Коллекционер инна баженова: Инна Баженова: «Я все делаю в жизни со страстью»

Инна Баженова: «Я все делаю в жизни со страстью»

Инна Баженова. Фото: Ваня Березкин

Вы родились в Заволжье. Это что за место?

Как я поняла позже, Заволжье — тот самый город-сад, из тех, про которые писалось: «Через четыре года здесь будет город-сад». Это один из тех маленьких городов, которые строились по единому плану на рубеже 1940–1950-х. В 1950-е, когда начали строить Горьковскую ГЭС, одновременно заложили город, был сформирован план, его довольно быстро воплотили. Потом построили Заволжский моторный завод, который работал для ГАЗа, делал двигатели.

Чем вы увлекались в детстве, какие у вас были игрушки? Я, например, очень любил мягкие игрушки, хотя для мальчика это, может, нетипично, у меня любимым был медведь.

У меня были какие-то куклы, хотя их было немного. Я любила для них мастерить, что-то шить, вязать, как-то их одевать. Потом и себе вязала. Проводили время на улице большей частью, поэтому были скакалки, ножички, прятки и так далее.

Родители вам читали? Когда вы начали читать сами? Вы помните первую книжку, которая вам понравилась?

Конечно, мама читала мне чудесные детские книжки, русские сказки. Я не помню, когда научилась читать. Не как-то особенно рано, но еще до школы. Первой настоящей прочитанной книжкой, которая мне понравилась, был «Робинзон Крузо». Потом мне почему-то понравился Макаренко, «Флаги на башнях». Помню, как удивила учительницу во втором классе, когда она спросила то же, что и вы, а я назвала Макаренко. Библиотека дома была хорошая, да и книжки советские были качественными — там были роскошные иллюстрации всегда. Наверное, это как-то влияет на детские вкусы вообще, хорошая книга. Мама любила книги, она была председателем общества книголюбов у себя на заводе. Я помню, как только появлялась новая книга, она сразу же проглатывалась за сутки. Жюль Верн, Конан Дойл, Дюма, потом Гоголь — про Вия страшилки. А потом потихонечку начала читать все подряд.

Инна Баженова и Владимир Познер в фонде IN ARTIBUS. Фото: Ваня Березкин

Сколько вы прожили в Заволжье?

Я там прожила до 15 лет, потом уехала в Нижний Новгород, поступила в математическую школу.

Вы уехали без родителей? Чем они занимались?

Родители у меня — и мама, и папа — были инженерами. Мне стало интересно в чем-то попробовать свои силы. Ну я и поехала в математическую школу-интернат.

Там конкурс был какой-нибудь? То есть у вас довольно рано проявились какие-то способности?

Там просто было собеседование по математике. Сочинение писать у меня тоже получалось, но с каким-то трудом все-таки. А математика давалась легко. Мне никаких усилий не требовалось, чтобы получать свои пятерки, вот я и решила, что пойду в матшколу. Я там, кстати, действительно впервые почувствовала, что такое труд, почувствовала это удовольствие: чтобы был какой-то уровень, нужно приложить усилия. Там была очень сильная учительница, которая, по-моему, совсем недавно закончила преподавать, и на ней все держалось.

И мы в старших классах прошли примерно первые два года университетской программы. 

Хуан де Сурбаран. «Натюрморт с яблоками в корзине». 1643–1649. Фото: IN ARTIBUS Foundation

В этом возрасте вы ходили в кино? Помните какой-нибудь любимый фильм?

«Кабаре» меня потряс. Тарковского любила. Там был маленький кинотеатр, где показывали такое не массовое, может быть, кино. Мы туда с удовольствием ходили школьниками и потом студентами. В театр ходили тоже.

Видели ли вы тогда, интересовались ли репродукциями каких-нибудь известных или неизвестных художников?

Тогда я вообще не могла себе представить, что буду интересоваться живописью. Хотя ходили мы, конечно, в музеи, как все нормальные люди, иногда на выставки.

В Нижнем? Там приличные музеи?

Там очень хорошие музеи. Там, конечно, может быть, шедевров не много, но они есть. Русские сезаннисты, XIX век неплохой. Я часто ездила в Москву, там тоже ходила в музеи. Скорее, из какого-то любопытства. Я поняла, что выставка одного художника оставляет след в восприятии и он сразу становится твоим знакомцем. Поэтому я еще в ту пору, наверное, осознала пользу монографических выставок и всегда стараюсь не пропускать их. А тогда это был, скорее, праздный интерес.

Франсуа Буше. «Сбор вишен». 1760-е. Фото: IN ARTIBUS Foundation

Вы окончили матшколу, и очень успешно, очевидно. И поступили в Горьковский государственный университет имени Лобачевского. А почему не выбрали МГУ?

Я выбирала себе прикладную, вычислительную математику. Хотела туда.

Вы были комсомолкой?

Когда началось мое время комсомола, мне это было неинтересно. В матшколе главным была математика, там были нагрузки существенные и такой распорядок, что некогда было. В университете на первом курсе я успела побывать в комитете комсомола. Я отвечала за идеологию.

За что отвечали?

За идеологию. Я была зав. идеологией, я согласилась. Мне было так интересно! Мы ходили в местный центральный орган, горком комсомола, наверное. И нам показывали фильмы «вражеские», у нас было такое политпросвещение. «Пепел и алмаз» Анджея Вайды я посмотрела первый раз на этих собраниях. Да, мне страшно понравилось. Хичкока нам там показывали как образец антигуманизма.

Вы окончили вуз в 1991 году. В этом году закончился и Советский Союз. Вы помните свою реакцию на это событие, когда страна, в которой вы родились и выросли, перестала существовать?

У меня не было какой-то взрослой реакции. Я была озабочена определением своего будущего, своей профессии. Думала, пойти ли мне в НИИ работать или на завод. Мы воспринимали все так — верили. По молодости всегда кажется, что все это хорошо, все к лучшему.

Анри Руссо. «Зима». 1907. Фото: IN ARTIBUS Foundation

Жорж Сера.

«Больница и маяк в Онфлере». 1886. Фото: IN ARTIBUS Foundation

Лука Камбьязо. «Поклонение волхвов». 1560-е. Фото: IN ARTIBUS Foundation

Аристид Майоль. «Девушка с высокой прической». 1900. Фото: IN ARTIBUS Foundation

Морис Утрилло. «Улица Республики в Саннуа». 1912. Фото: IN ARTIBUS Foundation

Ну вот вы окончили университет, ваша специальность — прикладная математика, и вы идете работать авиационным инженером.

Это только так называлось. Я больше хотела в НИИ, но пошла на завод, потому что там давали жилье. У меня тогда было такое восприятие жизни: все обязательно должно быть устроено, должна быть прописка.

Но там мне быстро стало скучно, и, так как я много ездила в министерство и в Жуковский, в итоге решила туда и переехать. Мне там нравились люди, коллеги. И мы с моими знакомыми, с ребятами из ЦАГИ (Центральный аэрогидродинамический институт им. проф. Н.Е.Жуковского. — TANR), очень быстро там начали заниматься своим бизнесом.

Когда вообще вы решили заняться бизнесом? Это совершенно чужое…

Даже за эти год-два я повзрослела, стала смелее. Это не было моей единоличной инициативой. Сотрудники ЦАГИ меня пригласили участвовать в создании первого предприятия. Это был 1993 год. Я была в команде, и мне было это интересно, легко, потому что рядом были старшие коллеги, и вот мы так образовывали предприятие, связанное с «Газпромом». 

Тогда законодательная база менялась чуть ли не каждую неделю, все делалось по-новому, для меня это было увлекательное приключение. В нашей команде я занималась всей административной работой: и финансами, и бухгалтерией. Сейчас мне это скучно, а тогда было как увлекательная книга.  

Задам вопрос, но вы можете не отвечать. Когда вы стали Баженовой? Ваша девичья фамилия — Кудрина. 

Я вышла замуж в 1993 же году, и мой первый муж — научный сотрудник института до сих пор. У меня есть старший сын от этого брака, ему сейчас 24.

Понятно. Значит, вы идете в бизнес, и дела у вас идут хорошо.

Я иду в бизнес, дела идут хорошо, нам все интересно, мы развиваемся, мы замечательные коллеги и друзья, много ездим по стране, и так мы работаем примерно лет семь. Я представляла нашу компанию в «Газпроме» по многим вопросам, плотно там сотрудничала со многими структурами. И в какой-то момент решила сменить декорации и перешла поработать в «Газпром». И встретила там своего коллегу, будущего мужа. Он меня младше, еще почти вчерашний студент был, но уже мог горы свернуть, задорный. И мы с ним сделали вместе несколько проектов, а потом свое предприятие. Это был 2000 год. Предприятие развивалось, мы работали с утра до ночи, проводили много времени вместе, и через несколько лет отношения стали личными.

Первый брак был совершенно прекрасный, спокойный, но вот снесло голову — и образовался второй брак.

Знаете, я трижды был женат, я более-менее эти вещи понимаю. 

И вот я родила ребенка и села дома. И оказалась отрезанной от нашей бурной деятельности в бизнесе. Начала вить гнездо. Купила картину на стену — сначала одну, потом вторую, потом третью…

Первая картина какая была?

Это картина нашего друга — художника Виктора Разгулина, она у меня до сих пор дома висит. А потом думаю: пойду-ка я посмотрю, что еще есть, кроме того, что я знаю. И стала ходить по галереям, попыталась разобраться, стала покупать русских художников начала ХХ века — московскую школу живописную. Увлеклась. Можно сказать, что примерно с 2006 по 2008 год у меня был период погружения и любительский. Потом стала углубляться, разбираться, и в какой-то момент оказалось, что я коллекционер живописи.

Владимир Вейсберг. «Четыре колонны с Венерой и танагрой». 1982. Фото: IN ARTIBUS Foundation

Камень ученых Тайху. Китай. XVIII–XIX вв. Фото: IN ARTIBUS Foundation

Оноре Домье. «Игроки в карты».1859–1862. Фото: IN ARTIBUS Foundation

Виллем Клас Хеда. «Натюрморт». 1631. Фото: IN ARTIBUS Foundation

Альбер Марке. «Нотр-Дам. Наводнение». 1910. Фото: IN ARTIBUS Foundation

Неизвестный художник. «Игроки в поло». Китай. XII (?) в. Фото: IN ARTIBUS Foundation

Владимир Вейсберг. «Обнаженная». 1978. Фото: IN ARTIBUS Foundation

Вы продолжали работать?

У меня постоянно появлялись дети. За прошедшее с тех пор время я родила четверых детей, и я их всех кормила. Я периодически возвращалась, ключевые вещи контролировала, но потом снова отходила от дел. Я признательна моему мужу, который все это на себя взвалил, потащил и до сих пор тащит.

Вы помните, когда вы точно решили: «Я хочу собирать картины»? Помните эту мысль: «Вот то, что я хочу делать»?

Наверное, да. Это было, когда я купила на аукционе работу Мориса Утрилло, очень хороший пейзаж, «бело-голубой период». Я подумала, что вот, наверное, сейчас я буду относиться к этому серьезно и буду формировать коллекцию. Это был примерно 2008 год. 

Вехой для меня стало посещение выставки Владимира Вейсберга в Музее личных коллекций. Для меня он был как неизвестный художник — и вдруг такие миры открываются! Я открыла для себя почти что нашего современника, который оказался продолжателем, можно сказать, мировой живописи на таком уровне. И с тех пор я стала подходить к коллекционированию более профессионально и читать более целенаправленно. Коллекция меня учит саму. Вот купила Вейсберга одного, второго, третьего — и, я чувствую, у меня восприятие перешло на совершенно другой уровень. Теперь он мне знаком, я его знаю, слышу его голос. И по-новому слышу голоса других художников. Это развитие своих собственных способностей тоже вызывает восторг.

