Прошлое и будущее Джона Гальяно
Этим летом нам уже не раз показывали Джона Гальяно, и вот еще одна новость: вроде бы Оскар де ла Рента все-таки собирается пригласить его к себя на постоянную позицию. Собственно, это было вполне очевидно уже после того, как Гальяно провел три недели в его студии перед февральским показом. Да и появившийся в июльском номере Vanity Fair огромный материал о Гальяно, для которого он дал свое первое интервью после скандала и увольнения из Dior (и, как гордо написала Vanity Fair, «вообще первое интервью в трезвом виде»), не оставлял никаких сомнений в том, что почва для его возвращения активно готовится всеми силами Condé Nast. Вопрос не в том, вернется ли Гальяно, и даже не в том, куда он вернется, а в том, с чем он вернется.
Чтобы ответить на него, стоит вспомнить, с чем он вообще появился в самом начале, в 1980-х. Впервые о Гальяно заговорили в 1984 году после его выпускной коллекции в Saint Martins, которая называлась Les Incroyables и соединяла главный тогда авангардный стиль – японский деконструктивизм Йоджи Ямамото и Рей Кавакубы, с историческим платьем эпохи Директории.
Выпускная коллекция в Сент-Мартинс Les Incroyables, 1984
В 1986-м он откроет собственное ателье на New Kings Road и уже в первых коллекциях станет видно, насколько, как говорили его друзья, Гальяно «чертовски хороший закройщик». Именно он, со своим интересом к архивам фактически заново открывший Мадлен Вионне и ее знаменитый косой крой, и станет настоящим королем этого косого кроя.
Платья из шелкового крепа с сатиновой изнанкой, скроенные по косой, – знаменитые slip dresses – с 1980-х станут его знаковой вещью. Нагреваясь от тела, шелк начинал идеально его обтекать, не вытягиваясь и не садясь. Это была фактически комбинация – в противовес пафосным декоративным нарядам в стиле Джанфранко Ферре, которого Галяно сменит в Dior.
Джон Гальяно, 1990
История про то, как Джон Гальяно в 1995 году попал к месье Арно – сначала в Givenchy, а через год в Dior, – уже стала главой из истории моды XX века. У Гальяно не было денег, чтобы устроить показ очень-зима 1994/95, – и Андре Леон Телли с Анной Винтур нашли для него инвестора, банковскую группу Paine Webber, а потом Телли устроил ему ланч с Сао Шлюмберже, светской дамой и мультимиллионершей, в результате чего Гальяно получил для показа ее парижский особняк. За три недели в ателье в районе Бастилии было сделана коллекция, которую показывали почти все тогдашние супермодели – Наоми, Кристи, Линда, Карла, Хелена, Кейт – причем исключительно по дружбе, без всяких гонораров.
John Galliano осень-зима 1994/95
Карла Бруни и Кейт Мосс на показе John Galliano весна-лето 1995
С одной стороны, это все еще была эпоха деконструкции – не только японской (уже упомянутые Ямамото и Кавакуба), но и бельгийской (знаменитая Антверпенская шестерка), а с другой – германского минимализма (Жиль Зандер и Хельмут Ланг), которые в некоторых случаях, например, у Дриса ван Нотена, могли пересекаться. И вот среди всего этого сурового авангарда Гальяно показывает отчаянно гламурную смесь колониального борделя времен Второй мировой войны и голливудских фильмов про американских солдат и японских гейш.
Показ первой кутюрной коллекции Джона Гальяно для Dior, весна-лето 1997
Гальяно последовательно извлекал на свет божий десятилетие за десятилетием: 1930-е – в коллекции весна-лето 1994 (кстати, она называлась «Принцесса Лукреция» и это была история про русскую аристократку, сбежавшую от большевиков), 1940-е – в осенне-зимней коллекции 1994/95, 1950-е – в следующей, весна-лето 1995. В последней уже появляются пышные бальные платья – в финале Линда Евангелиста выйдет в желтом платье, похожем на лимонный десерт, которое Гальяно после шоу подарил ей, а она недавно передала его Институту костюма музея Метрополитен.
Принцесса Диана в платье Dior на праздновании 50-летия Dior в Нью-Йорке, 10 декабря 1996
Именно эта страсть – к платьям-тортам, платьям-абажурам, платьям-клумбам – и стала для него роковой. Постепенно ясная простота первого наряда, сделанного Гальяно для Dior, платья принцессы Дианы цвета ночного неба, уступает все более пафосной навороченности, и все его любимые приемы, такие оглушительно свежие в начале, становятся абсолютно выхолощенными штампами. Кокотки в борделе, принцессы на балу, домино, кринолины, комбинации, корсеты – все это к концу его карьеры в Dior повторялось из сезона в сезон до полной неразличимости. Модное ателье превращается в костюмерную кабаре. История костюма поглощает современный дизайн.
Christian Dior Couture всена/лето 1997
Christian Dior prêt-à-porter весна-лето 1997
‘Les Clochards’ Christian Dior Couture весна-лето 2000
‘Les Clochards’ Christian Dior, Couture весна/лето 2000.
Фотогра Ник Найт
Что может предложить Джон Гальяно публике, если вернется сегодня? Когда главный тренд, отлично воплощенный, кстати, у его приемника в Dior Рафа Симонса, – это новый минимализм. В осенней коллекции Oscar de la Renta, сделанной с некоторым участием Гальяно, мы не увидели ничего исключительного. Он, якобы, приложил руку к серии драпированных костюмов, открывавших шоу, – но оживление от самого имени Гальяно было куда больше, чем впечатление непосредственно от коллекции.
Свадьба Кейт Мосс и Джеми Хинса 1 июля 2011 года. Ее свадебное платье в стиле 1920-х сделал Джон Гальяно, расшив подол золотыми перьями феникса – в знак своего творческого возрождения.
Между тем, Гальяно многого добился в свое время в двух совершенно противоположных направлениях – и в минимализме своих платьев-комбинаций, и в нарочитой театральности своих бальных нарядов. Сегодня, когда в воздухе витает некоторое смутное ожидание чего-то нового, появление Гальяно может стать тем толчком, который качнет маятник от сдержанности и минимализма куда-то еще.
То есть теоретически Джон Гальяно мог бы выступить вполне эффектно – особенно, в достаточно подогретой атмосфере всеобщего ожидания его возвращения. Да, мы не знаем примеров кутюрье, которые бы в возрасте за 50 начинали новый блистательный этап своей карьеры, – а вот противоположных знаем предостаточно, достаточно вспомнить недавнюю коллекцию Кристиана Лакруа для Schiaparelli. И да – чудес не бывает. Но в случае с Гальяно не то чтобы хочется верить в чудеса, но, по крайней мере, хочется согласиться с Оскаром де ла Рентой, который сказал, что каждый заслуживает второй шанс, особенно такой талант, как Гальяно. Леди Аманда Харлек, которая встретилась с Гальяно еще не будучи леди, а будучи редактором моды журнала Harpers & Queen, и проработала с ним вплоть до его прихода в Dior (а потом переметнулась к Лагерфельду в Chanel, взбесив Гальяно) говорит, что он раскрыл ей тайну создания моды, «как будто бы у него был ключ, который открывал одну дверь за другой». Возможно, этот ключ где-то все еще есть и подойдет для еще одной двери.
Джону Гальяно — 60. Как бывший король моды стал «просто портным»
https://ria.ru/20201128/galyano-1586643069.html
Джону Гальяно — 60. Как бывший король моды стал «просто портным»
Джону Гальяно — 60. Как бывший король моды стал «просто портным»
Джону Гальяно, чей гламурно-театральный стиль во многом определял моду с середины 90-х до конца нулевых, исполнилось 60. Ему удалось вернуть былую славу дому… РИА Новости, 28.11.2020
2020-11-28T08:00
2020-11-28T08:00
2020-11-28T08:17
знаменитости
звезды
стиль жизни
культура
анна винтур
наоми кэмпбелл
кейт мосс
christian dior
/html/head/meta[@name=’og:title’]/@content
/html/head/meta[@name=’og:description’]/@content
https://cdn24.img.ria.ru/images/07e4/0b/1a/1586507927_0:382:1356:1145_1920x0_80_0_0_8ba32e6e1f41fb7b48b6fe7b22ba56b9.jpg
МОСКВА, 28 ноя — РИА Новости, Ольга Распопова.
Джону Гальяно, чей гламурно-театральный стиль во многом определял моду с середины 90-х до конца нулевых, исполнилось 60. Ему удалось вернуть былую славу дому Dior, заслужить признание модных критиков и звезд, но всего за один вечер он перечеркнул блестящую карьеру брошенной в сердцах фразой. О дизайнере, который стал жертвой «новой этики» задолго до ее разгула, — в фотоленте РИА Новости.
РИА Новости
7 495 645-6601
ФГУП МИА «Россия сегодня»
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/awards/
2020
РИА Новости
7 495 645-6601
ФГУП МИА «Россия сегодня»
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/awards/
Новости
ru-RU
https://ria.ru/docs/about/copyright.html
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/
РИА Новости
7 495 645-6601
ФГУП МИА «Россия сегодня»
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/awards/
https://cdn21.:no_upscale()/imgs/2016/12/05/06/755568/67747ac176b18da82a05da73221ab054ced6b4ca.jpg)
img.ria.ru/images/07e4/0b/1a/1586507927_0:258:1356:1275_1920x0_80_0_0_2f94fb6ad3aeb9d31ff4354e445266d2.jpgРИА Новости
7 495 645-6601
ФГУП МИА «Россия сегодня»
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/awards/
РИА Новости
7 495 645-6601
ФГУП МИА «Россия сегодня»
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/awards/
знаменитости, звезды, стиль жизни, фото, анна винтур, наоми кэмпбелл, кейт мосс, christian dior, мода, предъявление обвинений модельеру джону гальяно
Джон Гальяно: Как уничтожить карьеру одной фразой и восстать из пепла
Сегодня исполняется 54 года одному из самых эпатажных кутюрье мира — Джону Гальяно. Сейчас этот именитый дизайнер всеми силами пытается замять историю трехлетней давности, когда он публично признался в своей любви к Адольфу Гитлеру. Эти несколько слов кардинально изменили жизнь признанного во всем мире художника.
Дорога в мир большой моды
Сын англичанина и испанки Хуан Карлос Антонио Гальяно Гильен родился в Гибралтаре 28 ноября 1960 года. После переезда всей семьи в Лондон талантливый подросток поступает в Центральный колледж искусства и дизайна Св. Мартина, совмещая занятия и работу костюмером в Лондонском Национальном театре. Именно в театре Джон находит источник своего вдохновения в историческом костюме, которому будет верен в течение всей своей дальнейшей работы дизайнером.
Зарегистрировав собственный бренд John Galliano, успешный дизайнер создает такие коллекции, как «Падшие ангелы», «Афганистан отвергает западные идеалы», «Забытая невинность», «Абсурдные игры» — и все они имеют ошеломительный успех.
Гальяно становится в один ряд с самыми влиятельными кутюрье 80-х и диктует свои правила. Заинтересовавшись японскими модельерами-деконструктивистами, которые выпускали некий гибрид спортивной одежды с народными декоративными мотивами и кимоно, дизайнер выпускает коллекцию «Бланш Дюбуа». Однако даже самые продвинутые модники не понимали как в этом можно ходить по улице.
Поэтому продажи следующей и самой успешной, по мнению критиков моды, коллекции «Побег юной принцессы Лукреции из большевистской России» были нулевыми. В жизни Гальяно настали безденежные суровые времена.
Dior и только Dior
Все изменилось в конце 1994 года, когда в одном из особняков Парижа прошла демонстрация коллекции John Galliano осень-зима 1994/1995. В показе участвовали такие звезды подиума, как Линда Евангелиста, Наоми Кэмпбелл, Кейт Мосс и Хелена Кристенсен.
Присмотревшись к эпатажному мастеру, известный французский дом моды Dior решается в 1996 году на сотрудничество с Джоном Гальяно.
«В какие руки попал Dior, и что с ним станет?» — недоумевали ценители моды. Однако Dior не ошибся. Джон не только вдохнул новую жизнь в марку Christian Dior, но и обеспечил ей колоссальный коммерческий успех. На момент прихода дизайнера у модного дома было около 20 магазинов, сейчас же их более 200. Dior даже обвиняли в том, что он превратился в чересчур коммерческий бренд.
По мнению журнала Vogue, Гальяно взял «старушку Dior» на руки и просто перенес в XXI век. Взамен модный дом ни в чем не ограничивал Гальяно: только самые дорогие ткани и аксессуары, показы, которые сравнивали с театральными постановками, — дизайнер работал на широкую ногу. Он превратил вокзал Ватерлоо — в пустыню, теннисный стадион в Булонском лесу — в заросли, Оранжерею Версальского дворца — в 150-метровый подиум, залитый водой. В его обновках щеголяли Принцесса Диана и Шарлиз Терон, а Пенелопа Крус, Гвен Стефани и Кейт Мосс и вовсе выходили замуж в его платьях.
Образы Гальяно запоминались, шокировали, восхищали.
