Том форд фото – Том Форд (Tom Ford) биография, фото, личная жизнь 2019

alabanza.ru

Главное — страсть / фото 2019

Сейчас главной амбициозной целью самого одиозного дизайнера в мире Тома Форда является открытие 100 именных магазинов в мире. И он постепенно приближается к её осуществлению.

Том появился на свет в 1961 году, а в 1996-м уже был признан лучшим дизайнером года, подняв легендарный Дом Gucci на новую на гребень модной волны, одновременно работая с не менее легендарным Yves Saint Laurent. Ничего удивительного, что весь модный мир тогда обратил на новоявленного талантливого красавчика свое самое пристальное внимание.

На вручении наград MTV кто-то спросил Мадонну, что на ней надето, и она ответила: Gucci, Gucci, Gucci. это было мое начало.

В 1997-м Том Форд входит в список 50-ти самых привлекательных людей мира, а в 2005-м положил начало истории своего собственного бренда.
Спустя несколько лет, Форд получает все мыслимые награды мира моды, и занимает своё место на вершине модного олимпа.

Это постоянная борьба — быть на вершине или стараться вернуться на вершину. Я люблю побеждать и мне нравится быть успешным. Мне нравится боксерский мотив во всей этой истории. Каждый день, когда ты работаешь, это борьба, и ты должен быть готов к ней.

Свой день рождения Томас Карлайл Форд справляет в самом конце лета — 27 августа. Ещё будучи ребенком Том всегда старался отличаться от других ровесников. Например, до 18 лет у него были очень длинные волосы, чем даже расстраивал своих родителей.

Где бы мы ни появлялись с мамой, все говорили ей: «Какая у вас хорошенькая девочка».

А в 17 лет он переезжает в Нью-Йорк, следуя своему желанию получить как можно хорошее образование.

В детстве я не играл в американский футбол и поэтому был не самым популярным парнем. Но в 14 лет я стал очень популярен, потому что обладал хорошей внешностью. Я ничего не делал специально, но я нравился девушкам и уже в 14 лет занимался с ними сексом.

Сначала его привлек факультет искусств, но чуть позже, передумав, он бросает учебу в университе и решает стать архитектором, для чего и поступает уже в школу Парсонса. В этот же период Форд становится завсегдатаем популярнейшего клуба Studio 54, который накладывает эстетический отпечаток на творчество будущего дизайнера и где он окончательно убеждается в своей нетрадиционной ориентации.

У меня были подруги. Мне нравилось с ними, но я предпочитаю мужчин.

Но свое образование он заканчивает уже в Париже, куда уехал на полтора года, чтобы пройти интернатуру в пресс-офисе Chloé. И уже там к Тому приходит осознание, что мода занимает его мысли и душу гораздо больше, чем дизайн интерьеров.
Том всегда отличался выразительностью и красотой, а потому в годы учёбы часто подрабатывал, снимаясь в рекламе и сериалах.

Я плакал, когда впервые гулял по Парижу. Да что там, я плакал в течение всей поездки. Все было так прекрасно, просто невероятно. Я плакал и плакал.

Когда я начал работать в модной индустрии, у меня было четкое желание стать лучшим дизайнером в мире. я вообще не понимаю людей, у которых нет амбиций стать лучшими.

У Форда не было тогда ни малейшего опыта в дизайне одежды, но он всё равно настойчиво и ежедневно забрасывает звонками Кэти Хардвик, известного тогда дизайнера, надеясь, что она всё-таки возьмет его к себе на работу. И это случилось в 1986 году Том вливается в её творческую команду. Как рассказывает сам Форд, он ничего не знал о кройке и шитье, и поэтому, когда Хардвик однажды попросила его сделать эскиз юбки, он помчался в Bloomingdales и уже там, глядя на юбки, сделал необходимые наброски.
В то же время у 25-летнего Форда происходит знакомство с самым главным партнером своей жизни — Ричардом Бакли, редактором Women’s Wear Dailiy. Том всегда откровенно признавался прессе, что ему хватило всего несколько минут совместной поездки в лифте, чтобы осознать, что Бакли — любовь всей его жизни.

Одна из вещей, которая меня всегда изумляет, хотя «изумляет» — это неправильное определение, потому что это не совсем так… Словом, частенько во время обедов с близкими друзьями, гетеросексуалами, до них доходит, что с Ричардом мы вместе уже 24 года, и они восклицают: «Ничего себе, ребята! Вы вместе целых 24 года! Обалдеть! А мы-то думали, что геи так долго вместе не живут». И я спрашиваю: «Почему?

