об ударнике группы «Кино» рассказывает Алексей Вишня: Музыка: Культура: Lenta.ru
20 июля в Петербурге на 53-м году жизни скончался художник и музыкант Георгий Гурьянов, он же Густав. Гурьянов был другом Виктора Цоя и с 1984 года — ударником, аранжировщиком и бэк-вокалистом группы «Кино». Подражая западным «новым романтикам», Густав играл на барабанах стоя; из его басовой партии родилась песня «Мама, мы все тяжело больны». Также он принимал участие в «Поп-механике» Сергея Курехина, а в конце 1980-х стал одним из основателей российского рейв-движения, привив на ленинградскую почву хаус и техно.
Еще раньше, чем заняться рок-музыкой профессионально, Гурьянов связал свою жизнь с андеграундным арт-миром, влившись в движение Тимура Новикова «Новые художники». Он участвовал в создании «Пиратского телевидения», прославившего Владислава Мамышева-Монро — у Гурьянова была своя спортивная рубрика «Спартакус». После смерти Цоя и распада «Кино» он окончательно связал свою жизнь с искусством, став почетным профессором новиковской Новой Академии изящных искусств. В 1993 году состоялась собственная выставка Гурьянова в Русском музее. Одновременно Гурьянов стал символом нового петербургского дендизма.
Одним из первых о тяжелой болезни Георгия Гурьянова и необходимости собирать деньги на его лечение сообщил в своем блоге Алексей Вишня — питерский музыкант и легендарный звукорежиссер, записывавший «Это не любовь» и сводивший «Группу крови». «Лента.ру» связалась с Вишней и расспросила его о Густаве Гурьянове, Цое и группе «Кино», «Новых художниках» и ленинградской богеме 1980-х.
Рассказывает Алексей Вишня:
— Гурьянов жил на Будапештской, а я недалеко, в Московском районе, на улице Гагарина. И однажды я возвращался с женой домой, и Гурьянов тоже выходил из Парка Победы. И мы поздоровались, потому что раньше виделись в рок-клубе, и я сразу же пригласил его в гости. И он тут же приехал — остался с нами и поехал к нам. Так мы и познакомились. Это была осень 1985 года.
Алексей Вишня
Фото: Андрей Пшеничный / Интерпресс / ИТАР-ТАСС
Раньше он был очень скромный, давно, когда его еще звали Юра Гурьянов. Улыбчивый молодой человек, приятный, чувствовалось, что он далеко не из плохой семьи. Он не был гопником, он не был пьяницей, он не был неряшливым. Он был всегда одет с иголочки, в самое модное, самое чистое, самое выглаженное, самое светлое, самое изысканное.
— На его квартире в Купчине, где группа «Кино» порой репетировала, я не бывал, потому что в то время он чаще бывал у меня. Мы сводили «Группу крови», Густав присутствовал на всех сессиях. Он служил генератором настроения, каких-то стилистических идей. Цой очень внимательно относился ко всем его советам. Когда группе «Кино» необходимо было по части бас-гитары иметь четкую ритмическую математическую точность, Гурьянов брал в руки бас-гитару и играл рифы — в «Группе крови» на нескольких песнях. Он не просто барабанщик, он реально мог управлять процессом, если ты пишешь бас-гитару, а бас-гитара в музыке — самый основной инструмент, на него вся опора.
На барабанах Гурьянов сначала не умел играть. Цой-то его взял не как барабанщика. Они сначала стали друзьями, а потом Цой разрешил ему играть. Он научился. Он просто поставил «тройку» у себя в квартире и барабанил с утра и до вечера, ведь если барабанить шесть часов каждый день, научишься всяко. Не у каждого была такая возможность, а у него была, особенно когда «Кино» стало популярным. Страх вызова милиции, я думаю, его не особо беспокоил. Он был очень быстр и быстро сообразил, как все надо делать, и сделал. Ни шага в сторону, именно как надо.
Одно время они даже вдвоем с Африкой стучали. Зачем — непонятно, умножали даже бас-гитары, чтобы еще Андрея Крисанова поставить на сцену. Ну, это была компания друзей. Вообще это все, это было больше, чем музыка; эта дружба больше, чем музыка.
Густав играл на барабанах стоя, потому что сидящего барабанщика не видно. А Гурьянов был самый модный, у него была серьга, у единственного. И поскольку у него была серьга, ее было бы не видно, если бы он сидел.
— Цой его очень любил как художника. Он увидел в нем художника сразу, еще до того, как Гурьянов стал играть с ним в одной группе, ведь Цой — сам художник. Они нашли общий язык. Он мог уехать из дома к Густаву и жить там, и ночевать. Это была отдушина.
Как Густав Гурьянов рисовал картины? Он покупал большой-большой белый холст, проецировал на стену слайд, потом обрисовывал, придумывал концепцию всей картины, а потом звал друзей, чтобы они ему, так сказать, вены прорисовывали и рисунки кожи на руках людей — делали проработку. И эти картины пользовались огромным спросом, и пользуются до сих пор. Они огромного размера, Гурьянова вообще Веласкесом называют, потому что Веласкес тоже любил такие огромные формы.
Густав был одновременно и музыкант, и художник — это было естественно для компании «Новые художники» Тимура Новикова и группы «Кино», которая дружила активно с этой группировкой. Это была целая группировка художников и музыкантов, откуда вышла группа «Новые композиторы». Это тоже художники, которые взяли в руки инструменты, точнее, магнитофоны. И Цой, и Гурьянов играл с ними, и Каспарян.
Это была, конечно, субкультура, очень плотная, не допускающая в свои круги извне никого вообще. То есть было сложно задружиться с ними, если ты не художник, а только музыкант. Более того, ты должен был быть не простым художником, обязательно не должен был быть академическим художником, художником, который рисует пейзажи или что-то еще немодное. Они первые начали неоромантизм, неоклассицизм… Я очень плохо разбираюсь в этих «измах». Я думаю, что это было амбивалентное влияние с музыкой: «Кино» тоже испытывало влияние «новых романтиков». Цой сам пел про «прогулку романтика», это слово было ключевым в его творчестве какое-то время, пока он не стал «ставить ногу на грудь».
Участники рок-группы «Кино» Виктор Цой и Александр Титов (слева направо на первом плане), Юрий Каспарян и Георгий Гурьянов (слева направо на втором плане)
Фото: Наташа Васильева-Халл / ИТАР-ТАСС
Художники боготворили Цоя. Вокруг него-то как раз все и образовалось! Он был как раз такой, которого любят все, такая наша собственная звезда. Вокруг него были такие же люди, и они были группировкой. Они его и раскрутили, они начали клипы снимать. Это была очень активная молодежь, страшно модная, смотрящая на Запад всеми фибрами. И у них были люди, которые привозили им из-за границы новые кассеты.
— Это была супербогема, сверхбогема. Богема на богеме, богема в богеме. Ужасно обособленная структура. Но когда Цой выходил на сцену, он казался нормальным, обычным человеком, а за кулисами он превращался в богему. Наверное, это так положено в шоу-бизнесе: когда на тебя есть излишний спрос, уровень доставучести зашкаливает, это изо дня в день, изо дня в день, из месяца в месяц, из года в год. Тогда, наверное, формируются какие-то черты характера, свойственные вот такому образу жизни.
Конечно, они были единой монолитной командой, в которой никто не выделялся. Они очень ревностно относились к тому, что писали «Виктор Цой и группа „Кино“», а не просто «Группа „Кино“». Потому что каждый из них, по их собственному мнению, представлял самостоятельную ценность. Конечно, смерть Цоя скорректировала эти мнения.
Густав никогда не мог про Цоя ничего плохо сказать, никогда в жизни. Выпендриваться перед ним он мог запросто, но это были внутренние дела. Он был очень сложный человек, сложно контактный, в какой-то степени был проблемным, не самым легким человеком. Тяжелым. И наверняка Цою доставалась эта тяжесть. Но про него сказать плохо — никогда.
— Они все ориентировались на немцев. На немецкую поп-культуру начала 80-х годов. Эти группы вы даже не знаете и не узнаете никогда. Они предтечи всех, кто потом стал очень знаменитым, такие как Pet Shop Boys и Alphaville. Они считали, что это самый модняк, а еще Энди Уорхол и Дэвид Боуи. И все это было «номер 1», и все это было очень популярно, и на это ориентировались. Ориентир был не на секс, скорее всего, а именно на внешнюю сторону всего этого дела.