Кстати, об образах. Выход Гальяно в конце показов заслуживает отдельного внимания.Конец прекрасной эпохи
Карьера Джона Гальяно, похожая на сказку, пошла под откос в 2011 году. Тогда же публика увидела последний его показ для Dior в музее Родена. Джованна Баталья, стилист и директор моды Vogue Gioiello, позже напишет, что на этом шоу чувствовала себя, как на похоронах кого-то, кто еще жив. Всему виной стал грандиозный скандал, который устроил Гальяно на одной из вечеринок.
Будучи в сильном подпитии, он заявил еврейской паре Филиппу Виржити и Жеральдин Блох о том, что всегда любил Адольфа Гитлера! «Да кем вы себя возомнили, — спросила возмущенная Жеральдин. — Блондином-арийцем с голубыми глазами?» На это Джон и вовсе ответил, что таких собеседников, как она, не должно существовать на свете. Эти слова стали причиной его четырехчасового допроса в полиции, уголовного дела по факту хулиганства, бесконечных обвинений в расизме и антисемитизме, а также увольнения из Dior.
О Гальяно молчали все издания, ни один модный дом не хотел с ним сотрудничать, его коллеги по цеху либо осуждали его поступок, либо вовсе отказывались говорить о некогда влиятельном кутюрье. После ухода из Christian Dior
В разгар настоящей травли со стороны общества за несколько горячих слов, сказанных в пьяном виде, Гальяно ложится в клинику, чтобы избавится от алкогольной и наркотической зависимостей. Выйдя из больницы, он всеми силами пытался загладить свою вину и во всех немногочисленных интервью то и дело извинялся перед еврейскими семьями.
Попытки вернуть Гальяно в мир моды начинаются только через два года после скандала. В феврале 2013 года на Неделе моды в Нью-Йорке прошел показ женской коллекции Oscar de la Renta, над которой также работал Джон Гальяно. В июне этого же года в журнале Vanity Fair публикуют первое интервью кутюрье с момента его ухода из Dior.
Уже летом Джон появляется в американском ток-шоу Charlie Rose, по его последним интервью создают спектакль «Маленький Джон», а осенью он становится приглашенным редактором декабрьского номера Vogue UK.
Самое странное во всей этой истории произошло в мае 2014 года. Страна, которая не раз появлялась в его коллекциях в образах Анны Карениной, Сони Мармеладовой, пьяных ямщиков и есаулов, внезапно призвала Джона Гальяно к себе на службу. Российское отделение компании «Л’Этуаль» пригласило дизайнера на должность креативного директора сети. И «маленький Джон» согласился.
За карьерой дизайнера следила Татьяна Барботина
Экстравагантные шедевры Джона Гальяно | SpellSmell.ru
Родился Джон Гальяно (John Galliano) в Гибралтаре, но уже в шестилетнем возрасте переехал с семьей в Лондон. Когда пришло время делать выбор профессии, он поступил в Колледж Искусства и Дизайна Св. Мартина. Не исключено, что интерес к моде и одежде Гальяно унаследовал от матери: она наряжала детей, даже если впереди была всего пятиминутная прогулка в магазин.
Содержание:
Дорога на модный Олимп
Успех пришел с первой же коллекцией.
А ведь это был всего-навсего дипломный проект!
Только представьте: вся подборка одежды, которую студент Гальяно представил по окончании обучения в колледже, перекочевала в витрину магазина авангардной одежды. В возрасте 25 лет дизайнер создает собственный бренд. Сегодня он выпускает еще и парфюмерию (представленные John Galliano духи есть в нашем ассортименте), а тогда компания занималась лишь одеждой и аксессуарами. Появляются коллекции Гальяно — сначала на британской Неделе высокой моды, затем в Париже.
Авангардные и порой эксцентричные находки молодого Гальяно были восприняты «на ура». Перед показом коллекции «Падшие Ангелы» (роскошные муслиновые платья) Гальяно не побоялся окатить своих моделей водой, чтобы придать одежде законченность… Одним словом, в заурядности дизайнера не обвинишь.
Необычные наряды Джона Гальяно
В начале девяностых Гальяно отправился покорять Париж. И покорил.
В 1994 году, когда подиумы заполонили платья из простой мешковины и лишенные женственности модели, Гальяно поразил всех.
По-настоящему красивые, полные необычной роскоши наряды представляли самые известные модели мира, среди которых были Наоми Кемпбелл, Кейт Мосс.
Платье из весенней коллекции Гальяно 1994 года
Эпоха Диор
В 1995 году Гальяно пригласили на должность арт-директора Givenchy. Спустя год ему предлагают позицию в доме Dior. В первые годы своей новой работы Гальяно, боготворивший Диора, признавался: «Даже в самых безумных мечтах я не представлял, что когда-то буду работать в доме Диор. Порой мне хочется ущипнуть себя, чтобы убедиться: да, это не сон!»
Имя Диор, которое в 50-х годах гремело на мировых подиумах, на тот момент уже лишилось изрядной доли своей славы. Классические костюмы для дам среднего возраста и весьма традиционные бальные платья – вот что представлял этот бренд. «Мы немного стряхнули паутину, — комментирует Гальяно свое участие в возрождении лейбла. – Одежда сделана для легкой на подъем современной женщины, которая запросто может слетать в Нью-Йорк пообедать».
На должности арт-директора Диор Гальяно пробыл полтора десятка лет. За это время вышли не только удивительные коллекции одежды, но и запоминающиеся ароматы, которые соответствовали новому образу: представленные Dior духи Dior Addict, Dior Homme, Hypnotic Poison, Miss Dior Cherie и J`Adore, который по итогам 2010 года стал самым продаваемым парфюмом в мире.
А с 2008 года стали выходить ароматы и под собственным брендом John Galliano. Дебютный именной парфюм – это альдегидно-цветочная композиция для роковых соблазнительниц. Ее флакончик сам по себе – творение искусства. А в прошлом году появился мускусный аромат с яркими цветочными и фруктовыми нотками Parlez-Moi d Amour. Полная контрастов композиция создает слегка экстравагантный, но женственный образ.
Весна-лето 1997
А что впереди?
Мировая известность ко многому обязывает. И за проступок, который любому другому человеку, скорей всего, простили бы, Гальяно уволили и отдали под суд.
Поговаривают даже о том, что дизайнеру грозит шесть месяцев тюремного заключения.
Началось с того, что в парижском баре La Perle Гальяно оскорбил двух гостей. Он «проехался» по внешности женщины и ее национальности, а потом и по ее спутнику. Пара подала в суд, но следствие стало в тупик. И тут в полицию поступил еще иск аналогичного характера. На этот раз он был подкреплен видео: нетрезвый Гальяно обзывает женщину, причем в его высказываниях слышится явный антисемитизм. Именно это вызвало огромный общественный резонанс.
Известный своим консерватизмом дом Диор не мог смириться с пятном на репутации и молниеносно уволил Гальяно. Скоро дизайнер перестал сотрудничать и с брендом, который носит его имя (он принадлежит Диор). Многие известные люди, в том числе Натали Портман, публично осудили его поведение.
Одним словом, за свою несдержанность дизайнер получил серьезное наказание. И это несмотря даже на то, что в течение нескольких дней после происшествия Гальяно письменно подтвердил, что признает свою вину и принес свои извинения – это признание опубликовали многие СМИ.
Фото из разработанной Гальяно коллекции Christian Dior Fall/Winter 2011/2012
На сегодняшний день замену Гальяно дом Диор так и не нашел. В газеты просачивались слухи, будто дизайнер вернется на свое место, однако официальных подтверждений нет. Как бы то ни было, нам наверняка предстоит увидеть еще не одну впечатляющую коллекцию Гальяно. Вопрос лишь в том, под каким брендом она появится!
Нет в наличии
50
от 1 840 до 20 740 руб
60
Нет в наличии
18
от 1 140 до 19 630 руб
169
от 2 760 до 4 070 руб
15
SpellSmell
Основатели моды. Джон Гальяно – гламур с налетом бунтарства – Москва 24, 29.03.2018
Джон Гальяно, без сомнений, является одним из самых ярких модельеров современности.
Его имя известно даже тем, кто далек от мира моды. Исчезнувший с радаров индустрии в 2011 году, чтобы несколько лет спустя вернуться, с каждой новой коллекцией он доказывает свое право на звездный статус. О жизни и работах знаменитого фэшн-бунтаря – в новом материале портала Москва 24 из серии публикаций о выдающихся деятелях моды.
Фото: AP/Francois Mori
Хуан Карлос Антонио Гальяно Гильен – именно такое имя получил будущий модельер при появлении на свет 28 ноября 1960 года в Гибралтаре. Вкус к одежде мальчику прививала мама-испанка – учительница фламенко наряжала своего сына и двух дочерей даже при выходе в магазин. Когда Хуану было шесть лет, семья переехала в Лондон в поисках лучшей работы и жизни. Там он и стал Джоном, на английский манер. Получив среднее образование, он поступил в престижную Школу искусства святого Мартина, которую закончил с отличием в 1984 году. Первая же коллекция юного кутюрье, вдохновленная образами Французской революции, была полностью выкуплена бутиком Browns для перепродажи.
Читайте также
Сегодня это кажется удивительным, но успех вовсе не сразу сопутствовал молодому дизайнеру. Несмотря на позитивные отзывы критиков, высокую оценку его таланта и титул «Британский дизайнер года», которым его впервые наградили в 1987 году и с тех пор награждали еще три раза, в Великобритании дела шли не так гладко. В 1988-м Гальяно создал коллекцию «Бланш Дюбуа», вдохновленную главной героиней пьесы «Трамвай «Желание». Именно здесь появился его знаменитый асимметричный крой. Но кризис заставил молодого модельера покинуть свою страну. В конце 1980-х в поисках клиентской базы и финансирования он принял решение переехать на родину высокой моды – в Париж. В 1989-м состоялось его первое шоу в рамках парижской Недели моды.
Джон Гальяно в 1995 году
В 1991 году Гальяно работал с Кайли Миноуг, создав коллекцию костюмов для ее тура Let’s Get to It Tour. Но настоящий прорыв в карьере модельера состоялся в 1993 году благодаря легендарной Анне Винтур, главному редактору американского Vogue.
Она помогла Гальяно устроить показ коллекции из семнадцати черных нарядов, принесших модельеру еще одно звание «Лучшего дизайнера года». В 1995 году Гальяно назначили творческим директором дома Givenchy, что сделало его первым британским дизайнером, ставшим во главе французского дома высокой моды. А уже в октябре 1996-го он стал художественной главой Christian Dior. Гальяно проработал для этого модного дома почти 15 лет, ежегодно выпуская по 12 коллекций, каждая из которых становилась событием.
Показы
Модные показы Гальяно невозможно описать, как они того заслуживают, лучше посмотреть хотя бы несколько из них. Именно Джон Гальяно превратил дефиле в настоящие театрализованные представления, а финальный выход кутюрье на поклон сделал ключевой частью шоу, которую всегда ждали с нетерпением.
Наслаждавшийся вниманием и восхищением, в каждом показе он представал в новом образе. Гальяно видели в самых разных ролях – от моряка и пирата до Наполеона и космонавта. Но главным вдохновением для кутюрье всегда оставалась женщина.
Минималистичная мода девяностых не вызывала у него энтузиазма – Гальяно создавал собственные тренды, одевая своих моделей в сексуальную одежду с глубокими вырезами, сделанную из прозрачных тканей со множеством слоев и оборок. Идеи для вдохновения он находил по всему миру, во всех мыслимых исторических эпохах. Источниками для создания новых коллекций мог служить кто угодно и что угодно – индейцы и мексиканцы, вампиры и инквизиторы, Древний Египет и Япония, рыцарские турниры и принцессы, техно и рэп. В каждой новой коллекции перед зрителем открывался новый Гальяно, каждый раз – яркий и неожиданный.
Одну из своих коллекций кутюрье посвятил Рудольфу Нурееву. Построив дефиле на истории жизни легендарного танцовщика, от татарского мальчика до международной звезды, он ловко подметил в элементах костюмов и аксессуаров многогранность самого Нуреева и самые различные факты из его биографии. Во внимании к деталям – весь Гальяно.
Россия и русские мотивы вдохновляли Гальяно не раз – в 1994 году в своей коллекции «Принцесса Лукреция» он рассказал историю русской принцессы, сбежавшей из дворца и отправившейся в путешествие в поисках себя.
Сказке конец
Фото: ТАСС/Abaca Press
В 2011 году жизнь Джона Гальяно сошла с налаженной колеи: в результате его антисемитских высказываний в одном из парижских баров его уволили как из Christian Dior, так и из собственного дома моды, названного его же именем. Мир моды разделился – в то время как некоторые резко осуждали поведение Гальяно и одобряли его увольнение, другие предлагали не делать спешных выводов и сначала разобраться в ситуации. Сам же кутюрье, по совету своих подруг Кейт Мосс и Наоми Кэмпбелл, отправился лечиться в реабилитационный центр. Огромная нагрузка, переработки, бешеный темп работы, требующий создания коллекции за коллекцией, подточил здоровье Гальяно, а алкогольная и наркотическая зависимости привели в конечном счете к эмоциональному взрыву. Друзья и коллеги Джона недоумевали: на протяжении десятилетий работы раз за разом доказывавший свои широкие взгляды, открытость и интерес ко всем культурам и национальностям, одним высказыванием, сделанным в состоянии измененного сознания он, казалось, полностью перечеркнул свою карьеру.