Ты вдруг раз — и что-то можешь, что-то новое делаешь, чего раньше не умел, не знал.

Жан Оноре Фрагонар. «Жертвоприношение Розы». Около 1785. Фото: IN ARTIBUS Foundation

Вы говорите: «Увлеклась». Может быть, это страсть? Страсть — очень сильная штука.

Безусловно, это так и есть. Это азарт, это страсть. А я все в жизни делаю со страстью. Сначала со страстью увлекалась математикой, потом бизнесом, потом детьми, семьей, влюбилась со страстью, а потом вот искусством.

Есть ли такой художник, из ушедших из жизни, с которым вам хотелось бы поговорить?

Много. Но из своих собственных интересов. Чему-то научиться, получить дополнительную информацию, углубить свою способность восприятия. Например, совершенно точно это Вермеер, потому что есть история, что его привлекали в том числе к экспертизе и что он еще в XVII веке забраковал некоторые коллекции, признав их либо фальшивыми, либо неценными. То есть, кроме того, что он великий художник, он еще и большой знаток и обладатель определенного взгляда на искусство.

Бывало ли так, что вы купили картину, прошло какое-то время, и вы в ней разочаровались?

Бывало так, что охладевала. По-прежнему нравится — но уже без страсти. Например, художники московской школы — Евгений Окс, Самуил Адливанкин, Александр Глускин. У них прекрасная живопись, они последователи французской школы.

Фальк тоже.

Фальк. Я Фалька постеснялась называть, потому что охладеть к Фальку — это звучит почти неприлично. Но это так. У меня есть одна его прекрасная работа, которую я люблю, но я не хочу больше Фалька в коллекцию. Хорошего Утрилло я хочу сколько угодно много, а вот Фалька мне достаточно. И Кончаловского мне достаточно. А вот Машкова мне никогда не достаточно. 

Как же у вас формируется коллекция? По какому принципу?

Я стараюсь формировать коллекцию по принципу художественного качества. Не литературного качества, а художественного. Вот Жорж Сера, например. Он был гениальный живописец и гениальный рисовальщик одновременно. Он мне важен не потому, что он постимпрессионист, а потому, что он выдающийся художник сам по себе. А могут быть художники-постимпрессионисты, которые мне неинтересны.

Жан-Батист-Камиль Коро (1796-1875). «Портрет неизвестной в кружевном чепце». Фото: IN ARTIBUS Foundation

Я совсем не коллекционер, но остро воспринимаю картины. Мне важен тот, кто что-то во мне задевает. Не то, что он мне говорит, а то, как он меня волнует.

И меня искусство волнует. Я просыпаюсь утром, смотрю на маленький этюд Сера и настраиваюсь. Это как камертон, он настраивает мою внутреннюю нервную систему. Он мне важен как гениальный художник, и он у меня должен быть в коллекции обязательно, потому что это определенный этап в истории искусств. Но при этом, как ни банально звучит, он мне просто нравится. Я никогда не собирала какую-то определенную тему, в этом смысле я плохой коллекционер. Мне иногда даже трудно объяснить, что я, собственно, коллекционирую. Вот, допустим, собрать постимпрессионистов, дивизионистов. Если уж есть Сера, так пусть будет и Синьяк… Вот никогда этим не занималась. Я никогда не пытаюсь закрыть какую-то тему.

А теперь поговорим о газете. В целом понятно: она об искусстве, а оно вам близко. Но все равно хочу спросить: как это получилось, что вы решили издавать газету? У вас что, мало дел?

Просто я многого не знала, когда пускалась в такую авантюру. А если серьезно — я искала для себя источник информации о событиях в мировом искусстве на русском языке, но ни газеты, ни журнала, ничего подобного не было. И я решила издавать такую на русском, для себя. Сначала была мысль с французами сделать, но с ними нам оказалось довольно трудно общаться. С англичанами все пошло быстрее.

И вы стали издателем ежемесячной газеты The Art Newspaper Russia. Конечно, в убыток, да?

Да.

А потом вы практически стали владельцем всех изданий: итальянского, французского, английского, китайского и так далее.

Тут много тонкостей. Итальянская газета — на особом положении (так как владелец сети был итальянцем). Некоторые по лицензии издаются: китайская, русская, греческая. Во французской версии были запутанные отношения с издателем, и сейчас мы ее перезапускаем. Расширение идет из бизнес-соображений, конечно.

У вас и премия есть. Кто в ней определяет победителей?

Первая премия случилась, когда газете The Art Newspaper Russia исполнился год и мы решили это как-то отметить. И арт-сообщество уверилось в том, что так будет каждый год. Мы сами задали себе такую планку, которой вынуждены придерживаться вот уже шесть лет. Отбор производит и конечные итоги подводит редакция газеты, состоящая из профессионалов.

В 2014 году создается ваш фонд IN ARTIBUS. В чем его смысл? 

Сначала не хватало информации — и создали газету, вошли в какое-то информационное поле. Потом появилась потребность обмена информацией на другом уровне — с такими же коллекционерами или с людьми, которых интересуют те же самые вещи. Мне было интересно на одной площадке показать, что мы делаем, позаниматься какими-то частными исследованиями, на которые у музеев не хватает внимания. У нас есть свой круг людей, с которыми мы можем в какой-то степени даже разделить свою страсть. 

Вы могли бы закончить следующее предложение: «Для меня быть русской — значит…»?

Первое, что приходит в голову: «Читать по-русски». Наверное, русская литература все-таки.

И еще один вопрос, на сей раз последний: зачем вы все это делаете?

Мой маленький сын, которому было тогда лет семь, на одной ярмарке выпросил у меня крохотную доисторическую лягушечку. Я его спрашиваю: «Федя, что ты с ней будешь делать, зачем она тебе?» Он на меня посмотрел так удивленно и говорит: «Как же, мама, как зачем? Хранить и любоваться». Вот у меня, наверное, так же. 

Моя коллекция не укладывается в привычные рамки — Сноб

О ней мало что известно. В том смысле, что Инна Баженова не слишком любит откровенничать о себе и своей коллекции искусства, которую собирает много лет. Но если она начинает рассказывать о любимых художниках, сразу виден увлеченный профессионал: глаза горят, голос звенит, разные подробности так и сыплются, удивляя тонкостью анализа и глубиной знания предмета. Собственно, только такой человек, как она, и должен был стать владельцем и издателем самого влиятельного медиаресурса по искусству The Art Newspaper

Инна Баженова на фоне картины Владимира Вейсберга «Три куба и коралл» Фото: Борис Захаров

Обычно Инна Баженова говорит тихо, осторожно выбирая слова. Почти без эмоций. Знаю, что сама она родом из города Заволжья, хотя юность провела в Нижнем Новгороде, что по профессии ученый-кибернетик, но работала в нефтегазовой отрасли. Однако все это какой-то смутный фон давней, малоизвестной жизни, в который, наверное, нет смысла особо вглядываться, поскольку настоящее гораздо ярче и во всех смыслах живописнее. Сегодня Баженова — одна из ключевых фигур российского арт-сообщества, известный коллекционер, владелица и издатель The Art Newspaper — самого солидного периодического издания по искусству в мире. Всегда интересно, как это у людей получается. Жила-была себе бизнес-леди, занималась авиационными и другими техноло­гиями, строила свой бизнес. Мать пятерых сыновей! И вдруг в один прекрасный день под тем же самым именем возникает совсем другой человек — тонкий знаток Утрилло и Сурбарана, завсегдатай аукционных домов, непременный участник «Арт-Базеля» и viennacontemporary, устроитель самой громкой церемонии года в области современного искусства — вручения премии The Art Newspaper Russia. И все это одна и та же женщина с тихим голосом и струящимися по плечам, русалочьими волосами.

Впервые я увидел Инну на выставке рисунков «Я хотел работать в манере Калло» из ее коллекции. Выбор художника, признаюсь, несколько озадачил. С чего это вдруг Жак Калло, мастер французского офорта XVII века? Все эти его «Ужасы войны», за которые он заслужил титул первого пацифиста в европейском искусстве. Или его же «Персонажи итальянского театра», развешанные по стенам фонда In Artibus. Чем могут привлечь современного коллекционера пожелтевшие офорты? Совершенством многолюдных композиций и смелостью воображения, которая в свое время так пленила Всеволода Мейерхольда? Доподлинно известно, что великий режиссер даже рекомендовал своим актерам чаще смотреть на офорты Калло, чтобы развивать творческую фантазию. Среди многочисленных поклонников художника числятся и Гофман, и Джакометти. Так что стоит ли удивляться, что и Инна Баженова полюбила его офорты?

Любопытнее понять логику создания коллекции. Например, почему офорты Калло и тут же пейзажи Утрилло? Или вдруг знаменитый «Розовый забор» Рогинского, который Инна щедро подарила Центру Помпиду в Париже, а потом сокрушалась, что расстаться ей с этим «забором» было трудно, как с любимым существом. Или картины московского художника Владимира Вейсберга, о котором она готова рассказывать как о романе всей жизни, хотя он умер задолго до того, как она, жительница Нижнего Новгорода, тогда города Горького, узнала его имя. «Невидимая живопись» Вейсберга — это ее тихая радость, молчаливые паузы, когда слышно, как бьется сердце. «Белое на белом» — это про нее. Глубина, которую никто не осязает, как она.

— Обязательно напишите про Вейсберга, — просит Инна, указывая мне на небольшой женский портрет у себя в кабинете. В смысле не про нее надо писать, а про художника, которого она так любит.

Или вдруг в разговоре возникает имя Шардена. Да, того самого, Жан-Батиста, что в Эрмитаже и в ГМИИ им. Пушкина. Он тоже есть в коллекции Баженовой — маленькая «Вышивальщица» вполне себе музейного качества, купленная на аукционе. Кажется, вот уж совсем другая история: французский XVIII век, застывший в нерешительности между пяльцами и гильотиной. Маленькие серые и кремовые холсты, сплошь состоящие из полутонов, намеков и тумана. Вейсберг и Шарден? Как это возможно? Но история искусства любит «странные сближения», а частные коллекции часто создаются по наитию.

Как и все, Инна начинала с женского желания украсить и навести уют: пустующие стены московской квартиры после евроремонта наводили скуку. Как и все, она настраивалась на разные яркие пятна и звучные аккорды, которых настоятельно требовали новые интерьеры. Но идти проторенным путем частных галерей и антикварных салонов не хотелось. Хотелось чего-то другого.

— Несколько лет назад в ГМИИ им. А. С. Пушкина прошла выставка «Портрет коллекционера», — рассказывает Инна. — Нас тоже пригласили. Можно считать, это был первый официальный выход в свет созданного мною фонда In Artibus. И тогда я поняла, что моя коллекция не укладывается в привычные рамки. У меня нет пристрастия к какому-то определенному периоду в мировой живописи, конкретному художнику или жанру. Нет цели и азарта собрать чьи-то работы, чтобы максимально раскрыть или закрыть тему. При этом я убеждена, что любая коллекция должна отражать внутреннее состояние собирателя, его индивидуальное восприятие живописи. В моей жизни все получилось довольно случайно, спонтанно. Вначале я стала собирать качественную живопись просто для украшения собственного дома. Начала с того, что было более или менее доступно по ценам и моим вкусам, — художники московской школы 1910—1930-х годов. Как известно, на них очень повлияли французские модернисты. Одно тянет за собой другое. Обладание подталкивает к познанию. Постепенно переключилась на модернистов начала ХХ века. И вот уже все стены в доме завешаны картинами от потолка до пола, а я все продолжаю что-то выискивать в интернете, изучать каталоги, названивать галеристам. И наконец наступает момент, когда я осмеливаюсь назвать себя коллекционером. Когда это произошло? Наверное, когда приобрела первое полотно Утрилло. Это был отважный поступок. Помню, как однажды я оказалась в гостях у одного известного любителя искусств, владельца частного музея в Швейцарии. Прошлась по залам, посмотрела на картины, и как-то у меня отлегло от сердца. Значит, не одна я такая, значит, можно собирать искусство и без специальной концепции, а просто по зову сердца, по принципу, что нравится.