И только потом Цою понравилась героика, так как появились фильмы, Брюс Ли. Кстати, Брюс Ли умер в один день с Гурьяновым. Американские фильмы, в которых все герои — и Шварцнеггер, и Рокки — появились у них первыми, потому что приехала Джоанна Стингрей, привезла видеоплеер, кассеты с клипами. До Джоанны героизма не было вообще.
Они брали музыкальную традицию у, условно говоря, декадентских групп, брали героику из боевиков и фильмов с Брюсом Ли, и делали компиляцию. Вот так раз! — и получилось. Потому что сам Цой не был никаким декадентом, он был из нормальной семьи.
— Густав был абсолютный денди. Я уверен, что стилистически на «Кино» повлияли именно Тимур с Гурьяновым. Потому что все начали сразу же ходить, как Тимур с Гурьяновым, и все стали одеваться, как Тимур с Гурьяновым. Вот эти штаны хлопчатобумажные, все натуральное непременно, героически-боевое, удобное, свободное в движениях. Чтобы можно было ногу поднять на уровень подбородка за одну секунду, не думая. А до этого Цой ходил в белых рубашках с рюшечками.
Питерские художники сами одевались более ярко, они предпочитали более кислотные цвета, и даже ребята из «Новых композиторов», например, сделали однажды целую линейку для фирмы Naf Naf ярких рисуночков, то есть эти рисуночки были принтированы на фланели.
И вообще, понимаете, его тело, его античная фигура, пока он был еще молодой и здоровый. Густав очень любил наряжаться перед зеркалом, стоял по несколько часов: это наденет, так подвернет, так подвернет, посмотрит. «Ну как?» — спросит. По три часа мог. В «Пиратском телевидении» у Новикова у Густава был сюжетик о спорте — он был самый накачанный. Но это была исключительно эстетика. Если бы его интересовал спорт, он бы не умер так рано.
— После «Кино» Густав не остался в музыке, потому что не видел подходящего героя — лучше, чем Цой. Взять хотя бы выбор Каспаряна в пользу группы «Юпитер» — Гурьянов подвергал это глубокому сарказму. Поэтому он понимал, что для Каспаряна — это способ выжить, некий дауншифтинг. А Гурьянов хотел вперед, выше и не заниматься стилистическим дауншифтингом. А лучше Цоя не появилось до сих пор никого.
И Гурьянов уже знал, что делать. Он искусством занимался и во время «Кино». Просто это было не на таком важном месте в его жизни. Ему было легче всех, на самом деле: у него было больше денег, чем у всех, семья меньше, меньше обязательств: он никогда никого не кормил. Он просто сразу поехал в Европу, все-таки еще была информация, что лидер «Кино» погиб, а он был участник «Кино». Наверняка этот фактор ему как-то мог помочь в продвижении своего искусства.
— Он был далек от социальных сетей, он был далек от любой искусственности, он был приверженцем всего натурального, как в одежде, так и в общении. В этом вопросе он тоже был эстет. Он никогда бы не стал про себя ничего лишнего рассказывать.
lenta.ru
Умер барабанщик группы «Кино» :: Культура
Георгий Гурьянов скончался в Петербурге на 53-м году жизни. Причиной смерти стал рак печени. В последние годы музыкант тяжело болел — врачи обнаружили у него гепатит C и онкологические заболевания
 Фото с сайта vitya-tsoy.narod.ru |
«Сегодня в 11 утра Георгий умер от рака печени. Это произошло в его петербургской квартире», — сказал Цветков. В минувшее воскресенье, по словам Цветкова, музыкант вернулся в Петербург из Германии — он проходил курс точечной химиотерапии в радиологическом институте Франкфурта.
Как напоминает «Росбалт», Гурьянов тяжело болел в последние годы. Врачи обнаружили у него гепатит C и рак печени и поджелудочной железы. В конце июня 2013 г. музыкант и звукорежиссер Алексей Вишня начал сбор денег на лечение Гурьянова.
Георгий Гурьянов родился в 1961 г. в Ленинграде, учился в Ленинградском художественном училище им. Серова, которое не окончил. В конце 1970-х гг. играл на бас-гитаре в группе Сергея «Сэма» Семенова (сейчас «Дядя Сэм»). В 1982 г. он познакомился с Виктором Цоем, и с 1984 г. стал барабанщиком, автором басовых партий и бэк-вокалистом в его группе «Кино».
В те же годы Гурьянов начал сотрудничать с первопроходцами в области электронной музыки в СССР, дуэтом «Новые композиторы», выступал за группы «Странные игры» и «Народное ополчение». С 1985 г. он входил в состав группы оркестра Сергея Курехина «Поп-механика».
В конце 1980-х гг. Гурьянов организовывал первые «рейвы» в Ленинграде. После распада «Кино», последовавшего вслед за гибелью Цоя, он стал вдохновителем первых российских «рейвов».
Впрочем, занимался Гурьянов не только музыкой. С 1982 г. он был участником арт-группы «Новые Художники». В 1991 г. он стал лауреатом Всесоюзного телевизионного конкурса «Новое имя». С 1993 г. был почетным профессором Петербургской Новой Академии изящных искусств. А с 1999 г. входил в художественное движение «Новые серьезные».
Гурьянов снимался в клипах «Кино» и в культовых фильмах «Конец каникул», «Рок», «Асса», играя самого себя. В 1989 г. он вел спортивную программу «Спартакус» на первой в СССР независимой телекомпании «Пиратское телевидение».
utro.ru
Георгий Гурьянов: биография, личная жизнь, семья
27 февраля 1961 года в семье Константина Федоровича Гурьянова и Маргариты Викентьевны родился сын Георгий Гурьянов. Родители Георгия были по специальности геологами. Рождение ребенка произошло в родильном доме, расположенном в Петроградском районе Ленинграда. Отец будущего музыканта умер в 1993 году, а мать скончалась в 2013 году.
Детство
С самого раннего детства, еще до поступления в школу, Георгий Гурьянов стал учиться в музыкальном кружке, находящемся в Доме культуры имени Козицкого. Там мальчик обучался игре на фортепиано, а также на струнных инструментах: гитаре, балалайке, домре.
На будущую жизнь музыканта повлияло творчество британской рок-группы Led Zeppelin, произведения которой однажды услышал ребенок. Как позже заявил сам музыкант, именно благодаря этим рокерам он стал ходить в кружок. Преподаватели, услышав от Георгия причину, по которой он записался к ним, сказали, что для начала ему необходимо хотя бы научиться играть на балалайке.
Уже ставший знаменитым Гурьянов рассказывал: «На балалайке я научился играть, но это было совсем не похоже на мою любимую группу. На это преподаватель мне сказал, что нужно играть рок-музыку восемь часов в сутки, тогда я смогу получить нужный опыт».
Годы учебы
Окончание школьной жизни мальчика пришлось на 1976 год, он заканчивал общеобразовательную школу №363, которая располагалась в Купчино. Годом позже Гурьянов окончил Петербургскую художественную школу №1, а на следующий год был зачислен в Ленинградское художественное училище имени Серова. Учеба здесь не удалась, поэтому через год музыкант бросил обучение.
Жизнь в столице, путешествия, личная жизнь
Конец семидесятых годов Георгий Гурьянов встретил в Москве, в которой прожил до начала следующего десятилетия. За время проживания в столице совместно со своими знакомыми основал Клуб друзей Маяковского. После этого переехал в Санкт-Петербург, где провел все годы своей жизни и работы. Перед своей смертью музыкант проживал на Литейном проспекте.
Любил Георгий путешествовать. За время своей жизни побывал во многих странах, посетил такие страны, как Франция, Италия, Соединенные Штаты Америки, Голландия, Германия, был в Кадакесе и Лондоне. Из всех тех городов, в которых ему посчастливилось побывать, Георгий самыми любимыми называл Лондон, Мадрид и, конечно, свой родной Санкт-Петербург.
Георгий Гурьянов, личная жизнь которого не сложилась, ни разу не был женат. Распространяться на этот счет музыкант и художник не любил. Георгий Гурьянов, семья которого состояла только из родителей, все свои жизненные силы отдавал искусству.