В 1988 году Форд переходит на работу к Перри Эллису, где занимает должность художественного директора и работает там вплоть до 1990 года.
А отметив своё 29-летие, молодой дизайнер отправляется в Милан — покорять Италию. Тогда и происходит его главный карьерный взлёт.
В 1990-м году Форда нанимает итальянский бренд Gucci. В тот период дела бренда были плохи, и он сильно нуждался в абсолютно новом подходе. И Том в итоге занимается не только мужской и женской линиями, но и ароматами, рекламными кампаниями и разработкой интерьера для их магазинов. После сумасшедшей работы по 18 часов в сутки у Форда даже возникают проблемы с алкоголем.

Я много пил и вел себя просто отвратительно. Но знаете, сейчас, когда я не пью уже четыре года, я стал вести себя еще более отвратительно: теперь я говорю людям правду в лицо.

Работа дизайнера – взять из воздуха настроение и превратить его в нечто осязаемое. нечто, что люди смогут купить. например, в какое платье превратилось бы настроение 11 сентября? в какие туфли?

В 2000-м году группа Gucci покупает контрольный пакет акций Yves Saint Laurent, а Форд с того момента становится креативным директором и этого бренда. Но о том периоде сам Том не слишком любит вспоминать:

Поначалу Ив был очень дружелюбен. Но когда дела пошли лучше, отзывы о коллекциях стали позитивными, а продажи выросли, Ив начал завидовать. У меня сохранились письма, в которых он писал: «За тринадцать минут показа ты разрушил то, над созданием чего я работал сорок лет». Я вспоминаю это время, как худший период в моей жизни.

Я всегда относился к показу, как к кино. у тебя есть несколько минут, и за это время ты должен заразить аудиторию тем, что ты делаешь.

Ко всему прочему Том слышал тогда за своей спиной и много скептических комментариев, таких как:

Куда же этому американцу до французского шика.

«Каждый день работы был войной» — так можно охарактеризовать то непростое для Форда время. И всё же он в ней вышел победителем: к 2004 году марка Yves Saint Laurent стала вновь процветать. Сам же Форд уволился со всех своих должностей и пустился в одиночное плавание.

Хорошее платье существует всего лишь секунду. ну максимум до конца вечеринки. мода – иллюзия.

Итак, свой собственный бренд Том Форд, наконец-то, запускает в 2005 году. Для начала создал коллекцию женских очков, и чуть позже совместно с Estйe Lauder создает собственную косметическую линию. Появляется коллекция Tom Ford pour Estйe Lauder и линия ароматов.

В своих рекламных кампаниях дизайнер не боится шокировать публику и умело играет с мотивом «основного инстинкта». А на негодование общественности отвечает только улыбкой. Кому как не ему уже давно известен секрет большого успеха: чем больше шума, тем выше прибыль.

Я всегда любил обнажённые тела — мужские и женские. Красота — в естественности. Я и сам скидываю одежду, едва прихожу домой. Всё делаю обнаженным.

У меня есть большие фотографии обнаженных женщин, сделанные Уорхолом. У меня также есть и мужской вариант этой серии, но пенисы гораздо сложнее вешать на стену.

В феврале 2006 года Форд начинает производство собственной мужской коллекции, в которую вошли модели обуви, одежды, аксессуаров. И уже через год дизайнер получает награду Vito Russo de Glaad за талант и профессионализм. А всего лишь месяц спустя после этого события в Нью-Йорке Том презентовал свой первый магазин на Мэдисон Авеню, 845. Ещё чуть позже его магазины открываются в Лондоне, Лос-Анджелесе и на Гавайях, а ещё через год и в Милане. Тогда появляется и первый собственный аромат для мужчин, который получает название Tom Ford for Men. В это же время на Форда сыпятся и продолжают сыпаться всевозможные награды в мире моды.

Почему мы наряжаемся только вечером? в XVIII веке люди носили красивую одежду весь день.

В 2009 году Том Форд выступает и с режиссерским дебютом. На суд зрителей он представил свой фильм «Одинокий мужчина». Это экранизация одноименного романа Кристофера Ишервуда, которую ожидал огромный успех. В 2009 года картину номинировали на венецианского «Золотого льва», а исполнителю главной роли – актеру Колину Ферту – вручили награду как лучшему актеру. Эта киноистория повествует о профессоре английской литературы Джордже, который делает попытки ответить на самы важный для него вопрос: есть ли у него будущее после смерти его любовника?

