не умерла от диабета в 2001 году. Две получившиеся серии — «Тредуэлл» и «Барбара» — это исследования сострадания и, в равной степени, нюансов и технических аспектов. élan. Точно так же, как и эти серии, я хотел, чтобы эта книга выглядела так, как если бы она содержала целые жизни, как будто читатель должен свидетельствовать людям, которые наблюдают за изменениями, ростом и споткнувшимися — о самой жизни — в сжатое количество времени и пространства.
Маленькая жизнь Хани Янагихара
Книжные клубы: нежное возвращение домой
В своих острых, часто забавных мемуарах Bettyville Джордж Ходжман, писатель и редактор-гей, который когда-то работал в Vanity Fair , рассказывает историю возвращения жить в свой родной город на Среднем Западе со своей строптивой пожилой матерью. Безработный и уставший от своего уединенного существования в Нью-Йорке, Ходжман возвращается в крошечный Париж, штат Миссури (население 1246 человек), и берет на себя обязанности ухаживающего за 90-летней Бетти, которую невозможно убедить перейти в медицинский центр. -жилой объект.Наблюдая за упадком матери, Ходжман подводит итоги прошлого. Его родители никогда не могли переварить его сексуальность, и он вырос с чувством неполноценности. Стремясь получить компенсацию, он добился заметных позиций в издательском мире, но он также злоупотреблял наркотиками и активно развлекался. Для Ходжмана возвращение домой представляет собой шанс примириться с прошлым. Его портрет Бетти и его изображения их совместной жизни выполнены с юмором и нежностью. Это красиво написанные и своевременные мемуары, которые найдут отклик у широкого круга читателей.
ФАНТАСТИЧЕСКИЕ МИРЫ
Прошло 10 лет с тех пор, как Келли Линк выпустила сборник рассказов, предназначенный для взрослой аудитории. С Попасть в беду , она возвращается в верхней части своей формы, предлагая девять увлекательных произведений художественной литературы, которые демонстрируют ее потрясающий дар воображения. «Летние люди» — это захватывающая атмосферная история о девушке из маленького городка в Северной Каролине, которая заботится о домах для отдыха, в том числе о странной резиденции с потусторонними обитателями. В «Новом бойфренде» вечеринку сбитого с толку избалованного подростка сбивает с курса, когда она получает странный подарок на день рождения: очень реалистичного парня-призрака.В фильме «Я могу видеть вас насквозь» рассказывается о бывшей актрисе, которая навещает своего бывшего любовника на болотах Флориды, где она снимается в реалити-шоу о призраках. Вдохновленный сказками и комиксами, классическими и современными мифами, Link сочетает сюрреалистическое и реальное, создавая незабываемые и тревожные повествования. Это полезная книга от одного из лучших авторов рассказов, работающих сегодня.
ЛУЧШИЙ ВЫБОР ДЛЯ КНИЖНЫХ КЛУБОВ
Второй роман Хани Янагихара, финалист Национальной книжной премии в области художественной литературы, Маленькая жизнь , представляет собой мастерски созданный эпос о природе амбиций и стремлении к удовлетворению в современном мире. Америка.В центре сюжета четыре приятеля, которые после колледжа переезжают в Нью-Йорк, чтобы начать свою карьеру. Есть Виллем, многообещающий актер, добродушный и красивый; Дж. Б., предприимчивый художник из Бруклина; Малькольм, беспокойный архитектор; и Джуд, адвокат-интроверт, чье кошмарное прошлое является ключом к повествованию. Янагихара прослеживает жизни мужчин на протяжении трех десятилетий, драматизируя перипетии их карьеры, их личную историю и сложные отношения с состраданием и замечательным чувством близости.Четверо друзей и их подробно описанный опыт остаются с читателем еще долго после волнующего завершения романа.
Эта статья была первоначально опубликована в февральском выпуске BookPage за 2016 год. Загрузите весь выпуск для Kindle или Nook.
Маленькая жизнь Хани Янагихара
Следы за приливами и отливами дружбы
Если вы думаете, что уже читали историю о четырех друзьях, которые пытались сделать это в Нью-Йорке, подумайте еще раз.Трансцендентный второй роман Хани Янагихара — это гораздо больше, чем предполагает его краткое содержание. Маленькая жизнь может быть лучшей книгой, которую вы прочитали в этом году; это, безусловно, будет самым душераздирающим.