Работа в «Кино»
Как музыкант и исполнитель, Георгий Гурьянов, фото которого знают большинство поклонников Виктора Цоя, внес свой неоценимый вклад в развитие знаменитой группы «Кино».
1982 год пересек его судьбу с Виктором Цоем. Чуть позже, с 1984 года, музыкант вошел в состав группы «Кино» в качестве ударника и аранжировщика. Одновременно он был на бэк-вокале. До самой смерти Виктора Георгий Гурьянов, личная жизнь которого интересовала всех поклонников рока, оставался в «Кино». Как известно, после гибели Виктора Цоя группа распалась. Именно в период работы с Цоем к Гурьянову приклеилось прозвище «Густав».
Участие в различных музыкальных составах
1978-1979 годы Гурьянов провел, участвуя в рок-группе «Дядя Сэм», основателем которой был Сергей Семенов. Георгий музицировал в ней на бас-гитаре. Успел он поучаствовать и в панк-команде. С 1983 по 1984 гг. музыкант участвовал в «Автоматических удовлетворителях». Успел Гурьянов проявить себя и в таких составах: «Народное ополчение», «Игры». В первом он подсоблял записывать ударные, во второй сам был барабанщиком.
Восьмидесятые, помимо «Кино», дали ему опыт сотрудничества с таким ансамблем, как «Новые композиторы». Этот дуэт был одним из первых в Советском Союзе, игравшим электронную музыку. Они даже пытались осуществить коллективный проект с «Кино», назвав его «Start». В «Балете трех неразлучников» на музыку участников — «Новых композиторов» И. Веричева и В. Алахова — Гурьянов в 1984 году исполнил партию.
В качестве ударника Георгий фигурирует в составе группы «Поп-механика» под руководством Сергея Курехина. Здесь же он был и вокалистом. Деятельность в этой группе пришлась на 1985 год.
По своей игре на барабанах Гурьянов, можно сказать, оглядывался на зарубежные группы типа Duran Duran. Его игра отличалась от других музыкантов того времени своеобразностью и стильностью. При этом играл он стоя, а не сидя.
Участие в рейвах
В конце восьмидесятых Георгий Гурьянов стал особо обращать внимание и уделять достаточное время таким направлениям, как техно и хаус, имеет отношение к клубным течениям и даже создает в Северной столице первоначальные «рейвы». Георгий был одним из основателей и организаторов столичных рейвов «Гагарин-party» и «Мобиле-party». Ему же принадлежит авторство символики на баннерах этих начальных рейвов.
Кинофильмы
Карьера Георгия сложилась не только в музыкальном творчестве, параллельно он снимался в кинофильмах и музыкальных клипах. Из фильмов с его участием можно отметить ставшие легендарными «Асса», «Рок», «Конец каникул». В них он сыграл себя. Помимо этого, Георгий снялся еще в нескольких фильмах.
Не единожды Гурьянова приглашали на съемки телепередачи «Пиратское телевидение», даже был ведущим спортивного проекта «Спартакус».
В 2010 году сыграл в фильме «Игла» Remix, исполняя эпизодическую роль диджея.
Рашид Нугманов рассказывал, что он предлагал Гурьянову исполнить роль в его кинофильме «Игла». Ему была предназначен персонаж сборщика марихуаны, едущего на дрезине. От этого предложения музыкант отказался.
Занятие живописью
Еще в 1979 году Георгий Гурьянов контактирует с Тимуром Новиковым и вступает в так называемую команду «Новые художники». С этого момента музыкант экспонирует собственные картины и берет на себя непосредственное членство вместе с Новиковым в разных программах.
С конца 1989 года Георгий становится участником группы нового академизма. До конца жизни после этого Гурьянов выставляет свои работы не только на территории России, но и за рубежом.
В 1990-1991 годах музыкант и художник по совместительству Гурьянов участвует сразу в нескольких проектах, среди которых Первая выставка на пролете Дворцового моста, «Молодость и красота в искусстве», «Академизм и Неоакадемизм».
После участия в этих мероприятиях Георгия Гурьянова среди друзей окрестили «Совесть петербургского стиля».
Все девяностые годы Георгий участвует в различных выставках, проектах, движениях. Основной темой художника является спорт во всех его проявлениях. Неоднократно, как в девяностых, так и в начале этого века, организовывались и проводились персональные выставки Гурьянова.
Заключительные годы
В 2013 году Георгий Гурьянов проходил лечение в лечебном заведении имени Боткина. Музыканту был поставлен диагноз гепатит С, онкология. Тяжкая болезнь не позволила Гурьянову продолжить свою работу. После выписки из больницы он был отправлен в Германию, прошел цикл химиотерапии, однако положительных результатов она не дала. После до самой смерти он находился дома в серьезном положении.
20 июля 2013 года Георгий Константинович Гурьянов умер. Был похоронен на Смоленском кладбище.
За время своей жизни Георгий Гурьянов, биография которого наполнена огромным жизненным смыслом, показал себя не только хорошим музыкантом, но и талантливым художником, в чью память не раз организовывались различные мероприятия, выставки, встречи.
fb.ru
Икона стиля из группы «Кино». Почему Густав Гурьянов остался в тени Цоя? | Персона | КУЛЬТУРА
Георгий. Или просто Густав. «Серый кардинал» «Кино». Человек, определивший эстетику и лицо группы. Барабанщик, эстет, художник, ди-джей. После смерти Цоя, а с ним и «Кино» (которые, впрочем, неизменно живы – мы все это знаем), Гурьянов организовывал в Петербурге и стране первые рейв-вечеринки. Рисовал картины – сегодня он считается самым дорогим художником постсоветской России. На протяжении всех 90-х и 2000-х оставался ключевой фигурой отечественного художественного авангарда. Ушёл из жизни в 2013-м. Выпущенная книга – первая попытка охватить и осмыслить такое явление, как Густав, который неизменно утверждал – «Главное моё произведение искусства – я сам».
«Цоя знают все. Густава – единицы»
«Я не был знаком лично с Георгием, не успел, – рассказал составитель сборника Метсур Вольде, сам художник и электронный музыкант. – Как и все, слушал «Кино». И однажды обратил внимание, что до 1984-го это такое «лохматое» «Кино». А после, с приходом Георгия – стильное, яркое, эффектное. При этом, про Цоя знают все, а про Гурьянова – единицы.Меня заинтересовал он как художник, как личность. Я обратил внимание на его интереснейшие картины. При этом, информации о нём практически не было – только разбросанные по сети немногочисленные интервью. В 2008 году я создал группу в сети «ВКонтакте», где стал собирать информацию о Георгии. Со временем количество собранного мной и участниками материала переросло в качество».
Книга состоит из двух частей. В первой Георгий рассказывает о себе сам, отвечая на вопросы журналистов. Во второй его вспоминают друзья и знакомые.
Густав о себе
– Бремя художника – быть немного впереди всего. Вот в этом весь фокус. Я родился художником и всегда был им, даже в детском саду. И музыкантом тоже, между прочим – я учился музыке. В то время изобразительное искусство зашло в тупик. И когда я прочитал манифест сюрреалистов, я совсем потерялся. До этого я изучал рисунок, живопись, композицию, скульптуру – всё, что преподают в академической школе. А потом вдруг узнал, что всё это гроша ломаного не стоит, что нужно, наоборот, ничего не уметь. Поэтому я очень долго не мог найти себя в живописи. Зато очень продуктивно занимался музыкой.
Я жил на стрелке Васильевского острова, гулял по Дворцовой набережной, любовался архитектурой. Не помню, сколько раз я был в Эрмитаже, проходил по Аничкову мосту. Петербург – это лучшее место, где можно работать. Город создан для художников и вдохновения, он прекрасен как с фасадов, так и изнутри. Я себя идентифицирую с городом. В Петербурге большую часть времени холод и зима, когда можно, запершись в мастерской, долго и вдохновенно работать. Награда за долгую зиму – белые ночи. Бесконечные сумерки, красота, комфорт. Петербург, конечно, самый красивый и самый молодой город.
Про Виктора Цоя (отрывки из интервью):
Журналист: – Когда вы познакомились?
Густав Гурьянов: – Наверное, в 1981-м, через друзей-панков: Осла, Свинью.
– Каким Виктор Цой остался в вашей памяти?