Я боюсь, что годы пролетят со свистом и после меня останется лишь гора платьев в музее. Кино – вот, что вечно. Например, фильмы 30-х: вы смотрите в глаза героям, плачете и смеетесь вместе с ними. Эти люди уже давно умерли, но остались живыми навечно. Кино — это целая вселенная, запечатлённая на плёнке.

Ричард Бакли действительно был болен раком, но в отличие от фильма у их реальной истории хороший конец: Ричард вылечился. Он и Том вместе по сей день и считаются одной из самых крепких знаменитых пар.

Меня беспокоит, что в жизни столько ничтожных вещей. у меня внутри тикают часы. я не боюсь смерти, но я отдаю себе отчет, что в нашем распоряжении очень ограниченное количество времени. его немного, и поэтому мы должны использовать каждую секунду.

В прошлом году Том Форд отметил свой 50-летний юбилей. Он на вершине моды, счастлив и чувствует себя королем. А также полон планов и невероятных идей, одна из которых открыть 100 именных магазинов…

Талант, конечно, важен. но главное – страсть, интерес к жизни.

vev.ru

Том Форд и Ричард Бакли навсегда | Блогер toyboy88 на сайте SPLETNIK.RU 14 мая 2011

Когда Том Форд встретил редактора Ричарда Бакли, он был застенчивым 25-летним парнем. Ему хватило одной совместной поездки в лифте, чтобы понять: с этим мужчиной он хочет вступить в брак. Том Форд, дизайнер и кинорежиссер: Иногда бывает такое, что смотришь на человека — и тебе кажется, что знаком с ним всю свою жизнь. В первый же вечер нашего общения с Ричардом, когда мы выпили несколько бокалов, у меня сложилось впечатление, что я знаю о нем все. У него самые дикие глаза на свете — как у эскимоса с Аляски. Они не голубые и не серые, они удивительного цвета, которого я раньше никогда не встречал, почти серебряные. Они ничего не излучают, но странным образом полностью тебя гипнотизируют. Впервые мы встретились на показе мод в Нью-Йорке в 1986 году. Ему тогда было 38, и он был редактором журнала «Women’s Wear Daily». Он был уверен в себе и красив настолько, что это делало его фактически недоступным. Он столь пристально меня разглядывал, что я совершенно растерялся, и как только показ завершился — убежал через дверь на улицу, только чтобы не столкнуться с ним. Десять дней спустя моя работодательница, Кэти Хардвик, отправила меня в офис «Women’s Wear Daily» забрать оттуда некоторые образцы одежды. Меня отправили прямо на крышу, потому что там в этот момент проходила фотосессия. Я подошел к лифту, двери открылись, и передо мной возник человек с глазами цвета воды. Он представился как Ричард Бакли и сказал, что одежда, которая мне нужна, уже отправлена с крыши вниз, предложив проводить меня в то место, которое они называли «модным чуланом». Он был восхитителен и при этом вел себя как полный идиот. Он словно пританцовывал вокруг меня, сверкая глазами, и изо всех сил старался быть очаровательным. А я подумал, что одной поездки в лифте мне оказалось достаточно, чтобы понять, что с ним я хочу вступить брак. В жизни я весьма прагматичен, но да, тогда я почувствовал своего рода ментальную связь. Он отмечал каждую коробку в этом «чулане моды» и — бум! — в тот момент, когда мы добрались до нужной мне, я уже был всецело в его власти. Он казался такой цельной личностью. Он был так красив, так собран, он был таким взрослым, что это меня страшило. И он действительно начал преследовать меня, хотя и не то чтобы слишком настойчиво. Это меня взволновало. И одновременно очень испугало, потому что я понимал: он — другой, и все, что я чувствую к нему, кардинальным образом отличается от того, что мне приходилось испытывать до этого. В одну из суббот мы устроили совместный рождественский шоппинг и после первых нескольких свиданий стали проводить вместе почти каждую ночь. Наверное, это случилось за несколько дней до того, как мы сказали друг другу: «Думаю, я люблю тебя». Сегодня мы говорим это друг другу каждый вечер перед тем, как уснуть, говорим в конце каждого телефонного разговора и пишем в конце каждого письма. Всякий раз, когда ты думаешь, что влюблен, ты должен сказать это. Всякий раз, когда тебе хочется поцеловать чьи-то руки, ты должен это сделать. Я поступаю так все время. Мы отправились домой на Рождество, а