Антон Долин ответил на обвинения в коррупции от кинокритика Марии Кувшиновой
Главный редактор журнала «Искусство кино» Антон Долин ответил в фейсбуке на обвинения в коррупции, которые неоднократно поступали от его коллеги, кинокритика Марии Кувшиновой.
Поводом для поста Долина стала колонка Кувшиновой на сайте проекта Kimkibabaduk «Зачем нужна кинокритика в России в 2021 году?». В ней журналистка называет главреда «Искусства кино» одной из икон кинокритической коррупции.
«Антон Долин долгие годы участвовал в распределении денег в Фонде кино, а потом рецензировал одобренные им же самим картины на сайте „Медузы“», — утверждает она.
По словам Долина, подобное мнение Кувшинова высказывает публично не первый раз. «Целый год борюсь со всем худшим в себе и умоляю себя смолчать. И опять. И опять. Но силы кончились», — признался кинокритик.
Долин назвал обвинения Кувшиновой глубоко оскорбительными, клеветническими и требующими детального опровержения.
«Деньги распределяет Попечительский совет ФК. Все его решения принимаются за закрытыми дверями. Он может (!) руководствоваться оценками Экспертного совета, а может и не руководствоваться», — подчеркнул Долин.
Он также добавил, что никогда не выступал продюсером, сценаристом или другим соавтором каких‑либо фильмов и не был заинтересован в финансировании тех или иных проектов. Кроме того, Долин отметил, что размер его зарплаты в «Медузе» не зависит от содержания рецензий.
«Обвинение в коррупции — самое тяжкое для критика. Именно оно способно разрушить репутацию. Напрашивается вывод: Мария Кувшинова осознанно и последовательно разрушает мою репутацию. Делает она это не при помощи тайных сведений обо мне, а при помощи прямой лжи», — сказал Долин.
Кинокритик уточнил, что ложными были высказывания Кувшиновой не только о его работе в Фонде кино, но и о «лишении работы неких неизвестных „девочек с европейским образованием“» и о «соучастии в ее собственной „травле“ по поводу „открытого письма“ о „Дау“».
«Конечно же, я не буду подавать в суд — все мы знаем цену российским судам. Но и молчать больше не стану. Хотя бы потому, что имидж Марии строится на образе честного правдоруба. Этот образ тоже насквозь лжив», — написал главред «Искусства кино».
Долин заметил, что никаких личных или профессиональных конфликтов у него с Кувшиновой не было, более того — некогда он считал ее подругой. Подтверждением этого служит то, что Кувшинова, вопреки заявлениям, не разорвала сотрудничество с «Искусством кино» после поддержи журналом скандального фильма «Дау».
Мария Кувшинова о фильме «12 лет рабства»
Фильм «12 лет рабства» обращается, собственно, к теме теме рабства в Америке XIX века. Тема эта по прежнему актуальна и фильм — не первая и не последняя попытка серьёзно исследовать, что это всё-таки было.
Сама документальная история, которая лежит в основе фильма, очень сильная. Хотя Стив Маккуин хотел снять на эту тему фильм ещё до того, как он узнал о мемуарах Соломона Нортапа, по которым поставлена картина. Он говорил, что для чернокожего режиссёра фильм о рабстве — абсолютно естественный шаг, его интересовала такая сюжетная схема, в которой свободного человека по каким-то причинам заключают в рабство. Так и произошло с главным героем: он был свободным человеком, музыкантом, а в какой-то момент был похищен и выдан за беглого раба, под которого он подходил по описанию. И он провёлв рабстве эти 12 лет.
Надо понимать кто такой Стив Маккуин.
Он пришёл в большой кинематограф из современного искусства. Для британцев, среди выходцев из Гренады, где он родился, это очень характерное явление: если во всём мире это началось в 2000-е годы, когда люди, занимавшиеся видеоартом хлынули из галерей в кинематограф, в Британии это происходило уже в 80-е. И его первые картины были фаворитами критиков, участвовали в Каннского кинофестивале. Второй фильм «Стыд» рассказывал о человеке, который одержим сексом, переживает эмоциональное истощение — это совершенно другой аспект исследования телесности. И фильм «12 лет рабства» тоже связан с «идеей тела». Потому что раб, это тот кто редуцируется до физического объекта, до предмета, вещи. Раб — это то же тело, которое можно передавать, насиловать, привязывать, делать всё, что угодно, потому что его воля подавлена самой идее рабства.
Тем не менее фильм «12 лет рабства», фильм который получил «Оскар» — это вполне традиционная картина, в ней нет ничего от видеоарта, следы которого были видны ещё в «Голоде».
Фильм обращен ко всем и понятен всем, несмотря на то, что довольно долго длится.
Как «Кимкибабадук» перессорил всех из-за «Дау» и стал главным русским сайтом о кино «Мы не собирались делать феминистский сайт»
— Вы представляете себе свою аудиторию?
Шорохова: Я, честно говоря, пишу для себя, для своих знакомых, представляю, как я работала на радио. То есть я вела эфиры для себя и для своих знакомых. О том, что мне интересно и интересно людям, которых я знаю. Это самый честный способ производства любого контента. И тогда ты найдешь своих единомышленников. И люди, которым тоже это интересно, придут на твой сайт.
— Меня и поразило больше всего, даже как раз и в истории про «ДАУ». Потому что все начали делать вид, как будто они вас не знают.
Кувшинова: Я долго думала, что меня защищает книжка про Балабанова, а теперь я столкнулась с новой историей.
Потому что теперь те, кто помладше, мне предъявляют претензии за то, что я написала книжку про такого ужасного человека. То есть я сейчас чувствую, что у меня новый этап начнется.
— Переосмысление. Да.
КУВШИНОВА: Это то, что я собираюсь сделать долгие месяцы. Но вообще интересно следить за этим процессом.
ШОРОХОВА: Мне написал журналист из Guardian, потому что мы с ним друзья в фейсбуке, и он увидел все, что происходит.
Кувшинова: К вопросу о том, кто такая наша аудитория. Не надо иметь очень большую аудиторию, достаточно иметь в читателях несколько хороших людей. Потому что вся эта международная часть случилась просто потому, что кто-то из наших читателей сделал несколько ретвитов. И этого хватило для того, чтобы через несколько часов это уже было в Variety.
шорохова: Вопрос оказался достойным Variety, но при этом российская пресса отнеслась к этому очень странно, хотя моя мама из больницы написала мне: «Я слышу про вас по радио».
А мне звонит человек и просит дать комментарий, причем, не читая этого письма вообще.
Это потрясающе. «Я читала его фрагментарно. А дайте мне ссылку на текст Variety». Чувак, делай свою работу. Это меня поражает. То есть мне понятно, что, если ты хочешь что-то сделать, хочешь написать о чем-то, ты исследуешь этот вопрос. И ты задаешь вопросы, ознакомившись с текстом. Это ни в какие рамки не лезет.
— К вопросу про интонацию. Потому что вы говорили, что вы больше читаете на английском, чем на русском, на французском. Это не везде есть, но иногда проскакивает, когда начинается что-то в духе такого персонального эссе, когда вы присовокупляете к тексту свой личный опыт и рассказываете это уже с этой точки зрения. Этого очень сильно не хватает, на русском не умеют так писать совершенно.
Кувшинова: Это называется профессионализм и талант, медийное чутье.
Но мы совершенно потрясены возможностями языка. То есть сейчас все эти битвы вокруг языка появятся на тему того, приспособлен ли у нас язык для того, чтобы называть вещи своими именами. Насилие есть везде, но русский язык, как я люблю говорить, существует для умолчания. Потому что у нас нет гендерной теории, у нас нет этой терминологии. Когда феминистки начинают употреблять слова из гендерной теории, чтобы реально, может, помочь людям разобраться, что с ними происходит, им говорят, что они тянут в язык мусор.
Хотя, если ты знаешь все эти слова даже по-английски, ты это распознаешь сразу и сразу понимаешь вообще, о чем идет речь. И поскольку кино очень сильно связано с обществом, я пыталась уйти в более политическую колумнистику, но это совершенно не интересно. Ты просто превращаешься в персонажа, вякающего по каждому поводу. А кино — это узкая ниша, где мы давно существуем, хорошо ориентируемся. Почему бы действительно к своим знаниям не присоединить свой опыт? И Таня начала это делать, потому что Таня раньше этого не делала.
На первом этапе у нас были все время конфликты из-за того, что Таня напишет шикарный пост в фейсбуке, я ей звоню в истерике, говорю: «Убирай, это надо на сайт».
Шорохова: Я говорю: «Да ну, это же фигня, кому это интересно читать? Ты чего, это же мое личное мнение». А оказывается, что можно и личным мнением тоже быть интересной.
Она спросила: «Была ли психологическая поддержка, была ли помощь этим людям?» На что ей сказали: «Ну вот, можно было всегда со мной говорить».
«А есть ли у вас образование психологическое?» Нет, конечно. Это очень по-русски. У тебя проблема — пойди с друзьями хлопни водки, и все пройдет
— Ну в общем вы же сами говорите о том, что не нужно писать про то, про что тебе не интересно.
Кувшинова: Нет, самое главное — это просто находить нечто, что находится на пересечении аудитории и тебя. И когда в этом есть энергия, это работает. Ты знаешь, что это интересно, ты знаешь вот тех пять человек, твоих друзей, которым это будет интересно, и это будет очень интересно нескольким сотням таких же.
Не таких же, а с похожим опытом.
Шорохова: У нас очень много, кстати, женщин в журналистике и кинокритике. Но создается впечатление, что их нет. Это не так, это не правда, их много. И это говорит о том, что наша вся критика сосредоточена в одной точке. У нас есть условный главный критик, чье мнение слушают все. При этом этот условный критик не допускает другого мнения вообще.
Кувшинова: У нас гиперцентрализованное государство. Все ресурсы сосредоточены в Москве, и чуть-чуть попадает в Петербург, мы все это знаем. Вертикаль везде, во всех уровнях. Но так не будет, потому что мы живем в мире, где вертикалей больше не будет. Поэтому перемены постепенно происходят. Вот мы хотели создать точку, третью точку, пятую точку, мы ее создали.
