«Бунт — неотъемлемая часть молодости». Интервью с Дельфином :: Герои :: РБК.Стиль
В первом же клипе на непривычно агрессивную композицию «520» под кадры с уличных протестов Андрей Лысиков примеряет на себя то канонический образ Владимира Путина с обложки журнала Time, то расправляется с резиновой уточкой, вошедшей в обиход с легкой руки Алексея Навального. Никита Карцев встретился с музыкантом, чтобы узнать, что все это значит.
Разговор состоялся в магазине Fred Perry на Петровке. Дельфин, давний поклонник марки (знаменитый логотип появляется в одном из самых эффектных кадров видео на «520»), буднично разглядывал поло из новой коллекции, потом по-домашнему расположился на кожаном диване в глубине магазина. В его аккуратном виде ничто не выдавало ни беззаботного бунтаря, ни надрывного лирика прежних лет, ни рассерженного горожанина, от лица которого он выступает в новом альбоме. Несмотря на ажиотаж последних дней, музыкант не торопится подаваться в гражданские активисты. Его по-прежнему куда больше интересует судьба китов и дельфинов, чем уличного протеста.
— С чего все началось?
— По-моему, прошлой осенью у нас был концерт в Питере, в клубе Hi-Hat, и после, в беседе с нашими питерскими друзьями, в том числе с фотографом Валентином Блохом, который в итоге стал режиссером видео, возникла идея клипа «520». Тогда мы говорили только об одном треке, но аппетит приходит во время еды. Со временем стало понятно, что лучше сделать полноценную работу, чтобы один раз все об этом сказать и закрыть тему.
— Что это за цифры? Что они значат?
— Так называются треки и сам альбом. Для меня лично числа имеют определенное значение. Но любой смысл, который в них вложат другие, тоже будет правильным.
© Георгий Кардава
— Кто-то в комментариях под клипом написал: «»520″ — это ведь значит «ошибка сервера». Это же какой глубокий смысл!».— Ну да, эта история уже сама по себе работает, независимо от наших желаний.
— Еще немного о цифрах. В 1996 году вы участвовали в кампании «Голосуй или проиграешь», а в 2018-м выпускаете альбом «442». На первый взгляд, нет ничего общего между человеком, беззаботно читавшим рэп с граффити Ельцина за спиной, и новым Дельфином, который очень агрессивно относится к политической ситуации вокруг.
— Не сказал бы, что это совсем разные вещи. По сути, это вообще одно и то же. И все равно странно ставить изменения, происходящие с человеком, ему в упрек. Наоборот, это самое интересное, что с нами может произойти. И менять свою позицию с плюса на минус, и смотреть совершенно в противоположную сторону, делая это не потому, что этого хочется другим, а потому, что ты сам в этом убежден и думаешь сегодня именно так. Может быть, пройдет пара дней или лет, и мои взгляды снова поменяются. Если буду искренне в это верить — почему нет?
— Что же вас так разозлило?
— Думаю, это, скорее, злоба искусственного характера, нежели глубокая озабоченность происходящими событиями. Все это просто печально, но на самом деле меня гораздо глубже заботят вещи, которые мне интереснее. Я готов больше о них рассуждать, чем о том, чему посвящена эта пластинка.
— Какие другие вещи?
— События, связанные лично со мной и происходящие внутри меня, нежели какие-то внешние раздражители.
— Так вы и раньше отвечали на попытку добиться от вас какого-нибудь политического высказывания. Вы еще сказали как-то, что надо быть поэтом уровня Маяковского, чтобы замахнуться на подобное. И вдруг выходит такая запись.
— Я имел в виду, если бы я вдруг решил принять какую-то сторону, высказаться от имени какой-то идеи. А здесь, скорее, позиция наблюдателя. Человека, который ошарашен происходящим вокруг, тем, какая это колоссальная манипуляция, выгодная всего лишь нескольким людям. И в которой мы все принимаем непосредственное участие, подменяя тем самым смысл своей жизни.
— И как же этого избежать? Нужно, чтобы по телевизору вместо новостей рассказывали, как важны любовь, дружба и семейные ценности?
— Понимаю, нельзя поставить установки и начать действовать по плану. Но надо хотя бы чуть-чуть смещаться в эту сторону. Например, герой ведь не тот, кто с «калашниковым» в руках убивает людей — неважно, врагов или нет, родину он при этом защищает или кого-то еще. Герой тот, кто спас кита, допустим. А человек с «калашниковым» просто делает свою грязную работу.
© Георгий Кардава
— Вы можете представить ситуацию, в которой спасаете кита?
— С трудом.
— А дельфина?
— Если придется, наверное, да, попробую. Если смогу ему чем-нибудь помочь.
— Когда вы в последний раз совершали подвиг?
— В прямом смысле слова — не знаю. Слава богу, я в такой ситуации не оказывался. Надеюсь, мне никогда не придется показывать героизм.
— Ну а что-то хорошее — бабушку через дорогу перевели? Покажите пример молодежи!
— Думаю, не надо специально искать бабушек у перехода, чтобы переводить их через дорогу, еще и время на это тратить. Надо просто хорошо делать то, что ты делаешь. Это самый реальный повседневный подвиг. Просто себя заставлять. Не делать себе поблажек в чем-то, отвечать за то, что ты делаешь, если начал, доводить до конца. Этого вполне достаточно. А герои, которые на диване лежат и ждут: ща, ща, дом загорится напротив, и пойду спасать, — это странная история.
— У вас в клипе геройская физическая форма. Долго готовились к съемкам?
— Утренняя зарядка рекомендована всем. Если есть свободное время, обязательно стараюсь ее делать.
— Что в нее входит — гантельки, йога, турник?
— Разное. Иногда бывает достаточно просто расчистить территорию от выпавшего снега.
— Как давно вы делаете зарядку?
— С тех пор как почувствовал, что пропали какие-то детские, юношеские навыки, что не могу сделать даже простое движение так же точно и четко, как раньше. Меня это задело, я подумал, что надо начинать за собой следить.
— Чтобы и сегодня справиться с нижним брейком?
— Ну с нижним я вряд ли справлюсь (смеется). Но если постараться — может быть.
— Топтание резиновой уточки — это ваша позиция, ирония, стеб?
— Думаю, это эффектный кадр, и рассматривать его нужно именно так.
— Эффектный кадр с правильным логотипом.
— Да.
— Ребята из Fred Perry не боятся теперь политических репрессий?
— Они были в курсе, что снимается подобное видео, так что, надеюсь, все будет хорошо.
— А какой реакции ожидаете вы?
— Не знаю, мне будут интересны любые интерпретации того, что я сделал. Думаю, они будут очень разные — и смешные, и печальные, и злые. Но насколько до меня доносится то, что происходит, все пока реагируют адекватно. Стараются понять, а не отвергают сразу.
— На альбоме есть такая фраза: «Е…е [нерадивые], с..а [блин], революционеры». За что вы их так?
— В контексте песни это действительно так.
— Нет в вас романтического любования ребятами, которые яростно хотят что-то изменить.
— Вообще нисколько. И никогда не было. Хорошо помню, даже когда мы в школе проходили революционные события, я всегда думал, что это стремная тема. Представляя те времена, никогда не хотел там оказаться.