Но период остракизма не продлился вечно. Уже в 2013 году Джон Гальяно получил приглашение работы в дом моды Оскара де ла Ренты, а через два года занял пост креативного директора в Maison Martin Margiela, где работает и по сей день. Яркие шоу Гальяно, навсегда вошедшие в историю моды, ушли в прошлое, но и в своих сегодняшних работах он остается самим собой – ярким, ни на кого не похожим, безумным и бескомпромиссным, шикарным Джоном Гальяно.
Достижения и изобретения
Фото: AP/Christophe Ena
– «Воскрешение» модного дома Christian Dior, превращение его из скучного буржуазного бренда в актуальный и пользующийся популярностью у самых разных возрастных категорий.
– Превращение модных показов в яркие театрализованные представления с богатыми декорациями и особой историей.
– Превращение выхода самого кутюрье в конце каждого показа в часть представления, своеобразное ядро шоу.
– Возвращение в моду роскоши и ярких цветов, ставших своеобразной предтечей гламура двухтысячных.
– Вдохновение разными регионами, национальностями и историческими эпохами, которым Гальяно отдавал дань в своих коллекциях.
«За что же все-таки стоит ценить enfant terrible французской моды Джона Гальяно? За ассиметричный крой, который смело можно назвать одним из любимых элементов дизайнера и благодаря которому его 30 лет назад заметили в Balenciaga и еще задолго до золотого века Dior предрекли успех. – говорит фотограф, ретро-модель Дарья Нельсон. – За опережение и предчувствие эпохи гламура нулевых и смелые декадентские идеи, благодаря которым ему удалось превратить затухающий Dior, который к тому времени уже утратил былую актуальность, в один из ведущих домов моды».
И за то, что показ стал небольшим представлением. Каждое шоу Dior под руководством Гальяно было скорее театральным представлением, нежели просто монотонным дефиле под музыку, а само появление дизайнера в конце дефиле вызывало зачастую не меньший интерес, чем сама коллекция.
И, конечно же, за то, что он вдохнул новую жизнь в Maison Margiela и не прекращает удивлять своими креативными, зачастую даже гротескными, однако действительно в духе Маржела, решениями.
Лиза Минаева
Джон Гальяно: лучшие показы гения моды
В день рождения одного из самых эпатажных и гениальных дизайнеров современности вспоминаем важные моменты его карьеры и самые известные модные шоу.
Джон Гальяно – гений или скандалист?
instagram.com/jgalliano
Джон Гальяно родился 28 ноября 1960 года в Гибралтаре в семье сантехника и домохозяйки. Страсть к красивой одежде передалась ему от матери, которая любила наряжать детей и надевать красивые платья, даже если выходила на улицу всего на пять минут. Позже семья переехала в Лондон, где Гальяно смог поступить в колледж святого Мартина на факультет дизайна. Показ его дипломной коллекции прошел с триумфом – на следующий же день после шоу линейка одежды, вдохновленная французским гротеском, была выставлена на витринах универмага Browns. Первой покупательницей стала певица Дайана Росс – у начинающего гения модной индустрии она приобрела жилетку.
instagram.
com/jgalliano
Во время учебы Гальяно работал в Национальном театре – именно эта должность во многом повлияла на его будущие коллекции, в которых часто можно встретить элементы национальных нарядов и театральных костюмов. Сам дизайнер не раз говорил, что в молодости посещал много ночных клубов и его эпатажность сформировали стильные образы любителей тусовок. В начале 90-х Джоном Гальяно интересовались такие культовые модные дома, как Balenciaga и Givenchy, но в итоге бизнесмен Бернар Арно нанял его, чтобы освежить эстетику Dior, который к тому времени в модной среде приобрел нелестную приставку – «консервативный».
Гальяно стал ежегодно выпускать по 12 коллекций, а едва ли не самым важным моментом модных шоу считался выход дизайнера. Свидетели показов не раз говорили, что во время представлений в залах стояла полная тишина – так зрителей привлекало происходящее. В модном мире Гальяно называют «реаниматологом Dior» и говорят, что существует только то, что делает Гальяно, и где-то далеко – все остальное.
В 2013 году модный дом со скандалом уволил дизайнера за нетолерантные и грубые высказывания в пьяном виде. Он долго судился в бывшими работодателями, но в итоге его обязали выплатить компании штраф в размере 1 доллара. После этого в карьере Джона Гальяно началась черная полоса, которая только-только заканчивается. Сейчас дизайнер сотрудничает с Maison Margiela.
Каждый показ новой коллекции Джона Гальяно был настоящим театрализованным представлением и перфомансом. В день рождения модельера мы решили вспомнить его лучшие шоу, которые принесли ему репутацию гения.
Первая коллекция – 1984 год
Свою первую коллекцию Джон Гальяно представил в качестве дипломной работы в колледже. Она получила название Les Incroyables – «Невероятные» и была вдохновлена Великой французской революцией.
Также в ней можно проследить влияние японских авангардистов и нарочитый гротеск, который через объемные детали возвел в культ женственность образов. Своей первой коллекцией Гальяно напомнил миру моды, что исторические архивы – огромный и неизведанный пласт, в котором бесконечно можно черпать новые идеи. Многие дизайнеры отмечали, что в первом же показе проявился талант Гальяно как закройщика, который умел грамотно сочетать асимметрию и элегантность.
Русские принцессы и Кейт Мосс – 1994 год
Лейтмотивом коллекции 1994 года стала история русской принцессы Лукреции, которой удалось сбежать из царского дворца и вырваться на свободу в поисках себя. Главной героиней шоу стала юная Кейт Мосс, которая осталась преданной своему гению даже во время скандала с домом Dior, когда от него отвернулись почти все знакомые, и попросила Гальяно сделать для нее свадебное платье.
youtube.com/embed/ip6OiNb7fqU» allowfullscreen=»allowfullscreen»/>
Позже дизайнер признался, что такой широкий жест модели спас его карьеру и веру в себя. «Создание свадебного платья для Кейт стало моей творческой реабилитацией. Оно буквально спасло меня. Кейт вселила в меня надежду, и я решил доказать, что, несмотря на все, что обо мне говорят, я остаюсь самим собой – дизайнером Джоном Гальяно».
Посвящение Рудольфу Нуриеву – 2011 год
Одним из кумиров Джона Гальяно был танцовщик Рудольф Нуриев. Дизайнера восхищало в нем все – от мощных балетных движений до костюмов и декораций для его спектаклей. Как итог, он посвятил своему любимцу одну из мужских коллекций сезона осень-зима 2011 года. Она иллюстрирует четыре ипостаси танцовщика: его татарские корни, жизнь в балете, любовь к стране и неизбежную эмиграцию. Русская тема была излюбленным мотивом дизайнера, он неоднократно к ней возвращался, а самым стильным аксессуаром считал меховую шапку-ушанку.
Костюмы балканских народов – 2009 год
Вдохновением для этой женской коллекции стали традиционные костюмы балканских народов, а источником идей – фольклорные сказки и легенды. Главными элементами выступили головные уборы с обилием деталей и драгоценных камней. На подиуме была воссоздана атмосфера ночных гор, а с потолка шел искусственный снег.
Коллекция бренда Maison Margiela – 2019 год
В 2014 году Джон Гальяно стал креативным директором французского модного дома Maison Margiela. В 2019 году он представил коллекцию, вдохновением для которой стала военная форма начала XX века. В ней дизайнер выразил свой политический активизм и свободу. Этот показ последовал новой для мира моды тенденции и показал мужские и женские образы на одном шоу.
В коллекцию вошли пальто, напоминающие кители, головные уборы полевых медсестер и платья со шлейфом из парашютной ткани.
Никакого перфоманса и эпатажа – кажется, что сейчас Гальяно только привыкает к новому месту работы и не хочет привлекать к себе излишнее внимание, но в источниках вдохновения остается верным себе. Уверены, что многое в карьере у дизайнера еще впереди и мы увидим его театрализованные шоу в ближайшее время.
Читайте также:
Коллекцию, посвященную рубашке Карла Лагерфельда, представят на Pitti Uomo
Модные итоги 2019 года: названы главные тренды и иконы стиля
6 cекретов стиля итальянок, которые стоит взять на вооружение
Как Джон Гальяно стал John Galliano (TM)
Слава Джона Гальяно, как и любого гения, подвергается разным толкам. Его часто критикуют за чрезмерную театральность и ненужный размах представления, при этом всегда хвалят за совершенно новые идеи, которые каждый раз будорожат модную общественность. При этом сам John Galliano не стремится кого-то будоражить, меньше всего его волнует мнение модных критиков. Он просто творит, вдохновлясь историей, путешествиями, трансформациями в одежде разных народов.
Его творения всегда пользуются должным успехом.
Своим успехом он во многом обязан Анне Винтур. Именно она постаралась сделать все, чтобы имя John Galliano не пропало из расписания Недель моды в Париже (в Париж дизайнер перебрался после окончания колледжа St.Martin’s в Лондоне). Одну неделю он все-таки пропустил, осенью 1993 года. Тогда-то Винтур и приложила все усилия, чтобы найти деньги на показ Гальяно в марте 1994. Винтур удалось найти деньги и место показа — дом Sao Schlumberger, а Гальяно удалось создать коллекцию из 17 образов за 15 дней. Коллекция была целиком черной. Казалось бы, драматично, но никакой драмы не было, только успех. Что с него взять — гений.
Этот показ осенней коллекции 1994 года стал повортным моментом в карьере дизайнера. После него последовало предложение возглавить Дом Givenchy в 1995, где первая коллекция Гальяно была признана феерической, а потом в 1996 ему предложили Dior, где его гениальные творения до сих пор каждый сезон вызывают всплеск эмоций.
Вряд ли бы прозорливый бернар Арно выбрал британского смелого дизайнера для французских домов с классическим стилем, если бы не Винтур. Впрочем, Арно и не скрывает, что выбрал Гальяно с подачи главного редактора американского Vogue. Так эта «железная леди» в области моды помогла гению создать 17 образов, которые вернули его на подиум и вознесли на вершину модного Олимпа. Как сказала сама Винтур: «В конце 20 века Франции ничего не остается, как терпеть вмешательство в моду гениальных британских идей, которые превосходят все остальные. В лице Джона Гальяно».
Д.К.
Влияние японской коллекции A / W94 Джона Гальяно
Что касается показов мод, которые удваиваются как культурные вехи, Джон Гальяно получил свою долю — но, пожалуй, наиболее примечательным является энергичное предложение в салонном стиле, которое дважды проводилось 5 марта 1994 года в отеле São Schlumberger’s Hôtel Particulier.
. Сегодня это модный фольклор: момент, когда обедневший, поэтический Давид победил, казалось бы, неприступного Голиафа, который был мегаваттной индустрией моды Парижа.На самом деле, это была кульминация творчества единомышленников в последнюю минуту, которая сделала Гальяно, пожалуй, самым соблазнительным, искусным и подрывным рассказчиком своей эпохи, что в конечном итоге привело его к опасно высоким вершинам. Это шоу, которое часто называют «возвращением с пропасти», было не столько возвращением (у Гальяно было несколько, не будем забывать), сколько заявлением о будущих обещаниях: — это то, что мы можем сделать . Подобно тому, как Кармел Сноу окрестила осиновую талию и широкую юбку Dior «новым взглядом» на послевоенную женственность, 5 марта Андре Леон Талли ввел термин «момент моды», а остальное уже история.
В предыдущем сезоне Гальяно наэлектризовал Париж коллекцией, которая пробудила в памяти Толстого своей бешеной театральностью и повествованием — но, как всегда, его любимый историзм был пронизан подрывным чувством остроумия и сексуальности.
Однако, несмотря на одобрение критиков, у Гальяно и его команды не было ни студии, ни гроша, чтобы выпустить еще одну коллекцию, и они смирились с тем, что не смогут … дать сигнал Анне Винтур. Самая могущественная покровительница Гальяно вмешалась и сделала то, что часто делают влиятельные женщины, чтобы сдвинуть дело с мертвой точки: она организовала обед.За португальскими сардинами Андре Леон Талли (человек Винтур на земле) и Гальяно спросили Сан Шлюмберже, готова ли она предоставить ей пустой особняк 17 века на улице Феру, который предположительно был построен для Д’Артганана, одного из трех мушкетеров. и позже населен мадемуазель де Люзи, актрисой-полусветом и любовницей Талейрана. В 70-х годах компания Schlumberger устраивала легендарные вечеринки в скрытом подвале дискотек с кожаными кабинками и лавовыми лампами, которые спустя десятилетия оставались там заброшенными.»Почему нет?» она ответила: «Просто дайте мне немного времени, чтобы немного подкрасить глаза». Винтур и Леон Талли также получили 50 000 долларов от Джона Булта и Марка Райса из Пейна Уэббера, вооружившись фотографиями косого платья дизайнера Стивена Мейзеля за обедом в отеле Bristol.
