История любви: Марлен Дитрих и Эрих Мария Ремарк | Vogue Ukraine
27 декабря 1901 года родалиась одна из самых известных актрис в истории мирового кино – Марлен Дитрих. В день ее рождения мы вспоминаем историю ее любви с писателем Эрихом Марией Ремарк.
Марлен Дитрих и Эрих Мария РемаркИстория двух выдающихся представителей немецкой культуры, культовой актрисы Марлен Дитрих и автора самого известного антивоенного романа «На Западном фронте без перемен» Эриха Марии Ремарка, началась как черно-белое кино, в венецианском ресторанчике «Лидо» в сентябре 1937 года. Дитрих обедала с Йозефом фон Штернбергом, режиссером, который снял ее в «Голубом ангеле» – фильме, сделавшем ее всемирно известной. Ремарк был знаком с Йозефом и подошел к их столику, поздоровался с ним и, поклонившись, представился незнакомке. Режиссер предложил писателю отобедать с ним, на что Ремарк, сперва дождавшись разрешения Марлен, согласился.
Марлен Дитрих и Эрих Мария РемаркВ книге «Моя мать Марлен Дитрих» Мария Рива писала, как актриса любила вспоминать о первой встрече с писателем.
Марлен рассказывала, как она «охватила своими бледными пальцами его бронзовые руки», как ее очаровали манеры Ремарка, которого она сразу же посчитала воплощением элегантной мужественности. «Я чуть не упала со стула», – призналась Дитрих.
«Ты выглядишь слишком молодо, чтобы написать один из величайших романов нашего времени», – сказала она ему. «Возможно, я просто написал его, чтобы услышать, как ваш волшебный голос произносит эти слова», – элегантно ответил он. Почувствовав, что его присутствие стало лишним, Штернберг тихо извинился и две немецкие знаменитости остались наедине. Марлен пригласила Эриха к себе в номер, и будучи знакомыми всего несколько часов, у дверей Ремарк пристально посмотрел на актрису и сказал: «Я должен тебе в чем-то признаться. Я – импотент», – с тревогой пробормотал он.
Марлен Дитрих и Эрих Мария РемаркПризнание в мужской несостоятельности далось Ремарку тяжело. Это стало невыносимой пыткой для амбициозного мужчины. Сидя у ее ног он ожидал приговора.
Ее реакция озадачила бы каждого: «О, это чудесно!». Но Ремарк не подозревал, что он был подарком для Марлен, которая, несмотря на множество поклонников, не любила плотские утехи. Будучи 19-летней девушкой, Дитрих была изнасилована ее учителем игры на скрипке. Это событие оставило неизгладимый след на отношении актрисы к «прозе спальни».
Об откровении Ремарка Дитрих позже рассказала биографу: «Я была так счастлива! Мы просто читали и спали, были нежны – все так чудесно легко… Боже, как я любила этого человека!».
Марлен Дитрих и Эрих Мария РемаркПосле знакомства они провели несколько месяцев вместе. Как ни странно, Марлен лучше всех понимала Ремарка. Они были невероятно похожи. Оба добились успеха в 1930 году – с ней вышел фильм «Голубой ангел», он опубликовал роман «На Западном фронте без перемен». Оба публично отвернулись от нацистов. Она отправилась в США, чтобы избежать попыток Гитлера «завербовать» ее в качестве пропагандистки Третьего Рейха. Его книги сжег Геббельс и изгнал из страны.
За три упоительных месяца проведенных вместе от мужского бессилия Ремарка ничего не осталось. Марлен исцелила его тело. Также она исцелила и душу писателя, склонного к депрессии. Она заменила собой его любимый кальвадос, в котором он топил свою вечную печаль. В конце 1937 года, Дитрих уехала в Америку. Ремарк, отправился в Порто-Ронко, и жил только письмами к возлюбленной.
«Вообще-то мы никогда не были по-настоящему счастливы; часто мы бывали почти счастливы, но так, как сейчас, никогда. Согласись, это так. Иногда это было с нами, иногда это было с другими, иногда одно с другим смешивалось – но самого счастья в его полноте не было. Такого, чтобы не представить себе еще большего; все было словно пригашено, как и сейчас. Ты вдумайся – только будучи вместе, мы его обретаем», – писал Эрих Мария Ремарк из Порто-Ронко Марлен Дитрих в Нью-Йорк.
Марлен Дитрих и Эрих Мария РемаркИнтересно, что пара, чьи отношения продолжались до 1940 года, долгое время не виделись.
Они часто разговаривали по телефону и телеграфировали друг другу, но именно письма стали способом выражения их чувств. Она была его «сладким сердцем», «голубой мечтой», его «маленькой, милой обезьянкой», его «пумой», «сладкой радугой перед мимолетным штормом жизни», «пламенем над снегом», «Мадонной его крови».
Со временем Ремарк переехал в Лос-Анджелес, где жила и работала Марлен. Он – писатель, вояка, повеса и денди, она – кинодива, вокруг которой вилась толпа вожделевших ее поклонников. Дитрих наслаждалась компанией Ремарка, интеллектуальным стимулом, который он ей давал – его политические идеи она часто принимала как свои собственные. Ей нравилась его неизменная способность узнавать изысканные вина.
Марлен Дитрих и Эрих Мария РемаркРемарк же был одурманен своими чувствами к актрисе. Он несколько раз предлагал ей выйти за него, но Дитрих никогда не соглашалась. Измены, холод, келейность – он терпел все и жил ради того, чтобы провести с ней хоть немного времени. Он готов был простить Марлен все.
Похоже, что писатель только и питал энергию от своих страданий.
Острое ощущение уязвимости Ремарка и понимание его незащищенности чувствуются в его письмах. Мария Рива рассказывала, что даже в детстве ее поразила хрупкость писателя. «Что меня больше всего тронуло в сложной личности Эриха Марии Ремарка, так это его поразительная уязвимость. Вряд ли ожидаешь, что человек, который написал величайшую книгу о личном опыте войны, обладал такой детской невинностью».
Марлен Дитрих и Эрих Мария РемаркПостепенно их отношения превращались в драму, где главными героями были ложь и самообман. Ремарку хотелось большего. Он был охвачен ревностью по отношению к ее многочисленным любовникам. Дитрих, в свою очередь, обнаружила, что сила его влияния слишком велика, чтобы ее выносить. Эмоциональное напряжение между ними выросло до непреодолимых уровней и в конечном итоге привело к их расколу спустя три года отношений.
Как и любая великая любовь, она разрушала жизни влюбленных безграничными требованиями, которые они предъявляли.
Драма и экстаз, мука, ярость и тоска, ежедневная рутина, самоуничижение, злоба и поглощение себя – свои страдания Ремарк использовал для написания «Триумфальной арки». Главная героиня Жоан Маду – абсолютный, но совсем не лестный прототип Дитрих: «Красавица, возбуждающая и пропащая, с высоко поднятыми бровями и лицом, тайна которого состояла в его открытости. Оно ничего не скрывало и тем самым ничего не выдавало. Оно не обещало ничего и тем самым – все». «Триумфальная арка» дала Дитрих понять, как Ремарк на самом деле воспринимал их отношения.
Несмотря на то, что их роман закончился в 1940 году, их история завершилась только 30 лет спустя, когда 25 сентября 1970 года Ремарк ушел из жизни. После его смерти вдова писателя актриса Полетт Годдар уничтожила все письма, написанные Дитрих Ремарку. Одно из немногих, которое сохранилось, было отправлено за неделю до его кончины, в котором Марлен последний раз призналась в своих чувствах: «Любимый Альфред [так актриса иногда называла писателя – ред.
], посылаю тебе все мое сердце».
Романы Эриха Марии Ремарка: Марлен Дитрих он называл Пумой, а русскую княжну Палей
Эрих Мария Ремарк и сегодня является одним из самых популярных в нашей стране. Фото: из книги
Официальные данные Книжной палаты: изо всех авторов, издававшихся в 2017 году в России, Эрих Мария Ремарк по тиражам — на седьмом месте. Его обгоняют только фантасты Стивен Кинг и Рэй Брэдбери и детективщицы Дарья Донцова, Александра Маринина, Татьяна Устинова и Татьяна Полякова. Все остальные классики и современники (Толстой, Достоевский, Акунин, Дэн Браун, Стругацкие, Булгаков, Агата Кристи) — далеко позади.
Такая вот петрушка. А ведь многим казалось, что слава автора «Трех товарищей», «Жизни взаймы» и «На Западном фронте без перемен» осталась где-то в далеком прошлом — то ли в 60-х, то ли вовсе в 30-х…
По аудитории статистики нет, но, пожалуй, именно женщины составляют сегодня большинство читательниц Ремарка. Сам писатель, известный мелодраматическими и сентиментальными поворотами своих сюжетов, женщин просто обожал.
Романов у него было множество — но кроме того, ему нравилось просто дружить, просто разговаривать с ними.
Накануне юбилея писателя ничто не мешает вспомнить женщин, сыгравших в его жизни определяющую роль. Тем более, в серии ЖЗЛ вышла книга Вильгельма фон Штернбурга «Ремарк», где об этих отношениях рассказано довольно подробно.
Книга Вильгельма фон Штернбурга «Ремарк» в серии ЖЗЛ.
Главных романов у Ремарка было четверо. И все — с артистками.
Ильза Ютта Цамбона: «Я люблю жену до безумия, без нее мне не жить!»
Ремарк встретился с молодой актрисой в 1923 году, когда ему было 25 лет, а через два года они поженились. Именно Ютта стала прототипом Патриции Хольман из «Трех товарищей». И брак с ней трудно было назвать безоблачным. Поначалу все шло хорошо, но это была Германия 20-х, той эпохи, которую некоторые называют «первой сексуальной революцией». Буржуазная супружеская верность была не в чести: у Ремарка начались (или продолжились) встречи с другими женщинами, а у Ютты — с другими мужчинами.
Лени Рифеншталь, будущий главный документалист Третьего рейха, автор «Триумфа воли» и «Олимпии», знала обоих — и в мемуарах рассказывала, как в гостях фрау Ремарк познакомилась с интересным мужчиной, режиссером Вальтером Руттманом, и на глазах у супруга отошла с ним в темный уголок комнаты, где и уединилась. Ремарк сидел рядом с Рифеншталь: «Я видела, как он пытается заглушить свою ревность вином». А жена, вернувшись к Ремарку, хладнокровно сказала ему: «Ты слишком много выпил. Вальтер проводит меня до дому» — и уехала восвояси с новым другом. Ремарк же начал рыдать: «Я люблю свою жену, люблю до безумия, и не могу потерять ее, иначе мне не жить». «Он снова и снова повторял эти слова, при этом его всего трясло…» — вспоминала Рифеншталь, несколько часов пытавшаяся как-то привести его в чувство. — «В утреннем свете он выглядел полной развалиной». И потом Ремарк две недели как на работу приходил к Рифеншталь, напивался коньяком и изливал душу.
Потом вышел роман «На Западном фронте без перемен», принесший Ремарку колоссальную славу и популярность.
И, как писал один его знакомый, представления о нравственности у него изменились. Он и сам не был верен Ютте, но теперь требовал от нее безусловной «порядочности».
Ильза Ютта Цамбона. Фото: из книги
«Набрав группу блюстителей порядка, он нагрянул ночью на квартиру соперника (уже другого, не режиссера, а сценариста. — Ред.) и приказал отдубасить его, причем дал волю и своим кулакам». Испуганная Ютта пряталась, но ее нашли и арестовали. А потом Ремарк торжественно простил изменницу, на том условии, что она прекратит все отношения с другими мужчинами. «Она подчинилась, видимо, получив возможность снова блистать в паре с ним в большом свете. Я видел их потом издали осенью 1932 года в Асконе. Рабыня удивительной красоты с покорным видом шла рядом со своим господином».
Отношения с Юттой длились у Ремарка всю жизнь: хотя развелись они еще в 1930-м, в 1933-м вместе уехали в Швейцарию, спасаясь от нацистов. А в 1938-м Ремарк женился на Ютте заново. Это был уже фактически фиктивный брак, оформленный не из страсти, а из чистой человеческой симпатии: для того, чтобы ее не депортировали из Швейцарии обратно к Гитлеру.
Ремарк содержал Ютту десятилетиями. Оплачивал ей в том числе проживание в роскошных отелях. А она, не желающая с ним расставаться и зажить своей жизнью, виртуозно играла на его чувстве вины, осыпала его упреками за бессердечность, ссылаясь на свои реальные и несуществующие болезни… Бывали и конфузы: когда в 1949 году он пытался спрятаться от большого мучительного романа с Натальей Палей в объятьях молоденькой секретарши Эллен, Ютта вдруг решила приехать на виллу и поселиться там с Эллен и Эрихом Марией. В результате Ремарк одновременно вел долгие телефонные разговоры с Натальей, искал утешения с юной подругой и выслушивал, как его пилит официальная жена.
Они развелись только в 1957-м, но обеспечивал он ее и после.
Марлен Дитрих: «Она все ждет, что я напишу ей любовные сцены»
С актрисой и певицей Марлен Дитрих, одной из самых знаменитых женщин ХХ века, они шапочно познакомились в 1930 году. Сказали друг другу пару фраз в берлинском отеле и расстались вплоть до 1937-го.
(Позже Ремарк писал: «Бог несколько лет назад уже подбрасывал нас друг другу. То, что мы этого совсем не осознали, он милостиво не заметил и простил. А сейчас он, будто ничего не случилось, повторил все снова. И опять все едва не лопнуло из-за нас, жаб несерьезных. Но в самый последний день он сам, наверное, решительно вмешался и помог»).
В этот, второй, раз Ремарк сам подошел к Дитрих на венецианском острове Лидо — она там обедала в ресторане с режиссером Джозефом фон Штернбергом. Дитрих не любила, когда к ней подкатывают незнакомцы (первую встречу она подзабыла), но внешность Ремарка ее привлекла, она позволила ему представиться — и обомлела.
— Вы слишком молоды для автора величайшей книги нашего времени! — воскликнула Дитрих, имея в виду «На Западном фронте без перемен».
— Я написал бы ее лишь для того, чтобы услышать, как вы произносите эти слова своим завораживающим голосом — ответил Ремарк.
Марлен Дитрих.
Фото: GLOBAL LOOK PRESS
Позже Дитрих рассказывала своей дочери Марии Рива: «Мы с Ремарком проговорили до рассвета.
Это было восхитительно! Потом он посмотрел на меня и сказал: «Должен предупредить вас: я — импотент». Я подняла на него взгляд и, вздохнув с огромным облегчением, ответила: «О, как чудесно!» Ты же знаешь, как я не люблю заниматься «этим». Я была так счастлива! Значит, мы можем просто разговаривать, спать, любить друг друга, и все будет так мило и уютно!»
Все это, конечно, неправда. Никаким импотентом Ремарк не был (хотя опасался импотенции — что неудивительно, учитывая, как чудовищно много он пил). А Дитрих, женщина сексуально очень раскованная, как раз любила заниматься «этим». Иначе бы постоянно не крутила романы с несколькими мужчинами (а то и с женщинами) одновременно. В поездках ее сопровождала свита (или, как выражались некоторые, «клан»), в которой, среди прочих, был ее официальный муж Рудольф Зибер, отправленный в отставку как супруг, но все еще страдавший по ней и находившийся от нее в финансовой зависимости. Ремарк, называвший Дитрих Пумой, в эту свиту вошел.
Роман был бурным и страстным, но в какой-то момент «Пума» увлеклась лесбиянкой по имени Джо Карстерс.
То она сбегала от Ремарка к ней, а он искал ее по ночным барам, то расстроенный Ремарк напивался до бесчувствия, и уже Дитрих искала его по питейным заведениям.
Дитрих дико злило, что роман «Триумфальная арка» (прототипом героини которого стала она), Ремарк все время откладывает на потом, а вместо него работает над другой книгой, «Возлюби ближнего своего». И что он даже не сочиняет для нее сценариев, хотя мог бы и постараться. «Она ждет, что я напишу ей «любовные сцены», завораживающие фразы. Иногда я пишу, и тогда она дарит мне свою чудесную романтическую улыбку и готовит обед. Какое небесное блаженство — доставить ей радость!» — говорил он ее дочке, с которой очень подружился.
Эта суматоха длилась годами и писателю причиняла массу страданий. Периоды счастья и совместных ночей сменяются ссорами — Ремарк записывал в дневниках: «Не надо связываться с актрисами» и «Меня тут поджаривают со всех сторон»… А не то писал ей страстные письма. «Молчаливая, цветок, распускающийся в ночи, дышащая, Диана из лесов, если ты больше не любишь меня, скажи это, я не из тех, кто начнет стенать, это уж точно, — хотя бы уже потому, что ты во мне останешься, вопреки всему, — ведь то, что родилось при тебе в моей крови, течет и возвращается, как и все живое, — и было уже столько бурь и счастья из-за того, что оно лишь пробудилось… а если ничего этого нет, то брось мне через океан слова, их совсем немного, и в них — большее, чем весь мир: в них суть мира, тишина бури, дыхание Бога — и цветущая кровь…» А потом снова записи в дневнике: «Я дал ей пощечину, а она меня укусила за руку», «Где бы ни появлялась эта женщина, там всегда болтовня, пересуды, ссоры»…
Княжна Наталья Палей: «Смятенная сероглазая русская душа»
В декабре 1940-го, в Америке, Ремарк встретил Наталью Павловну Палей — 35-летнюю внучку императора Александра II.
Она родилась во Франции и в конечном счете прославилась там же (в России она провела лишь несколько лет и окончательно эмигрировала с семьей в 1920-м после того, как большевики убили ее отца, великого князя Павла Александровича). 15-летнюю Наташу отдали в школу для девочек в Швейцарии, где она не смогла подружиться с остальными ученицами: «Когда им было 12, они читали «Робинзона Крузо», а когда мне было 12, я носила отцу хлеб в тюрьму. Что у нас было общего? Я так близко видела смерть… Отец, брат, кузены, дяди были казнены. Все мое детство забрызгано кровью Романовых. В школе я молчала, не играла ни с кем, но много читала».
Но потом Наталья привлекла внимание модельера Люсьена Лелонга. Он предложил прекрасной русской княжне руку и сердце. Про сердце, впрочем, громко сказано — Лелонг был гомосексуалистом — но юная и утонченная красавица-жена ему ничуть не мешала, а Наталье нужна была обеспеченность. Стиль супруги вдохновлял Лелонга, а сама она стала моделью и звездой обложек, начала сниматься в кино с суперзвездами той поры.
(И, кстати, потом всю жизнь заводила отношения с геями — Сержем Лифарем, Жаном Кокто, театральным продюсером Джеком Уилсоном — для которых была в основном музой, хотя Кокто, например, всерьез хотел завести с ней ребенка).
Но куда больше шансов на деторождение (впрочем, неосуществившихся) у нее было с двумя писателями — Ремарком и Антуаном де Сент-Экзюпери. Ремарк записывал после встречи в дневнике: «Красивое, чистое, сосредоточенное лицо, длинное тело — египетская кошка. Впервые ощущение, что можно влюбиться и после Пумы… Проводил красивую, стройную, смятенную русскую душу домой». «Прелестное лицо, серые глаза, стройна как подросток». Наталья к тому моменту уже была замужем за Уилсоном, что никак, конечно, не мешало отношениям с Ремарком. Он называл ее «лучиком света среди кукол и обезьян».
Наталья Палей. Фото: из книги
При этом у него периодически начинались романы с другими женщинами — то с актрисой Гретой Гарбо (кстати, главной голливудской соперницей Дитрих), то с танцовщицей Верой Зориной… Мысли о «Пуме» мучили уже не так сильно, но тоже никуда не девались — он то начинал ее ревновать к новым любовникам, то записывал в дневнике «Нет больше этой красивой легенды — Дитрих.
Старая. Потерянная»…
Да и у Натальи параллельно развивался роман с автором «Маленького принца» (но был он недолгим, потому что Сент-Экзюпери погиб на войне). А вот с Ремарком они бурно ссорились и не менее бурно мирились 11 лет. Потом именно Наташа стала прототипом героини его последнего, неоконченного романа.
Полетт Годдар: Семейное счастие с музой Чаплина
Годдар — еще одна актриса, менее известная, чем Дитрих, но в историю кино все же вошедшая: она была женой и музой Чарльза С. Чаплина, снявшего ее в «Новых временах» и «Великом диктаторе». Она же была главной претенденткой на роль Скарлетт О’Хара в «Унесенных ветром», пока не появилась Вивьен Ли.
Полетт Годдар в 1938 году.
Фото: GLOBAL LOOK PRESS
Ремарк встречал ее и раньше, но отношения у них завязались в 1951-м, когда роман с нервной Натальей Палей окончательно его вымотал. Полетт Годдар был 41 год, Ремарку — за 50. Его здоровье подкошено: у него началась болезнь Меньера, характеризующаяся мучительными приступами головокружения и тошноты.