— Стремная, потому что кровь льется?
— Поэтому тоже, да.
— Вас можно назвать пацифистом?
— Наверное, хотелось бы им быть (смеется). Но я вполне представляю ситуацию, при которой мой пацифизм быстро бы испарился.
— Есть еще порох в пороховницах.
— Скорее даже ядерное оружие.
— Что будет на презентации?
— Не думаю, что это будет презентация в большом смысле этого слова. Там особо нечего презентовать. Мы исполним четыре-пять треков с новой пластинки, а остальная программа хорошо известна — мелодии, давно звучавшие.
— Как думаете, какая публика к вам придет?
— Всегда есть определенное число людей, которым важно то, что мы делаем. Они следят за нами на протяжении многих лет, их всегда приятно видеть, и это круто, ведь за их счет мы и существуем. Думаю, в «Известия Hall» придут люди, которые сто лет к нам не ходили. А тут они удивятся: о, он еще жив! И, наверное, будет много таких, кому музыка вообще неинтересна сама по себе как арт-продукт. Им интересна только такая история на злобу дня. Газеты, грубо говоря. Почитать новости, посмотреть, что-то сказать по этому поводу.
— Ваше теперешнее состояние — удовлетворение, спокойствие, волнение?
— Больше, наверное, раздражение. Хочется заняться чем-то новым. Вся эта история уже немного надоела. Любой материал имеет постпродолжительное действие, даже когда он уже готов к выпуску. Начинается репетиционный процесс, подготовка к концерту, тот же самый материал приходится переосмысливать по нескольку раз уже для живых выступлений. Потом — все, что связано с поддержкой выхода пластинки, начиная с этого интервью и заканчивая другими историями — съемкой клипов, опять же. Это все немного мешает. Но, думаю, в середине лета все устаканится как в концертном плане, так и в смысле промо и можно будет заняться чем-то новым.
— Уже знаете, что это будет?
— Есть несколько идей, не дающих покоя, но они требуют проверки и людей. Самостоятельно я их реализовать, к сожалению, не могу, а нужных музыкантов пока не встретил.
— Как появляется такая идея?
— По-разному. В какой-то момент возникает желание что-то сказать, словесное послание накопилось, не важно о чем, и ты к этому посланию подбираешь набор инструментов или людей. А иногда бывает наоборот — просто понравилась драм-машина, и ты думаешь: о, круто, к ней надо подкрепить то-то и то-то, а потом накрутить на это еще то-то и то-то. И тогда может получиться что-то интересное.
Всегда думал, что революция — стремная тема
— Кроме раздражения из-за необходимости заниматься материалом, который для нас новый, а для вас уже старый, поездка в тур с концертами — это круто?
— Вообще не круто. Я никогда это не любил. Никогда не было желания: вот надо срочно поехать и выступить. На это уходит слишком много сил. Возможно, я бы смог более качественно что-то сделать, если бы не ездил по гастролям. Даже в плане новых идей. Каждая идея требует своего момента, с ней нужно походить, подумать.
— А как же получить положительную энергию от фанатов?
— Когда оказываюсь в такой ситуации, конечно, стараюсь получить от нее максимум. И когда я на сцене, делаю все, на что способен в этот момент. Но если выбирать между работой в студии и концертом, я за студию. Хотя концертный опыт много дает в том числе для работы в студии. Ты лучше понимаешь, как это будет потом звучать. Почему и приходится иногда заниматься переработкой некоторых сцен для концертных выступлений, потому что студийные треки редко могут так же звучать вживую, там много своих нюансов.
— И все же, даже в таком некрутом деле, какой ваш концерт был самым крутым?
— Думаю, он еще впереди.
— Хочется почему-то поговорить про юность. Какие они, новые 20-летние? Вы их понимаете, чувствуете?
— В моем окружении, кроме дочери, Евы, 20-летних нет. Надеюсь, они появятся в будущем. Было бы интересно с ними пообщаться. Но сейчас, к сожалению, я не могу ответить на этот вопрос.
— Современная молодежь все чаще активно выражает гражданскую позицию, в том числе в кадрах с акций протеста в вашем клипе.
— Думаю, большинство из них активны, поскольку они молоды, а не потому, что у них есть своя конкретно сформировавшаяся позиция. И, к сожалению, люди старшего поколения очень умело этим пользуются. Можно с легкостью манипулировать нынешними 20-летними — совершенно спокойно. Именно в этом и состоит ответственность старшего поколения. Как люди, обладающие чуть большим жизненным опытом, мы вправе предупредить их о последствиях тех или иных событий.
— Когда вам было 20 лет, а это 1991 год, в стране тоже интересные вещи происходили. Они вас интересовали? Или только музыка, хип-хоп, брейк-данс?
— Да, скорее это.
— А ваша дочь — революционер?
— Она молода и наслаждается жизнью.
— Но как-то ее бунт проявляется?
— Думаю, что бунт — неотъемлемая часть молодости. Если мы говорим о нормальном его проявлении, а не о зашкаливающих, радикальных, возможно, даже кем-то спровоцированных событиях. Она делает, что хочет. Говорит то, что считает нужным. Но должен отдать ей должное — она умеет слушать. И если аргументы оппонента для нее убедительны, она спокойно может с ними согласиться и изменить свою позицию. Это очень хорошее качество.
— Ей понравился ваш новый альбом?
— Мы пока не успели об этом поговорить.
Можно с легкостью манипулировать нынешними 20-летними — совершенно спокойно
— Как выглядит ваш дом: в нем что-то выдает жилище музыканта или все очень спокойно?
— Наверное, все спокойно, если не заглядывать в уголок, где стоит пара колонок и стол с клавишами.
— Дома проводите репетиции, чтобы побарабанить от души, поиграть на гитаре?
— Бывало, что я брал барабаны с собой, гитары, чтобы поизучать их немного. Когда хочешь что-то получить от другого человека, ты должен сам немного это знать: проще объяснять, когда ты хотя бы чуть-чуть понимаешь, как это устроено.
— Был период, когда вы смачно прикладывались к барабанам на концертах.
— Да, прикольно. Особенно когда наш техник нашел где-то китайские барабанные палочки. Хорошие палочки должны быть — как два близнеца: весить одинаково и центр тяжести иметь хороший, это очень ценится. А китайские палочки — как дрова: разная длина, толщина, вес, ну понятно. А еще они быстро ломались. Несмотря на то что я играл по резиновым барабанам, за концерт ломал по 15–20 палок. Эффектно смотрелось: труха летит, вокруг щепки. Класс (смеется)!
— Как идут продажи вашей книги стихов?
— Пара тиражей ушла. В общей сложности 10 000 экземпляров, что ли. Она до сих пор продается.
— Это удачный опыт?
— Думаю, это не большой тираж, но, говорят, для подобных изданий неплохо. Однако я не связываю это с великими достижениями в поэзии. Скорее, книжки покупают во время концертов на сувениры. Пластинку купить, майку, книжку заодно — здорово же.
— Что вы сейчас слушаете?