В какой-то момент от московской школы и французских модернистов Инна Баженова плавно перешла на «старых мастеров». Считается, что этот сегмент арт-рынка менее всего подвержен колебаниям цен. С другой стороны, там есть большая вероятность нарваться на фальшак. Баженову это не то чтобы не пугает, но говорит она об этом каким-то подчеркнуто будничным тоном. Да, есть риск, а где его нет? При покупке русского авангарда? Или французских импрессионистов? Сетовать на это — все равно что жаловаться на плохую погоду. Возьмите зонт или наймите классных экспертов. У нее так получилось с выставкой Гаспара Дюге, прекрасного пейзажиста XVII века, когда сотрудники ГМИИ определили, что одно из полотен принадлежит не ему, а фламандскому художнику того же периода Франциску Милле. Расстроилась ли она по этому поводу? Нисколько. Значит, так надо.

С мужем Дмитрием Саморуковым Фото предоставлено пресс-службой

Или недавно на аукционе она упорно боролась за право обладания натюрмортом Сурбарана. Но не Франсиско, а его сына Хуана. Тот по стоимости уступает своему великому родителю, ну и по качеству живописи тоже. Но Инна убеждена, что она-то приобрела именно работу Франсиско. Откуда у нее такая уверенность? Долгое и терпеливое изучение манеры письма обоих художников, искусствоведческий, кропотливый подход. Ну и женская интуиция.

— Мой натюрморт часто берут на выставки Сурбарана, за последние годы их было пять или шесть в разных европейских музеях. Работа там висит в компании натюрмортов самого Франсиско из Прадо, из Лондонской национальной галереи, но, конечно, с этикеткой «Хуан де Сурбаран». Глаз мгновенно сопоставляет мои «Яблоки» с работами Франсиско, и очень похоже, что это та же рука. Атрибуция работ старых мастеров — дело сложное, запутанное, но не безнадежное.

Но если приобретение тех или иных картин еще можно рассматривать как долгосрочный инвестиционный проект, способный со временем принести прибыль, то покупку международной издательской сети The Art Newspaper вряд ли по нынешним временам можно причислить к супервыгодным сделкам. Тем не менее Инна Баженова на это пошла. И вот уже шестой год является владелицей и издателем самой авторитетной газеты по искусству, которая выходит на русском, английском, французском, греческом и китайском языках. Есть еще итальянская версия, но ею занимается бывший владелец Умберто Аллеманди. По сути, это независимое издание — обязательное чтение для всех профессионалов в сфере изобразительного и декоративного искусства, как Financial Times — для финансистов.

Для самой Баженовой The Art Newspaper — пароль в высшую лигу арт-сообщества. Богатых коллекционеров на свете много, владелец такого медиаресурса один и всегда на виду. Так что в этом смысле шаг был правильный и дальновидный. Хотя и расходы немаленькие, да и сама Инна не очень похожа на человека, которому надо утверждаться каждую минуту. Наоборот, она старается лишний раз не попадать под софиты или в объективы фотокамер. С улыбкой признается, что счастье коллекционера заключается в том, что он не должен знать своих коллег в лицо. Ну да, их пути могут пересечься на аукционах или больших ярмарках. Но собиратели, например, икон и коллекционеры современного искусства — это не просто разные сегменты рынка, но совершенно разные миры. А теперь со всем этим, как владелице The Art Newspaper, ей надо иметь дело, постоянно сталкиваясь с борьбой честолюбий, с разнообразными обидами и претензиями. Почему не отметили, не написали или написали не то?

Особенно остро она это почувствовала, когда с ее подачи была учреждена ежегодная премия The Art Newspaper Russia. Собственно, изначально цель была вполне практическая — поддержать запуск нового издания. А в итоге под руководством Инны стала получаться чуть ли не национальная премия в области искусства, потеснившая разом и государственную премию «Инновация», и частную Премию Кандинского. По ее признанию, на этот масштаб они никак не рассчитывали. Тем более что речь шла не о денежном призе (странно было бы не самому богатому изданию выдавать премию Эрмитажу или Третьяковской галерее), а прежде всего о выражении признания деятелям художественного сообщества за их достижения с помощью яркого театрализованного шоу, в котором каждому лауреату посвящен отдельный номер.

Символично, что сам приз — скульптура российского художника Сергея Шеховцова — представляет собой две культовые башни в миниатюре — кремлевскую Спасскую и Биг-Бен, — перекрещивающиеся, как стрелки часов. Трогательный оммаж глобалистским мечтаниям былых времен, когда казалось, что прекрасный новый мир только и ждет, чтобы распахнуть нам свои объятия. Увы, спустя шесть лет стало ясно, что грезы обернулись суровой прозой разнообразных санкций, последствия которых в той или иной степени испытали на себе почти все участники арт-сообщества. И, в сущности, осталось лишь очень маленькое пространство, элегантное гетто, населенное красивыми женщинами в вечерних платьях и представительными мужчинами, продолжающими вести себя так, будто холод и мрак за окном их никак не касаются. Те же лица, те же бодрые разговоры, кружащие вокруг последних торгов на Sotheby’s или новых цен в Базеле. Те же установки на европейскую толерантность и политкорректность. И даже то обстоятельство, что главным изданием по искусству в России стал западный бренд The Art Newspaper, тоже говорит о многом. Парадоксальность нынешней ситуации заключается в том, что художественного рынка в России почти не существует, а классное издание по искусству есть. Закон о меценатстве до сих пор не принят, а частные музеи все равно открываются. И все еще находятся смельчаки, готовые вкладывать немалые средства и силы в искусство, не надеясь на быструю прибыль, а тем более на поддержку государства. Выгода для них тут одна — само искусство, которое живет и развивается по собственным законам, игнорируя политические барьеры, государственные границы и разные таможни.

— Да, русский рынок не смог покорить Запад, — признает Инна Баженова. — И сейчас, наверное, нет смысла объяснять почему. Прорыва не получилось. За последние десять лет цены на многих даже признанных российских художников упали. После всплеска первого интереса все быстро откатилось обратно в рамки локального, местного арт-рынка, ведущего довольно скромную по западным меркам жизнь. Но тут нет ничего удивительного. Именно так существуют арт-рынки Восточной Европы. Много вы можете назвать имен художников из стран бывшего соцлагеря? А там наверняка есть талантливые, яркие люди. Тем не менее всегда существует шанс, что кто-то прорвется, кого-то заметят. Для этого и проводятся разные биеннале, международные выставки, совместные акции, проекты. Во многом для этого мы и выпускаем The Art Newspaper Russia. Мы не создаем имена-бренды, не пытаемся разрекламировать тех или иных художников, но отслеживаем мировой художественный процесс, а параллельно сами проводим выставки в In Artibus, уже во второй раз устраиваем ежегодный фестиваль фильмов об искусстве The Art Newspaper Russia Film Festival на музейных площадках, издаем каталоги и книги. Большим событием стала недавняя выставка наследия русских авангардистов из архива Николая Харджиева, с которым связана детективная история его вывоза за границу в начале 1990-х годов, а потом возвращения. Мы планируем вместе с РГАЛИ выпустить до 2019 года три тома матери­алов этого архива. Один уже вышел.

С сыном Федором Фото предоставлено пресс-службой

Есть ли мечта создать свой музей? Пока для Инны Баженовой важнее сама коллекция, возможность довести свой тайный арт-пазл, над которым она колдует уже тринадцать лет, хотя бы до промежуточного финала или каталога. А стены? Может быть, когда-нибудь она их и построит.

При этом Инна убеждена, что музей необходим, когда появляется возможность охватить творчество какого-то одного художника или исчерпывающе показать важный период в искусстве. В ее случае такая цель невозможна и даже никак не предполагается. Скорее гипотетический посетитель ее музея будет иметь шанс познакомиться с ней самой. А Инне как человеку нетщеславному такое навязывание себя представляется задачей сомнительной и нескромной. Пока ее музейные амбиции вполне удовлетворены одним просторным пространством в современном бетонном билдинге на Пречистенской набережной, где расположился фонд In Artibus. А камерные выставки, которые там проходят, она оценивает не более чем PS к участию в больших художественных проектах в государственных музеях по соседству.

Ɔ. Вы хотели бы, чтобы ваши сыновья приняли участие в создании коллекции?

Конечно, но пока никакого интереса к этому я в них не вижу.

Ɔ. Говорите об этом с сожалением?

Они еще маленькие. Может, все поменяется. Но я не хочу ничего навязывать. Все-таки для меня искусство превратилось в сильное увлечение и даже в дело жизни, когда я стала взрослым, сложившимся человеком. Нельзя принуждать к любви. Мне бы хотелось, чтобы дело, которому я посвятила столько лет и сил, сохранилось и после меня. Если уж не в виде музейной институции, то хотя бы в виде семейной коллекции. Возвращаясь к теме швейцарских частных музеев, я выяснила, что они, как правило, существуют при специальных семейных фондах. Наследники даже получают какие-то существенные налоговые льготы, и им выгоднее сохранить частный музей, чем быстренько все распродать. У нас таких законов пока нет. Но кто знает, может, еще появятся? Например, нас невероятно порадовал новый закон о вывозе и ввозе произведений искусства из-за рубежа, который теперь распространяется не только на государственные музеи, но и на частные фонды и коллекции. Нам пришлось отказаться или отложить кое-какие совместные с западными музеями проекты, потому что существу­ющее законодательство нам было никак не обойти.

Ɔ. Вы часто используете местоимение «мы», когда говорите о коллекции. Предполагается, наверное, не только команда фонда, но и ваш муж Дмитрий Саморуков, за которым, понятное дело, остается последнее слово при решении ключевых финансовых и стратегических вопросов. У него самого есть какие-то художественные пристрастия?

Главное художественное пристрастие Дмитрия — автомобили. В этом смысле зоны наших интересов не совпадают. Разумеется, я время от времени предпринимаю попытки как-то его увлечь и завлечь, но всерьез он не вовлекается. Муж помогает мне уже тем, что никак не вмешивается в дела фонда. Конечно, коллекция принадлежит семье. И все же когда я говорю «мы», конечно, в первую очередь имею в виду нашу команду, где собрались отменные профессионалы.

Ɔ. Вы много где бываете, много что видите. Что из художественных явлений последнего времени стало для вас открытием или даже откровением?

Я получила огромное удовольствие от выставки Фрагонара в Париже, в Люксембургском дворце. В высоком искусствоведении к этому художнику и вообще к периоду французского рококо принято относиться немного свысока. Но это восхитительные картины и изумительный художник, который открылся мне в новом свете. А вот после большой ретроспективы Гогена в Гран-Пале я к нему охладела. Считаю, что была совершенно гениальная выставка в Третьяковской галерее из собрания Ватикана. И по кураторской концепции, и по подбору картин, и по оформлению. А главное, что полотна Пуссена, Рафаэля, Караваджо заиграли совершенно по-новому. Ведь в Пинакотеке они висят где-то высоко, иногда даже в полутемных залах, их толком и не разглядишь, а здесь вступаешь с ними в диалог напрямую, без посредников. В искусстве это самое важное.
Ɔ.