Вдали от простой белой взлетно-посадочной полосы Гальяно воспользовался возможностью создать впечатляющую мизансцену с выцветшим величием и мучительным романтизмом. Он достал сотни ржавых старых ключей на блошиных рынках в Клиньянкуре, каждый из которых был превращен в приглашение с испачканной от чая и потертой от пламени запиской, написанной от руки.Набор был не менее зрелищным. «Мы открыли окна, принесли тонны опавших листьев, залили упавшие люстры лепестками роз, создали неубранные кровати и аккуратно расставили перевернутые стулья в разных местах», — вспоминал Гальяно в книге Колина МакДауэлла Galliano . «Мы залили дом сухим льдом, так что все место имело унылый, поэтичный вид, как на фотографии Сары Мун. Мы осветили дом снаружи, чтобы придать ему ощущение утренней росы. Девочки проработали весь дом, начиная с верхнего этажа.Это было похоже на презентацию старого салона. Великолепные создания с небесным пьянящим макияжем бродят по этому заброшенному дому, наклоняются и ищут в пыли брошенные любовные письма… это было волшебство ».
The Show
История началась с того места, где остановился предыдущий сезон. После войны принцесса Лукреция возвращается в Париж вдовой, так как ее муж погиб в бою. Ее пастельная невинность переросла в задумчивую дымную тьму; Принцесса Лукреция теперь является ночным существом Парижа 1920-х годов, в котором представлены слипоны noire , меха и кимоно.Конечно, все началось с черного крепа с атласной спинкой, недорогого, легкого и создающего иллюзию двух разных тканей. Гальяно уже сделал себе имя своими платьями косого кроя, в которых использовалась техника, которую Мадлен Вионнет впервые применила в 1920-х годах. Его крой, однако, был тонко впечатляющим: швы принимали форму гребешков, звезд и шипов, извилисто перемещаясь по телу, заметные для глаза только в непосредственной близости. «Прежде чем подшить их, вы должны дать им повиснуть в течение недели», — объяснил Гальяно.«После того, как вы носите его примерно полчаса, температура вашего тела разрушает волокна ткани».
Следовательно, Гальяно и его команда растирали девушек прямо перед тем, как они выходили на подиум, чтобы платья соответствовали форме их тела.
Сама коллекция представляет собой исследование Кики де Монпарнас, маяка сексуальной привлекательности 1920-х годов и западной фантазии о Востоке как плодородной земле эротико-экзотических импульсов. Обтягивающие платья-комбинации с чулками, смокинги 40-х и микрокимоно с вышитыми розами ремни пояса оби, тяжелые воротники с портретом и дубленки Deco, увенчанные шляпами Стивена Джонса, украшенные бриллиантами Place Vendôme и подкрепленные серебром Маноло Бланика. и черные сандалии с ремешками.Во всем черном цвете акцентировались розово-желтые цвета Кабуки. Гальяно всегда вдохновлялся японизмом и шинуазри, которые пронизывали моду и искусство начала 20 века. Дорогая соратница Гальяно, Аманда Харлех (урожденная Гривс) назвала музу «восточной принцессой, похожей на котят». Поль Пуаре и Мадлен Вионне, оказавшие наибольшее влияние на Гальяно, были двумя из первых парижан, которые включили кимоно в свои конструкции, заимствовав характерную арку на спине, воротник, открывающий затылок, и асимметричный подол, который короче спереди и длиннее сзади.
Однако видение Гальяно было явно нетрадиционным: чулки и швы, удлиняющие гибкие ноги, вышитые пояса оби, также использованные как корсеты и бандо, и сшитые на заказ смокинги, маскирующиеся под мини-платья.
Люди
Стивен Джонс, проработавший почти десять лет модистом «безжалостного модерниста» Клода Монтаны, начал работать с Гальяно в предыдущем сезоне и нашел радость в чувстве дизайнера. историзм.Для шоу он создал черные шляпы, вдохновленные Скиапарелли и Люсиль Болл, которые сидели рядом с острыми пластиковыми головными уборами Мёбиуса от Жюльена Д’Иса. Дженнифер Остерхоудт, тогдашняя помощница Гальяно, которая сейчас ведет архив Гальяно, Маккуина и Живанши (созданный обоими дизайнерами) в Хакни, вспоминает драматическую историю участия D’Ys. «Он прибыл так поздно со всеми своими японскими помощниками, одетыми в черное, — говорит Остерхоудт. «Как только он приехал, он уезжал, и все были в ужасе — шоу должно было начаться примерно через 20 минут.
Он и его помощники пошли в стационарную часть BHV [сеть парижских универмагов] и купили все эти ярко-синие, зеленые, красные и желтые пластиковые листы. Они вернулись и начали разрезать их на полоски, а затем он начал скатывать их и взял спичку, чтобы проделать маленькую дырочку. Затем он вставляет заколку для волос и начинает связывать их все вместе, чтобы сделать эти скульптуры в волосах ».
В результате получился идеальный баланс японской модернистской синтетики и богато украшенной шляпы Джонса, создав своего рода современный японизм, который подорвал крой 40-х годов и замысловатые вышивки.Гальяно также хотел настоящие бриллианты, поэтому Аманда Харлех отправилась на Вандомскую площадь, чтобы убедить ведущих ювелиров Парижа одолжить украшения для выставки. Они прибыли с бесчисленным количеством телохранителей, которые ждали на верхнем этаже, но Харлех смешал и сопоставил детали из разных домов на каждой из девушек, оплошностей , которые привели к жалобам со стороны ювелиров и ряда сбитых с толку телохранителей.
Модели также совершили серьезный переворот: Линда, Кейт, Наоми, Кристи, Хелена (девушки, которым все еще не нужна фамилия и, как известно, не просыпались меньше, чем за небольшое состояние), все гуляли бесплатно, не один раз, но дважды, так как было два спектакля; один утром и один днем.Джонс вспоминает, что именно музыка давала девочкам плавное, свободное чувство движения. Пуччини нигде не было слышно — вместо этого Джереми Хили сыграл сет «Нирвана», «Сло Мушун», «Вангелис» и «Джеймс Браун».
Кристи Тарлингтон (чье платье для торта ко дню рождения готовил Билл Гайттен в начале показа) и Кейт Мосс были единственными моделями, носившими красочный дизайн. Кимоно из органзы из розовой жевательной резинки Мосса было вдохновлено интермедией между лейтенантом Пинкертоном и мадам Баттерфляй, с открытыми рукавами-колоколами, оттянутыми к спине и завязанными узлом, идея возникла из фотографий палестинских женщин, которые пекут хлеб и завязывают рукава сзади.
их.Надя Ауэрманн элегантно пробиралась по комнатам с сигаретой в руке, как веймарская лисица, в черной короткой юбке и перевернутой короткой куртке, с войлочной крошкой, затенявшей ее лицо, и приколотой к ромбовидной веточке коровьей петрушки — взгляд Хэмиша Боулз говорит, что определил момент.
The Impact
«Редакторы моды, которые могут сосчитать великие моменты моды на одной руке, вероятно, используют три из этих пальцев для незабываемых показов Джона Гальяно», — написала Эми Спиндлер в The New York Times , через три дня после спектакля.«Хотя его воскресному шоу не хватало масштабной театральности, работы г-на Гальяно были серьезно восприняты прессой и покупателями магазинов». Когда его спросили, сколько Бергдорф Гудман купит, модный директор универмага Эллин Зальцман сразу же взялась за все. Была также клиентура от кутюр, которую накопил Гальяно: такие старшеклассники, как Сан-Шлюмберже, Энн Басс, Доди Розекранс, Нэн Кемпнер, Ли Радзивилл, Беатрис де Ротшильд и Изабель д’Орнано.
«Сбежав» с чердака студии Plein Sud, где команда ранее базировалась под патронатом Файкаля Амора, Гальяно получил студию в Passage du Cheval Blanc, недалеко от площади Бастилии.Все это произошло благодаря Джону Балту и Марку Райсу, которые после шоу решили, что для Гальяно пора стать настоящей компанией с настоящей студией. Им принадлежало 75%, а Гальяно — 25%, но этого было достаточно, чтобы серьезно поднять производство и управление временем. «Внезапно у меня появилось свое первое ателье в Париже, и эти дамы от кутюр стали заказывать заказы из этого диккенсовского здания!» — вспоминал Гальяно годы спустя в журнале Vogue . « Тогда внешний вид был очень рваным и незавершенным, но я был одержим идеальной отделкой — я хотел, чтобы одежда выглядела так же красиво внутри, как и снаружи.”
Обладая необычным романтизмом и присущим ему удовольствием ниспровергать его, Гальяно поднял свой любимый историзм далеко за рамки исторического костюма, органично соединив мир редких навыков и традиций с понимающим взглядом на современную культуру.
— От кутюр для Generation MTV, если хотите. «У Джона была большая романтическая мечта, Стивен [Робинсон] сделал бы это сексуальным и забавным и добавил бы немного юмора, а Билл [Гайттен] был мастером техники», — говорит Стивен Джонс о том, что он называет «святой троицей».Вскоре все эти мощные обеды, невероятно креативные решения, сделанные своими руками, бессонные ночи и импровизированное производство, наконец, окупились. Все трое штурмом взяли парижские салоны высокой моды, и Гальяно стал первым английским кутюрье со времен Чарльза Фредерика Уорта, праотца ремесла, — неплохо для сына сантехника из Южного Лондона. Это ознаменовало собой новую эру театральных представлений и красочных тем, сочетающих в себе высокое и низкое, встряхнув ancien régime сдержанной послевоенной культуры от кутюр и предоставив грандиозным идеям еще больший бюджет.Кутюрные показы Гальяно превратились в кинематографические постановки, зрелищные зрелища, которые вдохновили некоторых великих интерпретаторов моды, от Ирвинга Пенна до Грейс Коддингтон, на создание одних из самых привлекательных образов современного дизайна.
Это то, что делает этот ключевой показ больше, чем просто модный момент .
Захватывающий романс Джона Гальяно S / S94
В первом выпуске двухсерийного специального выпуска Гальяно мы вспоминаем шоу, в котором Кейт Мосс и Карла Бруни превратились в русских принцесс, а драматургия царила безраздельно
Жила-была принцесса по имени Лукреция.Дочь элегантно развратных родителей, ее гламурное, порой жестокое воспитание достойно воображения Толстого. Как и самые модные русские дворяне 1860-х годов, Лукреция говорила и одевалась по-французски из-за дороговизны родителей. Однако, к большому разочарованию князя и графини, юная принцесса унаследовала и их независимость, отчаянно влюбившись в одного из многочисленных крепостных усадеб и замышляя побег из клаустрофобной театральности петербургского общества.Однажды снежным вечером она уезжает, бегая по лесу в кринолине в клетке с обручами, ее бриллианты спрятаны в бюстье, и только горностайные муфты согревают.
Воющие волки преследуют ее, и ярды шелка и тафты, которые тянутся за ней, не идут ни в какое сравнение с колючей местностью, тем не менее, она добирается до скромного жилища своего возлюбленного целым и невредимым, и остается лишь мгновение, прежде чем она поцеловает его на прощание и одолжит его трубку. пижамы и мальчишеский пошив, чтобы создать маскировку.
В вагоне третьего класса, одетая как беспризорный молодой человек, Лукреция едет так далеко, насколько позволяют ее железные дороги, позволяя себе дрейфовать по континенту и полагаться на щедрость своих попутчиков.Она случайно встречает тоскливых герцога и герцогиню, эксцентричных британцев в горошек, которым она сразу же симпатизирует. Они приветствуют ее, чтобы она осталась с ними в Шотландском нагорье, как можно дальше от болтающих глаз и ушей ее родного города — на вершине готической викторианской изысканности. Принц Лукреция знакомится с британским обществом на загородных усадьбах и на гонках, где она приобретает привычки курить, играть в азартные игры, пить джин и кокетливо носить короткие килты с меховой подкладкой, клетчатые трусики и эффектные тюлевые рукава-колокола.
Однако осталось совсем немного времени, прежде чем она встретит своего лихого молодого лорда, снова влюбится и живет долго и счастливо в своих мягких тонких шелковых платьях косого покроя и украшенных драгоценностями поясах.
Что может показаться концом истории для Джона Гальяно , было только ее началом. В 18:30 8 октября 1993 года в палатках в Cour Carrée du Louvre Гальяно представил свою коллекцию Весна / Лето 1994 немногим счастливчикам, которым был отправлен рукописный свиток приглашения, испачканный чаем. .Пропустив сезон из-за финансовой нестабильности, команда Гальяно вернулась в центр внимания с модной сказкой, частично вдохновленной статьей Vanity Fair об останках Романовых и потерянной принцессы Анастасии, Льва Толстого Анна Каренина , Джейн Кампион Фортепиано , Герцог Эдинбургский, и Мадлен Вионнет, вырезанные под уклон 1920-х годов. В истинной традиции Гальяно повествование было прочно закреплено от начала до середины и до конца: модели становились актрисами, а одежда выступала в роли костюмов, драматически проводя публику через фантастическую одиссею романтики и истории.
Еще более эффективной оказалась неукрашенная белая взлетно-посадочная полоса (в отличие от театральных декораций, которые Гальяно позже предпочел), которая, тем не менее, была столь же эффективна в создании коллекции, сдерживающей недоверие. В море laissez-faire grunge и деконструкции Margiela-esque Гальяно вернулся к старосветским навыкам и технике, чтобы создать момент пульсирующей оригинальной, объективной красоты и искренней искренности со всеми излишествами.