— Утром просыпаешься, надеваешь наушники и, пока в себя приходишь, заходишь в музыкальные сервисы, прослушиваешь новинки. Попадается очень много разной музыки, как правило, хорошо записанной, потому что эту историю мы уже прошли. Плохая запись сегодня — это или специально сделано, или надо быть совсем без ушей, без рук и без ног. Но все равно редко попадается что-то такое, что захотелось бы потом послушать специально.
— А рэпчик?
— Я не в восторге. Утомляет количество слов. Их очень много, я в каждом пытаюсь уловить смысл и быстро устаю от бессмысленности услышанного.
— Новый русский рэп примерно о том, как поскорее напиться, забыться, повеселиться и не вдаваться ни в какие подробности. Если не по звуку, то по смыслу — «Секс без перерыва», только другими словами.
— Возможно. Кто-то из них станет старше, и ему захочется чего-то более интересного по музыке, по смыслу. Кто-то вообще перестанет этим заниматься. Нормальный процесс. Здорово, что есть возможность это делать, есть какое-то комьюнити, которое тебя принимает на ура.
© Георгий Кардава
— А вам важно быть актуальным? Ну скажем, сколько просмотров наберет ролик: около миллиона, как сейчас, или 8 миллионов?
— Это важно с той точки зрения, что, если просмотров достаточно много, люди точно купят билеты и концерт пройдет хорошо.
— Сколько нужно давать концертов, чтобы в финансовом плане держаться на плаву?
— Зависит от суммы предложенных гонораров, от собственного желания и от того, какие стоят задачи. Все упирается в вопрос времени. Можно бесконечно давать концерты, но нужно оставлять время для другого. Помимо раздумий и записи нового материала, есть еще семья и какие-то обязанности и заботы, которые тоже накладывают определенную ответственность.
— То есть вы музыкант не 24 часа в сутки? Еще муж и отец.
— Но на бэкграунде идут какие-то процессы обсчета постоянно.
— Во время бытового разговора можете подумать: о, интересная мысль, надо записать?
— Да, так часто бывает.
— Сейчас все сочинение текстов происходит в айфоне?
— В основном да, потому что это удобно, он всегда с собой, достал — напечатал. Но пару текстов для новой пластинки специально написал на бумаге. Получил удовольствие от этого, писал, зачеркивал, как раньше. Очень здорово было.
— Для одного издания вместо ответов на вопросы вы рисовали картинки. Например, изобразили идеального слушателя как человека без глаз, но с большими ушами и большим сердцем. Это актуальное определение до сих пор?
— Для меня — да.
— Почему без глаз?
— То, что я воспроизвожу, это, скорее, какие-то внутренние истории, на которых можно лучше сконцентрироваться, минуя меня как передатчик, как устройство. Чтобы, слушая, человек максимально примерял это на себя.
— У вас какой орган чувств главный?
— Наверное, зрение. Сейчас ловлю себя на мысли, что замечаю какие-то маленькие детали, интересные только мне одному, из которых выстраиваются цепочки внутренних событий, очень сильно влияющих на последующие слова и поведение.
— Вот, а фанатам глаза закрываете.
— Им это не надо (смеется)!
style.rbc.ru
Интервью в прямом эфире с Дельфином 25 марта 2019 года в Екатеринбурге
Дельфин на одном из прошлых концертов в ЕкатеринбургеМузыкант Дельфин — сегодняшний гость нашего проекта «Интервью без журналиста», в котором звезды напрямую общаются с читателями E1.RU. Он в прямом эфире ответил на вопросы подписчиков нашей группы во «ВКонтакте».
В этом проекте задать вопрос и получить ответ от звезды может любой зритель в комментариях к стриму. Единственное, о чем мы предупреждаем заранее, — оскорбления, спам, комментарии с матом мы будем удалять, а их авторов банить.
Видеозапись интервью с Дельфином смотрите ниже. А 29 марта он даст концерт в екатеринбургском «Теле-Клубе».
Недавно Дельфин приезжал в Екатеринбург и выступал в Ельцин-центре на фестивале «Слова и музыка Свободы», а до этого — летом 2018 года — на фестивале «Маяк» в фан-зоне чемпионата мира. В 2015 году мы уже разговаривали с Андреем о творчестве и о жизни.
Первым гостем проекта «Интервью без журналиста» стала певица Вера Брежнева. Запись эфира с ней можно посмотреть здесь.
Текст: Алёна ХАЗИНУРОВА
Фото: Дмитрий ЕМЕЛЬЯНОВ / E1.RU
Видео: круглосуточные новости Екатеринбурга E1.RU / vk.com
www.e1.ru
Как Дельфин запорол интервью | РЕН ТВ
В России никогда не было дефицита поэтов. Другое дело, что у нас очень любят на любого связанного с рифмой талантливого человека кидаться со словом «поэт».
Не дай бог, если ты прилюдно скажешь, что Высоцкий не поэт — порвут на куски. Юрий Шевчук у нас безусловный и народный поэт, конечно же. В русском роке так вообще каждый второй считался поэтом, хотя, если уж и искать в роке поэтов, то там максимум можно назвать три фамилии – Кормильцев, Башлачев и Летов. Обо всем этом размышляют взрослые люди с высокомерным выражением лица, видимо, сильно понимающие в поэзии. С них берет пример уже поколение помоложе, которое кинулось называть поэтами рэперов. Рэ-пе-ров! Они еще добавляют, мол, поэты были гонимы в СССР, а в наше время рэперы — все сошлось.
Есть еще один музыкант, которого поэтом называют чаще, чем по имени, — это Дельфин. Я обожаю Высоцкого, ценю некоторые альбомы Шевчука, слушаю рэп, люблю Дельфина, и я в курсе, что такое поэзия. Знаю альбомы и песни вышеперечисленных лучше, чем среднестатистический слушатель, но бросьте в меня камень, я никогда не считал, что все они поэты.
Фото: dolphinfanclub.net
Вот, что я писал о Дельфине в прошлый раз:
«В жанрах, которые выбрал для себя Дельфин (это можно назвать инди или альтернативным рэпом, или русским трип-хопом) рядом с ним — в смысле взросления и зрелости — поставить совершенно некого. Он, пожалуй, единственный из своего поколения хип-хоп-шпаны 90-х выработался в значительного и оригинального художника, которому стало плевать, к какому жанру его относят, — для всех он стал просто «Дельфином», который независимо от трендов делал музыку, которую хотел сам.
Тем грустнее и горше читать его редкие (что с ними малость примиряет) интервью — какая-то удивительная смесь беспомощности и клочковатости мышления, банальностей, растерянности и попросту высказанных не без апломба глупостей.
Вот взять последнее, в «Медузе», названное цитатой: «Каждый день новости о том, какие мы крутые вояки. Нас готовят к войне». Очевидно, что магистральный пафос беседы — пацифистский и натурально оппозиционный.
Что гораздо хуже интервью, так это то, что Дельфин все свои благоглупости перенес в свой десятый альбом «442».
Недовольство окружающим миром и воинствующий пацифизм музыканта либеральной прессе пришелся по вкусу — парень-то наш: все понимает, борется и альбом выпустил гениальный.