Шорохова: Я получаю невероятное количество поддержки, причем огромные посты люди пишут мне и в телеграм, и в фейсбук в личку.
И это просто потрясающе. Потому что я вижу, что это действительно наболевшая тема. Что такое насилие, что такое вообще, в принципе то, что мы видим на экране, что такое искусство, что дозволено человеку, который сидит в кресле с надписью «Режиссер», что дозволено продюсеру, что мы можем делать, а что мы не можем снять?
Кувшинова: Мы сидим сейчас в своем пузыре. Я вот сейчас прочитала на сайте «Палач» про вот этого репера… Да, я люблю пацанские сайты. Репера Локимина, у которого умерла сестра в прошлом году, потому что ей в школе сказали, что она толстая. Это совершенно потрясающий текст, где этот парень говорит о том, что нужно следить за тем, что вы говорите другим людям. «Я пошел к психологу для того, чтобы с этим справиться». И это говорят ребята из совершенно пацанской культуры, рэп-культуры! То есть это происходит везде.
ШОРОХОВА: Если мы, например, возьмем пример, опять же, с «Дау», в котором люди утверждают, что психологическая поддержка была.
Ну вот можно было пойти к гримерше или к костюмерше и поговорить. Я просто свидетельница дискуссии, которая разворачивается в англоязычном сегменте фейсбука вокруг этой всей истории: немецкая монтажерка фильма написала текст в поддержку всех, кто подвергался абьюзу на «Дау». И к ней прибежали люди, которые сказали: «Ничего не было, никакого абьюза, вы чего вообще, мы весело проводили время».
кувшинова: Русские.
шорохова: Русские, конечно, да. Она спросила: «Была ли психологическая поддержка, была ли помощь этим людям?» На что ей сказали: «Ну вот, можно было всегда со мной говорить». «А есть ли у вас образование психологическое?» Нет, конечно. Это очень по-русски. У тебя проблема — пойди с друзьями хлопни водки, и все пройдет.
Если бы Путин заговорил, как Мария Кувшинова
— Я так понимаю, что до последнего времени ты параллельно еще работал в журналистике.
— Я не журналист, я работал в медиа. Я пытался писать что-то вначале, и у меня получались даже какие-то колонки (парочка на Sports.ru), но это было очень давно, больше 10 лет назад.
— А насколько ты был погружен в эту спортивную тему?
— Полностью.
— Сам любишь футбол?
— Очень, с детства.
— За кого ты болеешь?
— Я за «Локомотив».
— А в АПЛ, допустим?
— Да мне пофигу. Я в целом за всех.
— Ты ушел из медиа не потому, что медиа в России действительно поживают плохо и медиа в России — совсем не …….? И тебя это тяготило, допустим, до какой-то степени?
— Я ушел, потому что у меня была мечта. Еще в самом начале Sports.ru я всем говорил: «Ребятушки, однажды я все равно уйду и буду актером». Почему? Потому что, к сожалению, каким бы ты ни был автором, каким бы ты ни был редактором, каким бы ты ни был ведущим социальных сетей, ты никогда в жизни в русском медиа не заработаешь себе, например, на квартиру в Москве.
Даже на квартиру в городе Ижевске не заработаешь.
— Почему? Заработаешь, если ты работаешь на Russia Today или на «Первом канале». Легко. На три квартиры ты заработаешь.
— Ты перечисляешь не те медиа. А я говорю про клевые, которые живут сами на себя. Они не тратят больше, чем они зарабатывают, они живут действительно на заработанное. Вот они продают рекламу, а вот они живут на нее. И так работает Sports.ru, так работает «Мел», у всех есть какой-то инвестор, который всех поддерживает, но в целом люди живут на то, что заработали.
— Ты заработал на квартиру в Москве?
— Нет! Откуда? Я поэтому всем говорил, что единственный шанс мне хоть как-то приблизиться к этому, чтобы купить себе квартиру хотя бы в городе Ижевске — это стать актером. Этим мне не нравились медиа. Меня бесило, что мы теряли классных авторов каждый год, потому что автор не может зарабатывать больше, чем редактор. И это бесит. Мы теряем классного человека, потому что он стал настолько клевым автором, что мы переводим его в редакторы.
И у нас нет автора, но чувак доволен, потому что он работает редактором и зарабатывает больше. И как бы окучивает пять других авторов, которые немножко хуже, чем он, но они тоже вырастут и захотят…
— В нулевые, когда ты работал вовсю на Sports.ru, это же были тучные годы, и в глянце люди получали очень большие зарплаты.
— Мы начали в 2007-м.
Попали в дикий кризис сразу. Первые два года получали мало, а потом в 2009-м был рекламный кризис, месяца по три у нас были задержки зарплаты. Мне везло, потому что у меня было как обычно три работы. И когда ребята в офисе говорили: «Когда зарплата?», я говорил: «Не знаю. Когда-нибудь». То есть, она придет, и я порадуюсь, потому что в другом месте мне уже дали, и тратить мне есть что.
— Ладно, это все лирика. Вернемся к «Чикам». Ты думал, что будет такой успех у сериала?
— Нет.
— Даже в самых влажных фантазиях ты себе не представлял?
— Не, я себе представлял, думал: «Вот сейчас выйдет сериал, и надо бы как-то подготовиться, может быть, добавить пару фоток в Instagram.
А то на меня уже кто-нибудь да подпишется». Они же должны были выйти еще весной, в марте, кажется. И когда потом карантин, и все отложилось. Думаю: «Блин, лето… Кто летом вообще будет смотреть?». Никто не знает, что такое «Море ТВ». И все спрашивают: «Море ТВ»? Что это такое?». И всем приходится объяснять.
— Я тоже не знала, что такое «Море ТВ».
— Вот, вот. Всем приходится объяснять. Мы на платформе. И потом вдруг — бум!
Ну, правда, когда я читал сценарий, я думал: «Это очень хорошо, очень!». Когда снимали, все радовались жизни, смеялись, хлопали друг друга по плечу и говорили: «Как хорошо!».
— То есть у вас было ощущение во время процесса, что вы снимаетесь в чем-то хорошем?
— Да.
— Плюс, в чем-то прогрессивном, феминистском?
— Нет.
— Нет?
— Это все появилось после первой серии.
— Ты уверен в этом?
— Да. Никто из них даже не знал, что такое феминизм.
После первой серии мы собрались в Zoom вместе и…
— «Никто из них» — это кто?
— Никто из них. Актеры, режиссеры, все остальные.
— Но в сценарии же все написано.
— Да. Но никто из них не знал об этом, что это феминизм и это прогрессивно и все остальное.
— То есть вы думали, что это просто из точки А в точку Б вышел пешеход, а потом выяснилось, что это феминизм?
— А я думал… я опасался, наоборот. Потому что, когда мы снимали, еще феминизма не было в прошлом году. (Смеются.) Потом, когда он появился, у меня было подозрение, что нас, наоборот, как раз обвинят в том, что…
— Вас и обвинили.
— Нет. В другом. В том, что женщины здесь в итоге вроде бы пытаются взять жизнь в свои руки, а приходят к тому, что каждая из них просто нашла мужика.
— То есть они попытались стать субъектом, и обратно их жизнь вытолкнула в состояние объекта?
— Да. А счастье-то — лишь бы милый рядом.
И я думал, что это будет плохо воспринято. Но так как это самый конец, а до этого они действуют все серии, оказалось, что тут феминизм — здравствуйте.
— Ты хочешь сказать, что съемочная группа не понимала, что линия мальчика, сына Горбачевой —там и гендерная флюидность, и ЛГБТ, и так далее, и тому подобное, что такое быть мужчиной — они не отдавали себе отчет, что это вообще прогрессивные мантры? Я честно скажу, я не фанат. То есть я отдаю должное, что это лучше, чем все остальное, но для меня это слишком прямолинейно, в том числе этот мальчик. Мне кажется, это уже до кучи. Здесь достаточно было женской темы. То есть они не понимали, ты хочешь сказать?
— Нет, Эдик, может… Мы не говорили об этом. И никто не произносил ни одного из тех слов, что ты сейчас произнесла.
— Мизогиния и прочее.
— И этого не было. Никто ничего подобного не говорил в процессе. Потому что я же участвовал как минимум в сцене, когда мальчик танцует.
Я сидел и ждал. Два раза это было — в 2018 году в пилоте и в прошлом году в первой серии. Никто.
Может быть, Эдик сейчас сказал бы, что, когда писал, имел это в виду, а может быть и нет. Я не знаю.
— Есть такой мем — «Россия Айфона и Россия шансона», который придумал, кажется, Юрий Сапрыкин, когда писал свою колонку про дух времени.
— Мемы 2011 года.
— Да. Не было ощущения, что все-таки в «Чиках» немножко столичный взгляд, такой немножко туристический? Потому что там через запятую идут какие-то ужасы глубинки, один из которых воплощаешь ты. У тебя не было такого ощущения? Тем более, что ты сам человек не из Москвы и Санкт-Петербурга.
— Нет, вообще ни капельки.
— Тот самый колониальный взгляд.
— Нет, наоборот. Я не понимаю, почему люди так говорят.
— Можно пример?
— Да.
— Я про это писала на Facebook. Я смотрю, все ОК. Неважно, нравится или нет, но я со всем согласна.
Потом уже под конец в пятой или шестой серии Шмыкова, вот эта линия с ЭКО, когда она слышит звон и не знает, где он.
— А, я читал у тебя.
— Где она еще «Э́КО» говорит, а не «ЭКО́». Я не верю в это. Я не могу в это поверить. Мне кажется это какой-то карикатурой, которая ставит сразу под сомнение достоверность всего остального.
— Как это объяснить…
Во-первых, все, кто снимал и все, кто снимался, и Эдик, все как раз оттуда.
Что мне не нравилось в обвинениях? Что обвиняют в том, что…
— Это не обвинения, это критика.
— Нет, там были именно обвинения. Какая критика? Я люблю критику. Я всегда был против тех, кто не любит критику. Причем тут? Ребята, вы сюда пошли. Футболисты не любят критику.