Редактор Condé Nast Travel , которая выросла в Гонолулу, дебютировала в художественной литературе в 2013 году, опубликовав книгу Люди на деревьях . Она работала над этим романом — в котором сомнительная мораль ученого сопоставляется с пользой, которую принесли его исследования, — «может быть, 16 лет», — сказала она во время звонка в свой офис в Нью-Йорке.
С другой стороны, все 700 с лишним страниц из A Little Life были написаны всего за 18 месяцев после пяти лет умственного планирования. «Я работал над этим очень упорно, три часа в день с понедельника по четверг и шесть часов в день в пятницу, субботу и воскресенье. Но я все время знал, к чему это ведет ».
Это преимущество, которого у читателя этого часто удивляющего литературного тура Tour de Force не будет. По мере того, как истории четырех главных героев — соседей по комнате в колледже Виллема, Джуда, Малькольма и Джей Би — разворачиваются на протяжении трех десятилетий, Янагихара ловко заполняет отдельные прошлые, которые сформировали их общее настоящее.
«Меня очень привлекла идея группы друзей», — объясняет Янагихара. «У моего лучшего друга, которому посвящена книга, есть большая группа друзей, которых я называю стадом кошек. Они знают друг друга со школы и колледжа, и я всегда восхищался их динамикой и тем, как усердно они работают, чтобы оставаться друзьями ».
Как и любая группа друзей, четверка сталкивается с взлетами и падениями: романтическими разочарованиями, карьерными успехами, наркозависимостью. Двое из них делают профессиональную карьеру — Джуд становится юристом, а Малкольм — архитектором, а Джей Би и Виллем занимаются искусством и актерским мастерством соответственно.Но вскоре становится ясно, что самый большой конфликт в A Little Life — это борьба Джуда со своими прошлыми демонами, включая оставление и жестокое обращение. Хотя вся его история становится ясной только в книге, читатели сразу же поймут, что это нелегко преодолеть — рассказывая историю, которая в противном случае могла бы быть по существу внутренней, серьезной эмоциональной нагрузкой, а также более острой, более опасный край.
«Одна из тем книги — надежда, которой мы все живем: что еще один человек может спасти нас — и осознание того, что мы действительно не можем спастись, что сама идея спасения — это своего рода ложное самомнение.. . «
» Одна из тем книги — надежда, которой мы все живем: что еще один человек может нас спасти — и осознание того, что мы действительно не можем спастись, что сама идея спасения — своего рода ложного самомнения », — говорит Янагихара, ссылаясь на« пределы того, что один человек может сделать для другого ».
Иногда читатель действительно чувствует себя беспомощным перед лицом жестокости, которую перенес Джуд. Янагихара полностью обязуется привнести читателей в жизнь ее персонажей — как темные, так и светлые пятна — с интуитивным реализмом.«Моя подруга назвала это своего рода эмоциональным ужасом, и я думаю, что так оно и есть», — признается она. (Этот интервьюер прочитал одну сцену, выглядывающую между ее пальцев, что было первой.)
Жестокое обращение с детьми сложно описать в художественной литературе, но Янагихара, кажется, тянет к изучению предмета, который также был элементом Люди на деревьях .
«Меня интересует, как люди компенсируют большой вред, причиненный в молодости», — объясняет она. «Одна из самых серьезных проблем для художественной литературы в целом — это фундаментальная уязвимость людей», — добавив, что дети представляют собой наиболее уязвимую группу из всех.
Но хотя травма Джуда может придать книге драматизм, по сути, Маленькая жизнь — это исследование дружбы, отношений, которые «никогда не могут быть систематизированы», — говорит Янагихара. «В однополых браках мы видим, что отношения, которые всегда существовали между двумя мужчинами или двумя женщинами, получают официальное имя. Но у дружбы никогда не будет юридического определения ».
Ее особенно интересовала мужская дружба, потому что «мужчины дружат по-разному, чем женщины.В социальном плане — и не только в нашем обществе, но почти в каждом обществе — им предоставляется гораздо меньший набор эмоциональных инструментов, с которыми они могут работать. Им не разрешается называть, а тем более выражать чувства, которые очень легко и естественно возникают у женщин «. (Первоначально она намеревалась не иметь женщин в A Little Life , но решила, что это «слишком надумано», и отказалась от этой идеи.)
Янагихара мастерски понимает сложности дружбы и вызовет признание в любой читатель, мужчина или женщина.Вы можете сказать, что эта книга предназначена для дружбы, как The Corrections для семьи.