Фото: соцсети
Гениальные оппозиционные альбомы — это вообще отдельная тема. Стоило рэперу Face записать свои юношеские частушки про тюрьму-Россию, как все начали писаться кипятком, вплоть до Леонида Парфенова, который при других обстоятельствах к месту, где звучит рэп, на пушечный выстрел не подошел бы. Более того, все вдруг проснулись и стали говорить, что до этого никто не делал социальный рэп, и вот наконец-то! — что является какой-то уж совсем неприличной ложью.
Но Дельфин оказался не таким простым и конкретным, как некоторым бы хотелось. Все-таки парень давно в игре и лагерную систему научился обходить, независимо от того, кто тянет к себе — либералы или патриоты.
Анекдот заключается в том, что агрессивно либеральная журналистка Ирина Шихман взяла у Дельфина эксклюзивное интервью для своего Youtube-канала «А поговорить?». Послушав альбом и изучив некоторые высказывания музыканта, Ирина думала, что в студию пришел ее друг по политическим взглядам и сейчас они мило обмоют косточки кровавому режиму — основная цель этого Youtube-канала плюс-минус заключается в этом.
Но что-то пошло не по плану:
— Твоя пластинка получилось таким высказыванием против войны.
— Грубо говоря, да, допустим. Как одна из тем.
— То есть могу я предположить, что больше всего вас раздражает наша внешняя политика?
— Мне кажется, что наша внешняя политика абсолютно ничем не отличается от внешней политики других стран. Все себя ведут агрессивно сегодня, и это печально. Никто не слышит друг друга. ООН — это просто какая-то забегаловка.
Фото: dolphinfanclub.net
Дальше хуже:
— Как вам эти ребята, которые выходят на улицу? Они герои нашего времени?
— Они не герои, я думаю. Они просто люди, ставшие частью манипуляции других людей, которые добиваются то, что нужно им нужно, за счет других.
— А вы так к этому относитесь!? (Все еще не может поверить в услышанное Ирина Шихман.)
— Да. Я отношусь к этому так: не вижу среди тех людей, которые хотят себя противопоставить тому, что сейчас происходит, каких-то реальных лидеров, за которыми можно было пойти, которые умеют хотя бы хорошо говорить. Таких людей просто нет, не говоря уже о том, что они хотели бы предложить. У них нет никаких хороших идей.
— Вы про Навального?
— Про него лучше вообще даже не вспоминать. Я не хочу о нем даже говорить.
— Почему вы использовали его символ в своем клипе?
— Вот именно как раз по этим соображениям. Я не сильно доверяю ему.
Да уж. Вроде талантливый человек, против войны и всего плохого, записал отличный альбом, а тут такое выдает… И даже уточка в клипе была понята неправильно.
Фото: dolphinfanclub.net
Дальше все было строго по штампам, надо было следовать плану, который рассыпался, но другого не было.
Так мы узнали следующее:
«У меня слезы потекли, когда я увидел танки, которые едут по Белому дому».
«Я не могу сказать, что то, что тогда произошло, было сделано правильно… от 90-х веет холодом…»
«Мой отец до конца верил в построение коммунизма, ему было тяжело».
Проблема в том, что Дельфин начал отвечать честно, и в этом его главная вина. Он не топил за Советский Союз, но и не радовался воздуху свободы, который принес столько радости прогрессивной общественности и столько горя простым людям. То есть в своих ответах остался обыкновенным человеком, для которого не может быть только черного или белого, который не сидит в определенном политическом лагере, где все однополярно.
Ну и апогей этого интервью:
— Если бы вам предложили стать доверенным лицом президента?..
— Ну, скажем, если бы я понимал, что я своими действиями смогу помочь каким-то конкретным людям и от меня это будет зависеть, то, возможно, я бы согласился.
И даже сотрудничать с властью не против. Ужас, да и только.
Сегодня нельзя быть простым, честным и беспартийным музыкантом. Любое интервью запорешь.
ren.tv
Дельфин рассказал «Сове» о российском туре, концерте в «Известия Hall» и о новых песнях.
17 сентября в Казани начался большой осенний тур Дельфина по России. За день до этого «Сова» взяла интервью у музыканта и спросила о грядущем московском концерте, о новом альбоме, dj-сетах и о влиянии на поколение.
Купить билеты на концерт Дельфина в клубе «Известия Hall»
У вас 17 сентября стартовал большой тур по России. Чего ожидать от него? Будет ли что-то удивительное и неожиданное?
В первую очередь нам будет приятно навестить наших старых друзей, в том числе людей, которые приходят на наши концерты. Они смогут по достоинству оценить изменения, произошедшие с нами за последнее время, и услышать новые треки, которые мы раньше не исполняли вживую.
А для московского концерта 29 октября в «Известия Hall» подготовили что-нибудь особенное? Или он не будет отличаться от других выступлений в туре?
Основное отличие этого концерта в том, что он будет более продолжительным по времени, мы исполним больше песен. И еще оформление: площадка «Известий» отличается хорошими техническими возможностями — мы все сделаем красиво.
Кстати, летом в Gipsy вы представили новый состав вашей группы. Это как-то повлияло на вашу музыку?
Кардинально состав не изменился. Просто на некоторое время к нам присоединился мультинструменталист Денис Транский, он играл с нами электрическую и акустическую программу. Но на сегодняшний момент он сильно занят и, к сожалению, не может участвовать в нашей электрической программе. Но обещал поддерживать нас в акустике, что очень здорово. Всегда приятно поучиться и повзаимодействовать с людьми, которые знают больше, чем ты, и могут повлиять на тебя в хорошем смысле этого слова.
Ваш альбом «Померещилось» выходит уже достаточно скоро. О нем уже давно говорят — когда мы его услышим?
Он будет называться не «Померещилось». Не пользуйтесь Википедией — там люди пишут информацию, не соответствующую действительности. Думаю, что сингл с пластинки выйдет уже в конце сентября. Альбом называется «Она», релиз состоится в конце октября. Предзаказ пластинки откроется на iTunes 29 сентября и в этот же день выйдет сингл (также в этот день Дельфину исполнится 45 лет — прим.ред.).
Вы будете исполнять на концертах в туре песни с нового альбома?
Пластинка была записана не в том составе, в котором мы выступаем. Она имеет больше отношения ко мне лично, чем к коллективу в общем. Возможно, именно с этим альбомом будут отдельные выступления — может быть, даже в другом составе.
В одном из интервью вы говорили, что новая запись будет кардинально отличаться от предыдущих…
Очень бы хотелось в это верить, но от себя далеко не убежишь. С первых нот и строчек будет понятно, кто это записал. Главное отличие нового материала — он очень простой и доходчивый, он быстро и нежно ложится на слух.
Ваш прошлый альбом «Андрей» вышел вместе с книгой стихов. В этот раз ничего подобного не планируется?
Пока что нет.
Этим летом вы отыграли dj-сет на фестивале Kubana, причем уже далеко не в первый раз туда поехали. Чем вам интересен этот фестиваль? Насколько привлекательна для артиста роль диджея?