Там было ощущение, что говорят о том, чего не было на самом деле. Сначала обвиняли в том, что армяне сняли, и это была совсем беда какая-то. Потом были формулировки про каких-то московских теплых ламповых людей, которые сняли: «Нет, Эдик оттуда.
Он там три или четыре чертовых года придумывал всю эту штуку, разъезжая по полям». Он местный.
Про твой эпизод конкретно. Мы же всегда в кино выкручиваем немножечко, во-первых. Во-вторых, я могу сейчас вспомнить нескольких людей из Ижевска, нормальных и умных людей, которые не с ЭКО, а с чем-то подобным спросят: «А что это?». Или начнут как-то глупо объяснять. При этом, если мы их прямо сейчас так снимаем и показываем в кино, мы даже не имеем в виду, что они глупые, и не смеемся над ними. Просто мы показываем, что не дошло еще. Даже про все твои гендерные слова, которые ты недавно произнесла — я не вспомню, какие именно, — сейчас пойди с ними в Псков, выйди на центральную площадь. Сколько человек объяснят тебе смысл этих слов? Ты будешь подходить к самым умным. Ты зайдешь в «Кофеманию» в Пскове и спросишь людей.
— В Пскове нет «Кофемании», ее даже в Петербурге нет.
— Да?
— Да.
— Сколько людей объяснят это?
Мы здесь сейчас подойдем с твоими словами к людям, и 70% не объяснят.
Мы сможем снять смешное видео, как человек пытается объяснить умное слово, и он будет выглядеть глупым. А чувак, которого играл я… мы поедем сейчас на 25-м автобусе в сторону «Семеновской», где я жил когда-то, и на «Семеновской» мы найдем пару-тройку кафешек, в которых есть подобные типы. Или они вечером зайдут. Ну, когда типок заходит, и ты такой: «Так, зачем я здесь? Лучше не надо. Просто я пройду мимо и уйду». Здесь, в Москве на «Семеновской», не там где-то. Такие шальные люди, тревожные.
— Нет, в этом я не сомневаюсь. Я уверена, что даже, может быть, Оганесян встречал сам девушку, которая говорила Э́КО и не знала, что это такое. Но просто в том-то и заключается какое-то волшебство кино, что даже если ты все факты, вполне реальные…
— Я понимаю твой пример, и я к нему тоже мог бы придраться, что это немножечко такое в сторону, как делали в «Горько». Но там они делали это прямо часто.
— Но у вас же другой жанр.
— Да. Свалились один раз в это.
Очень спорный эпизод.
КИНО В ТЕАТРЕ. Male gaze: Ревизия
Лекция Марии Кувшиновой. Колонизация колонизаторов: male gaze в фильмах Андрея Звягинцева и Алексея Балабанова
В начале нулевых «Возвращение» Андрея Звягинцева было прочитано многими критиками, как воплощение тоски российского общества по «отцу», самый известный фильм Алексея Балабанова отсылает к другому кровному родственнику. Но похож ли в действительности Данила Багров на супермена, и нуждается ли кто-либо в таком отце, как герой Константина Лавроненко? И какова функция женщин в кинематографических пространствах двух самых влиятельных российских режиссеров начала XXI века?
Мария Кувшинова — кинокритик. Родилась в Москве. Окончила газетное отделение факультета журналистики МГУ. Работала корреспондентом отдела культуры газеты «Известия», редактором журналов Premiere, Empire и InStyle. С 2009 по 2012 год — шеф-редактор раздела «Кино» на OpenSpace.
ru, в 2012 году — заместитель главного редактора W-O-S. В 2014-15 гг. — заместитель главного редактора журнала «Сеанс». Со-основательница портала KKBBD.com. Автор книг «Балабанов», «Кино как визуальный код», «Александр Миндадзе: от советского к постпостсоветскому».
Лекция Анны Лис. Голый пистолет: почему киноэкран боится мужской наготы?
За 125 лет существования кинематографа женщины-кинозвезды обнажались перед камерой сотни, а то и тысячи раз, при этом примеров полного мужского обнажения в кино не так уж и много. Между тем, как в кино показаны голый мужчина и голая женщина существует огромная разница. Мужская нагота по прежнему остается табуированной, женская – коммерционализирована и приемлема. Все это на прямую связано с male gaze. Доклад о том, как голый мужчина был представлен на экране в разные периоды истории кино, и что происходит с мужским обнажением сейчас в сериалах, блокбастерах и русских фильмах.
Анна Лисс — киновед, историк кино.
Закончила мастерскую киноведения Л.Ю Аркус (СПБГуКиТ) и аспирантуру Российского Института Истории искусств (сектор искусствоведения). Работала редактором в журнале «Сеанс» и chapaev.media. Автор: KKBBD.com, «Сеанс», «Искусство кино», «Кинопоиск».
Портал KKBBD.com вырос из телеграм-канала журналистки Татьяны Шороховой «Кимкибабадук» и YouTube-канала, который она делает вместе с кинокритиком Марией Кувшиновой. Мы хотели сделать сайт, которого не хватало нам самим: рассказывающий о глобальных трендах, о том, чем дышит мировой кинематограф, и о том, в каком виде это дыхание доходит до России. Нас интересует то, что происходит в глобальной индустрии сегодня и особенно то, что будет происходить в ней завтра. Нам кажется, что XXI век станет временем глобального состязания контента, и мы хотим, чтобы Россия заняла в этом состязании свою достойную роль. Мы считаем, что о чем бы вы ни писали в 2019-м году — о комиксах, фильмах, истории, литературе — это невозможно делать без феминистской оптики, так как со второй половины XX века уже невозможно говорить на гуманитарные темы, оставаясь на позиции превосходства белой расы.
Мария Кувшинова о мини-фестивале регионального кино
С 5 по 13 апреля в сети «Московское кино» пройдет мини-фестиваль «Нестоличное кино» в партнерстве с фестивалем независимого регионального кино «Офсайд», кураторами которого являются кинокритики Мария Кувшинова и Иван Чувиляев. Столичным зрителям покажут бурятский боевик, якутское арт-кино, омский хоррор и подборку сибирских короткометражек из цикла «Суровые сибирские показы».
Как у вас с Иваном Чувиляевым родилась идея сделать фестиваль регионального кино?
Все началось с простой журналистской работы: запускался сайт W-O-S.ru, где я была редактором, а Ваня — автором. Нам хотелось найти какой-то свой способ рассказа о кино, уйти от стандартного набора репертуарных фильмов и ключевых ньюсмейкеров. И мы решили делать материал про региональное кино, про которое я уже что-то слышала, потому что когда-то прочитала про Максима Дьячука, снимающего на своей студии в Омске хоррор про космические споры, и следила за его судьбой. В итоге Ваня собрал информацию и написал текст, потом Ольга Дыховичная предложила мне делать программу фильмов СНГ для фестиваля 2morrow. А я сказала, что вместо этого мы можем собрать программу совершенно неизвестного кино из России. И вот мы делаем «Офсайд» два года подряд, а то, что сейчас будет показано в Москве,— это некая реплика нашей программы с небольшим, но интересным добавлением.
«Споры». Режиссер Максим Дьячук, 2011 год
А у этих фильмов есть свой зритель в столице?
Ситора Алиева, программный директор «Кинотавра», которая была в жюри нашей программы в этом году, говорит, что во всем мире фестивали живут диаспорами. Поэтому нет ничего зазорного в том, что на бурятский фильм приходит бурятская диаспора большого города. Когда мы в прошлом году показывали в Петербурге в «Порядке слов» петрозаводскую картину, туда пришло человек 30 карелов, которые какими-то разными способами узнали об этом показе. Это, собственно говоря, тот зритель, на которого мы всегда можем рассчитывать.
Более или менее известная из всех региональных российских кинематографий — якутская: фильмы, сделанные якутскими кинематографистами, у себя в регионе конкурируют с голливудскими блокбастерами, часто опережая их по сборам. Много ли в России еще таких тайных кинематографий со своим зрителем внутри?
А ты знаешь, что одна из причин того, что якутское кино в таком объеме производится и при этом достаточно сильно отличается по качеству от остального регионального кино,— это наличие в Якутии великолепного «Саха-театра», артисты которого учатся в Москве, но уезжают из столицы, потому что не могут много сниматься в российском кино, просто из-за внешности? И они едут обратно, играют в своем театре, а заодно делают свое кино.
Но то, что по всей стране сейчас возникают какие-то маленькие локальные кинематографии,— это вообще-то проекция общемировой ситуации. На всех внутренних рынках европейских стран с голливудской продукцией всерьез конкурируют только комедии, и Россия тут не исключение, а фильм «Горько!» тому яркий пример. Смех — локальная вещь, люди смеются над своим, и региональные комедии реально существуют сейчас в России. Есть, например, бурятская франшиза про парней из Улан-Удэ, снятая кавээнщиками, там три фильма, уже первый из которых, «Чайник», сразу окупился в местном прокате. А прошлогодний феномен — фильм «Похабовск. Обратная сторона Сибири», тоже комедия, рассчитанная на сибирскую аудиторию, где герои — жители Улан-Удэ, Новосибирска, Красноярска, Иркутска. Такой вот сибирский интернационал. Причем «Похабовск» был снят по методу краудсорсинга, в его финансировании приняло участие около 50 000 человек, которые составили активное ядро аудитории плюс громадный потенциал для «сарафана». И этот фильм с большим успехом прошел в своем регионе.
В Москве и Петербурге про него даже не слышали.
А это проблема Москвы и Петербурга. Если у нас в первый год были иллюзии, что мы осчастливим кинематографиста из региона, пригласив его на московский фестиваль,— то они сразу же рассеялись. Они чувствуют себя самодостаточно в своей среде или сразу выходят на международный рынок, как тот же Дьячук, который продал «Споры» на американский кабель. Мы им не нужны, скорее они нам.
«Десятка». Режиссер Владимир Козлов, 2012 год
Связаны ли региональный кинематограф и его появление с нарастанием сепаратистских настроений в России?