«Хотя мы видели изображения большой дружбы в книгах, я не думаю, что это то, что мы как общество ценим в целом так, как должны», — говорит она.
Роман тщательно структурирован — что-то, по словам Янагихара, «было для меня так же важно, как и любой из ярких элементов», — состоит из семи разделов. Каждую из первых четырех разделов на пять лет, но последние три части идут вместе, чтобы отразить то, как опыт времени меняется на протяжении всей жизни.«По мере того, как вы становитесь старше — мне недавно исполнилось 40 — время, кажется, сжимается и сжимается, и оно становится чем-то, что переживается не такими большими эпическими вехами, а просто моментами», — говорит Янагихара.
Маленькая жизнь происходит где-то близко к текущему дню, хотя точное время никогда не указывается. «Я хотел, чтобы в книге было что-то вроде сказки», — говорит Янагихара.
Басня или нет, но здесь ярко изображен Нью-Йорк — в настоящее время родной город Янагихары — от дрянных квартир после колледжа в Чайнатауне до лофтов Сохо, которые пользуются успехом у взрослых.Также очень Нью-Йорк: способ, которым каждый из персонажей стремится вырваться из прошлого.
«Здесь все как бы ищут другую семью. . . это идеализированный набор людей, которые их поймут », — говорит она.
Малькольм, Виллем, Джей Би и Джуд находят эту совокупность людей друг в друге, и читатели A Little Life почувствуют себя частью этого. Этой эпической и трогательной историей Янагихара доказывает, что она — литературная сила, с которой нужно считаться.
Эта статья была первоначально опубликована в мартовском выпуске BookPage за 2015 год.Загрузите весь выпуск для Kindle или Nook.
МАЛЕНЬКАЯ ЖИЗНЬ | Kirkus Обзоры
от Брит Беннетт ‧ ДАТА ВЫПУСКА: 2 июня 2020 г.
Неразлучные однояйцевые сестры-близнецы вместе бросаются домой, а затем одна из них решает исчезнуть.
Талантливая Беннетт подпитывает свою фантастику секретами — сначала в ее хваленом дебюте The Mothers (2016), а теперь в уверенной и притягательной истории сестер Винь, светлокожие женщины припарковались по разные стороны цветной линии. Дезире, «беспокойный близнец», и Стелла, «умная, осторожная девушка», делают перерыв от унылой деревенской кряквы, штат Луизиана, став 16-летними беглецами в 1954 году в Новом Орлеане. Роман открывается 14 лет спустя как Дезире, спасающаяся от насильственного брака в Д.К. возвращается домой с другим родственником: своей 8-летней дочерью Джуд. Сплетни с энтузиазмом говорят: «В Малларде никто не женился на темных… Жениться на темнокожих мужчинах и таскать его сине-черного ребенка по всему городу было слишком далеко». Решение Дезире закрепляет страдания Джуда в этом «ярком» месте и побуждает к бегству новое поколение: Джуд сбегает из-за стипендии в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе. Подрабатывая барной стойкой в Беверли-Хиллз, она мельком видит двойника своей матери. Стелла, укоренившаяся в белом обществе, сбрасывает шубу.Джуд, настолько Блэк, что незнакомцы обычно пялятся, неузнаваема для тети. Все это происходит в умелом темпе, разворачиваясь до того, как книга будет наполовину закончена; читатель может догадаться, что его ждет. Беннетт глубоко вовлечен в непознаваемость других людей и бич колоризма. Сцена, в которой Стелла принимает свой Белый образ, — это проявление силы удвоения и замешательства. Он вызывает книгу Тони Моррисон Самый голубой глаз , 50-летнего предшественника книги. Роман Беннета играет с мучительным чувством неполноценности героев — близнецов друг без друга; для парня Джуда, Риза, трансгендера, который хочет сделать операцию; для их друга Барри, который выступает в роли Бьянки.Беннетт держит все эти сюжетные нити в движении, а ее социальные комментарии — четкими. Во второй половине Джуд спорится со своим кузеном Кеннеди, дочерью Стеллы, избалованной актрисой.
Родственники «[находят] загадочную жизнь друг друга» в этой насыщенной и острой истории о том, как формируется идентичность.Дата публикации: 2 июня 2020 г.
ISBN: 978-0-525-53629-1
Количество страниц: 352
Издатель: Riverhead
Обзор Опубликовано онлайн: 15 марта 2020 г.