Через какое-то время начнутся сердечные приступы и инсульты. Но Годдар скрасила последние двадцать лет его жизни. «Самая современная из знакомых мне женщин, и умна как бес!» — с восторгом говорил он о ней в интервью. (А Марлен Дитрих в том же интервью назвал «самой великолепной женщиной и самой лучшей поварихой из тех, кого я знал»).
И после мрачных романов он пишет «Черный обелиск» — книгу сравнительно легкую, несмотря на название и знаменитую фразу «Смерть одного человека — трагедия, смерть миллионов — статистика» (ее ошибочно приписывают то Сталину, то Черчиллю, хотя сказал это Ремарк).
Поначалу Ремарк с Годдар мотался между Европой и Америкой, — коктейли, приемы, выставки. Потом здоровье ему не позволяло путешествовать, и жена иногда на несколько месяцев отправлялась из Европы в Америку без него — биографы из-за этого считали, что она не так уж сильно его и любила. На самом деле любила. Как пишет в биографии Вильгельм фон Штернбург, «он до самой своей кончины писал ей письма — трогательные, исполненные любви и восхищения.
Находясь в очередной разлуке с Ремарком, Полетт чуть ли не ежедневно отправляла ему послания, проникнутые глубокой симпатией к человеку, который был для нее собеседником, советчиком, возлюбленным и, пожалуй, даже в какой-то мере отцом (отец Полетт покинул семью, когда она была еще ребенком)».
Другие биографы находят другие упреки для Годдар. Например, что она после смерти Ремарка спешно и по максимальной цене продала издателям его последний, незавершенный роман «Тени в раю» — причем, не утруждая себя серьезным текстологическим анализом, произвольно выбрала одну из шести или семи версий черновика. Как потом выяснили литературоведы — версию, которую сам Ремарк отверг (в процессе работы у него изменилась вся концепция романа). Только в 1998-м был опубликован другой вариант, под названием «Земля обетованная» — вроде бы он ближе к замыслу писателя…
И Годдар недрогнувшей рукой уничтожила все письма, которые писала Ремарку Марлен Дитрих. В результате их изданная переписка состоит из страстных, взволнованных, поэтических посланий Ремарка — а в ответ ему под конец книги неожиданно приходит сообщение от возлюбленной: «Моя скороварка сломалась, поэтому так поздно.
Поверни крышку вправо и сними. Положи туда оставшийся у тебя рис и все вместе подогрей. Целую».
Да, Дитрих и спустя годы после расставания продолжала готовить и присылать ему еду.
ГЛАВНЫЕ КНИГИ ЭРИХА МАРИИ РЕМАРКА
«На Западном фронте без перемен» (1929)
«Возвращение» (1931)
«Три товарища» (1936)
«Триумфальная арка» (1945)
«Искра жизни» (1952)
«Время жить и время умирать» (1954)
«Черный обелиск» (1956)
«Жизнь взаймы» (1959)
«Ночь в Лиссабоне» (1962)
«Тени в раю»/«Земля обетованная» (две версии одного неоконченного романа, изданы в 1971 и 1998 годах)
«Комсомолка» рекомендует — самых захватывающие истории нежности и страсти в серии «Великие произведения о любви» на shop.kp.ru и в фирменных магазинах «КП»
Серия «Великие произведения о любви»
Великие Истории Любви: Эрих Мария Ремарк и Марлен Дитрих | Сообщество «История»
Тихим сентябрьским утром 1970 года на швейцарском кладбище Ронко в кантоне Тичино хоронили Ремарка — певца «потерянного поколения», подарившего миру «Трех товарищей», «Триумфальную арку» и «Жизнь взаймы».
Похороны были скромные. Вдова, все еще красивая брюнетка в элегантной шляпке с густой черной вуалью, держалась мужественно, неподвижно глядя в разверзшуюся пропасть могилы. На кладбищенской аллее остановился шикарный черный автомобиль, и вышедший из него посыльный передал ей огромный букет бордовых роз и маленькую визитную карточку. Бросив взгляд на визитку, вдова изменилась в лице. Она отшвырнула букет вместе с карточкой в кусты сирени и велела могильщикам завершать погребение, первой бросив на гроб горсть сухой земли. В толпе зашушукались: «От кого были цветы? Посмотрите, чья карточка?».
Какой-то расторопный журналист разыскал смятую бумажку в траве и прочел вслух: «Прощай, любимый! Марлен Дитрих». Стоявшая рядом с ним дама преклонных лет вздохнула: «Бедняжка Полетт! Я слышала, она сожгла все письма этой Дитрих, но разве можно сжечь людскую память? Для всех она вдова Ремарка, но любил-то он совершенно другую женщину. Марлен Дитрих напишет в мемуарах своей биографии: «В мужчине мне нравились только две вещи: руки и губы.
Все остальное — приложение». И не сделает исключения ни для одного из своих возлюбленных. Эрих Мария Ремарк в своем дневнике биографии признается, что эта женщина «разрушила его жизнь». Но оба они на склоне лет неожиданно поймут, что то недолгое время, которое судьба позволила им быть вместе, было самым прекрасным в жизни.
“Мы до боли заждались друг друга. У нас было слишком много прошлого и совершенно никакого будущего” Э.М.Ремарк (Из писем к Марлен Дитрих)
Она невероятна капризна, своенравна и чересчур самоуверенна. Марлен Дитрих — талантливая актриса, певица с бархатным голосом, разбивавшим сердца и ласкавшим слух даже самого искушенного меломана, и просто икона стиля. Она свела с ума не одного мужчину, среди них были: Хэмингуэй, Габен, Рузвельт и даже Гитлер, который ежедневно смотрел фильмы с ее участием и умолял вернуться из Америки в Германию, обещая ей триумфальный въезд в Берлин через Бранденбургские ворота. Женщина, которая так и осталась загадкой для всего мира.
Он любимый миллионами писатель, мастер слова, упустивший Нобелевскую премию из-за своего пацифизма и просто неотразимый мужчина. У него был талант – выстраивать целые миры. Он называл ее «ангелом», «волшебным небесным созданием», «мечтой». Он говорил о ней: «Если бы у нее не было ничего другого, кроме голоса, им одним она могла бы разбивать сердца». Они любили многих за свою жизнь, они были женаты, но не друг на друге. Оба прекрасно знали: любовь, основанная на здравом смысле обречена. Они написали друг другу сотни писем, но большинство писем Марлен сожгла ревнивая жена Ремарка Полетт Годар, уже после его смерти, а его письма сохранились у Дитрих до конца ее жизни.
Первая их встреча состоялась в баре берлинского отеля «Эден». 1938 год, кинофестиваль в Венеции. За столиком в ресторане сидят звезда экрана Марлен Дитрих и знаменитый режиссер Джозеф Штернберг. К столику подходит незнакомый мужчина, элегантно одетый, с утонченными чертами лицами и цепким взглядом. Он представился — Эрих Мария Ремарк.
Голос низкий, чувственный — голос актера. Марлен он показался слишком молодым: автор такой великой книги («На Западном фронте без перемен») должен быть старше, казалось ей. Они обменялись комплиментами. Джозеф Штернберг, бывший любовник Марлен, сразу почувствовал себя лишним и поспешил откланяться. Будучи великим режиссером, оператором, а значит и знатоком человеческих душ, он не мог не заметить зарождающейся на его глазах любви и не оценить величие и красоту момента.
Роман «На Западном фронте без перемен» имеет огромный успех. Книга переводится на многие иностранные языки и приносит писателю не только славу, но и немалые деньги. Однако автор, описавший ужасы Первой мировой войны, не в состоянии предотвратить угрозу грядущего хаоса. В Германии книги Ремарка горят в кострах, его родина готовится к новому наступлению на мир. Сам писатель уже шестой год вынужден жить за границей. Марлен и Эрих беседуют всю ночь. В конце разговора Ремарк делает неловкое и совершенно неожиданное признание: «Должен предупредить вас: я — импотент».
По воспоминаниям дочери Марлен вторая их встреча выглядела примерно так: Во время Венецианского кинофестиваля Дитрих обедала со своим мужем, Рудольфом Зибером и любовником, фон Штернбергом, в ресторане «Отеля де Бэн», когда к их столику подошел незнакомец, обратившийся к Штернбергу. Дитрих терпеть не могла, когда к ней подходили незнакомцы, но высокий мужчина с тонкими чертами лица и пронзительным взглядом заинтересовал ее. Фон Штернберг представил их друг другу, Ремарк, не упустив возможности, поцеловал руку красавицы. Официант принес стул для него. «Вы позволите, мадам?», — спросил Ремарк, и Дитрих была уже очарована безупречными манерами нового знакомого. «Мне кажется, что вы слишком молоды, чтобы быть автором самой лучшей книги современности», — заметила Марлен.
Марлен и Эрих не могли наговориться друг с другом до самого рассвета. Звезда была утомлена бесчисленными страстными романами в жизни и на экране, она уже давно искала платонических чувств. Ремарк был готов предложить ей положение куда лучшее, чем положение любовницы – он предложил ей титул Музы, и ей пришлось это по душе.
Марлен выбирает для летнего отдыха модный французский курорт Антиб, и вся ее семья отправляется туда. «Семья» Марлен состоит из нее самой, ее мужа Рудольфа Зибера, тринадцатилетней дочери Марии, любовницы мужа Тамары Матул (балерины из русской труппы), режиссера Фон Штернберга. Теперь в семью входит и Ремарк. Брак Марлен и Рудольфа давно уже существует лишь на бумаге, однако они по-прежнему остаются друзьями и партнерами. До самой своей смерти Рудольф останется официальным мужем Дитрих, ее советником и доверенным лицом.
Марлен нисколько не скрывала своих любовных похождений и поверяла ему свои сердечные дела. Рудольф не оставался в долгу: Тамара Матул — была его преданной любовницей. Марлен Дитрих всячески поощряла это увлечение супруга, но лишь при одном условии: Тами не должна была иметь детей от Рудольфа.
Вскоре о любовной связи Дитрих и Ремарка говорит уже весь мир: назойливые фотографы и журналисты хорошо знают свое дело. Марлен Дитрих становится прототипом главной героини романа Жоан Маду. Равика, эмигранта из Германии, автор списывает с себя. «Высокие брови, широко поставленные глаза, светлое таинственное лицо. Оно было открытым, и это составляло ее тайну». Так описал свою возлюбленную Ремарк. Мария, дочь Марлен, позже вспоминала, что писатель всегда имел при себе коробку с остро отточенными карандашами и блокнот из желтой кожи, чтобы внезапное вдохновение не застало его врасплох. Ремарк по много часов работает в комнате с зашторенными окнами, а Марлен в это время знакомится и заводит дружбу с американским послом в Великобритании Джозефом Кеннеди, чей сын станет президентом.
Кеннеди-старший, отец девятерых детей, имеет виллу по соседству. У него устойчивая репутация ловеласа, и Дитрих также подпадает под его обаяние. Даже дочь Марлен в воспоминаниях писала, что мать и мистер Кеннеди удивительно долго задерживались в раздевалке. Ремарк весьма болезненно переживает увлечение Марлен, его ревность находит выход на страницах романа.
Герой романа Равик становится альтер-эго автора. Ремарк начинает подписывать именем Равик многие свои письма к Марлен, подчас полные горечи и упреков. В личной переписке со своей возлюбленной он использовал и другой псевдоним: когда Марлен давала ему отставку, он писал трогательные письма от имени маленького мальчика-посредника по имени Альфред, который обращался к ней «тетя Лени» и просил ее простить Равика и вернуться к нему.
Испытание чувствЗакончилось лето, и семья Дитрих возвращается в Париж. Для всех было очевидно, что начало войны — лишь вопрос времени, и подписание Мюнхенского договора не сможет его предотвратить.
Дитрих снова отправляется покорять Голливуд и собирается оформить американское подданство. В Америке она не теряет времени даром: известный актер и режиссер Орсон Уэллс становится очередным любовником кинодивы. У Ремарка в этот период есть еще два предмета страсти и гордости. Первый — это его роскошный автомобиль, который он называет «серой пумой» (Марлен он называет «золотой пумой»). Второй — это ценнейшая коллекция произведений искусства, о которой следует сказать особо. Прежде всего, это уникальное собрание картин, среди которых шедевры Ван Гога, Эль Греко, Модильяни; кроме того, букинистические редкости, иллюстрированные знаменитыми мастерами, масса бесценных предметов антиквариата, в том числе китайской династии Тан.
Ремарк озабочен тем, чтобы транзитом через Голландию отправить свою коллекцию в Соединенные Штаты, и сам тщательно контролирует упаковку своих сокровищ. Годы спустя он признается Марлен, что накануне войны его мысли в гораздо большей степени были заняты спасением коллекции, чем тревогой за судьбы человечества.
Летом 1939 года писатель и кинодива снова встречаются в Антибе. Здесь состоялось знакомство «золотой пумы» с «серой». Автомобиль приводит Марлен в восторг. Однако в то же лето у актрисы появляется очередное увлечение. У Марлен в течение жизни было множество не только любовников, но и любовниц: на этот раз она влюбляется в странствующую авантюристку, владелицу яхт по имени Джо. «Пиратка» держится высокомерно, даже позволяет себе называть Марлен «красоткой». Марлен всё спускает ей с рук и вечерами гостит на яхте своей любовницы.
Известный литературный критик Кеннет Тайнен, также бывший в числе ее любовников, так сформулирует бурную интимную жизнь Марлен Дитрих: «В ней есть секс, но нет пола». Ремарк тем временем продолжает писать свой роман, редактирует ранние новеллы, а по вечерам всё чаще прибегает за утешением к алкоголю. Он стремится заглушить душевную боль; для этой цели одинаково подходят как творчество, так и спиртное. Устами своего героя Равика он позволяет себе судить Марлен: «Она принимала только то, что ей подходило, и так, как ей хотелось.
Об остальном она не беспокоилась. Но именно это и было в ней самым привлекательным… Зеркало, которое всё отражает и ничего не удерживает».
Тем временем актрисой снова заинтересовался Голливуд: ей предлагают роль проститутки в ковбойском фильме «Дестри снова в седле». Первая ее реакция на это предложение резко отрицательная, однако, посоветовавшись со всеми любовниками, мнения которых для нее небезразличны, она дает согласие. На время отсутствия она просит Ремарка присмотреть за дочерью Марией. Однако важнейшие мировые события вносят коррективы в жизнь наших героев: подписан пакт Молотова — Риббентропа, и это дает Гитлеру свободу действий в Европе. Пребывание в Антибе для всех становится небезопасным. Дитрих использует все свои связи, чтобы забронировать для семьи билеты на пароход, и 2 сентября 1939 года они отплывают в Штаты.
Последние главыВ Европе разгорается война, однако в США пока что всё спокойно. Фильм с Марлен в главной роли пользуется большим успехом, ее фотографии красуются на всех обложках: она снова на гребне популярности.
Марлен снимает шикарный дом на Беверли-Хиллз, Ремарк обосновался в доме напротив. Он ведет жизнь отшельника, днем много работает, а вечерами рвет написанное за день. Он познает все муки ревности: роль отвергнутого любовника чудовищно унизительна. Презирает себя за то, что не в силах вырвать Марлен из своего сердца, и готов довольствоваться малым: слышать ее голос и хоть иногда быть с ней рядом. Дитрих блистает на светских вечеринках, привлекая всеобщее внимание, а Ремарк изливает свои страдания на страницах романа. В конце концов он осознает, что должен побыть на расстоянии от своей возлюбленной. Ремарк переезжает в Брентвуд, где снимает дом для хранения своей коллекции, обзаводится парочкой ирландских терьеров.
Ремарк все-таки переезжает в Нью-Йорк, здесь он завершает работу над романом, который появляется на прилавках в конце 1945 года. В конце своей книги устами Равика Ремарк дает выход накопившейся злобе, называя Марлен Дитрих лгуньей и подлой стервой, обвиняя в жестокости и эгоизме. Актриса чувствует себя уязвленной. В послании к своему мужу Рудольфу она пишет: «Ремарк изображает меня хуже, чем я есть, чтобы интереснее подать себя, и добивается желаемого эффекта. Я намного интереснее его героини». Его Равик все же смог порвать с Жоан, бросив ей в лицо «Ты подлая стерва! Убирайся ко всем чертям со своей дешевой загадочностью», а сам Ремарк с Дитрих — нет. Персонаж Ремарка смог избавиться от наваждения, сам же писатель по-прежнему остро нуждается в Марлен.
За свою жизнь Ремарк любил многих женщин, среди которых была Грета Гарбо, Хэди Ламарр, Наташа Браун, Ютта Замбоне, но,будучи неуверенным в себе и очень застенчивым, чаще всего он предпочитал проституток.
Он влюбился в ту Марлен, образ которой создал на экране фон Штернберг, а настоящая Марлен любила убираться и готовить. Такую женщину Ремарк мог только презирать. Но Марлен сломала все его стереотипы.
Ремарк больше всего на свете хотел на ней жениться, а она рассказывала об очередном аборте от одного из своих любовников, Джеймса Стюарта. Этого Ремарк уже не смог вынести. Он был раздавлен и вынужден отказаться от мечты постоянно быть рядом с Дитрих. Он был изнеможден до того, что не мог писать.
Он не мог самостоятельно справиться со своими чувствами к Марлен и был вынужден обратиться к психиаторам, которые поставили ему диагноз «сильная зависимость от любви других людей». Годар спасала его от «марленомании» Ремарк стал пить кальвадос куда чаще, чем в молодости. Он говорил своим знакомым, что у него не получается трезвым общаться с людьми.
В 1967 году Ремарк получает орден ФРГ, у него за плечами уже два сердечных приступа и жить ему остается всего лишь три года.
Дитрих переживет его на 22 года, тринадцать из которых проведет в своей парижской квартирой со знаменитыми «стенами памяти».
Одна из которых будет увешана ее собственными фотографиями, а другая – фотографиями ее любовников. Она станет много пить, перестанет общаться с прессой и по распространенной версии однажды вечером примет слишком много снотворного. Однажды, разглядывая фото Ремарка она признается: «Боже, как я любила этого человека!».
источник https://mamsy.ru
биография, фото, личная жизнь Любимое женское имя ремарка книжное
Эрих Маря Ремарк (Эрих Пауль Ремарк) – один из самых читаемых и любимых немецких писателей 20 века. В 1939 году эмигрировал в Америку, получил там гражданство.Родился и воспитывался в большой семье книжного переплетчика. Окончил учительскую семинарию, впоследствии сменил много профессий. В 1916 году воевал на Западном фронте, получив там ранения.
У писателя был бурный роман с Марлен Дитрих. Он берет имя матери в качестве литературного псевдонима после ее смерти.
И отношения Ремарка с отцом, и арест родной сестры за антигитлеровскую деятельность, и участие в Первой Мировой войне, и многие реальные события из собственной жизни легли в основу произведений великого писателя. Несмотря на простоту стиля, его романы удивительны и захватывающи. Ими зачитываются сейчас, и будут зачитываться еще много поколений.
Роман издан в 1929 году. Это попытка автора рассказать миру о потерянном поколении, о своем поколении, которое погубила война. Даже, если ты не погиб на фронте, война все равно тебя погубила. Вчерашним мальчишкам пришлось быстро научиться быть взрослыми. А сколь тысяч таких юношей, как Ремарк, не вернулись с фронта? Но вернулся ты или нет, все равно на фронте без перемен…Роман издан в 1931 году и является продолжением предыдущего произведения. Он назван «самым величайшим книжным успехом всех времен» и лучшим повествованием о Первой Мировой войне. Главные герои – те же, что и в предыдущей книге, но которые вернулись домой. Для них война все еще не закончилась.
Теперь она убивает их души.
Главный герой похож на Ремарка, игравшего на органе за бесплатный обед. Он только что вернулся с войны. Надо было как-то выживать. Надо было «зализывать» душевные раны, надо продавать не нужные никому черные обелиски…
Главный герой – журналист, приезжающий в конце войны в Америку. Он собирает истории беженцев, наполненные трагизмом и психологическими травмами, принесенными войной. У каждого из них своя судьба: кто-то начинает «запивать» душевные муки, другой уходит с головой в работу, третий становится законченным циником. Все они тени, пытающиеся приспособиться к мирной жизни, к жизни в раю, без войны.Пожалуй, самый известный и любимый роман Ремарка, изданный в Дании в 1936 году. Его называют «самым красивым романом о любви и дружбе 20 столетия». Три друга, три товарища. Такие разные, из разных социальных слоев, с разными судьбами. В центре произведения – любовь одного из друзей и его девушки.Также один из самых знаменитых произведений писателя. Опубликовано оно в Америке в 1946 году. Предполагается, что прототипом главной героини стала Марлен Дитрих, с которой у автора был бурный любовный роман, оставивший ему неизлечимые душевные раны. События происходят перед Второй Мировой войной.
