Меланхолия фон триера: «Антихрист», «Меланхолия», «Нимфоманка» и кое-что о Джеке

«Антихрист», «Меланхолия», «Нимфоманка» и кое-что о Джеке

Да, нам, в общем, ничего не мешает плотно связать свежие фильмы Триера с его болезненным состоянием и написать об этом холодный, как медицинская приемная, отчет. Ведь, скорее всего, трилогия депрессии и получила свое имя благодаря тому, что к выходу «Меланхолии» связь между ее главной темой и диагнозом Триера стала очевидной и публичной. Но, как мне кажется, намного интереснее (и этичнее), обратиться не только и не столько к тому, что отбирает депрессия у частного человека с именем и медкартой, — а к тому, что она умеет дать целому человечеству. А это редкие дары: глубина, провидение и, как ни странно, надежда на выживание. Прямо горе, боль и отчаяние наоборот (привет оленихе, лисенку и ворону). Звучит безумно, но давайте разберемся.

Писатель и публицист Эндрю Соломон в книге «Демон полуденный. Анатомия депрессии», живописуя весь парализующий ужас дофаминовой ямы, накрывший его в расцвете успешной карьеры, тем не менее приходит к выводу, что депрессивный синдром дает возможности видения и постижения мира, которые неведомы здоровому состоянию. Будучи выдворенным за его скобки, человек становится профессиональным наблюдателем — мира и самого себя, — и может присылать оттуда важные сведения, которые нам, находящимся в обычных евклидовых координатах, не видны и не заметны. Например, точное число бобов в свадебной вазе («Меланхолия»). Или то, что появление трех нищих предвещает чью-то смерть («Антихрист»). Не зря Кэрри Фишер, всю жизнь страдавшая маниакальной депрессией, назвала свою первую книгу Postcards from the Edge — «Открытки с края бездны». Это письма из другой страны, куда если пускают, то чаще всего не выпускают обратно, — только и остается, что писать на ярких картонках записки близким и сочувствующим — или, как призрак, оставлять знаки на запотевшем стекле.

Также Соломон, вслед за многими современными исследователями, добавляет: никто не знает истинную причинно-следственную связь между депрессией и тем, что поэт-романтик назвал бы «горечью познания». Зачастую медицинская ангедония (невозможность испытывать удовольствие) больше похожа на следствие вдумчивого взгляда на происходящее, чем на его прозаическую причину. Это важный момент, который ставит под сомнение распространенное утверждение, что хмурый, нефункциональный тон «депрессика» — всего лишь лживый голос его болезни. Бесконечное нытье, за которое не любят и стигматизируют меланхоликов, теоретически может быть чуть более правдой, чем все остальное. Слишком правдой. То есть вредной и губительной, но все-таки правдой, которая иногда очень нужна. Именно поэтому беспомощная Жюстин становится опорой для нормопатичнойв психиатрии — болезненная сосредоточенность на социальных нормах Клэр. Она — бессознательный пророк, чей лепет о вкусе пепла во рту оказался предсказанием, колоколом безумца на паперти с табличкой The end is near. Обидно: ведь если он прав, то он — подготовлен. А как известно, готовность — это все.

Конец света как хеппи-энд – Власть – Коммерсантъ

В российский прокат вышла «Меланхолия» Ларса фон Триера. Фильм показали перед закрытием Московского кинофестиваля, вогнав кого в светлую тоску, кого просто в уныние.

АЛЕКСЕЙ ТАРХАНОВ

Часть первая. Предуведомление

Поскольку фильм идет в Москве уже почти неделю, нечего делать вид, что мы не знаем, о чем он. Если же вы умудрились так и не узнать, останавливайтесь здесь и решайте, будете ли читать дальше и портить себе удовольствие. Сначала пойдите посмотрите, потом поговорим.

Композиция

«Меланхолия» как будто бы состоит из двух фильмов — из классического фильма Ларса фон Триера про общество клинических идиотов, с которого все начинается, и из несвойственного ему фильма-катастрофы, которым все завершается. Катастрофа в том, что в сторону планеты Земля летит неведомая планета по имени Меланхолия. Астрономы клянутся, что она пройдет стороной, но людям все равно тревожно. Чем ближе к концу, тем тревожнее. В отличие от привычных фильмов-катастроф никакие космические ковбои на помощь не приходят. Меланхолия сначала пролетает мимо Земли (вздох облегчения), потом поворачивает и идет на таран.

Начало

Первая часть — свадьба главной героини, Жюстины. Ее играет Кирстен Данст, причем играет так, что каннское жюри, скандализированное триеровскими выходками и отказавшее ему от дома, все равно отдало «Лучшую женскую роль» ей.

В этой первой части тьма действующих лиц, каждое из которых нарисовано Триером образцово и ясно. Неудачливый жених в броне смокинга, непутевый отец, давно разошедшийся со злобной матерью (чудесная роль Шарлотты Ремплинг), директор рекламного агентства с сыном, мажордом со столетним опытом по прозвищу Маленький Папа.

Свадьба начинается с небольшой неловкости — жених и невеста опаздывают на два часа,— а завершается неловкостью большой, когда невеста превращает свадьбу в балаган и гости бегут, прихватив с собой жениха.

Эта часть адресована знатокам творчества Триера, тем, кто ценит его провокационный дар, его умение превратить милое семейное событие в парад дураков, безумцев и негодяев. Подозреваю, что эта первая часть помимо собственной ценности имеет коварную цель: увлечь мелочами и усыпить подозрения насчет финала. Это же настоящая ювелирная работа, и трудно поверить, что, потратив столько сил на изобретение, а затем представление нам всех этих людей, режиссер поганой тряпкой сотрет их с доски и даже не вспомнит.

Конец

Девять десятых персонажей, задействованных в первой главе, Триеру больше никогда не понадобятся. Теоретически он мог бы начать повествование сразу со второй главы, где действуют та же непутевая Жюстина и ее удачно устроенная в жизни сестра (Шарлотта Генсбур) с мужем (Кифер Сазерленд), хозяином поместья, угодий, лесов, полей для гольфа и замка, где все и происходит.

Кстати, в «Меланхолии» Триер в очередной раз с некоторой злорадностью заявляет, что гольф на 19 лунок, конюшня и парк никому не помогут на Страшном суде. Только еще обиднее будет столкнуться с Меланхолией.

Здесь мы наконец-то понимаем, что Жюстина действительно больна. Ее пытаются лечить, но почему-то сразу ясно, что в итоге она окажется самой здоровой на голову среди всех нормальных.

Кадры из фильма «Меланхолия»

Даже в этом маленьком наборе персонажей Триер действует методом вычитания. Они покидают экран один за другим. Раньше всех исчезнет мажордом, Маленький Папа. Кстати, очень точное наблюдение: верный предвестник беды — исчезновение прислуги.

Потом покончит с собой отец. Он увлечен астрономией, верит ученым, но боится за семью и на фатальное приближение Меланхолии реагирует единственно возможным для себя образом. Принимает яд и удирает первым, бросив родных на произвол чужой планеты.

Жена начинает метаться, пытаясь спасти сына, хотя кого и как тут спасешь? И в этой ситуации самым лучшим вариантом поведения становится сумасшествие, с депрессивной Жюстиной не страшно помирать. Она и ребенка успокоит, и сестру призовет к порядку. Всерьез полагаешь, что, может быть, она и вправду знает какой-то секрет борьбы с вселенскими катаклизмами в духе Муми-тролля и кометы. Нет, не знает. Так что потом и обе сестры, и маленький мальчик сгорят в огне межпланетной катастрофы. Не останется никого, совсем никого, кроме режиссера.

Часть вторая. Смертная скука

Кому-то «Меланхолия» покажется лучшим, образцовейшим фильмом Триера, да и вообще произведением, которому надо внимать, не отрываясь и наслаждаясь каждой деталью.

Что не помешает многим лицам с профессионально скептическим умом счесть фильм донельзя тягомотным. Это как с Кирстен Данст: одним она дико нравится, другие говорят, что она уродина. И те и другие правы.

Даже на премьере зал разделился. Человек справа от меня сидел, вцепившись в кресло, и не отрываясь смотрел на экран. «Это самый страшный фильм, который я видел»,— признался он мне потом. Я его знал, и это совсем не первый его поход в кино. Человек слева от меня сбежал, согнувшись, и на следующее утро объяснял, что почувствовал себя плохо, отравился. Возможно, он отравился фильмом.

Я был ровно посредине.

Первая половина показалась мне чуть длинноватой, но я вспомнил Пушкина — «хотя первые шесть частей скучненьки, зато последние шесть в полной мере вознаградят терпение читателя» — и успокоился. Да и то сказать, ни на каком Триере нельзя особенно повеселиться. Даже когда он сделал мюзикл, вышло довольно депрессивно, с виселицей в финале. В конце концов, меланхолия в близком родстве с тоской, которую, однако же, не надо путать со скукой.

Кадры из фильма «Меланхолия»

Картинка

Хорошо, что Триер перестал экспериментировать с изображением. Идеи «догмы» с трясущейся ручной камерой оставлены русскому молодому кино. Нарисованные на полу декорации Догвилля — Театру на Таганке. «Меланхолия» — очень качественное зрелище, при этом изготовленное практически без помощи компьютерных специалистов. За исключением разве что первых и последних кадров.

В последних происходит столкновение планет, которое Триер все-таки никак не смог снять на натуре. В первых же появляются видения-сновидения героини, поданные в тошнотворно глянцевой манере, да еще и под Вагнера из «Тристана и Изольды». Эти движущиеся картинки устрашающей красоты просто бьют наотмашь, но эта псевдуха — подарок тому, кто высидит до конца. К тому же она соответствует занятию главной героини, работающей в рекламном агентстве. Почему бы человеку, работающему в рекламном агентстве, не переживать жизнь в рекламных образах? Кстати, один из этих рекламных клипов показывает столкновение Земли с Меланхолией, но мы так и не узнаем, какой слоган придумала бы к этой картинке талантливая Жюстина.

Культура меланхолии

Сейчас, после фильма, с «Меланхолией» будут ассоциировать все больше Триера, тогда как раньше мы ассоциировали с ней все больше Дюрера. Великий германский художник оставил нам в серии своих «Мастерских гравюр» одну, озаглавленную «Меланхолия». Дюрер закончил ее печать в 1514 году.

Все помнят эту работу, одну из самых странных в серии. Там в безвольном отупении сидит крылатая девушка, не глядя на сияющую планету на заднем плане. Планету считают Сатурном, звездой меланхоликов, но есть там и идея кометы, летящего небесного тела, которое вогнало тело земное в смертную тоску. Тоска заставила гения, а гений — женщина, сложить крылья, забросить циркули и перья, уйти с работы в рекламном агентстве и погрузиться в прострацию, в наслаждение бессилием, в минуты, когда выхода нет и лучше даже не трепыхаться.

Фильм Триера не только перенял название гравюры Дюрера, но и претендует на ее славу

В фильме дюреровская «Меланхолия» не появляется. Но Триер все равно выступил здесь в роли какого-то Тарковского, любившего щегольнуть репродукцией из «Мировой истории искусств». Стоит вспомнить, как, в ярости ворвавшись в библиотеку, Жюстина меняет супрематические картинки на классику или как сгорают в прологе брейгелевские «Охотники на снегу», и не останется сомнений в том, что Триер поставил свою «Меланхолию» в ряд классических меланхолий.

Что же меняется в меланхолии с веками? Идея бренности лет двадцать назад была страшно непопулярна. Страхи тогда ушли. Уже были пережиты фобии атомной бомбы, вроде бы стало ясно, что обладающие ею европейцы, американцы, даже китайцы и русские швыряться ею не намерены. Рассыпалась «империя зла», вектор движения мира был понятен.