когда вернулись, он дал мне ключ от своей квартиры и спросил, перееду ли я к нему. И я переехал. К тому времени мы были знакомы лишь месяц. Он с кем то жил года три или четыре, но это были несерьезные отношения, а он сознательно искал серьезных. Он вступил в тот период своей жизни, когда ему исполнилось 38, а я — в тот, когда мне исполнилось 25, но мы оба были готовы осесть, влюбиться и разделить друг с другом жизнь. Я успел переспать с огромным количеством людей и вдоволь насладиться алкоголем, танцами и наркотиками. Впервые секс у меня случился, когда мне исполнилось 14. В школе у меня была подруга, которая успела дважды забеременеть, пока мы были вместе. В те дни, в 70-е годы, аборт считался одной из форм регулирования рождаемости, и, как мне кажется, в большинстве средних школ такое периодически случалось. Конечно, если бы я сегодня был подростком, я бы так ни с кем не поступил, но в тот период подобное считалось естественным: небрежность, с которой секс преподносился по телевидению. Если вы посмотрите старые телешоу 70-х, то можете заметить, с какой легкостью все прыгают друг к другу в постель, не задумываясь о последствиях. Несомненно, СПИД коренным образом изменил ситуацию. Один из первых людей, у которого в 1981 году диагностировали болезнь, которую тогда называли гей-раком, был моим близким другом. Это полностью перевернуло мое сознание, и с тех пор я стал крайне осторожным. Вероятно, это спасло мне жизнь, но навсегда заставило меня изменить представление о сексе. Секс стал ассоциироваться со смертью — по крайней мере, в моем представлении. До того момента, как мы впервые занялись сексом, у нас с Ричадом было три свидания, потому что мой лучший друг находился в больнице, умирая от СПИДа. Мы встречались на свидании — а потом он мог отправиться в больницу, и я мог отправиться в больницу. То было время огромного страха, который, конечно, сказался на наших ранних сексуальных отношениях, мы много об этом думали, потому что видели, как умирают наши близкие друзья — именно в тот период, когда мы друг в друга влюбились. Если бы нам пришло в голову составить список, то мы обнаружили бы, что половины наших друзей начала 80-х годов больше с нами нет. Это продолжалось до начала 90-х, ни на мгновение не прекращаясь. Спустя три года после того, как мы стали жить вместе, у Ричарда диагностировали рак, и когда это произошло, диагноз казался фатальным. Мы пережили очень сильную семейную трагедию, и она стала именно той вещью, которая, в конечном итоге, еще сильнее сблизила нас, потому что все это мы пережили вместе, и наша личная история благодаря этому обогатилась. Становиться старше вместе было очень интересно, потому что мы оба изменились. В начале наших отношений я был очень тихим. Ведь на самом деле я крайне, чрезвычайно, патологически стеснительный человек. Сегодня в это почти никто не верит, потому что эту свою особенность я прячу за фасадом публичной личности, что отнимает у меня огромное количество энергии. А Ричард, когда мы познакомились, был человеком общительным и весьма словоохотливым. Ричард — экстраверт, я — интроверт, но если вы встретите нас сегодня, то подумаете, что все наоборот. Сейчас Ричард часто может казаться очень тихим, особенно если он хорошо вас знает. Но если вы отправитесь с Ричардом на вечеринку, то обнаружите, что он чрезвычайно оживлен. А я вечеринки ненавижу и стараюсь на них не ходить. Предпочитаю обед вдвоем или в крайнем случае — в компании четырех-шести близких людей. Одна из вещей, которая меня всегда изумляет, хотя «изумляет» — это неправильное определение, потому что это не совсем так… Словом, частенько во время обедов с близкими друзьями, гетеросексуалами, до них доходит, что с Ричардом мы вместе уже 24 года, и они восклицают: «Ничего себе, ребята! Вы вместе целых 24 года! Обалдеть! А мы-то думали, что геи так долго вместе не живут». И я спрашиваю: «Почему? О чем вы вообще говорите?» Некоторые из самых длительных отношений, которые мне известны, случаются именно у однополых пар. Многие мои гетеросексуальные друзья женились и разводились, женились и разводились, а мы с Ричардом продолжали оставаться семьей. Мне кажется, что это — весьма