Обзоры Киркуса Выпуск: 1 апреля 2020 г.
Поделитесь своим мнением об этой книге
Вам понравилась эта книга?
11 разрушительных книг, похожих на маленькую жизнь
Этот пост может содержать партнерские ссылки.Это означает, что если вы нажмете кнопку и сделаете покупку, я могу заработать небольшую комиссию.
Поделиться:
Поклонники знают, что таких книг, как A Little Life Хани Янагихара, мало.
Захватывающий, масштабный и разрушительный роман о четырех друзьях, живущих в Нью-Йорке — после колледжа и в последующие десятилетия — стоит особняком для стольких читателей.
Но для тех, кто ищет книги для чтения A Little Life , есть варианты!
Хотя стиль Янагихары может быть своеобразным — и вы можете узнать больше о ее уникальном подходе и вдохновении для книги в Рассказе истории: 15 фактов, которые вы не знали о маленькой жизни — поэтому многие из тем, которые она исследует, являются общими .
В современной художественной литературе можно найти темы дружбы, травмы, амбиций и ЛГБТК-отношений. Это бесконечно увлекательный корм для рассказов и аспекты жизни, которые читатели хотят исследовать.
О маленькой жизни
Маленькая жизнь
Автор: Ханя Янагихара
Маленькая жизнь рассказывает историю Джей Би, Малькольма, Виллема и Джуда, четырех друзей, только что окончивших колледж и направляющихся в Нью-Йорк.
По мере того, как история меняется с точки зрения каждого друга, наконец, останавливаясь на Джуде, вы понимаете, что Джуд борется с тревогой более чем на четверть жизни. Он несет физические и эмоциональные раны глубоко травмирующего детства. Проходят годы и десятилетия, друзья изо всех сил пытаются понять его травму и помочь ему двигаться к исцелению.
Если вам понравился роман Янагихара, вам могут понравиться эти книги, похожие на A Little Life .
Книги как
Маленькая жизньВеликие верующие
Автор: Ребекка Маккаи
Великие верующие следует за группой друзей в Чикаго через разрушительный кризис СПИДа в 1980-х годах и смотрит на 30 лет вперед, чтобы увидеть тех, кто остался позади в 2015 году.Этот наполненный замечательными персонажами и отношениями, это глубокое погружение в личные трагедии пандемии СПИДа, отличные от нашей нынешней тем, что жертв избегали, стыдили и оставляли умирать. Душераздирающая, красивая и незабываемая — моя любимая книга 2018 года.
Узнайте больше об этой книге в моей статье «История историй: 11 вещей, которые нужно знать о великих верующих».
Элементы, общие с A Little Life :
- Мужчина, городская дружба
- Проблемы ЛГБТ
- Травма, потеря, горе
Дом на краю света
Автор: Майкл Каннингем
История трех друзей — Джонатана, Бобби и Клэр — которые по-разному преданы друг другу.Джонатан, который является геем, планирует стать отцом ребенка Клэр, пока Клэр и Бобби не влюбляются. Все трое покидают Нью-Йорк и переезжают в небольшой дом на севере штата, чтобы вырастить ребенка Клэр и Бобби, создав свою собственную семью.
Элементы, общие с A Little Life :
- Друзья создают семью
- ЛГБТ-отношения
- Чувство изоляции, вне времени
Моя Тёмная Ванесса
Автор: Кейт Элизабет Рассел
Эта история об отношениях между учителем-манипулятором и его ученицей-подростком напоминает историю Лолита , если рассказывать ее с точки зрения девочки.Хорошо написанный, трудный для чтения и интересный взгляд на решимость Ванессы оставаться актером в своей жизни, а не просто жертвой.
Общие элементы с A Little Life :
- Темные, тяжелые темы
- Работа с детской травмой во взрослом возрасте
- Последствия сексуального насилия
Невидимые ярости сердца
Автор: Джон Бойн
Сирил родился в 1940-х годах в Ирландии в семье незамужней матери. Его усыновили Чарльз и Мод Эйвери.С ранних лет Сирил знает, что он другой: он не «настоящий Эйвери» и его не привлекают девушки, как его друзья.
Книга рассказывает о Сириле на протяжении всей его жизни, от его юности и двадцати лет, проведенных в бегах в репрессивном Дублине, до более открытой жизни среднего возраста в Амстердаме и Нью-Йорке. Поиски Кириллом идентичности, принадлежности, признания и семьи по очереди смешны, разочаровывают и печальны.