В первую очередь поездка на фестиваль связана с личными дружескими отношениями с организаторами этого фестиваля, а также с приятной атмосферой за кулисами. Что же касается моего диджейства — всегда интересно попробовать себя в другом качестве, поделиться той музыкой, которая мне нравится и под которую я бы сам с удовольствием танцевал.
А в чем для вас главная разница между артистом на сцене и диджеем, ставящим музыку?
Это не профессиональный подход к диджеингу. Это просто желание поделиться музыкой, которая мне нравится, с людьми, которые интересуются моими вкусами. Это больше приятное времяпрепровождение, чем профессиональная деятельность.
Вы ещё и на новом Modernrock Fest хедлайнером были. Вы и сольные концерты часто даёте, и на фестивалях выступаете. А что вам больше нравится?
Сольные концерты, конечно, предпочтительнее, но и ответственности за них больше. Туда приходят люди, которым это действительно нужно и необходимо, они знают, за чем идут. А фестиваль — возможность выступить перед смешанной аудиторией, которой нравятся совершенно разные артисты и которые могут впервые узнать о твоём существовании. Но у нас есть возможность их удивить, показать себя с лучшей стороны, привлечь их внимание и, может быть, увидеть в дальнейшем уже на собственных концертах.
Вы начинали ещё в 1990-х. Чувствуете, что на ваших песнях выросло целое поколение людей?
Наверное, есть такое (смеётся). Но я не отслеживаю этот момент.
8 лет назад вы сказали, что если стиль музыканта нельзя точно определить, то это хорошо. И что если стиль определен точно, то надо либо быть в нем лучшим, либо перестать им заниматься.
Я могу повторить эти слова и сейчас. Под неопределенностью стилей я понимаю абсолютно точное самовыражение того, кем ты являешься на самом деле. Вне зависимости от того, насколько хорошо по каким-то меркам или законам это должно получаться.
Купить билеты на концерт Дельфина в клубе «Известия-Hall»
sova.ponominalu.ru
Интервью с Дельфином о новом альбоме «Она»
Минувшей ночью вышел новый альбом Дельфина «Она»: девять тонких самосозерцательных треков, лишний раз убеждающих нас, что их автор — одна из констант местной независимой сцены. «Афиша Daily» поговорила с Андреем Лысиковым.
— Сложно ли было делать песни более простыми?
— Да нет.
— То есть действительно ставилась такая задача или это я домысливаю?
— (С подозрением.) А вы слушали пластинку?
— Да.
— Было такое настроение, хотелось его зафиксировать — возможно, что оно больше не повторится. Изначально идея состояла в еще более утрированном упрощении. И то, что получилось, даже отчасти сложновато.
— Мне «Она» напомнила альбом «Игрушки» вашего старого-старого проекта «Мишины дельфины».
— Да-да-да. Так оно и есть. Потому что и в том и в другом случае очень много музыкального материала я придумывал сам, поэтому и похоже.
— Вы склонны переоценивать старые записи? У вас меняется отношение к ним?
— Я же не слушаю их. Я только имею возможность исполнять какие-то старые треки на концертах. Да и то они сейчас звучат совершенно по-другому как с точки зрения смысла, так и музыкально.
— Но можно предположить, что альбом, скажем, «Глубина резкости» даже и без переслушивания вызывает у вас ощущение «это было давно, забудьте, отстаньте».
— Такое отношение к этому альбому у меня возникло лет пятнадцать назад. И вообще, когда записываешь материал — это значит, что ты от него в какой-то степени отказываешься. И то, что происходит с ним на сцене, — это другая история, где свои законы. Сначала мы придумываем и записываем материал, потом начинаем его обыгрывать и репетировать. И потом, когда он много раз исполняется на концертах, то принимает совсем другую окраску. Меняются не только аранжировки, я говорю, но и весь смысл происходящего. Поэтому любая запись — это скорее фиксация настроения, голая идея, нежели конечный результат.
— Песня «9 мая» имеет под собой вот именно эту военно-патриотическую подоплеку, которая подразумевается названием? Или тут какой-то ваш личный сюжет?
— Я вообще очень осторожно отношусь к термину «патриотизм», это далеко не моя история. Но 9 мая — дата окончания реально великой войны, меня очень трогает. Я считаю, что это очень важный день.
— Но вы ведь не склонны к разговорам о патриотизме и политике.
— Это просто очень человеческая история. Песня не писалась специально, она просто такой получилась, и я понял, что у нее может быть такое название. Можно было выбрать дату, не знаю, завершения войны англичан с кем-нибудь и назвать песню этим числом — от этого ничего не меняется.
— Резонанс будет меньше.
— Ну я же не думал об этом.
— Понимаю. Вас не останавливало то, что Великая Отечественная война сейчас превратилась в инструмент пропаганды и ассоциируется…
— Я понимаю, о чем вы говорите. Но поскольку я, как говорится, «не состоял и не был замечен», то мне кажется, что в моем случае я могу спокойно совершенно от чистого сердца называть эту песню именно так. Потому что я действительно по-человечески очень сильно переживаю о том, что произошло. И надеюсь, что часть людей, которым нравится то, что я делаю, это заставит посмотреть на эту дату не через брызги салютов, а как просто на большую человеческую трагедию.
— Сегодняшний мир так устроен, что все больше артистов вообще не нуждаются ни в какой поддержке медиа — потому что превращают в медиа свои социальные сети и напрямую контактируют со своими поклонниками. Почему вы этим не занимаетесь? Ведь у вас лояльная фан-база, они явно ищут контакта с вами.
— Каким образом? Все, что я хотел бы им сказать и даже больше, я уже рассказываю в песнях, которые записываю. Мне кажется, это даже сверх того, что можно было бы предложить. А как-то там, ну, «дружить», фотографиями обмениваться — это не моя история. Нет, я прекрасно понимаю людей, которые этим пользуются. Возможно, они тем самым заполняют пустоты своего контента. Мне это не нужно, я даже слишком многое даю, чтобы еще и присутствовать в жизни этих людей в виде персонажа, сидящего в кафе. И ну что я могу с ними обсудить? Какую проблему, какую историю? Ну я не знаю. По-моему, то, что я делаю, — это как раз те увеличительные стекла, через которые можно посмотреть в том числе на эту проблему. Это просто какое-то отношение к жизни. Оно может нравиться и не нравиться, но оно есть, и оно как бы дано как инструмент, который можно использовать.
Предыдущий альбом Дельфина «Андрей» напоминал, скорее, стихи, избавленные от песенной формы «куплет-припев» и положенные на потрескивающие электронные текстуры. В этом смысле «Она» на него совершенно не похожа.
— Вы же и в телефоне не сидите, как все вокруг?
— Если я что-то делаю в телефоне, то причин может быть три: или я проверяю почту, или записываю текст, или ищу, что можно послушать.
— Это сознательное усилие или естественное положение дел?
— Просто я ничего нового из соцсетей не выношу. Информация, которая мне нужна, сама меня находит. Если мне что-то необходимо узнать — я тут же все могу выяснить. Мне не надо комментировать, на что-то смотреть, с кем-то переписываться. Увлечение соцсетями во многом вызвано стремлением личности к самоутверждению. А у меня с этим проблем нет. Кстати, так сегодня происходит во всем: в музыке, фотографии. Сейчас не выходя из дома можно на достаточно приличном уровне записывать музыку. Талантливые люди используют эту возможность, чтобы высказаться, сохраняя свою индивидуальность. Но абсолютное большинство людей, занимающихся современной музыкой, в первую очередь самоутверждаются. А это то же самое, что писать посты в соцсети.