Вопрос про сепаратизм — ненужная скандализация темы. Но из собственного опыта, из своих поездок по стране и общения я могу сказать, что в России — в Сибири или на Урале — везде своя собственная жизнь, и Москва оттуда представляется какой-то другой планетой, существование которой большую часть жизни можно просто игнорировать. Сколько бы я ни общалась с энергичными, талантливыми людьми из регионов, они никакого истерического восторга по поводу того, что к ним обратились из Москвы, не испытывают.
Они живут своей жизнью, и мне кажется, что там уже даже ненависти нет к Москве, а есть какое-то тотальное равнодушие к нам и нашей повестке, которая нам здесь кажется главной, центральной и единственной. А сепаратистские настроения и реальная сепарация — это все-таки слишком сложный процесс, чтобы говорить о нем на примере нескольких успешных региональных комедий.
Спрошу по-другому: играет ли региональное кино какую-то роль в самоопределении регионов?
Да, конечно, играет. По крайней мере, идентификация «сибиряки» и в кино, и в сибирских медиа прослеживается очень четко, а сам этот термин попадается все чаще и чаще. Тот же «Похабовск» везде маркируется как сибирская, а не как российская картина. И если посмотреть на ее героев — житель Улан-Удэ, житель Новосибирска, житель Красноярска,— то это географическая и социокультурная общность, которая позволяет людям из Улан-Удэ и Иркутска смеяться над одним и тем же.
«Кушкаш-Оол.
Мальчик-птица». Режиссер Владимир Копуш, 2012 год
Александр Сокуров, который ведет режиссерскую мастерскую на Северном Кавказе, считает, что российский кинематограф тотально коррумпирован, потому что любой человек, который приезжает учиться в Москву, неважно, поступает он во ВГИК или в Школу Марины Разбежкиной, рано или поздно начинает снимать кино, и заказчик, и зритель которого — центр. Может ли развитие нестоличного кино изменить сложившийся статус-кво? И могут ли принести этому кино счастье деньги Министерства культуры, если оно вдруг обратит на него внимание?
Поскольку процесс зарождения регионального кино происходил и происходит на периферии внимания отечественного кинопроцесса, про него до сих пор никто особенно не знает в столицах, то эта отрасль развивается по реальным рыночным законам. И если мы хотим создать какой-то конкурентный кинобизнес, то прообраз его — здесь. Другое дело, что это все развивается несистемно и разрозненно. Но, например, если будет какая-то благополучная экономическая ситуация еще 10 лет, и в этот процесс не будут вмешиваться ни Министерство культуры, ни крупные студии, то из него может вырасти какая-то жизнеспособная система.
С иммунитетом к дотациям из федерального бюджета и своим зрителем, который этому кино доверяет.
А что вот лично ты вынесла из опыта составления программы «Офсайда»?
Пока мы здесь спорим о смерти кино и его мутациях, в разных городах России рождаются люди, которые по-настоящему одержимы кинематографом. Сейчас, например, будет показан фильм «Булаг», который победил у нас в программе «Офсайд», получив приз международного жюри. Снял его Солбон Лыгденов, который был раскадровщиком у Бекмамбетова, а потом продал квартиру в Москве, чтобы снять свое первое кино.
«Булаг». Режиссер Солбон Лыгденов, 2013 год
Вот ты говоришь, что региональное кино — это модель кинобизнеса в зачатке. А режиссер «Булага» сможет вернуть деньги за проданную квартиру?
После конкретно «Булага» — не знаю, сейчас фильм вышел в повторный прокат в Бурятии в урезанном виде, Лыгденов снимает следующий фильм, но очевидно, что региональные комедии, которых будет все больше, могут послужить какой-то базой для создания региональных студий, где потом будут производиться не только комедии, но и фильмы других жанров.
Так, собственно, было и в Советском Союзе, где кинематография была децентрализована, а в крупных региональных центрах были свои киностудии.
То есть региональное кино — это такой субстрат, из которого может вырасти «новая бурятская школа» или «сибирская кинематографическая традиция»?
А с якутским кино это уже и происходит. Но до производства каких-то откровений в массе своей региональному кино еще далеко. Там все-таки пока больше желания снимать кино, причем именно жанровое. Но так в настоящем, не фейковом кинематографе и происходит: сначала становление кинобизнеса, конкуренция за зрителя, профессионализм, за которым идет повышение планки и качества высказывания. А что касается какого-то производства новых смыслов — то, знаешь, это как в фильме «Олдбой», когда герой вышел из заточения, пришел в ресторан и сказал: «Мне нужно что-нибудь живое». Талантливых, профессиональных людей — их где угодно много, но везде есть дефицит энергии, и здесь у регионального кинематографа большое конкурентное преимущество перед столичным.
Интервью: Константин Шавловский
I Балабановские чтения — Официальный сайт Администрации Санкт‑Петербурга
Программа I Балабановских Чтений рассчитана как на специалистов, так и на самый широкий круг слушателей и зрителей. В рамках Чтений состоятся научно-практическая конференция, ретроспектива, выставка и другие мероприятия.С 16 по 18 апреля в кинотеатре «Аврора» состоится мини-ретроспектива из трёх картин, по-разному примыкающих к фильмографии Алексея Балабанова. Начало всех сеансов в 19.00.
16 апреля кинокритик Мария Кувшинова представит фильм датского режиссёра Хеннинга Карлсена «Голод» (1966) — экранизацию романа Кнута Гамсуна, значительно повлиявшую на режиссёрский дебют Алексея Балабанова «Счастливые дни».
17 апреля испанский киновед Хесус Паласиос, автор монографии о Балабанове, покажет картину Агусти Вильяронги «За стеклом» (1987), представляющий собой тематическую пару к снятому двадцать лет спустя «Грузу 200».
18 апреля главный редактор журнала «Сеанс» Любовь Аркус расскажет о религиозном аспекте творчества Алексея Балабанова в контексте одного из его любимых фильмов — «Андрея Рублёва» (1966).
Фильм Андрея Тарковского «Андрей Рублёв» будет показан в восстановленной под руководством Вадима Юсова версии.
Конференция пройдёт 18 апреля на Новой сцене Александринского театра. Вход свободный.
С докладами выступят учёные и критики из России, США, Канады, Италии и Испании. В числе участников — главный редактор Журнала «Сеанс» Любовь Аркус, философ Александр Погребняк, филолог Андрей Щербенок, профессор Йельского университета Джон МакКей, испанский киновед Хесус Паласиос, кинокритики Андрей Плахов и Антон Долин, журналист Юрий Сапрыкин. В своих докладах участники затронут разные аспекты творчества Балабанова — от литературных влияний и жанровых особенностей до взаимосвязи его творчества с современной политической повесткой России.
С 22 апреля по 10 мая в Информационно-культурном центре искусства и музыки библиотеки Маяковского будет проходить выставка «Балабанов. Перекрёстки» — «тотальная инсталляция». На экспозиции будут представлены работы жены Алексея Балабанова, его постоянного художника по костюмам Надежды Васильевой; художника Владимира Карташова; друзей юности Насти Полевой и Вячеслава Бутусова; работы священника отца Рафаила, в миру художника, и картины из его коллекции.
Звуковое оформление выставки создано композитором Владимиром Ранневым на основе саундтреков из фильмов Балабанова.
Также в рамках I Балабановских чтений пройдет пешеходная экскурсия по Васильевскому острову, где Балабанов жил и похоронен, где снимались сцены его картин «Счастливые дни», «Брат», «Про уродов и людей», «Мне не больно», «Груз 200», «Кочегар», «Я тоже хочу». Ведущий экскурсии — художественный редактор Журнала «Сеанс» Пётр Лезников.
Сразу по окончании конференции состоится презентация книги «Балабанов», в которую вошла только биография режиссёра, написанная кинокритиком Марией Кувшиновой. Участники презентации — Сергей Сельянов, Надежда Васильева, Любовь Аркус, Мария Кувшинова. Модератор — Константин Шавловский.
Российский независимый фильм борется с трудностями
Независимые кинематографисты по-прежнему сталкиваются с проблемами в России, несмотря на недавнюю волну технических революций, которые помогли сократить разрыв между высокобюджетными кинематографическими постановками и их малобюджетными аналогами.
Поскольку краудфандинговые платформы, такие как Kickstarter, продолжают набирать популярность за рубежом, а методы цифровой дистрибуции преобразуют распространение фильмов, будущее независимого кино в стране непредсказуемо.
Первые успехи, достигнутые с помощью этих инновационных средств, включают в себя взгляд Бориса Хлебникова в 2012 году на ужины москвичей из верхушки. «Пока ночь не разлучит нас» («Пока ночь не разлучит») был снят в цифровом формате с минимальным бюджетом в 100 000 долларов США при помощи формы. краудфандинга. Вместо того, чтобы заранее заплатить своим артистам, продюсеры пообещали им долю в кассовых сборах фильма.
В октябре прошлого года программа «Офсайд», посвященная независимому кино российских регионов, появилась на ежегодном московском фестивале независимого кино «2morrow / Завтра».По словам кинокритика и сокуратора «Офсайда» Марии Кувшиновой, «в нескольких [российских] республиках есть свои кинотеатры, о которых мы в крупных городах почти ничего не слышим».
Однако независимое кинопроизводство остается редкостью, а условия в целом враждебны. «Нет системы, есть отдельные, разовые усилия энтузиастов-одиночек», — сказала Кувшинова.
Внешние источники финансирования ограничены; многим создателям фильма «Офсайд» пришлось лично нести расходы на производство.
Есть два государственных учреждения, которые активно поддерживают российское кино: Министерство культуры и Фонд российского кино. Но, как правило, деньги идут в крупные студии, а иногда и на проекты арт-хауса, которые, как ожидается, будут представлять страну на зарубежных фестивалях.
Что касается краудфандинговых платформ, то большинство считает их в России сомнительным предложением.
«Я ни на секунду не верю, что это может сработать здесь», — сказал Йелель Шапрон, представитель uniFrance в России и официальный отборщик российских фильмов для Канн, сославшись на отсутствие институциональной прозрачности в качестве ключевого препятствия.