– Сложный вопрос. Проблема в том, что, каким он остался для меня, я никому не расскажу. Это единственное, что у меня осталось. Всё остальное отняли.
– Вы представляете себе Виктора сорокалетним?– Легко.
– А что бы он делал в 40?
– Он бы приятно проводил время, наслаждался жизнью.
– Цой был сибаритом, гедонистом, трудоголиком?
– Да всего понемногу. Он весёлый был, жизнерадостный.
– А вам приходилось драться с гопниками?
– Единственные гопники, с которыми приходилось иметь дело – это тогдашний рок-клуб и рок-клубовские группы.
– А Цоя вообще любили?
– Такое ощущение, что нас все ненавидели, завидовали.
О последнем концерте группы «Кино» в Лужниках
– Это было ужасно. Мне до сих стыдно, что он зафиксирован. Полгода гастролей, вымотанные, уставшие все, Виктор тоже играть ничего уже не может. Всё очень пафосно. К тому же, там медленно сыграно. На концертах было всё гораздо импульсивнее, а тут похоронные марши какие-то. Мне не нравится этот концерт. Мне как-то неловко за него, и я его никогда не слушаю и не смотрю. В тот момент на параллельном стадионе где-то рядом, в шаговой доступности, проходит концерт «Ласкового мая». А нам нравилась группа «Ласковый май» как конкурирующая компания. И я, как самый любопытный, побежал на концерт посмотреть. Я посмотрел, «Белые розы» услышал и побежал обратно на свой стадион. Была усталость, абсолютная изношенность, никаких ощущений. Восторг зала никак не компенсировал всё это.
Александр Цой, сын Виктора Цоя:
– С Георгием мы познакомились на съёмках фильма «Цой – «Кино» в мае 2012-го. Взаимная симпатия, безусловно, была, но, к сожалению, у нас банально не хватило времени, чтобы по-настоящему подружиться. Если говорить о нашей последней встрече, то, по-моему, я просто зашёл к нему поболтать, мы сходили вместе перекусить и разошлись. Простой питерский вечер. Мне кажется, это была осень 2012-го. Потом я уехал работать в Москву и пытался попасть к нему весной 13-го года, но он уже неохотно принимал гостей, и я не смог. Смерть Георгия в очередной раз разбила то, что осталось от моего сердца. Мы только-только начали узнавать друг друга.
spb.aif.ru
Георгий Гурьянов: «Поиздеваться над всеми».
Кажется, полностью это интервью я еще не выкладывал. Берег для своей книги «Художник по имени Виктор Цой». Теперь не вижу смысла в ней. Для истории можно выложить. Стоит только отметить, что в этой беседе Гурьянов через пять-десять слов матерился, постоянно кого-то осуждал. В печатном интервью матершину я убрал, о чем теперь жалею. Грех мужеложства откладывает отпечаток на всем существе человека, в том числе и его речи.Встреча с Гурьяновым произошла 15 июня 2007 года, в его квартире, на Литейном проспекте.
Интервью.
Вы один из немногих людей, которых с Цоем, помимо дружбы, связывает сразу три вида искусства: живопись, музыка и кино.
— Ну кино – это не искусство, а «Асса» тем более не кино.
Тем не менее, Вы снимались вместе в фильме «Асса», играли в группе в качестве барабанщика и, оба являлись членами группы «Новые художники». Как произошло ваше знакомство?
Ну была у нас такая общая среда, много общих знакомых. Мы даже учились в одном художественном заведении, в котором я полгода, по-моему, пробыл, а Виктор тоже примерно столько. Но по-настоящему мы подружились уже спустя пару лет.
Была такая группа «Х** — автоматический удовлетворитель». Виктор очень дружил с лидером этой группы Андреем Пановым, Свиньей, и играл там на бас-гитаре. А я чуть позже играл на барабанах в этой группе. В-общем, всё вокруг да около. Есть еще такой деятель культуры как Евгений Юфит, лидер и создатель петербургского некрореализма.
А представил меня Виктору в первый раз мой приятель Осёл, где-то в метро мы столкнулись, он и познакомил, сказав при этом, что нам обязательно надо делать группу и играть вместе.
В то время еще болтался с Виктором этот дегенерат, сумасшедший, Рыбин его фамилия, не хочется ее вслух произносить. И пока они не расстались, мы так серьезно и не встретились по поводу музыки и всего остального.
Что из себя представляло училище им. В.Серова в то время?
Серовка – жуткое такое советское режимное заведение. Я старше на год Виктора, поэтому мы не столкнулись там. Свинья говорил, что это «рассадник пацифизма», это абсолютная правда. Я туда поступил как-то очень легко, а потом не ходил туда вообще. Родителям говорил, что я учиться, а сам совсем в другом направлении. Естественно через полгода я там уже не учился. А Виктор, по-моему, что-то похожее, как-то мы никогда даже не говорили об этом. Он перешел в другое училище, менее художественное, но более ремесленническое. Он же очень рано женился, ему надо было независимо существовать, деньги зарабатывать. Краснодеревщики – я очень ценю эту профессию: реставрация, дерево, — очень классная вещь.
Первые пересечения связаны с музыкой, а на почве живописи, когда Ваши пути пересеклись?
Прошло энное количество лет, с тех пор как мы учились в Серовке. Виктор сыграл первый концерт в Рок-клубе, который я наблюдал из зала. Мы потом уже подружились. И к тому времени я уже был художник, «новый художник». У нас была группа художников, где лидерствовал Тимур Новиков. Мы были страшно этим увлечены: выставки, акции, авангардизм всякого толка, ноль объект – это уже всё было тогда. Я считал себя художником, вобщем-то, всю жизнь и родился таким. А Виктор к тому моменту уже был звезда. В Москве попал на концерт в школе, где он пел один… Тогда я его полюбил безумно. Рыбу всю эту несвежую выкинул на помойку и один пел «Транквилизатор» и еще какую-то песню. Это было круто.
Я отвлекся от искусства. И конечно же вся эта среда: художники, Товарищество художников, альтернатива Союзу художников – это были такие все уроды: неопрятные, грязные, бородатые, нудные, несчастные… Все они противостояли чему-то… Как же это называется-то? Диссиденты. К диссидентам мы с Виктором очень плохо относились, скептически издевались и смеялись. Даже песня же есть на эту тему: «Нам не дали петь… Попробуй тут спой» — о людях, которые могут пожаловаться на то, что они могли бы что-то сделать, но им не дают что-то сделать. Вот такая глупость. Будут обвинять вся и всех, а не будут видеть свои немощи: мы вот жалкие художники-диссиденты. Они все же были против чего-то, боролись с чем-то, а мы игнорировали это, радовались и создавали себе среду такую, которая нам бы была вполне приятна.
Я хотел всегда быть вне этой компании, хотелось заниматься чем-то совершенно другим. Музыкой. Тем более мы так любили поп-музыку. И тогда еще появилось так много хорошей музыки. Это вдохновляло. «Нью вейв», «новые романтики»… Мелодизм… Электронная танцевальная музыка, — то, что я всегда очень любил.
— Вас называли стилягой еще в то время. Это из той же области: быть другим? Время стиляг – это же 50-60-е года.
Вообщем-то, мы были модниками. У меня до сих пор эта амбиция есть. А тогда появилась компания молодых людей, они были моложе меня, скажем, лет на 4-5, которые называли себя «Тэдди Бойс». Это были стиляги. Черные костюмы с иголочки, белые рубашки, галстуки и элегантные остроносые ботинки. Это 1984 год. И это была моя свита, я ходил в окружении этих ребят. Но вообще-то это один из костюмов, которые я надевал на себя, и который Виктору не подошел. Я так однажды аккуратно его постриг, но ему не понравилось. Белая рубашка, галстук — это не его стиль, потом мы уже больше к этому не возвращались.
Когда Цой пришел к «Новым художникам»?
Когда он познакомился со мной и с Тимуром. А с Тимуром мы были неразлучники. Я жил какое-то время в его мастерской, напротив Большого дома. Что там только не происходило! Я могу вам долго рассказывать, это вообще-то намного дней. Прекрасное выставочное пространство. Старая расселенная коммуналка. И все эти огромные комнаты были наши. Я думаю сам написать какую-то литературу в модной форме: «моя жизнь среди знаменитостей». Или что-нибудь такое глупое.