Главный герой – квалифицированный хирург, эмигрировавший из Германии во Францию, без гражданства. Вынужденный постоянно скрываться, он и днем, и ночью оперирует пациентов. Роман заканчивается началом войны.Ребята, мы вкладываем душу в сайт. Cпасибо за то,
что открываете эту
красоту. Спасибо за вдохновение и мурашки.
Присоединяйтесь к нам в Facebook и ВКонтакте
Они встретились в жуткое время, когда над миром нависла тень новой разрушительной войны, а их родная Германия погрузилась во мрак вместе с городами, близкими им людьми и дорогими воспоминаниями. По странному совпадению они оба стали знамениты в одночасье в 1930 году. Своему ошеломительному успеху актриса была обязана фильму «Голубой ангел», Ремарку известность принес роман «На Западном фронте без перемен».
Потеряв родину, они надеялись найти счастье за границей. У обоих за плечами уже был неудавшийся брак. Их истории жизни схожи, между тем сложно было найти пару, в которой люди бы настолько не подходили друг другу.
Мы в сайт восхищаемся одной из величайших историй любви XX века и хотим рассказать о ней вам.
Это произошло в 1937 году в Венеции. Марлен Дитрих сидела за столиком кафе со своим другом Джозефом фон Штернбергом. Вдруг к ним подошел незнакомый мужчина. Актриса поморщилась: она не любила, когда с ней заговаривали незнакомцы. Окинув мужчину взглядом, Марлен оценила его чувственный рот, тонкие черты лица и глаза хищной птицы, которые смягчились, когда он поклонился ей. Человек представился. Это был популярный писатель Эрих Мария Ремарк.
Вы выглядите слишком молодо, чтобы написать одну из величайших книг нашего времени, — заметила Дитрих.
Может быть, я написал ее для того, чтобы однажды услышать, как вы произнесете это своим волшебным грудным голосом, — ответил Ремарк. Щелкнув зажигалкой, он поднес ей огонь. Штернберг тихо удалился: он сразу распозналлюбовь с первого взгляда.
«Я думаю, нас подарили друг другу, и в самое подходящее время. Мы до боли заждались друг друга.
У нас было слишком много прошлого и совершенно никакого будущего».
У нас было слишком много прошлого и совершенно никакого будущего».Первые годы влюбленные жили вдалеке друг от друга. Марлен еще в 1930 году уехала в США, а Ремарк покинул Германию в 1932 году, перебравшись в Швейцарию. На родине писателя его книги были запрещены — их сожгли на нацистском костре.
Дитрих блистала в Голливуде и покоряла мужские сердца. В 1936 году Йозеф Геббельс звал актрису вернуться в Германию. За каждый фильм там ей предлагали 200 тыс. рейхсмарок, а также право свободного выбора темы, продюсера и режиссера. Актриса отказалась и демонстративно подала документы на американское гражданство. Так она стала предательницей немецкого отечества, и люди не простили ей это даже в 1960 году, когда она приехала на родину с гастролями: некоторые плевали в ее сторону, а кто-то даже кинул в нее яйцо.
Став гражданкой США, актриса помогла получить визу своему возлюбленному. Так в 1940 году Эрих Мария Ремарк перебрался в Штаты, поближе к своей Пуме, как ласково называл он Марлен.
«Не могу себе представить, что когда-нибудь я полюблю другого человека. Я имею в виду не так, как тебя, я имею в виду — пусть даже маленькой любовью. Я исчерпал себя… Мои руки — это твои руки, мой лоб — это твой лоб, и все мои мысли пропитаны тобой».
Эрих Мария Ремарк из писем к Марлен Дитрих
Отношения Ремарка и Дитрих, с виду такие легкие и естественные, складывались непросто. Писатель страдал от комплекса неполноценности. Он считал себя самозванцем, недостойным свалившейся на него славы. Деньги текли к нему рекой, он тратил их на предметы искусства и роскоши, но находил эти гонорары несправедливыми, считал себя недостаточно образованным и неспособным написать великую вещь.
Для Марлен, человека решительного и прагматичного, Эрих с его недооценкой своих способностей и вечными депрессиями был тяжелым партнером. За актрисой ухаживали виднейшие мужчины того времени, и, когда она уставала от отношений с Ремарком, тот прибегал к проверенной уловке: «Выдаю себя за мальчишку — она в восторге.
Не то…» (Из дневника, 27 октября 1938 г.). Только так он мог завладеть безраздельным вниманием актрисы. Писатель превращался в маленького 8-летнего Альфреда, который с нарочитыми орфографическими ошибками писал письма «тетушке Лене» — так он пытался вернуть Дитрих к состоянию нежной влюбленности.
«Самая любимая моя! Ты так далеко от меня и совсем близко, прикованная к маленькому кругу умирающей лампы, ты единственный источник света во всем доме, вблизи всего озера. Ты живешь! Это просто непостижимое счастье! Сердце сердца моего, ты живешь! Бабочка, нежный привет лета на моем воспаленном лбу, ты живешь!»
Эрих Мария Ремарк из писем к Марлен Дитрих
Актриса буквально украшала себя знаменитым писателем. Она тщательно следила, чтобы рядом с ней он выглядел изысканно и утонченно, а на снимках в газетах их пара смотрелась безукоризненно. Но связывать себя серьезными узами Марлен не хотела, и ее постоянно замечали в обществе других мужчин.
Ремарк ревновал безумно.
Он то терпел, то пытался избавиться от мучительной связи, пожиравшей его изнутри. «Работать. Работать. Прочь от Пумы! Прочь, прочь! В этом нет больше никакого смысла», — писал он в своем дневнике. Но окончательно порвать с Дитрих он был не в состоянии.
Они то расставались, то вновь были вместе — роман писателя и актрисы волей-неволей сходил на нет. Однажды Ремарк собрался с духом и рискнул предложить актрисе выйти за него замуж. И только небесам известно, что почувствовал писатель в тот момент, когда Марлен призналась: она только что сделала аборт от очередного поклонника.
После окончательного разрыва Дитрих оставалась музой Ремарка в его фантазиях. В 1945 году он закончил оглушительный роман «Триумфальная арка» — историю болезненной любви немецкого хирурга и актрисы накануне Второй мировой войны. И любому читателю этого произведения понятно, с кого автор списал портрет своей героини Жоан Маду.
Разрыв отношений с Дитрих погрузил Ремарка в глубокую депрессию, из которой его вытащила бывшая жена Чарли Чаплина, актриса Полетт Годдар.
Она окружила писателя заботой и любовью. И в 1957 году они поженились.
Ремарк и Полетт Годдар.
В письме к Альме Малер-Верфель (1944) Ремарк подвел горькие итоги разрушительной любовной истории с Дитрих: «Знакомо ли тебе чувство, когда просто стыдно перед самим собой за то, что принимал всерьез человека, который был не более чем красивой пустышкой?»
Как бы там ни было, но во время этого романа родились трогательные и возвышенные письма Эриха к Марлен. Позже они вылились в жемчужину творчества автора — книгу «Скажи мне, что ты меня любишь» . В этих пронзительных письмах актриса впервые предстает такой, какой ее знал лишь Ремарк. Не холодной неприступной красавицей, не ветреной куклой, а глубокой и сильной женщиной. Той, которая умела дарить тепло и была достойна пылкой любви. Которая в войну, прервав карьеру, три года ездила выступать перед солдатами союзников, стойко мирясь с антисанитарией и вшами.
На похороны писателя Марлен Дитрих отправила роскошный букет, приложив карточку с нежным посланием.
Полетт Годдар эти цветы на могилу не положила, а после сожгла все письма легендарной актрисы к писателю.
Эрих Мария Ремарк, родился этот человек в непростое время. На поколение Ремарка выпало немало трагедий и две мировые войны. Его называли «потерянным поколением».
Биографы Ремарка знают о том, как сильно он любил женщин, заботился своих близких, мог восхищаться красотой мира, а самое главное — любил писать.
Многие люди при первом знакомстве с Ремарком не совсем понимают, что такое «Мария», почему женское имя присутствует в составе мужского. Дело в том, что второе имя Мария Ремарк выбрал уже в 19 лет. Почему Мария? Потому что так звали маму писателя. При рождении она дала ребенку второе имя Пауль, но, когда женщина умерла, Ремарк решил увековечить ее в своей жизни, взяв второе имя Мария.
Мало кто знает о том, что Ремарк очень любил Достоевского, из всех писателей он выделял русского классика, увлекался им Ремарк в юности. В 18 лет Ремарка призвали на фронт, он воевал и был ранен, долгое время провел в госпиталях.
Ремарк в своих произведениях не раз упоминал термин «патриотизм», раскрывая его настоящее значение, он критиковал журналистов за искажения патриотизма в газетах.
После войны Ремарк успел сменить несколько профессий, одно время он работал учителем, когда-то трудился редактором, было время в жизни Ремарка, когда он даже торговал надгробиями. Пожалуй, самой интересной профессией можно назвать роль органиста часовни. Именно в этот период своей жизни Ремарк создал произведение «Черный обелиск».
Он дважды женился на одной и той же женщине. Избранницу Ремарка звали Ильза Ютта Замбона. Пара прожила вместе 4 года, после этого супруги развелись, по прошествии нескольких лет поженились. Второй раз брак был не совсем честным, Ремарк просто помог своей бывшей жене переехать из Германии в Швейцарию, а затем в США.
В одном из своих произведений он написал, что жениться нужно только в одном случае, когда до смерти осталось 5 минут и ты не хочешь умирать в одиночестве. Кстати, всемирно известный роман «Три товарища» не обошелся без супруги Ремарка, именно она стала прототипом героини Пат.
Во всём мире читают и перечитывают роман «На западном фронте без перемен». Это произведение было номинировано на Нобелевскую премию, а экранизация романа позволила ремарку до конца смерти ни в чём не нуждаться. Мало кто знает о том, что Ремарк очень ценил живопись, в его коллекции были настоящие произведения Ван Гога, Сезанна, Ренуара и Гогена.
При жизни в адрес писателя было немало обвинений. Люди были против его антивоенных настроений. Им не нравилось, что он подписывал свои произведения на французский манер. Многие считали, что его настоящая фамилия звучит как Крамер, такое слово получится если прочитать фамилию Ремарк наоборот. Его считали французским евреем.
Второй женой Ремарка стала голливудская актриса Полетт Годдар, именно она осталась с писателем до конца его дней, возлюбленной он посвятил роман «Время жить и время умирать».
Есть такие строчки: «Женщины не будут ради тебя спать с другими и приносить тебе полученные с них деньги. Но ты не огорчайся: главное, что они будут спать с тобой» .
Человеческую жизнь писатель считал слишком длинной для того, чтобы любить всего один раз. В жизни самого Ремарка было много женщин. Были женщины свободных нравов. Они и алкоголь помогали ему забыться или хотя бы ненадолго отключиться от ужасов окружавшей его жизни. Были в жизни Ремарка и великие актрисы, которых он боготворил, были женщины, любившие его, были те, кого любил он сам. Многие из тех, с кем свела его судьба, становились для писателя музами. Все они, так или иначе, оставили свой след в его произведениях.
В 1918 году принимавший участие в сражениях на Западном фронте Эрих Пауль Ремарк встретил Эрику Хаазе , которая подарила ему первые радости любви. Но рано или поздно война заканчивается, Ремарк вернулся домой, а Эрика осталась в прошлом.
Его первой актрисой стала Ида-Лотта (Лолотт) Пройс , с которой у будущего писателя завязались отношения в 1921 году. Но уже в 1922-м они закончились, Ремарк переехал в Ганновер, любовь осталась в прошлом. В Ганновере Ремарк ведет свободную, богемную жизнь, увлекаясь многими женщинами, в том числе и с весьма сомнительной репутацией.
Уже там, в октябре 1924 года, он встретил Эдит Дёрри , дочь Курта Дёрри, основателя известного в Ганновере издания «Шпорт им Бильд». Именно благодаря Эдит Ремарк переехал в 1925 году в Берлин, где получил место редактора в журнале ее отца. Родители Эдит не дали согласия на их брак.
Ремарк недолго горевал по этому поводу — 14 октября 1925 года он сочетался браком с Ильзой Юттой (Жанной) Замбоной . Страдавшая туберкулезом танцовщица стала не только женой, но и прообразом нескольких литературных персонажей, в том числе Пат в «Трех товарищах» . Еще будучи в браке с Юттой, Ремарк в 1929 году завязывает очередной роман — с Бригиттой Нойнер , их отношения длятся до 1931 года. И нисколько не мешают связи с 1930 года еще и с Рут Альбу , с подачи которой Ремарк начинает скупать картины и другие предметы искусства.
Увлечения и многочисленные измены писателя и не остававшейся в долгу Ильзы стали причиной состоявшегося 4 января 1930 года развода, который, собственно, никак не повлиял на их хорошие отношения.
Бывшие супруги продолжали общаться и поддерживать друг друга на протяжении всей жизни. С января по март 1930 года Ремарк и Ютта вместе провели время в Арозе и Давосе, в их компании была и Фелицитас фон Резничек. В 1931 году, в августе, опять же с подачи Рут Альбу, Ремарк купил в Порто Ронко (Швейцария) особняк «Каза Монте Табор», в котором и жил со своей бывшей женой в эмиграции. В 1936 году Ремарк познакомился с Маргот фон Опель и весь год провел с ней, путешествуя по Европе. В конце июня 1937 года Ремарк и Ютта получили панамские паспорта, и в сентябре писатель перебрался на юг Франции, где у него завязались отношения с известной Марлен Дитрих .
В 1938 году 22 января Ремарк повторно женился на Ильзе Ютте Замбоне, чтобы дать возможность бывшей жене переехать в Швейцарию. В том же 1938 году Ремарк встретил Рут Мартон , впоследствии написавшую о нем книгу. 19 ноября 1938 года Ильзу Ютту лишили гражданства. Она переезжает 22 октября 1939 года в Нью-Йорк, где селится на острове Эллис Айленд.
В 1940 году Ремарк целый месяц, со 2 марта по 3 апреля, проводит с Ильзой Юттой в Мехико, помогая ей добиться разрешения на пребывание в США. Летом 1940 года Ремарк впервые встретил Полетт Годдар , а в сентябре познакомился с Гретой Гарбо . В конце ноября — начале декабря Ремарк прекратил отношения с Марлен Дитрих.
1941 год, не ставший исключением в плане многочисленных романов, принес Ремарку знакомства и отношения в апреле — мае, — с Гретой Гарбо, в июне — октябре — с Френсис Кейн .
Летом 1942 года у Ремарка завязываются близкие отношения с новой пассией, ею стала Вера Зорина . В то же время писатель не прекращает своих регулярных встреч с Ильзой Юттой Замбоной. С ноября 1942 года вновь вспыхивает роман между Эрихом Марией Ремарком и Натали Палей Уилсон (Наташей Палей), на тот момент уже успевшей выйти замуж за театрального режиссера Джека Уилсона. 7 августа Ремарк и Ильза Ютта, наконец, получают долгожданное американское гражданство.
В 1948 году Эрих Мария вновь возвращается в Европу.
Его роман с Наташей Палей продолжался и в Европе вплоть до апреля 1950 года.
Последней любовью писателя суждено было стать Полетт Годдар. Их роман начался в 1951 году, спустя 11 лет после первого знакомства, когда Ремарк снова переехал в Нью-Йорк. Со своей официальной женой Ильзой Юттой Замбоной Ремарк развелся только в 1957 году, выплатив ей при разводе 25 тысяч долларов. Ильза Ютта последние 18 лет своей жизни провела в Монте-Карло, куда уехала после развода. До самой своей смерти, 25 июня 1975 года, Ютта получала назначенное ей Ремарком ежемесячное содержание в размере $800.
Эрих Мария Ремарк (Erich Maria Remarque) — самый читаемый немецкий писатель в России . И дело не только в том, что он был таковым еще в Советском Союзе, где очень много издавался. Родились новые поколения читателей Ремарка, и именно для них росийские издательства выпустили в течение последних 10 лет сразу три собрания сочинений писателя, не говоря уже об отдельных книгах.
Счастливый конец Первой мировой
Роман принес ему настоящую мировую славу и финансовую независимость, став бестселлером.
И именно этот роман сжигали нацисты публично в 1933 году среди прочих «антинародных» книг, скандируя при этом: «Предаем огню за литературное предательство солдат мировой войны, во имя воспитания боевого духа немецкого народа!» Но Геббельс (Paul Joseph Goebbels) прекрасно понимал: немцы читают этот роман, он продолжает оставаться популярным. И нацисты начали распространять слухи, что Ремарк вовсе не был на фронте, что он — еврей, а его настоящее имя — Крамер (похожие слухи распространяли спустя сорок лет в СССР о Солженицыне: что, мол, он не был боевым офицером, а сидел за то, что сдался в плен, что он еврей, и его настоящая фамилия — Солженицер)…
Ремарк эмигрировал из Германии сразу после прихода Гитлера (Adolf Hitler) к власти, жил сначала в Швейцарии, потом в США… Национал-социалисты лишили его гражданства. Его сестру Эльфриду (Elfriede Scholz), которая осталась в «третьем рейхе», казнили нацисты в 1943 году. Эрих Мария Ремарк лишь после войны узнал о ее смерти. Он посвятил ей роман «Искра жизни».
В Германию Ремарк не вернулся и после войны. Он умер в Локарно в 1970 году.
Покоритель женских сердец
Не имеет смысла рассказывать здесь о книгах Эриха Марии Ремарка: они слишком хорошо известны. Романы «На Западном фронте без перемен», «Возвращение», «Три товарища», «Триумфальная арка», «Время жить и время умирать», «Черный обелиск», «Жизнь взаймы» и другие много раз издавались и на русском языке, причем «На Западном фронте…» впервые вышла на русском в 1929 году. Заметим только, что у Ремарка много великолепных (и нередко трагических) женских образов. Ремарк был известен не только как великолепный писатель, но и как покоритель женских сердец. Среди его жен и подруг были Грета Гарбо, Марлен Дитрих (Marlene Dietrich), Полетт Годдар, Натали Палей…
Остались прекрасные и печальные, полные нежности и тоски письма и телеграммы, которые Ремарк посылал Марлен Дитрих. Ее письма к нему, к сожалению, не сохранились: их сожгла ревнивая Полетт Годдар, бывшая жена Чарли Чаплина, сыгравшая главные женские роли в его фильмах «Новые времена» и «Великий диктатор» и ставшая последней любовью Ремарка.
Письма Ремарка к Марлен Дитрих — великой актрисе, кинозвезде и тоже эмигрантке из нацистской Германии — называют самым восхительным документальным романом о любви. Вот только одна цитата: «Милая, дарованная Богом!.. Я думаю, нас подарили друг другу, и в самое подходящее время. Мы до боли заждались друг друга… Я хочу быть с тобой рядом, и больше мне ничего не надо. Ты должна знать, что я есть».
Смотрите также:
Немой победитель
На первой церемонии награждения лауреатов премии «Оскар » в 1929 году «лучшим фильмом» была признана снятая в 1927 году военная драма Уильяма Уэлмана «Крылья» («Wings») о двух американских летчиках времен Первой мировой войны, влюбленных в одну и ту же девушку. С эпизодической роли в этой немой картине началась голливудская карьера Гэри Купера. На фото — Чарльз Роджерс и Ричард Арлен.
Первая мировая война на киноэкране
Потерянное поколение
В номинации «лучший фильм» на церемонии награждения лауреатов премии «Оскар» в 1930 году победила антивоенная драма Льюиса Майлстоуна «На западном фронте без перемен» («All Quiet on the Western Front»).
Фильм считается лучшей экранизацией одноименного романа Эриха Марии Ремарка (Erich Maria Remarque) о «потерянном поколении».
Первая мировая война на киноэкране
Настоящий герой
«Сержант Йорк» («»Sergeant York»») был снят Говардом Хоуксом на основе биографии Элвина Йорка, одного из самых прославленных солдат США времен Первой мировой войны. Гэри Купер сыграл провинциального паренька хулиганского поведения, который благодаря своему удальству и снайперским способностям становится национальным героем. Эта роль принесла Куперу главный актерский «Оскар» в 1942 году.
Первая мировая война на киноэкране
До «Заводного апельсина»
Шедевром считается драма Стэнли Кубрика «Тропы славы» («Paths of Glory»), в которой беспощадно показаны бессмысленность войны и беспринципное честолюбие военных. Фильм был снят в Мюнхене в 1957 году. Сцены в окопах считались эталоном кинореализма. Во Франции фильм не показывали до 1975 года, опасаясь, что его беспощадный пацифизм будет воспринят как покушение на честь французской армии.