The Show
«Когда женщина носит юбку с обручем, жесты ее рук и туловища становятся более выразительными, а грация ее походки усиливается за счет всей этой волнистой, колеблющейся ткани», — говорит Джанет. Паттерсон, Художник по костюмам «Фортепиано ».Вышедший ранее в том же году фильм проник в студию на чердаке, которую Гальяно и его небольшая команда занимали на фабрике Plein Sud, бренда спортивной одежды массового потребления, который предлагал им свободное место для работы.
Кринолины Гальяно, однако, были совершенно новаторским воспроизведением своих викторианских предков из китового уса — его конструкции в клетках были построены с обручами из толстых оптоволоконных телефонных проводов, что позволяло более 16 ярдов ткани совершенно невесомой конструкции и свободного движения. Также присутствовала щедрая доза прозрачности в виде тонких шифоновых топов, неожиданная голость которых, по мнению Гальяно, придала кринолинам современный вид.Каждое изделие было отделано изящными деталями, такими как тюль с узором «пухлый», аппликационные перья, вырезанные вручную из покрытого желатином шифона, и «инженерное кружево», изготовленное путем пришивания ниток к растворимой бумаге. «Все дело в традиционных и нетрадиционных навыках портнихи», — говорит Дженнифер Остерхоудт, которая более семи лет была девушкой Гальяно Пятницы, а теперь руководит архивом The Arc в Хакни. «Была одна верхушка, которую мы вручную залили пятнами от чая и нарисовали на ней каллиграфическое любовное стихотворение, пока она была влажной, чтобы она текла кровью и выцветала.
”
Среди вдохновителей Гальяно была статья в январском выпуске Vanity Fair за 1993 год, в которой исследовалась находка костей Романовых; отсутствие молодой великой княгини Анастасии; и ДНК, связывающая их с принцем Филиппом, герцогом Эдинбургским. Отсюда и «хайленд-броски» Лукреции — часть шоу, посвященная игривым кокетливым платьям, микрокилтам и британской эклектике. «Это было тогда, когда наступил 1994 год», — объяснил Гальяно MTV после шоу.Джереми Хили создал саундтрек, который начался с праздничного выступления Сергея Прокофьева «Лейтенант Кидже», перерезанного записью волчьего воя, на которую таким моделям, как Кейт Мосс, было приказано оглядываться каждый раз, когда они ее слышали. Для хайленд-броска, или, как его называет Хили, «тартанового убийства», The Piper Maggot, , традиционная ирландская джига, представляла собой многослойную дискотеку Ditch и намёки на глокеншпиль, за которой последовала A Wild and Distant Shore Майкла Наймана из The Piano.
в сочетании со звуками племенных барабанщиков, преследующихся по горячим следам.
По словам Остерхоудта, Гальяно даже не видел фильм Джейн Кэмпион, но нашел его притягательным. «Джону нужны были очки, поэтому он не любил ходить в кино. Я видел The Piano в Сан-Франциско, откуда я родом, и я пошел и купил там винтажный кринолин », — объясняет Остерхоудт. «Когда я вернулся в Париж, я рассказал ему все об этом, и он всегда заставлял меня воспроизводить все эти фильмы и странные непонятные американские вещи, которых он не видел, поэтому мне пришлось бегать по студии в моем кринолине. , катаясь по полу и хватаясь за балки, делая вид, что меня изнасиловали! Джону нравился фильм , и он заставлял меня делать это снова и снова, но на самом деле он никогда не смотрел фильм.”
Джон Гальяно S / S94 Люди
Важнейшим фактором успеха Гальяно была его команда тесных сотрудников и сторонников. Был Стивен Робинсон, который останется правой рукой Джона до его смерти; Билл Гайттен, главный выкройщик; Аманда Харлех, стилист-рассказчик; Меш Чиббер, занимавшийся исследованиями и рекламой; Джереми Хили, ди-джей, создавший саундтрек к каждому шоу; и Сюзанна Дикон и Дженнифер Остерхоудт, первые помощники Стивена и Джона.
«Все работали над всем», — говорит Чиббер, который поступил на работу молодым выпускником факультета истории искусств и ушел почти десять лет спустя в качестве главы отдела по связям с общественностью.«Я думаю, что то, что мы пережили, было концом по-настоящему творческого времени до корпоратизации моды. Бюджеты были действительно крошечными, и я думаю, что люди были бы шокированы, узнав, как мало денег пошло на сбор, потому что это было так эмоционально ».
Двумя основными покровителями были Анна Винтур из Vogue и Андре Леон Талли, у обоих были грандиозные планы на Гальяно. «Джон спал в спальном мешке на полу дома друга», — вспоминал Леон Талли в интервью The Cut .Перед этим шоу Гальяно был вынужден пропустить сезон, а после него он потерял своего покровителя и свое студийное пространство, что побудило Винтур и Тэлли поиграть мускулами и сообщить миру, что Гальяно был одобрен Vogue-. «Андре приходил в студию каждую ночь с пакетами McDonalds, чтобы накормить всех», — вспоминает Чиббер.
После шоу Винтур организовал поездку в Нью-Йорк для Гальяно, где он познакомился с молодыми деятелями городского общества, такими как Энн Басс и Нэн Кемпнер, положившими начало его клиентуре от кутюр, а также с Джоном Бултом и Марком Райсом из инвестиционного банка Pain-Webber. , которые вложили 50 000 долларов в постановку следующего шоу.Леон Талли убедил португальскую покровительницу искусства и моды Сан-Шлюмберже предоставить свой пустой отель 17-го века в качестве места встречи, а за несколько недель до показа команда Гальяно работала на своей ветхой кухне над 17-ю косоугольными образами, вдохновленными Японией. (Остерхоудт вспоминает, как обнаружил в подвале дискотеку 1970-х годов с лавовыми лампами и кожаными кабинками).
The Impact
Самым мощным уровнем поддержки Винтур стала обширная редакционная статья, посвященная Гальяно в мартовском выпуске 1994 года.Два главных разворота, разработанные Грейс Коддингтон и сфотографированные Эллен фон Унверт и Стивеном Майзелем, продемонстрировали лучшее, что есть в принцессе Лукреции.
«The Piano Lesson», насыщенное «стильное эссе» фон Унверта, было установлено на песчаном берегу Ямайки, дополнено обтянутыми тюлем кринолинами из тафты и шифоновыми блузками — ода объединению коллекции с The Piano . Однако распространение Meisel было посвящено более доступным и извилистым платьям-комбинациям, созданным Линдой Евангелистой в будуаре 1930-х годов.«Впервые в моей жизни фотографии были сняты, чтобы выглядеть коммерчески, — говорит Гальяно, — не платья Dotty Duchess, а, как это платье из шелкового джерси, которое у вас есть сейчас. Прямо сейчас!» Это вызвало спрос на его платья косого покроя, которые Винтур считает «символом того, что женщины носили по ночам в девяностых, и это был Джон, настоящий Джон».
Что сделало принцессу Лукрецию такой могущественной, так это ее чистая романтика и искренность благодаря волшебному соединению повествования и мастерства Гальяно. Всего за несколько месяцев до этого один критик назвал показы прет-а-порте настолько производными, что они были сродни некрофилии, и пока другие дизайнеры экспериментировали с деконструкцией и эстетикой, наполненной гранджем, полная приверженность Гальяно строительству и красоте вызвала удивление.
свежий воздух.«Это действительно положило начало тому, что Джон начал заниматься модой», — говорит Меш Чиббер. «В этом показе была чувственность кутюр, которая действительно сыграла решающую роль в размещении его в Givenchy». В течение полутора лет Гальяно был назначен креативным директором Givenchy, взяв с собой свою несгибаемую клиентуру от кутюр, и стал первым английским кутюрье со времен Чарльза Фредерика Уорта, родоначальника всего этого, — неплохо для сына жителя Южного Лондона. водопроводчик. Он возвестил новую эру дизайнера как рок-звезды, встряхнув старый режим сдержанной послевоенной культуры от кутюр и наполнив его смыслом повествования, зрелища и театра.
Андре Леон Талли на Pivotal São Schlumberger Show Джона Гальяно
Джон Гальяно, Аманда Харлеч и Андре Леон Талли в 1996 году. Фото: предоставлено Penguin Press
В 1994 году Джон Гальяно был на грани смерти.Дизайнер потерял покровителя и в нищете жил в Париже. Гальяно посчастливилось иметь систему поддержки, которая быстро мобилизовалась — редакторы (в частности, Анна Винтур), модели, дизайнеры аксессуаров и несколько щедрых благотворителей работали вместе, чтобы гарантировать, что Гальяно останется в календаре моды. Получившееся шоу до сих пор считается переломным в его карьере. Андре Леон Талли сыграл важную роль в том, чтобы помочь дизайнеру снова встать на ноги — он не только связал Гальяно с новым спонсором и договорился о показе в доме Сан-Шлюмберже, он вспоминает, что делал все, начиная от прогулок по Макдональдсу для сотрудников и до выступая в качестве проводника на шоу.
Тэлли рассказал The Cut о подготовке к этому решающему шоу.
Вы сыграли ключевую роль в организации шоу Джона и обеспечении безопасности дома в Сане в качестве места проведения. Как все это сложилось?
Я пошел на его выступление, и внезапно мне сказали, что все его сторонники отказались от этого грандиозного шоу. Джон спал в спальном мешке на полу дома друга. И когда я услышал эту новость, я был полностью потрясен и опустошен.Я совсем не знал Джона [хорошо] — мы не были хорошими друзьями. Я встретил его в первые дни в Лондоне, когда он был молод, и он только начинал. Но когда я получил эту новость, я был очень шокирован и хотел чем-то помочь ему. Так что у меня были друзья, которые знали Джона Булта, работавшего в Пэйн Уэббер. Он выразил какое-то желание, возможно, инвестировать в какое-то модное предприятие.
Он усадил меня в вестибюле отеля «Бристоль» и сказал: Что вам нужно? Я сказал: Нам нужны деньги, чтобы Джон Гальяно мог провести свое шоу — он не может пропустить этот сезон, у него только что было это необычное шоу .Однажды вечером Джон, [его правая рука] Стивен Робинсон и я пошли в офис адвоката мистера Булта, и по плану он получил 50 000 долларов на продюсирование своего шоу.
Отсюда мы начали искать места проведения. Мы ездили на такси по Парижу в поисках сайтов. Однажды мы были на авеню де Нью-Йорк, и меня осенило — я сказал: . Позвольте мне спросить мою подругу Сан, у которой есть дом, из она только что переехала. Она пошла от левого берега hôtel speulier к правому берегу.Мы пригласили ее на обед: Сан, у нас есть к вам просьба. Не могли бы вы разрешить нам использовать ваш бывший дом — исторический особняк 17-го века — в качестве места для шоу Джона Гальяно? Она улыбнулась и сказала: Да.
Просто дай мне немного подкрасить глаза . Это значит, что ей нужно немного поднять глаза. Итак, она отдала нам дом; она никогда не брала ни цента. Затем мы попросили Маноло Бланика сделать туфли, а [стилист] Аманда Харлех посетила всех ювелирных магазинов в Париже и на Вандомской площади, и она выбрала все украшения и поднялась на четвертый этаж в Ms.В доме Шлюмберже стояла охрана великих драгоценностей, потому что Джон хотел показать настоящие бриллианты в этой одежде. И все модели делали это бесплатно — Кейт Мосс, Кристи Терлингтон, Наоми Кэмпбелл — все участвовали, потому что Джон Гальяно того стоил. Он буквально вшивал Кейт в ее платье утром перед представлением.
У нас было шоу на первом этаже. Он поднялся по этой мраморной лестнице и во все приемные, и девушки прошли через приемные, затем они оделись наверх и спустились по этим ступеням.
Это был просто невероятный момент. Это был один из первых случаев, когда мода вернулась к близости. Потому что люди все еще показывались с большими подиумами, а здесь мы были в таунхаусе с примерно 20 девушками, очень похоже на показ салона модной одежды старого мира.
Как и во многих шоу Джона, и даже в его последнем шоу Margiela, моделям было дано много указаний относительно того, как действовать — они ходили очень драматично.
Это очень эстетично Джона.У каждого платья есть повествование, каждое платье — это героиня, каждое платье — это персонаж. Когда Аманда Харлех работала с Джоном, она писала рассказы. Он всегда был очень режиссерским, как Хичкок делал раскадровку для фильма. Это всегда было на бумаге.
Вы когда-нибудь знали, чтобы какой-нибудь другой дизайнер делал это? Звучит невероятно детально.
Не в такой степени. Я никогда не видел, чтобы люди доходили до такого уровня творчества, как Джона, Стивена и Аманду Харлех.Например, Аманда Харлех, когда я пришел к ней домой в Уэльсе, чтобы снимать ее для Vogue, , она шла на пляж и собирала битое стекло, камни и ракушки. И я сказал: Что ты делаешь? Почему ты это поднимаешь? И она сказала: Я кладу их в коробку, чтобы отправить Джону за цветами . Она отправила их в Париж и пришлала рукописные листы бумаги с рассказом.