— В своей деятельности вы ощущаете себя в конкурентной среде?
— Может быть, больше по каким-то техническим решениям — по качеству звука, по качеству выступления. Дело в том, что, на мой взгляд, самое важное в любом артисте — это самобытность. И в самобытности соревноваться сложно. Нельзя сказать «кто лучше».
— Было бы вам интереснее, если бы по соседству на сцене находилось много людей, служивших вам творческими ориентирами?
— Такие люди есть. Но они могут быть не связаны с музыкой. Они интересны мне по другим причинам, в них есть что-то, чего у меня нет. Раньше это были близкие друзья, люди немного старше. Я больше молчал в их присутствии, больше впитывал, очень многое через себя пропускал и интерпретировал. И перенял какие-то жизненные принципы, которыми до сих пор пользуюсь.
— Могли бы вы припомнить, кто из музыкантов вас в последнее время удивлял?
— Я уже много раз говорил об этом, из больших — это Дэвид Боуи. Я просто искренне никогда не воспринимал этого человека. И до сих пор мне почти все, что он делал, кажется в плохом смысле странным. Хотя, посмотрев о нем фильм и почитав что-то, я понял, что он очень серьезно к этому относился. Но это настолько, видимо, не мое, что я не мог проникнуться. Но последняя пластинка — я время от времени ее слушаю, отличная, просто удивительная.
— За то время, что вы занимаетесь музыкой, драматическим образом изменился весь шоу-бизнес. На каком этапе вам более комфортно: сейчас, когда проще быть независимым артистом, не идти на компромиссы, обходиться без радио и телевидения и вполне достойно существовать? Или, может быть, в какие-то совсем ранние времена «Мальчишника», продюсеров, гигантских стадионов, дикого драйва?
— Тогда это было хорошо — этого как раз и хотелось. Осознания происходящего не было. Была просто молодость, она нуждалась в совершенно необузданных и диких поступках, их было очень много, и это было здорово и, главное, вовремя. Все меняется, сейчас все тоже вроде неплохо. Все более понятно, открыто и честно. В основном нужно полагаться на самого себя.
— В тех прежних условиях часто приходилось делать то, чего не хочется? Помню церемонию MTV, где, видимо, из-за телетрансляции была возможность выступать только «под плюс», — и вы тогда демонстративно давали понять, что это фонограмма идет.
— В тот момент у меня был контракт с российским отделением Universal. Я уже не помню подробностей, вряд ли меня заставляли это делать, может быть, подспудно… Что-то мне не нравилось, в общем, и иногда это выливалось в такие несанкционированные протесты. Хотя отношение ко мне было абсолютно нормальное — наоборот, было очень много помощи, работала очень хорошая команда, которая многое для меня сделала. Но были нюансы. Они пытались заниматься шоу-бизнесом по накатанным шаблонам. Одним из примеров которых было такое выступление.
Диалог с Дельфином в эфире «Вечернего Урганта»: кажется, он стоит артисту больших усилий.
— Недавно все крайне заинтересованно обсуждали нобелевку Боба Дилана за литературу.
— На первый взгляд, конечно, это странно. Но в этом есть и вот какая сторона: это такой сигнал людям, которые занимаются музыкой, ну или некоторым из них, что это очень серьезно. И что вы реально можете менять мир. То есть вы можете встать на один уровень с людьми, которые, грубо говоря, строят коллайдеры и делают открытия, которые нам не очень понятны, но которые в корне вообще меняют все мировоззрение. Хороший такой прецедент.
— В вас ведь тоже зачастую видят в первую очередь поэта. Это не принижает вас как музыканта?
— Есть много гениальных поэтов, которые никогда не донесут информацию, заключенную в их книгах, до столь широкой аудитории. А Дилан донес только благодаря тому, что играл на гитаре.
— Вы чувствуете в себе мотивацию заниматься музыкой так же долго, как он?
— Я чувствую в себе большую мотивацию так или иначе получать удовольствие в любом виде. И одно из таких удовольствий — это занятие музыкой. Если это будет доставлять удовольствие, то я обязательно продолжу. Возможно, это занятие будет принимать совершенно разные и даже какие-то странные формы — чего мне даже и хотелось бы, попробовать себя в совершенно других жанрах. Но пока это будет мне нравиться, я буду это делать, да.
— О других жанрах. Я читал, что интерес к жанру хип-хоп у вас давно и надежно потерян. Тем не менее сейчас он стал просто главным молодежным жанром страны. Вы 25 лет назад могли себе представить, что это произойдет?
— Когда я начал заниматься хип-хопом, я почему-то так все и представлял. Более того, мне было даже странно, что почему-то это не происходит прямо сейчас. Это было настолько круто, почему этим не занимаются все подряд?
— В идеальном мире к группе «Мальчишник» уже стояла бы очередь из концертных промоутеров, предлагающих сделать концерт-реюнион. Просто потому что это такой супертренд последних лет, когда группы, по 20 лет не выступавшие, снова воссоединяются, записывают музыку и отправляются в огромные туры. Вы воспринимаете этот сценарий как хотя бы на один процент реальный?
— Нет, я даже как-то… Я не думаю об этом вообще никогда.
Первый сольный альбом Дельфина «Не в фокусе» вышел почти 20 лет назад, в 1997 году — на его обложке фигурировало название группы «Мальчишник», перечеркнутое словом closed. Открывался он треком «Дилер», крикливым хип-хопом с семплами из группы Morphine.
— Почему концерт в «Известия Hall» не преподносится как презентация нового альбома, который выходит как раз за неделю до?
— В процессе так называемой творческой деятельности я понял, что люди любят сначала послушать дома, понять, нравится им это или нет. И обычно презентации нового материала не имеют смысла, потому что это новый незнакомый материал, к которому надо прислушиваться. Люди почему-то хотят слышать то, что уже слышали. Это странная позиция.
— А у вас не так, когда вы зритель?
— Мне бы хотелось что-то новое, что-то неожиданное, то, что я не слышал.
— Вас за столько лет не утомили концерты, разъезды и дорожный быт?
— Сами выступления — нет. Единственное, что утомляет, — это как раз момент дороги. Понятно, что тур на 2–3 недели по сибирским городам — это сложно. Но мы, наоборот, как-то собираемся, потому что находимся в одной лодке. И те условия, в которых мы находимся, вынуждают нас сплачиваться, нежели ссориться.
— А когда вы ездите и смотрите на страну, в основном что чувствуете?
— Всегда пытаюсь искать красоту в том, что я вижу. Независимо от того, на что я смотрю из окна поезда. Но это чувство всегда смешивается с большим желанием поскорее вернуться домой.
— Когда я приезжаю из Москвы в родной город, мне довольно горько смотреть на него. И есть ощущение, что так будет всегда, ничего не изменится и никогда люди там не заживут как здесь.