Первая мировая война на киноэкране
Легендарная киноэпопея
«Лоуренс Аравийский» («Lawrence of Arabia») считается лучшим британским фильмом всех времен. Эпопея Дэвида Лина повествует о событиях из жизни офицера британской разведки, работавшего в годы Первой мировой войны и Арабского восстания 1916-18 годов в Сирии в активном взаимодействии с арабскими кочевниками. Питера О»Тула и Омара Шарифа этот кинофильм сделал кинозвездами первой величины.
Первая мировая война на киноэкране
Австралийский вклад
Австралийская драма 1981 года «Галлиполи» («Gallipoli»), снятая режиссером Питером Уиром, считается одним из лучших антивоенных фильмов. Лента рассказывает о двух друзьях и их службе в австралийской армии во время Первой мировой. Молодые люди сталкиваются с жестокостью войны, когда их отправляют в Турцию, где они участвуют в Галлиполийском сражении в августе 1915 года.
Первая мировая война на киноэкране
Война и любовь
Разгромные рецензии собрал фильм Ричарда Аттенборо «В любви и войне» («In Love and War»), снятый по мотивам реальных событий 1918 года из жизни Эрнеста Хэмингуэя, которые тот изложил в романе «Прощай, оружие!».
Критиков раздражало то, что этот фильм с Сандрой Буллок в главной роли оказался больше «про любовь», чем про все остальное, и был снят по образу и подобию «проходных» голливудских мелодрам.
Первая мировая война на киноэкране
Тихая ночь
Фильм «Счастливого Рождества» («»Joyeux Noël»») основан на реальных событиях времен Первой мировой войны: на одном из участков Западного фронта в 1914 году британские, французские и немецкие солдаты оставили ружья в окопах и вышли навстречу друг другу, чтобы поздравить с праздником. Номинированную на «Оскар» военную драму европейского производства 2005 года снял режиссер Кристиан Карион.
Первая мировая война на киноэкране
Предчувствие катастрофы
В эпической драме «Дневники из Полла» («Poll») немецкий режиссер Крис Крауc (Chris Kraus) показывает Европу накануне войны. Предчувствие катастрофы достигло берегов Балтийского моря, где, словно у Чехова в «Вишневом саду», в ожидании трагического конца остзейские немцы наблюдают за приближением новой эпохи.
Офицерам русской армии отведена роль статистов, не омраченных суровыми думами.
Первая мировая война на киноэкране
Красная угроза
Легендарный немецкий летчик-истребитель Манфред фон Рихтгофен (Manfred von Richthofen) был непростой личностью, сочетавшей в себе черты героя, джентльмена и хладнокровного убийцы. Фильм немецкого режиссера Николая Мюллершёна (Nikolai Müllerschön) «Красный барон» («»Der Roter Baron»») был снят на английском языке с прицелом на международный прокат. Получил преимущественно негативные отзывы.
Первая мировая война на киноэкране
Немецкие герои
«»Мужчины «»Эмдена»» («»Die Männer der Emden»») — по-голливудски красивая, неожиданная по содержанию немецкая картина, снятая по мотивам реальных событий начала Первой мировой войны. Оставшиеся в живых после затопления немецкого крейсера «Эмден» моряки возвращаются в Берлин через Индонезию, Йемен, Саудовскую Аравию, Турцию и демонстрируют при этом смелость и великодушие.
Первая мировая война на киноэкране
Детская книга
«Боевой конь» («»War Horse»») — военная драма в постановке Стивена Спилберга по одноименному роману Майкла Морпурго. Рассказывает она о дружбе мальчика Альберта и жеребца Джоуи. Невольно они совершают полное трагических событий путешествие, попадая из живописной деревушки в окопы на севере Франции, где был решен исход войны.
Марлен Дитрих и Эрих Мария Ремарк: трудная любовь
«Партнер» №11 (242) 2017г.
Имена их окружены легендами. Они стали кумирами двух поколений: наших отцов, а затем – нашего. Оба начали восхождение к славе на исходе 20-x годов прошлого века. Первый роман Ремарка «На Западном фронте без перемен» (1929) стоит в одном ряду с книгами «Прощай, оружие!» Хемингуэя, «Смерть героя» Олдингтона. Они заговорили от лица «потерянного поколения» спустя десятилетие после Первой мировой войны, участниками которой им довелось быть.
Каждый исходил из личного опыта, это была горькая, яростная и честная проза. Роман принес Ремарку всемирную известность. За всю историю книгопечатания только Библия по числу продаж опережала его книгу, ставшую международным бестселлером. Роман был экранизирован. Гонорары со всех концов света стали источником благосостояния писателя. Предвидя приход нацистов к власти, уроженец Оснабрюка решил держаться от Германии подальше и в 1931 году купил дом в курортном Порто-Ронко на берегу швейцарского озера Лаго-Маджоре. Нацисты сочли его роман непатриотичным и приговорили к сожжению.
Невероятная слава пришла к Марлен Дитрих в 1930 году благодаря «Голубому ангелу», первому полнометражному звуковому фильму, снятому на киностудии «УФА» по мотивам романа Генриха Манна «Учитель Унрат». В этом фильме Дитрих сыграла роль сексапильной певички Лолы-Лолы. Режиссер фильма американец Джозеф фон Штернберг открыл ее для экрана и проложил дорогу в Голливуд, где актрису ждали невероятный успех и сказочные гонорары.
Дочь прусского офицера, она сочла общение с наци неприличным и решила не возвращаться в Третий рейх, хотя Геббельс сулил ей 200 тысяч рейхсмарок за каждый фильм, снятый в Германии. Она обосновалась в Беверли-Хиллз. Киностудия «Парамаунт» на некоторое время стала ее вотчиной. В «Метро-Голдвин-Майер» царила Грета Гарбо.
Любовь – как гром небесный
Впервые Ремарк увидел Марлен Дитрих после выхода на экран «Голубого ангела» в сентябре 1930 года в баре берлинского отеля. Это была случайная встреча. Второй раз – весной 1935 года они мимолетно пересеклись в Зальцбурге. Знакомство состоялось в сентябре 1937 года на Лидо в Венеции, где Марлен с Штернбергом отмечали успех их фильма «Сады Аллаха».
Дочь Марлен, Мария Зибер-Рива, в беспощадной к матери, но при этом правдивой книге описала эту встречу с ее слов. «Она сидела в ресторане с Штернбергом (любовницей обожаемого Мастера она стала давно, еще в Берлине), когда к их столу подошел незнакомец, высокий и статный, и представился: Ремарк.
В восторге от его безупречных манер, мать слегка улыбнулась (она оценила тонкие черты его лица, чувственный рот и глаза хищной птицы). Когда он склонился к ее руке в поцелуе, взгляд его смягчился. – «Вы выглядите слишком молодо для того, чтобы написать одну из самых великих книг нашего времени», – проговорила она, не спуская с него глаз.– «Может быть, я написал ее всего лишь для того, чтобы однажды услышать, как вы произнесете эти слова своим волшебным голосом».
Щелкнув золотой зажигалкой, он поднес ей огонь; она прикрыла язычок пламени в его загорелой руке своими белыми пальцами, глубоко втянула сигаретный дым и кончиком языка сбросила с нижней губы крошку табака… Фон Штернберг, гениальный постановщик, тихо ретировался. Он сразу распознал любовь с первого взгляда».
Груз прошлого, бремя страстей и пристрастий
К моменту знакомства Ремарк и Дитрих были самодостаточны, каждый достиг мировой известности, но их пути к славе были различны.
Дитрих воспитывалась в строгости. После гибели отца семья оказалась в стесненном положении, но властная мать костьми легла, чтобы дать девочкам достойное образование. С детства они владели французским, музицировали, были начитанны, усвоили правила этикета. Сохранившиеся дневники свидетельствуют, что самостоятельные прогулки 15-летней барышни по променаду считались в семье верхом неприличия. Понимание того, что прилично джентльмену и леди, прививалось в хороших домах с детства.
Марлен (сценическое имя она создаст из двух имен, данных при рождении: Мария Магдалена) с юных лет мечтала о театре. Она хорошо пела и танцевала, училась в художественной школе, пробовалась в студии режиссера-новатора Макса Рейнхардта. Энергичная девушка подвизалась на вторых ролях во многих театрах и кабаре, которых в «веселые двадцатые» в Берлине развелось без счета. В 1922 году ее пленил молодой помощник режиссера Рудольф Зибер. По взаимной любви они поженились, и через два года родилась дочь.
пять лет они были счастливы в браке. Официально она оставалась его женой вплоть до смерти Руди, но интимные отношения прекратились. Он не донимал жену ревностью, напротив, стал ее доверенным лицом; «муттиляйн» посвящала его во все свои романы, давала ему читать адресованные ей любовные письма, прислушивалась к его советам. Руди был дружен со многими ее обожателями. При этом Марлен не возражала против многолетней близости «паппиляйна» с ее подругой, белоэмигранткой Тамарой, но при одном условии – никаких детей. Тами стала членом этой необычной семьи.
Ее карьера кинозвезды началась с «Голубого ангела», и она ею обязана Великому Джо, режиссеру фон Штернбергу, которого она называла Богом. Он превратил пухленькую немочку в изяшную худощавую женщину-вамп, исполненную очарования и тайны. Железная воля позволила ей пребывать в статусе топ-модели долгие годы (помощники – табак, алкоголь, кофе).
Иконой стиля она сделала себя сама. Она занималась своим макияжем как визажистска-профи: выщипывала брови и рисовала тонкие линии повыше, использовала дымчатые тени и яркую помаду.
Она была модельером всех своих нарядов, в том числе и сценических, начиная от фрачных костюмов и кончая знаменитым «обнаженным» платьем телесного цвета с блестками, имитирующими бриллианты (спустя много лет в подобном блеснет Мэрилин Монро).
Американских пуритан шокировали брючные костюмы Дитрих куда больше, чем ее длинные ножки в шелковых чулках, обнаженные до подвязок в «Голубом ангеле». По слухам, Марлен застраховала ноги на миллион долларов. Но и во фраке, и в брюках она выглядела сексапильно и не вульгарно. Кто мог тогда подумать, что брюки – будущее женской моды?! Америка смирилась. Приняли ее и в необычном для кинодивы амплуа любящей и заботливой матери. Простили многочисленные любовные связи. И даже слухи о контактах с лесбиянками не поколебали ее репутации.
Дитрих, зная о недостатках своей внешности, оценила магию мастерства Штернберга. Считая его равным Рембрандту в мастерстве светотени, она постигала его искусство постановки света на съемках, а также просматривая ленты «Марокко», «Шанхайского экспресса».
Однажды на съемках «Песни песней» (режиссер Мамулян) она перешагнула границы дозволенного и стала управлять освещением. Увидев результат, режиссер и оператор исполнились священного трепета: во всей своей сверкающей красоте на них смотрела Лилия Шанхая. Ей бешено аплодировали осветители. У нее получилось! В одиночку она добилась того, что замыслила! В этот час в ней возобладала Марлен Дитрих, Кинозвезда. Остальные категории жизни стали для нее не столь важны. Она внезапно ощутила себя свободной в своих поступках.
Что касается Ремарка, то он, шагнувший со школьной скамьи в окопы, познал все ужасы войны и цену фронтового товарищества. После демобилизации был направлен на учительские курсы. Поработав год в сельской школе, понял, что не может вдалбливать ученикам то, что внушали им, несмышленышам: «Сладко и почетно умереть за Отечество» – известная строка Горация. Перепробовав много занятий для заработка, задержался в автомастерской, где испытывал отремонтированные машины. Опыт пригодился (см.
«Три товарища»). Езда с ветерком была ему по душе, но это – хобби, не профессия. Будучи в Берлине, попробовал себя репортером. Заметили! В конце 20-х годов он – заместитель редактора популярного журнала «Иллюстрированный спорт».
В 1925 году Ремарк женился на танцовщице Ютте Замбоне, к тому времени разведенной. Их брак строился как союз свободных людей и через пять лет распался. К этому времени он уже был известен как автор дилогии: «На Западном фронте без перемен» и «Возвращение». К ней примыкает роман «Три товарища» (1937), действие которого происходит в 1928 году, когда нацизм уже поднял голову. Роман во многом автобиографичен: герой – хозяин маленькой автомастерской, болевшая туберкулезом Ютта – прообраз очаровательной Пат.
В 1938 году, в разгар его романа с Марлен, Ремарк вновь заключил брак с Юттой, чтобы вызволить ее из нацистской Германии. Его благородство было поистине безгранично: он не оставил ее в Европе, а взял в Америку, куда устремился вслед за Дитрих, определив фиктивной жене пожизненное содержание. Втихомолку он помогал деньгами многим эмигрантам.
Слава писателя и денежный водопад не развратили его. Ремарк был красив и элегантен, его имя мелькало в светской хронике; он не был анахоретом, но многочисленные мимолетные связи не превратили его в донжуана. Он увлекался искусством и по совету одной из подруг начал коллекционировать картины импрессионистов. Зная толк в винах, он не стал алкоголиком. Свою автомашину он любил, как женщину.
Муки и радости нежданной любви
Ремарк и Дитрих были почти ровесниками: в 1937-м ей было 36, а ему – 39 лет. Встреча с Марлен, звездой Голливуда и иконой стиля, стала для Ремарка судьбоносной, но их отношения складывались непросто. Амбивалентные чувства к женщине-загадке переполняли его многие годы. Читателям его книг трудно поверить в то, что прославленный писатель страдал комплексом неполноценности. Судите сами: в первый же вечер он сообщил Марлен, что он – импотент (заметим, без всяких на то оснований).
Лучше других его поняла дочь Марлен: «Он писал книги, мужские персонажи которых воплощали все те силы, что в нем дремали, но никогда не складывались в законченный характер. Как раз самым очаровательным его качествам так и не суждено было обрести свое место в портрете совершенного человека… Он считал себя недостойным такого совершенства».
Неудивительно, что в союзе с Марлен ему выпала роль ведомого: он последовал за Дитрих в Париж, летом 38-го – в Антибы на Лазурный Берег, где в роскошном отеле расположилось всё ее семейство. В ресторане, откуда открывался вид на ярко-синюю бухту, у Ремарка был свой стол, за которым располагалась обретенная им семья, наслаждаясь шампанским и винами, в выборе которых он проявлял безукоризненный вкус. Не подавая виду, он записал в дневнике: «Не бывает любви с довеском в виде семейного обоза».
Но мучило его куда более другое: эротическая вседозволенность любимой. Она спала со всеми партнерами по экрану. Для нее это было, как выпить стакан воды (сравнение большевички Коллонтай).
И сейчас в Беверли-Хиллз ее ждал Дуглас Фербенкс-младший, в Антибе в актив ее любовников на час попал отец будущего президента Кеннеди, «папа Джо». Семейство Кеннеди отдыхало по соседству. Не устояла она перед натиском необузданной миллионерши-лесбиянки из Канады.
Ремарк не опускался до упреков, но впадал в депрессию, начинал пить по-черному, писать не мог. А между тем, рукопись романа «Возлюби ближнего своего» призывала его к письменному столу. Он нуждался в тишине и уединении, но уехать не решился.
Эпистолярный роман: восторги и жалобы сердца
Их встречи перемежались длительными разлуками. Наступала пора переписки. Письма Ремарка Марлен ныне изданы. Тоскующий Ремарк внушал любимой, что они, рожденные под одними созвездиями, созданы друг для друга. Как у Киплинга: «Мы одной крови – ты и я» и даже ближе – «тыя». «Твое счастье – мое счастье, твой смех – мой смех», – писал он ей на исходе 38-го.
Обольщался или грезил наяву? Письма его полны заклинаний: «Люби меня! Люби меня!», «Скажи мне, что ты меня любишь!» Нам не узнать, что отвечала ему Марлен: почти все ее письма сожгла после смерти писателя его жена Полетт Годдар.
Неслучайно Ремарк называл возлюбленную Пумой. Умалчивая о свирепости, он восхищался кошачьей грацией, пружинистой походкой пумы. «Мой ласковый и нежный зверь» – такой он хотел видеть свою Пуму. Лишь раз признался, что ее когти оставляют царапины и раны.
На исходе 38-го он задумал роман об эмигрантах – «Триумфальную арку». Работа растянулась на шесть лет. Главный герой Равик мыслился как его alterego, потому многие письма ей он подписывал этим именем. Марлен стала прототипом Жоан Маду. Ремарк сообщал ей, что пишет «нашу книгу». Назвав себя «трубадуром пумы», он продолжает: «Я, Равик, видел много «вер-вольфов», оборотней, но я видел всего одну «вер-пуму»! Ну просто чудо, что за «вер-пума». И в кого только она ни умела превратиться.
..» Марлен прозвище нравилось, несколько уцелевших ее писем подписаны – «Пума».
Прощай, Европа! Здравствуй, Америка!
В марте 1939 года Ремарк решился на отъезд в США. Марлен ждала его. «Ночь – восторг», – запись в его дневнике. В эту пору Марлен после перерыва получила предложение сняться в роли шлюхи в вестерне «Дестри снова в седле» и вернулась в Голливуд. Ремарк стал ее украшением. Он сопровождал ее на бесчисленные приемы, просмотры фильмов. Это тяготило. «Работать. Работать. Прочь от пумы! Прочь, прочь!» Однако порвать с ней он был не в силах. Марлен не хотела его терять, и в начале июня они покинули Беверли-Хиллз и из Нью-Йорка отплыли в Европу. Две недели они провели в Париже, а затем отправились в Антибы, где их ждал (впервые!) совместный номер в отеле. К августу на отдых прибыло и всё семейство. Между тем, политическое чутье Ремарка подсказало: приближается катастрофа. Не прислушались. Съемки вынудили Марлен прервать отдых.
Покидая Антибы, она поручила Ремарку заботу о своей 15-летней дочери. Он тотчас отправился в Порто Ронко и пригнал оттуда свою знаменитую «Ланчию», он называл ее серебряной пумой. На ней, через 10 дней после отбытия Марлен, они уже мчались в Шербур. Отплыли на «Куин Мери» 30 августа, за день до начала войны. Последующий год их жизни был для Ремарка мучительным: «Эти мрачные перемены в Голливуде всё заглушили, всё смешали, стерли и испоганили». В ноябре 1940 года они расстанутся, но вырвать ее из сердца он так и не смог. Спустя годы он пишет ей: «Ведь не может быть, чтобы ты и время с тобой выпали из моей жизни, как камешки. Должно же что-то остаться. Должны же хоть где-нибудь витать воспоминания…»
Что до Марлен, то уже в марте 1941 года она сошлась с французским актером Жаном Габеном, имея на него серьезные виды, но и «велосипедист», как его аттестовал Ремарк, не выдержал жизни с Пумой, вернулся в Париж.
«Я изучил науку расставанья.
..»
«Из всех качеств, составляющих мир того Эриха Марии Ремарка, которого я знала, – пишет дочь Марлен, – меня больше всего трогала его поразительная ранимость». Страдая от размолвок и холодности Марлен, он в надежде вернуть нежность их первых месяцев придумал восьмилетнего племянника Альфреда, который стал с ошибками писать «тётушке Лене», что ее умиляло, и она оттаивала. Ненадолго. В письме начала 1946 года, полном воспоминаний об их совместном прошлом, Ремарк не забыл о нем: «Альфред хочет что-то сказать тебе: – Почему ты ушла? Было так хорошо».
К этому времени восторженное обожание Марлен, романтическая идеализация уступили место трезвому взгляду и горькой обиде. Но и тут он винил себя: «Я забирался в мечтах чересчур высоко». Да, он представлял ее то Дианой-охотницей, то крылатой Никой-богиней! «Я хотел превратить тебя в нечто, чем ты не была». Природу не изменить: «Бог сделал тебя такой, чтобы ты привносила восторг в жизнь других людей. Ты должна сохранить эту способность».
Подтверждаю: она ее сохранила. Ее концерт в Москве в 1963 году, на который мне посчастливилось попасть, – сплошной восторг!
За 10 дней до смерти он получил ее телеграмму: «Любимый Альфред, посылаю тебе всё свое сердце».
Грета Ионкис (Кёльн)
Гороскоп совместимости Марлен Дитрих и Эрих Мария Ремарк. | Астролог Светлана Манухина
Мария Магдалена (Марлен) Дитрих — немецкая и американская актриса, певица родилась 27 декабря 1901 г. в Шёнеберге, Германская империя.
Фото ИнтернетЭ́рих Мари́я Рема́рк (Erich Maria Remarque, урождённый Эрих Пауль Ремарк, Erich Paul Remark) — немецкий писатель XX века, родился 22 июня 1898 в Оснабрюке, Германская империя.