Общие элементы с A Little Life :
- Детская травма
- Борьба с идентичностью
- ЛГБТ-отношения
Смерть Вивека Оджи
Автор: Акваеке Эмези
В одном из нигерийских городов мать открывает дверь и находит тело своего сына.Скорбя о его смерти, она пытается понять, кем был Вивек, и узнать, как его убили. Мягкая душа, Вивек боролась с самоидентификацией и находила место в мире.
История, рассказанная с разных точек зрения, реконструирует события, приведшие к смерти Вивека, и душераздирающую борьбу за принятие себя в мире, который полон решимости отрицать это.
Общие элементы с A Little Life :
- Проблемы с идентичностью
- Проблемы и отношения ЛГБТК
Доброта незнакомцев
Автор: Катрина Киттл
Сара Ладен, молодая мать и вдова, ухаживает за сыном своей лучшей подруги после шокирующего откровения, потрясшего город.Сара должна разобраться в том, что, по ее мнению, она знала о своем друге, а также в том, что этому мальчику и ее собственной семье нужно от нее и как они могли бы выздороветь — вместе.
Общие элементы с A Little Life :
- Травма сексуального насилия в детстве
- Трудное, душераздирающее чтение
* Это, наряду с A Little Life , одна из немногих книг, за которые я даю триггерные предупреждения. Это хорошо сделано, но может сильно расстраивать, поэтому читайте с осторожностью.
The Other’s Gold
Автор: Элизабет Эймс
Лэйни, Джи Сун, Алиса и Маргарет — соседи по комнате и лучшие друзья в колледже, и независимость и интенсивность жизни в кампусе навсегда связывает их. С годами, когда женщины заканчивают учебу и переходят во взрослую жизнь, каждая из них совершает ужасную ошибку. Книга проходит через каждый случай — Несчастный случай, Обвинение, Поцелуй и Укус — исследуя сдвиги и эволюцию в женщинах и их дружбе.
Общие элементы с A Little Life :
- Городские, сложные дружеские отношения после колледжа
- Как дружба меняется в зрелом возрасте
На Земле мы ненадолго великолепны
Автор: Ocean Vuong
«Великолепная» — идеальное слово для этого романа — от прозы просто захватывает дух. Первый роман поэта Оушена Вуонга оформлен как письмо сына Маленького Пса к его вьетнамской матери, которая не умеет читать.Она измучена работой и иногда оскорбительна, измучена отсутствием родины, неспособностью свободно читать или говорить по-английски, а также психически больной матерью, травмированной войной.
В письме Маленький Пёс пытается понять свою идентичность как сына, американца азиатского происхождения и гея, переживающего свой первый роман с проблемным сельскохозяйственным рабочим.
Общие элементы с A Little Life :
- Иммерсивное, рефлексивное письмо
- Борьба с идентичностью, насилие
- ЛГБТ-отношения
Мальчик глотает вселенную
Автор: Трент Далтон
Двенадцатилетний Эли Белл любит свою испорченную семью: своего старшего брата Августа, который замолчал после детской травмы, а также его мать и отчим, которые являются торговцами героином и бывшими наркоманами.Дела идут плохо, когда насилие над бизнесом его родителей приходит в их дом. Его отчим исчезает, а мать попадает в тюрьму.
Илай отправляется на несколько миссий: спасти свою мать, узнать, что случилось с его отчимом, стать криминальным журналистом и стать хорошим человеком — все это одновременно с убийством человека, ведущего шоу по продаже наркотиков в его захудалом австралийском пригороде.
Общие элементы с A Little Life :
- Масштабное ощущение «большой истории»
- Детская травма
- Суровый, а иногда и жестокий
Железный Человек
Автор: Сара Винман
В 12 лет Эллис и Майкл начинают интенсивное общение, которое перерастает в большее, пока два мальчика не принимают решения.
Забегая вперед: Эллис, 45-летний автомобильный рабочий, живет один и лелеет свои воспоминания. Энни. Майкл. Дружба, которая расширилась, чтобы охватить третьего члена, а затем снова закрылась, не допуская четвертого. История медленно разворачивается, чтобы раскрыть циклы привязанности и разрыва, которые определили их отношения, и то, как Эллис остался один.