Оказалось, что это опять иллюзия. Новый век принес новые страхи: страх саморазрушения, боязнь терроризма, ненависть к чужому, будь то Буш или бен Ладен. Кино сразу отозвалось появлением врагов-насекомых, «чужих», переродившихся зомби. Что будет причиной конца света — вирус, астероид, вторжение марсиан, год 2012-й,— каждый режиссер придумывал в меру своей фантазии. Ларс фон Триер не только ее придумал, но и предложил свой вариант изживания вселенского ужаса.

Думать о смерти неприятно. Что будет делать человек, если он знает, что умрет? И не только он один, а все, кто его окружает, любимые и нелюбимые люди, и не только они, но и все на свете, как и сам свет. Почувствует ли он облегчение оттого, что никто не вытащил более счастливый билет? Или, наоборот, будет в отчаянии оттого, что его смерть ничего не изменит в общей судьбе? Фрейд говорит, что меланхолик проклинает себя, но на самом деле его обвинения обращены к другим.

Меланхолию считали болезнью, разлитием черной желчи. Сейчас ее называют депрессией и тоже готовы лечить, забывая о том, что во многих случаях меланхолия плодотворна и целительна. Концовка триеровской «Меланхолии» поражает какой-то очень душевной беспощадностью. Мир умер, людей не осталось, но это не оказалось поводом для того, чтобы горевать. Трагический финал ощущается чистым хеппи-эндом.

Ларс фон Триер: в моих фильмах никогда не будет счастливого конца

Один из самых неординарных режиссеров современности, датчанин Ларс фон Триер, известный такими фильмами, как «Танцующая в темноте», «Меланхолия», «Нимфоманка», дал интервью ТАСС, в котором рассказал о том, как шла работа над его кинокартинами, о своих психологических травмах и сложных отношениях с детьми, а также о своей новой выставке.

Фон Триер на этот раз предстал в совершенно новом амплуа: он выступил как автор необычной выставки под названием «Меланхолия: Алмаз» (Melancholia: The Diamond), которая открылась 8 февраля в бельгийском Антверпене. Режиссер показал там «арт-объект будущего» — неравномерно ограненный алмаз в 12 карат. Находящийся в центре экспозиции драгоценный камень при помощи технологии виртуальной реальности увеличивается до космических размеров и позволяет посетителям в VR-очках «проникнуть внутрь камня» и путешествовать среди его граней под музыку Вагнера. В интервью режиссер рассказал о надежде увидеть Россию, где, по его словам, и пройдет его следующая «алмазная» экспозиция.

На открытие экспозиции фон Триер не смог поехать из-за проблем со здоровьем, а интервью дал у себя дома в Копенгагене. Режиссер живет в пригороде датской столицы, фактически в лесу. Пока добираешься до его дома из черного дерева, спрятанного среди деревьев и густого кустарника, чувствуешь себя словно в одном из триллеров режиссера. Ларс открыл дверь с приветливой улыбкой и чашкой кофе. Изнутри дом режиссера производит не менее сильное впечатление, чем снаружи. Он обустроен в крайне минималистическом скандинавском стиле, с панорамными окнами на реку и лес. «Да, эта атмосфера помогает держать разум в спокойствии», — прокомментировал свой интерьер фон Триер.

— Для начала хотелось бы сказать, что вы, как всегда, удивили своей первой выставкой «Меланхолия: Алмаз», которая открылась 8 февраля в бельгийском Антверпене. Что вы хотели сказать этой экспозицией, в чем главный посыл?

— У нее нет главного посыла, смысла, как и у моих фильмов. Я просто вижу связь между алмазом, виртуальной реальностью и кино. Это своего рода треугольник.

Я думал, что создание выставки займет две недели, но на нее ушло пять лет

Именно столько времени потребовалось для огранки алмаза по старым традициям, принципам, то есть это делал человек собственными руками в течение пяти лет. Но это особенный алмаз, состоящий из двух камней.

Джеймс Бонд утверждал, что «бриллианты вечны», но я обнаружил, что это неправда, к сожалению. Они могут гореть при температуре 800 градусов по Цельсию. Слава богу, ничто не вечно.

— Переход к созданию материальных объектов искусства означает, что вам нужна еще одна сфера для успеха и самовыражения помимо кино?

— Это, конечно, второстепенно — я делаю фильмы. Но я увидел некую связь между алмазом и кино и горжусь этим. Эта выставка важна для меня. Конечно, это своего рода история про меня самого.

— На презентации выставки в Антверпене бельгийский художник Люк Тейманс сказал мне, что вся ваша выставка — про нарциссизм. Вы согласны с ним?

— О да, я согласен, думаю, что это очень разумно. Хотя, с другой стороны, то же самое можно сказать про все выставки. Но эта выставка — точно про нарциссизм, я уверен. Ведь вы отдаетесь величественному алмазу, там (в выставочном зале) только вы и камень. Я бы очень хотел поехать на выставку, но я не самый хороший путешественник. У меня сейчас есть некоторые личные проблемы, которые, возможно, не позволят мне поехать.

— Кстати, а почему вы выбрали именно «Меланхолию» для этой выставки?

— Потому что это недавний фильм. И это фильм, который, возможно, не получил должного внимания в Канне из-за этой глупой пресс-конференции (на Каннском кинофестивале 2011 года Триера объявили персоной нон грата после пресс-конференции, где он заявил, что понимает Гитлера — прим. ТАСС). Вы помните этот нонсенс? Позвольте сказать, что я не нацист. Можно же мне сказать это?

— Конечно, можно.

— Спасибо. Это очень важно. Это было безумие. Я думаю, что это случилось потому, что Twitter только появился и было очень легко писать короткие сообщения двумя словами. Кто-то привел (в Twitter слова Триера — прим. ТАСС), и это «взорвалось». И никто не заметил мой фильм. Мне (в ходе допросов и судебных разбирательств во Франции — прим. ТАСС) заявили, что я должен провести пять лет во французской тюрьме. Я написал тогда длинное письмо судье. Моя жена предложила указать в письме, что у всех моих детей — еврейские имена. Сначала я сказал ей, что это слишком дешевый прием, но в итоге сделал так, как она посоветовала. И это сработало.

— Было ли вам эмоционально тяжело пережить скандал на Каннском фестивале, после которого вас объявили персоной нон грата?

— Эта ситуация ударила меня, как цунами. Ты не ожидаешь ничего, ты знаешь почти всех этих людей на пресс-конференции. Помню, я говорил вне записи и закончил словами «окей, я нацист». Это как после большой дискуссии в присутствии многих людей ты в конце говоришь «окей, я супермен», «окей, я дьявол» и т.д., но, конечно же, имеешь в виду не буквально.

Дальнейшее меня действительно поразило…

Все датские организации, которые меня поддерживали до этого, отдалились от меня вместо того, чтобы сказать то, что все знают. Что я, конечно же, не нацист. Это была абсолютная ошибка

И место было настолько неподходящим — если бы я сказал это в Германии, может быть, ничего бы не случилось. Но это случилось во Франции. Меня даже вписали в список нацистов, я был под номером 4, то есть «ненавидел» евреев больше, чем Каддафи. Все были очень злы на меня. Я могу понять ситуацию, но для меня самое важное — это иметь свободу слова. И конечно, свобода слова может иногда приводить к недопониманиям, разочарованиям. Но быть политически корректным — это не то, к чему я привык.

— Приходится ли вам больше контролировать себя, свои слова после этого скандала? Сейчас, например.

— Я бы хотел сказать нет, но, конечно, эта история оставила свои шрамы. И ты уже не хочешь попадать в подобную ситуацию. Я не хочу сказать, что мне очень важно ездить на фестиваль в Канн, просто я был там много раз и традиционно представлял свои фильмы.

Был сейчас там с последним фильмом «Дом, который построил Джек», он не попал в конкурсную программу, но это не имеет значения. Идея же объявить меня персоной нон грата была сумасшедшей. Мне приходилось спрашивать (у организаторов Каннского фестиваля — прим. ТАСС), как близко я могу подходить к зданию фестиваля.

Ладно, я все понимаю, но история с полицией (допросы из-за скандала в Канне — прим. ТАСС) была действительно мерзкой. Все мои дети — у меня четверо детей — были разного возраста, ходили в школу и переживали это все.

Это было шокирующе, так как я не хотел сказать что-то, что могло обидеть кого-либо

— И вы думаете, что «Меланхолия» сильно пострадала из-за этой ситуации?

— Да, но в любом случае мы получили приз за лучшую женскую роль, которую сыграла Кирстен Данст. Кстати, я потом смотрел эту пресс-конференцию, которая, уверен, до сих пор есть на YouTube, и видел, как Кирстен закрыла лицо, когда я говорил эти слова. Она сразу поняла, что это «взрывоопасная зона».

— Вернемся к кино и алмазам. Как получилось, что продюсером выставки в Антверпене стал россиянин Леонид Огарев? Понравилось работать с ним?

— О да, очень понравилось. Я не знаю, как это получилось. Мне сказали, что есть русский, который хочет стать частью проекта, я сказал — отлично. Я подумал, что алмазы ведь такие маленькие, а Россия — такая большая, поэтому очень логично. Леонид принял мои сумасшедшие затеи, и это было здорово. Мы планируем делать второй алмаз и вторую выставку.

— И какому фильму будет посвящен следующий алмаз?

— «Рассекая волны». Это будет намного более крупный алмаз, ограненный в России.

— То есть можно ожидать, что следующая выставка пройдет в России?

— Я почти уверен в этом. Это будет полностью российская работа. Если Путин разрешит (смеется). Я даже могу сделать алмаз под названием «Путин» (смеется).

Россия для меня действительно очень интересна, это фантастическая страна. Я очень много читал Достоевского, Толстого

— У вас есть планы посетить Россию?

— Я бы очень хотел побывать в Санкт-Петербурге. Леонид меня много раз приглашал. Но, как я уже сказал, у меня есть проблемы, которые не позволяют путешествовать. Я невротик, у меня обсессивно-компульсивное расстройство, которое может принести много проблем. Я пытаюсь выжить сейчас. Было бы сложно путешествовать с этим. А сколько дней на машине займет поездка в Санкт-Петербург? На самолете я не могу.

— Около двух дней, полагаю.

— Буду думать об этом.

— Знакомы ли вы с российским кинематографом? Есть режиссеры, которые вам нравятся?

— Я был невероятным поклонником Андрея Тарковского. Можно сказать, он мой герой. Особенно люблю его «Зеркало».

— О вашем последнем фильме «Дом, который построил Джек». Его называют самой жестокой картиной года. Он действительно тяжелый, многие из моих знакомых просто не смогли досмотреть его. У меня же ощущение, что с каждым фильмом вы добавляете все больше жестокости. Говорит ли это о вашем внутреннем состоянии? В одном из последних интервью вы говорили, что переживаете очень сложные времена…

— Мне сложно ответить на этот вопрос. Но это получилось естественно. И действительно, было очень странно то, что фильм получился таким жестоким.

Это не означает, что я жестокий человек, нет. Я проиграю любую битву, борьбу, я совсем не агрессивный

Кроме того, это первый фильм, в котором за долгое время главный герой — мужчина, а не женщина. И то, что я позволил ему иметь обычные мысли, чтобы вы, зрители, в какой-то момент даже встали на его сторону. Это достаточно интересно. Для меня это было интересной маленькой игрой. И если люди через час после просмотра фильма скажут: «Что это был за фильм?», тогда это будет означать, что я открыл некую активность разума, или эмоциональную активность.