Фото ИнтернетВ 1937 году они познакомились. И начался роман, бурный и мучительный, который как вдохновлял на творчество обоих, так и опускал в глубины ада.
Фото ИнтернетМарлен Дитрих потом напишет в своих мемуарах: «В мужчине мне нравились только две вещи: руки и губы.
Все остальное — приложение».
Эрих Мария Ремарк в своем дневнике обозначит, что эта женщина «разрушила его жизнь».
Фото ИнтернетА пока на самом взлете своей любви очарованный Ремарк спишет с нее портрет для своей героини — Жоан Маду, его очередного романа… «Триумфальной арки».
« Она шла быстро, но каким-то нетвердым шагом. Равик заметил ее лишь тогда, когда она оказалась почти рядом. Он увидел бледное лицо с высокими скулами и широко поставленными глазами. Это лицо оцепенело и походило на маску, в тусклом свете фонаря оно казалось безжизненным, а в глазах застыло выражение такой стеклянной пустоты, что Равик невольно насторожился.
Равику казалось, что она даже не видит его. Она смотрела сквозь него, куда-то в пустоту ночи.»
Фото Интернет « Равик разглядывал ее. Потухшее лицо, блеклое и почти без всякого выражения. Полные, но бледные губы, их очертания словно стерлись, и только волосы естественно-золотистого цвета были очень хороши. Она носила берет.
А из-под плаща виднелся синий английский костюм, сшитый у хорошего портного. Но зеленый камень в перстне был слишком велик, чтобы не быть фальшивым. »
Книга Марлен не понравилась.
Фото Интернет« Мы до боли заждались друг друга. У нас было слишком много прошлого и совершенно никакого будущего». Так размышлял в одном из писем к Марлен Дитрих Эрих Мария Ремарк.
Интересно, а с астрологической точки зрения прав ли он? Какая их совместимость по гороскопу?
Совершим небольшой экскурс в эту тему согласно их гороскопам.
Его Меркурий в тригоне к ее Венере: его ум всецело поглощен ее женственностью, он очарован ее красотой голосом. Ремарк непрестанно говорит ей об этом. Он пишет ей и о ней. Он посвятил ей свою героиню, тем самым обессмертив ее имя. Для нее он описывал Париж и Триумфальную арку того времени, веря и надеясь на перемены в Европе.
Его Солнце в Раке в оппозиции с ее Меркурием в Козероге, что означает непереносимость ее активности, погони за именем, за шумихой вокруг нее, которую Марлен обожала и стремилась к ней.
Его Солнце в соединеии с ее Нептуном- он не видит ее настоящую. ОНА для него мираж, нереальная. Ее нельзя к себе по-земному приблизить, поэтому ОН констатирует: «совершенно никакого будущего».
Фото ИнтернетОднако, и она заблуждалась относительно его персоны. Он для нее был просто известный человек, звезда вселенского масштаба, поэтому с ним невозможен один кров.
Однако на деле, все обстояло иначе. Его Юпитер был подавлен ее Меркурием, то есть ее известность ему не давала расправить крылья, снова взлететь под облака и там парить.
Понимая это, а его Юпитер в квадрате с ее Нептуном, он решил, что для обоих будет лучше, если он выпутается из ее эфемерности и будет любить Марлен издалека.
В этом и есть разгадка поэтических строк Эрих Мария Ремарка к с своей возлюбленной Марлен Дитрих: «Мы до боли заждались друг друга. У нас было слишком много прошлого и совершенно никакого будущего».
Астролог Светлана Манухина. Материал с моего сайта: http://prognozy.
astrosvet.info/goroskop-sovmestimosty-marlen-ditrikh-i-erikh-maria-remark/
Обрывки жизни: Ремарк и Дитрих. Переписка. | Блогер Skarletty на сайте SPLETNIK.RU 22 декабря 2011
Вступление
Для общения с Марлен надо было иметь крепкие нервы. И вдобавок здоровый желудок, потому что от ее угощений любой мужчина мог свалиться под стол. «Суп из шампиньонов, отбивные котлеты, яичница-болтунья, мясо по-сербски с рисом и клецки с абрикосами», — записал Ремарк в дневнике (21 мая 1938 г.). Она предпочитала закармливать мужчин, нежели спать с ними, — поэзии кухни она отдавала предпочтение перед прозой спальни.
Ho этого Ремарк знать не мог, он видел Марлен такой, какой ее видели все: звездой, вокруг которой вился рой вожделевших ее поклонников, кинодивой, появлявшейся в сопровождении сменявших друг друга кавалеров; в Зальцкаммергуте, например, ее спутником был Дуглас Фербенкс-младший.
С тех пор как Голливуд перестал благоволить к ней, она проводила отпуск в Европе.
Фильмы Дитрих более не пользовались успехом; последняя совместная работа Марлен с Джозефом фон Штернбергом, открывшим ее для экрана, — «Дьявол — это женщина» (1935) — столь откровенно противоречила идеалам романтической любви, пестуемым тогдашним Голливудом, что «Парамаунт» предпочел с ней расстаться. Несколько последовавших за этим фильмов потерпели полное фиаско как в художественном, так и в финансовом отношении. 1 апреля 1937 года Ремарк посмотрел «Сад аллаха», но в своем дневнике об игре Марлен не обмолвился ни словом. С этого времени Марлен стали считать в Голливуде «ядом для кассы», в списке любимых публикой кинозвезд она фигурировала в самом конце. Планы съемок всех фильмов по сценариям, написанным для Марлен, кинофирма «Парамаунт» отложила на неопределенно долгий срок и не настаивала на выполнении Дитрих условий подписанного с фирмой соглашения. Марлен могла бы принять приглашение любой другой фирмы. Если вдуматься, то вся ее невероятная слава объяснялась успехом одного-единственного фильма — «Голубой ангел» (1930), — и она столь же прибыльно, сколь и безуспешно старалась этот успех закрепить.
Гонорары Марлен были невероятно высоки, поэтому ничто не заставляло ее хвататься за любую предложенную роль, и Дитрих могла позволить себе долгие перерывы между фильмами. Расставшись с Дугласом Фернбексом-младшим, Марлен Дитрих в начале сентября 1937 года отправляется в Венецию, чтобы встретиться там со своим старым другом Джозефом фон Штернбергом, в то время таким же безработным, как и она сама.
У Ремарка сложилась почти аналогичная ситуация. Всемирную известность ему принесло одно-единственное произведение — роман «На Западном фронте без перемен» (1930). За всю историю книгопечатания только Библия по числу проданных экземпляров стояла впереди этой книги немецкого автора. Но и Ремарку пока не удавалось закрепить достигнутый успех. Подобно Дитрих, он, не будучи евреем, покинул Германию, презирая ее национал-социалистическую политику, и с тех пор жил либо в приобретенном еще в 1931 году доме в Порто-Ронко, на берегу Лаго-Маджоре, либо путешествуя по миру. Когда в начале сентября 1937 года Ремарк появился в Венеции, у него как раз осталась позади одна из многочисленных, но мимолетных связей — на сей раз с кинозвездой Хеди Ламарр.
В своей умной и просто пугающей книге «Моя мать Марлен» (1992) Мария Рива впервые открыла публике глаза на личные неурядицы блистательной кинозвезды. Со слов матери Мария Рива передает, как та описывала свою первую встречу с Ремарком:
«Она сидела со Штернбергом в венецианском «Лидо» за обедом, когда к их столу подошел незнакомый мужчина.
— Господин фон Штернберг? Милостивая госпожа?
Моя мать вообще не любила, когда с ней заговаривали незнакомые люди, но ее очаровал глубокий, выразительный голос мужчины. Она оценила тонкие черты его лица, чувственный рот и глаза хищной птицы, взгляд которых смягчился, когда он поклонился ей.
— Позвольте представиться. Эрих Мария Ремарк.
Моя мать протянула ему руку, которую тот учтиво поцеловал. Фон Штернберг жестом велел официанту принести еще один стул и предложил:
— Не присядете ли к нам?
— Благодарю. Если милостивая госпожа не возражает.
В восторге от его безупречных манер, мать слегка улыбнулась и кивком головы предложила ему сесть.
— Вы выглядите слишком молодо для того, чтобы написать одну из самых великих книг нашего времени, — проговорила она, не спуская с него глаз.
— Может быть, я написал ее всего лишь для того, чтобы однажды услышать, как вы произнесете эти слова своим волшебным голосом. — Щелкнув золотой зажигалкой, он поднес ей огонь; она прикрыла язычок пламени в его загорелой руке своими тонкими белыми кистями, глубоко втянула сигаретный дым и кончиком языка сбросила с нижней губы крошку табака…
Фон Штернберг, гениальный постановщик, тихо удалился. Он сразу распознал любовь с первого взгляда».
Их отношения, с виду такие естественные и легкие, складывались непросто. И завершились они драмой, которая нашла отражение в их переписке, в самых прекрасных, самых страстных и самых печальных любовных письмах. В итоге перед нами последняя великая история любви в XX веке, грандиозная иллюзия, полная лжи и самообмана, но освещенная изнутри бенгальским огнем образов Ремарка, который никогда не был писателем в большей мере, нежели чем в этих интимных письмах к своей холодной возлюбленной.
Одно из удивительно глубоких высказываний о Ремарке принадлежит Марии Рива: Ремарк «напоминал актера из героической пьесы, который всегда стоит за кулисами и ждет, когда же наконец ему подадут нужную реплику. А ведь он писал книги, мужские персонажи которых воплощали все те силы, что в нем дремали, но никогда не складывались в законченный характер. Как раз самым очаровательным его качествам так и не суждено было обрести свое место в портрете совершенного человека. Не то чтобы он не знал, как встать с этим портретом вровень, — он считал себя недостойным такого совершенства».
И действительно, Ремарку был свойствен сильный комплекс неполноценности. Успех, свалившийся на него совершенно неожиданно, он считал незаслуженным. Он, разумеется, наслаждался независимостью, которая была обеспечена внезапным богатством: несмотря на приобретения предметов искусства и дорогие подарки, которые он постоянно посылал поклонникам, деньги продолжали литься к нему рекой, и гонорары из всех стран света казались неиссякающим источником.
При этом Ремарк был твердо уверен, что не заслуживает таких гонораров, ибо как писатель не стоит этих сумм и, по сути дела, никаких значительных для читателя романов написать не может. Для этого, дескать, нужно быть хорошо образованным человеком, а не только экспертов по смешиванию экзотических спиртных напитков и любителем быстрых автомобилей, сумевшим, несмотря на свое скромное прошлое, стать львом светской журналистики. Купив себе в 1936 году энциклопедию в нескольких томах, он записывает в дневнике: «Верх буржуазности! Однако для людей без основательного образования и с таким количеством пробелов — подходит!» Похоже, что образец для подражания, который Ремарк для себя придумал, находился на высоте, практически для него недосягаемой.
Из-за недооценки себя и депрессий, пожар которых Ремарк пытался залить водопадами алкоголя, для Дитрих, человека скорее прагматичного и решительного, он был тяжелым партнером. В моменты внутренней раскрепощенности ему удавалось «сбить со следа» свою возлюбленную, подделываясь под ребенка: только тогда он пользовался ее полным и безраздельным вниманием.
«Выдаю себя за мальчишку, она в восторге. Не то…» (Дневник, 27 октября 1938 г.)
Когда у Ремарка появлялось ощущение, что Марлен отдаляется от него или он сам становится одним из никчемных поклонников в ее свите, он превращался в маленького восьмилетнего Альфреда, который с детскими орфографическими ошибками писал письма «тетушке Лене» — с их помощью Ремарк надеялся вернуть Марлен к состоянию «влюбленной нежности» первых месяцев их знакомства. Что думала по поводу этих писем сама Марлен, нам, к сожалению, не известно, поскольку все ее письма Ремарку были впоследствии уничтожены его женой Полетт Годдар.
Марлен Дитрих украшала себя Ремарком. То, что он прослыл непревзойденным знатоком отборных вин, ее восхищало так же, как и его политическое чутье, и она повторяла вслух его суждения, будто они были ее собственными. Когда Марлен вернулась в Голливуд, Ремарк был вынужден сопровождать ее на официальные приемы и премьеры кинофильмов, причем она неукоснительно следила за тем, чтобы он выглядел фотогенично, «а не одутловатым или чересчур загоревшим и т.
д. Немножко противно, хотя и объяснимо» (Дневник, 7 апреля 1939 г.). Марлен тщательно просматривала газеты, чтобы проверить, достаточно ли привлекательно она смотрится рядом с ним. Эти фотографии знаменитой пары, опубликованные в печати, навредили писательской репутации Ремарка, возможно, больше, чем любые негативные рецензии: его общение с кинозвездами еще сильнее изолировало его от остальных литераторов, а подчеркнуто роскошная жизнь Ремарка делала его человеком в политическом смысле подозрительным для множества эмигрантов, оставшихся без средств к существованию. Между тем стоит подчеркнуть, что в мишурном мире светского общества элегантность Ремарка и его манеры были прямой политической демонстрацией: Ремарк хотел показать, что нацисты в «своей борьбе» еще не достигли победы. Лишь когда сам сдашься и будешь вести себя, как беженец, как потерпевший крах и разбитый по всем статьям, тогда они действительно победят, говорил он. Втихомолку, без публичных жестов он помогал многим деньгами, а романисту Теодору Пливье и поэту Альберту Эренштейну пожизненно посылал «маленькие синие листочки», как он называл свои чеки.
«Полная, сладкая жизнь и немного страха, что это ненадолго», — записывает Ремарк в дневнике в Париже (21 мая 1938 г.), но всего два месяца спустя мы находим там же: «Я все больше склоняюсь к мысли уехать отсюда. В Порто-Ронко. В тишину, в вечера безысходности и одиночества, когда я буду проклинать себя за то, что уехал. Все становится ненадежным, я делаюсь ранимее, понемножку превращаясь в буржуа… Я совершаю поступки нелепые и глупые; я знаю об этом, совершая их, и совершаю их вопреки всему… Я должен быть один. Мне это не понравится».
Амбивалентность, то есть двойственность переживаний, будет сопровождать его долго. «Ночь — восторг. А вообще-то, похоже, все идет к концу» (Дневник, 4 августа 1938 г.). Отныне Ремарк, терзая себя, отмечает в дневнике, какие признаки его обидчивости и раздражительности, мнимые или действительные, могут быть истолкованы как предзнаменование близящегося конца их отношений с Марлен. Он досадовал на семейный клан, с которым путешествовала Дитрих («Не бывает любви с довеском в виде семейного обоза».
Дневник, 4 августа 1938 т.), страдал от загадочного переплетения ее прусской благопорядочности и эротической вседозволенности. Она тревожилась, когда он не возвращался в отель, а пил где-нибудь всю ночь напролет; зато связь Марлен с необузданной авантюристкой Джо Карстерс с ее страстью к самолетам приводила Ремарка в отчаянье: «Работать. Работать. Прочь от пумы! Прочь, прочь! В этом нет больше никакого смысла» (Дневник, 30 сентября 1938 г.). Вопреки всем благим намерениям порвать с пумой по имени Марлен он был не в состоянии: Ремарк вновь и вновь находил в себе силы для борьбы со всеми ее связями и с собственным одиночеством, которое силился обмануть уже своими связями, столь же многочисленными.
Хотя интимные отношения между Марлен и Ремарком закончились в 1940 году, Дитрих еще долгие годы оставалась возлюбленной его фантазии. 9 декабря 1938 года Ремарк приступил к работе над большим эмигрантским романом «Триумфальная арка», который наконец должен был излечить его от травмы быть знаменитым благодаря всего одной книге; многие письма к Марлен он с тех пор подписывает именем ее главного героя — «Равик».
И чем дольше Ремарк трудился над романом, завершенным лишь в 1945 году, тем отчетливее главный женский персонаж книги, Жоан Маду, походил на портрет, причем не слишком лестный, Марлен Дитрих. «Красавица, возбуждающая и пропащая, с высоко поднятыми бровями и лицом, тайна которого состояла в его открытости. Оно ничего не скрывало и тем самым ничего не выдавало. Оно не обещало ничего и тем самым — все».
В письме к Альме Манер-Верфель (1944) Ремарк горестно подытожил время, проведенное им с Марлен: «Знакомо ли тебе чувство, когда просто стыдно перед самим собой за то, что принимал всерьез человека, который был не более чем красивой пустышкой, и что ты не можешь заставить себя сказать ему об этом, а предпочитаешь по-прежнему любезничать с ним, хотя тебя уже тошнит от всего этого!» О борьбе, о сомнениях, о лжи и самообмане мы ничего не узнаем из его писем. Перед нами заклинания любви, для которой не было никакой почвы в реальной прозе жизни. Возникнув из глубины экзистенциального одиночества, эти письма были адресованы женщине, существовавшей исключительно в страстных желаниях Ремарка.
Однако написаны они — и в этом тайна их особенно трогательной, нежной меланхолии, — написаны эти письма Ремарком, в сущности, себе самому. Это своего рода разговор с самим собой, сон наяву. Они, эти письма, не ждут и не требуют ответа; они — не известный до сих пор роман Ремарка, а по своей поэтической магии, по несокрушимой вере в колдовскую силу слова это последний любовный роман XX века.
Из всех качеств, составляющих мир того Эриха Мария Ремарка, которого я знала, меня больше всего трогала его поразительная ранимость. Никто не ожидает найти детскую непосредственность в человеке, написавшем, возможно, самую цельную книгу о своем личном военном опыте; это особенно маловероятно, если прежде всего видишь в нем всемирно известного писателя, с такой уверенностью приемлющего и свою славу, и свою участь. А на деле его закованность в гладкий внешне панцирь, которую он столь тщательно имитировал, была щитом Ремарка, его изощренной защитой от того, что он сам до конца не познал.
Для меня он как настоящий человек открылся в изобретении Альфреда, этого волшебного маленького школьника, личного Сирано Ремарка, созданного им, чтобы ухаживать за моей матерью, Марлен Дитрих, чтобы обвораживать и околдовывать ее. Он проникал в ее сердце поверх тех эмоциональных барьеров, которые можно было воздвигнуть против обычных любовников. То обстоятельство, что ни Ремарк, ни Дитрих не поняли истинной глубины требовательности Альфреда, что чистота его сдержанности осталась незамеченной, — это всего лишь дополнительная потеря, с точностью вписывающаяся в жизнь Эриха Мария Ремарка.
Мария Рива (дочь Марлен)
Эрих Мария Ремарк из Порто-Ронко (после 24.11.1937)
Марлен Дитрих в Нью-Йорк
Большая комната наполнена тихой-тихой музыкой — фортепьяно и ударные, — это все Чарли Кунц, десятка два пластинок которого нанизаны на штырь моего проигрывателя. Это музыка, которую я люблю — чтобы отлететь, предаться мечтам, желаниям…
Вообще-то мы никогда не были по-настоящему счастливы; часто мы бывали почти счастливы, но так, как сейчас, никогда. Согласись, это так. Иногда это было с нами, иногда это было с другими, иногда одно с другим смешивалось — но самого счастья в его полноте не было.
Такого, чтобы не представить себе еще большего; все было словно пригашено, как и сейчас. Ты вдумайся — только будучи вместе, мы его обретаем.
Пылкая моя, сегодня ночью я достал из погреба в скале самую лучшую бутылку «Штайнбергер кабинет» урожая 1911 года — из прусских казенных имений, элитное вино из отборного предзимнего винограда. С бутылкой и с собаками я спустился к озеру, взбаламученному и вспенившемуся; и перед собаками, и перед озером, и перед ветром, и перед Орионом я держал речь, состоявшую из считанных слов, — и тут собаки залаяли; они лаяли, а озеро накатило белый вал, поднялся ветер, и мы ощутили на себе его сильные порывы, Орион замерцал, словно брошь девы Марии, и бутылка, описав дугу, полетела сквозь ночь в воду, как приношение богам за то, что несколько лет назад они в этот день подарили мне тебя.
Может быть, она достанется там, внизу, сомам, которые будут перекатывать ее своими мягкими губами, а может быть, окажется у убежища старой замшелой щуки огромного размера, или у норы форели, узкое тело которой усыпано красными пятнышками; она вырожденка, эта форель, ей хочется мечтать, сочинять рифмованные форельи стихи и снимать быстротечные форельи кинофильмы; а может быть, через много-много лет, когда рты наши будут давно забиты темной землей, бутылка попадет в бредень рыбака, который с удивлением вытащит ее, поглядит на старую сургучную печать и сунет в боковой карман своей штормовки.