распространенное и предвзятое мнение, даже у наиболее образованных и либеральных моих друзей, о том, что отношения геев в большей степени строятся на сексе, нежели на эмоциях. И это меня удивляет и шокирует. Я — из породы тех людей, которым нравится быть частью пары, я всегда этого хотел, всегда к этому стремился, и при этом абсолютно не имеет значения, кто я — гей, или натурал. Мы с Ричардом связаны друг с другом, и ты с новой силой осознаешь это всякий раз, когда смотришь человеку в глаза и понимаешь, что знал этого человека всегда. Ты словно возвращаешься домой. Ричард Бакли, писатель и журналист: После трех с половиной лет, проведенных в Париже, я отправился обратно в Нью-Йорк, чтобы стать редактором нового журнала под названием «Scene». На четвертый день своего пребывания в городе я пошел на показ молодого дизайнера Дэвида Камерона. В ожидании начала показа (а проводился он в чердачном помещении), я заметил молодого парня, стоящего в толпе, чуть в сторонке, и подумал: «Симпатичный!» Очень симпатичный. Когда показ завершился, я остался сидеть на своем месте, возясь с ручками и ноутбуком, как вдруг краем глаза заметил его пальто из верблюжьей шерсти. Я подскочил и поспешил за ним. Как я уже говорил, мы находились на чердаке, и быстрее всего спуститься вниз можно было по лестнице. Пока мы спускались, я время от времени поглядывал на него — и улыбался. А он слегка улыбался мне в ответ. Так продолжалось до тех пор, пока мы не вышли на улицу и — клянусь! — он припустил от меня что есть мочи. Перепрыгнем дней на 10 вперед. Я нахожусь на крыше здания компании Fairchild, на 12-й Авеню, и занимаюсь отвратительной фотосессией для журнала «Women’s Wear Daily». И в этот момент Оуэн, наш арт-директор, интересуется, есть ли у меня бойфренд. — Нет, — отвечаю я. — А кто-нибудь на примете? — Нет. Я даже не успел выйти куда-нибудь с тех пор, как вернулся. — Почему так? — В течение трех с половиной лет я был слишком далеко, сейчас у меня две работы, кроме того, я должен снова втянуться в рабочий ритм Нью-Йорка. Поэтому не хочу, чтобы меня отвлекали. — И что, разве не было никого, с кем бы ты не отказался пройтись? Вот тут-то я и рассказал ему о парне, которого видел на показе Дэвида Камерона, и о том, как он исчез. Не прошло и двух минут, как Гарри, сотрудник фотолаборатории, поднялся на крышу и говорит: «Пришел какой-то юноша от Кэти Хардвик, хочет забрать образцы одежды». И в эту секунду на крыше появляется тот самый парень с показа. Я поворачиваюсь к Оуэну и говорю: — Это он. — Кто? — Это — он! — Кто — он? — Да он же! — Ты имеешь ввиду… — Да. Я подошел к молодому человеку и сказал, что могу отдать ему всю одежду кроме платья, которое мы собирались фотографировать для обложки. Я взял его с собой к лифту и провез с крыши до первого этажа. Пока мы ехали, я болтал как какая-нибудь школьница. Всякий раз, когда я рассказываю ту историю, именно в этот момент я поднимаю ладони к голове и пальцами изображаю хлопанье ресниц. Я совершенно бесстыдно флиртовал с этим мальчиком. А он продолжал молчать, и чем более тихим он казался — тем большим идиотом представлялся я себе. Тем временем я продолжал собирать одежду в мешок, поскольку мы находились в нашем «модном чулане», и заявил ему: «Завтра вечером Кэти устраивает у себя в квартире обед в честь моего возвращения в Нью-Йорк». Я надеялся, что в разговоре с ней он об этом упомянет, и Кэти, которая в области тайных гей-намеков совсем не дура, все поймет и его тоже пригласит. Обед следующим вечером получился замечательным, но молодого человека там не оказалось. После обеда я отвел Кэти в сторонку и спросил: — Кто твой помощник? — Това. — Да нет, я имею ввиду не Тову, а того по-настоящему симпатичного парня. — Нежный. — Нежный? — На самом деле его зовут Том, но я его называю Нежным. В то время Кэти была замужем за мужчиной по имени Том Сноуден и говорила, что ей нужно как-то различать «своих индюков», поэтому один Том (муж) у нее именовался Жестким, а второй (Форд) — Нежным. Как я уже говорил, у Кэти голова вовсе не соломой набита, поэтому она прекрасно все поняла и сразу же сказала: «Он отлично тебе подходит. Приезжай на обед в понедельник. Я все