Дистрибьюция представляет собой еще более сложную задачу. Интернет-пиратство особенно серьезно относится к России, в результате чего DVD и легальные онлайн-порталы в значительной степени устарели, а кассовые сборы становятся еще более важными для дистрибьюторов. Хотя зрители, как правило, не желают тратиться на то, что можно увидеть бесплатно, они будут платить за опыт, требующий физического присутствия в кинотеатре — другими словами, за сенсационные спецэффекты и 3D.
«Жертвами пиратства являются фильмы арт-хауса», — сказал Шапрон.
Эта тенденция усиливается тем фактом, что 60% российских кинозрителей находятся в возрасте от 14 до 25 лет. Подростковый вкус доминирует в кассах, руководя продюсерами, дистрибьюторами и кинотеатрами.
Более того, распространение независимых фильмов ограничено крупными городами. Георгий Шабанов и Евгений Пивоваров, управляющие партнеры дистрибьюторской и лицензионной компании All Media Company, столкнулись с трудностями при распространении комедийного научно-фантастического фильма «Железное небо» в провинции просто потому, что он был европейского производства.
«Есть предвзятость», — сказал Шабанов. «Они думают, что если фильм не американский, то это должен быть арт-хаус».
Шабанов и Пивоваров добавили, что у арт-хауса и независимых фильмов меньше шансов на успех на рынке. Но они также настаивали на том, что высококачественные фильмы могут быть успешными даже без известных актеров и типичных «точек продаж», хотя такие фильмы требуют более инновационного и дорогостоящего продвижения.
Что касается будущего, то партнеры настроены оптимистично. На вопрос о том, изменятся ли вкусы зрителей, посещающих кино, Пивоваров ответил: «Если индустрия будет развиваться и расти, то и зрители будут развиваться и богаче.«
В конце концов, российской киноиндустрии всего 15 лет, и, по словам Шабанова, «она только начинает по-настоящему развиваться. Сейчас появляются профессионалы».
Профессионалы не только «появляются», они еще и создаются. Сам Шабанов подрабатывает преподавателем производства в новой Московской киношколе, открывшейся менее года назад. В отличие от преимущественно теоретических программ, доступных ранее, эта киношкола стремится вооружить своих студентов как можно более современными знаниями отрасли.
«Мы плохо работаем с распределением, — сказала директор Екатерина Черкес-Заде об отрасли в целом, — поэтому мои студенты в первую очередь думают о распределении».
«Мои студенты хотят изменить отрасль, — продолжила она. «Многие из них хотели бы поговорить на другие темы, снять фильмы для себя».
Черкес-заде рассчитывает увидеть все эффекты Московской киношколы через три-четыре года, когда, проработав несколько лет в киноиндустрии, первый класс студентов начнет свои собственные, возможно, независимые проекты.
На данный момент у начинающих независимых кинематографистов нет шансов. Но российская киноиндустрия развивается, и новое поколение взрослеет. Никто точно не знает, что будет дальше, но, надеюсь, скоро мы будем наслаждаться этим на большом экране.
Связаться с автором по адресу [email protected]
Статьи по теме :
Устанавливая границы: новая культурная государственная политика России — Московский центр Карнеги
Российское правительство дает понять, что неофициальная культура будет терпимой, если оно соглашается не искать государственного финансирования.Но провести грань между официальным и неофициальным будет непросто.
Арест в августе либерального театрального режиссера Кирилла Серебренникова по обвинению в мошенничестве и хищениях меняет отношение правительства России к искусству и культуре. Согласно новым неписаным правилам, любой артист, получающий средства из федерального бюджета, должен молчаливо присягать Кремлю.
Вопрос о том, какие культурные продукты следует финансировать, за последние пять лет стал очень спорным.Например, в 2014 году министр культуры России Владимир Мединский сказал: «Единственное, в чем я не вижу смысла, — это снимать фильмы на [государственные] средства, которые не только критикуют, но и очерняют избранное правительство».
Когда Серебренников находился под домашним арестом, несколько человек повторили аналогичные сообщения. Публикация известного кинокритика и журналистки Марии Кувшиновой, а также заявления кинорежиссера Никиты Михалкова призвали культурную элиту с честью отказаться от льгот, связанных с государственным финансированием, и работать без государственных денег.
Конечно, идея фильмов и спектаклей, финансируемых из частных источников, не нова для России. На протяжении десятилетий политическая среда заставляла деятелей культуры и представителей интеллигенции выбирать между государственными привилегиями и свободой творчества. Раньше этот выбор был довольно личным и часто рассматривался как вопрос моральной совести. Теперь, учитывая громкую и демонстративную манеру ведения дела Серебренникова, государство уже не рекомендует соблюдение закона, а требует его.
С тех пор, как Советская Россия отвергла сталинизм в 1950-х годах, публичные дискуссии о культуре создавали у россиян впечатление, что люди, а не государство, несут ответственность за определение границ общественной свободы.Различие между дозволенным и запретным не всегда было четким. В некоторых случаях такой уровень двусмысленности давал людям гибкость и казался доказательством личной свободы.
Для многих способность россиян читать, слушать или даже спокойно обсуждать всевозможные ранее запрещенные темы стала предметом национальной гордости. В кино и искусстве, и даже среди правительственных чиновников вновь обретенный культурный либерализм противопоставлялся все более непривлекательным стандартам образцового советского гражданина.
Однако вскоре стало очевидно, что государство все еще проводит свои собственные линии — судебный процесс 1964 года над поэтом Иосифом Бродским и процесс 1965–1966 годов над Андреем Синявским и Юлием Даниилом были примерами этих разделительных линий между официальным и неофициальным искусством. Послание заключалось в том, что только государство могло признать человека поэтом, актером или танцором.
«Неофициальная» культура не имела этой силы, и любые «титулы», которые она давала, не имели никакого значения. По замыслу, такой статус-кво заставлял художников добровольно действовать в тандеме с государством.Вы могли бы заниматься искусством самостоятельно, но было бы удобнее, безопаснее и прибыльнее заниматься этим под красным знаменем.
Почему именно в 2017 году российское государство вводит новые правила управления системой, в которой частная и общественная культура уже де-факто разделены? Для Кремля этот важный шаг негласно формулирует новую концепцию лояльности. Публичный характер показательного судебного процесса над Серебренниковым — это заявление о том, что все должны понимать новые правила, при этом властям не нужно их прямо указывать.
В рамках плана на предстоящий шестилетний президентский срок Министерство культуры, Министерство образования и другие учреждения работают над созданием новой официальной культуры для российского государства. «Красного знамени» больше не существует; То есть государственной идеологии больше нет. Патриотизм также не может служить надежной рациональной основой для отделения россиян друг от друга. Так что российское государство выбрало более ощутимый параметр — федеральный бюджет.
При такой запутанности системы государственного финансирования культуры, на месте Серебреннникова мог оказаться любой театральный режиссер.Увы, это компромисс для получения государственных льгот: постоянный надзор, тактика страха и соблюдение невозможных правил. В таких условиях многие кинематографисты все чаще отказываются принимать государственные средства; не только по идеологическим причинам, но и из-за того, насколько громоздкой может быть система. В этом году восемь из двенадцати фильмов, показываемых на Кинотавре, ведущем национальном кинофестивале России, финансировались из частных источников.
Создатели новой системы ожидают, что неофициальная культура будет составлять около 5 процентов всей российской индустрии культуры — наравне с долей малого бизнеса в ВВП страны.Это не означает, что негосударственная культура будет полностью изгнана из официального сектора. Но любое признание Кремлем несанкционированных представителей, скорее всего, будет формой корыстной похвалы в адрес западной аудитории, подобно тому, как российский кинорежиссер Андрей Звягинцев был признан победителем на Каннском кинофестивале.
Эта новая российская модель управления культурой не нова. Два очевидных примера — Иран и Китай. В обеих странах есть независимые артисты, которые иногда бывают на Каннах или Венецианском кинофестивале.В их родных странах грань между официальной культурой и андерграундом ясна, как и правила игры. Отношения были определены давно.
Теперь Россия определила и эти отношения. В конечном итоге это может привести к созданию официальной культуры, которая будет стилистически однородной, лишенной художественной свободы и не особенно привлекательной. Андерграунд и контркультура будут яркими, но небезопасными и прибыльными. Репрессивные и ограничительные законы все еще существуют, и никто не сомневается, что они будут чаще использоваться для борьбы с неофициальными продуктами культивирования.Так или иначе, государство устанавливает предел свободы, и, безусловно, станет легче контролировать неофициальную культуру, когда она будет оцеплена.
Короче говоря, новое послание Кремля о культурной политике однозначно: «если правительство платит деньги, оно заказывает музыку».
Автор:
почему черные имеют право играть английских аристократов?
Стражам «чистоты» расы в кино и театре неплохо было бы вспомнить, как еврей Броневой сыграл фашиста Мюллера, а токарь Тихонов сыграл князя Болконского.
Новый скандал в социальных сетях разгорелся после публикации писательницей Татьяной Толстой рецензии на новый американский сериал .
Бриджертон: Американский сериал из жизни английского высшего общества 1813 голов.
1813, подчеркиваю. Дамы из высшего общества черные, фрейлины тоже. Можно подумать, что все они родились от Отелло.
Они чертовски не в своем уме? да. БЛМ, да.
На 15-й минуте выключила.Черные английские аристократы — это еще маленькие плевки перед зрителем; Хуже того — бессмысленное затягивание корсетов при модных платьях в стиле ампир (в моде маленькие сиськи, привет! И кудри со спиральными висками, а-ля набок. А не талия!). И нечеловеческое американское чванство: бордели Алабамы, Миссисипи, Каролины. Такая сельская, степная, с туалетом во дворе. Ужас и позор … »
Этот пост собрал несколько тысяч откликов и комментариев, и, к сожалению, большинство поддержало возмущение писателя, поэтому пришлось вмешаться профессионалам.Например, известный кинокритик Мария Кувшинова опубликовала ответ Толстого в виде статьи, в которой, в частности, говорится:
«Простой экспресс-тест на расизм. Если вы возмущены / расстроены тем, что в историческом фильме чернокожий актер играет кого-то, кто не может быть черным (королеву Англии, аристократов, Русалочку), задайте себе вопрос: «Почему для меня так важен параметр цвета? »
Потому что историзм тут ни при чем — это недостижимо, даже если нарочно сшить неудобные трусики 1940-х годов для всего гипса (надеюсь, хлопок для них тоже выращивали по методу 1940-х).Актеры едят разную еду, они на несколько сантиметров выше своих предков, двигаются, как люди 21 века, говорят на другом языке, потому что даже убрав из диалогов современный сленг, все равно не общаться, как сто или двести лет назад … Так почему же цвет кожи так важен?