А тогда две-три молодые компании объединились: «Кино», «Новые», Олег Котельников, Юфит с армией своих панков-некрореалистов. Там такие имена у всех были… Просто ухх! Ааай! Осел, его подруга Ослица, Образина… Мы раньше просто дружили с ними. Осел был лучшим другом Свиньи. Они жили по соседству с Юфитом, устраивались просмотры очередных фильмов, параллельное кино это называли. Всё было очень весело. Т.е. не только мы с Виктором познакомились, а всё замешалось в одну большую культурную среду.
Как проходило оформление концертов группы «Кино»? Участвовал ли Цой в оформлении сцены?
Нет, хотя он сам, конечно, и я были художниками, но поскольку так много было вокруг других художников, мы все роли распределили. Невозможно всем заниматься. Поэтому у нас был официальный художник, записанный в анкетах рок-клуба, Тимур Новиков. Принимали участие в этом художники Олег Котельников и обязательно Евгений Козлов, очень талантливый художник, который всем нам нравился. Сейчас он живет в Берлине. А тогда он жил в Петродворце, иногда появлялся и делал плакаты и обложки. Новиков и Котельников также их делали. Очень красивые плакаты.
Это они делали известный плакат с тремя профилями, на фоне которого Цой еще позировал? Известная фотография.
Это чуть ли не сам Цой рисовал. Это его идея. А фотография Наташи Васильевой. Это был один из первых концертов, когда мои приятели, я имею в виду художников, еще не подключились к этому.
А в какой момент «Новые» подсоединились?
Мы встречались периодически, но Виктор такой дистанцированный был. Как-то в очередной раз мы столкнулись где-то на улице. Поговорили. Потом он позвонил и пригласил меня в группу. Мы стали репетировать. Общих вечеринок и компаний художников тогда у нас не было. Потом, когда мы сыграли первый концерт, стали развлекаться, появились все остальные. Мы уже позиционировали себя как группу «Кино», дописывали альбом «Начальник Камчатки», который в тупик какой-то зашел.
Кстати, кто автор обложки этого альбома? И вообще известно же два варианта обложки. Какая настоящая?
Всё, что опубликовано и напечатано после смерти Виктора – это всё вражеские происки разных уродов и обиженных бездарей, которые нас ненавидели, завидовали и мечтали это разрушить. По крайней мере, после 90-го года все эти люди оказались самыми близкими друзьями Виктора. Все эти мемуары… Всё это с целью личного обогащения. Верить этому нельзя. Что эти суки сделали: нашли где-то, не знаю м.б. даже и мной или кем угодно, чудовищно исчириканную фотографию и сделали из нее обложку. Это просто ужас. Я могу вам показать настоящую обложку. Ее делал Евгений Козлов, и у меня есть оригинал. Это художественная работа, изящнейшая, красивая, искусная… Очень тонкая работа. При тиражировании на бобинах ее было не реально воспроизвести в таком формате и в таком качестве.
Была еще одна хорошая версия обложки «Начальника Камчатки», которую сам Виктор сделал. Там была фотография японского малыша с маленьким «кассио»: такая электронная новая волна, неоромантика. Как и задуман этот альбом.
Кстати, а почему альбом так странно называется «Начальник Камчатки»? С «камчаткой» всё более-менее ясно. А причем здесь «начальник»?
Я Вам могу рассказать. Мы думали, как назвать альбом. Наш гений метафор Олег Котельников, я с ним на эту тему разговаривал, сразу выдал десяток названий. Ну «Кино»… Какое кино? Он стал думать о названиях всех известных фильмов. А у него как-то сразу всё это складывается. Он и выдал «Начальник Камчатки». «Начальник Чукотки» — это известный советский фильм про молодого человека, которого послали на Чукотку бороться против капиталистов. Но причем здесь Чукотка? Песня «Камчатка». Отсюда и название по ассоциации с этим фильмом и плюс песня «Камчатка». Получилось, по-моему, здорово. Это Котельников — он автор всяких… «Петербург – это город Петра, Ильича, Чайковского». И т.д.
— А слово «Асса»?
По-моему, то ли Юфит, то ли… Это всё «некрики». «Асса» – это клич был такой панковский. Из среды Юфита. Котельников был очень близок с ним. Фильм «Асса» — это уже позже, это отрыжка.
— Бошетунмай?
О-о-о… Бошетунмай – это отдельная история. Вам никто не рассказывал? Это наше с Тимуром китайское слово.
Была такая группа «Ю би фоти» — реггей, британский «нью вейв». Они приехали к нам в Петербург, мы ходили на их концерт, слушали их песню, даже исполняли ее сами. А у них же всё вокруг марихуаны, косяков. Виктор под впечатлением всего этого написал реггей-песню. А «бошетунмай» — это одно из наших названий этого продукта. Скорее это всё Тимур придумал. Там был круг друзей, и они говорили между собой, что человек, который бросил это курить, продался. Соответственно, когда предлагалось курнуть, говорили: «давай не продадимся». Так не продавались, не продавались, а потом для конспирации перевели слово на китайский язык. Он был очень модным. Слово взяли из разговорника. «Не продаваться» — это глагол…
Никто значения этого слова до сих пор и не знает, м.б. лучше и не знать.
— Есть люди, которые считают, что это имя какого-то божества…
А конопля – это божество. Для этих людей. Нужно об этом тоже сказать. А Бошетунмай – да, это такое божество. У Тимура в мастерской стоял Бошетунмай, из бумаги сделанный, с нарисованным лицом.
— Сам Цой, наверное, только баловался, курил, но серьезно, насколько известно, этим не занимался?
Нет. Я говорю Вам. Никогда. Никаких наркотиков. Курить он не мог. У него с физиологией что-то случалось. С ним коллапс был, он рассказывал, кто-то его угостил косяком, он лег и не мог пошевелиться ни рукой, ни ногой. Ему было так плохо, что было бы глупо дальше экспериментировать с этим. Потом когда человек любит выпить, то зачем ему еще что-то.
— Кто автор оригинальной идеи обложки «Группы крови»? Как такое могло прийти в голову?
Андрей Крисанов. Такой был у нас молодой человек в компании. Он предложил. Он учился играть на бас-гитаре, но у него не было никаких способностей. Он талантливый художник, на мой взгляд. Мне нравятся все его идеи, работы. Мы все были тогда очень впечатлены фильмами Фрица Ланга, помните серию фильмов о докторе Мабузе. Малевич нарисовал плакат к фильму «Доктор Мабузе». Оттуда мы и взяли идею. Только вместо Доктор Мабузе написали «Группа крови» и «Кино».
— А вот эти квадратные человечки. Чьи эти идеи изначально: Цоя или Крисанова?
Это Крисанов. Даже к Киту Херингу меньше отношения имеет. Как комиксы, граффити, что-то такое быстрое, легкое. У Цоя больше литературы, у него большое количество сюжетов. А у Крисанова – это еще живописно, кроме всего прочего. Там есть чувство композиции, света. Крисанов был больше художником и на бас-гитаре играть так и не научился.
— А откуда Виктор брал сюжеты для своих картин?
Из жизни, из головы, из фильмов, которые мы смотрели. М.б. «Робот-полицеский», неважно. Фантастика. Цой очень много читал.
— Обложка «Последнего героя» выполнена в таком же супрематическом духе. Это тоже Крисанов?
Нет. «Последний герой» — это французское издание. Мы с Виктором делали обложку. Отправили макет, но дальше мы не запаривались, признаться. Если бы я как-то серьезнее к этому отнесся…
Ведь еще была чудовищная обложка альбома «Ночь». Просто у меня руки опустились после этого. Мы не могли договориться, и Тропилло опубликовал эту пластинку на «Мелодии» и сделал свою обложку. А мы такие замечательные, роскошные, все художники, кругом одни знаменитости могли бы и сами сделать, а тут непонятно кто… На всю страну миллионный тираж. Это какая-то вообще дрянь. Отпечаток на стекле, луна… Достаточно нейтрально, но ощущение какой-то абсолютно враждебной культуры.
Макет «Последнего героя» мы отправили, но французы его корректировали. По ассоциации с тем, что мы им отправили, и с обложкой «Группы крови» они сделали супрематический и футуристический дизайн.
— Примерно к этому периоду относятся такие редкие вещи как «Группа крови» на английском языке.