«Открыть музей — это мечта на будущее» • ARTANDHOUSES

Коллекция искусства бизнесвумен, коллекционера и мецената, владелицы международного бренда The Art Newspaper Инны Баженовой известна и в России, и за рубежом. Произведения искусства из ее собрания запрашивают на выставки самые разные музеи всего мира, а в Москве их показывают регулярно — в пространстве открывшегося в 2014 году фонда IN ARTIBUS. В сентябре 2016 года картина «Розовый забор» Михаила Рогинского из собрания коллекционера перешла во владение Центра Помпиду — г-жа Баженова подарила ее Франции в рамках передачи в дар масштабной коллекции русского современного искусства знаменитому парижскому музею.

После открытия в Помпиду выставки-дара и персональной выставки Рогинского в московском IN ARTIBUS Инна Баженова рассказала ARTANDHOUSES о своем эклектичном собрании, принципах и ограничениях и о том, зачем коллекционеру газета.

Два года назад вы показывали большую выставку Михаила Рогинского в Венеции и совсем недавно подарили его «Розовый забор» Центру Помпиду, а теперь открыли выставку в Москве. Чем этот художник интересен вам лично?

Рогинским я заинтересовалась давно, но, пожалуй, ближе всего познакомилась с его творчеством в процессе подготовки большой выставки, которую мы делали в 2014 году во время Архитектурной биеннале в Венеции. На мой взгляд, из всех нонконформистов он выделяется тем, что тяготеет к традиции. Для меня Рогинский — это классическая живопись и в то же время совершенно независимая фигура. Человек, который раздражал систему и которого система выдавила из себя. Экспериментатор, который отказался от многих достижений и от довлеющего контекста нонконформизма и занялся исследованием искусства как такового.

«Розовый забор» для Помпиду выбрали вы или французские кураторы?

Это была одна из моих любимых работ в коллекции, и для меня это огромная жертва. К тому моменту, когда я его купила, у меня уже сложился пул поздних работ Рогинского, и ранняя работа 1960-х годов, такая как «Розовый забор», была совершенно необходима. Я искала ее целенаправленно и купила благодаря подсказке друзей, которые увидели ее на антикварном салоне. Конечно, это очень важная картина для моей коллекции, но она же была важна и для Помпиду — они тоже искали работы этого периода как наиболее ценного для рынка и для сегодняшнего искусствознания. Я предлагала кураторам несколько работ на выбор. Они взяли «Розовый забор» — работу знаковую, характерную для времени и для художника. И мне, с одной стороны, пришлось преодолевать свою коллекционерскую жадность, но, с другой стороны, было не стыдно ее предложить. Это жест, направленный на интеграцию российского искусства в европейский контекст, о чем сейчас много говорится и что я лично приветствую.

После венецианской выставки вы заметили какую-то положительную реакцию со стороны европейского арт-сообщества, удалось что-то изменить в восприятии художника?

Много заинтересованных отзывов было в немецкой и итальянской прессе. К нам обращались кураторы с вопросами, будет ли продолжение, и с готовностью участвовать в этой деятельности и дальше. Но здесь я не вольна единолично решать и планировать. Тем более было объявлено, что в ближайшее время выставку Рогинского собираются показать Третьяковская галерея и Московский музей современного искусства. Поэтому пока мы ждем этих выставок и надеемся, что они состоятся.

Жан Оноре Фрагонар
«Отдых на пути в Египет»
1755
Из коллекции Инны Баженовой

С чего началась ваша коллекция и как вы пришли к мысли собирать искусство? Вы были увлечены искусством в детстве?

К сожалению, в детстве я соприкасалась с искусством не больше, чем любой советский ребенок — через телевидение, музеи, школу, альбомы, которые были в семье, репродукции на стенах. Искусством я увлеклась, когда стала покупать работы для дома. Прошло некоторое время, года три-четыре, прежде чем это переросло в более-менее профессиональную страсть и осознанное формирование коллекции. Стал накапливаться багаж знаний и, главное, — ощущений. Каждая новая работа в коллекции вызывает новые ощущения, гораздо больше, чем могла бы, может быть, вызвать картина, увиденная в музее. Когда живешь с произведением, знакомишься с художником и его творчеством на совершенно другом уровне. Это более плотный эмоциональный контакт.

Вся ваша коллекция постоянно живет в интерьере или что-то находится в специальных хранилищах?

В интерьерах находятся только те работы, которые им соответствуют и которые можно хранить таким образом. Некоторые работы старых мастеров нуждаются в строгом соблюдении температурно-влажностного режима, и держать их дома невозможно. Кроме того, свое влияние оказывает закон о ввозе и вывозе произведений искусства. Раньше можно было оформить купленные в Европе вещи на временный ввоз, что для меня важно, поскольку я больше ориентируюсь на старое западноевропейское искусство, рынок которого сосредоточен в Европе. Сейчас закон о ввозе и вывозе ограничивает пребывание этих вещей здесь. Поэтому что-то находится в профессиональных хранилищах, что-то — в музеях на долговременных выставках. Например, Музей Дюссельдорфа на два года попросил у нас натюрморт Сурбарана. Две работы из коллекции активно путешествуют — «Портрет молодого человека» Сутина сейчас в Будапеште, и это третья его выставка, а женский портрет Мане участвует в выставке в Гамбурге. Меня радует, когда работы из коллекции путешествуют — они востребованы и живут своей жизнью, и заодно решается вопрос их хранения.

Жорж-Пьер Сёра
«Рабочие, забивающие сваи»
1882

Вы путешествуете вслед за ними?

Стараюсь. Не всегда получается приехать на открытие, но я стараюсь посещать те выставки, где представлены вещи из коллекции, потому что мне важно видеть, какое место в творчестве художника занимает та или иная работа, важно сравнить и, может быть, лучше почувствовать что-то.

Удается открывать для себя новые грани знакомых картин?

Конечно. Не всегда это что-то кардинально новое, но углубить свои знания и отточить ощущения каждый раз удается. Например, мне очень понравилась выставка Сера в музее Крёллер-Мюллер в Голландии. Это была большая ретроспектива, на которую у нас брали три живописных работы и один рисунок. Конечно, мне было интересно проследить за развитием творчества художника. Мой любимый эскиз к знаменитой работе Сера «Маяк в Онфлере» висел рядом с законченным вариантом. Мне было очень приятно их сравнить, поскольку, как вы понимаете, они крайне редко оказываются рядом на одной стене. При этом мой эскиз — живой, сделан по первому впечатлению, а большая работа на основе этого эскиза — аналитическая, жесткая, сухая, и, в общем-то, эскиз мне нравится больше. Конечно, я понимаю, насколько окончательный вариант ценнее, но это мои личные впечатления.

Каталонская школа
«Крещение Леонарда святым Ремигиусом»
XV век

У вас очень разнообразные интересы — старые мастера, импрессионисты, постимпрессионисты, советское искусство.

Можете обозначить границы коллекции?

Очертить границы непросто. Изначально я заинтересовалась советским искусством. Потом стала собирать русскую живопись начала ХХ века. От нее было легко перейти к французам начала ХХ века, потому что московская школа в развитии колоризма переняла эстафету от парижской школы. На недавней выставке позднего Машкова мы как раз попытались продемонстрировать эту преемственность. Переход к французам открывает огромное поле для познания и коллекционирования, и дальше одно тянет за собой другое — например импрессионистов, которых у меня, к сожалению, пока совсем мало, поскольку они требуют гораздо больше финансовых возможностей. Тем не менее я надеюсь, что со временем этот пробел восполнится. Дальше вглубь времен — Франция XVIII века, Голландия XVII века и так далее. На этом рынке достаточно предложений, и даже не самый богатый коллекционер может позволить себе выбирать в соответствии со своими возможностями.

Можете назвать наиболее важные и знаковые для вас работы?

Безусловно, Сера, ряд французских работ XVIII века, таких как пасторали Буше и эскиз Фрагонара, голландская живопись XVII века, некоторые работы позднего Ренессанса. В коллекции есть работа, которую я покупала как произведение неизвестного автора. Но потом профессор из Барселоны атрибутировал ее как редкую работу очень важного каталонского мастера Гонсало Переса, и это оказалась неожиданно нашедшаяся девятая часть составного алтаря. Долгое время были известны только восемь, причем почти все они находятся в музеях. Такие бывают повороты.

Джованни Баттиста Пиранези
«Колодец» из серии «Темницы»
1749-1751

Вы коллекционируете только живопись?

Живопись, а также рисунки, графику, принты. Скульптуры у меня совсем немного, отдельные вещи — небольшие работы Генри Мура и Жана Арпа, средневековая французская скульптура, есть также древний китайский сосуд.

Как в вашем восприятии уживаются столь разные эпохи и национальные школы? Сурбаран, Сера, Машков, Вейсберг — это же очень разное искусство.

Прекрасно уживаются, более того, они все связаны внутренними законами живописи. Каждый из тех художников, которых вы назвали, занимался живописью и ставил перед собой преимущественно пластические задачи. Они интересовались искусством, в котором главное — цвет, форма, свет. В моей коллекции и вообще в искусстве меня интересуют в первую очередь преемственность и взаимосвязи, и все художники, которые занимались живописью как таковой, в итоге оказываются связаны внутренними законами. Ранний Вейсберг родствен позднему Машкову. Машков переварил голландскую, французскую живопись, то есть в Машкове присутствуют и Шарден, и импрессионисты, и Сезанн. В Вейсберге присутствует Машков. В Шардене много голландской живописи XVII века. Все они в итоге родственники.

Вы не думали открыть музей, чтобы наглядно показать свой подход и эту преемственность?

Для этого нужна более мощная коллекция. Сейчас еще рано, это мечта на будущее.

Мастер Сан-Миниато
«Мадонна с младенцем и Иоанн Креститель»

Как строится ваша работа с коллекцией?

Коллекционирование для меня — это процесс, и поскольку я человек любопытный, каждая новая работа открывает передо мной новые пласты знания, чувствования и даже общения. Поэтому я не представляю, как я могу этот процесс завершить и сказать, что вот теперь это цельная коллекция. Всё время остаются какие-то лакуны, начиная с импрессионистов и заканчивая многими другими периодами. Этот процесс постоянно втягивает меня в выставочную деятельность, обязывает общаться на новом уровне с музейными сотрудниками, кураторами. Всё это вместе вылилось в создание фонда In Artibus, который структурировал мою активность и позволил ряд проектов отделить от меня лично и передать профессиональной команде. Выставками, организацией научных конференций, исследовательской деятельностью, изданием книг занимается команда фонда, в которую входят кураторы, хранители, дизайнеры и так далее. Не могу не отметить и то, что эта же активная деятельность привела в итоге к изданию The Art Newspaper.

Вам случается расставаться с чем-то, продавать работы из своей коллекции?

Изредка я продаю работы, которые покупала в самом начале и которые могут быть изъяты без вреда для коллекции. Я не перестаю их любить, они мне не надоедают, но, тем не менее, я могу от них отказаться. Несколько ранних покупок сейчас находятся в известных московских собраниях, две работы купил у меня Пушкинский музей. Я совершенно спокойно могла бы их оставить у себя, но, с одной стороны, это почетно, с другой, конечно, собранию нужна ротация.

Восточная нидерландская школа
«Мадонна с младенцем»
Дуб
1500-1520

Вы страстный коллекционер? На аукционах бьетесь до последнего?

Я была страстным коллекционером до определенного предела. Но сейчас я знаю, что мне нужно, и пытаюсь свою страсть ограничивать. Конечно, на рынке всегда есть желанные вещи, всегда есть соблазн. Но я выбираю, что-то откладываю на потом и стараюсь подходить к покупкам рационально. И от этого меньше огорчаюсь, когда что-то купить не получается.