— В некоторые крупные города мы ездим уже 15–20 лет. За это время очень многие из них изменились в лучшую сторону.
— Я хотел бы последний вопрос задать. Как вы себя ощущаете в такой обстановке, как на «Вечернем Урганте»? Выглядело так, словно вы вообще не в своей среде.
— Мне некомфортно, я очень напряжен, не могу расслабиться, хотя понимаю, что ничего страшного не происходит. Не знаю почему. Я бывал и в более драматичных, и в более смешных ситуациях. И нормально себя чувствовал.
— Но вы же явно не такой в кругу друзей.
— Явно. Явно не такой. Просто когда я был совсем юн, лет в 18–20, я был душой любой компании, всегда тянул одеяло на себя, рассказывал анекдоты и что только не вытворял. Но когда я стал чувствовать, что я становлюсь для других людей немножко больше, чем просто Андрей, то мое поведение изменилось. Я стал меньше разговаривать в компании, я стал меньше обращать на себя внимание. А потом стал вообще компании избегать.
От репортажей со «скверных» протестов до тестов и планов на ближайшие дни — в нашем фейсбуке.daily.afisha.ru
Дельфин: «Мне неинтересно жить онлайн» | Интервью
10 и 11 августа на сочинском курорте «Роза Хутор» состоится музыкальный фестиваль LIVE FEST SUMMER. Одним из хедлайнеров там станет Дельфин. О том, какую программу он готовит для поклонников, почему его нет в соцсетях, и о своих творческих поисках музыкант рассказал OK!
В марте этого года вышел ваш десятый альбом — «442». Едва ли не впервые за свою карьеру вы очень остро высказываетесь на социальные темы. Это ваша реакция на внешние раздражители — телевизионные новости, информационные ленты? Неужели вас так всё достало, что захотелось прокричать об этом?
Я бы сказал, что альбом «442» — это мои внутренние переживания, спровоцированные внешними факторами. В творчестве важно делать то, что — скажем в кавычках — само собой получается, что само внутри тебя рождается. Надо наблюдать за этим как бы со стороны, прислушиваясь к своим эмоциям. Тогда получится искренне и честно.
Видимо, был такой период, когда многие внешние события, в том числе политические, меня сильно тревожили. Сильно настолько, что получилась такая пластинка.
Сама концепция альбома, насколько мне известно, родилась достаточно спонтанно. Вы планировали ограничиться одним треком с ярко выраженным социальным настроением, а в итоге записали целый альбом. Почему?
Нам показалось, что раз уж мы начали говорить, то нужно высказаться в полной мере. Альбом мы записали относительно быстро— намного быстрее, чем многие предыдущие работы.
От некоторых строчек и образов альбома «442» по коже пробегает мороз. Голоса, души, «кровавое кружево», «тьма ледяной росы»… Ощущение тотальной депрессии и безысходности. В жизни вам тоже присущи депрессивные состояния?
Я думаю, это просто одна из моих составных частей. Во мне есть и другие стороны, совершенно противоположные — светлые, радостные. Их множество. Я думаю, что каждый человек и вообще люди состоят из неких пазлов. Просто в ком-то их больше, в ком-то меньше, а кто-то сам себя не может собрать в единое целое. Мне проще самовыражаться через подобные сильные и экспрессивные образы. И если у меня это неплохо получается, то почему бы так и не делать. Кстати, я нахожу эту работу более жизнеутверждающей, нежели впечатление, которое она производит на слушателей. Но это сугубо личное ощущение.
Кто был первым слушателем ваших демозаписей для альбома «442»?
Мои близкие, друзья. Мне важно получать обратную связь, слышать замечания. Не имеет значения, какого они свойства — хорошего или плохого. Важна внешняя оценка. Когда ты работаешь над пластинкой, ты немножко зашорен, что ли, варишься в собственной истории, уходишь туда с головой и иногда не замечаешь важных деталей, которые со стороны очевидны.
Клип на песню «520» из этого альбома набрал свыше двух миллионов просмотров. И это только в YouTube. Для вас вообще важны цифры, рейтинги, просмотры?
Они важны, но лишь с точки зрения осознания того, что твое творчество дошло до большого количества людей, и то, что ты делаешь, интересно еще кому-то, кроме тебя самого. Всегда приятно, когда с тобой разделяют (или не разделяют) творческие взгляды, обращают на тебя внимание. Главное, не остаются равнодушными. Это любому артисту приятно. Но это не самоцель, я абсолютно спокойно могу обойтись без миллионных просмотров. Мне важно просто заниматься тем, что я делаю.
Насколько вы расчетливы в своей творческой деятельности с точки зрения бизнеса? Выстраиваете ли заранее график выхода синглов и альбомов? Продумываете, в какое время это лучше сделать и какое количество песен должно быть в пластинке?
Все перечисленные моменты, безусловно, надо учитывать. При этом я не могу назвать это каким-то деловым подходом. Многие вещи достаточно очевидны. Например, пластинку лучше не выпускать летом и планировать любой релиз на осень, когда люди возвращаются из отпусков, погружаются в трудовой год и попутно обзаводятся новыми источниками художественных впечатлений: смотрят фильмы, скачивают музыку.
А что касается всех денежных отношений, то этим занимается менеджмент, и я даже не в курсе, что там происходит. Ну так, только в общих чертах.
А песни можете писать, потому что надо?
Бывает иногда. Например, если речь идет о саундтреках. Нужно учитывать вводные данные, которые тебе дает режиссер фильма, жанр картины, ее настроение. Но глобально в своем творчестве я стараюсь делать только то, что мне нравится, и находиться в том музыкальном или стихотворном настроении, которое мне близко на сегодняшний момент.
Сегодня блоги, соцсети — мощнейший рабочий инструмент для продвижения артистов. Многие стремятся быть онлайн, организуют бесконечные прямые эфиры в Instagram, снимают блоги. Про вас такого сказать нельзя. Все ваши аккаунты в интернете подчеркнуто официальны. Вы не выкладываете по несколько постов в день и не снимаете ролики о вашей повседневной жизни. Вам это всё претит?
Наверное, я этого не делаю, поскольку сам не наблюдаю за другими людьми через подобные приложения и каналы коммуникации. Не вижу в этом никакого интереса. Да, мне многие говорят, что надо, давай, что сейчас это очень здорово работает. Но мне самому неинтересно смотреть на чью-то репетицию в режиме онлайн или ставить лайки каким-то фотографиям бытового характера… Поэтому я отсутствую во всех соцсетях именно как человек. Ни в «ВКонтакте», ни на Facebook меня нет. Вернее, аккаунты есть, но я даже не вспомню, когда в последний раз туда заходил.
Многие сегодняшние кумиры молодежи выходят из Сети. Pharaoh, Монеточка, Гречка, Merzota, «Пошлая Молли»… Вам знакомы эти имена?
Все эти имена мне знакомы, но ничего хорошего сказать про них я не могу, к сожалению.
Почему?
На мой взгляд, то, что они делают, это… ну никак. Они и выходят из соцсетей, потому что их аудитория — это очень юные люди, которые только набираются опыта, в том числе и слушательского.