Цой попробовал один раз, и ему не понравилось.
— Один или два раза? В интервью он говорит, что записали пару вещей. В записи известна только одна.
Только один раз, по-моему. Я слышал только одну. Мне кажется текст перевели плохо. Кто-то переводил. Были же вокруг англоязычные люди. Он сам английский язык выучил буквально на глазах. Очень талантливый.
— Чья была идея «черного квадрата» в Последнем альбоме?
Моя идея. Денис Егельский и еще кто-то мне ее выговаривал. По-моему это во время было, очень удачно. Черный квадрат Малевича. Но это еще по ассоциации, мы очень любили, с группой «Джой Дивижн»: у них две пластинки, одна белая, другая черная. Черный цвет – очень модный в то время.
Как-то мы не очень в последние годы думали на эту тему. У «Звезды по имени Солнце» вообще нет обложки. Даже и в мыслях не было. Безобразие, какое безобразие. Мы в облаках находились.
— Виктор как минимум десять лет учился живописи. В ЛГХШ на Канале Грибоедова, училище им. В. Серова, реставрационное ПТУ, сейчас лицей. А где учились Вы?
Я закончил ГХШ № 1 на Канале Грибоедова, но это не та, Виктор там не учился. Виктора там не было. Если бы он там учился, я бы его там встретил. Это моя школа. Я знал там абсолютно всех. Он учился где-нибудь в другом месте, только не там. Я был там номер один.
— Значит, он был под номером вторым. На городском конкурсе его рисунок занял второе место. Цой в ЛГХШ учился вместе с Пашковым. Об этом же говорит мама Виктора.
Вы меня совсем озадачили, как же мне теперь об этом узнать. Там такая домашняя обстановка, я знал всех там. Один, м.б. два преподавателя живописи, директор, преподаватель истории искусства и преподаватель скульптуры. Школа маленькая, там как семья, все друг друга знают. Если бы там был Виктор…
Вы меня озадачили, потому что я считаю, что я свое образование получил в этой школе. Это был просто класс! Я там проводил очень много времени. Это лучшая школа в городе, в которой можно было получить образование. Я был маленьким, любопытным, с четвертого по восьмой класс, всего четыре года там учился.
— Виктор с шестого класса там учился.
Мы разминулись. Я закончил школу, он мог туда поступить. Один год. Он никогда мне об этом не говорил. Странно. Мы говорили только, что мы единственные два парня, у которых художественное образование и которые могут изобразить без труда всё, что угодно. Потому что у остальных никакого не было художественного образования.
Виктор бы полноправным членом группы «Новых художников» или он все-таки был несколько в стороне? Именно как художник.
Я объясню. «НХ» — это группа, созданная Тимуром. Как я уже говорил, Всё это официальное номенклатурное убожество: Союз художников и альтернативное движение – это одно и тоже было, и то и другое совершенно неприемлемо. Столько новых движений происходило в искусстве! Тимур создавал как бы несуществующих в городе художников. Они с художником Иваном Сотниковым делали картины в разных стилях: неогео, «новые дикие», граффитисты, «Фигурасьон либре» (группа, в которую входили, кстати, и Кит Херинг, и Жан Мишель Баскиа, и Кени Шарф, и несколько французских художников) – всё это нас страшно интересовало как модное и новое. А ни моды, ни этого искусства у нас в городе не было. Были одни бородатые, неопрятные, заскорузлые совки, или они «против», или они «за», но всё равно из одной ямы.
И когда уже были большие выставки «Новых», Виктор безусловно входил в их ядро, он был нашей звездой. Он просто не занимался этим так серьезно и самоотверженно как скажем, Тимур. И я тоже вообщем-то летал в облаках.
Как Виктор относился к своим работам: считал их картинами, рисунками, насколько их он вообще ценил?
Самое главное, что он считал себя художником. Ведь любой творческий человек – это художник, необязательно, что при этом он не пишет картины. Виктор философски относился ко всему. Но он увлекался музыкой, это было главное и это было очень серьезно. А картины, он говорил, ему доставляют огромное удовольствие, и как только у него появляется свободная минутка, он этим занимается от души.
Я помню его поздние работы. Я их видел только раз, как-то он мне показал. Мне очень они тогда понравились, и с тех пор я их никогда не видел. Такие аккуратные. Прошел уже весь конфуз и стеснение за умение рисовать.
Весь балаган «Новых художников», и вообще весь модернизм и история искусства ХХ века подразумевали, что художник не должен иметь классическое образование, не должен уметь рисовать. Этот стыд за красоту, за умение и за мастерство лежал, я хорошо понимаю, и на моих плечах и на плечах Виктора. Создать какую-то прекрасную картину в классическом стиле — это было западло. Выход был только в музыке. А музыка у группы «Кино» — она же очень красивая. Мы хотели, чтобы это было только красиво.
В последних своих работах он избавился от этого навязанного комплекса и обратился к классическим формам, рисовал в реалистическом духе и в академической школе. К моменту гибели Цой занимался уже неоакадемизмом. Не будет полноты, если хотя бы одну или две картины не показать. То к чему Виктор пришел. Я же вдохновитель этого неоакадемизма. Тимур же прошел через весь модернизм, который только существовал, много ошибался. У меня не было никогда никаких сомнений по поводу того, что картина д.б. прекрасной. До этого у меня было альтернативное увлечение — соцреализм. Потом уже по крупицам была создана концепция нового академизма. Это близкие вещи: имперское и величественное, а мне всегда это безумно нравилось. Все мои любимые художники, наконец, оказались в легальной территории. И Виктор тоже очень проникся этой идеей, потому что он же отсиживался дома, никуда не ходил, выйти было невозможно, его разрывали на части. Я Тимуру рассказывал, что он делает такие классные новые работы.
— Вы были свидетелем создания его работ?
Да, он же жил у меня дома (когда сбежал от этой суки Марьяны), в Купчино, у нас там была порто-студия, на которую мы записывали всю музыку: «Группу крови», «Звезду по имени Солнце». Конечно мы, три-четыре художника, там этим занимались, я, правда, меньше остальных. Он рисовал очень быстро, в один присест.
— А как он песни писал, также?
Нет, не видел. Но я чувствовал, что мы о чем-то говорим, появляются какие-то шутки, новые слова, а потом Виктор приносит песню, в которой я слышу влияние не только музыкальное, но и литературное. Как я Вам уже рассказал про бошетунмай, где он еще проезжается по разным культурным явлениям: группа «Центр» с Васей Шумовым, этот брутальный и хамский Кинчев с «мы вместе» и т.д. У него были еще другие публицистические песни, которые мы так и не записали. Жалко, там такая ирония. По-моему, Марьяна запретила их публиковать, она сказала: «ты совсем с ума сошел, и так тебя все ненавидят, а тут тебя вообще уроют».
— Что же это за песни???
Типа «Бошетунмай», где так поэтично и литературно проезжается бульдозером по разным деятелям культуры, скажем так.
— Может быть это песня «Дети минут»? «Один любит рок, другой любит сок, а третий всё поет о трех-четырех»?
Вот-вот, он любил такие темы: поиздеваться над всеми. Это отдельный разговор, как мы всем кости мыли. Все думают, что вот какой ангел Виктор. Забавно. Люди, вобщем-то, добавляют, формируют то, что они хотят видеть.
— Согласны ли Вы с таким утверждением, что песни Цоя и его картины – это два разных мира?
Абсолютно цельная личность. Никаких противоречий.
А почему тогда в его живописи, на мой взгляд, м.б. я ошибаюсь, черный юмор проявился сильнее чем в песнях?
М.б. не все его считывают? А вообще я рассказывал про модернизм, про невозможность показывать свое умение и мастерство рисовать. Он, конечно, не был деятелем в этом арт-бизнесе (жесткач такой). Он был сам по себе, он никогда не зарабатывал на живописи, на картинах. Главным для него была музыка, конечно. Потом он очень увлекся кино, но это всё из области поп-арта, если уж герой, то по настоящему герой: и музыка, и этот образ в кино… Но то, что успел, то сделал, — вот так я думаю. Конечно, он не выразился полностью в изобразительном искусстве, у него не было ни времени, ни амбиций. Не объять необъятное, если ты посвящаешь себя полностью музыке, то зачем тебе еще что-то, когда всё так складывается. Мог бы, конечно, бросить всё это и сидеть творить полотна. Возможно, он это и сделал бы. Он не любил все эти публичные выступления, это и понятно, тяжело же, когда тебя дергают со всех сторон, все тебя хотят. Ему нравилось запереться, одному работать или быть с близкими людьми.