Раскройте секрет, какую сумму вы тратите ежегодно на пополнение коллекции?

В последнее время очень мало, практически ничего — отвлекает другая деятельность.

Вам принадлежит мировой бренд The Art Newspaper. Насколько я понимаю, это весьма хлопотное хозяйство и убыточный актив. Зачем он вам?

Когда бы я знала… Наверное, сначала это было просто увлечение. Когда я начинала коллекционировать, мне не хватало информации. Я не принадлежала к музейному сообществу, не была специалистом, но я искала актуальную информацию, касающуюся искусства, и очень мало ее находила. Я видела издания, посвященные современному искусству, либо академические труды. И я поняла, что не хватает профессионального издания на русском языке, которое снабжало бы нас актуальной информацией о рынке, выставках, событиях в области искусства. Так зародилась мысль о том, что хорошо бы запустить собственное издание. Прошло несколько лет, прежде чем эта идея получила конкретное воплощение. А спустя два года владелец всей сети The Art Newspaper обратился к нам с предложением принять от него эстафету, и так я стала издателем международной сети. Кстати сказать, интернациональная, англоязычная версия не убыточна.

Что она вам дает?

Пока что она дает большие возможности для получения информации и интеграции в европейское сообщество, связанное с искусством. Конечно, это огромная ответственность и забота. Мы ставим перед собой цель развить издание в цифровом пространстве, стать авторитетными не только на бумаге, но и в интернете. У нас есть определенная программа развития, но о ней можно будет поговорить, когда мы что-то реализуем.

Коллекционер Инна Баженова и редакция The Art Newspaper Russia выбирают главные художественные достижения 2014 года: Искусство: Культура: Lenta.ru

2 апреля в Большом Манеже в Москве состоится награждение победителей ежегодной премии газеты The Art Newspaper Russia. Премия вручается заметным художественным событиям прошедшего года в номинациях Выставка года, Музей года, Книга года, Реставрация года и Личный вклад. Накануне «Лента.ру» поговорила с владелицей международного издания (выходит на 6 языках) The Art Newspaper и руководителем фонда IN ARTIBUS, коллекционером Инной Баженовой.

Фото: Пресс-служба The Art Newspaper Russia

Инна, в шорт-лист премии вошли события очень разные по масштабу. Манифеста-10, биеннале европейского уровня, и выставка молодых видеохудожников в Манеже. Эрмитаж, отметивший в том году 250-летие, и подмосковный музей «Новый Иерусалим». Колоссальный труд «Энциклопедия русского авангарда» и путеводитель по архитектуре Москвы 20-х годов. По каким критериям отбираются номинанты?

Мы отбираем победителя, основываясь на многих факторах. В первую очередь, конечно, это мнение редакции, поскольку газета глубоко погружена в художественную жизнь Москвы и России, и редакции видна художественная картина в целом. Они могут иметь абсолютно разный масштаб. Понятно, что маленькому провинциальному музею трудно соревноваться с Государственным Эрмитажем. Но деятельность каждого из них может быть событием.

Насколько это мнение бывает объективно? Всегда ли выбор редакции совпадает с Вашими предложениями как издателя?

Мы не претендуем на абсолютную истину. Премия The Art Newspaper Russia ни с кем не конкурирует. Конечно, она опирается на мнение художественного сообщества, общественный резонанс и мнение экспертов. Мы хотим обратить внимание на выдающиеся события года, достойные внимания и профессионалов, и простого зрителя, лишний раз поощрить авторов в «реальном времени».

Насколько велико, на ваш взгляд, значение нишевого ежемесячного бумажного издания, когда источник оперативной информации переместился в интернет?

Специфика нашего издания такова, что мы не размещаем сиюминутные новости, а даем некоторый срез художественной жизни. Для нас важно, чтобы отдельные события были единым организмом и частью мирового арт-процесса. С одной стороны, для нас важно интегрировать нашу арт-сцену в общемировой процесс, а с другой—донести до русского читателя мировые новости.

Роль бумажных СМИ, конечно же, ослабевает. Тем не менее, и сегодня сохраняется значительная часть читателей, которые предпочитают бумагу, и я в их числе. Мне доводилось встречаться с читателями нашей газеты, которые хранят подшивки английской версии за все 25 лет, с самого первого номера. Ее можно перечитывать как свидетельство, как документ времени. Я бы сказала, что это отчасти литературно-публицистическое издание.

То есть, вы рассматриваете газету скорее как журнал?

Отчасти да. Но журнал включает в себя литературные тексты, а мы все-таки новостное издание и не претендуем на качественный литературный текст, это не самоцель. Скорее, это сборник неустаревающих материалов, картина нашей арт-сцены.

Фото: Пресс-служба The Art Newspaper Russia

Значительная часть материалов The Art Newspaper Russia— переводы из англоязычной версии. Много ли материалов русского происхождения попадает в международное издание?

Сейчас значительная часть материалов для русского издания создается именно в России. А процент переводов из англоязычной версии уменьшается. В международное издание пока попадает очень небольшая часть материалов — появляются новости и аналитические заметки о российских событиях. Но я рада этому, до начала выхода русской версии материалов о России было меньше.

Вы лично, как владелица выпусков The Art Newspaper, выделяете ли для себя русское издание?

Безусловно, для меня есть разница и как для читателя, и как для издателя. Я сама читаю, конечно, русскоязычную версию. Как издатель, пока что западные версии я рассматриваю как бизнес, а российскую — как гуманитарный проект.

Вы принимаете участие в работе редакции?

Стараюсь не вмешиваться в работу. Я наблюдаю и по необходимости корректирую, потому что за все, что происходит в газете, несу ответственность я. Конечно, я могу рекомендовать темы, реагирую, если вижу непрофессиональный подход или, наоборот, удачи, и определяю направления общего развития. Но напрямую в контент не вмешиваюсь.

Фонд IN ARTIBUS, где мы сейчас находимся, связан с газетой или это отдельные ваши проекты?

Я организовала фонд, чтобы структурировать свою деятельность в разных сферах. Это издательская программа—в первую очередь, мемуары художников и книги, связанные с коллекционированием, и выставочные проекты. Первой мы сделали выставку Михаила Рогинского на Архитектурной биеннале в Венеции в прошлом году. Также фонд занимается участием отдельных вещей из моей коллекции в зарубежных выставках. Недавно мы открыли и собственное выставочное пространство на Пречистенской набережной, оборудованное в соответствии с музейными правилами. Мы ориентировались на выставки классического искусства, это сфера наших интересов.

Фото: Пресс-служба The Art Newspaper Russia

Но, Инна, после выставки Рогинского уже здесь, в фонде, прошла большая выставка Владимира Вейсберга, сейчас висит Юрий Пальмин. Все это шестидесятники-семидесятники, до классиков им еще далеко.

Мои интересы как коллекционера лежат в области классического искусства, и в выставках фонда мы будем делать на этом акцент. Но для меня Вейсберг, хотя и шестидесятник, абсолютно укладывается в формат, потому что для меня он классический художник, занимавшийся исследованием пластических возможностей живописи.

Да, его больше интересовала форма, чем содержание.

То же интересует меня как коллекционера.

Вы начали собирать коллекцию сразу с старых мастеров?

Нет, начала я, как часто это бывает, с оформления своей квартиры. Это были русские художники ХХ века, которых я так или иначе знала со школы.

То, что на профессиональном сленге называется «родная речь»?

Да, пожалуй, хотя Шишкина я все же не успела полюбить. Меня интересовали художники начала ХХ века, московской школы. От этого близко к французам, а от них уже вглубь истории живописи.

На ваш взгляд, какое место занимают наши шестидесятники, не только круга мистических формалистов, как Вейсберг и Шварцман, занимают в мировой истории искусства?

Я абсолютно уверена, что любые процессы, даже, казалось бы, периферийные, являются частью общемирового процесса. В том числе национальные школы. Может быть, многое недооценено. Это, например, относится к Михаилу Рогинскому. Вейсберг, на мой взгляд, гениальный живописец, и мне кажется, он должен занимать адекватное ему место в истории живописи. И мы будем стараться ускорить этот процесс. Настоящее, серьезное искусство, лишенное социальных и политических спекуляций, которые устаревают, рано или поздно оказывается в истории.

Онлайн трансляция
III Ежегодной премии
The Art Newspaper Russia
в 20.30 на сайте www.theartnewspaper.ru

Фонд

IN ARTIBUS foundation — некоммерческая организация, созданная с целью изучения и популяризации классического и современного искусства. Практические направления фонда — выставочная и издательская деятельность, поддержка культурных проектов.

Инициатива создания фонда IN ARTIBUS принадлежит Инне Баженовой — коллекционеру, меценату, участнику и инициатору культурных проектов. Инна Баженова — издатель российской версии авторитетной газеты об искусстве The Art Newspaper Russia, а с 2014 года — владелец международной сети The Art Newspaper.

Ключевые задачи

Расширение и укрепление международных культурных связей, содействие интеграции российского искусства в мировой художественный контекст, привлечение внимания аудитории к фундаментальным проблемам изобразительного искусства

Инна Баженова Учредитель фонда

Основные направления деятельности фонда — организация монографических выставок-исследований в сотрудничестве с музеями, культурными фондами и частными коллекционерами в России и за рубежом и издание книг об искусстве, в том числе мемуаров художников и коллекционеров, научных монографий и серии книг для детей.  

Фонд IN ARTIBUS работает в сотрудничестве с частными коллекционерами и музейными институциями: 

Государственный Русский музей, Санкт-Петербург Государственная Третьяковская Галерея, Москва Музей изобразительных искусств им. А.С.Пушкина, Москва Государственный Эрмитаж, Санкт-Петербург Вологодская областная картинная галерея, Вологда Саратовский Государственный художественный музей им. А.Н. Радищева, Саратов Ивановский областной художественный музей, Иваново Пермская государственная художественная галерея, Пермь

The Kröller-Müller Museum, Otterlo, Netherlands Museo Cantonale d’Arte, Lugano, Switzerland Palais des Beaux-Arts, Belgium, Brussels Pierre Arnaud Foundation, Lens, Crans-Montana, Switzerland La Fondazione Ferrara Arte, Ferrara, Italy Università Ca’ Foscari, CSAR, Venezia, Italy Государственный музей-заповедник «Ростовский Кремль», Ростов Чувашский государственный художественный музей, Чебоксары

У газеты Art Newspaper теперь русский владелец

• Александр Кан
• обозреватель по вопросам культуры<br> Русской службы Би-би-си

2 октября 2014

Новым владельцем Art Newspaper стала российская предпринимательница, коллекционер и издатель Ирина Баженова. Об этом в четверг было объявлено на специальной церемонии в лондонской галерее «Тейт».

Art Newspaper – одно из самых авторитетных и респектабельных периодических изданий об искусстве. Основал газету, изначально выходившую исключительно на итальянском языке под названием Il Giornalle dell’Arte, итальянский издатель Умберто Аллеманди.

Появившееся в 1990 году англоязычное издание с офисами в Лондоне и Нью-Йорке быстро превратилось в ведущую в мире газету об искусстве в самом широком понимании этого слова: музеи, выставки, аукционы, арт-рынок и многое другое.

Главные отличительная черты и главные достоинства Art Newspaper – широчайший охват мировой художественной жизни, независимость, объективность и беспристрастность в подаче информации.

Наряду с оригинальным итальянским и английским, Art Newspaper издается теперь на французском, греческом, русском и китайском языках. В 2010 году лицензию на русскоязычное издание приобрела Инна Баженова.

Новый владелец

Выпускница Нижегородского университета Инна Баженова с 1993 года вместе со своим мужем Дмитрием Саморуковым занимается производством оборудования для нефтегазовой отрасли.