устрою». Наверное, на следующее утро, приехав на работу, Кэти тут же завопила: «Эй, Нежный! А ну, иди-ка сюда!» И сказала ему: «Послушай, Ричард Бакли, редактор журналов «Women’s Wear Daily» и «Scene», хочет с тобой прошвырнуться. А он нам очень нужен — нам важно его расположение, — так что бери мою кредитку и иди с ним туда, куда он захочет». В понедельник лил сильный дождь, и в офис Кэти Хардвик я пришел, полагая, что мы отправимся в ресторан. Но нет. В офисе нас ждали томатный суп и сэндвичи с болонской колбасой. Посреди обеда Том встал, извинился и сказал, что должен возвращаться работать. В этот момент я подумал: ну конечно, мне 38, а ему — 25. И он явно не по старпёрам. Трое сбоку — ваших нет. Когда я вернулся к себе в офис, минут через десять после этого зазвонил телефон. Я снял трубку. — Это Том Форд от Кэти Хардвик. Я звоню узнать, можно ли мне поинтересоваться, как вы отнесетесь к перспективе вместе пообедать или выпить как-нибудь вечером. Я был совершенно обескуражен, поскольку начинал думать, что он слегка заносчив, поэтому ответил так: «Ладно. Но сегодня вечером, да и завтра тоже, у меня уже назначены кое с кем встречи. А в среду я уезжаю в деревню и проведу там День Благодарения. Поэтому как насчет следующей недели? Скажем, со среды?» Он ответил, что это было бы прекрасно. Мы оставались на линии всего несколько минут, но он впервые со мной по-настоящему заговорил, и я подумал, что нисколько он не заносчив. А потому сказал: «Послушайте, давайте попробуем договориться на сегодня. Если вдруг мне придется отменить нашу встречу — я предупрежу об этом заранее». И он ответил: «Хорошо». Ладно, я был наадреналинен все 24 часа, потому что у меня не было назначено никаких деловых встреч, и в деревню на День Благодарения я не собирался. Ничего этого на самом деле не было. Во вторник в 16.23 я позвонил ему, сказал, что моя встреча отменилась, и поинтересовался, по-прежнему ли он свободен. На наше первое свидание мы отправились в запущенный дешевый ресторан в верхнем Ист-Сайде под названием «Albuquerque Eats» — не думаю, что он до сих пор существует. Том сидел и строил планы на будущее: «Через 10 лет я покажу свою собственную коллекцию в Париже и стану миллионером. Я сделаю это, вот посмотрите!» А я смотрел на него и думал: «До чего же парень наивен!» Но поскольку болтали мы в основном о других вещах, это больше напоминало разговоры о несбыточных прожектах. Я чувствовал, что всякий раз, когда я заглядываю ему в глаза, все вокруг начинает плыть, и я словно бы погружаюсь в него. Я видел, что он — хороший, благородный человек. Это была не столько физическая, сколько эмоциональная волна. До этого у меня случались разные отношения, поэтому я с подозрением относился к большому количеству вещей, но с Томом боялся повторить те же ошибки, которые допускал с другими парнями. Меня много раз сжигали дотла, поэтому я научился держать людей на расстоянии. И тогда, в канун Нового года, мы никуда не пошли. Мы остались в моей маленькой квартире на Площади Святого Марка. Я преподнес ему маленькую коробочку от Тиффани, в которой лежал ключ от моей квартиры. На следующий день он переехал. Том — восхитительный современный джентльмен. Мы оба в этом отношении старомодны. Мы помогаем дамам сесть за стол и открываем перед людьми дверь. Если вы хорошо воспитаны, люди это замечают. И ценят. Ведь вы проявляете к ним уважение. Когда в 89-м году у меня диагностировали рак горла, Том отказался от общения с некоторыми людьми из-за того, как они на это отреагировали. Мой лучший друг и один из моих наставников умерли — один в 87-м, другой — на год позже. Они умерли от СПИДа, поэтому нашлось немало людей, которые предположили, что и у меня на самом деле СПИД. Некоторые из них отказались от встреч со мной, потому что были уверены, что обязательно этим заразятся. Таких людей Том исключал из своей жизни — и не заговорил бы с ними, если бы вдруг столкнулся на улице. Сейчас я не могу себе представить, как жил бы без Тома. Не могу даже предположить, что со мной будет, если с ним что-нибудь случится. Для меня существует один единственный Том. Он — все тот же человек, которого я встретил 24 года назад: человек с большим сердцем.