— Возможно ли, что вы в своих фильмах воплощаете мысли, поступки, фантазии, которые не можете воплотить в реальной жизни? Не секрет, что у каждого из нас есть такие мысли, фантазии.

— Да, это так. Я нахожусь в ситуации, когда могу делать все, что я хочу, в своих фильмах. И это очень большая редкость.

— То есть вы себя вообще не контролируете в фильмах?

— В принципе нет, не контролирую. Конечно, всему есть предел, но я еще не достиг его. Думаю, это хорошо.

— Вы смотрите свои собственные фильмы?

— Я бы хотел пересмотреть «Рассекая волны», так как мы говорили сейчас об алмазах. Несколько раз смотрел свои фильмы. Иногда они лучше, чем я их помню. Но я не очень часто их смотрю.

— А какое кино смотрите?

— Я принял решение не смотреть никаких фильмов, когда мне было 20 лет.

Мы смотрели по три картины в день, когда я учился в университете. Но с тех пор я ничего не смотрю, потому что я хочу держать свой мир «в чистоте», не хочу портить свои инстинкты. Думаю, это выбор

Многие, наоборот, смотрят фильмы других и вдохновляются для создания своих.

— Можно ли представить, что когда-нибудь мир увидит фильм Ларса фон Триера в абсолютно другом жанре, скажем, романтическую мелодраму?

— Вы хотите счастливый конец? Я очень серьезно отношусь к тому, чем занимаюсь. Это означает, что для меня очень важно иметь свободу, которая у меня есть сейчас. Мои фильмы никогда не будут со счастливым концом.

— Вам не нравятся фильмы со счастливым концом?

— Не нравятся. Это не те фильмы, которые я стал бы смотреть. У меня другой вкус.

— У вас четверо детей, а им нравится ваше кино?

— Младшая дочка — хорошая певица, но у нее есть татуировка на груди F*** Lars von Trier. Это семейное, я бы сделал так же. А один из сыновей взял другую фамилию, потому что не хотел быть связан со мной. Они хорошие дети, но не из тех, кто будет пытаться соответствовать чему-то, подстраиваться под кого-то.

Они все хотели заняться кино, но я сказал им, что не советую, потому что, например, в Дании, наверное, только около пяти режиссеров могут зарабатывать этим на жизнь.

Я должен быть отцом и думать об их доходах и будущем. Я знаю, сколько разочарованных режиссеров вокруг. При этом я должен верить в таланты своих детей

Мои родители умерли. Я был поздним ребенком. Мой отец, который не был биологическим отцом, — из евреев, он умер, когда мне было 18. Когда я встретил своего биологического отца, он сказал мне две вещи, которые на меня сильно повлияли тогда. Во-первых, он сказал мне, что никогда не признавал меня. И второе — что если я хочу говорить с ним, то я должен делать это только через его адвоката. Это на меня действительно оказало сильное воздействие. Намного более сильное, чем я мог думать и ожидать. Сейчас я уже в порядке. Это просто часть моей истории.

— Вы следите за «Оскаром»? Есть фавориты?

— Нет, не слежу. Нет фаворитов. Не буду смотреть. Я не согласен с фильмами, которые номинируются и получают эту награду. Возможно, вы объясните мой подход тем, что я не добился этой награды и потому озлоблен.

— Наконец, про планы. Вы говорили, что хотите уйти из большого кино и снимать короткометражки. Вы работаете сейчас над короткометражными картинами?

— Да, работаю над короткометражными фильмами, а также пишу третью часть телесериала «Королевство». Проблема в том, что все актеры, которые в нем снимались, уже умерли. Это будет продолжение сериала 20 лет спустя.

В целом я должен делать то, что мне приятно. Съемки кино для меня очень болезненны. Писать сценарий, наоборот, красиво, но процесс съемок всегда болезненно проходит. Я не могу объяснить почему, но это так.

Беседовала Ася Арутюнян

В Бельгии состоялась презентация выставки Ларса фон Триера об алмазах и кино — Культура

АНТВЕРПЕН /Бельгия/, 6 февраля. /Корр. ТАСС Ася Арутюнян/. Режиссер Ларс фон Триер, автор фильмов «Меланхолия» (Melancholia, 2011) и «Нимфоманка» (Nymphomaniac, 2013), стал автором необычной инновационной выставки под названием «Меланхолия: Алмаз» (Melancholia: The Diamond), презентация которой состоялась во вторник вечером в Музее современного искусства Антверпена (MuHKA).

«Если вы пришли и увидели эту выставку, то вы не сможете описать ее своему другу. Вы просто скажете ему, что лучше сходить и посмотреть самому», — описал экспозицию в интервью корреспонденту ТАСС ее продюсер Леонид Огарев.

Виртуальная реальность

Режиссер придумал арт-объект «из будущего», сочетающий алмаз и технологию VR (виртуальную реальность), посвятив его своему фильму «Меланхолия» — фантастической драме с Кирстен Данст и Шарлоттой Генсбур в главных ролях. В бельгийском музее выставлен главный экспонат — сросток кристаллов алмазного происхождения более массой 12 карат, ограненный в Антверпене. С помощью очков виртуальной реальности посетитель получает возможность отправиться в трехминутное путешествие прямо «в алмаз» в сопровождении музыки Вагнера.

«И у каждого получается свое, отличное от других, путешествие. Я увидел то, что вы никогда не увидите, и вы увидели то, что не увижу я. Каждая увиденная история — неповторяющаяся. Таким образом, это персональная выставка, индивидуальный контакт маленького реального человека с огромным виртуальным алмазом, как и задумал Ларс», — описывает выставку Огарев.

Исполнившаяся мечта

Как сообщил в беседе с корреспондентом ТАСС директор Антверпенского музея Барт де Бар, изначально идея создания выставки Триера показалась ему невозможной. «Сначала казалось, что это невозможно. Алмаз и желание — это все, что было в самом начале, больше ничего. Конечно, я сказал, что задумка интересна, но мне необходимо было поговорить с Ларсом, послушать его, чтобы понять, как он это видит и понимает», — рассказывает он.

По словам Бара, он понял, что задуманная выставка — мечта Триера. «Для нас проведение этой экспозиции было помочь ему реализовать мечту, она очень важна для него, — добавил он. — И вот сегодня мы видим результат — никто не остается равнодушным. Каждый, кто видит эту выставку, говорит, что она немного странная, необычная, что ее надо видеть».

Сам Ларс фон Триер не смог приехать на презентацию своей выставки, однако ненадолго подключился по видеосвязи. «Не знаю, как я попал в это, но, кажется, я попал», — заявил он, вызвав смех и аплодисменты собравшихся. Он поблагодарил продюсера Леонида Огарева и директора MuHKA Барта де Бара за организацию экспозиции и «отпросился» на ужин.

Режиссерский нарциссизм?

На презентации собрались и деятели кино из разных стран, и художники, и критики, и кураторы различных музеев. Так, известный бельгийский живописец Люк Тюйманс заявил в беседе с корреспондентом ТАСС, что видит нарциссизм в экспозиции Триера: «Это нарциссизм, что еще? Но я думаю, это интересно» — сказал он, засмеявшись.

Кроме того, по словам художника, выставка привлекает своим минимализмом. «Она минималистична, и это очень красиво. Это привлекает», — добавил он.

Менеджер по работе с клиентами российской горнорудной компании «Алроса Бельгия» Александр Галкин отметил, что работа Триера заставляет задуматься об истории алмаза. «То, как это сделано в искусстве Триера, заставляет задуматься о том, что каждый алмаз — это целая вселенная со своей историей, со своим характером. Думаю, что этот проект, с одной стороны, узконаправленный, с другой — будет популярным среди широкого круга людей», — сказал он.

Выставка в Москве

По словам продюсера Огарева, «Меланхолия: Алмаз» обязательно доберется до Москвы. «Выставка обязательно пройдет в Москве, пока не могу сказать, когда именно, где. В течение этого месяца мы определимся с планами, сейчас ведутся уже предварительные переговоры», — сказал он, отметив, что экспозицию намерены показать по всему миру.

«Думаю, этот проект может очень интересно получиться в России — в стране, которая является крупным производителем алмазов», — добавил Огарев. Сама инсталляция презентованной в Антверпене выставки и программное обеспечение арт-объекта были сделаны в России.

Говоря о планах, продюсер также сообщил, что Триер планирует создать еще 12 арт-объектов, и в итоге получится по одному на каждый из 13 фильмов режиссера.

Любовь к вечным алмазам

Сам Триер признается, что давно неравнодушен к «вечным алмазам», которым был посвящен первый документальный фильм режиссера, снятый им еще в киношколе. «Я сделал 13 художественных фильмов, но всегда испытывал чувство, словно мне чего-то не хватает. И вдруг у меня появилась идея — дополнить каждую картину памятником — памятником из бриллиантов, нерушимым», — приводятся слова режиссера в изданном к выставке буклете.

Выставка в Бельгии откроется для широкой аудитории 8 февраля и продлится до 5 мая.

«Меланхолия» и еще 6 гениальных фильмов Ларса фон Триера

Он называет себя «лучшим кинорежиссером в мире». Одни видят в нем гения сложных психологических триллеров, другие — сумасшедшего и женоненавистника. Сегодня, 30 апреля, Ларсу фон Триеру исполняется 64 года, за которые он снял немало провокационных, смелых, небанальных фильмов. 

Ларс фон Триер не боится бросать вызов критикам, зрителям и журналистам. Он верит, что его картины поймут только избранные, а творчество полюбят единицы. В честь дня рождения Ларса фон Триера вспоминаем лучшие картины его фильмографии.

«Рассекая волны», 1996

1970-е годы. Шотландия. Молодая, но очень наивная, добрая и набожная девушка Бесс Макнилл живет вместе с матерью. Бесс воспитывалась в достаточно суровых религиозных традициях и верит, что может напрямую общаться с самими Богом. Вопреки запретам матери и других родственников девушка выходит замуж за рабочего-нефтяника по имени Ян. Счастье было недолгим: уже через неделю после свадьбы мужчина отправляется на вышку в океане и возвращается оттуда калекой. Бесс готова на все, лишь бы Ян был счастлив, и даже соглашается по его просьбе завести любовника, а также вступать в близость с другими мужчинами. На что только не пойдет влюбленная женщина ради выздоровления своего мужчины. Фильм был удостоен Гран-при жюри Каннского кинофестиваля, премии Европейской киноакадемии и премии «Сезар».

«Танцующая в темноте», 2000

Эта картина была признана шедевром мирового кинематографа и завоевала «Золотую пальмовую ветвь» Каннского кинофестиваля. Действие сюжета происходит в 1964 году в США. Сельма Жескова иммигрировала вместе со своим сыном Биллом из Чехословакии. Женщина еле-еле сводит концы с концами, работает на заводе и живет в крошечном трейлере. Ситуация усложняется тем, что у Сельмы очень серьезное заболевание глаз, вследствие которого она совсем скоро ослепнет. Это же заболевание диагностируют у Билла. Сельма почти вслепую продолжает работать на заводе, чтобы заработать деньги на операцию для сына. Когда по ее вине один из станков ломается, женщину увольняют. Сельма в отчаянии, но своего она непременно добьется, согласившись на смертную казнь.