Десять лет назад она увлеклась коллекционированием искусства. Остро ощущая недостаток в серьезной арт-периодике, поначалу Баженова планировала учредить собственное издание, но затем решила пойти по пути локализации престижного и авторитетного международного органа. Art Newspaper, по ее словам, — это Financial Times мира искусства.

Автор фото, Ben Pruchnie Getty Images for The Art Newspaper

Подпись к фото,

Генеральный директор Art Newspaper Анна Сомерс Кокс, новая владелица Инна Баженова и главный редактор газеты Джейн Моррис

Art Newspaper Russia быстро закрепила свои позиции как одно из самых влиятельных подразделений интернационального издания и как лидер российской арт-периодики. Серьезная репутация газеты еще больше укрепилась после учреждения в 2013 году ежегодной премии.

Когда Умберто Аллеманди решил отойти от дел, Инна Баженова стала первым человеком, кому он предложил купить издание. Он остается почетным президентом Art Newspaper.

Инна Баженова объявила, что ни в коей мере не намерена вмешиваться в редакционную политику издания. Свои посты сохранят его генеральный директор Анна Сомерс Кокс и главный редактор Джейн Моррис.

В том, что касается будущего Art Newspaper, главное его направление, заявила Инна Баженова – развитие интернет-портала.

HBR мероприятия

Родилась в городе Заволжье Нижегородской области, окончила Нижегородский государственный университет им. Н. И. Лобачевского, факультет вычислительной математики и кибернетики. После окончания университета в 1991 году поступила на работу на государственное предприятие в должности инженера авиационной промышленности.

В 1993 году вместе с несколькими партнерами основала организацию, использующую авиационные технологии в разработке и производстве оборудования для нефтегазовой отрасли. В настоящее время имеет долю в нескольких предприятиях смежной тематики (специальное оборудование и высокотехнологиччный сервис для газотранстпортных систем, буровые технологии и др.).

В 2005 году начала коллекционировать живопись русских художников ХХ века, с 2007 года в коллекция пополнилась произведениями европейских мастеров. В настоящее время собрание включает в себя не только искусство модернистов, но и живопись старых мастеров, графику, скульптуру, античные и древневосточные артефакты.

В 2012 году Инна Баженова запустила русскоязычную версию газеты об искусстве The Art Newspaper Russia и одноименную ежегодную премию за достижения в области искусства.

В 2013 году стала владельцем всей международной лицензионной сети The Art Newspaper в Великобритании, США, Франции, Италии, Китае и России.

В 2014 году Инна открыла выставочное пространство некоммерческого культурного фонда IN ARTIBUS в Москве на Пречистенской набережной.

В 2017 году основала фестиваль фильмов об искусстве The ART Newspaper Russia FILM FESTIVAL.

В 2018 году в сотрудничестве с Aksenoff Family Foundation было запущено онлайн-издание о российском искусстве на английском языке Russian Art Focus.

Фонд IN ARTIBUS занимается выставочной, издательской, просветительской деятельностью. Его первым крупным проектом стала выставка на Венецианской биеннале 2014 года – «Михаил Рогинский. По ту сторону красной двери». В Москве фонд организует экспозиции в сотрудничестве с ведущими музеями. Выставочная трилогия, посвященная московской живописной школе: «Владимир Вейсберг», «Борис Касаткин» и «Поздний Машков» была проведена совместно с Государственной Третьяковской галереей, Государственным Русским музеем и двенадцатью региональными музеями России. В ряду других проектов: «Вдохновленные Римом. К 400-летию Сальватора Розы и Гаспара Дюге (совместно с Государственным Эрмитажем), «Готика Просвещения. Юбилейный год Василия Баженова» (совместно с Государственным музеем архитектуры им. А.Щусева), «Архив Харджиева» (в сотрудничестве с РГАЛИ), «Ничего, кроме гармонии. Владимир Вейсберг из коллекций ГМИИ им. А.С.Пушкина и Инны Баженовой».

Математик, инженер и коллекционер, Инна Баженова — новая владелица The Art Newspaper

. ЛОНДОН .- У Art Newspaper новый владелец, математик, инженер и коллекционер Инна Баженова, которая издает The Art Newspaper Russia с 2012 года, сообщается сегодня.

Соглашение о продаже повышает финансовую поддержку газеты и позволяет ей расширить присутствие в Интернете.

Умберто Аллеманди, основатель сети Giornale dell’Arte и The Art Newspaper, ныне почетный президент, сказал: «После 50 лет работы в бизнесе мне нужно думать о будущем.Мне нужны четыре вещи: полная независимость от внешнего вмешательства; грамотный выбор новостей; скрупулезное внимание к фактам и безразличие к экономической выгоде. Я хочу, чтобы мои 50 лет остались в наследство, поэтому я выбрала Инну. Я передаю ей эстафету, потому что она и ее муж Дмитрий молоды, богаты, честны и убедили меня, что разделяют мои идеалы ».

Инна Баженова сказала: «Мне очень повезло, что я новая владелица The Art Newspaper. Качество его журналистики и образованности выдающееся, а отличное освещение международных новостей искусства жизненно важно в нашей глобальной среде.Когда я начал коллекционировать произведения искусства, я понял, что это абсолютно необходимое чтение. Я хочу заверить вас, что The Art Newspaper сохранит полную редакционную независимость сейчас и до тех пор, пока она принадлежит мне. Моя цель — инвестировать в нее, чтобы она оставалась такой же хорошей, как сегодня ».

The Art Newspaper, основанная в 1990 году, является одним из ведущих репортеров новостей искусства во всем мире. Уникальный по своей концепции и масштабам, он ежемесячно публикует новости, интервью, обзоры и дискуссии о мире искусства, охватывающие все, от античности до современности.Его международная читательская аудитория состоит из художников, коллекционеров, директоров музеев, консультантов, дилеров, попечителей, аукционистов, кураторов, государственных политиков и лиц, имеющих как профессиональный, так и личный интерес к мировому рынку искусства. Газета Art Newspaper распространяется тиражом 23 000 экземпляров, а ее читательская аудитория превышает 50 000 человек. У него 84 300 подписчиков в Twitter и 278 000 лайков на Facebook.

Предприниматель и коллекционер Инна Баженова родилась в 1968 году. Она выросла в Нижнем Новгороде, городе в Поволжье СССР, и начала свою карьеру инженером в государственной авиационной промышленности.В 1994 году она создала первую из группы компаний, использующих авиационные технологии в разработке и производстве насосного оборудования для нефти и газа, а затем стала соучредителем еще одной компании, производящей буровое оборудование для энергетики. Сейчас она вместе с мужем Дмитрием Саморуковым участвует в ряде бизнесов, связанных с ней. Она начала коллекционировать около десяти лет назад и поэтому начала страстные поиски коллекционирования и изучения искусства. В 2010 году после обширного исследования она обратилась в The Art Newspaper, которая выдала ей лицензию на издание русскоязычного издания.В 2012 году, когда она и ее муж подружились с владельцем The Art Newspaper Умберто Аллеманди и с редактором-основателем, ныне генеральным директором, Анной Сомерс Кокс, они обратились к нему с предложением купить ее, и он принял это предложение. Инна Баженова, ее муж и пятеро детей живут в Москве и Великобритании.

Инна Баженова покупает «Арт-газету» | Блог русского искусства | Продавец русской живописи, коллекционер скульптур

Инна Баженова в 2012 году на запуске The Art Newspaper Russia

Санкции против России, инициированные США и ЕЭС, создали неопределенность на российском рынке искусства, поскольку как продавцы, так и покупатели хотят увидеть, станет ли ситуация лучше или хуже, прежде чем совершать сделки.Это неудивительно, учитывая все негативные новости последнего времени, такие как трио бывших руководителей Goldman Sachs, вышедших из своего предложенного фонда в размере 2 млрд долларов США для инвестирования в Россию, и Total создала свое ведущее совместное предприятие с Лукойлом для разведки сланцевой нефти в Западной Сибири. холдинг и поток американских бизнес-лидеров, таких как Стивен Шварцман из Blackstone, заявляющих, что они больше не будут инвестировать в Россию. Точно так же специальный прокурор Москвы недавно предложил ответный закон, который разрешил бы конфискацию российских активов в России, не принадлежащих российским гражданам.Кто-то может возразить, что с точки зрения долгосрочной перспективы наступил момент для загрузки российских активов. Однако к искусству это не относится, поскольку цены не снизились.

В мрачной атмосфере россияне все активнее участвуют в самом арт-рынке. Инвестор Сергей Скатерщиков купил журнал ARTnews в начале года, а московская Mercury Group владеет Phillips с 2008 года. Только что было объявлено, что бизнес-леди и коллекционер Инна Баженова купила Art Newspaper и ее лицензионные подразделения в Китае. Франция и Греция.Ранее в этом году Баженова одолжила 11 картин для выставки из частных российских коллекций, проходившей в Москве, которая включала шедевры из собраний таких, как Дудаков и Авен. Она уже была издателем Art Newspaper Russia и говорит, что хочет и дальше развивать газету, уважая ее независимость.

Статья на эту тему следует из Art Newspaper: —

Арт-газета. Только через Интернет, 2 октября 2014 г.

У The Art Newspaper новый владелец, математик, инженер и коллекционер, Инна Баженова, которая издает The Art Newspaper Russia с 2012 года, об этом объявил сегодня в лондонской галерее Тейт и представил ее директор Николас Серота. .
Соглашение о продаже повышает финансовую поддержку газеты и позволяет ей расширить присутствие в Интернете.

Умберто Аллеманди, основатель сети Giornale dell’Arte и The Art Newspaper, ныне почетный президент, сказал: «После 50 лет работы в бизнесе мне нужно думать о будущем. Мне нужны четыре вещи: полная независимость от внешнего вмешательства; грамотный выбор новостей; скрупулезное внимание к фактам и безразличие к экономической выгоде. Я хочу, чтобы мои 50 лет остались в наследство, поэтому я выбрала Инну.Я передаю ей эстафету, потому что она и ее муж Дмитрий молоды, честны и убедили меня, что разделяют мои идеалы ».

Инна Баженова сказала: «Мне очень повезло, что я новая владелица The Art Newspaper. Качество его журналистики и образованности выдающееся, а отличное освещение международных новостей искусства жизненно важно в нашей глобальной среде. Когда я начал коллекционировать произведения искусства, я понял, что это абсолютно необходимое чтение. Я хочу заверить вас, что The Art Newspaper сохранит полную редакционную независимость сейчас и до тех пор, пока она принадлежит мне.Моя цель — инвестировать в нее, чтобы она оставалась такой же хорошей, как сегодня ».

The Art Newspaper, основанная в 1990 году, является одним из ведущих репортеров новостей искусства во всем мире. Уникальный по своей концепции и масштабам, он ежемесячно публикует новости, интервью, обзоры и дискуссии о мире искусства, охватывающие все, от античности до современности. Его международная читательская аудитория состоит из художников, коллекционеров, директоров музеев, консультантов, дилеров, попечителей, аукционистов, кураторов, государственных политиков и лиц, имеющих как профессиональный, так и личный интерес к мировому рынку искусства.

Деловая женщина и коллекционер Инна Баженова родилась в 1968 году. Она выросла в Нижнем Новгороде, городе в Поволжье СССР, и начала свою карьеру инженером в государственной авиационной промышленности. В 1994 году она создала первую из группы компаний, использующих авиационные технологии в разработке и производстве насосного оборудования для нефти и газа, а позже стала соучредителем еще одной компании, которая производила буровое оборудование для энергетики. Сейчас у нее есть интересы в ряде бизнесов, связанных с ее мужем Дмитрием Саморуковым.