www.spletnik.ru

История любви Тома Форда и Ричарда Бакли

История любви Тома Форда и Ричарда Бакли

Пара рассказала о своих крепких отношениях американскому журналу «Out»

Просмотрено:24615

Обложка журнала

Новость о том, что знаменитый дизайнер Том Форд и его партнер Ричард Бакли стали родителями, разбрелась по свету в конце прошлой недели. Первенец, родившийся в одной из клиник Лос-Анджелеса, получил имя Джон Бакли Форд. Стоит ли говорить, что общественность восприняла новость неоднозначно? Однако, что мы знаем об этих людях, которые, между прочим, вместе уже более четверти века? 

Давайте прочитаем историю любви Тома Форда и Ричарда Бакли, рассказанную ими известному американскому журналу для гомо- и бисексуальных мужчин «OUT» в прошлом году. 

Том Форд (дизайнер, кинорежиссер)

Иногда бывает такое, что смотришь на человека — и тебе кажется, что знаком с ним всю свою жизнь. В первый же вечер нашего общения с Ричардом, когда мы выпили несколько бокалов, у меня сложилось впечатление, что я знаю о нем все. У него самые дикие глаза на свете — как у эскимоса с Аляски. Они не голубые и не серые, они удивительного цвета, которого я раньше никогда не встречал, почти серебряные. Они ничего не излучают, но странным образом полностью тебя гипнотизируют. Впервые мы встретились на показе мод в Нью-Йорке в 1986 году. Ему тогда было 38, и он был редактором журнала «Women’s Wear Daily». Он был уверен в себе и красив настолько, что это делало его фактически недоступным. Он столь пристально меня разглядывал, что я совершенно растерялся, и как только показ завершился — убежал через дверь на улицу, только чтобы не столкнуться с ним. Десять дней спустя моя работодательница, Кэти Хардвик, отправила меня в офис «Women’s Wear Daily» забрать оттуда некоторые образцы одежды. Меня отправили прямо на крышу, потому что там в этот момент проходила фотосессия. Я подошел к лифту, двери открылись, и передо мной возник человек с глазами цвета воды. Он представился как Ричард Бакли и сказал, что одежда, которая мне нужна, уже отправлена с крыши вниз, предложив проводить меня в то место, которое они называли «модным чуланом». Он был восхитителен и при этом вел себя как полный идиот. Он словно пританцовывал вокруг меня, сверкая глазами, и изо всех сил старался быть очаровательным. А я подумал, что одной поездки в лифте мне оказалось достаточно, чтобы понять, что с ним я хочу вступить брак. В жизни я весьма прагматичен, но да, тогда я почувствовал своего рода ментальную связь. Он отмечал каждую коробку в этом «чулане моды» и — бум! — в тот момент, когда мы добрались до нужной мне, я уже был всецело в его власти. Он казался такой цельной личностью. Он был так красив, так собран, он был таким взрослым, что это меня страшило. И он действительно начал преследовать меня, хотя и не то чтобы слишком настойчиво. Это меня взволновало. И одновременно очень испугало, потому что я понимал: он — другой, и все, что я чувствую к нему, кардинальным образом отличается от того, что мне приходилось испытывать до этого.

В одну из суббот мы устроили совместный рождественский шоппинг и после первых нескольких свиданий стали проводить вместе почти каждую ночь. Наверное, это случилось за несколько дней до того, как мы сказали друг другу: «Думаю, я люблю тебя». Сегодня мы говорим это друг другу каждый вечер перед тем, как уснуть, говорим в конце каждого телефонного разговора и пишем в конце каждого письма. Всякий раз, когда ты думаешь, что влюблен, ты должен сказать это. Всякий раз, когда тебе хочется поцеловать чьи-то руки, ты должен это сделать. Я поступаю так все время.

Мы отправились домой на Рождество, а когда вернулись, он дал мне ключ от своей квартиры и спросил, перееду ли я к нему. И я переехал. К тому времени мы были знакомы лишь месяц. Он с кем то жил года три или четыре, но это были несерьезные отношения, а он сознательно искал серьезных. Он вступил в тот период своей жизни, когда ему исполнилось 38, а я — в тот, когда мне исполнилось 25, но мы оба были готовы осесть, влюбиться и разделить друг с другом жизнь.

Я успел переспать с огромным количеством людей и вдоволь насладиться алкоголем, танцами и наркотиками. Впервые секс у меня случился, когда мне исполнилось 14. В школе у меня была подруга, которая успела дважды забеременеть, пока мы были вместе. В те дни, в 70-е годы, аборт считался одной из форм регулирования рождаемости, и, как мне кажется, в большинстве средних школ такое периодически случалось. Конечно, если бы я сегодня был подростком, я бы так ни с кем не поступил, но в тот период подобное считалось естественным: небрежность, с которой секс преподносился по телевидению. Если вы посмотрите старые телешоу 70-х, то можете заметить, с какой легкостью все прыгают друг к другу в постель, не задумываясь о последствиях. Несомненно, СПИД коренным образом изменил ситуацию.