Я думаю, что, став взрослыми, они будут с сарказмом и улыбкой вспоминать свое детское увлечение творчеством некоторых артистов.
11 августа вы выступаете на Live Fest Summer в Сочи. Какую программу готовите для зрителей фестиваля?
Скажу одним словом: бодрую! У нас будет не очень большой сет — около часа. И мы хотим этот час энергично провести на сцене.
У вас достаточно насыщенный гастрольный график. Вам нравится гастролировать?
Категорически не нравится. Не сам момент концерта, а именно все эти перемещения, поездки, жизнь в гостиницах, поездах, самолетах и автобусах. Мне это в принципе никогда не нравилось, но с каждым годом устаю от этого всё больше и больше.
Что бы вы сказали слушателю, прежде чем он впервые включит ваш альбом «442»?
Я был бы просто рад, если бы человек вообще это сделал, вне зависимости от полученного впечатления — понравится ему или не понравится. Если понравится — буду рад
вдвойне!
Фото: Валентин Блох, Юрий Тресков, Сергей Рыков, Дмитрий Семёнушкин
www.ok-magazine.ru
Дельфин: «Мы с женой не играем никакие роли»
Дельфин // Фото: материалы пресс-службы
Новый альбом Дельфина «Она», вышедший в конце октября, стартовал с первой позиции в российском iTunes. В девятую студийную пластинку известного музыканта вошло девять композиций. После концерта исполнителя в Известия Hall, который пройдет завтра, 29 октября, состоится его тур по крупным городам России – от Санкт-Петербурга до Новосибирска и Оренбурга. Андрей Лысиков (настоящее имя артиста. — Прим. «СтарХита») рассказал о последней песне, своей жизненной позиции и семье.
— Следите ли вы за критикой на свое творчество?
Не особо. Только если что-то случайно попадается на глаза. Но специально я не слежу, мне больше интересно мнение близких о том, что я делаю, чем то, что думает кто-то со стороны. Можно сказать, что они выступают моими главными критиками. Чаще всего именно эти люди первыми оценивают мои работы еще до того, как они выходят в свет.
— Вы производите впечатление достаточно закрытого человека. Это такая черта характера или защитный механизм?
Нет, я не могу сказать, что я другой. Я такой, какой я есть на самом деле, но, может быть, просто произвожу иное впечатление.
— Каким вы можете быть дома? Строгий ли вы родитель?
Все зависит от ситуации, в которой я нахожусь, и нужно ли в ней проявить строгость или можно обойтись без нее и быть более внимательным.
— Есть ли у вас с женой некое разделение ролей при воспитании детей?
Мы просто родители. Мы не играем никакие роли.
— А вы занимаетесь семейным бытом?
Бывает иногда. А разве это странные вещи, и я не могу этим заниматься?
— Интересно, хотела бы ваша дочь Ева пойти по стопам отца?
У нее абсолютно другие, не схожие с моими планы, и это очень здорово. Она вполне самостоятельный человек и все решает сама.
— Приходилось ли вам в последнее время за что-то извиняться?
Думаю, что такие ситуации бывают в жизни у каждого человека, потому что все мы не идеальные. Сейчас я не могу припомнить какого-то конкретного случая.
— А вы легко признаете свою ошибку?
Если я понимаю, что действительно не прав или прав, но поступил неподобающим образом, то, конечно, я приношу свои извинения.
На своих концертах Дельфин выкладывается по полной // Фото: материалы пресс-службы
— Делали ли вы какие-то серьезные выводы за последние несколько лет?
Мы все живем, меняемся. На мой взгляд, это и называется жизнью – те изменения, от того, какими мы были, с чем идем, какими хотим стать и что для этого делаем. Это происходит постоянно, и выводы могут делаться как однажды, так и на протяжении нескольких лет. За подобным процессом очень интересно наблюдать.
— Если сравнивать вас сегодняшнего и человека, которым вы были пять лет назад, то это разные люди или вы верны себе во всем?
Скорее всего, во мне есть и черты вновь приобретенные, и что-то из того, что было раньше. Некоторые вещи изменились, другие поменялись ровно в противоположную сторону, и это нормальные процессы.
— А что для вас означает верность себе самому?
Это означает, что если ты хочешь поменять свое мнение ровно на 180 градусов, то ты должен обязательно это сделать, чтобы тебе самому было за это не стыдно. Просто по-настоящему сейчас ты чувствуешь себя по-другому. А если ты отстаиваешь свою позицию просто из-за того, что когда-то ее заявил, и не веришь в нее, то тут ты уже себя предал.
— Важно ли для вас строго контролировать себя?
Для меня важно максимально оставаться тем, кем я являюсь на самом деле. Ни больше и не меньше.
— Ваш новый альбом вышел осенью, как и предыдущие пластинки. Почему так происходит?
Это связано с коммерческой стороной вопроса. Осенью все возвращаются из отпусков, работают или учатся. В это время всем есть дело до того, что нового появилось в кино, музыке и литературе. Так что это очень благодатное время для любых релизов.
— У вас впереди большой тур. Вы легко отправляетесь в такие поездки?
Я привык, потому что постоянно нахожусь в разъездах, и этот тур бесконечен, он пока еще не прекращался. Бывать в других городах мне нравится. Единственное что не очень по душе – это сам момент переезда.
— Ваш крайний концерт в этом году будет 24 декабря, за неделю до Нового года. Уже решили, как будете отмечать?
Пока я еще не строил планов. Мы, как обычно, все решаем в последний момент, поэтому я обязательно дождусь этого времени, чтобы что-то придумать.
— В прошлом году вы презентовали песню «Ахматова». Вы увлекаетесь ее произведениями?
Я не очень хорошо знаком с ее творчеством, но мне показалось, что этот трек замечательно передает то, что она не делала, но могла иметь в виду. Не то, чтобы мне нравится додумывать, я просто всегда пытаюсь иметь свою точку зрения по тому или иному поводу, в том числе относительно чужих работ.
— В одном из недавних интервью вы говорили, что музыка – одно из ваших увлечений. Какие еще у вас есть хобби?
Ничего необычного. В свободное время люблю просто ничего не делать – почитать, погулять. Одна из моих любимых книг – «Цитадель» Антуана де Сент-Экзюпери.
— Она как-то повлияла на ваш последний альбом?
Возможно. Все, что мы делаем и с чем сталкиваемся, так или иначе влияет и на нашу деятельность, и на конечный результат. Это может быть и общение с людьми, и прочитанные книги, и просмотренные фильмы, и даже времена года, от которых очень приятно испытывать волнение.
— Одни из ваших последних клипов режиссировал Павел Руминов, работавший над таиким фильмами, как «Мертвые дочери», «Я буду рядом» и «Статус: Свободен». Вы планируете в дальнейшем с ним сотрудничать?
Мне бы очень хотелось что-нибудь с ним сделать. И я думаю, такой момент обязательно настанет. Потому что с ним всегда приятно проводить время и работать.
— Какой главный совет вы бы хотели дать своим детям?
Боюсь, что ничего специального. Никаких секретов, которыми я бы мог с ними поделиться, я еще пока не узнал.
— Все впереди?
Можно сказать и так.
www.starhit.ru