Она начала собирать около десяти лет назад и приступила к поискам, чтобы собирать и узнавать об искусстве. В 2010 году после обширного исследования она обратилась в The Art Newspaper, которая выдала ей лицензию на издание русскоязычного издания. В 2012 году, когда она и ее муж подружились с владельцем The Art Newspaper Умберто Аллеманди и с редактором-основателем, ныне генеральным директором, Анной Сомерс Кокс, они обратились к нему с предложением купить ее, и он принял это предложение. Инна Баженова, ее муж и пятеро детей живут в Москве и Великобритании.

http://www.theartnewspaper.com/articles/Russian-engineering-entrepreneur-buys-The-Art-Newspaper/35722

Почему миру искусства нужно бросать богатых россиян | Искусство и дизайн

На сайте Art Newspaper есть интересная история о российских художниках, выступающих ногами против правительства президента Владимира Путина. Однако наиболее важным аспектом этой истории может быть то, что она действительно была опубликована.

Репрессии против свободы слова толкают художников в изгнание, сообщает София Кишковская, цитируя подрывных художников-монументалистов Дмитрия Врубеля и Викторию Тимофееву, которые сейчас живут в Берлине, и берут интервью у других российских художников, соблазненных их примеру.

Приятно видеть эту историю из этого надежного источника новостей, потому что публикация недавно была куплена богатой россиянкой Инной Баженовой. О новом владельце журнала объявили в галерее Tate Britain (почему?), А публицисты называют Баженову «математиком, инженером и коллекционером».

Их отчет о том, что российские художники бросают вызов Путину, как мы надеемся, говорит о рассказчике столько же, сколько и о самой истории, если это означает, что журнал продолжит объективно освещать Россию и все остальное.Но смена собственника показывает, насколько сложно вывести российские деньги из мира искусства. Хотя экономические санкции против политики Путина оказали огромное влияние, нет никаких признаков того, что международное искусство подвергнет остракизму российских коллекционеров, играющих такую ​​огромную роль в этом мире денег, роскоши и власти. Недавно я просмотрел отличную выставку в галерее Саатчи, которая является результатом сотрудничества с российскими художественными институтами и, конечно же, на российские деньги. Я должен был проигнорировать это? Но это было, и это было хорошо.

Россию и современное искусство сложно отделить друг от друга. По крайней мере, Art Newspaper, похоже, придерживается своих стандартов. Но может ли существовать такая вещь, как независимый художественный журнал, когда коллекционирование так запутано в способах финансирования этих публикаций? Конечно нет.

Великий миф о мире искусства состоит в том, что он загружен деньгами. Это, конечно, но только на верхнем уровне. Коллекционеры, успешные дилеры и некоторые художники богаты. Тем не менее, вокруг этой элиты, обслуживающей ее, находится скопление журналов, книг, критиков и веб-сайтов, кураторов и выставок, которые не так прибыльны.Когда я думаю о мире искусства, я также думаю о молодых рецензентах, которые хранят копии публикаций, которые никто не читает, и о молодых художниках, пытающихся привлечь их внимание. Как все это держится на плаву? С деньгами богатых, вот как. Art Info финансируется — это не секрет — якобы скандальной Луизой Блуэн. На нем ее имя.

Небольшие тиражи и специализированный характер художественной прессы делают ее пригодной для всех видов коррупции. Я знаю. В прошлом году я отклонил запрос через Art Newspaper о написании каталога для русского художника, потому что меня не устраивал источник финансирования.Российские деньги? Это часть убогости мира искусства, отчаяния, скрывающегося за блеском.

Art Exchange выпустила Art Oracles для децентрализованных финансов | Андрея Белякова | Художественная биржа

Перенос цен на собранные вишневые произведения искусства с аукционов в блокчейн

Введение

Торговля произведениями искусства весьма расплывчата; некоторые говорят, что это один из крупнейших нерегулируемых рынков в мире. Существуют определенные правила, но им не хватает прозрачности, и игроки могут избежать наказания за подозрительное и этически сомнительное поведение.

Из-за высоких входных барьеров рынок искусства остается узким, поскольку игроки должны иметь опыт и обширную сеть, чтобы ориентироваться на рынке. Основные работы ведущих художников непомерно дороги, поэтому доступны только избранным. Инвесторы, стратегическим активом которых является искусство, не имеют нужных финансовых инструментов для хеджирования, получения риска или участия в сделке, и хотя классический финансовый рынок предлагает инвесторам варианты покупки части компании за счет акций, т.е.грамм. инвестируя в 10 баррелей нефти без необходимости владеть ею и транспортировать ее, рынок искусства сильно отстает. Существующие производные финансовые инструменты на искусство несколько примитивны, и нет контрактов с расчетами наличными, которые сгладили бы риски и достигли желаемой подверженности риску.

Мы хотим снизить входные барьеры, повысить прозрачность и, самое главное, ввести на рынок искусства финансовые инструменты разделения рисков.

Зачем нужны изменения

Многие люди хотели бы участвовать на рынке искусства; однако для среднего класса это кажется чрезвычайно трудным.Вы отстранены от рынка, если вы искусствовед, художник или человек, увлеченный изобразительным искусством. Многие могут даже сказать, что рынок в основном используется для финансовых схем.

С испытаниями арт-рынка знакомы даже опытные коллекционеры.

Инна Баженова, коллекционер, соучредитель The ArtExchange, владелица группы The Art Newspaper International и соучредитель Russian Art Focus.

Я начал покупать искусство 15 лет назад.Постепенно это превратилось в страсть, и теперь коллекционирование стало частью моей жизни. Почти все свободные средства трачу на искусство. Первые шаги новичка всегда трудны. Мне потребовалось несколько лет, чтобы понять сложный язык искусства и закрепиться в мире искусства, не говоря уже о том, чтобы познакомиться с тонкостями оценки произведений искусства и понять нюансы мнений экспертов. Как коллекционер я хорошо знаком с недостатками арт-рынка. Качественное искусство стоит очень дорого, но одним из его недостатков является не очень ликвидность.Как правило, финансовые институты не рассматривают искусство как актив. Добавьте к этому сложности с хранением произведений искусства и риски их потери. Коллекционеру приходится платить очень высокую цену за удовольствие от владения искусством.
Art Exchange — это инструмент, который решает большинство этих проблем. Благодаря этому владение искусством становится простым и прозрачным. Впервые он предлагает участникам возможность использовать производные инструменты для искусства.
Наша цель — сделать рынок искусства доступным и привлекательным.Art
Exchange направлен на то, чтобы освободить виртуальных коллекционеров от большинства проблем и дает им возможность получить удовольствие от коллекционирования произведений искусства. Для участников финансового рынка, экспертов и инвесторов он предлагает возможности применить свои знания на рынке искусства с использованием новых финансовых инструментов.

Оракулы Art Exchange — первый шаг к децентрализованным производным инструментам.

Оракулы — это специализированные инструменты, которые позволяют связать блокчейн с реальным рынком.Oracle делает данные вне сети доступными для использования в смарт-контрактах в блокчейне.

Может быть сложно установить ненадежное соединение между блокчейном и реальными ценами и событиями. На подготовительном этапе мы разработали устойчивые механизмы для переноса продажных цен выбранных произведений искусства в блокчейн Ethereum. Наши специалисты отберут лоты вечерних распродаж аукционных домов, которые будут добавлены на платформу. Мы также можем выполнять сторонние запросы на перевод проверенных цен в блокчейн.

Цены без доверия будут доступны и открыты для использования миром искусства. Мы руководствуемся лучшими практиками сообщества децентрализованных финансов, общая инфраструктура которого позволяет участникам создавать независимые финансовые решения. Мы считаем, что эта инфраструктура будет способствовать децентрализации проектов, связанных с искусством.

Каждый арт-объект имеет уникальный идентификатор с Oracle, который публикует справочную цену. В настоящее время мы используем чистую, но надежную версию оракулов. Цена на каждый арт-объект становится активной после того, как он подписан минимальным количеством криптографических ключей, которые распределены между несколькими уважаемыми и независимыми валидаторами.

Вы можете проверить нашу внутреннюю страницу цен, чтобы увидеть активные каналы оракула. Мы также создадим SDK, который позволит вам эффективно использовать цены на искусство на уровне блокчейна.

price.theart.exchange

Преимущества децентрализованного финансирования

Децентрализованное финансирование (также известное как DeFi или Open Finance) — это быстрорастущая экосистема продуктов поверх блокчейна, которая состоит из децентрализованного кредитования, токенов безопасности, деривативов, бирж и гораздо более. Недавно его размер достиг одного миллиарда долларов США.

Существуют основные предположения, которые позволяют построить такую ​​экосистему. И в настоящее время большая часть этого зависит от нескольких проектов и финансовых механизмов. Новый класс активов не только привлечет новых пользователей, но и сделает систему более диверсифицированной.

Например, есть цифровые деньги (стабильные монеты), которые выпускаются под крипто-займы с избыточным обеспечением. Art Exchange представит ссуды на произведения искусства с избыточным залогом, которые привнесут в систему различные механизмы стабильности.

Следующие шаги

Оракулы открыты и доступны мировому сообществу искусства. Их можно использовать как инфраструктурный примитив для арт-проектов.

Мы начали работу над платформой деривативов, а также над мобильным приложением для управления вашим счетом и транзакциями. Мы стремимся сдать этот этап до июньских аукционов. Мы также упорно работаем над соблюдением всех соответствующих правил, чтобы запустить следующие два этапа: совместное владение произведениями искусства (токенизация) и ссуды под залог искусства.

Мы упорно работаем над соблюдением всех соответствующих нормативных требований, чтобы запустить следующие два этапа: совместное владение произведениями искусства (токенизация) и ссуды под залог произведений искусства.

Любящие искусство руководители российского бизнеса подарили Москве новые музеи — Jewish Business News

Любящие искусство руководители российского бизнеса подарили Москве новые музеи

Леонид Михельсон, Виктор Вексельберг, Даша Жукова, Давид Якобашвили, а теперь и Борис Минц откроют в мае музей русского импрессионизма.

Премия Art Newspaper Russia вручается 17 марта в Москве четвертый год подряд. В отличие от государственных музеев, эта премия вручается частным лицам, инвестирующим в искусство. На самом деле, только частный инвестор с большими карманами мог позволить себе устроить церемонию награждения Art Newspaper — шикарное театрализованное представление в выставочном зале «Манеж».

Деловая женщина и коллекционер Инна Баженова изначально приобрела франшизу на российское издание The Art Newspaper, чтобы лучше управлять бизнесом.Затем она купила весь бренд.

Деловая женщина, коллекционер произведений искусства и владелица The Art Newspaper, Баженова открыла московское выставочное пространство в ноябре 2014 года под названием своего художественного фонда. В арт-пространстве in artibus проходят выставочные проекты, посвященные русским художникам ХХ века.

«Я сознательно приобрела владение английской версией как бизнес, — сказала Баженова. «Но сначала я не хотел объявлять о приобретении издания.В конце концов, ее безупречную репутацию создали не я, а основатели и создатели. Целый год мы не объявляли о смене собственника. Даже персонал не знал. Это было сделано для того, чтобы люди не говорили обо мне так, как они говорят о [Романе] Абрамовиче, который купил футбольный клуб «Челси». Хотя, кто я по сравнению с Абрамовичем? » она сказала.

В прошлом году Инна Баженова открыла для себя выставочное пространство в фонде artibus в центре Москвы, чтобы продемонстрировать работы своих любимых художников — Владимира Вайсберга и Ильи Макова, выставка которых откроется в апреле.