Это шоу стало доказательством того, что людям действительно небезразличен талант Джона, поскольку очень многие люди работали бесплатно, жертвовали предметы или каким-то образом помогали.Мне кажется, что сейчас этого никогда не произойдет, потому что для молодых дизайнеров существует так много средств — LVMH Prize, CFDA Awards.
Думаю, вы правы, но в 1994 году это было редкостью, особенно в таком месте, как Париж. Тебе нужен был кто-то вроде меня, водитель пожарной машины. Я вел эту штуку. Я пошел к Джону посреди ночи в его студию, где они подогревали консервы на горелках Бунзена, нагревали тушеную говядину из консервной банки, и они работали над toiles , и я сказал: Ох это будет экстраординарный .Он переживал очень тяжелые времена. Ему снова пришлось выйти из темноты на свет. И я просто чувствовал, что должен делать все, что мог.
В то время вы сказали, что Гальяно находится под угрозой исчезновения. И я думаю, что это действительно невероятно, что все эти люди помогли ему в то время.
Джон не сказал мне, что спал на полу — кто-то другой сказал мне: О, у Джона больше нет покровителя , а я сказал: О чем ты говоришь? Он мне этого не сказал.
Верно, он был слишком горд.
Он был слишком горд или слишком застенчив, слишком замкнут, слишком замкнут. Джон был в беспорядке, он не мог говорить, он очень нервничал. Он [и его соратники] были похожи на этих замечательных, чудесных детей, которые просто жили в своем собственном творческом мире. Похоже, на них не влияли внешние правила или кодексы поведения. Джон мог жить в спальном мешке так же хорошо, как и в кровати размера «queen-size» с балдахином.
Из соображений экономии он сделал большую часть коллекции из того же черного шелкового крепа.
Безусловно, у нас [только] было 50 000 долларов! Но одежда была великолепна.
Одежда была необычной. На Линде Евангелисте это был бы розовый пояс на черном смокинге; вы еще не видели ничего более красивого! Просто Линда Евангелиста в черном пиджаке, скроенном и скроенном до совершенства, и, возможно, с розовым поясом, а затем в красивых чулках и в красивых Manolo Blahniks — очень тонких туфлях на шпильке. Шляпы были от Стивена Джонса, и они были колотушками. А потом Надя Ауэрманн была на колпаке с огромной бриллиантовой булавкой, что было просто потрясающе, и ее ноги просто уходили от шеи через пол.На ней была черная короткая дубленка, перевернутая вверх ногами, так что низ пальто стал воротником. У Джона была своя короткая дубленка, которую он так перевернул, когда однажды они собирались в «Ритц» на обед.
Вы занимались творчеством?
Нет, никогда не участвовал.
Я никогда не переступал черту на песке с Джоном и Стивеном. Я никогда не хотел. Я восхищался им, я смотрел на это, это было потрясающе, [но] мне никогда не позволяли присутствовать в творческих моментах — не то, чтобы они скрывали это, но когда они создавали и проектировали все, что мне нужно было делать, это смотреть на него.
Как этот сериал вписался в контекст его карьеры в целом?
Это шоу сделало его тем, кем он был. Это поставило его на карту. Это шоу привело его к Givenchy и Dior. [Но] мы никогда не думали, что делаем величайшее. Мы просто сделали это.
Это интервью отредактировано и сжато.
лучших показов мод всех времен Тима Бланкса: Джон Гальяно, прет-а-порте, осень / зима 1994 | Обзор модного показа, Tim’s Take
Старинный ключ — талисман.Если бы вы смогли найти дверь, которую она открыла, как бы изменилась ваша жизнь? Приглашение Джона Гальяно на его шоу осень / зима 1994 было именно таким: старинный ключ, завернутый в рукописное письмо, которое казалось почти таким же старым. Когда я прибыл в место и время, указанные в записке, я оказался возле большого, но немного обветшалого особняка 17 века на улице Феру, на левом берегу Парижа. Первоначальный вид заброшенности усиливался внутренним убранством здания. На пол разбивались люстры.Через открытые окна проплывали мертвые листья. Настали ли хозяева тяжелые времена?
В каком-то смысле было историей , и мы это знали. Гальяно предоставила это здание в качестве выставочного пространства португальской светской львицей и феей-крестной Сан-Шлюмберже.
У нее все было хорошо, она оставила дом пустым, когда переехала в другое место. Это был Гальяно, чьи обстоятельства были стеснены: без гроша в кармане, он спал на полу со своей подругой, моделью Мари-Софи Уилсон, без студии и каких-либо ресурсов для организации шоу.Но у Гальяно были высокопоставленные друзья. Андре Леон Талли привлек к участию своего босса Анну Винтур, они связались с Джоном Бултом, председателем правления Пейна Уэббера, который, впечатленный подписью Vogue , за три недели до начала показа продлил финансовую помощь дизайнеру в размере 50 000 долларов.
Три недели! Талли устроил обед с São (португальские сардины, как гласит история), чтобы обезопасить место встречи. Когда Гальяно и его небольшой команде было где поработать, они творили маленькие чудеса. Ограничения часто подпитывают творчество.Возьмем следующие примеры: из соображений экономии Гальяно выбрал для своей коллекции рулон одной ткани — черный креп с атласной подкладкой, блестящий с одной стороны и матовый с другой, что создало иллюзию целого ряда тканей.
Белая горностайная куртка с воротником-стойкой была винтажной вещью, найденной на рынке перевернутой, boulversé , как сказал бы Гальяно, для создания драматического эффекта.
Вот еще один пример: использовав состояние особняка Шлюмберже, Galliano inspiratrice Аманда Харлех работала с экстраординарным художником-декоратором Майклом Хауэллсом, чтобы усугубить дряхлость, не только используя мертвые листья и сугробы лепестков роз, перевернутые стулья и приспособления для блошиного рынка. , но также освещая здание снаружи, так что холодный рассветный свет струился в окна, как на следующее утро после окончания любви.Гальяно всегда создавал кинематографическое повествование, чтобы поддерживать каждую свою коллекцию. В этом рассказе рассказывается о белой русской принцессе Лукреции в юбке-кольце из весны 94-го, которая спаслась от волков и нашла убежище в пьянящих преступлениях Парижа 1920-х годов.
Может быть, это был первый раз, когда Гальяно работал с Хауэллсом.
Они продолжали сотрудничать в создании самых великолепных модных зрелищ 90-х и последующих годов. Это был второй раз, когда Джон работал с модисткой Стивеном Джонсом.Опять же, это были первые дни сотрудничества, которое вдохновляло на головокружительную высоту — и шляпы — непревзойденной красоты. Вклад Харлеха, Хауэллса и Джонса был причиной того, что это финансово ограниченное производство даже в то время казалось зарождением другой энергии в моде, новой атмосферы, концептуальной экстравагантности, которая в конечном итоге физически была покрыта бюджетами LVMH. дал Гальяно в роли креативного директора Christian Dior.
Но 5 марта 1994 года все это было в будущем.Мы, зрители, увидели всего 18 образов, которые по-прежнему являются одним из самых убедительных аргументов в пользу «меньше значит больше», с которыми я сталкивался более чем за три десятилетия в моде. Гальяно соединил воедино несколько своих непреходящих подписей: японизм в вышитых поясах оби, косой крой Мадлен Вионне, насыщенный гламур Старого Голливуда 20-х, 30-х, 40-х — все сразу.
По иронии судьбы, тот факт, что он был настолько ограничен в своих тканях, на самом деле соответствовал его одержимости высокой модой. Разве Кристобаль Баленсиага, величайший из них, всегда показывал свои новейшие предложения в черном цвете, чтобы лучше подчеркнуть разрез?
Моделями были олимпийцы своего дела, первые имена Линда, Кристи, Наоми, Кейт, Хелена, гуляющие бесплатно… или, может быть, одежда.(Как и его коллега Жан-Поль Готье, Гальяно был кошмаром для архивариуса. Оплата моделям одеждой означала, что для потомков ничего не осталось.) В этой компании прославился знаменитый закулисный призыв Джона «Максимум моделирования!» , вряд ли понадобится. Джереми Хили, друг Джона по Сент-Мартинс, поставил музыку — 26 лет спустя он все еще саундтрек Гальяно. Это была смесь столь же типично своеобразная, как и те, которые сделали его клубным фаворитом в Лондоне, переплетавшая хаус-музыку с взрывными всплесками нирваны или наслоившая Вангелиса поверх катящейся крысино-татарой песни Джеймса Брауна.
Мне приходилось смеяться, когда я смотрел некоторые ролики этого шоу на YouTube. Саундтрек, который выбрали большинство из них, был элегантно классическим, чтобы соответствовать столь же элегантному визуальному оформлению. Гальяно и Хили были слишком противоречивы для чего-то столь очевидного.
После его весенней феерии строгость осенне-зимней коллекции Гальяно стала шоком. Была ли когда-нибудь строгость такой пышной? Черный цвет был нарушен только розовым кимоно Кейт Мосс из укороченной органзы и финальным платьем Кристи Тарлингтон fin-de-siècle Goddess.«Розовый заставляет меня улыбаться, — сказал ошеломленный пост-шоу Гальяно, — как бриллианты». Настоящие бриллиантов, королевский выкуп, вылетели из ювелиров на Вандомской площади благодаря огромной силе убеждения Аманды Харлех. Телохранители драгоценных камней собрались на пятом этаже особняка Сан-Франциско на время представления.
Маноло сделал каблуки в тон сшитым черным чулкам. Это был образ, созданный специально для грозной Нади Ауэрманн, портрет Брассая, оживший в ее короткой черной комбинезоне, клатче и лепной шляпе Стивена Джонса.
Если удлинение было подтекстом, то оно усиливалось тем, что Шалом Харлоу крался по салонам в черном смокинге, свертываясь в дверные проемы, как Дитрих Редукс. Шляпы Джонса дрожали от 18-дюймовых булавок, увенчанных страусиными помпонами, которые он привез с собой из Лондона. (Он собирался подстричь их, но Джон любил их долго.) Жюльен д’И причесал волосы и добавил завитые головные уборы Кабуки, сделанные из листов пластика, купленных в отделе канцелярских товаров местного универмага.
«Линда получила шляпу », — сказал мне однажды Джонс.Она также получила образ и : укороченное кимоно, вышитое розами на талии, украшенное ожерельем из ослепляющих камней. Эту одежду теперь можно увидеть в Киотском институте костюма (без бриллиантов, конечно). Шляпа потерялась в хаосе того времени. Джонс сделал еще одну для музея. Он также продолжал делать абажуры для Сан-Франциско.
Может быть, это апокриф, но я слышал, что Андре Леон Талли ввел термин «момент моды» для описания того мартовского дня.
Это определенно казалось шоу, которое осталось в воспоминаниях тех, кто там был.Анна Винтур сказала Наоми Кэмпбелл, что это ее любимое шоу из всех тысяч, которые она видела. «Джон и я прижимали Кейт к ее поясу, две пары рук двигались как одна», — вспоминал Джонс. «Потом мы посмотрели друг на друга и улыбнулись, и я всегда буду помнить эту улыбку».
Я точно знаю, что он имел в виду. Шоу закончилось. Облака сухого льда все еще кружили вокруг здания. Я ощупью пробирался к выходу, когда туман на мгновение рассеялся, и передо мной переплелись Кейт Мосс и Джонни Депп.Мы улыбнулись друг другу. Я тоже всегда буду помнить эту улыбку. Мог ли Гальяно мечтать о более подходящем посланнике для показа, который стал бы первой страницей необычайно новой главы не только для него, но и для моды? В конце концов, ключ действительно открыл дверь.
Нажмите здесь , чтобы прочитать серию « Тим Бланкс » лучших показов мод всех времен.
Dries Van Noten, Весна / Лето 2005
Versace, Haute Couture Autumn 1997
Yves Saint Laurent, Haute Couture Spring 1988
Alexander McQueen Весна / Лето 1998
John Galliano SS 1994 Романтическое платье-комбинация Rose на 1stDibs
Джон Гальяно, британский модельер, известный своими ломающими жанры коллекциями, обладает нестандартным творческим духом, который обычно приводит к тому, что его неправильно понимают.Гальяно родился в Гибралтаре, но вырос в Южном Лондоне в семье строгих католиков из рабочего класса. Он посещал мужскую гимназию англиканской церкви, где его яркость и интерес к искусству привлекли внимание хулиганов. В конце концов, Гальяно попал в престижную школу дизайна и искусства Central Saint Martins College (тогда она называлась Saint Martin’s School of Art), где также обучались коллеги-британские дизайнеры Стелла Маккартни и Александр Маккуин.
Гальяно процветал в Сент-Мартинсе.В студенческие годы работал в костюмерном отделении Национального театра в Лондоне.
Его выпускная коллекция 1984 года, получившая название «Les Incroyables» и названная в честь любителей моды после Французской революции, была создана его близкими друзьями и заслужила овации. Очередь оказалась в витринах лондонского роскошного бутика Brown’s на Саут-Молтон-стрит, а первая официальная коллекция Гальяно — после его окончания — дебютировала на Неделе моды в Париже в 1989 году.