— Ему важно знать Ваше мнение о своих картинах?
Я надеюсь, что – да. У нас был диалог постоянный. Если он жил в Москве, то мы по телефону говорили часами. У кого он еще бы спросил? Каспарян ему ничего не сказал бы. А с Тимуром они редко виделись в последние годы, и я тоже Тимура уже редко встречал, мы не были так близки, как неразлучники.
Как Вы думаете, чем можно объяснить молчание современных искусствоведов о Цое-художнике?
Потому что у них свой контекст, диалог. Одеяло опять-таки нужно перетянуть. Сейчас объясню. Например, Виктор – это Поэт, певец, Орфей…
— Орфей? Да, это очень точно.
Да, красавец. Орфей. А современное искусство держат всё же москвичи, которое им диктуется из Нью-Йорка, но это отдельная история. Конечно же, они будут всячески переписывать историю, всё приписывать себе. Но если Новикова трудно стереть из истории искусства, то Цоя легче. Он же никогда не претендовал, чтобы быть актуальным художником, чтобы влиться в эту среду.
— Он никогда не претендовал, но он им был?
Еще бы, как Вы считаете! Такую территорию поставить с ног на голову. Конечно, был. Я могу рассказать. Московские художники-концептуалисты собрали группу «Среднерусская возвышенность». Главным их аргументом было, то что мы не музыканты, мы художники, и с нас взятки гладки. Но это же глупо. Мы тоже художники и занимаемся той же сферой поп-искусства.
Продолжение интервью ниже
v-r-tsoy.livejournal.com
Обретенное в домашних репетициях мастерство он впервые продемонстрировал летом 1985 на феерическом концерте «Кино» в Рок-клубе. Я был на этом концерте, реакция зала была сродни The Beatles — Live in Hamburg: публика, состоящая наполовину из участников различных рок-групп, ором проревела все их выступление — от первой ноты до последней. Музыканты были одеты в черное, они выглядели как единый монолит, машина-каток, сметающая все на своем пути. Визуальный план группы удивил тогда всех: его будто разработал профессиональный стилист. Георгий Гурьянов вспоминает те времена с нескрываемой ностальгией: «Играть в группе, «играть вместе» — это счастье, это ощущение гораздо ярче, больше самого сладкого удовольствия, — говорит он, — поэтому меня просто бесят слухи о том, что группа была на волоске от распада; кому могло такое прийти в голову?.. Да, были, конечно, трения c Тихомировым, нервы, но я бы всегда смог найти компромисс». Действительно, объявлять Георгия аутсайдером было некорректно. Во всех дискографиях «Кино» написано, что Гурьянов играл на барабанах; если записывалась драм-машина, то он же ее и программировал, то есть отвечал за ритм-секцию. Мало кто знает, что Георгий не только записывал бэк-вокал в альбомах, но и бас-гитару. Об этом почему-то действительно никто никогда не писал. А ведь ему принадлежали бас-треки в песнях «Закрой за мной дверь», «Попробуй спеть вместе со мной», «Прохожий», «Мама, мы все тяжело больны». Вопиющим попиранием исторической справедливости стало утверждение, будто Гурьянов не принимал участия в создании «Черного». Он тщательно проработал барабанные треки, все программировал сам. Он болел за звучание: это была его группа во всех пониманиях этого слова. Неправда и то, что Георгий «переквалифицировался в художника» после августовской трагедии. Первые работы он выставлял еще в начале 80-х на неофициальных выставках современного советского авангарда. C тех пор на его счету многочисленные групповые и персональные выставки. Гурьянов первым в группе «Новые Художники» стал изображать человека, пользуясь классическим языком, что резко контрастировало с квадратоголовыми персонажами картин остальных. (В.Цой, Африка, А.Крисанов, Инал и др.) Его картины выглядели не вполне умелыми с точки зрения классического рисунка; они были излишне декоративными, по-панковски изобилуя яркими, кричащими цветосочетаниями. Со временем в его живописи появилась пластика и благородный колорит. Колоссальная работа по изучению старых мастеров принесла свои плоды в эпоху неоклассицизма, провозглашенного дизайнером группы «Кино» Тимуром Новиковым в начале 90-х годов. А сегодня Георгий Гурьянов — владелец личных писем и автографов таких величин как Andy Warhol и Kit Herring. Среди его друзей известные бизнесмены, музыканты, ди-джеи: Westbam, Marusha, Millene Farmer. Его картины объездили весь мир, многие работы осели в частных коллекциях. Крупнейшие галерейщики мира внесли Гурьянова в свои чарты, а на Арт-форуме в Берлине его позиционируют как «Русского Веласкеса». «Мы живем в великом городе в эпоху возрождения классических европейских традиций», — говорит почетный профессор Новой академии изящных искусств Георгий Гурьянов, — мое исскусство призвано проповедовать античные традиции в этом океане модернизма, не допуская смещения, потери эстетических идеалов». Пожалуй, самая красивая судьба из оставшихся в живых музыкантов «Кино», но… не будем забегать вперед. UPD! НУЖНА ВТОРАЯ ГРУППА РЕЗУС + Друзья, Георгию Гурьянову необходимо сделать переливание крови. Обычно банки крови способны превращать деньги в кровь. Есть «прикормленные» доноры из числа работающих в клинике докторов. Не пьющие, не нарики, чистая кровь. Но им нужно платить 2000 за сдачу, это я узнал, пытаясь вылечить маму. Группа крови, резус-фактор не имеют значения, потому что банк крови может менять одну кровь на другую. Поэтому шлите деньги Гурьянову, попробуем его вытащить. Спасибо. Повторяю его реквизиты. Номер банковской карты (дебетовая) 5469550021623068. Гурьянов Георгий Константинович С-З Банк ОАО «Сбербанк России» г. Санкт-Петербург К/сч 30101810500000000653 БИК 044030653 Расч/сч 40817810555760063761 For transfer of money in USD: recipient: Adelson Yanarecipient: Adelson Yana Beneficiary Account Number: 40817978630332066218 Bank of recipient: ZAO Citibank (Moscow) SWIFT code: CITIRUMX correspondent Bank: Citibank NA London SWIFTcode of the correspondent bank: CITIGB2L Account number in correspondent bank: 5520800 |
polittechno.livejournal.com
Георгий Гурьянов (1961 — 2013)
(1961 — 2013)
Ударник группы «Кино», художник и почетный профессор Новой академии изящных искусств впервые за несколько лет дает интервью, в котором рассказывает о законе шоу-бизнеса по Kraftwerk и о годах жизни в главном рок-коллективе страны.
О фильме
На участие в проекте «Игла. Ремикс» я согласился только потому, что хотел по-настоящему красиво опубликовать Витину музыку. Ведь саундтрек к фильму «Игла» – единственный пример инструментальной музыки, написанной Виктором Цоем. А музыка эта – роскошная. Мне всегда было крайне обидно, что в самом фильме ее звучит так мало. Поэтому я и зацепился за возможность качественно выпустить на диске единственную до сих пор не изданную работу группы «Кино»: песни из фильма выходили на различных носителях, а инструментальная музыка – никогда. В тот момент когда Витя погиб, все вышло из-под нашего контроля и досталось нашим недоброжелателям. Участники группы «Кино» оказались не у дел, нас «слили», и на наших записях стали наживаться все кто угодно. Между прочим, я неплохо поработал, организовав в конце 1990-х эпатажное судебное разбирательство, которое помогло объединить нас: Юрия Каспаряна, Игоря Тихомирова и меня. Мы тогда безуспешно требовали признать нас соавторами музыки группы «Кино». С тех пор мы уже неразлучные друзья. Тут из какой-то жопы, в которой он просидел двадцать лет, вылезает Рашид Нугманов и предлагает качественно издать мою любимую музыку. Конечно, я уцепился за этот шанс. Не было намерений зарабатывать на этом какие-то деньги. Меня кормит другое – моя живопись. Но вдруг выяснилось, что затеяно все было только ради того, чтобы урвать свои три копейки. Мне было наплевать на это кино, потому что оно, по-моему, дерьмовое. Я изначально считаю провальной идею, с которой выступили продюсеры фильма: «Цой – наш казахский герой!» Отец Виктора родился в Казахстане, ну и что с того? Это какой-то этнический наскок. Но я переживал за музыкальный момент, хотелось создать что-то достойное. Поэтому я предложил в качестве композитора фильма настоящий талант – Игоря Вдовина. При чем тут Олег Г итаркин и Вячеслав Бутусов? Идея привлечь их к проекту исходила от Нугманова. Дело в том, что продюсером фильма стал алма-атинский инвестор, являющийся спонсором Бутусова. Деньги вообще разрушительно влияют на мозги. Бывший бас-гитарист группы «Звуки Му» Саша Липницкий, в принципе интеллигентный человек, не совсем нам чужой, двадцать с лишним лет хранил неизвестный текст Вити «Дети минут» и вдруг отдал его этому алма-атинскому бизнесмену. А почему нельзя было передать этот текст группе «Кино» – уж мы, наверное, нашли бы, что с ним сделать. А в итоге музыку на него почему-то написал Вячеслав Бутусов. Все это так вульгарно и пошло! Но мне уже было ничего не поделать с этим. Я пытался действовать через адвокатов – не помогло.