Идея о том, что люди с темной кожей принципиально отличаются от людей с белой кожей, возникла в позднем средневековье (Гиппократ считал, что цвет кожи ребенка определяется климатом).Но основная причина его распространения в нынешнем виде — трансатлантическая работорговля, начавшаяся в середине 16 века и продолжавшаяся до начала 19 века. Сострадание к себе подобным является предопределенным свойством любого человека, поэтому для того, чтобы превратить другого человека в объект, нужно было с помощью интеллектуального усилия превратить его в подчиненное существо и приписать его незначительность объективным природным явлениям. факторы. Цвет кожи — наиболее очевидный и очевидный фактор; именно он стал спасителем в дегуманизации.Африканская работорговля была узаконена идеей, что чернокожие в той или иной степени являются людьми, а темная кожа указывает на загрязнения, с которыми следует бороться с помощью гигиены. После Холокоста они не любят об этом вспоминать, но в тех же Соединенных Штатах представление о евреях (а также итальянцах и ирландцах) как о белых представляет собой социальный договор, «постепенно достигнутый в 20-м веке в рамках социальной политики. и политический прогресс и инклюзия … »
Писательница Наташа Киселева обратила внимание на другой, чисто эстетический аспект проблемы:
« Конечно, сею извините, но я не пинаю, почему все так возмущены Бриджертон из Netflix? Вы вообще не в своем уме, уважаемые эксперты? Мой стандартный вопрос: почему так серьезно? -в ожидании.Ну, блять, теперь. Фактически, мы навалили себе тарелку оливье и приготовились к исторической точности, теперь наш зеленый горошек не будет пережарен. Еще сделаете для нас украинцами Пьера Безухова и Наташу Ростову. Шо? Что такое постмодернизм? Это кто, новый участок, что ли?
Если вы так чувствительны к цвету, почему вас не смутили кислотные цвета платьев и украшений? В начале 19 века таких красок и тканей не было. Почему вас не смущали каверы на современные треки на арфах и фортепиано, в нейроны не забивались никакие мысли? Почему вас не смутила ровно остриженная челка на брови раскрепощенной девушки? Итак, остановись, остановись, кто? Что такое эмансипированные девушки в Англии в 1813 году? Не положено.
Почему вас не смутило, что девушки выбирают, за кого выходить замуж? Ведь на самом деле они не выбирали. К тебе подошли родители и сказали: «Дочь, знакомься, это Петя Синицын, ты выйдешь за него замуж». Вы типа: «Ну, маааам». И ответ тебе: «Так, цыпочка, у Петеньки, ешь и ешь булочку, мальчик, родители обеспеченные, а мы нищие, так что не мама, свадьба послезавтра, иди причесывайся» . » Ну-ну, в Англии был бы не Петя Синицын, а сэр Питер Бёрд Чикади.Девочки убегали из дома или бросались в реку, но чаще всего всю жизнь жили с нелюбимым Петей. А здесь, в сериале, девушки с утра до вечера смахивают «Нету». Не положено.
А постельные сцены, ну почему не выть, что такого не было. Юная герцогиня ссорится с юным герцогом три серии подряд. Хотя есть такой горячий герцог, что я бы не отделался от него семь сезонов и мне бы еще хватило на сиквел, приквел и реквел.Подожди, мне нужно в ванную. Вернулся, тьфу, так о чем я? Ах да, герцог. Нет, про герцога лучше не начинать. Юная герцогиня занимается с ним сексом для, боже мой, исключительно для удовольствия, и только после 279-го оргазма она все еще спрашивает свою горничную, а как вообще они заводят детей. Оказывается, герцогская голова под юбкой к зачатию не приводит, ой. Постельные сцены были сняты, кстати, очень откровенно, что для зрителей, которым нужно «от обеда до забора», конечно, перерыв в шаблоне, потому что мы хотели про английскую Англию, а тут они видят ***… Получается смесь «Джейн Остин» и «50 оттенков серого». Не положено.
То есть подождите, 19 век, где женщины выбирают мужчин, трахаются для удовольствия и глава государства тоже женщина, хм, что это делается, товарищи? Это феминизм что ли? О священники! То есть, мамочки мои! А как же историческая достоверность! Сожги писателей на костре! Какой еще Тарантино сжег Гитлера в «Бесславных ублюдках»? Кто такой этот Тарантинов? Новый глава ЖЭК, да?
А что за рассуждения о том, чтобы принять меня такой, какая я есть и люблю тебя со всеми твоими недостатками, таких тем тогда вообще не было.Хотя, что это за герцогиня, каковы недостатки герцога, он всего лишь король порно. Итак, ведите меня, этого герцога, сюда, в мои покои. Наташа, успокойтесь уже, но, во-первых, вы снова путаете фильм и реальную жизнь, а во-вторых, в травмпункт никого не пускают, особенно мнимых князей, успокойтесь и добейте пост.
Уважаемые знатоки, точнее говоря, я ведь писатель, расслабьтесь таких, как они, ну расслабьтесь вообще, пусть все цветы растут, будут разные жанры, форматы и формы, а то будет очень, очень, очень скучно.Нет, серьезно, ну, ты даже на минутку не можешь позвонить герцогу, да?
Обновление: я не знаю, почему все решили, что я рекомендую эту серию, я не рекомендую ее. Но что я определенно рекомендую всем, независимо от пола, — это переспать с герцогом Саймоном Бассеттом, по крайней мере, во сне. Гррррррр … »
Социальный психолог и популярный блогер Алексей Рощин согласен и с Кувшиновой, и с Киселевой:
« Для себя, чтобы разобраться во всем этом нашествии черных в сериалы на историческую и сказочную тематику, я должен давно сочинил такую игровую модель.Представьте себе какой-нибудь Норильский городской театр (или труппу зековского театра), какой-то там 1949 или 1953 год. Понятно, что весь Норильск тогда был городом каторжников. А в местном театре стали играть зэки Смоктуновский и Жженов (вообще-то я сначала о них подумал, поэтому Норильск). Но можете ли вы представить, что сатрапы Сталина отправили в тот же Норильск еще сотню-две чернокожих? Возможно — ведь они всех всех трясли. Черные тоже могли. И вот, например, негры попали в Норильск, они не могут выбраться обратно; некоторые из них наверняка приедут попытать счастья и расслабиться в театральном клубе.Предположим даже, что негров пришло бы много — человек 10. Ну не гнать? Я бы не выгнал кружок вместо руководства, все равно брат в плену. Пусть тоже играют!
Но вот вопрос — а что? Я бы, как Евстигнеев в «Остерегайтесь автомобиля», тоже хочу поставить Гамлета. А вообще зачем играть в любительском клубе в Норлаге? Конечно, лучше мировая классика! Но вот вопрос — а что делать с нашими черными членами кружка ?! Мы все вместе, товарищи по несчастью! Что ж — оставить их за рамками репертуара только потому, что в мировой классике, кроме роли Отелло, совсем нет «черных» ролей? !!
Но это несправедливо! Я думаю, что любой добрый и раскованный человек согласился бы включить наших негроидов в постановки на общих основаниях, даже в «Гамлете», даже в «Чайке».И публика — тоже из бывших или действующих осужденных — уж точно не свистит, поймет ситуацию. Что ж, в труппе 5 или 10 черных! Ну вообще ролей не давать? Играют, а по вечерам забивают не прохожих! Это нужно поощрять, а не превращать в изгоев. Действительно, откровенно говоря: тупо только первые 5 минут, потом (если играют хорошо, конечно) — привыкаешь и на цвет уже не обращаешь внимания.
То есть — из каких-то эстетических соображений, с точки зрения «фамильярности» — может, лучше бы по старинке «только из белых».«Но дело в том, что сегодня все мы зэки в большом Норильске, и этого, по большому счету, изменить нельзя. Значит, чем драться в злой истерике — черных надо брать на роли. И с этим ничего не поделаешь. . Три условия: а) если хотят б) если могут в) если попробуют.
То есть в целом условия такие же, как и для ВСЕХ. Какого бы цвета кожи. Я понимаю, что почти никто не согласится с меня в комментариях — но среди читателей, думаю, многие согласятся.Мир большой Норильск, и если среди осужденных появились негры, пусть приходят в наш театральный кружок.И азиаты тоже. Важно только держать линию — не делать это по порядку, например, введением «квот», как сейчас в Голливуде. Как избежать квот и не поставить преграду?
Может быть, в Норильске должны быть две театральные группы. Один расистский, другим руководит Кувшинова и, например, я. В одном — спектакли с черными, толерантными, в другом — аутентичные «исторические», только с белыми. И пусть хорошие русские зэки ходят, смотрят, выбирают … Правда должна в конце концов победить.
И, кстати, зачем нам прикидываться какими-то девственницами и невероятными приверженцами «исторической правды». Татьяне Толстой непременно должно быть стыдно. Наш дорогой и в то же время совершенно возмутительный БЛМ — это, например, всенародно обожаемый Броневой как шеф гестапо (!) Мюллера. И никто не пишет нецензурных комментариев. По какой-то причине.