А вечером, у себя дома, когда минестра2 уже съедена и на каменном столе у кипарисов появятся хлеб и козий сыр, он не торопясь поднимется, сходит за своим инструментом и собьет печать с бутылки, зажав ее между коленями. И вдруг ощутит аромат — золотисто-желтое вино начнет лучиться и благоухать, оно запахнет осенью, пышной осенью рейнских равнин, грецкими орехами и солнцем, жизнью, нашей жизнью, любимая, это наши годы воспрянут, это наша давно прожитая жизнь снова явится на свет в этот предвечерний час, ее дуновение, ее эхо, — а не знакомый нам рыбак ничего не будет знать о том, что с такой нежностью коснулось его, он лишь переведет дыхание, и помолчит, и выпьет…
Но поздним вечером, когда стемнеет, когда рыбак уже давно спит, из ночи, словно две темные стрелы, вылетят две бабочки, два смутных ночных павлиньих глаза — говорят, будто в них живут души давно умерших людей, испытавших когда-то счастье; они подлетят совсем близко, и всю ночь их будет не оторвать от края стакана, со дна которого еще струится запах вина, всю ночь их тела будут подрагивать, и только утром они поднимутся и быстро улетят прочь; а рыбак, стоящий со своей снастью в дверях, с удивлением будет смотреть им вслед — ему никогда прежде не приходилось видеть в здешних местах таких бабочек.
..
Примечания:
1. Чарли Кунц (1896-1958) — джазмен, пианист американского происхождения, «король попурри»; высоты своей карьеры достиг в Великобритании, в 1930-е годы — самый высокооплачиваемый пианист в мире.
2. Минестра или минестроне — густой овощной суп с травами, бобами, кусочками лапши.
Эрих Мария Ремарк из Порто-Ронко (25.11-07.12.1937)
Марлен Дитрих в Беверли-Хиллз, отель «Беверли Уилшир»
Сейчас ночь, и я жду твоего звонка из Нью-Йорка. Собаки спят рядом со мной, на проигрывателе пластинки, которые я нашел: «Easy to love», «I got you under my skin, awake from a dream»…
Нежная! Любимая кротость! Среди мимоз, что вокруг моего дома, расцвела в последние дни маленькая ветка.
На утреннем солнце она золотой гроздью свисает перед белой стеной. Мягкая, как твое сонное дыхание на моем плече…
Сладчайшая… иногда по ночам я протягиваю руку, чтобы притянуть поближе к себе твою голову…
… Но у тебя уже день, понемногу начинают зажигаться уличные фонари, ты стоишь посреди своей комнаты, кто-то пригласил тебя поужинать или сходить вместе в театр, на постели разложены твои вечерние туалеты, и ты не знаешь, надеть ли белое платье с золотым корсетом от Скиапарелли или черно-золотое от Аликc. Или вон то, с черными блестками? Или красно-зеленое от Алике? А может быть, изящный костюм от Лануан, который опять будет царапать тебе шею? Или зеленовато-золотистое платье из Голливуда, из той же ткани, что и платье, которое было на мамаше Роша в «Максиме»? Или одно из тех, в греческую складку, от Виоме?
Дай мне сигарету, дорогая, — от примерок я устаю. А теперь взгляни в зеркало. Светлое, любимое лицо! Ты коротко встряхиваешь головой, отбрасывая волосы назад.
Одно плечо опять ниже другого. И все как-то перетягивается вперед, придется Тобиасу согласиться. И даже господин Шеербаун, лицо у которого более багровое, чем у коротышки в углу, вынужден будет подтвердить. А когда ты снимаешь жакеты, они соскальзывают со слегка отставленных плеч, будто их снимает с тебя ангел.
Ничего не забыл? Ах, ну да! Пальто, эта накидка лешего. Опять ночью было полно домовых. Как оно раздувается по бокам — будто щека у хомяка. Не говоря уже о том, что оно распахнуто. О ты, терпеливейший из всех падших ангелов! А потом опять будет китайский чай у Смита. И кексы, и корнфлекс. И злые шутки, и гогот, и пустая болтовня. Но сначала ты расчешешь волосы черным гребнем. Наклонив голову набок, будешь часто продирать их торопливыми движениями, невзирая на боль. А потом вздох, взгляд ниоткуда и никуда, неуловимая улыбка, обращенная ко всем и ни к кому в частности, быстрая прогулка и теплое вечернее дыхание далеких Елисейских полей…
Милая! Ангел западного окна! Мечта светлая! Я никогда больше не буду ругаться, когда ты убежишь от больного ишиасом старика.
Золотая моя, с узенькими висками и глазами цвета морской волны, вдобавок я обещаю тебе никогда не ругаться из-за проклятого шелкового одеяла, за которое цепляются пальцы ног…
Малышка с катка! Добытчица денег! Тепло ли ты одеваешься, выходя из дома? Опекает ли кто-нибудь тебя? Не снимай никогда своих теплых варежек, а не то отморозишь пальцы! Продувай время от времени варежки своим дыханием! Мы еще сходим с тобой в самую большую кондитерскую, и я закажу тебе какао со взбитыми сливками и огромное блюдо с яблочным пирогом. Тем самым, где поверху такой мудреный крест. И голову мавра. А взбитых сливок закажем, сколько пожелаешь.
Но какой во всем этом прок — обманываться воспоминаниями, когда я люблю тебя, милая, и мне тебя ужасно не хватает; я заставляю себя не думать об этом — о темноте, о том мгновении, когда я пришел к тебе, а свет был выключен, и ты бросилась из темноты в мои объятия, и распалась комната, и ночь распалась, и мир распался, и твои губы были самыми мягкими на земле, и твои колени коснулись меня, и твои плечи, и я услышал твой нежный голос — «входи, входи еще.
..» — трепетная, о бесконечно любимая…
Примечания:
1. Имеются в виду песни американского композитора Коула Портера (1891—1964)
Эрих Мария Ремарк из Парижа (после 07.12.1937)
Марлен Дитрих в Беверли-Хиллз, отель «Беверли Уилшир»
Но что же мне делать в этом городе — он уставился на меня, стоглазый, он улыбается и машет рукой, и кивает: «А ты помнишь?» — или: «Разве это было не с тобой?» — он воздевает передо мной ладони и отталкивает руками, и нашептывает тысячи слов, и весь вздрагивает и исполнен любви, и он уже не тот, что плачет и обжигает, и глаза мои горят, и руки мои пусты…
Больше не выдержать! Я хотел научиться хранить спокойствие и ждать, я ни перед чем не останавливался, чтобы обмануть себя, я говорил: «Скоро», и еще: «Она не исчезла отсюда», и еще: «Всего несколько недель осталось», — но больше это не получается.
Этот город восстает против меня, швыряет меня туда-сюда, улицы болтают о тебе, и дома, и «Колизей», и «Максим» — сам я нигде не был, но они приходили ко мне, в мою комнату, они стоят передо мной и спрашивают, спрашивают. ..
Такого никогда не было. Я погиб. Меня погубила черная мерцающая подземная река, погубил звук скрипки над крышами домов, погубил серебристый воздух декабря, погубила тоска серого неба, ах, я погиб из-за тебя, сладчайшее сердце, мечта несравненной голубизны, свечение растекающегося над всеми лесами и долами чувства…
Сердце сердца моего, так не было никогда. Беспокойное счастье, сплетение лиан, крики из жарких, лихорадочных ночей… Разве я когда-то испытывал это: нежность? Разве не оставалось всегда пустое место, пятно не захлестнутого ею Я, холод из неведомой дали?
Этого нет больше. Нет накатывающегося вала; это приключение без женщин, эта безумная последняя попытка удержать неуловимое: тебе следовало бы лежать на моем плече, мне так хочется ощущать твое дыхание, ты не должна уходить, ах, жизнь слишком коротка для нас, а сколько без тебя уже упущено и утрачено…
Эрих Мария Ремарк из Парижа (после 07.12.1937)
Марлен Дитрих в Беверли-Хиллз, отель «Беверли Уилшир»
Любимая, вчерашний день я провел вместе с Руди и Тами.
Они были милы, в отличном настроении, и в третий раз рассказали мне историю о том, как ты прямо с яхты дала им телеграмму, и еще о том, что собираются подыскать для тебя пояс, и это после того, что ты всего несколько дней назад дала им понять, что в следующий раз сделаешь это сама. Они были ужасно горды тем, что без них, значит, никак не обойтись. Руди страшно занят и счастлив — теперь никто не сможет уверять его в том, что, вообще говоря, все обстоит не так уж плохо. Оба они и впрямь не столь сильно расстроены, как обычно.
Ты я — вот оно и написалось! — я-то собирался написать «ты и я» — но так уж оно вырвалось из головы, и я нахожу, что «ты я» куда лучше! Итак: ты я, у нас с тобой есть прекрасное качество: сбивать людей с толку, хотя нам меньше всего этого хотелось бы; мы сбиваем их с толку, и все тут — может быть, потому, что мы спокойнее их, или потому, что нам нет дела до того, что для них важно, не знаю. Они считают нас невероятно сложными, при том что мы сами себя считаем простыми донельзя.
Но как бы мы не поступали, мы сбиваем их с толку. Самих себя мы с толку никак не сбиваем. Наоборот, нам столько известно друг о друге, что мы могли бы играть в покер с открытыми картами. Вот почему надо приложить неимоверные усилия, чтобы мы действительно поссорились. Да и то в конце концов выйдет полссоры, так что под конец, скорее всего, — увы! — мы просто не сможем сдержать ухмылки.
Малышка, головка моя обезьянья, сегодня я опять мылся твоим миндальным мылом из арденнского пакета — оно для меня как награда, и я обращаюсь с ним очень экономно, чтобы его хватило до моего отъезда; сейчас малость похоже на то, будто ты меня отскоблила. Да, отскоблила; и этот Симмот опять был тут как туг, и опять никак не мог припомнить всех имен и фамилий ни во время массажа, ни потом, орудуя шваброй при скоблении, — ну, теперь-то я ни в коем разе не импотент.
Удивлению Руди и Тами не было предела — я удовольствовался одной лишь баденской водой. Она самая лучшая — та вода, что с гуся, стоила бы дороже, если бы встречалась не так часто.
Не близится ли потихоньку время в очередной раз убедиться, что есть мед в постели? Я верен тебе всецело, это ужасно, но дается мне, кстати, без малейшего труда.
Примечания:
1. Руди — Рудольф Зибер, муж Марлен Дитрих.
2. Тами — Тамара Матул, подруга жизни Рудольфа Зибера.
Эрих Мария Ремарк из Порто-Ронко, Парижа, Антиба или Беверли-Хиллз (после сентября 1937 г.)
Марлен Дитрих
Ты любимая жизнь
Эрих Мария Ремарк из Парижа (после 07.12.1937)
Марлен Дитрих в Беверли-Хиллз, отель «Беверли Уилшир»
Маленькая милая обезьяна, ну что это за жалкая жизнь! Ты на другой стороне земли и время от времени только и делаешь, что возьмешь да пошлешь телеграмму. Разве написать письмо так трудно?
Может быть! Никто не собирается тебя подстегивать Продолжай вести переговоры с менеджером ледяных катков. Хотя именно это меня весьма занимает — о чем ты условилась с этими чертями: когда ты начнешь и как долго, примерно, эта история будет продолжаться? Это не из-за моих разъездов, — они все равно продолжаются с железной необходимостью, — но просто так, чтобы знать.
Я здесь медленно, по-тихому схожу с ума. Один слой так мило накладывается на другой — и везде ты глядишь на меня и задаешь вопросы. Ты правда расспрашиваешь?
Продолжай расспрашивать! Я навожу страх на хозяев кафе и баров! Клубы трезвенников настойчиво зазывают меня к себе. Я для них все равно что знаменитый новообращенный. Важная новость: союз аквариумистов «Разбор» из Цюриха избрал меня почетным членом. Вот и исполнилась детская мечта! Ведь это часть моей юности: сколько в моей тогдашней комнате стояло аквариумов! А блестящие на солнце ручьи, а озера в лесу, а пестрый мир рыб с Амазонки! Я — впервые в моей жизни — принял предложение и послал им умирающее вино урожая 21 года. Иногда, если не всегда, удел благородных — принять тривиальную смерть. Вино умрет в глотках неотесанных швейцарцев, едва отличающих белое вино от красного. Ну и пусть! Кто знает, что нам еще предстоит! Мир и без того выглядит престранно: даже часы фирмы «Патек Филипп» взяли и остановились. Сломались! Раньше, чем все остальные! Как раз сейчас их чинят под аккомпанемент издевок с моей стороны.
Маленькая, грустная пантера со светлой шерсткой, живущая в зоопарке, — смейся, высмей их всех! Нечего грустить из-за идиотов — они созданы для того, чтобы при их виде другие веселились.
Выше, еще выше! Волна голубая, волна зеленая! Летите — летите с пеной, с белой пеной в гривах! Ах, эта вечная оседлость! Беспокойство — вот удел наш и наше счастье. И если я с таким отчаянием взываю к тебе… — кто бы. вернул мне счастье взывать, чтобы желаемое тысячекратно исполнялось… ибо только в тебе исполнение всех желаний, любимая Фата Моргана Господня…
Эрих Мария Ремарк из Порто-Ронко, Парижа, Антиба или Беверли-Хиллз (после сентября 1937 г.)
Марлен Дитрих
Лотосы — цветы слов и забытья…
Эрих Мария Ремарк из Парижа (после 07.12.1937)
Марлен Дитрих в Беверли-Хиллз, отель «Беверли Уилшир».
Маленькая гнездная птица, я все-таки здесь с моим ишиасом, похожим на кобру: он почти что неуязвим.
Чем на него ни напустишься: жарой, уколами, короткими волнами — он только расцветает от этого. Черт его знает, что Юпитер, покровитель детей, родившихся под знаком Стрельца, замыслил на мой счет. Может быть, он хочет с помощью страданий очистить меня, а сгибая в бараний рог — распрямить. Должна же быть от этого какая-то польза; а если нет никакой, то хотя бы для приумножения внутреннего богатства.
Любимая, ты ведь сентиментальна, — мне как раз вспомнилось, что это письмо придет к тебе примерно на Рождество; из всех праздников, которые мы празднуем, этому больше всех присущи ирония, насмешка.
Для меня он всегда был тождествен несварению желудка; хотя моей детской мечте — получить в подарок плитку шоколада метровой длины и толщиной двадцать сантиметров — никогда не суждено было исполниться (а когда я уже мог купить себе такую, все удовольствие от этой мысли пропало — вот как бывает с мечтами), тем не менее, угостившись Spekulatius’ом, марципанами, апельсинами, фигами, заливным из свежезаколотого поросенка, луковками (маленькими, маринованными), тушенным в уксусе жарким и пудингом, я сумел поставить желудок на колени.
Все зависит от того, с какой быстротой ешь.
Послушай, ты, самая маленькая и самая мягкая из гнездящихся птиц, которую слишком рано вышвырнули из гнезда, не зажигай никакие кедровые палочки, или что там у вас в Голливуде принято, может быть даже, какие-нибудь кактусы, а обратись-ка сразу к коньячной бутылке. Не перебирай, но выпей подряд три добрые рюмочки — одну за себя, одну за меня и еще одну за нас. Это граничит с безумием, это маленькое чудо, что нас прибило друг к другу, как зерно к зерну, ведь мы оба делаем все для того, чтобы этого не случилось. Боже, всего год назад — лучше не думать об этом! — я тебя еще не знал. Но поверь мне, это вовсе не дурацкая поговорка: я и впрямь семь лет ощущал тебя у себя под кожей и не хотел этого, и хотел забыть об этом, и забыл, и знал тем не менее, что никогда не смогу забыть об этом совсем.
Милая, любимая, позавчера я опять встретился с Джефом Кесселем, с ним происходит примерно то же, что обычно делается с людьми, только с коньяком это получается быстрее.
Он погибает. И Йозеф Рот погибает. Многие погибают. А я — я тоже погибаю? Или таинственный Сатурн, который должен охранять меня, а на самом деле обычно все разрушает, бросил мне вызов? Полагаю, да. У меня опять стало появляться ощущение переполненности, стремление излиться, а не только чувство пустынной дали.
Однако твой день рождения — он как будто 27-го — я отпраздную, любимая, дарованная мне! И не разными крепкими напитками до одури — нет, я вылью в озеро лучшую бутылку вина из тех, что найду в своем погребе, и прошепчу множество заклинаний — мне известны некоторые — за тебя, за себя и за нас обоих…
Ну, вот, приближается врач со шприцем и прочей ерундой — будь счастлива, любимая — привет тебе, привет, любимая моя, и никогда не покидай меня, это разорвет меня на части…
Примечания
1. Spekulatius (лат.) — фигурное печенье, подаваемое к столу под Рождество.
2. «…я и впрямь семь лет…» — предположительно Ремарк и Марлен Дитрих впервые встретились в 1930 году в Берлине в отеле «Эден».
3. Джеф Кессель — имеется в виду французский романист и публицист Жозеф Кессель (1898—1979).
4. Йозеф Рот (1894-1939) — австрийский писатель.
Эрих Мария Ремарк из Парижа (после 07.12.1937)
Марлен Дитрих в Беверли-Хиллз, отель «Беверли Уилшир»
Ангел мой — я с карандашом в постели, — вот ужас! Я уже несколько дней лежу, не поднимаясь, — разгулялся мучительнейший ишиас, при котором даже о том, чтобы поковылять, и речи нет, и что-то странное происходит с сердцем, и, вообще, давление чересчур упало, пульс очень медленный, кровь не циркулирует как следует и прочая дребедень. Похоже, все хуже, чем я думаю. Но это не помешает мне 23-го отбыть отсюда, пусть и на носилках. Мне надоело лежать в гостиничной постели. Хочу обратно к моим собакам.
Не тревожься, как-нибудь выкарабкаюсь.
Но о тебе я действительно знаю слишком мало. Ты исчезла, время от времени в мой дом залетает телеграмма от тебя. Вообще, это мне присуще исчезать, а потом время от времени звонить по телефону или посылать телеграммы.
Может быть, с тобой я расплачиваюсь за провинности многих жизней.
Неси свою ношу с достоинством, старина.
Это письмо попадет к тебе примерно около Нового года. Вообще-то ужасно писать письма наугад, в какую-то неизвестность…
Вспоминай обо мне по чуть-чуть. Это было бы хорошо.
Давай загадаем на будущий год. Чтобы нам быть вместе.
В какой-то газете писали, будто в январе ты приедешь в Венецию, чтобы между делом сняться в некоем фильме.
Это наверняка неправда.
Мне что-то взгрустнулось.
И еще я устал.
Опять сходит ноготь, третий по счету.
Говорят, это не к добру.
Но я прорвусь.
Бог только помахал мне рукой. Он не грозит.
Я ведь из его любимейших детей.
Любимая! Сейчас я иногда слышу твой голос во сне. Раньше ты всегда была в дальней дали.
Я тебя очень люблю.
___________________________________________________________________________
продолжение следует…
Марлен Дитрих в фотографиях: исследование на контрастах
ПАРИЖ.
Люди, которые не любят фотографии самих себя, часто жалуются: «Это совсем не похоже на меня!» Большинство из них не обладают мощностью, близкой к звездной мощности Марлен Дитрих. Тем не менее, легенда кино выразила аналогичную тревогу во время своей первой встречи с кинорежиссером Йозефом фон Штернбергом в Берлине в 1929 году.
Поводом для Дитрих стал успешный экранизация фильма «Голубой ангел» 1930 года, который принес ей известность. в котором она сыграла дерзкую певицу из ночного клуба Лолу Лолу.В своих эксцентричных мемуарах «Удовольствие в китайской прачечной: автобиография» Стернберг, который впоследствии снял Дитриха еще в шести фильмах, описал актрису, сказав ему, «что никто не может сфотографировать ее, чтобы она выглядела как она сама».
Но Дитрих, которая умерла в 1992 году в возрасте 90 лет, обожала принимать вызовы, и она провела остаток своей карьеры, делая все возможное, чтобы подчинить фотографов своей воле в этом «невозможном» поиске. Две выставки по разные стороны Атлантики — «Марлен Дитрих: в образе» в Национальной портретной галерее в Вашингтоне до 15 апреля; и «Одержимость Марлен» в Maison Européenne de la Photographie (MEP) в Париже до января.
7 — исследуйте, как Дитрих стремилась выразить многие грани своей изменчивой личности.
Живописное наследие Дитриха основано на тысячах изображений, в том числе культовых портретах фотографов Ирвинга Пенна, Милтона Х. Грина, Ричарда Аведона, Евы Арнольд и Сесила Битона. Французский коллекционер произведений искусства Пьер Пассебон, куратор шоу Европарламента, владеет примерно 2000 такими изображениями, от Дитриха в образе 6-летней девочки с косичками до агрессивного снимка папарацци в образе старухи-затворницы, запертой в своей парижской квартире.В интервью г-н Пассебон, выставка которого рекламирует его одержимость, сказал, что он «хотел показать, какой была Марлен с течением времени».