«Догвилль», 2003

Фаворит критиков на Каннском кинофестивале так и не получил высшую награду, но при этом стал одним из лучших фильмов в истории современного кинематографа. Мы переносимся в 1930-е годы. Молодая девушка по имени Грейс бежит от банды гангстеров и прячется в небольшом городе под названием Догвилль. Добродушие местных жителей не знает границ — они готовы предложить Грейс убежище взамен на помощь по хозяйству и присмотр за детьми. Только вот все не так просто, как кажется на первый взгляд, и постепенно Грейс увидит, насколько ошиблась в этих людях, и поймет, что Догвилль может стать для нее погибелью.

«Антихрист», 2009

Ларс фон Триер считает, что именно этот фильм стал лучшим в его карьере, правда, критики не разделили его мнение. Как и большинство работ режиссера, картина поделена на главы. В центре сюжета немолодая супружеская пара, которая недавно потеряла двухлетнего ребенка. Чтобы справиться со своим горем, Он и Она приезжают в небольшой домик, спрятанный в лесной чаще. Вместо успокоения герои чувствуют, что с ними начинают происходить необъяснимые вещи: их тянет к насилию, смерти и безумию. Даже Он не может справиться с такими эмоциями, а помочь обезумевшей от горя жене и вовсе не в его силах.

«Меланхолия», 2011

Психологическая драма с Кирстен Данст, Кифом Сазерлендом и Шарлоттой Генсбург в главных ролях. Именно из-за этой картины и шуточного признания себя нацистом Ларса фон Триера раскритиковали на Каннском кинофестивале и объявили персоной нон грата. Главные героини — две сестры, Клэр и Джастин. В первой части фильма все внимание приковано к Джастин. В преддверии своей свадьбы она несколько впадает в депрессию, начинает вести себя очень странно и охладевает ко всему происходящему вокруг. Близкие не могут понять, что случилось с девушкой. Клэр пытается повлиять на сестру, но у нее это не получается. Вторая часть фильма крутится вокруг второй сестры, которая меняется ролями с Джастин, и теперь Клэр нуждается в заботе, поддержке и внимании. Такая быстрая смена настроения обусловлена приближением загадочной планеты под названием Меланхолия. Оправдывая свое название, она чудесным образом влияет на людей и кардинально меняет их настроения.

«Нимфоманка», 2013

Провокационная эротическая драма вошла в рейтинг десяти лучших фильмов 2014 года и была представлена на 71-м Венецианском кинофестивале. Главная героиня — женщина по имени Джо, страдающая нимфоманией. Именно ее, избитую и полуголую, находит в переулке Селигман. Проникшись состраданием к женщине, мужчина приводит Джо к себе домой, чтобы обогреть и накормить пострадавшую. Здесь мы узнаем невероятную историю жизни, которую женщина рассказывает совершенно незнакомому мужчине. В фильме снимались Шарлотта Генсбур, Стеллан Скарсгард, Шайа Лабаф, Миа Гот, Уиллем Дефо, Ума Турман.

«Дом, который построил Джек», 2018

Психологический триллер и первый фильм Ларса фон Триера после пятилетнего затишья рассказывает историю некоего Джека. Он расчетливый, хладнокровный, педантичный, изощренный, интеллигентный, изобретательный и достаточно начитанный серийный убийца. В «послужном списке» Джека 60 трупов, к убийству которых он подходил как к настоящему искусству. Свою «работу» мужчина выполняет качественно, предпочитая убивать женщин. Фильм разделен на пять инцидентов, которые больше всего нравятся Джеку в его «карьере».

Ларс фон Триер показал Антверпену бриллиант

Ларс фон Триер. Афиша выставки «Меланхолия. Бриллиант». Фото: Museum of Contemporary Art Antwerp (M HKA)

В центре огромного пустого зала стоит небольшая витрина с крупным, в 12 карат, алмазом на черной бархатной подложке. Это единственный экспонат выставки. Хоть алмазный сросток и крупный, но невооруженным глазом видно только то, что он неправильной формы и что одна его сторона огранена, а другая, полукруглая — шероховата. Название подсказывает, что в этой форме можно разглядеть отсылку к кульминационному моменту фильма Ларса фон Триера «Меланхолия», когда Земля сталкивается с приблизившимся к ней гигантским небесным телом. Вот это ощущение конца света автор и предлагает получше прочувствовать с помощью очков виртуальной реальности. Надев их, можно увидеть бриллиантовую глыбу больше человеческого роста, повертеть ее, разглядев автограф Триера, и даже войти в само пространство алмаза, чтобы наблюдать его яркий блеск.

История этого проекта восходит к детским годам режиссера, когда он увидел книжку Яна Флеминга «Бриллианты навсегда» из серии о приключениях Джеймса Бонда и девиз произвел на него впечатление. Первый документальный фильм режиссера был посвящен как раз бриллиантам, и, по его словам, противоречие между вечностью камня и краткостью мига кино — один кадр проецируется на экран всего 1/24 секунды — и привело его к идее «выстроить серию фильмов из камня».

Кадр из фильма Ларса фон Триера «Меланхолия». Фото: www.zentropa.dk

За «Меланхолией», «историей о двух бриллиантах, сформировавшихся вместе сотни миллионов лет назад», должны последовать еще 12 камней-кино, посвященных главным фильмам режиссера, начиная с «Элемента преступления» и заканчивая «Домом, который построил Джек».

Помочь Ларсу фон Триеру осуществить экстравагантную идею взялся российский продюсер Леонид Огарев, проведя все необходимые работы — от поиска нужного камня, его огранки, сканирования поверхности до создания виртуальной копии. «Эта идея родилась у Ларса, — рассказывает Леонид Огарев. — Был эскиз, как это все должно выглядеть, и у Ларса появилась мысль совместить реальный камень с его виртуальным изображением». 

«Интересно, что тут сталкиваются два материала: самый старый, что мы знаем на планете Земля, — алмаз — и самый новый — виртуальная реальность. Мы еще не знаем, как будет развиваться эта виртуальная реальность. И тут мы видим это столкновение, и, мне кажется, это очень интересная задача для художника», — говорит продюсер.

---

Музей современного искусства Антверпена (M_HKA)
Меланхолия. Бриллиант
С 8 февраля по 5 мая

«Меланхолия» Ларса фон Триера — Look At Me

В своем новом фильме Триер рассказывает о том, как сделать так, чтобы ожидание смерти не портило жизнь

Прошлогодний «Антихрист» Ларса фон Триера провоцировал кинокритиков и зрителей: с первых кадров — смерть ребенка, дальше безумие матери, дьявольская природа, «Хаос грядет» из пасти облезлого лиса — все это казалось таким громким, что следующая картина просто не могла «перебить» прошлую. Но оказалось наоборот — новый фильм с амбициозной задумкой рассказать о конце света снят в похожей манере, разве что провокаций стало меньше — Триер уже понял, что может как угодно вертеть зрителем, повторяться ему всегда скучно. При этом скандальный образ режиссер решил поддержать, рассказав в Каннах о том, как он понимает Гитлера. Перед просмотром фильма стоит выбросить из головы заголовки таблоидов и смотреть кино с чистого листа. 

      

   
«Меланхолия» рассказывает о двух сестрах: депрессивной Жюстин (Кирстен Данст), ее можно понять — у нее свадьба, и нормальной — если не считать такую характеристику комплиментом — Клер (Шарлотта Генсбур). И о конце света. Взрыв с музыкальным сопровождением в виде начала немецкой оперы «Тристан и Изольда» можно посмотреть в начале фильма и потом гадать, случился ли он на самом деле или нет, что впрочем совсем бесполезно. В одном из интервью Триер говорит важную вещь: «Хичкок не хотел делать фильмы про то, кто убил, — неинтересно. Интересна психология: почему убил, зачем, как на это реагируют…», поэтому в «Меланхолии» он раскрывает финал в начале совершенно сознательно. Понятно, что Триеру, как режиссеру, интересна психология даже не внутри фильма, а снаружи — как реагируют зрители. И если «Антихрист» был фильмом, который менял что-то в зрителе, то «Меланхолия» по сути ничего не меняет — скорее ставит диагноз в зависимости от реакции.

    

Любить планету — примерно об этом, можно сказать, «Меланхолия», и неважно какую — можно Землю, можно Меланхолию, главное, чтобы масштаб был таким большим, что обнять нельзя

     
Реакций, если не считать статистические погрешности, две: первая — восхищение и радость и вторая — наоборот. Истинно триеровская, конечно, первая: потому что если ты каждый день понимаешь всю тщетность существования, через горечь этого понимания ты выходишь на новый уровень — с радостью, без суеты, с возможностью наблюдать за всем вокруг, не теряясь в давке других, таких, одним из которых ты был до того, как понял, что торопиться некуда. Кроме прочего, ощущение «отсутствия», рождает истинную любовь без искусственности человеческих ритуалов. Об этом говорит мать Жюстин в начале фильма, тем самым обесценивая свадьбу главной героини и открывая ей глаза на все, что на самом деле происходит на планете. Любить планету — примерно об этом, можно сказать, «Меланхолия», и неважно какую — можно Землю, можно Меланхолию, главное, чтобы масштаб был таким большим, что обнять нельзя, потому что «обнимашки» — человеческая традиция, которая сама в себе — ложь.

Вторая реакция, которая может остаться после фильма, — ощущение паники, когда земля уходит из под ног. Именно это случается с сестрой Жюстин — Клер, когда она понимает, что Земли не станет. Земли не станет, все тщетно, то, что сейчас произошло на экране, очевидно произойдет со мной, а люди — по сути насекомые, которые просто беспомощно стучат ножками, перевернутые на блестящую хитиновую спину, по крайней мере в масштабе Вселенной. Последние пятнадцать минут фильма Клер пытается спасти своего ребенка и себя, носится по собственному поместью и площадке для гольфа, вырывает у сына тарелку с оладьями, пытается завести машину, обманывает в первую очередь себя, пытаясь взять все под контроль. Так ведут себя все, стараясь получить и сохранить все, что нравится, — и это мешает быть счастливым, хотя, как бы извращенно это ни звучало (с Триером, опять же, по-другому не получается), счастливым без страдания быть нельзя. Как он сам говорит, «это такое чувство сладостной боли, подобное любви».

Любовь ко всему сущему — штука сложная, и Триер делает проводником к пониманию мироздания женщину: как и в «Антихристе», именно женщина сливается с природой. При поверхностном просмотре его фильмографии, может показаться, что Триер — женоненавистник, а женщины для него — ведьмы. Но кто сказал, что это утверждение, высказанное датчанином-параноиком, не может быть комплиментом. Женщине проще слиться с природой, пописать на лужайке (к облегчению многих, испугавшихся прошлого фильма Триера, самая шокирующая сцена в «Меланхолии»), раздеться и смотреть на луну, мужчине — если рассматривать всех мужчин последних фильмов Триера — приходится быть рациональным и беспомощным, ходить в костюмах и ничего не понимать. Но в «Меланхолии» Триер дает подсказку: персонаж Клер — о том, что и женщина может застрять в рациональном, — это специально для тех, кто думает, что его фильмы о том, какой жестокой была его мать.

Режиссер Ларс фон Триер В ролях  Кирстен Данст  Шарлотта Генсбур Кифер Сазерленд Шарлотта Рэмплинг Джон Херт Александр Скарсгард Удо Кир   Премьера  7 июля

Та же самая любовь к универсуму, как может показаться, подводит Триера: не даром он говорит о фильме «Меланхолия», что он «слишком красив, чтобы быть хорошим». Глянцевая картинка, как кадры из модной съемки в журнале — продолжение игры, восхваление искусственности, над которой с таким удовольствием издевается Триер в самом конце картины, показывая тщетные усилия «нормальной» из двух сестер взять все в свои руки. Но и это на самом деле не до конца правда — да, его раздражает человеческая суета, ритуалы и другие глупости, но при этом он дает понять, что человек — неотделимая часть Вселенной со всеми его минусами и плюсами, а если так, то плюсов и минусов просто не может быть — есть только существование, которое каждый может себе облегчить, если только немного успокоится и посмотрит на небо в ожидании смерти.