В начале 1990-х отношения Гальяно с его финансовым спонсором, Файкалом Амором из Plein Sud, закончились, и к 1994 году он разорился и спал на полу в квартире друга.Главный редактор Vogue Анна Винтур и тогдашний редактор Vanity Fair Андре Леон Талли представили начинающего дизайнера португальской светской львице и покровителю моды Сан Шлюмберже и другим. В отеле Schlumberger Hôtel Particulier показы Гальяно стали легендой моды. Его коллекция, представляющая собой смесь японского модерна, а также ностальгии по ар-деко и пошиву одежды 1940-х годов, вызвала восторженные отзывы в глянцевых журналах и привлекла внимание принцессы Дианы, Николь Кидман и Мадонны, а также других светил моды.
Когда-то имя Гальяно было широко известно среди самых стильных предметов одежды в мире, председатель LVMH Бернар Арно назначил Гальяно главным дизайнером французского дома моды Givenchy. Год спустя, в 1996 году, LVMH перевела его в команду дизайнеров Christian Dior, где он создал множество знаменитых образов для Dior Haute Couture. В 2011 году французский люксовый бренд приостановил действие контракта с Гальяно — и в конечном итоге уволил его — за широко разрекламированные антисемитские высказывания, сделанные им во время пьяной истерики, шокировавшей таких давних поклонников, как Натали Портман, которая тогда была лицом аромата Miss Dior Cherie.Дизайнер извинился в суде, заявив, что не разделяет взгляды, которые он разделял во время инцидента. В 2013 году Анна Винтур была посредником в оформлении временной дизайнерской резиденции для Гальяно в Oscar de la Renta. Сегодня он является креативным директором Maison Margiela.
Купите коллекцию шелковых платьев, сумок, жакетов и многого другого, разработанную Джоном Гальяно на 1stDibs.
Фантазер | Житель Нью-Йорка
Гальяно был активным участником бурной жизни Лондона восьмидесятых годов.Для студентов в Сент-Мартин, как и для других, эта жизнь в значительной степени вращалась вокруг клубов, и табу, проводившееся по вечерам в четверг в Maximus на Лестер-сквер, было в центре внимания. У клуба была возмутительная репутация (на самом деле, его история будет рассказана этой осенью в бродвейском мюзикле с одним из его самых известных клиентов, Боем Джорджем). «Он оказался более убогим, чем дно птичьей клетки», — сказал один завсегдатай. «У вас были тела, лежащие на танцполе. Вы не знали, О.Д., или просто возились. Это было очень экстремально и очень опасно ». Никакие химические или плотские занятия там не были запрещены. «Это было в 84-м, и это действительно происходило», — сказал мне однажды за обедом Гальяно. «Вся эта творческая энергия из мира кино, мира музыки — все это соберется воедино в четверг вечером. Я тратил всю неделю на сборку своей одежды. Это была бы работа на полную ставку, и я отнесся к ней серьезно.
Табу стало весьма печально известным. Было много наркотиков. Это было место, где должно быть .Попасть туда становилось все труднее и труднее, и чем труднее было, тем больше людей старались, и это делало его еще более эксклюзивным ».
А его наркотики? «Любой ребенок из восьмидесятых употреблял наркотики. Я ходил в Сент-Мартин », — сказал он так, словно только это отвечало на вопрос. «Это было новое романтическое движение, и в нем проводился эксперимент. Я рад, что сделал. И я рад, что каким-то образом я это пережил. Это помогло мне развиваться. И я изменился, слава богу. Я бы не хотел застрять в табу на всю оставшуюся жизнь.Вы понятия не имеете, что там происходило ».
Гальяно вырос на этнической тушенке Южного Лондона. Его отец был родом из Гибралтара, где родился Гальяно, полное имя которого — Хуан Карлос Антонио Гальяно-Гильен. Его мать испанка. «Чтобы попасть в Испанию, нужно было сесть на лодку, потому что границы были закрыты», — сказал он. «Нам пришлось ехать через Танжер.
Я помню рынок, запахи, цвета, людей. Все это было очень увлекательно. Романтика. Латинский. Когда мы переехали в Лондон, мама все это привезла с собой.Даже музыка. Моя мама научила меня танцевать фламенко на столешницах — это больше шумит. Она оказала большое влияние на то, как я смотрю на мир и на то, как одеваю людей ».
У Гальяно две сестры, обе живут в Лондоне. «Мы были одеты так, как мама могла одеть нас для любого мероприятия, даже если это было просто для того, чтобы пойти в магазин на углу. Нас всегда купали, натирали, надушали, волосы зачесывались назад. Меня готовили к тройке. Это очень по-испански ». Гальяно ходил в школу для мальчиков в Лондоне и намеревался изучать языки.Однако оказалось, что у него был дар иллюстрации. «В конце курса они предложили мне подать заявление в школу моды, такую как St.Martin’s. Я никогда раньше не был в такой среде. Это было полностью освобождающим.
«У меня не было пособия, я жил дома. Денег было не много. И я устроился костюмером в Национальный театр.
Это изменило мою жизнь. Я был хорошим костюмером. Это помогло сформировать мой взгляд на драму, одежду, костюмы — то, как люди одеваются ». Я спросил его, что такое «хороший» комод.«Я всегда был вовремя. Одежда всегда была чистой. Если бы это была старинная вещь, итонские воротники были белыми, как мел, вещи были отглажены, цилиндры из кротовой кожи были бы размазаны маслом моих собственных рук, я бы оказался в нужном месте в нужное время, даже если бы это означало лгать. два часа под гребаной сценой, пока не появился актер. Я работал с Джуди Денч, сэром Ральфом Ричардсоном, и они были людьми, которые научили меня многому в вопросах тела и одежды. И как они распоряжались своим пространством.
Ему никогда не приходило в голову, что он может зарабатывать себе на жизнь дизайном одежды. «Я стремлюсь стать тем, над чем я работаю, и я рисовал картины Французской революции», — продолжил он. «Меня вдохновил Робеспьер,« les incroyables ». И я выглядел, как этот торчащий французский бродяга.
Жить этим, дышать им. Рисование при свечах. Производство пергаментной бумаги, пропитанной кусочками хлеба, которые затем окрашиваются чаем. Рисование каллиграфическим пером и тушью сепия в таком любопытном свете.Я мог только представить себе, как эти фантастические существа маршируют, бегая по мокрым блестящим булыжникам Парижа ».
Репетитор Гальяно на острове Сен-Мартен посоветовал ему превратить рисунки в одежду для его выпускной презентации. «Я вырезал одежду, которую можно было носить наизнанку и вверх ногами, как мальчикам, так и девочкам, — сказал он. «Очень андрогинные, но огромные романтические блузки с трехцветным орнаментом и скрученными краями. Вам нужно сделать три презентации. Первый прошел очень хорошо.Ко второму я внезапно оказался последним актом. Я подумал: «Что-то здесь произошло». А к третьему люди изо всех сил пытались найти места. Владельцы Browns, на протяжении многих лет самого авантюрного модного магазина Лондона, посетили один из показов и купили всю студенческую коллекцию Гальяно для своего магазина на Саут-Моултон-стрит.
«Мне пришлось буквально везти мою коллекцию по улице в их магазин», — сказал он мне. «Я даже не мог позволить себе положить одежду в такси. И они положили одно из пальто в окно, и его купила Дайана Росс.”
После окончания школы Святого Мартина Гальяно основал студию в Лондоне. Однако ему было трудно зарабатывать на жизнь. Его талант, казалось, перевешивался отсутствием деловых навыков и сильным желанием наслаждаться жизнью, особенно ночью. «У меня почти не было денег», — сказал он. «Нуль. Я жил над гаражом, где находилась студия. Уклонение от арендодателя. С профессиональной точки зрения, для меня это был не лучший момент ».
Все чаще он искал убежища в лондонских клубах.«В тяжелые времена Джон действительно ничего не мог делать», — сказал Джереми Хили. «Мы были в клубах до рассвета, день за днем. Это было безумием, но что он собирался делать? Он не мог получить работу. Я посоветовал ему быть более коммерческим. Он всегда отказывался ». Несмотря на всю свою необузданную энергию, Лондон никогда не мог соперничать с Парижем за внимание в мире моды.
Британских дизайнеров, таких как Вивьен Вествуд и Осси Кларк, часто считали смелыми или эксцентричными, иногда блестящими, но они почти никогда не заслуживали уважения к французским, итальянским или даже американским дизайнерам.Также верно то, что Франция имеет коллекцию опытных мастеров и традицию заботы об одежде, которые помогли Парижу сохранить свое положение в качестве центра мира моды.
«Мне пришлось ехать в Париж, чтобы продолжить свою карьеру», — сказал Гальяно. «Выбора действительно не было. Я не прогрессировал, и мне не становилось лучше ». Главный лейтенант Гальяно Стивен Робинсон пошел с ним. «Я учился в художественной школе недалеко от Лондона и проходил практику по шитью пуговиц для Джона», — сказал мне Робинсон, тихий, плотный мужчина, который двигается с грацией танцора.«Я был слишком застенчив, чтобы прийти один; Пришлось привести друга. Я остался на неделю, а затем я остался еще немного. Я пошел в колледж и работал один день в неделю. Потом два дня, потом четыре дня ».
Гальяно и Робинсона не встретили в Париже с распростертыми объятиями. «Мы производили самые красивые вещи, но на обед мы ели банку фасоли на горелке Бунзена», — сказал Гальяно. Однажды Андре Леон Талли отправился навестить Гальяно и Робинсона в ателье Гальяно, недалеко от Бастилии. «Он был в ужасе и сразу же начал покупать нам McDonald’s и в основном кормил нас, чтобы мы продолжали работать», — сказал Гальяно.Тэлли пригласил своего босса, Анну Винтур, редактора Vogue , посмотреть на работу Гальяно. Ей нравилось то, что она видела, и она быстро стала его самой влиятельной сторонницей. «Прежде чем я узнал об этом, Анна позвонила коллекции в Нью-Йорк для фотосессии», — сказал Гальяно. «Потом она меня тоже пригласила». Он посетил серию званых обедов, наполненных «светскими людьми, всеми этими фантастическими людьми, и я внезапно встретил банкиров из Пейна Уэббера — я встречался с банкирами, и они хотели поговорить со мной.Вы можете себе это представить? »
Ему все еще нужно было убедить банкиров и покупателей, что он серьезен и стабилен.
Для этого Гальяно пришлось создать что-то для осенних коллекций в Париже 1994 года. До них оставалось всего три недели, а у него не было ни денег, ни места встречи, ни одежды. Талли убедил светскую львицу по имени Сан Шлюмберже одолжить Гальяно ее большой, неиспользуемый и слегка ветхий дом недалеко от Сен-Сюльпис.
С помощью Робинсона и Аманды Харлех, которая сейчас работает креативным консультантом в Chanel, но в течение многих лет была музой, которая помогала Гальяно определить свой стиль, Гальяно наполнил дом сушеными листьями.«И любовные письма, которые мы написали сами. Я пошел, купил около пятисот ржавых ключей и отправил их в качестве приглашений ». Он залил место сухим льдом, чтобы можно было увидеть текстуру воздуха. На полу в гостиной стояла разбитая люстра. Это было декадентски и романтично. Стивен Джонс, лондонский модистка, создал серию шляп, которые выглядели как полоски Мебиуса и стали идеальным дополнением к строгим платьям Гальяно. Ни одна из участниц не взимала плату за свою работу, даже самые известные модели мира — Кейт Мосс, Линда Евангелиста, Наоми Кэмпбелл и Кристи Терлингтон.
Гальяно не успел заказать модную ткань; он вырезал каждое платье из одного куска ткани. «Я сделал платья из черного крепа с атласной подкладкой, потому что он был дешевым, и я мог использовать матовые и блестящие стороны, чтобы создать впечатление, будто в нем было больше, чем было», — вспоминает он. «Думаю, было два розовых штриха. У Кейт и Кристи были розовые наряды. Это были единственные цвета на всей выставке. У нас просто не было времени ни на что другое ».
Показ стал, пожалуй, самым знаменитым модным событием с тех пор, как Dior представил свой New Look.«Это был действительно переломный момент в современной истории моды», — сказала мне Дайан фон Фюрстенберг. «Мы все знали, что видим то, чего раньше не видели. Одежда была возвышенной, простой и женственной. Вы хотели носить каждое платье ».
Начали поступать заказы, и у Гальяно не было средств для их выполнения. «Вот и все», — вспоминает он. «Я не мог облажаться или ошибиться. Это должен был быть очень профессиональный бизнес, иначе у меня никогда не было другого шанса сшить платье.
Примерно в восемь часов вечера накануне последнего показа Гальяно два его главных сотрудника лежали на животах на полу примерочной площади размером с бальный зал в штаб-квартире Dior. Билл Гайттен, руководивший кройкой одежды Гальяно в течение двадцати лет, и Робинсон, которого многие теперь считают альтер-эго Гальяно, сочетали чулки с обувью, перчатками, украшениями, заколками для волос и нижним бельем. Когда они собирали предметы, которые, по их мнению, хорошо сочетались друг с другом, — например, светло-зеленые леггинсы, черные перчатки и сетчатый бюстгальтер pushup, — они складывали их в гигантскую сумку Ziploc, наклеивали этикетку на упаковку и откладывали ее, чтобы пойти с одним. нарядов.