После кассового успеха «Голубого ангела», который был выпущен в немецкой и англоязычной версиях, Дитрих прибыл в Голливуд в 1930 году по контракту с Paramount. Это было удачное время для 29-летней актрисы и певицы кабаре, которая принесла с собой часть гламура ночной жизни Веймарской Германии, изменяющей гендерные аспекты.
Изменение общественных нравов означало, что голливудские студии начали снимать гораздо более пикантные фильмы.
Первый фильм Дитриха Paramount «Марокко» (1930) режиссера Штернберга, который на тот момент был ее любовником, задал тон будущим преступлениям. Дитрих снова играет певицу кабаре, роль, которая определит ее карьеру, и на этот раз тот, кто влюбляется в члена Иностранного легиона (Гэри Купер).
Он прославился как сценой, так и фотографией. В этой сцене Дитрих, одетый в мужской фрак, исполняет песню и спонтанно целует в губы женщину в зале.«В реальной жизни у нее было множество романов с женщинами», — сказал г-н Пассебон. «Чтобы быть откровенным бисексуалом в 40-50-е годы, нужно было смелость, которой у Дитриха было в избытке».
Фотография входит в число нескольких фотографий, придуманных Дитрих для украшения квартиры ее персонажа, которая полна ее фотографий. На портрете, сделанном фотографом Paramount Юджином Робертом Ричи, Дитрих носит цилиндр, белый галстук и смокинг, а изо рта у нее многозначительно свисает сигарета.
Андрогинный образ, который, по словам Дитрих, был вдохновлен исполнительницей английского мюзик-холла Вестой Тилли, стал визитной карточкой актрисы, и она, похоже, ревниво оберегала его.
Кейт Кларк Лемей, американский историк, курировавшая выставку в Национальной портретной галерее, наткнулась на знаменитый кадр из архива Дитриха в Deutsche Kinemathek в Берлине. В телефонном интервью она сказала, что Дитрих написал на гравюре: «Украдено Мадонной».
Выставка Национальной портретной галереи берет свое начало от того, что Дитрих сказала журналисту британской газеты The Observer в 1960 году, когда она была на пике своей славы как артистка кабаре: «Я одеваюсь по образу.Ни для себя, ни для публики, ни для моды, ни для мужчин ».
Г-жа Лемей сказала, что она «хотела подчеркнуть интеллект Дитрих, ее собственное выражение своего имиджа и ее собственную руку в поддержании и создании своего имиджа». Это означало выйти за рамки устоявшейся идеи о том, что Дитрих была марионеткой Штернберга, и полностью подчиниться тому, как ее освещали и изображали.
«Моим тестовым примером был кадр из« Песни песней », первого голливудского фильма, который она сняла без Штернберга», — сказала г-жа Ф.- сказал Лемей. «Вероятно, это лучшая освещенная фотография в шоу — игра теней на ее лице изящна».
На обеих выставках есть фотографии, на которых Дитрих созерцает себя в зеркале в полный рост, повернутом так, чтобы она могла видеть свою точную позу перед фотографированием. Кроме того, вся ее одежда (мужская и женская) шилась на заказ из-за того, что Дитрих назвал «ее необычной формой — широкие плечи, узкие бедра».
«Дитрих всегда носила свою одежду, а не наоборот», — сказал г-н.- сказал Пассебон. «Ее наряды всегда подчинялись ей, о чем свидетельствуют ее фотографии».
Когда Дитрих позировал для серии портретов для Vogue в 1948 году, Ирвинг Пенн попытался установить закон, сказав: «А теперь посмотрите: в этом опыте вы будете Дитрихом, а я буду фотографом». Вы почти можете увидеть хмурое лицо Дитрих, когда она позирует для фотографии в бесформенном черном пальто, глядя через плечо в камеру.
Больше всего Дитрих ненавидела любой намек на вульгарность — критику, которую она высказывала в адрес своей bête noire, Мадонны.Среди 200 фотографий, представленных на выставке MEP, есть две, на которых Дитрих носит глубокий вырез, а изображения Джорджа Харрелла так и не были опубликованы.
«Что интересно в Марлен, так это то, что она была дочерью прусского солдата, и она всегда безупречно выглядела как хороший солдат», — сказал г-н Пассебон.
Но, как отмечает мисс Лемей, актриса также занималась контрастами. «Она прошла все традиционные этапы», — сказал куратор. «Она вышла замуж около 21 года, и у нее родился ребенок.И все же она была здесь, будучи абсолютным первопроходцем в своей бисексуальности и в своем выборе работать женщиной и стать кормильцем семьи ».
Зацикленность Дитрих на своем образе расширилась до старости, когда она делала все, что в ее силах, чтобы ее не фотографировали, чтобы не запятнать свое наследие. Выставка MEP включает фотографию пожилого Дитриха в черном берете и солнечных очках, которая поражает фотографа Даниэля Анджели за то, что он отважился сфотографировать ее без приглашения.
«Она всегда хотела контролировать каждый аспект своей жизни», — сказал г-н Пассебон. «Вплоть до конца».
Все еще современно после всех этих лет… Нестареющая харизма Марлен Дитрих | Фильм
Когда Марлен Дитрих сказала Observer в 1960 году: «Если бы я оделась для себя, я бы вообще не беспокоилась», это было неожиданным признанием одного из непреходящих мировых символов изысканности и стиля. «Одежда утомляла меня. Я бы носила джинсы, — продолжила немецкая звезда.Тем не менее, начиная с первых появлений Дитрих на экране кино и в кадрах кинохроники, ее склонность к гламурным, но андрогинным нарядам выделяла ее среди других ведущих женщин.
«Одеваюсь по имиджу. Не для меня, не для публики, не для моды, не для мужчин », — объяснила она, поскольку в этой газете регулярно публикуются статьи,« в которых женщины из разных слоев общества обсуждают свое отношение к моде и выбору одежды ». .
Через двадцать пять лет после ее смерти в Париже только что открылась новая выставка, посвященная экспертным отношениям Дитрих с камерой, а в Вашингтоне еще одна выставка фотографий, Dressed for the Image , исследует создание ее мощного визуального бренда и взяла свое название из интервью 57-летнего наблюдателя Observer .
Какими бы ни были истинные чувства Дитрих к своему внешнему виду, ее тщательно подобранный образ был не только модным, но и политическим заявлением. Ее связь с освобожденным Веймарским миром непослушного кабаре в сочетании с ее сопротивлением попыткам нацистов использовать ее дальнейшую карьеру сделали актрису ценным военным символом свободной Германии. В то же время смелая сексуальная насмешка, стоящая за ее сменой пола от кутюр, была задумана как возбуждающая и подрывная.
То, что стало известно как «силуэт Дитриха», изначально было создано из-за тонкого мужского покроя ее брючных костюмов.У нее, по ее признанию, были особые требования к одежде: «Из-за моей необычной формы мне всегда приходилось шить одежду для меня — широкие плечи, узкие бедра».
Новый всплеск восхищения звездой этой зимой происходит в тот момент, когда отношение к женщинам в Голливуде находится в центре общественных дебатов, наряду с более широкой общественной дискуссией о изменчивости гендерной идентичности. В результате могущественная андрогинность Дитриха приобрела новый регистр: это кажется провидческим вызовом мужской иерархии киноиндустрии и ограничительным сексуальным нормам.
Перед камерой Йозефа фон Штернберга Дитрих изучила методы макияжа, освещения и редактирования, которые позволили ей контролировать свой образ. Фотография: Архив Беттманна.Верно и то, что любовь Дитрих носить мужскую одежду — она однажды сказала: «В душе я джентльмен» — отчасти была в свое время. Она была не так уж далека от квадратной, скроенной внешности, которую носили другие смелые голливудские звезды ее эпохи, такие как Кэтрин Хепберн и, в меньшей степени, Джоан Кроуфорд или Барбара Стэнвик.
Чтобы построить миф о Дитрихе, понадобились талантливые фотографы, такие как Ирвинг Пенн, Ричард Аведон, Ева Арнольд и Сесил Битон. На одном известном кадре, сделанном фотографом Paramount Eugene Robert Richee, актриса в цилиндре, белом галстуке и фраке, а сигарета свисает с ее губ. Дитрих утверждала, что этот образ джентльмена в городе был вдохновлен Вестой Тилли, популярной исполнительницей английского мюзик-холла, но ее собственная версия была более тонкой и изысканной.
«У нее есть секс, но нет положительного пола», — написал критик Observer Кеннет Тайнан характерным для нее широким языком.«Ее мужественность нравится женщинам, а ее сексуальность — мужчинам».
Это чувство двусмысленности было сознательно создано Дитрих в сотрудничестве со своим наставником, кинорежиссером Йозефом фон Штернбергом. Он сделал ее имя на международном уровне благодаря своему фильму « Голубой ангел » 1930 года, сняв его на немецком и английском языках, и выбрав 28-летнюю актрису из Берлина на роль Лолы Лолы, звездной звезды кабаре, которая манипулирует влюбленным профессором.
Гламур — это своего рода осознание того, что с вами все в порядке, и что независимо от случая или ситуации вы готовы к этому
Когда-то работавшая в Америке, а теперь возлюбленная фон Штернберга, актриса похудела, выкрасила волосы в светлый цвет и сделала тонко накрашенные брови, которые стали ее визитной карточкой.Ее друг Эрих Мария Ремарк однажды с большим размахом описал ее черты в своем романе « Триумфальная арка »: «Холодное, яркое лицо, которое ни о чем не просило, которое просто существовало, ожидая … В нем можно было вообразить все, что угодно. ”
Перед камерой фон Штернберг Дитрих изучила приемы макияжа, освещения и монтажа фильмов, которые позволили ей на долгие годы контролировать свой образ. Фильм фон Штернберга « Марокко » стал известен сценой, в которой Дитрих в фраке внезапно целует женщину в губы.
Французская выставка Obsession Marlene в Maison Européenne de la Photographie в Виль-де-Париж, в самом сердце столицы, основана на обширной коллекции Пьера Пассебона, который курирует шоу и заявил, что стремится показать звезду «По прошествии времени». Посетители знакомятся с шестилетней Дитрих, урожденной Мари Магдалиной, с косичками, а шоу заканчивается фотографиями папарацци, сделанными папарацци обожаемой отшельницей, которая редко покидала ее парижскую квартиру. Для Пассебона решающим фактором была отвага его кумира.«В реальной жизни у нее было много романов с женщинами», — сказал он. «Чтобы быть откровенным бисексуалом в 40-50-е годы, нужно было смелость, которой у Дитриха было в избытке».
Дитрих тоже была храброй, отвернувшись от своей родины. Биография Шарлотты Чандлер 2011 года рассказывает о личном выступлении, которое звезда должна была устроить в своем посольстве, чтобы продлить ее немецкий паспорт.
Это было необходимо, если она должна была подать заявление на получение американского гражданства, которое она получила в 1939 году. Она не могла позволить нацистским властям знать, что не вернется, несмотря на выгодные сделки с фильмами и свободу творчества, которые они предлагали.Позже фильмы Дитрих были запрещены в Германии, а она была награждена медалью свободы США за развлечение войск на передовой.
В более поздние годы образ Дитриха было трудно сохранить. Чендлер описывает усилия, которые ее кутюрье приложили для воссоздания магии. Пристрастие к алкоголю и лекарствам, отпускаемым по рецепту, не помогло, но косметическая операция улучшила ее черты, а объективы с мягким фокусом сделали все возможное.
Ей было трудно соответствовать стандартам: они были не чем иным, как совершенством.«Гламур, — заметил однажды Дитрих, — это уверенность. Это своего рода осознание того, что с вами все в порядке, умственно, физически и внешне, и что, независимо от случая или ситуации, вы равны этому ».
ИНТЕРВЬЮ НАБЛЮДАТЕЛЯ
От наблюдателя, 6 марта 1960 г.
Марлен Дитрих сфотографировалась для интервью Observer в Баленсиаге. Фотография: Джек Нисберг / The Observer.
Ропот в тихом баре отеля стих. Совершенно неожиданно, несколькими тихими шагами появилась Марлен Дитрих.Она действительно что-то особенное. На ней была шуба из дикой норки; черное платье Balenciaga, вышитое на левой груди алой полосой Légion d’honneur; шляпа из плотного черного тюля; белые детские перчатки; туфли из лакированной кожи черного цвета; и черная сумочка из крокодиловой кожи. Вот и все. Но качество ее тела придавало норке роскошь, которую ни один рекламодатель никогда не мог купить: черное платье было меньше и тоньше, чем можно было предположить по объемам Vogue , а ее единственное украшение было чем-то более приземленным и злым, чем все украшения в Париже. Лондон и Нью-Йорк вместе взятые.
В отличие от скульптурных образов фильмов, в которых движется только голос, она настороже и дружелюбна. К счастью, на ее лице есть морщинки: две глубокие от носа до подбородка и несколько на лбу. Он полон тепла и юмора. Она заказала кофе, официант принес его и нежно наблюдал за первым глотком: «Я одеваюсь для имиджа», — объявила она. «Ни для себя, ни для публики, ни для моды, ни для мужчин. Изображение? Конгломерат всех ролей, которые я когда-либо играл на экране.Когда я был в The Blue Angel , люди думали, что это я: они действительно думали, что это я!
«Если бы я оделась для себя, я бы вообще не беспокоился. Одежда утомляла меня. Я буду носить джинсы. Обожаю джинсы. Я покупаю их в общественном магазине — конечно, мужские; Я не могу носить женские брюки. Не могу вспомнить, когда у меня в последний раз была новая пара. Они длятся так долго и становятся все лучше и лучше. Но я одеваюсь по профессии. Я покупаю одежду в Голливуде и Париже, и если не могу приехать в Париж, я жду.
«Я никогда не хожу в коллекцию.Это занимает слишком много времени. Теперь они меня знают и показывают только мою одежду. Я никогда не считаю деньги, когда заказываю одежду. Раньше у меня были деньги? Не помню.
«Да, у меня хороший вкус. Должно быть, это было влияние моей матери, потому что это всегда происходило совершенно естественно. На мою одежду никто никогда не влиял. Конечно, если я с кем-то, кто, как я знаю, хочет меня похвастаться, я одеваюсь так, чтобы они могли показать меня. И я одеваюсь в соответствии с тем, что я делаю — это вкус — и страной, в которой я нахожусь.В Париже можно быть более сумасшедшим. Нью-Йорк — практичное место.
«Я никогда не вмешивалась в одежду дочери. Пока она чувствует себя комфортно. Если бы она попросила совета, я бы посоветовал ей купить что-нибудь хорошее.
«Есть так много женщин в таком большом количестве одежды, и им нечего надеть. Я бы НАМНОГО предпочла пойти на вечеринку в черной юбке и свитере …
«Я всегда знал, что у меня ужасные руки. Они тоже замерзли в Арденнах на войне.Тогда о таких вещах не задумывались ».
- В эту статью 29 ноября 2017 года были внесены поправки, чтобы правильно идентифицировать фильм, который стал печально известным благодаря поцелую между Дитрихом и женщиной, как Марокко .
Десять фактов о роковой женщине Марлен Дитрих, которых вы могли не знать
По мере выхода новой книги о иконке бутчемпа мы исследуем десять малоизвестных фактов из ее жизни
Марлен Дитрих безошибочно узнать.От ее тона голоса — глубоко в нижних регистрах, отличительного с его баварским ротацизмом — до изгиба ее лба, обрамляющего соблазнительно томные веки, покойная актриса является иконой кино, моды и политики. Вдали от архетипической экранной сирены, Дитрих начала пересматривать гендерные конструкции в мейнстриме, наряду со своей стойкой оппозицией нацизму и своим вкладом в кино 20-го века и культуру ЛГБТК +.
Она также была известна своими профессиональными отношениями с фотографами — от Сесила Битона до Ирвинга Пенна, каждый из которых запечатлел ее уникальную эстетику.В недавно изданной книге под названием « Одержимость: Марлен Дитрих » описываются такие портреты, взятые из личной коллекции Пьера Пассебона — поклонника роковой женщины в буч-лагере. Здесь, наряду с этими изображениями, мы приводим десять малоизвестных фактов из ее жизни.
© Кеннет Александр, 1936, из «Одержимости: Марлен Дитрих», Коллекция Пьера Пассебона (Фламмарион, 2017)1. Ее настоящее имя не было Марлен
Дитрих родился в Берлине 27 декабря 1901 года.Фактически, ее имя при рождении было Мари Магдалина Дитрих, а семья прозвала ее «Лена». Ее принятый на экране прозвище Марлен было объединением двух — тем, которое она начала использовать в нежном возрасте 11 лет.
2. У нее были оркестровые устремления
У Дитрих никогда не было амбиций стать знаменитой андрогинной роковой женщиной. Будучи молодой женщиной, ее стремления были оркестровыми, поскольку она была опытной скрипачкой. В 1922 году Дитрих получила свою первую работу, играя саундтреки к немым фильмам, но была уволена через четыре недели из-за травмы запястья, которая помешала ее способности.Вскоре после этого она попробовала себя в драматургии. Остальное уже история.
© Дон Инглиш (под руководством Йозефа фон Штернберга), 1932 из «Одержимости: Марлен Дитрих, Коллекция Пьера Пассебона» (Фламмарион, 2017)3. Ее первой ролью была немая эпизодическая роль
Она дебютировала в кино в 1923 году, сыграв эпизодическую роль служанки Катрин в немой комедии « Маленький Наполеон» режиссера Георга Якоби. Это ознаменовало семилетний период ролей в немом кино, до ее прорыва в сериале Blue Angel в 1930 году.Он увековечил Дитрих в звуке, благодаря ее исполнению Влюбившись снова (Не могу помочь) , который впоследствии стал гимном актрисы.
4. Страдала бациллофобией
Дитрих был поражен бациллофобией, сильным страхом перед микробами. Это привело бы к тому, что инсайдеры из Голливуда стали называть ее «Королевой Аякса». (Псевдоним, который следует использовать гораздо чаще.)
© Некредитованное фото, 1938 год из Obsession: Marlene Dietrich, The Pierre Passebon Collection (Flammarion, 2017)5.Она отказалась от своего немецкого гражданства во время Второй мировой войны
Известная своими твердыми политическими убеждениями, Марлен Дитрих никогда не скупилась на слова. Когда нацистская партия обратилась к ней с просьбой выступить в пропагандистских фильмах, она отказалась от них, предложив свирепый номер «NEIN» . Убежденная антифашистка, во время диктатуры Гитлера она отказалась от немецкого гражданства и стала полноценной американкой. Вместе с Билли Уайлдером она также создала фонд, чтобы помочь евреям и диссидентам бежать в США.
6. Она подарила один из первых лесбийских поцелуев на экране
Известная тем, что посещала подпольные дрэг-балы в Берлине 1920-х годов, позже в жизни актриса использовала фразу «кружок шитья» для обозначения закрытой лесбийской и бисексуальной сцены в Голливуде, участницей которой она также была. Покойный актер Клаус Кински описал завоевание Дитрихом своей девушки Эдит Эдвардс в своей автобиографии: «Марлен сорвала трусики Эдит за кулисами берлинского театра и, используя только свой рот, довела Эдит до оргазма».В фильме 1930 года « Morrocco » Дитрих в смокинге в роли Эми Джолли подарила кинотеатру один из первых экранных лесбийских поцелуев, закрепив за ней статус иконы ЛГБТК +.
© Скотти Велборн, 1941 из «Одержимости: Марлен Дитрих», Коллекция Пьера Пассебона (Фламмарион, 2017)7. Актриса знала свою моду, хотя ей она не нравилась
«Одеваюсь по имиджу. Ни для себя, ни для публики, ни для моды, ни для мужчин », — сказал Дитрих в интервью журналу The Observer в 1960 году.«Если бы я одевался для себя, я бы вообще не беспокоился. Одежда утомляла меня. Я буду носить джинсы. Обожаю джинсы. Я покупаю их в общественном магазине — конечно, мужские; Я не могу носить женские брюки ». Несмотря на собственные замечания Дитрих, дизайнер по костюмам Эдит Хед утверждала, что знает о моде больше, чем любая другая актриса.
8. Ходили слухи, что у нее был роман с Гретой Гарбо
Гарбо и Дитрих всегда отрицали, что знакомы друг с другом, так как они считались кинематографическими соперниками. Тем не менее, есть свидетельства, говорящие об обратном.В 1925 году между ними завязался роман, по слухам, Дитрих подробно описал анатомию Гарбо, отметив, что шведская актриса также носила «грязное нижнее белье».