«Меланхолия» Ларса фон Триера: обсуждение

As Film Quarterly Writer-at-Large NINA POWER и редактор ROB WHITE обсуждение (возобновление диалога, начатого здесь относительно Antichrist фон Триера), последнее, Меланхолия Ларса фон Триера , — работа насыщенная, увлекательная и радикальная.

Меланхолия. Предоставлено Magnolia Pictures.

ROB WHITE: В начале и конце Melancholia два мира сталкиваются: освобожденная планета-изгоя, названная в названии, врезается в Землю под звуки прелюдии Вагнера к Tristan und Isolde .Между двумя сестрами, непостоянной Жюстин (Кирстен Данст) и привередливой Клэр (Шарлотта Генсбур), по очереди случается психический кризис. Во-первых, Жюстин впадает в почти кататонию после того, как ее брак рушится в самую ночь свадьбы; когда она оживает — кажется, воодушевленная перспективой Армагеддона — Клэр охватывает тревога, напуганная приближением Меланхолии. (Ее до сих пор самоуверенный муж Джон, которого играет Кифер Сазерленд, скорее проглотит бутылку с таблетками, чем станет свидетелем апокалиптической развязки.) Это, конечно, не традиционно веселое повествование, и все же Дж. Хоберман из Village Voice сообщил, что, покинув Каннский показ, он «почувствовал себя легким, помолодевшим и бессовестно счастливым» (www.voicefilm.com, 18 мая 2011 г.) ). Я знаю, что он имеет в виду: последнее высказывание фон Триера — это не меланхолия ни в повседневном смысле (интровертный, задумчивый), ни в фрейдистском (яростно, невротически печально).

Меланхолия сравнивали с The Celebration , но постановка Томаса Винтерберга «Догма» 1998 года дает нам все элементы семейной дисфункции (эдипов страх, самоубийство, сексуальная травма), что является лишь негативным образом счастливой семьи.(В конце концов, патриарх унижен, но клан держится.) Эксцентричные разведенные родители Жюстин и Клэр — отец (Джон Хёрт) демонстративно крадет ложки, мать (Шарлотта Рэмплинг) сдерживает даже самые символические проявления хорошего настроения («дай мне Прервите свои гребаные ритуалы ») — напротив, забавно отстранены и плохо себя ведут. Они нахально относятся к церемонии как к игре в шарады. Богатый Джон платит хорошо (как он настойчиво напоминает Жюстин), и свадьба, кажется, больше всего значит для него и для великолепно драгоценного организатора свадеб (Удо Киер).По большей части сцены празднования фон Триера — сплошная комедия.

Депрессия Жюстин достигла своего апогея после того, как празднование превратилось в фиаско, и ее муж Майкл (Александр Скарсгард) убежал так быстро, как только мог. Спустя неустановленное время Клэр должна помочь ей принять ванну. После этого она начинает ухмыляться: «На вкус как пепел». Тем не менее, Жюстин определенно вернул себе аппетит, когда нависла угроза планетарного уничтожения; она жадно ест варенье прямо из банки.Я нахожу это изменение и странным, и довольно приятным. Так что я не признаю серьезного диагноза А. О. Скотта в The New York Times : «Острая мука… парализующая пустота депрессии… насколько непропорционально и всепоглощающе внутреннее, личное горе» (11 ноября 2011 г.). Даже когда она приближается к кризису, она сохраняет твердый ум и присутствие духа. Когда она говорит своему боссу на вечеринке, что он «презренный, властолюбивый маленький человек», она имеет смысл, не теряя рассудок.Поэтому я не склонен рассматривать Melancholia как историю болезни в стиле барокко. Возможно, лучше думать об этом как о притче — подрывной притче. Его грандиозный курорт-отель представляет собой своего рода заколдованный замок, волшебный остров. (Походы по магазинам, кажется, доказывают существование потустороннего мира, но Авраам, лошадь определенно не может сбежать.) Руководящая роль фон Триера подобна роли недавно коронованного Калибана, полностью анархичного стража, чей девиз недисциплинированности: «Вот ты должен оставайся, пока все не сломается! » Находите ли вы какие-нибудь поводы для радости в Melancholia ?

Меланхолия.Любезно предоставлено Magnolia Pictures. © Кристиан Гейснэс.

NINA POWER: Я согласен с тем, что Melancholia не о депрессии, понимаемой «просто» человеческими терминами, но мне она показалась гораздо менее легкой и комедийной, чем вы. Я понимал фильм как конкурирующий набор эпистемологических утверждений, то есть не только того, как мы узнаем определенные вещи и какой метод мы использовали, чтобы узнать их, но также и что мы делаем с этими знаниями, когда они у нас есть. Фон Триер — хорошо задокументированный страдающий депрессией, но с определенной точки зрения депрессия действительно содержит в себе определенные материальные истины; я.е., это не просто патология. Так, например, мы знаем, что миру придет конец , буквально и физически (когда Меланхолия сталкивается с Землей, это фактически «реальное» столкновение, а не просто символический или аллегорический «конец света») .

Если смотреть с достаточно объективной точки зрения ( sub specie aeternitatis , как сказал бы Спиноза), мы знаем, что на самом деле «вечность» не вечна. Рано или поздно Земля и все вокруг перестанут существовать.Хотя тепловая смерть Вселенной на самом деле наступит после нашей собственной индивидуальной смерти и, возможно, даже после смерти вида в целом, интересно поразмышлять о том, что означает этот горизонт мысли: что, если смотреть под определенным углом, что-либо делает. вообще имеет значение? У Жюстин есть два режима нигилизма: агрессивный и пассивный, именно в таком порядке. Первый видит, что она ставит под вопрос «обычные» структуры: брак, работа, семейная ответственность. Последний видит, что она примирилась (хотя и с рычанием) с неизбежным разрушением планеты.Эти нигилизмы можно рассматривать как модели знания, гораздо более подходящие, чем невротическая позиция Клэр или экономико-рациональный способ, представленный Джоном («вы должны доверять ученым»). Так что в этом смысле я согласен с тем, что Жюстин гораздо «разумнее», чем остальные члены ее семьи. Неестественные разговоры, не говоря уже о том, что это, по-видимому, очень похоже на то, как буржуазные люди на самом деле общаются друг с другом, действуют как несовместимые мировоззрения. Объективный факт, который заставляет их всех сосредоточить свои относительные взгляды, также является открытием того, что почти все эти взгляды не обладают адекватным способом справиться с неизбежным приходом Меланхолии.

Мне любопытно, как вы относитесь к разрушению / критике модернизма, проведенному Жюстин в первой половине, когда она меняет выставленные художественные книги с пластинами Малевича на книги, содержащие Брейгеля Старшего и Караваджо: является ли знание Жюстин каким-то образом сопротивляющимся или противостоящим к современности?

Меланхолия. Любезно предоставлено Magnolia Pictures. © Кристиан Гейснэс.

ROB WHITE: Достаточно сравнить Melancholia с Contagion или Transformers: Dark of the Moon , чтобы заметить вычитание фон Триером высоких технологий.Потенциальный шок при представлении Армагеддона становится банальным на экранах и в машинах всех блокбастеров. (Малик «Древо жизни » также представляет собой конец света, но его паллиативная структура — это прустовско-дарвиновский ретроспективный кадр.) Меланхолия , напротив, удивительно минималистична: она сжимает науку до жалкого маленького проволочного кольца. -палка, которую Клэр использует, чтобы ложно убедить себя, что планета отклоняется. Гораздо меньше предметов, которые можно было бы отвлечь от действительно шокирующего апокалипсиса — вымысла (в данном случае), который действительно может перевернуть наши взгляды на мир.И мне нравится твоя идея, что Melancholia потрясающе похож на Спинозу.

Именно во время свадьбы явно расстроенная и взволнованная Жюстин заменяет репродукции абстрактных картин XX века на книжных тарелках картинами Брейгеля Охотники в снегу (1565) и Караваджо Давид и Голиаф (1610). художественная темная сторона, которая больше созвучна ведьмам в Antichrist , чем авангардной геометрии, которая ее огорчает.Сочувствие фон Триера к этой кошмарной эстетике должно быть своего рода отрицанием современных взглядов. Но давайте вспомним , первое появление изображения Брейгеля в самом начале Меланхолия : оно заполняет экран и начинает записывать (через CGI). Только тогда мы видим две планеты на встречных курсах. Я думаю, что этот старый мастер в огне имеет отношение к тому, что Жюстин говорит позже. Клэр планирует вечер конца света, но Жюстин пренебрежительно: «Вы хотите, чтобы я выпил бокал вина на вашей террасе? … Как насчет песни? Девятая Бетховена, что-то в этом роде? » Это, несомненно, вызывает известное высказывание Манна «Доктор Фауст »: «Я хочу отменить Девятую симфонию» (музыка также выделена в «Заводной апельсин »).Идея состоит в том, что творчество Бетховена является результатом той же варварской «высокой культуры» (и высокой науки), которая породила промышленный капитализм и промышленные массовые убийства. Чему радоваться?

Герберт Маркузе обращает внимание на замечание Манна в его 1969 Эссе об освобождении во время обсуждения контркультурных чернокожих музыкантов: «Теперь они выступают против« музыки сфер »… своей собственной музыки со всем вызовом и ненавистью. , и радость мятежных жертв, определяющих свою человечность вопреки определениям хозяев.«Вы убедительно подчеркиваете элемент критики — то, как Melancholia предлагает подобострастие и бесполезность современного мышления — и, возможно, версию фильма того, что Маркузе называет« элементарным отрицанием, антитезой: позиция немедленного отрицания ». Смена живописи Жюстин — это как бы сказать: мы поступим правильно, если вернемся к мировоззрениям, существовавшим до эпохи Просвещения. Но разве в другом месте фон Триер не стремится к созданию нового искусства , которое — в форме сильно стилизованного кино с цифровыми эффектами — утверждает столько же, сколько отрицает? Melancholia — самое первое изображение Жюстин крупным планом с птицами компьютерной графики, падающими в замедленной съемке позади нее.И это изображение ее , просыпающегося . Ее глаза медленно открываются, когда играет увертюра Вагнера. Разве этот смелый, новый образ не предполагает элемент утверждения наряду с отрицанием?

Меланхолия. Фото любезно предоставлено Magnolia Pictures. Фото © Christian Geisnaes.

NINA POWER: Когда мы обсуждали Antichrist раньше, я задавался вопросом о долге фон Триера перед видеоиграми; То же самое у меня было и с начальными сценами (кстати, оператор-постановщик Melancholia недавно был удостоен награды European Cinematographer Award).В то время как большинство «апокалиптических» фильмов доходят до неубедительного и преувеличенного использования компьютерной графики, фон Триер выбирает эстетику, более похожую на нечто среднее между фотосессией Стивена Мейзеля (см. Lisaframe.tumblr.com) и кат-сценой из какой-то высокоразвитой видеоигры (the Antichrist видеоигра Eden , к сожалению, была отложена в этом году). Мне нравится идея фон Триера открыть «новое искусство», особенно если оно связывает кино с компьютерными играми и фотосессиями. Это совпадение, что последняя комиссия Жюстин для компании, на которую она позже яростно нападает, состоит в том, чтобы придумать слоган для модная съемка?