Был ранний летний вечер, прежде чем рекордная жара этого года начала слишком сильно опускаться на город, и комната была заполнена пионами, любимыми цветами Гальяно. «Это последние пионы в сезоне», — сказал он, когда я уставился на десятки пурпурных и розовых бутонов. «И это делает их самыми сладкими».
Музыка фламенко завывала так громко, что было трудно думать. «Музыка фламенко всегда о чьей-то боли», — сказал Гальяно. «Это никогда не выходит, ОК. в конце концов. Это идеальная музыка для шитья платьев.
Гальяно сидел один за столом посреди комнаты, а перед ним все время стояла пачка Мальборо. Он только что вернулся с похорон отца и мало разговаривает. Каждые двадцать минут или около того, заходила красивая молодая женщина, снимала одежду и садилась в угол. Только после того, как пять помощников пристегнули ее к корсету или одели в шелковое баклажановое платье с бахромой, сделанное, среди прочего, из пятнадцати фунтов стеклянных трубок, кто-либо из мужчин мог обратить на нее внимание.(Однажды вечером я наблюдал, как Гайттен и Робинсон поправляли талию и промежность платья, которое носила Наталья Водянова, одна из самых привлекательных моделей в мире. С таким же успехом они измеряли высоту кухонного шкафа.)
Время от времени Гальяно вставал, брал ножницы и показывал швеям в комнате, что ему нужно что-то покроить более плотно или иначе.
«Он должен быть одновременно сырым и изысканным», — объяснил Гальяно руководителю ателье Раффаэле Илардо.«Тебе нужно резать больше». К 3 утра появились все модели, и Гальяно внимательно изучил одежду — обычно глядя на них в зеркало, а не прямо. Предстояло еще кое-что сделать: некоторые платья не были завершены, и нужно было беспокоиться о вышивке и деталях, не говоря уже о сложной смеси музыки Хили, которая должна была точно синхронизироваться со световым шоу и с моделями ». подъезды.
Коллекции Гальяно спланированы как военная кампания.Они начинаются с разговора между Гальяно, Робинсоном и Гайттеном. «Мы выпускаем эти книги, и они становятся библией, по которой мы работаем», — сказал мне Гальяно. «Затем мы говорим о концепции шоу. У нас должен быть новый способ резки или новый взгляд на вещи. И этот диалог превращается в набросок, и тогда начинается работа ».
Спектакли Гальяно всегда строятся вокруг одной темы: один посвящен побегу из России при падении Романовых; другой был вдохновлен Наполеоном.
Платья из недавней коллекции были предназначены для изображения различных аспектов танца — от индийских племенных ритмов до хип-хопа. Но Гальяно не хотел просто создавать одежду, скажем, эпохи хлопушек или танго. Это было бы ему скучно. «Я хочу, чтобы модели выглядели так, как будто они танцевали восемь дней и восемь ночей», — сказал он. «Я хочу видеть пот, грязь, истощение, страх и боль. Я хочу агонии в выражении лица и в одежде. Я хочу это почувствовать.Я хочу порвать и разорвать его и разрезать, пока не почувствуете боль в платьях. И тогда мы создадим из этого новый танец. Это может быть момент в духе Джона Гальяно ».
Стивен Робинсон покачал головой и сказал: «Это так много работы за двадцать минут, что трудно поверить, что мы продолжаем это делать».
Место Гальяно в двух связанных, но разных мирах моды создает некоторые странные контрасты. По настроению и темпераменту линии Dior и Galliano очень сильно различались. Dior привлекает яркую молодую публику.На ум приходит слово «евротраш».
Собственная линия Гальяно проще и женственнее. Когда Кристиан Диор открыл свое ателье сразу после окончания Второй мировой войны, он купил старинный особняк на авеню Монтень. Он выглядел в точности как салон в «Веселой мордашке» — полный изогнутых перил и величественных салонов, где женщины на досуге могли попить чай, обдумывая покупку бального платья. Сегодня коридоры заполнены яркими черно-белыми фотографиями времен славы Диора: фотография Картье-Брессона 1950 года, на которой он в своей студии рассматривает одежду на модели; другой, 1954 года, был создан дизайнером Джейн Рассел.Есть также фотографии Марлен Дитрих и герцогини Виндзорской. Все фотографии заключены в черные рамки. Поверните за угол, и вы увидите совершенно другой вид кадра: модель Жизель Бюндхен, в сверхреалистичном цвете и в размере, намного большем, чем любая жизнь. Пот так сильно прилипает к ее коже, что вы почти чувствуете себя обязанным исследовать каждую пору.
На пятом этаже швеи Dior спокойно работают в белых мясных халатах, рулетки свисают с шеи.
Можно почувствовать усилия и концентрацию, поскольку они проводят сотни часов, готовя смеси, украшенные бисером, блестками и драгоценностями, которые Гальяно выставит на подиум.Его собственное ателье, расположенное в более этнически смешанном и модном Двадцатом округе, имеет ближневосточный колорит. Есть турки и марокканцы, и запах эспрессо смешивается со звуками регги. Сад там похож на джунгли, и Гальяно сказал мне, что это единственное место в Париже, где он чувствует себя в полной «безопасности».
Я давно задавался вопросом, как вообще можно заработать на высокой моде. Даже в 1950-е было всего несколько женщин, которые стремились потратить сумму, равную годовой зарплате кондуктора автобуса, на богато украшенный кусок ткани.Кто, например, может купить самое сложное платье, которое Гальяно сшил для этого шоу? Это было шелковое платье винного цвета с триста десятью плиссированными вставками, которые использовались для создания юбки и рукавов. Платье было окантовано полосой черного кружева длиной двести двадцать метров и вышито с помощью техники, состоящей из трех различных форм шитья. Были блестки, жемчужные капли и жемчужные трубки, не говоря уже о сотнях гагатных бусин. На изготовление платья ушло девятнадцать человек четыреста двадцать часов.
«Кому вы собираетесь это продать?» Я спросил. Гальяно, казалось, удивился моему вопросу. «Мы отказываемся от приказов», — ответил он. «Но мода — это лаборатория, и из-за этого я отказываюсь от своей коллекции», имея в виду, что он превращает экзотическую одежду с подиума во многие типы нарядов, которые люди могут носить на самом деле. Действительно, если внимательно присмотреться к одежде в любом бутике Dior, можно будет найти предметы, адаптированные из коллекции от кутюр. Сегодня высокая мода является самым мощным маркетинговым инструментом Dior — она лежит в основе всего, от платьев до очков и обуви.«Джон использует моду для воплощения своих самых передовых идей», — сказал мне Джозеф Бойтано из Saks. «Но он действительно сосредоточен на бизнесе и на том, как им управлять, и на том, чего хочет заказчик. Какими бы дикими ни казались шоу, он никогда не отпускает клиента ».
Гальяно раздражают вопросы о полезности его платьев. «Это как войти в музей, посмотреть на Ротко и сказать:« Мой ребенок может это нарисовать », — ответил он, когда я спросил. «Это абстрактно и это искусство. Честно говоря, этого должно быть достаточно.
«Если у вас возникло ощущение, что я лечу слишком далеко от земли, вы должны помнить, что пока я шью эти платья, у меня девушки сидят и рисуют каждый шаг, и в какой-то момент я скажу:« Вы знаете, , это платье действительно красивое. Это платье, которое мы могли бы просто разрезать сейчас ». В этом разница между модой и одеждой». Один из его художников-эскизов подошел и показал мне, что он имел в виду. Она несла серию очень подробных рисунков, которые прослеживали эволюцию одного платья от простого к интересному, а затем к очень странному.«Конечно, я увлечен коллекцией и хочу увидеть всю страсть и боль», — сказал Гальяно. «Но потом я также думаю: бля, это ужасное платье Оскара. Давай просто набросаем это.
Джон Гальяно окончил Central Saint Martins в 1984 году, а восемь лет спустя Ли Александр МакКуин последовал его примеру.
Две из их коллекций середины девяностых, принцесса Лукреция Гальяно (весна / лето 94/95) и McQueen’s Highland Rape (осень / зима 95/96), используют женские тела не только в одежде, но и в качестве носителя.Оба используют исторические повествования для эмоционального и эстетического воздействия, и оба очарованы иерархической динамикой власти и насилием в отношении женщин.
Гальяно было построено на выдуманном сказочном повествовании, вдохновленном статьей Vanity Fair, в которой подробно описывалась ДНК-связь между Романовыми и герцогом Эдинбургским. Принцесса Гальяно Лукреция сбегает от кринолинов 1860-х годов и задирает юбки своего русского воспитания в Шотландию. В своем поезде она встречает герцога и герцогиню в горошек, которые знакомят ее с вечеринками.Она становится «непослушной», пьет, курит и играет в азартные игры, прежде чем влюбиться в лорда и жить долго и счастливо, переосмысливая платья Мадлен Вионне с косым вырезом. Этот магический реалистический рассказ позволяет корсетным, чрезвычайно громоздким формам середины девятнадцатого века трансформироваться в гибкие и облегающие фигуру шелковые ткани двадцатых годов в одном спектакле.
Гальяно также следует повествованию о кажущейся эмансипации тела молодой женщины после Первой мировой войны.Однако идеальная мальчишеская фигура двадцатых годов была отнюдь не менее ограничена. Хотя он занимал меньше места, чем силуэты с юбкой-обручем, которые мы видим в начале шоу, связывание груди и продвижение бедер вниз через корсеты вряд ли были удобными или естественными. К девяностым годам эти методы уменьшения появления вторичных половых признаков были усвоены посредством диеты, физических упражнений и, иногда, голодания. В то время как в шоу Гальяно на первый план вышла сказка с узнаваемыми историческими формами кринолинов и косых разрезов, история Маккуина была гораздо более абстрактной.Его исторической отправной точкой было восстание якобитов восемнадцатого века, переосмысленное как рассказ о мужском английском господстве и насилии над Шотландией, кодифицированном как женское и естественное.
В Highland Rape видно начало увлечения Маккуина тем, что Стивен Сили называет «нечеловеческим телом владельца». Такая дегуманизация долгое время использовалась как метод патриархального контроля, о чем свидетельствует рассмотрение нижнего белья с 1860-х по 1920-е годы.Однако для Сили это может также «поставить под вопрос привилегированные западные бинарные системы человека / животного, органического / неорганического, реального / искусственного и мужчины / женщины». Эти двоичные файлы очевидны в кружеве, которое Маккуин использует во всей коллекции. Иногда это матовый бледно-голубой цвет, который волнами спускается вниз по ногам модели, напоминая васильковый луг, перевернутый вверх ногами. У других он закрашен переливами, как чешуя рыбы. Позже кружево становится темно-зеленым и кажется почти похожим на мох, сочетающимся с комками куста, украшающими края подиума, сквозь которые злобно смотрят фотоаппараты фотографов, как хищники, готовые наброситься на них.
Использовать изнасилование в качестве метафоры в искусстве неудобно и рискованно, особенно когда это искусство задействует реальные женские тела в различных состояниях наготы в рамках представления.
Когда Маккуину предположили, что коллекция является женоненавистнической, он был глубоко расстроен, заявив, что он «очень близок» со своей старшей сестрой, которая подверглась насилию со стороны ее мужа. «Все, что вы хотите сделать, это заставить женщин выглядеть сильнее (…), — сказал он, — я хочу изобразить то, как общество в некотором роде все еще видит женщин, а не то, как я вижу женщин.Акцент Маккуина на личном опыте, а не на публичной нарративизации является ключевым в Highland Rape, но он также проблематичен из-за того, что он использует менее известные модели, которые, учитывая ненадежный характер своей профессии, могли быть не в состоянии дать полное согласие на использование их тела в шоу.
https://www.instagram.com/p/BstJEnvgeIH/?utm_source=ig_embed
Это было не так с принцессой Лукрецией. В «Подиуме» мы видим, как Гальяно руководит Кейт Мосс за кулисами. Многоярусная синяя юбка вздымается за ее спиной, когда она бежит, ее торс, как ребенок, выступает сверху, крохотный по сравнению с морем, поглощающим остатки ее тела.
Имя «Лукреция» имеет очевидный оттенок изнасилования (история о нападении римской женщины пересказывалась много раз), но есть и другие признаки уязвимости. Саундтрек к «Лейтенанту Кидже» Прокофьева прорезан звуком воющих волков, угроза традиционного волчьего свиста передается от человека к животному. Гальяно приказывает Мосс, когда она слышит волков, «остановиться», чтобы «платье действительно пошло вперед». Предполагаемый приступ страха в ее сердце передается через импульс платья.
На обоих показах модели носят спутанные волосы, несоответствующие и беспорядочные. Они подчеркивают их резкие и неудобные движения, усиливая ощущение физических страданий, которые они пережили. В то время как модели Гальяно оглядываются назад, выходя на подиум, женщины в шоу Маккуина пристально смотрят на публику, когда они возвращаются. Некоторым моделям были предоставлены контактные линзы для склеры, которые закрывают весь глаз и делают его черным. Эти кажущиеся пустыми глаза вызывают пустой взгляд диссоциации выжившего.