Общие элементы с A Little Life :
- Интенсивная, замкнутая дружба, которая перерастает в более тесные отношения
- ЛГБТК-отношения
- Эмоциональный натиск дружбы на всю жизнь
Артиллеристы
Автор: Ребекка Кауфман
Майки Каллахан — единственный из шести друзей детства, которые остались в своем родном городе, не считая давно разлученной Салли, которая покончила с собой во взрослом возрасте.Оставшиеся друзья стекаются в город на похороны, воссоединяются и раскрывают старые и новые секреты.
По мере того, как давние недоразумения исправляются, друзья понимают, что они, возможно, не знали друг друга так хорошо, как думали, но также что это незнание является константой в отношениях, и они все равно могут терпеть.
Общие элементы с A Little Life :
- Группы друзей, узнающие о травме одного из них
- Дружба на всю жизнь
Какие еще книги напоминают вам Маленькая жизнь ?
Поддержка местных книжных магазинов
Сейчас, более чем когда-либо, местные книжные магазины нуждаются в нашей поддержке.Если вы покупаете книги, подумайте о покупке в местном магазине или на сайте Bookshop.org , который поддерживает местные независимые книжные магазины.
Сделайте покупки в моих списках книг или поищите на Bookshop.org ваше следующее интересное чтение:
Сделайте покупку по этому списку в книжном магазине.
Другие книги для чтения:
Возможно вам понравится:
Поделиться:
«Маленькая жизнь» изменила мой взгляд на жизнь и литературу (выбор книжного клуба) — Pressboard
от
Здесь, в Pressboard, мы верим в немногие вещи больше, чем в силу великой истории.Истории вдохновляют, вдохновляют и вызывают слезы. Они меняют наш взгляд на конкретную проблему или общество в целом. Но самое главное, они нас сближают.
Страсть к рассказыванию историй — это то, что изначально вдохновило нас на разработку платформы, которая позволяет брендам и издателям объединяться и совместно создавать выдающийся контент; теперь это движущая сила нашего книжного клуба, который ежемесячно доставляет наши любимые книги — художественную, научно-популярную и все, что между ними — на ваш почтовый ящик.Разрешите представить наш выбор на апрель 2019 года: модель A Little Life Хани Янагихара.
–
Эту книгу трудно продать.
Или, по крайней мере, это то, что я понял из приподнятых бровей и быстро меняющих тему, которые меня встречали каждый раз, когда я пытался кому-то это порекомендовать. Я понимаю: это фолиант объемом более 800 страниц, в котором размышляют над тяжелыми темами, такими как травмы, сексуальность и атрибуты среднего класса. Просто глядя на выражение, искажающее лицо человека с обложки, вы чувствуете, как будто прерываете очень личный момент.
A Little Life вошел в шорт-лист Букеровской премии «Человек-2015».
Мэдисон Тейлор
Но эта книга также изменила мое представление о жизни.
Hanya Yanagihara’s A Little Life следует за четырьмя мужчинами — Джудом, Виллемом, Малькольмом и Джей Би — от юного до среднего возраста. В основе романа — Джуд, персонаж, физически и морально травмированный своим прошлым. Сюжет исследует, как его жизнь переплетается с жизнью трех его друзей, постепенно раскрывая все новые и новые подробности о его таинственном воспитании.
Я прочитал его (довольно безответственно) целиком на работе, проглотил за несколько сеансов, работая в ночную службу поддержки в книжном магазине. Оглядываясь назад, это была ужасная идея (не раз мне приходилось делать вид, что я не просто рыдал в одиночестве за своим столом, когда приближался покупатель). Но эту книгу нельзя читать ответственно. Беглый взгляд на аннотацию на задней обложке втянул меня в скоростную гонку прямо к разрушительному завершению книги, оставив меня запыхавшимся, сбитым с толку и в конечном итоге изменившимся.
Головокружительная личная библиотека Янагихара насчитывает более 12 000 книг.
БРОК ХОЛЬМ / ОПЕК
Маленькая жизнь — это многое. Это размышление о сложностях дружбы. Это исследование сложной природы выздоровления. Это даже история любви. Это не книга для слабонервных. Но если вы хотите прочитать что-то, что бросает вам вызов, поражает, трогает и меняет ваш взгляд на человеческую жизнь и отношения, тогда у меня есть для вас рекомендация.
Подпишитесь на нашу рассылку, чтобы быть в курсе о ежемесячных выборах Книжного клуба Pressboard. Вы можете прочитать о нашем последнем выборе здесь.
.