© Юджин Роберт Риши (под руководством Йозефа фон Штернберга), 1932 из Obsession: Marlene Dietrich, The Pierre Passebon Collection (Flammarion, 2017)9. И многое, многое другое …
Она вышла замуж за своего мужа в 1923 году, и за время их совместной жизни он соглашался на множество дел, которыми наслаждалась его жена.Некоторые были недолговечными, а некоторые длились годами, с такими возлюбленными, как Эррол Флинн (и его жена), Джордж Бернард Шоу, Джон Ф. Кеннеди, Фрэнк Синатра, Гэри Купер, Джон Гилберт, Дуглас Фэрбенкс младший, Джеймс Стюарт, Эрих. Мария Ремарк, Жан Габен, Джон Уэйн, Эрнест Хемингуэй и Мерседес де Акоста.
10. К концу жизни она жила почти в полной изоляции
К 1970-м годам Дитрих ушел из актерской карьеры. Хотя она предоставила несколько фрагментов повествования для документального фильма о ней Максимилиана Шелла 1984 года, названного просто Марлен — , она наотрез отказалась сниматься.Она умерла в 1992 году, когда жила в Париже в почти полной изоляции, и похоронена рядом с матерью в Берлине. У Дитрих остались дочь, четверо внуков и наследие, которое никогда не перестанет очаровывать.
Одержимость: вышла «Марлен Дитрих», публикуется Flammarion.
В Национальной портретной галерее Марлен Дитрих проявляет соблазнительную, загадочную тягу
Кино — это среда движущихся изображений, тщательно продуманных композиций и динамичных, бравурных жестов.Но более того, это средство выражения лиц.
В поисках доказательства не ищите ничего, кроме «Марлен Дитрих: в одежде для имиджа», которая будет представлена в Национальной портретной галерее следующей весной. Коллекция из десятков редких и знакомых фотографий культовой кинозвезды, а также отрывков из фильмов и письменной переписки, выставка сливает силу Дитриха, как экранного объекта, так и агента социальных изменений: это была длинноногая, в высшей степени женственная Муза, которая создавала стильную мужскую одежду за десятилетия до «Энни Холл», приняла андрогинность задолго до Боуи и Джаггера и свободно выражала бисексуальность почти за столетие до того, как Мадонна, Майли Сайрус и Кристен Стюарт сделали ее шикарной.
Передовая эстетика Дитрих полностью отражена в фильме «Одета для имиджа», название которого взято из интервью, в котором актриса, по словам актрисы, сказала: «Я одеваюсь для имиджа. Ни для себя, ни для публики, ни для моды, ни для мужчин ». Действительно, это шоу предлагает что-то вроде учебника по созданию и воплощению славы, поскольку простые смертные превращаются с помощью макияжа, костюмов и хитрых уловок света в богов, которые кажутся освещенными изнутри. Ранняя фотография Дитриха в подростковом возрасте из Германии предлагает основу для понимания того, как далеко может зайти такое изобретение.На этом официальном портрете, сделанном в 1918 году, Дитрих, урожденная Мария Магдалина Дитрих, является ничем иным, как не приличным: ее волосы собраны в огромный бантик, а платье отделано кружевом на воротнике и рукавах.
Марлен Дитрих от Joel-Heinzelmann Atelier. Желатиновый серебряный принт, 1918 год. (Ателье Йоэля-Хайнцельмана / Deutsche Kinemathek / Коллекция Марлен Дитрих, Берлин)
Дитрих в картине «Марокко» Эжена Роберта Риши. Желатиновый серебряный принт, 1930 г. (Евгений Роберт Ричи / Deutsche Kinemathek / Marlene Dietrich Collection Berlin)
Дитрих окунулась в свободный эфир культуры кабаре Веймарской эпохи в 1920-х годах, когда она начала экспериментировать с переодеванием в одежду другого пола в сексуальном плане неоднозначная эстетика, которая станет ее визитной карточкой.Потребовалось сотрудничество Дитриха с режиссером Йозефом фон Штернбергом — начавшееся в 1930 году с «Голубого ангела» и продолжающееся еще в шести фильмах, — чтобы развить эту зарождающуюся личность, с фон Штернбергом и звездными мастерами Paramount Pictures, превратившими ее в бесплотный , загадочное и дразняще эротическое присутствие на экране, о котором мы думаем, когда слышим имя Марлен Дитрих сегодня.
[Прочтите некролог The Post за 1992 год для Марлен Дитрих]
Марлен Дитрих на корабле «Европа», 1933 год, Шербур, Франция, автор Пол Квойдзински.(Paul Cwojdzinski / Deutsche Kinemathek / Marlene Dietrich Collection Berlin)
Это изображение содержится в рекламном кадре к фильму «Марокко», в котором Дитрих в мужском смокинге играет певицу из французского ночного клуба по имени Эми Джолли. На фотографии Юджина Роберта Ричи Дитрих смотрит в камеру, закуривая сигарету, половина ее лица находится в тени (Штернберг освещал ее сверху, чтобы создать эффект ореола, и сбоку, чтобы скрыть несовершенный нос), свет танцует от бойкого цилиндра, отделка которого бархатистая, как кожа и волосы Дитриха.На другой фотографии Дитрих расслабляется на небольшой вечеринке, устроенной основателем Paramount Джесси Ласки, даже самый формально случайный момент кажется стилизованным с точностью до дюйма.
Хореография или откровенность, эти образы Дитрих иллюстрируют силу, которую она проявляла как творение кино, человека, для которого уникальная алхимия света, линз и фотохимической пленки пробуждает скрытые в остальном выразительные свойства. Соблазнительно, но и сдержанно; знойно, но игриво; загадочно, но пугающе прямолинейно — вот те противоречия, которые сделали Дитрих самой большой звездой своей эпохи в годы существования Paramount, несмотря на ее откровенно широтную сексуальную ориентацию.
Фото Милтона Грина. Архивный струйный принтер, 1952 г. (Милтон Х. Грин / Copyright Джошуа Грин)
Фотография Ирвинга Пенна. Желатиново-серебряный оттиск, 1948 год. (Ирвинг Пенн / Национальная портретная галерея, Смитсоновский институт / Copyright Conde Nast)
Если легко поверить Штернбергу и перформативному чутью актрисы при создании «персонажа Дитриха», это может быть не совсем точно. Даже оценив аккуратное обрамление, тщательный уход и сознательно разрушительный гардероб, можно увидеть отблески девушки на этом портрете 1918 года, смотрящей в камеру с непринужденной обезоруживающей откровенностью.Потому что за уловкой всегда была непоколебимая честность, независимо от того, одевалась ли Дитрих так, как она хотела, брала тех любовников, которых хотела, или занимала политическую позицию с большой личной и потенциально профессиональной ценой.
Возможно, самая впечатляющая фотография в «Одеты для имиджа» — это не элегантный серебристо-желатиновый портрет Джорджа Харрелла или Ирвинга Пенна. Скорее, это стандартный снимок Дитрих размером с паспорт, приложенный к документу 1937 года, который она заполнила при подаче заявления на иммиграцию в США (позже она отказалась от немецкого гражданства).Дитрих, который отказался сниматься в нацистском пропагандистском фильме и считал Гитлера «идиотом», показан здесь в своей самой храброй и непримиримой форме. И в поле зрения нет ни цилиндра, ни ключевого света.
Марлен Дитрих: в образе На просмотре до 15 апреля в Национальной портретной галерее, восьмая и F улицы NW. 202-633-8300. npg.si.edu. Свободный.
5 фотографий, которые доказывают, что Марлен Дитрих никогда не выдавала ненавистников
Этот портрет старшеклассника Дитриха, сделанный ателье Йоэля-Хайнцельмана 1918 года, выглядит скучно только потому, что мы видим его через очки 21-го века.«На наш взгляд, она не слишком пышно одета, но на данный момент она делает заявление», — говорит Лемей о фотографии (которая будет выставлена примерно до 15 сентября). «Этот огромный поклон [показывает], что она уверена в себе, уверена в себе. И она позволяет завитку на правом плече выпадать из шиньона — она демонстрирует свою женственность, свою чувственность таким образом, который в то время был бы очень привлекателен для ее сверстников. Это очень дальновидная молодая женщина ».
Андрогинный стиль одежды Дитриха, изображенный на этой фотографии 1933 года, сделанной Полом Квойдзински, когда Дитрих путешествовал на SS Europa, является одним из ее самых непреходящих наследий.«Дитрих могла сделать это только потому, что обладала звездной силой», — говорит Лемей. «Когда это изображение было передано французской прессе, ее предупредили, что ее арестуют, если она приедет в Париж в мужской одежде. И она появилась в своем самом мужском брючном костюме из твида с длинным плащом; она приняла это предупреждение и сказала: «А, да? Что ж, вот это ».
Уйдя с экрана, Дитрих продолжил выступать в кабаре, в конце концов ушел на пенсию в 1970-х годах и жил виртуальным затворником.На заключительной фотографии выставки, этой фотографии 1952 года, снятой Милтоном Грином, Лемей видит намек на то, что должно произойти. «Она начинает стареть, но все еще у нее такое раскачивающееся тело. Она хочет сохранить этот чувственный, гламурный образ », — говорит Лемей. «Меня восхищает то, что она позволяет волосам падать на лицо, потому что она немного загадочная. Люди говорят, что [картинка] — это чистый секс, а я этого не вижу. Я рассматриваю это как момент самоанализа, когда Дитрих начинает новую карьеру на сцене кабаре.
Эта фотография, сделанная Юджином Робертом Ричи, должна была рекламировать «Dishonored», фильм 1931 года, в котором Дитрих играл соблазнительного шпиона. «Это она, когда она работает с [режиссером] Йозефом фон Штернбергом, и они находятся на пике своего мастерства или влияния друг на друга», — говорит Лемей. Ричи «осветила лицо, чтобы подчеркнуть скулы и создать этот образ чувственной женщины, и она встречает его око за око прямым взглядом, который передает взгляд типа« Да, и что с того? ».Для фон Штернберга и Дитриха такие отношения сотрудничества, которые у них были, этот образ помогает обобщить все, чего они достигли ».
Новаторская андрогиния классической голливудской звезды Марлен Дитрих | В Смитсоновском институте
Марлен Дитрих, одна из знаковых звезд Золотого века Голливуда, ослепляла гламуром. Она олицетворяла собой огромную знаменитость, которую обожал кинофильм. Ее образ нашел отклик, потому что, как отметила сама Дитрих: «гламур — это не просто красота, это кажется захватывающим, интересным»,
Новая выставка в Национальной портретной галерее посвящена тому, как Дитрих создавал это непреходящее восприятие в период расцвета Голливуда.«Марлен Дитрих: в одежде для имиджа» — первая американская выставка об актрисе. Куратор историка Кейт Лемей, тема построена вокруг самопровозглашения Дитриха: «Я одеваюсь для имиджа. Ни для себя, ни для публики, ни для моды, ни для мужчин ».
Жизнь голливудского знатока описана в 45 изображениях, предметах, переписке и видеоклипах. Фотографии включают как семейные образы, так и потрясающие студийные портреты, которые определили как кинозвезду Дитриха, так и высочайший уровень голливудского гламура.
Звездное качество было волшебством, заставившим гудеть фабрики блесток, и Дитрих была одной из немногих, кто изобрел свой собственный неизгладимый образ. Режиссер Йозеф фон Штернберг, который обнаружил ее в берлинском кабаре и привез в Голливуд, выступил в роли наставника актрисы.
Штернберг направил Дитриха в немецкой версии сериала « Der Blaue Engel » 1930 года, и ее успех в роли Лолы Лолы проложил ей путь в Голливуд. Хотя доморощенные платиновые блондинки, такие как Джин Харлоу и Кэрол Ломбард, были тогда среди величайших звезд Голливуда, публике понравилась экзотика иностранных знаменитостей с тех пор, как в немом фильме Рудольфа Валентино царил «Латинский любовник».К концу 1920-х годов Грета Гарбо произвела фурор в MGM, и приход Дитриха был расхвачен как ответ Paramount популярному «шведскому сфинксу».
Штернберг научил Дитрих создавать свой образ, — говорит Лемей. Он мастерски использовал свет, чтобы моделировать лицо гламурной кинозвезды сверху, выделяя ее скулы и создавая ореол над ее волосами — приемы, которые Дитрих тщательно усвоил и использовал еще долгое время после того, как они со Штернбергом расстались.
По примеру своего наставника, звезда также начала использовать зеркала в полный рост, чтобы проверять освещение перед съемками сцен. Ее дебют в Марокко в 1930 году пополнил казну Paramount и сделал Дитрих, которая была номинирована на премию Оскар за лучшую женскую роль, большой звездой. Самое главное, Марокко создало прочный имидж Дитриха. В цилиндре и хвосте, куря сигарету, гламурно и маня, она смотрит прямо в камеру с очарованием, которое каким-то образом выходит за рамки секса.
Лемей проводил исследования в Deutsche Kinemathek — доме архива Марлен Дитрих — в Берлине. Она также связалась с внуком Дитриха, Питером Ривой, который «очень щедро поделился своими знаниями». Его мать Мария была единственным ребенком звезды.
Дитрих родилась в Берлине в 1901 году. Но к 1930-м годам она решительно осуждала подъем нацистской Германии; и после того, как она стала гражданином США в 1939 году и более 500 выступлений, развлекая американские войска за границей, была награждена Медалью Свободы, одной из самых высоких гражданских наград в Соединенных Штатах.
Гламурная таинственность иконы стала темой крупной выставки 2003 года в Музее моды в Париже. Шоу опиралось на коллекцию архива Дитриха, исследуя стиль звезды с помощью артефактов, включая фотографии и 250 нарядов из ее личного гардероба; в последней комнате было представлено великолепное пальто из белых лебяжьих перьев, которое было столь же привлекательным, сколь и ошеломляющим. Для Вернера Судендорфа, тогдашнего директора архива Дитриха, пальто было квинтэссенцией ее «гламура, шока, провокации, элегантности.”
Лемей подчеркивает еще один аспект мистики Дитриха, объясняя, что она «принесла андрогинность на киноэкран» и приняла бисексуальность как в мужской одежде, которую она носила, так и в рискованных сценах, таких как однополый поцелуй в Марокко. Оценка британского кинокритика Кеннета Тайнана, похоже, согласна: «У нее есть секс, но нет положительного пола. Ее мужественность нравится женщинам, а ее сексуальность — мужчинам ».
Но необходимость соблюдать осторожность была первостепенной в эпоху студийных систем, когда контракты содержали положения о морали, а Кодекс кинопроизводства строго регулировал спорный киноматериал.«Святость института брака и дома» была главной, и любая деятельность, намекающая на «прелюбодеяние» или «чрезмерные и похотливые поцелуи», была прямо запрещена. Положения о морали применили Производственный кодекс к личной жизни звезды. Дитрих мог бы стать новатором моды, надев брюки, но любое публичное признание бисексуальности было бы преступлением с увольнением.
К 1933 году Дитрих был самым высокооплачиваемым актером в Paramount Studios, получая 125 000 долларов за фильм. Среди ее фильмов — «Шанхайский экспресс», «Дестри снова едет», «Свидетель обвинения» и «Суд в Нюрнберге».Она также была известна своим хриплым певческим голосом, что было популярно в фильмах «Влюбляясь снова», «Лили Марлен» и «Мальчики в задней комнате». В выставочном киоске Портретной галереи представлены фрагменты нескольких спектаклей.
Дитрих была, как заметил ее внук Питер Рива на пресс-показе выставки, страстным существом, которое вело дела с многочисленными мужчинами и женщинами, которые привлекли ее внимание. Она вышла замуж за Рудольфа Зибера в 1923 году. Хотя у них была дочь, пара прожила отдельно большую часть своей жизни, но оставалась в браке до смерти Зибера в 1976 году.Дитрих назвал его «идеальным мужем».
Остроумный, утонченный, страстный и неизменно гламурный Дитрих — личность, заслуживающая современного признания. По словам Лемея, выставка призвана изменить образ Дитриха как «влиятельной фигуры ЛГБТ-сообщества».
«Марлен Дитрих: в одежде для имиджа» будет представлена в Национальной портретной галерее до 15 апреля 2018 года.
Дочь Марлен обнажает все — Baltimore Sun
МАРЛЕН ДИЕТРИХ.Мария Рива. Кнопф. 799 страниц. 27,50 долларов США.
ЕСЛИ когда-либо возникал вопрос о разрыве между личной жизнью и публичным имиджем голливудских кинозвезд, эта книга о Марлен Дитрих, написанная ее дочерью, Марией Зибер Рива, должна навсегда решить этот вопрос. Легендарный Дитрих, которому поклоняются миллионы, выглядит как
— злобная, злобная, эгоцентричная, пьянящая, пьянящая ведьма, одержимая защитой своего образа сексуальной богини до 80 лет.
Это совершенно другой портрет, чем тот, который нарисован в изящном документальном фильме Максимилиана Шелла «Марлен» и в недавних биографиях Дональда Спото («Голубой ангел») и Стивена Баха («Марлен Дитрих: Жизнь и легенда», в котором Дитрих изображен в старении. грациозно в своей парижской квартире, потягивая виски и болтая по телефону с друзьями).
Пожалуй, наиболее шокирующим является описание мисс Ривой того, как ее мать под воздействием алкоголя и наркотиков дожила до старости. По словам Рива, к 1980 году, когда ей было 78 лет, она отказалась вставать с постели. Вместо этого она превратила свою спальню в бункер, забитый таблетками, тюбиками, банками и ящиками суппозиториев (которые она назвала «Фернандо Ламасами», потому что они усыпили ее).
Рядом был ее запас спиртных напитков, а рядом — лиможский кувшин и старая металлическая кастрюля, в которой она использовала туалет.Все воняло, говорит г-жа Рива, потому что Дитрих никому не позволял трогать ее, менять кровать или принимать ванну.
У нее было бесчисленное количество любовных романов в молодые годы, и они продолжались до 60 лет и старше. Ее флирт никогда не прекращался. Рива говорит, что даже в свои 80 она мечтала переспать с Михаилом Барышниковым. Тем не менее, ею руководил не столько сексуальный аппетит, сколько потребность в любви и романтике.
Секс был ей на самом деле противен («Я никогда ничего не чувствовала — ни с одним из них», — призналась она дочери).По словам г-жи Рива, она предпочитала фелляцию, потому что «это дало ей возможность управлять сценой», и она обожала импотентов. «Это хорошо», — сказала она. «Вы можете спать, и это уютно».
С возрастом Дитрих, по словам мисс Рива, она оттолкнула многих из оставленных ею друзей — и в частном порядке пренебрегала остальными. Она злорадствовала, например, когда старый любовник Юл Бриннер заболел раком. «Хорошо, хорошо, — написала она на его фотографии, — у него рак! Так ему и надо!» Когда она узнала, что Грета Гарбо, давняя соперница MGM, страдает заболеванием почек, она заметила: «Это ей подходит.Это связано с ее характером, вонючей мочой ».
В то время как некоторые из ранних фильмов Дитриха были маленькими жемчужинами, большинство остальных, за редким исключением, были посредственными. Тем не менее, пишет г-жа Рива, у нее было великолепное присутствие и инстинктивное чувство к то, что было правильным для нее, и любой фильм, в котором она была представлена, привлекал внимание, если не признание критиков. Она могла бы стать великим режиссером, считает г-жа Рива.
Позже ее репутация была усилена ее турами USO во время Второй мировой войны и ее единственная женщина показывает Проблема в том, что она не знала, когда бросить.По мере того, как ее здоровье начало ухудшаться, она пила и принимала таблетки все больше и больше, и ей становилось все труднее. Мало кто ее закажет; те, кто это сделал, пожалели об этом. Ее выступления были неряшливыми. Она начала пародировать себя. В конце концов, она уехала в Париж и закрыла дверь в жизнь.
Даже смерти старых друзей и великих любовников было недостаточно, чтобы вытащить ее. Она отказалась присутствовать на похоронах своего первооткрывателя, наставника и давнего любовника Йозефа фон Штернберга, который снял ее в «Голубом ангеле».«
И она не пошевелится, когда умерла ее «единственная настоящая любовь», французский актер Жан Габен.
Тем не менее, до самого конца, как пишет мисс Рива, несмотря на приступы атеросклероза, рака шейки матки, перелома бедра и множества других болезней, Дитрих «сохранила острый ум, который заинтриговал и очаровал мир». Хотя ее мнения («всегда отрицательные, критические, жестокие, часто уродливые») отражали ее возраст, ее эго и ее происхождение, «ее разум никогда не терял своей любознательности».
Книга мисс Рива — это скорее мемуары, а не биография.Она не пытается вести хронику долгой жизни и карьеры Дитриха. Также в книге нет указателя или фильмографии. Скорее она выбирает свои моменты — и надо сказать, что она замечательно на них смотрит.
Хотя ее суждения о своей матери суровы, иногда даже излишне жестоки, в них есть доля правды.