Ваши замечания о высокой культуре и варварстве напомнили мне воспоминание из книги Лукача Ленин: теоретик практики (1924): «Горький записал очень характерные слова Ленина, сказанные им после прослушивания сонаты Аппассионаты Бетховена:« Я знаю Аппассионату наизнанку и тем не менее, я готов слушать это каждый день.Это чудесная, неземная музыка. Услышав это, я гордо, может быть, несколько наивно думаю: «Смотрите! Люди способны творить такие чудеса! » Затем он подмигнул, засмеялся и грустно добавил: «Я часто не могу слушать музыку, она действует мне на нервы, я хотел бы гладить своих собратьев и шептать им в уши сладкие пустяки за то, что я могу создавать такие прекрасные вещи в мире. несмотря на мерзкий ад, в котором они живут. Однако сегодня не следует никого ласкать, потому что люди только откусят тебе руку; бей без жалости, хотя теоретически мы против любого насилия.Эээ, это на самом деле адски трудная задача! »» Сопротивление Ленина гуманизирующим качествам Бетховена перед лицом революции, возможно, имеет нигилистическую параллель с отказом Жюстин уйти из мира эстетически (сидеть, пить вино и слушать музыку с Клэр), даже когда одна сцена изображает ее как Офелию Милле, тонущую в своем свадебном платье и сжимающую букет, а в другой она похотливо лежит на берегу реки, обнаженно общаясь с смертоносной планетой. Иронический призыв матери Жюстин на свадьбе — «наслаждайся, пока она длится» — кажется гораздо более верным в отношении собственного «танца смерти» Жюстин с Меланхолией, чем в отношении ее собственного брака, который, по сути, закончился менее чем за день.

Я хочу вкратце вернуться к «знаниям» Жюстин, которые временами граничат с мистикой. Она знает, что в свадебном сосуде 678 зерен, и, видимо, знает, что: «Земля зла, нам не нужно горевать о ней. Никто бы этого не пропустил ». Закрытый, китчевый буржуазный мир, населенный Жюстин, ее сестрой, ее мужем, их сыном Лео (Кэмерон Сперр) и лошадьми, которые не пойдут за мост, — это все, что есть: Клэр ищет совершенства (со свадьбой, с шоколадом, который она кладет на подушку Жюстин, с ее отчаянным желанием порядка), но Жюстин знает, что все это напрасно.Возможно, устав от того, что жизнь других людей превращается в страдания, она строит убежище для своего племянника, своего единственного доброго дела в ответ на единственное постоянное желание, которое проходит на протяжении всего фильма, желание ребенка, чтобы его тетя превратила его в «волшебную пещеру». . »

Меланхолия. Фото любезно предоставлено Magnolia Pictures. Фото © Christian Geisnaes.

ROB WHITE: Эта гиперастетизированная фотосессия Meisel Vogue , которая дает великолепный поворот на разливе нефти в Мексиканском заливе 2010 года, завораживает и, я думаю, очень актуальна для Melancholia .В съемках и фильме есть два взаимосвязанных элемента: смелая (даже «безвкусная») гламурность сюжета, который обычно встречается с ханжеством; плюс таинственное женское присутствие. Модель Майзеля кажется мифической, оракульной: красивая русалка-зомби или женщина-чайка, греющаяся в ядовитой пустоши. Жюстин тоже такая, особенно на упомянутом вами замечательном изображении на берегу реки, где она обнажена, как будто ее подзаряжает бледный свет бушующей планеты — выражение ее лица довольное, соучастное, хитрое.Это один из серии повествовательных снимков, которые также включают в себя два изображения в начальной последовательности, которые кажутся мне даже более наводящими на размышления, чем пародия на Милле: сначала Жюстин стоит на поле для гольфа с маленькими разрядами молнии, струящимися из ее пальцев, а затем напрягаясь в своем свадебном платье, пытаясь удержать ее в ловушке, похожей на паутину. Это образы неповиновения и власти. Описание Патером впечатления, производимого Мона Лиза , которое, по словам писателя, является шедевром, сравнимым только с картиной Дюрера Меланхолия , о «странных мыслях, фантастических мечтах и ​​изысканных страстях» может быть применимо и к Жюстин в этих странно мифических картинах.

Жюстин приветствует конец света. Это нигилизм (как вы это выразились)? Меланхоличный, негативный? Это должно зависеть от того, что подразумевается под этими терминами. В таких фильмах, как Contagion и Transformers: Dark of the Moon , Земля, конечно же, спасена: жизнь, нация, семья защищены. В этих фильмах есть нечто большее, чем это, но они все же могут быть включены в список, чтобы говорить о нигилизме счастливого конца — утверждения нормальной жизни, мира как такового. Это «нигилизм» ничего кроме этого.И все же несентиментальная логика политической концепции «другой мир возможен» — если этот назойливый лозунг на самом деле что-то означает — несомненно такова: «старый мир должен уйти». Все это. Это то, что буквально изображает фон Триер. В свете того, что вы сказали, я не уверен, смогу ли я по-прежнему придерживаться исходной точки, что Melancholia игривая и комичная. Но я все еще не думаю, что это результат отчаяния. Фильм предлагает нам переосмыслить меланхолию не как горе, вину, душевный паралич, а как нечто большее, чем то, что писатель Доминик Фокс в своей книге 2009 года Холодный мир называет «воинствующей дисфорией».«Уныние Жюстин охватывает ее сверхъестественные знания, ее борьбу с социальным соответствием, ее сложную звездную радость. Ее нигилизм — это абсолютное отрицание (как вы упомянули ранее) мировоззрения, которое оказывается настолько бесполезным для Клэр и Джона перед лицом катастрофы. Это нигилизм всего, кроме этого.

Антипсихиатрия 1970-х годов была затронута в нашем обсуждении Антихрист , и я снова вспоминаю этот проект по восстановлению категорий психопатологии и особенно «шизо.В специальном выпуске журнала Semiotext (e) «Культура шизофрении» за 1978 год Франсуа Перальди отмечает: «Можно ли сказать, что шизофрения — это процесс? … Осмелюсь сказать, что мне это кажется позитивным процессом в отрицании. Что-то вроде: «Я есть и остаюсь тем, кем вы не хотите, чтобы я был». Давайте понимать это как утверждение против ». Разве Жюстин не из тех шизомеланхоликов, чьи утверждения против знаний и страстей, в конечном счете, заслуживают удовольствия?

Меланхолия.Любезно предоставлено Magnolia Pictures.

NINA POWER: Читая ваш последний ответ, я все время думаю о названии песни REM «Это конец света, каким мы его знаем (и я чувствую себя прекрасно)»: смиренный, оптимистичный вид нигилизма, принятие окончательности все вещи. Конечно, такое состояние ума может относиться к Жюстин, которая со временем становится все более безмятежной, лишенной всего мирского багажа (без мужа, без работы, без детей…). Не знаю, назвал бы я его «воинствующим», но он, безусловно, вызывает у нас расположение больше, чем тревожная скороговорка Клэр (фон Триеру удалось снять еще один фильм, в котором почти все персонажи крайне несимпатичны, что делает странные моменты благодати тем более значимы).

В конце концов, я думаю о Melancholia как об исследовании того, что я хочу назвать «объективной депрессией», где патология отражается в мире, а мир — в патологии: депрессивное чувство, что ничего не имеет значения, что мы » «Все равно обречено» превращается в грубый факт (и действительно, как я уже сказал, мы все знаем, что мир действительно рано или поздно наступит). Жюстин может вывернуть свою субъективность наизнанку, потому что она может относиться к деструктивной планете гораздо лучше, чем к своему мужу или семье: «мораль» фильма заключается в том, что депрессивная женщина представляет собой угрозу, потому что она нестабильна и нестабильна, и устойчивы к чарам мужской вселенной? Выбор Кирстен Данст, своего рода кинематографической американской возлюбленной, как «объективной депрессивной», вдохновлен: лицо Данст, такое милое, когда она «хорошая», становится таким жестоким и раздражительным, когда ее настроение портится.Роль Генсбур не совсем достигла высот ее роли в Антихрист (как это могло быть?), Но в качестве контрапункта своей сестре, по очереди властной, заботливой и панической, она идеальный, напыщенный, фальшивый. , несмотря (или, возможно, из-за) их очевидного отсутствия связи. Сосредоточение внимания на двух сестрах, а не на одном из двух браков (трех, я полагаю, если вы включаете неудавшийся брак родителей сестер) — это своего рода прорыв для фон Триера. Хотя он постоянно утверждает, что его женские персонажи просто отражают его собственные размеры, мне интересно, выходит ли он в этом фильме за пределы жестокости, которую он часто проявляет по отношению к своим женским персонажам: возможно, в Меланхолии фон Триер играет с миром, хотя мертвого и умирающего — в пользу нового?

Нравится:

Нравится Загрузка…

Каннское жюри требовало, чтобы «Меланхолия» выиграла Пальму или Древо жизни.

Данст получила премию за лучшую женскую роль в Каннах, но изначально фильм был рассчитан на гораздо более крупный приз.

Терренс Малик выиграл Золотую пальмовую ветвь Канн в 2011 году за драму «Древо жизни», которая считается одним из лучших победителей Канн в истории. Тем не менее, как выяснилось, величайшее произведение Малика не было первым лидером среди членов жюри конкурса. Выступая перед французским изданием Liberation (через The Film Stage), Оливье Ассайас подтвердил, что больше всего сердца жюри покорила «Меланхолия» Ларса фон Триера.Ассайяс входил в состав жюри вместе с Робертом Де Ниро, Джудом Лоу, Умой Турман, актрисой Мартиной Гусман, продюсером Нансун Ши, писательницей Линн Ульманн и режиссерами Махамат-Салех Харун и Джонни То. Де Ниро был председателем жюри, и Ассайяс сказал, что актер «довольно незнаком с международным кинематографом».

По словам режиссера «Персонального покупателя» и «Облака Силс Марии», только Джуд Лоу и он сам с самого начала считали, что «Древо жизни» достойно Золотой пальмовой ветви. Большинство членов жюри отдали предпочтение фильму «Меланхолия», к которому Ассайяс не имел претензий, потому что это «великолепный» фильм.Что побудило членов жюри перейти от команды фон Триера к команде Малика? Ответ — печально известная пресс-конференция фон Триера «Меланхолия».

Связанные

Связанные

«Другим скандалом стала пресс-конференция, на которой Ларс фон Триер пошутил антисемитски», — сказал Ассайяс. «Все сели на свою высокую лошадь. Моя позиция заключалась в том, чтобы сказать, что меня не привлекали в качестве судьи по морали, и что «Меланхолия» была великолепна. В протоколе были последствия, так как он был серьезным претендентом на [Золотую пальмовую ветвь].Сначала нас было только двое, Джуд Лоу и я, которые думали, что «Древо жизни» Терренса Малика также может претендовать на высшую награду. Причина, по которой другие участники присоединились к нашему делу, заключалась в том, что они потеряли своего любимца ».

Фон Триер попал в заголовки международных СМИ во время пресс-конференции «Меланхолия» за то, что он пошутил о том, как он «понимал» Гитлера и мог отчасти сочувствовать нацистскому диктатору. Пресс-конференция побудила организаторов Канн объявить фон Триера «персоной нон грата с немедленным вступлением в силу», временно запретив режиссеру участвовать в фестивале.Фон Триер вернулся в 2019 году на премьеру «Дома, который построил Джек», хотя и не участвовал в конкурсе.