Но Баженова — далеко не единственный российский ценитель искусства, готовый выставлять свои коллекции на всеобщее обозрение. Крупные российские коллекционеры перестали скрывать свою личность еще в 2000-х годах. Теперь они открывают свои художественные репозитории для зрителей, а не отправляют их в дома в Лондоне или где-то еще. Но последняя тенденция еще более удивительна: только за последний год в Москве открылись или открываются несколько крупных музеев, каждый из которых посвящен исключительно частным коллекциям российских капиталистов.

Музей русского импрессионизма

В каждой коллекции есть свои причуды и неординарности. Чаще всего они основаны на желании владельца увидеть свое отражение в глазах окружающих. И, конечно же, они хотят, чтобы их запомнила история. В конце концов, создание музея для будущих поколений производит более сильное впечатление, чем владение финансовой холдинговой компанией или инвестиционной фирмой.

Борис Минц, владелец инвестиционной компании 01 Properties, откроет в мае музей русского импрессионизма. Более чувственные работы заменят полотна художников русской передвижной школы Василия Поленова, Игоря Грабаря и Константина Коровина в реконструированном здании фабрики на Ленинградском проспекте.

В мае 2016 года Минц, российский банкир и инвестор, открывает музей, основанный на своей коллекции русского искусства XIX-XX веков. Он будет проходить в здании бывшего завода, которое реконструирует британская архитектурная фирма John McAslan + Partners.

Многие в мире искусства считают любимых Минца русских импрессионистов второстепенными по сравнению с французскими мастерами, чьим произведениям они подражают. Минца это нисколько не беспокоит.

Его музейный проект, стоимость которого уже составляет 10 миллионов долларов, был разработан британской архитектурной фирмой John McAslan + Partners с помощью консалтингового агентства Lordculture.

Основатель «Вимм Билль Данн» и совладелец Petrocas Energy Group Давид Якобашвили также планирует открыть в этом году музей в Москве.Названный Sobraniye (Сборка или Коллекция), это будет огромное сооружение, охватывающее четыре этажа над землей и еще четыре нижних, с пространством для размещения 10 000 работ.

В «Собрании» будут представлены редкие предметы царской семьи Романовых, а также предметы от ожерелья Екатерины Великой до рояля Марии Федоровны. В музей также войдут музыкальная шкатулка Symphonion, которую использовал Адольф Гитлер, и, как часть его библиотеки звуков, 20 000 парафиновых цилиндров и самовоспламеняющиеся пианино, на которых для записи звука используются гравюры и перфорация соответственно.

Нефтяной магнат Вагит Алекперов уже открыл свой Нумизматический музей. Любовь Алекперова к монетам стала легендой среди московских коллекционеров старшего возраста, знавших его с тех пор, как они собирались в знаменитом магазине монет на Таганке, чтобы торговать своими товарами. Сегодня Алекперов — миллиардер, и в его музее хранятся только золотые монеты. Среди них есть и настоящие раритеты, которые группа специально нанятых экспертов выследила после поисков по всему миру. Например, посетители могут увидеть в монетном дворе четверть статер Александра Македонского.Сейчас Алекперов работает над тем, чтобы музей продолжал свое существование независимо от прихотей его наследников.

Все эти музеи появились не из-за давления политиков или призывов к социальной ответственности богатых, а вопреки им. Давиду Якобашвили долгие годы не разрешали ремонтировать свой особняк на Солянке. Другой нефтяной барон, Виктор Вексельберг, не смог получить здание в центре Москвы для музея Фаберже, несмотря на свои хорошие связи.

Владельцу компании «Новатэк» Леониду Михельсону, возглавляющему российский список Forbes, повезло больше. Глава Департамента культуры Москвы Сергей Капков перед уходом на пенсию помог Михельсону приобрести ТЭЦ №1 на Болотной набережной. С тех пор, как и с появлением Тейт Модерн в Лондоне, он считается лучшим хранилищем современного искусства в России — и именно там фонд Михельсона V-A-C строит свой музей.

Самый богатый человек России (по версии журнала Forbes) и владелец газовой компании Новатэк работает над новым музеем современного искусства на бывшей электростанции в центре Москвы.Архитектор — Ренцо Пьяно, создатель Центра Помпиду в Париже.

Реконструкцией здания занимается известный архитектор Ренцо Пиано. А Тереза ​​Мавика, куратор его музея современного искусства, описывает это заведение не как традиционный музейный архив, а как «агору» — место, где молодые художники могут активно взаимодействовать друг с другом и связываться с мировой арт-сценой.

Мавика отговорила Михельсона от коллекционирования «Российских импрессионистов», которыми так восхищается Минц.Музей Михельсона, скорее всего, станет прямым конкурентом московского музея современного искусства «Гараж», где Даша Жукова — жена Романа Абрамовича — играет роль, которую когда-то играли дореволюционные покровители Щукин и Морозов. Жукова была первой, кто создал в Москве большое частное выставочное пространство с глобальными устремлениями. Она также была первой, кто решил, что наличие богатого владельца не означает, что музей не должен взимать плату за вход. Олигарх Алексей Ананьев — один из номинантов на премию The Art Newspaper Award — также берет 150 рублей за поступление в свой Институт русского реалистического искусства.Точно так же посетители должны заплатить 450 рублей, чтобы увидеть выставку Фриды Кало в Санкт-Петербурге, которую организовал Виктор Вексельберг.

Даже самые престижные государственные музеи уже не могут конкурировать с большими деньгами. На открытии выставки Фриды Кало в Шуваловском дворце, в котором находится музей Фаберже, директор Эрмитажа — главного музея России Борис Пиотровский — мог только размахивать руками: в прошлом году Эрмитаж успел застраховать и привезти работа Фриды Кало.

В России появился и расширяется совершенно новый культурный ландшафт, не зависящий от правительства и его нынешних взглядов на культуру. Это культурный ландшафт с собственными наградами и наградами, собственными СМИ и собственными частными музеями и коллекциями.

Этот рассказ был впервые опубликован в The Moscow Times Анной Монгайт

Подробнее о: 01 Properties, Борис Минц, Даша Жукова, Давид Якобашвили, ОАО «Вимм-Билль-Данн», Леонид Михельсон, Petrocas Energy Group, Роман Абрамович, V-A-C Foundation, Виктор Вексельберг

Частное российское искусство на выставке

Среди новых коллекционеров — 35-летний Сергей Подстаницкий, историк искусства и реставратор, который в основном интересуется военной живописью конца XIX — начала XX веков, а также авангардом России и синим цветом. Движение роз.Он начал собирать — «в основном дешевые вещи», — сказал он, — в 1995 году, и, как и г-н Дудаков, многие из его находок были получены из московских антикварных магазинов и рынков. Он сказал, что понятия не имеет, сколько работ ему принадлежит.

«С 1998 года было тяжелее, потому что цены выросли», — сказал он, имея в виду дату финансового кризиса в России. Но, добавил он, «меня не особо интересует деловая сторона этого дела».

По словам г-жи Недвецкой, российские коллекционеры обычно неразборчивы — украшения, серебро и современное искусство могут составлять типичную коллекцию.Популярны зарубежные и русские работы. В 2008 году картина Малевича была продана на аукционе Sotheby’s за 60 миллионов долларов, что стало рекордом для русского произведения искусства. В 2007 году российский покупатель повысил стоимость яйца Фаберже до 18 миллионов долларов.

Высокие амбиции, добавила г-жа Недвецкая, распространены среди российских коллекционеров, «которые хотели бы, чтобы в России возродилось частное коллекционирование и, более того, чтобы государство поддержало это». Она сравнила это с учреждениями на Западе, названными в честь частных коллекционеров, такими как музеи Гуггенхайма.

Г-н Дудаков сказал, что мечтал создать «Музей ХХ века», чтобы разместить свои работы.

Другой коллекционер, представленный на выставке, Инна Баженова, 43-летняя математик, работающая в газодобывающих компаниях и недавно ставшая издателем The Art Newspaper Russia, сказала, что ей очень хотелось владеть галереей. Но то, что она вкладывает в свою коллекцию, по ее словам, гораздо менее важно, чем то, что она называет своим «духовным музеем».

«Это очень личное для меня», — сказала она, прогуливаясь среди своих 11 картин, выставленных на выставке, в том числе «Маяк в Онфлере» Жоржа Сёра.Она начала собирать коллекцию около пяти лет назад и не особо концентрируется, но, добавила она, «я хотела бы иметь Caravaggio».

Инна Баженова Биография, возраст, рост, муж, собственный капитал, семья

Возраст, биография и вики

Инна Баженова родилась 25 ноября 1968 года в городе Заволжье, Россия. Откройте для себя биографию Инны Баженовой, возраст, рост, физические данные, свидания / дела, семью и обновления карьеры. Узнайте, насколько Она богата в этом году и на что тратит деньги? Также узнайте, как Она заработала большую часть чистой прибыли в возрасте 52 лет?

Популярное как	НЕТ
Род занятий	НЕТ
Возраст	52 года
Знак зодиака	Стрелец
Родился	25 ноября 1968
День рождения	25 ноября
Место рождения	Заволжье, Россия
Гражданство	Россия

Рекомендуем ознакомиться с полным списком известных людей, родившихся 25 ноября.Она является участницей известной группы в возрасте года 52 года лет.

Инна Баженова Рост, вес и размеры

В 52 года у Инны Баженовой рост сейчас недоступен. Мы обновим информацию о росте, весе, размерах тела, цвете глаз, цвете волос, обуви и размере платья Инны Баженовой в ближайшее время.

Физическое состояние
Высота	Нет в наличии
Масса	Нет в наличии
Размеры тела	Нет в наличии
Цвет глаз	Нет в наличии
Цвет волос	Нет в наличии

Знакомства и статус отношений

В настоящее время она не замужем.Она ни с кем не встречается. У нас мало информации о ее прошлых отношениях и каких-либо предыдущих помолвках. По нашим данным, детей у нее нет.

Семья
Родители	Нет в наличии
Муж	Нет в наличии
Родной брат	Нет в наличии
Дети	Нет в наличии

Инна Баженова Собственный капитал

Ее собственный капитал значительно вырос в 2019-2020 годах.Итак, сколько стоит Инна Баженова в возрасте 52 лет? Источником дохода Инны Баженовой в основном является успех. Она из России. Мы оценили собственный капитал, деньги, зарплату, доход и активы Инны Баженовой.

Чистая стоимость в 2020 году	1 миллион — 5 миллионов долларов
Заработная плата в 2019 году	На рассмотрении
Собственный капитал в 2019 году	В ожидании
Заработная плата в 2019 году	На рассмотрении
Дом	Нет в наличии
Автомобили	Нет в наличии
Источник дохода

Инна Баженова Социальная сеть

Хронология

Пришлось все делать методом проб и ошибок, так как в России не было художественных газет.Существовали художественные журналы, как государственные, так и частные, но когда мы начали думать о собственном издании, мы поняли, что лучшая модель — это модель, которую мы будем использовать сами. В России было не с чем сравнивать.

Инна Баженова запустила газету The Art Newspaper Russia на русском языке в 2012 году. В 2013 году она стала владельцем всей международной лицензированной сети, включающей Великобританию, Грецию, Италию, Китай, Россию, США и Францию. некоммерческий фонд IN ARTIBUS на Пречистенской набережной в Москве в 2014 году.

Инна Баженова окончила факультет вычислительной математики Нижегородского государственного университета им. Н.И. Лобачевского. После окончания учебы она начала работать инженером авиационной промышленности на государственном предприятии в 1991 году. В 1993 году она стала соучредителем организации, которая использовала технологии авиационной промышленности при разработке и производстве оборудования для нефтегазовой промышленности. Она по-прежнему владеет долей в нескольких средних отраслевых предприятиях. Инна Баженова начала собирать искусство в 2005 году.

Инна Баженова (русская: Инна Баженова, род.