О группе
Я мечтал о создании группы вместе с Виктором. Мы с ним были знакомы, но из-за разных обстоятельств не могли договориться. И когда из команды ушел Алексей Рыбин (участник первого состава группы «Кино». – Прим. ред.), мы встретились и уже не расставались никогда. Втроем с очаровательным Юрой Каспаряном мы и образовали группу «Кино». У нас был четвертый участник – взятый «напрокат» у группы «Аквариум» бас-гитарист Александр Титов. Но это был человек другого поколения, с другим складом ума и другими эстетическими воззрениями. Потом, когда Гребенщиков почувствовал опасность, он забрал его к себе. Витя договорился с Игорем Тихомировым, и, конечно, это был лучший выбор, ведь тот играл на бас-гитаре как бог. Музыка группы «Кино» и сейчас не перестает меня восхищать, а качество записи настолько дерьмовое, что это даже развлекает: как будто специально испорчено. Тогда не было никакого шоу-бизнеса. Мы о нем только мечтали. Если бы он был, мы красовались бы на обложках всех глянцевых журналов, но и их еще не существовало. Ни костюмера, ни стилиста, ни визажиста – ничего. Например, Игоря Тихомирова наряжала супруга, чем несказанно веселила всех остальных. Потом появился модельер Костя Г ончаров, создатель галереи моды «Строгий юноша», который шил черные рубашки Виктору и остальным участникам группы. Он был настоящий художник, создавал уникальные рукодельные изделия, но как будто мерил все на себя, а Костя был хрупким юношей. И поэтому костюмы, которые он шил, на мне трещали по швам: я был более атлетического телосложения. (Смеется.) Мы совершенно не интересовались политикой. Но песни Виктора настолько универсальная вещь, что каждый может найти в них что-то для себя. Например, песня «Перемен!» – это чисто философский трактат без капли политики, написанный еще до реформы Горбачева и никакого отношения к ней не имеющий. Другое дело, что мы приберегли ее для фильма «Асса»: Витя договорился об этом с Сергеем Соловьевым, поэтому ее и нет ни в одном альбоме. А после фильма она стала чуть ли не символом перестройки. В свободе интерпретации как раз и есть красота художественного произведения.
О Викторе Цое
Теперь все считают его своим: и кочегары, и плотники… Г оворят, что он был человеком без образования. Не в этом дело. Самообразование, культурный слой – все это гораздо важнее диплома из какого-нибудь советского вуза. Витя был исключительно талантлив, он писал гениальные песни. Все, о чем говорилось между нами вечером накануне, могло превратиться утром в остроумную песню. В школе он изучал немецкий язык, но мы с ним пошли на курсы английского, и он освоил его прямо на моих глазах. Как-то Виктор собирался написать что-нибудь к большой выставке группы «Новые художники», но ему не хватало времени – так за пять минут появилась его работа «Картину написать не успел». С одной стороны, это концептуальное искусство, но с другой – это очень честно и искренне. На мой взгляд, Виктор полностью реализовал и свой актерский талант. Актер – это тот, кто может придумать мистерию, убедительно изобразить другого человека. А с Виктором, по-моему, иная история. Вот, например, Брюс Ли во всех своих фильмах – Брюс Ли. И с Виктором то же самое. В отличие от него я мог позволить себе никогда и нигде не работать, у меня же не было такой жены-стервы. (Смеется.) Эта квартираклетушка в спальном районе, где помимо жены жили еще ее мама и бабушка, – как там можно было находиться? Надо же было где-то спасаться от всего этого. Ради бегства от бытовухи он и в кочегарке трудился, и у меня какое-то время жил, и в Алма-Ату поехал сниматься в фильме «Игла». А потом отправился на съемки «Ассы» в Ялту, где я познакомил его с Наташей Разлоговой: «Витя, тут такая девчонка классная!» И все у них сложилось!
О себе
У меня была очень хорошая база: я учился в музыкальном училище, брал частные уроки. Еще в детстве я услышал пластинку группы Led Zeppelin и пошел в музыкальный кружок при ДК имени Козицкого, возле которого жил, на Васильевском острове, и попросил научить меня играть на гитаре. Но там мне сказали, что сначала надо будет выучиться игре на балалайке. Конечно, я отказался. В итоге владею несколькими музыкальными инструментами, но гитару освоил лишь недавно. Витя был роскошный гитарист, и я хотел научиться играть как он. Играть – всегда счастье, но это же и большая ответственность, когда несколько тысяч людей ждут от тебя великолепия. Для этого требуется серьезная энергия, нет и минутки, чтобы расслабиться. Это общий закон шоу-бизнеса, сформулированный, к примеру, группой Kraftwerk: «Забудь о своей личной жизни, зафиксируй свой образ…» Музыку я люблю и с утра до вечера поглощаю ее в огромных количествах. У меня шкафы пластинок – CD, винил, я все слушаю и все знаю. До сих пор играю сам для себя. Принцип жизни художников поп-арта: если не существует художественной среды, надо создать ее вокруг себя, игнорируя ту хрень, что предлагается. Нет музыки – напишем музыку, будем танцевать. Нет картин – нарисуем картины. Это же понятные вещи, простые: все в наших руках, мы – самые талантливые, самые умные, самые красивые. И там, где мы есть, – там все и происходит. Это ощущение было у меня с самого начала. Правда, пока мы не встретились с Виктором, оно не было стопроцентным. Казалось, что чего-то мне не хватает. Зато потом… (Смеется.) Нельзя сказать, что я хотел быть художником, это просто мое призвание. Я еще в 1980-е говорил своему другу, художнику Олегу Котельникову, который тогда был исключительно плодовит, что мое произведение искусства, вообще-то, я сам. Как я хожу, во что одеваюсь, что говорю – это и есть произведение современного искусства. Так я ко всему и относился. Мои слова могут показаться бахвальством, но в реальности это концептуальная художественная позиция. И в результате художники писали мои портреты, поэты посвящали мне стихи, а Витя – песни. (Смеется.) К концу 1980-х мне уже хотелось сосредоточиться на живописи, которой я стал серьезно заниматься, а это требует большого количества времени, уединения. Мне надоели бесконечные перелеты, гастроли, котлеты по-киевски в жутких ресторанах – все это не позволяло мне работать, участвовать в художественной жизни. В тот момент когда Виктор погиб, мы готовились ехать в Токио. Группой «Кино» должна была заняться влиятельнейшая японская продюсерская корпорация, речь шла о глобальном финансировании. В общем, можно было бы расслабиться… После 1990 года ответственность упала с моих плеч, и я нашел время для себя: путешествия, личная жизнь… Когда ты оказываешься в другой стране, в чужой среде, где тебя никто не знает, то начинаешь абсолютно с нуля. Это так захватывающе, так интересно. Я жил в Берлине в общей сложности несколько лет. Лондон, Париж, Нью-Йорк, конечно Амстердам, итальянские города, мой любимый Мадрид…
Текст: Виталий Котов
Фото: Дмитрий Иванов
www.sobaka.ru