Жюри

Assayas в конечном итоге вручило Золотую пальмовую ветвь «Древу жизни», но они все же смогли вручить «Меланхолию» Кристен Данст приз за лучшую женскую роль. Данст сказала на церемонии награждения в Каннах, что комментарии фон Триер «шокировали и разозлили» ее, но утверждали, что они все еще друзья. Выступая на IndieWire в октябре прошлого года, Данст вспомнила, как ее «затащили из-за того, что кто-то сказал».IndieWire назвал выступление Данста одним из лучших за последнее десятилетие.

Зарегистрируйтесь: Будьте в курсе последних последних новостей кино и телевидения! Подпишитесь на нашу рассылку новостей по электронной почте здесь.

Наблюдая за «Меланхолией» во время пандемии

Прочтите: Почему скука так сильно влияет на нас

За пределами поп-культуры психическое состояние, которое может показаться хорошо связанным с подготовкой к стихийным бедствиям, — это тревога, которую многие авторы связывают с повышенными способностями под давлением.«Когда мы втягиваемся в это, мы, обеспокоенные люди, часто можем очень хорошо справляться с настоящим», — отмечает редактор-гуру здоровья Сара Уилсон в своей книге Во-первых, мы делаем чудовище красивым . «Когда происходят настоящие бедствия настоящего момента, мы неизменно справляемся с ними, и зачастую лучше, чем другие. … На похоронах, или когда я упал с велосипеда, или когда мне приходилось ухаживать за бабушкой, когда она перестала дышать, или когда разыгрывается серьезная производственная катастрофа, оставляя мою команду в панике, я представляю спокойствие.В своей книге личных эссе So Sad Today поэт Твиттер Мелисса Бродер утверждает, что «для человека, страдающего тревогой, драматические ситуации в каком-то смысле более удобны, чем обыденные», потому что в такие времена «мир поднимается. чтобы удовлетворить ваше беспокойство ». Во время выступления комик Апарна Нанчерла незабываемо сравнила хроническую тревогу с своего рода учебным модулем для катастрофических времен: «Наконец-то тревога стала известна», — сказала она. «Если вы тревожный человек, это вроде как:« Ну, это то, для чего мы тренировались.Это наша Олимпиада ».

Идея о том, что яд дает лекарство — что разум можно сделать прививкой от страха, так сказать, — существует в различных философских и религиозных традициях. Буддийская медитативная практика маранасати требует, чтобы практикующий медитировал на смерть. В светской сфере традиция, закрепленная в стоической философии, включает аналогичную практику, известную как «негативная визуализация». В обоих случаях считается, что сосредоточение на исходе, которого боятся, готовит человека к нему, и действительно, может, как это ни парадоксально, вызвать более высокое состояние радости, чем у человека, который отказывается смотреть страху в глаза.

Таким образом, с высоты птичьего полета здравомыслие и сила кажутся меняющимися качествами. Кто-то, обычно подавленный, может обнаружить скрытую силу, когда меняются условия взаимодействия с миром. В Melancholia типологии сестер меняются на поверхностном уровне. Тем не менее, вопрос о том, кто настоящий герой фильма, никогда не кажется неясным. Жюстин — первый человек, которого мы видим, и последний, кто командует взором. И хотя сцены, которые разворачиваются по пути, ставят под сомнение ее суждение, к концу фильма ее доминирование становится очевидным.Когда она идет Клэр к деревянному вигваму, Жюстин разыгрывает явную инверсию более ранней сцены: Клэр привела свою младшую сестру к ванне с теплой водой, надеясь, что ванна поможет вылечить недомогание, которое, кажется, парализует ее большую часть фильма. второй акт.

В финальной сцене это недомогание выглядит скорее оправданным, чем потакающим своим желаниям. Жюстин готовилась к концу. «Тебе легко, не так ли?» — спрашивает Клэр в предыдущей сцене. Осознание того, что ждет мир, наконец-то стало ясным, и сестры сидят напротив друг друга, лицо Жюстин выражает безмятежность, скуку и даже злобу (в конце концов, это сестры), Клэр полна нервов.«Просто … представьте самое худшее из возможных ». Вот когда Жюстин — талисман непонятых видящих, Кассандра экрана — делает первый шаг в своей новой роли, в инверсии между сестрами. «Верно, Клэй», — отвечает она, используя свое прозвище Клэр, тоном человека, успокаивающего ребенка. «Иногда мне легко быть собой».

Меланхолия (Ларс фон Триер) по Фрейду

Работа Меланхолии по Фрейду «Скорбь и меланхолия»

Меланхолия, 2011

Название фильма Ларса фон Триера «Меланхолия» (2011) относится не только к планете, которая движется вперед. к Земле и приведет к концу света, но к психологическому состоянию меланхолии, представленному персонажем Жюстин (Кирстен Данст).Интерпретируя статью Фрейда «Скорбь и меланхолия», я хотел бы исследовать действие меланхолии и то, как действуют оба состояния по отношению к главным героям фильма.

Скорбь и меланхолия

Согласно Фрейду, траур можно определить как «реакцию на потерю любимого человека или на утрату какой-то абстракции, которая заняла место человека, например свободы страны. , идеал и так далее ». Обычно наиболее частые реакции включают потерю интереса к миру, торможение активности, потерю способности любить — что на самом деле является неспособностью заменить объект любви новым.Таким образом, траур работает для того, чтобы лишить любимого объекта либидо, в процессе, который требует времени и встречает определенное сопротивление. Этот процесс полностью понятен и является необходимой частью человеческого состояния, которое позволяет нам сместить наше либидо на любую форму замещения. Однако, когда либидо окончательно отделяется от объекта и работа скорби завершается, как объясняет Фрейд, «эго снова становится свободным и раскованным». Это происходит потому, что причины и реакции траура объясняются просто, а не как патологическое состояние, требующее лечения.

Хотя меланхолия также вызвана потерей любимого объекта и вызывает аналогичные реакции, она работает по отношению к эго по-другому. Любимый объект был потерян как любимый объект, что не обязательно означает, что объект «умер» или «исчез», но этот процесс не осознается пациентом сознательно. В этом и заключается ключевое различие между трауром и меланхолией: траур действует на сознательном уровне, и пациент осознает потерю объекта, но в меланхолии потеря удаляется из сознания.Следовательно, причиной меланхолического состояния является неизвестная потеря, при которой, как правило, даже объект не может быть сознательно идентифицирован.

Психические симптомы меланхолии также включают в себя низкое самооценку, самоуничижение, определенное отсутствие стыда перед другими и ожидание наказания. Чтобы объяснить это, главный аргумент Фрейда состоит в том, что все эти «упреки самому себе — это упреки любимому объекту, которые были перенесены с него на собственное эго пациента».Другими словами, потеря объекта бессознательно трансформируется в эгоизм, когда либидо не переносится на другой объект (это то, что происходит в трауре), а уходит в эго. Следовательно, мы можем установить отношения идентификации между эго меланхолика и любимым объектом. Это позволяет нам понять реакции меланхолии, такие как отсутствие стыда и самонаказание, поскольку все самообвинения и отношения на самом деле направлены против кого-то или чего-то другого.В этом смысле по всем этим причинам меланхолик представляет амбивалентные отношения любви и ненависти с потерей объекта.

Меланхолия Ларса фон Триера

Мы можем идентифицировать оба состояния, траур и меланхолию, у двух главных героев фильма, соответственно, Клэр и Жюстин. Сосредоточив внимание на их психологическом состоянии и применив фрейдистскую концепцию меланхолии к поведению Жюстин, мы сможем лучше понять внутреннюю работу меланхолии и ее связь с повествованием.Таким образом, аргументируя это тем, что любимым объектом Жюстин на самом деле является ее сестра Клэр, я исследую, как это влияет на их отношения.

Симптомы меланхолии у Жюстин можно отметить в самом начале фильма, во время празднования ее свадьбы. День, который должен был стать «лучшим днем ​​в ее жизни», становится именно тем моментом, когда она наиболее ярко демонстрирует отсутствие интереса к миру, что приводит к разрушению собственной свадьбы и карьеры.

Во-первых, Жюстин не волнует, что она опоздает на два часа на собственное торжество, что раздражает ее сестру Клэр, которая подготовила все, чтобы сделать этот момент незабываемым.Эта ситуация — только первая во многих других эпизодах, которые показывают, что она не заботится о том, что о ней думают, до того момента, когда это становится невыносимым, и она полностью разрушает свою свадебную вечеринку. Несмотря на то, что она заявляет Клэр: «Я улыбаюсь, и я улыбаюсь, и я улыбаюсь», подразумевая, что она делает все возможное, гости (а также зрители) становятся свидетелями странного желания Жюстин очернить себя своим отношением. Это может быть проанализировано как бессознательное ожидание самонаказания, которое является косвенным способом выразить идею о том, что она не считает, что заслуживает брака и за это должна быть наказана.

В поисках более глубокого объяснения, она также может найти способ наказать окружающих, особенно сестру, которая организовала праздник и возлагала большие надежды на этот день. Это можно понимать как бессознательную реакцию меланхолии, которую Фрейд объясняет как «удовлетворение тенденций садизма и ненависти, которые относятся к объекту и которые обращены на собственное« я »субъекта». В этом отношении мы можем идентифицировать Клэр как любимый объект, который Жюстин бессознательно потеряла, и эта потеря передается ее эго, что приводит к ее самонаказанию, которое на самом деле является косвенным способом наказать ее любимый объект.Таким образом, это позволяет нам лучше понять их отношения, основанные на амбивалентных чувствах любви и ненависти, которые и есть отношения между меланхоликом и потерей объекта. Любовь между сестрами ярко проявляется на свадьбе, когда Жюстин ищет поддержки Клэр, когда ей неудобно, а Клэр всегда пытается утешить и утешить свою сестру. С другой стороны, отношение Жюстин всегда является бессознательным способом рассердить и наказать Клэр, которая неоднократно заявляет: «Иногда я так сильно тебя ненавижу, Жюстин».Именно потому, что меланхолия не зависит только от ее сознательного отношения, отношения между сестрами и душевным состоянием Жюстин настолько интересны и сложны.

Во второй части фильма, когда болезнь Жюстин уже диагностирована, ее симптомы легче идентифицировать. Она сопротивляется, когда Клэр пытается дать ей ванну, и отвергает ее любимое блюдо, говоря, что оно «на вкус как пепел». Эти сцены изображают торможение ее деятельности, общие симптомы меланхолии, выражение ее тела в болезненном унынии вследствие полного поглощения энергии ее эго.

Кроме того, это позволяет нам указать на амбивалентные отношения с Клэр, изображая бессознательную волю Жюстин мучить свою сестру через ее болезнь, чтобы наказать ее — изначальный любимый объект — вместо того, чтобы открыто выражать враждебность и ненависть. Очень интересно, как Ларс фон Триер помещает публику в это состояние меланхолии с момента первой сцены, используя образы конца света как своего рода предчувствие или мечту. Мы можем провести параллель между сценами замедленного движения и меланхолической перспективой мира, точно выражая недостаток энергии у эго, в соответствии с разным темпом и атмосферой Жюстин.Кроме того, песня (Тристан и Изольда Рихарда Вагнера) изначально представляет собой роман, работающий для того, чтобы выразить это косвенное, прерывистое и постоянное состояние меланхолии, вместо того, чтобы прямо выражать чувство отчаяния (которое могло быть гораздо больше связано с трауром). . Именно поэтому во время фильма все время воспроизводится одна и та же часть песни, и она так хорошо представляет это состояние, поскольку работа меланхолии косвенная и действует на бессознательном уровне.

Интерпретируя фильм с этой точки зрения, можно создать контрапункт между трауром и меланхолией, которые можно синтезировать в последней сцене конца света.В меланхолии, представленной Жюстин, ее конфликт не имеет ничего общего с окружающим миром, а связан с бессознательной потерей объекта и борьбой с ее собственным эго, и по этой причине ее реакция на конец света гораздо более спокойна. чем у ее сестры.