— Да, да, согласно этой «логике подлинности», черные актеры имеют право играть только рабов и слуг во всех костюмированных исторических фильмах.Никакой дискриминации, да. Почему-то Фрейндлих своей внешностью сыграла королеву Франции с испанскими корнями и все в порядке, а для черных актрис баронессу английской низя-низи. Браво. Ну, я уже вообще молчу, что это выдуманный сюжет, на самом деле драма о сплетнях, о якобы 19 веке, якобы Англии. А чувство иронии вроде у многих сломалось в принципе … »
Нашли опечатку в тексте? Выделите ее и нажмите ctrl + enter
Андрей Звягинцев: не твой жетон Русский
Май 2017: новый фильм Андрея Звягинцева «Без любви» получил приз Каннского жюри.Изображение: Wild Bunch. Когда политическая система сверху вниз принимает фальшивые новости и общую дезинформацию в качестве политики, искренние настроения могут автоматически политизироваться — просто потому, что они позволяют избавиться от ерунды. То же самое и с юмором, особенно с действительно хорошим и острым юмором.
Эта политизация осуществляется не только государством. Его исполняют все, кто участвует в публичном дискурсе. Фильмы Андрея Звягинцева — хороший тому пример, особенно то, как они обсуждаются в его родной России.
Мы уже привыкли к самопровозглашенным русским патриотам, будь то чиновники, случайные интернет-тролли или люди, искренне неуверенные в имидже и роли России в мире, обвиняющие Звягинцева в намеренном создании мрачных фильмов о России ради «впечатления». судьи русофобского западного кинофестиваля »или что-то еще. Их аргументы старые и несвежие, но в стране, которая любит моральную панику вокруг фильмов или произведений искусства, они также уместны.
Что мне больше интересно, так это аргумент, что «Звягинцев — своего рода чепуха, и люди за границей все еще отзываются на него, потому что он экзотический русский с балалайкой.Да, и если вы его защищаете, вы, вероятно, также не уверены в роли и имидже России в мире ». Этот аргумент не только что всплыл в прессе, как следует из статьи Марии Кувшиновой, на которую я ссылалась выше. Я много слышал об этом в Москве и за ее пределами с тех пор, как в России вышел последний фильм Звягинцева «Без любви». Мой друг критик из Санкт-Петербурга (определенно не из тех патриотов, которые бьются по груди) жаловался, что «люди говорят о Звягинцеве так, будто он действительно имеет значение, тогда как им следует говорить о том, что он всего лишь избранный русский на большинстве кинофестивалей и среди большинства критиков.
Итак, я твердо верю, что искусство в России следует активно защищать. Даже если вам что-то не нравится, пожалуйста, продолжайте защищать это — продолжается репрессия, и она, вероятно, станет еще хуже. Сейчас не время для ухмылки аполитичности, и, конечно же, не время говорить: «О, на самом деле я буду высказываться в пользу кого-то, только если я увлечен их делом».
Кувшинова утверждает, что у Звягинцева «все в порядке» и, следовательно, в какой-либо страстной защите он не нуждается. Но, как показала недавняя история, художник или режиссер в России может в одну минуту «жить нормально», а в следующую — попасть в серьезные неприятности.Это касается всех художников, в том числе тех, кого считают (иногда произвольно) «прокремлевскими», а не «антикремлевскими». Будь то цензура, преследование, уголовное расследование или все вышеперечисленное, все участвуют в великой лотерее «Кто получит облажался дальше». Иначе притворяться бессмысленно.
Конечно, никому не обязательно любить фильмы Звягинцева. Некоторые могут охарактеризовать их как слишком лишенные юмора. Некоторые считают, что именно этот режиссер слишком серьезно относится к себе.
Конечно, никому не нужно любить фильмы Звягинцева.Некоторые могут охарактеризовать их как слишком лишенные юмора. Некоторые думают, что этот режиссер слишком серьезно относится к себе. Мой друг-продюсер из России считает Звягинцева человеком, который «слишком строго судит своих персонажей». Лично на меня в Дубае (из всех мест, где можно кричать о интеллектуальном кино!) Сразу же крикнул один очень умный человек, который предположил, что фильмы Звягинцева — это «претенциозная чушь для депрессивных».
Но есть также множество причин, по которым Звягинцев вдохновляет страстных последователей — и они идут шире и глубже, чем любой политический контекст.В отличие от моего друга-продюсера, например, я считаю этого режиссера болезненно сострадательным. Без любви, фильм о разводящейся паре, у которой пропал сын, понравился мне, потому что он заставил меня страдать вместе с его героями — конечно, они глупы, эгоистичны и неискренни, и это драма их существования прямо здесь, в их случайное неосведомленность, когда они мчатся к катастрофе.
Финальная сцена «Без любви» заканчивается на острой ноте, происходящей в сегодняшней пост-Крымской России.Я знал себя глупым, эгоистичным и неискренним, и я весело мчался к множеству катастроф в моей жизни с головокружительной скоростью (кто знает, сколько еще я могу с нетерпением ждать), и я был смирен и тронут , а не отталкивать или оскорблять тем, что я видел на экране. Для меня ужас, заложенный в сердце Нелюбимого, не имеет ничего общего с тем, что Звягинцев пытается наказать своих персонажей или сделать какое-то грандиозное политическое заявление, если на то пошло — хотя этот режиссер, очевидно, может многое сказать о состоянии сердец и умов. в России.
Напротив, ужас имеет прямое отношение к тому, как печаль их положения становится небрежно связанной. Именно поэтому в главной роли несчастной матери Марина Спивак выглядит как мадонна эпохи Возрождения. В том, как невнимательный папа Алексея Розина может с легким стуком бросить ребенка в манеж. Персонаж оказывается слишком жестким, чтобы извлекать уроки из ужасного прошлого опыта с помощью этого единственного бездумного жеста, даже несмотря на то, что аудитория по-прежнему осознает настоящую боль и потерю, от которых страдает этот человек.
Современная Россия предложила миру слишком мало, особенно в том, что касается новых идей
Кувшинова права, отмечая, что современная Россия предложила миру слишком мало, особенно в том, что касается новых идей (удовольствий в ретроградном консерватизме, который Россия пытается экспортировать, конечно же, не новость). И все же я думаю, что она ошибается, предполагая, что Звягинцев привлек международное внимание просто потому, что был символическим русским, оказавшимся в нужном месте в нужное время.Безусловно, то, что Россия в новостях, ему очень помогло. Но есть также тот факт, что многие люди эмоционально реагируют на его фильмы, их сердца открываются, их мышление начинает меняться. Моя подруга, социальный работник из Калифорнии, например, однажды сказала мне, что «чувство ужасной тщетности», проявленное в предыдущем фильме Звягинцева, номинированном на Оскар «Левиафане», вызвало у нее глубокий отклик, потому что она сталкивается с той же тщетностью, что и часть ее работы.
Есть что-то гнетущее библейское в битве, которую нельзя выиграть, хотя есть битвы, которые нужно вести независимо от результата.Такой режиссер, как Звягинцев, это понимает, и поэтому люди его понимают.
Глубокий кризис мысли в России, кризис более серьезный, чем политика, хотя, безусловно, ускоренный политическими оппортунистами, привел к тому, что искренность такого режиссера, как Звягинцев, может быть скрыта от слов «он предал свою страну, в которой все в порядке — послушайте тот? Совершенно нормально! МЫ ЗДЕСЬ ВСЕ В ПРЕКРАСНОМ СЛУЧАЕ »(что и делают правительственные тролли), либо просто играли для смеха.
Но как зрителя и писателя, которого увлекла работа Звягинцева, не наплевав на то, «что все это значит для России» — просто потому, что его работа ударила меня в самое сердце, а затем перезапустила ее и снова задала ритм. — Я очень надеюсь, что мы все однажды сможем либо любить, либо ненавидеть, либо игнорировать Звягинцева по своим, возможно, несовершенным, но искренним причинам.
Фотовыставка Джеффа МакКормака. Дэвид Боуи. Рок-н-ролл со мной на острове Новая Голландия
Наша пресс-служба будет рада вам помочь. По всем вопросам прессы обращайтесь [email protected]
09.10.201827 октября в павильоне Новой Голландии откроется выставка работ британского фотографа и продюсера Джеффа МакКормака, которые запечатлевают его дружбу и путешествия с Дэвидом Боуи.
Джефф МакКормак, возможно, более известный как Уоррен Пис, был одним из самых близких друзей Дэвида Боуи. В течение трех лет, с 1973 по 1976 год, МакКормак сопровождал Боуи в турне в качестве бэк-певца, танцора и перкуссиониста. В течение этого периода он участвовал в создании шести альбомов Боуи, начиная с Alladin Sane и заканчивая Station и Station . Он также был соавтором треков Rock’n’roll with me из альбома Diamond Dogs и Turn Blue из альбома Iggy Pop Lust for Life .
Помимо 70 фотографий, на выставке также представлен фильм Боуи и МакКормака The Long Way Home , дневник их путешествия в Москву на Транссибирском экспрессе. Боуи снимает на 16-миллиметровую кинокамеру, а МакКормак снимает фотографии, в результате чего странствующие музыканты снимают путевые заметки, и если Боуи в основном снимал русских, то МакКормак в основном снимал Боуи.
Также будет насыщенная программа для сопровождения David Bowie.Выставка Rock’n’roll with me в Новой Голландии: дискуссии Джеффа МакКормака с Артемием Троицким и Фрэнсиса Уэйтли с кинокритикой Марией Кувшиновой, кинопоказы «Дэвид Боуи: Последние пять лет» и «Человек, который упал» to Earth », встреча с переводчиком Дмитрием Симановским, а также вечеринка в Kuznya House с участием ди-джея и музыканта Rusty Egan (Великобритания).
Дэвид Боуи. Рок-н-ролл со мной будет в павильоне Новой Голландии до 16 декабря.Вход свободный.
История неоконченного фильма Алексея Балабанова «Американец и его потенциальная загробная жизнь»
Смотрите видеозапись здесь.
В пятницу, 5 октября, в Иорданском центре состоялась лекция профессора русского языка и комплексных исследований Университета долины Юта Фредерика Х. Уайта на тему «История неоконченного фильма Алексея Балабанова« Американец и его потенциальная загробная жизнь ». Совсем недавно Уайт опубликовал книгу мемуаров, интервью, научных очерков и биографических документов о покойном режиссере Алексее Балабанове.Мероприятие было частью серии «Необычные мероприятия» и было организовано профессором русских и славистических исследований Нью-Йоркского университета Элиотом Боренштейном.