Для Клэр, осознавая, что она и все ее возлюбленные собираются умереть, она сознательно сталкивается с этой потерей, и, в отличие от меланхолии, это не передается ее эго; поэтому для нее становится пустым мир.

Это момент, когда Жюстин впервые поддерживает Клэр, создавая символическую «волшебную пещеру», чтобы защитить их и сделать этот момент менее болезненным для ее сестры и племянника. Это единственный момент в фильме, когда сестры обнимают друг друга, что в определенном смысле является счастливым концом для Жюстин, которая наконец-то может быть связана с Клэр.

Эта встреча представляет ее связь с объектом, который она потеряла, и это как раз тот момент, когда Меланхолия обнимает Землю, предполагая обоими способами торжество меланхолии.В конечном итоге, анализируя фильм с этой точки зрения, мы можем интерпретировать его не только как рассказ о конце света, но и понимать меланхолию как центральный ключ к отношениям сестры.

Ларс фон Триер, «Меланхолия» и примечания

Будет время поговорить подробнее и подробнее о новом фильме Ларса фон Триера «Меланхолия», когда он выйдет на экраны 11 ноября. поскольку он играет сегодня на Нью-Йоркском кинофестивале и будет доступен по всей стране по запросу в ближайшую пятницу, самое время сказать, по крайней мере, кое-что.Схема ясна и прямолинейна: своенравная планета Меланхолия несется к Земле, и ее удар уничтожит всю человеческую жизнь. Между тем, есть две сестры: Жюстин (Кирстен Данст), обеспокоенная женщина, которая выходит замуж, и Клэр (Шарлотта Генсбур), которая — с богатством своего мужа — устраивает для нее грандиозную свадебную вечеринку в своем особняке. После бурного, эмоционально тяжелого романа Клэр и ее семья (муж и маленький сын) справляются с глубокой депрессией Жюстин накануне катаклизма.

«Меланхолия» является частью других недавних фильмов фон Триера; каждый — либо дерьмо, либо тряпка, и эта поверхностная мизантропия позволяет ему снимать разрушение мира с напыщенным восторгом. Его собственная радость разрушения — это его базовый троп — детский садизм, в котором он обращается с персонажами как с мухами, чьи крылья он щипает, с червями, которых режет, или с муравьями, которых он сжигает, ребяческое ликование перед смертью искусно виноватых и смертью глупо невинных .

Это то, что делает многие фильмы фон Триера, и в частности «Меланхолию», такими уродливыми: ощущение того, что конец человеческой жизни будет эстетически великолепным — визуально великолепным и романтичным по звуку.Он прикрывает свой нигилизм мантией добродетели, неоклассического искупления и очищения. Когда наступает конец света, фон Триер должен показать это; его мании величия оставляет его последним выжившим. В профиле фон Триера Криса Хита в этом месяце GQ, он обсуждает бремя своей жизни:

Он говорит о почитании Пруста великих произведений искусства и церковных витрин. «Это доставляет мне некоторую радость, но я все еще считаю, что жизнь — ужасно плохая идея». Он говорит, что если Бог создал жизнь — «в чем я искренне сомневаюсь», — то он не продумал это до конца.«Я думаю, ты должен сказать, когда родишься -« Ты действительно этим хочешь заниматься? »»

И если бы вы могли вернуться, как бы вы ответили?

«Если бы у меня не было детей, я бы сказал« нет ». Если бы я мог просто, без всякой боли, не быть здесь, меня бы здесь не было ».

Потому что вам было бы не так больно?

«Да».

Фон Триер рассказал (что касается Хита) о своей ужасной схватке с депрессией (и единственное, что верно в «Меланхолии» — это изображение депрессии Жюстин с ее полной пассивностью и пустым взглядом в глазах), но есть в фильме нет ничего, что могло бы встретиться с той простой трагедией существования, которую он здесь озвучивает.Скорее, фильм — это истерика подростков; это фильм не о ненависти к себе, а о ненависти к другим.

Когда фон Триер пошутил о нацистах в Каннах в мае этого года, я написал здесь, что, хотя он был легкомысленным и бесчувственным, он также пытался сказать что-то серьезное и глубоко личное. Конечно, он не нацист, не сочувствующий нацистам или что-то в этом роде, и он справедливо сказал Хиту: «Я считал само собой разумеющимся, что они знали, что я не нацист». Но когда фон Триер говорил там о Гитлере: «Думаю, я понимаю этого человека.Он не тот, кого вы назвали бы хорошим парнем, но я многое о нем понимаю, и я немного сочувствую ему, да » признавая нечто существенное и глубоко продуманное: он признает связь немецкого романтизма через нацистскую эстетику с собственными романами фон Триера. Он включает в себя очищение через разрушение, устрашающую и подавляющую монументальность, которая возникает вместе со вкусом апокалиптического опустошения (конечно, в случае фон Триера, только в образах, а не в реальности) — избыток эстетической чистоты, который сочетается с неистовым отвержением. — ужас — простой обыденности.

Парадокс в том, что чувствительность фон Триера необычайно сильна; он несомненно художник. Его точка зрения так прямо встречается в «Меланхолии» и других его фильмах, что события и их роль в демонстрации его точки зрения закреплены на цементе, служа этой цели без опасности или возможности двусмысленности, события или персонаж или исполнитель, или идея, выходящая за рамки, установленные для них фон Триером; нет открытости явлениям. В его фильмах люди, которых он снимает, не имеют голоса, вещи, которые он снимает, не имеют независимого существования, все говорит за них фон Триер, поскольку он помещает их туда, где, по его мнению, они принадлежат.

Вот почему его так интересуют «препятствия» (произвольные правила, которым должен следовать режиссер), почему он создал «Босса всего этого» с помощью устройства под названием «Automavision», которое отклоняло направление камеры от его контроль, заставляя его двигаться случайным образом, и, по его словам, создан для стиля, «лишенного намерения». Его сценарии, его актеры и действия бросают вызов даже его собственным попыткам выйти за жесткие рамки его авторства, его авторитета. Это проклятие самого характера; и это действительно источник трагедии.

Исправление: в этом посте изначально указан Том Карсон, а не Крис Хит, для профиля GQ.

Поцелуй смерти в «Меланхолии» Ларса фон Триера

Начальная сцена «Меланхолия » — один из самых захватывающих психоделических монтажей, которые я когда-либо видел. Он тщательно построен из всех видов пасхальных яиц, которые появляются одно за другим по ходу фильма. Среди самых привлекательных — красивая темная лошадка, мать, держащая своего сына, тонущего в грязи поля для гольфа, и ребенок, вырезающий палку в копье.За этим хаосом скрывается красивая мрачная оркестровая мелодия, которая снова и снова возвращается в самые мрачные части фильма. Эта комбинация служит совершенно безмятежным, хотя и тревожным вступлением в качестве ключевых элементов этой сложной истории.

Изменяющий жанр экспериментальный фильм режиссера фон Триера 2011 года переносит зрителя в путешествие в самые глубокие и темные уголки умов Жюстин (Кирстен Данст) и ее сестры Клэр (Шарлотта Генсбур). Разделив свой фильм на две отдельные части, названные в честь каждой сестры, анализ фон Триером мотивов и неуверенности каждого персонажа может по-настоящему проявиться.Однако издалека глядит надвигающаяся гибель Меланхолии, недавно открытой планеты, которая угрожает врезаться в Землю и, по сути, уничтожить ее.

Игра

Данст не имеет себе равных во всем фильме, а ее грубые движения, выражения лиц и тишина говорят больше, чем любые слова. Возможно, ее красивое платье и макияж побудили меня сочувствовать ее подобию херувима, но ее дегуманизация во втором часе была безупречной.

Клэр, к сожалению, оставалась несколько скучной и неразвитой даже тогда, когда на нее падал свет прожекторов.В моменты, когда ей казалось уместным реагировать и адаптироваться к окружающим персонажам или окружающей среде, я чаще обнаруживал, что в ее исполнении отсутствует страсть. Было ли это намеренно или нет, я не знаю; однако я могу честно сказать, что я обнаружил, что Клэр использует всех остальных персонажей в качестве костыля на протяжении всего фильма.

Говоря шире, развитие сюжетной линии имело красивую дугу. То, что начиналось как призыв к дестигматизации психических заболеваний, превратилось в гораздо более философскую, совершенно фантастическую смесь красоты и ужаса.Обстановка создает уникальную и нетрадиционную зону боевых действий. Красиво обставленное поместье демонстрирует своего рода симметрию между двумя планетами и двумя сестрами.

В то же время, однако, каждая совершенная лунная ночная прогулка так же жутка и тревожна, как постоянная полуулыбка на лице Жюстин. Это свидетельство стигматизации психических заболеваний обществом, которое заставляло меня вздрагивать каждый раз, когда кто-то сердито предлагал Жюстин просто «быть счастливой» или «больше улыбаться».

Доска почета 2

К последним минутам фильма молодой племянник Жюстин, Лео (Кэмерон Сперр) улыбается, когда он и две сестры наслаждаются своими последними моментами на Земле.Это была сделанная со вкусом апокалиптическая черта, которая не следовала многим общепринятым клише о конце света.

Стефани Тан учится на втором курсе Колледжа искусств и наук. С ней можно связаться по адресу [email protected].

Подписка на информационный бюллетень

Cornell Cinema Cornell Arts & Sciences

С тех пор, как разделителем аудитории был Antichrist , кажется, enfant ужасный Ларс фон Триер не был самым популярным слоном в театре.Точно так же трудно отрицать, что с Melancholia датский автор вполне мог подарить нам один из самых провокационных шедевров десятилетия. В главной роли Кирстен Данст в роли одноименно страдающей Жюстин и Шарлотта Генсбур в роли ее сестры Клэр, фильм поливает семена соперничества их братьев и сестер намеками на апокалипсис, когда таинственная планета мчится к Земле.

Красота Melancholia заключается в ловком балансе зрелищности и интимности.Наглый кивок голливудским фильмам-катастрофам настолько искусен, насколько это возможно, и в центре внимания находится эмоциональная жизнь его персонажей в более грандиозной схеме вещей. Фильм также является интригующим спутником картины Терренса Малика «Древо жизни ». Тем не менее, если последний в поисках ответов глубоко заглядывает внутрь себя, Меланхолия смотрит ввысь, в невозможное будущее. Звездный актерский состав привносит множество тонкостей в стол — буквально на первом свадебном банкете фильма — и только усиливает потрясающую кинематографию и вагнеровский саундтрек.

Мы включили фильм в серию Garden Cinema , так как он отдает дань уважения классическому фильму о саду Last Year at Marienbad . Манохла Даргис из New York Times пишет о связи здесь, описывая конкретную сцену в Melancholia :

«Длинный вид сверху на зеленую лужайку, обрамленную двумя параллельными рядами кустов каплевидной формы, водной полосой в верхней части кадра и большими солнечными часами в центре внизу.Снимок напоминает знаменитый сад в фильме Алена Рене «Прошлый год в Мариенбаде » (1961) Алена Рене с его топиариями, статуями и человеческими фигурами, которые сами по себе отбрасывают тени. О работе г-на Рене романист и кинорежиссер Ален Роб-Грийе, написавший Marienbad , сказал: «В ней я осознал свои собственные усилия, направленные на несколько ритуальное обдумывание, некоторую медлительность, ощущение театральности и даже эту случайную жесткость. отношения, «который, — добавил он,» предполагает и статую, и оперу.