Речь шла о незавершенном фильме Алексея Балабанова «Американец», который профессор Уайт охарактеризовал как «переломный момент между двумя этапами жизни режиссера и кинокарьеры». Первый этап начинается с его двух литературных адаптаций, «Счастливые дни» и «Замок», и продолжается его самыми известными сериями из двух частей «Брат» и «Брат 2».Ссылаясь на широко распространенное мнение, что создатель фильма снял «Брата 2» только для того, чтобы спасти свою продюсерскую студию от банкротства, профессор Уайт охарактеризовал фильм как переход Балабанова к коммерческому кинопроизводству. Последние два фильма, которые Уайт поместил в эту фазу, были «Война» и «Река». Во время съемок последнего Балабанов пережил первую из череды трагедий, которые в целом переместили его кинопроизводство во вторую фазу, которую Уайт называет своей второй фазой.
На съемках фильма «Река» Балабанов, его семья и актриса Туяра Синобоева попали в автомобильную катастрофу, в результате которой погибла актриса.Буквально через год актер, режиссер и давний партнер Балабанова Сергей Бодров-младший погиб в лавине во время съемок фильма. Балабанов, хотя и не присутствовал на съемках, предложил Бодрову место съемок и чувствовал огромную вину за смерть актера. По словам профессора Уайта, эти две трагедии в сочетании с неудачной попыткой завершить работу над «Американцем» нарушили «ритмы и смысловые сети», которые пронизывали предыдущие фильмы режиссера.
«Американец» попал бы под «Фазу 2» Уайта, если бы она была завершена.«Блеф мертвеца» и «Мне не больно» были первыми законченными фильмами, начавшими вторую фазу, но, как сказал Уайт, ни один из этих фильмов не был типично «балабновским». По словам Уайта, Балабанов находился в такой глубокой депрессии, что продюсер Сергей Сельянов попросил режиссера снять черную комедию в попытке «вытащить его».
В разгар этих двух трагедий неспособность завершить «Американец» и последствия провала сыграли решающую роль в переходе Балабанова.В своей работе профессор Уайт описывает «Американца» как решающий перерыв между двумя этапами творчества режиссера. Аргумент в значительной степени опирается на интерпретацию Балабанова как автора, что, как признает Уайт, является оспариваемым заявлением, но которое он защищает, обращая внимание на последовательную линию повествования и узнаваемый стиль Балабанова. Режиссер, прежде чем перейти ко второй фазе, поддерживал личное и политическое послание; он также принимал активное участие во всех составляющих кинопроизводства, от написания сценария до производства и режиссуры.
Межкультурный конфликт, присущий ранним работам Балабанова, присутствует и в «Американце», но исчезает в его последующих фильмах. Сценарий, протоколы судебных процессов и девять дней видеозаписи — единственные остатки фильма, которые, по словам Уайта, потенциально могут заложить основу для загробной жизни. «Американец» начинается на Брайтон-Бич, где биржевой маклер с Уолл-стрит Ник получает совет инвестировать в Сибирскую алюминиевую компанию. Всего через день после того, как Ник покупает акции компании, компания становится банкротом, что побуждает Ника отправиться в поездку в Сибирь, чтобы вернуть свои потерянные деньги.Между тем, есть побочная история о сбежавшем из тюрьмы Алексее, которому во время побега помогает коренной якут. Два главных героя в конечном итоге соединяются вместе, и после серии приключений, в которых он изображает из себя роуди рок-группы «Ленинград», сбежавший из тюрьмы оказывается в США, а американский биржевой маклер укрывается в коренной общине в Сибири. По словам Уайта, этот межкультурный обмен является обычным явлением в более ранних фильмах Балабанова и мог также послужить отправной точкой для потенциальных сиквелов.
Ссылаясь на российского кинокритика Марию Кувшинову, Уайт заявил, что «Американец» вызвал бы бурный отклик у российской аудитории, учитывая межкультурные конфликты. Наемный убийца в фильме представлен как китайский персонаж, в то время как намеки на антисемитизм пронизывают фильм также. «Присутствует все, к чему вы привыкли с раннего Балабанова», — прокомментировал Уайт. Но более серьезный спор вращается вокруг центрально-русских и американских персонажей. «Межкультурный конфликт между русскими и иностранными персонажами в реальной жизни проявился, когда Балабанов и американский актер Майкл Бин были причинами закрытия проекта», — прокомментировал Уайт.
Изучив судебные документы и поговорив с членами съемочной группы, Уайт пришел к выводу, что американский актер Майкл Бин, который был выбран на роль биржевого маклера, сыграл большую роль в провале фильма. Неустойчивое отношение Бина в сочетании с эпизодами запоя побудило Балабанова уволить актера. В ответ Бин подал в суд на продюсерскую студию Балабанова по обвинению в нарушении контракта, в результате чего Балабанов потерял крупную сумму денег.
После «Американца» Балабанов работал практически с совершенно новой постановочной труппой, сменил стиль и больше никогда не работал с иностранными актерами.В «Американце» Балабанов демонстрирует некий русский национализм в своем решении заставить Ника, очарованного «русской душой», в конечном итоге остаться в стране — сюжетная нить, обнаруженная в его более раннем фильме «Война». Но в своих более поздних фильмах «национализм, которым он был известен, больше не брал в расчет ни Америку, ни Запад», — прокомментировал Уайт. «Инаковость», представленная через Ника и других западных персонажей в предыдущем фильме Балабанова, сместилась в сторону этнических групп на постсоветском пространстве.Этот сдвиг «ограничил исследование России Балабановым в глобальном контексте, а вместо этого сосредоточился на напряженности, которая существовала исторически», — добавил Уайт.
Ближе к концу выступления Уайт привел несколько теорий о концепции незавершенных проектов и о том, как эти проекты могут выступать в качестве «непреднамеренного источника биографии режиссера для новой переоценки».
Репортаж соучредителя FICA Vesoul Жан-Марка Теруана с 16-го Международного кинофестиваля «Меридианы Тихого» во Владивостоке
XVI Международный кинофестиваль стран Азиатско-Тихоокеанского региона «Меридианы Тихого» во Владивостоке проходил с 21 по 27 сентября 2018 года.
Жан-Марк Теруанн, соучредитель и генеральный директор Международного кинофестиваля азиатского кино в Везуле, был там вместе со своей женой Мартин Теруанн, которая также была членом жюри Netpac, и это его отчет о мероприятии:
«Владивосток, основанный в 1860 году, быстро превратился в большой город благодаря Транссибирской магистрали и ее торговому и военному порту. Организаторы фестиваля во Владивостоке очень гордятся, что актер Юл Бриннер родился в городе еще в 1920 году.
В этом году программа включала 199 длинных и коротких игровых и документальных фильмов в различных разделах: «Конкурс», «Панорама», «Русское кино», «Дань Ямамуре Кодзи» (режиссер анимации под западным и японским влиянием, настоящее откровение), «Движение вперед», «Документальные фильмы», «Семья» Время », фильмы ужасов (После полуночи), российская анимация, ретроспектива Ингмара Бергмана, фильмы киношколы, в том числе постановки Владивостокской киношколы.
На 16-м фестивале также присутствовали два очень разных почетных гостя, голливудская актриса Энди МакДауэлл («Секс, ложь и видеокассета» Стивена Содерберга; «Четыре свадьбы и похороны» Майка Ньюэлла) и российско-американский актер Стивен Сигал («Нико Сигал»). »И« В осаде »режиссера Эндрю Дэвиса).
Было три разных жюри: международное, критическое, Netpac; первые два должны были судить краткие и длинные характеристики Официальных соревнований; третье жюри рассмотрело подборку азиатских фильмов, включенных в разные разделы.
В состав жюри Netpac вошли Мартин Теруанн (президент), основатель и директор Международного кинофестиваля азиатского кино в Везуле, корейский режиссер Пэ Чан Хо и российский кинокритик Мария Кувшинова.
Выбор азиатских фильмов, включенных в различные разделы для обзора жюри Netpac, включал восемь наименований: тайваньский режиссер-документалист Лифанг Линь «Цунма, Цунма: Мое лето с женскими монахами Гималаев», фильм тайваньского режиссера Чжоу Цюань «Конец лета», иранский «Без даты, без подписи» режиссера Вахида Джалилванда, «Глубокие реки» Владимира Битокова (Россия), «Мира» Дениса Шабаева (Россия), «Отмена Триполи» Наима Мохамена (Бангладеш), «Вдовствующая ведьма» Цая Чэнцзе (Китай) и Ху Бо «Сидящий слоненок» (Китай).
Последние два китайских названия явно превосходили шесть других по игре актеров, оригинальности сценария, повествованию и операторской работе.
После интересной и страстной дискуссии жюри решило присудить Премию Netpac 4-часовому фильму Ху Бо «Сидящий слон», включенному в раздел «Панорама».
Ху Бо — режиссер, ушедший слишком рано: «Сидящий слон» — это его первая и последняя полнометражная работа. Он казался многообещающим режиссером из-за его тщательной мизансцены, замечательной актерской режиссуры и хорошо прорисованной психологии его персонажа.
В раздел «Соревнование» вошло еще одно замечательное китайское произведение — «Вдовствующая ведьма» Цай Чэнцзе. Международное жюри под председательством российского режиссера Алексея Германа-младшего присудило фильму несколько наград, в том числе за лучший полнометражный фильм (раковина из синего хрусталя). «Вдовствующая ведьма» также была удостоена награды ФИПРЕССИ за лучший полнометражный фильм.
Церемония открытия фестиваля прошла в Мариинском театре, а закрытие — в кинотеатре «Океан Имакс».Мультиплекс включает в себя четыре театра, новый ресторан с видом на террасу, место для пресс-конференций и кинозал.
После целого дня показов (с 10:00 до 20:00) гостей каждый вечер приглашали в другой ресторан, чтобы не только больше узнать о русском духе, но и обсудить кино, искусство и любую другую тему, что улучшило связь между людей, чем обычные поверхностные встречи во время так называемых Stand Up Party.