Том Форд во время съемок

Один из первых людей, у которого в 1981 году диагностировали болезнь, которую тогда называли гей-раком, был моим близким другом. Это полностью перевернуло мое сознание, и с тех пор я стал крайне осторожным. Вероятно, это спасло мне жизнь, но навсегда заставило меня изменить представление о сексе. Секс стал ассоциироваться со смертью — по крайней мере, в моем представлении. До того момента, как мы впервые занялись сексом, у нас с Ричадом было три свидания, потому что мой лучший друг находился в больнице, умирая от СПИДа. Мы встречались на свидании — а потом он мог отправиться в больницу, и я мог отправиться в больницу. То было время огромного страха, который, конечно, сказался на наших ранних сексуальных отношениях, мы много об этом думали, потому что видели, как умирают наши близкие друзья — именно в тот период, когда мы друг в друга влюбились. Если бы нам пришло в голову составить список, то мы обнаружили бы, что половины наших друзей начала 80-х годов больше с нами нет. Это продолжалось до начала 90-х, ни на мгновение не прекращаясь.

Спустя три года после того, как мы стали жить вместе, у Ричарда диагностировали рак, и когда это произошло, диагноз казался фатальным. Мы пережили очень сильную семейную трагедию, и она стала именно той вещью, которая, в конечном итоге, еще сильнее сблизила нас, потому что все это мы пережили вместе, и наша личная история благодаря этому обогатилась.

Том Форд на съемочной площадке

Становиться старше вместе было очень интересно, потому что мы оба изменились. В начале наших отношений я был очень тихим. Ведь на самом деле я крайне, чрезвычайно, патологически стеснительный человек. Сегодня в это почти никто не верит, потому что эту свою особенность я прячу за фасадом публичной личности, что отнимает у меня огромное количество энергии. А Ричард, когда мы познакомились, был человеком общительным и весьма словоохотливым. Ричард — экстраверт, я — интроверт, но если вы встретите нас сегодня, то подумаете, что все наоборот. Сейчас Ричард часто может казаться очень тихим, особенно если он хорошо вас знает. Но если вы отправитесь с Ричардом на вечеринку, то обнаружите, что он чрезвычайно оживлен. А я вечеринки ненавижу и стараюсь на них не ходить. Предпочитаю обед вдвоем или в крайнем случае — в компании четырех-шести близких людей.

Одна из вещей, которая меня всегда изумляет, хотя «изумляет» — это неправильное определение, потому что это не совсем так… Словом, частенько во время обедов с близкими друзьями, гетеросексуалами, до них доходит, что с Ричардом мы вместе уже 24 года, и они восклицают: «Ничего себе, ребята! Вы вместе целых 24 года! Обалдеть! А мы-то думали, что геи так долго вместе не живут». И я спрашиваю: «Почему? О чем вы вообще говорите?» Некоторые из самых длительных отношений, которые мне известны, случаются именно у однополых пар. Многие мои гетеросексуальные друзья женились и разводились, женились и разводились, а мы с Ричардом продолжали оставаться семьей. Мне кажется, что это — весьма распространенное и предвзятое мнение, даже у наиболее образованных и либеральных моих друзей, о том, что отношения геев в большей степени строятся на сексе, нежели на эмоциях. И это меня удивляет и шокирует. Я — из породы тех людей, которым нравится быть частью пары, я всегда этого хотел, всегда к этому стремился, и при этом абсолютно не имеет значения, кто я — гей, или натурал. Мы с Ричардом связаны друг с другом, и ты с новой силой осознаешь это всякий раз, когда смотришь человеку в глаза и понимаешь, что знал этого человека всегда. Ты словно возвращаешься домой.

Ричард Бакли и Том Форд

Ричард Бакли (писатель, журналист)

После трех с половиной лет, проведенных в Париже, я отправился обратно в Нью-Йорк, чтобы стать редактором нового журнала под названием «Scene». На четвертый день своего пребывания в городе я пошел на показ молодого дизайнера Дэвида Камерона. В ожидании начала показа (а проводился он в чердачном помещении), я заметил молодого парня, стоящего в толпе, чуть в сторонке, и подумал: «Симпатичный!» Очень симпатичный. Когда показ завершился, я остался сидеть на своем месте, возясь с ручками и ноутбуком, как вдруг краем глаза заметил его пальто из верблюжьей шерсти. Я подскочил и поспешил за ним. Как я уже говорил, мы находились на чердаке, и быстрее всего спуститься вниз можно было по лестнице. Пока мы спускались, я время от времени поглядывал на него — и улыбался. А он слегка улыбался мне в ответ. Так продолжалось до тех пор, пока мы не вышли на улицу и — клянусь! — он припустил от меня что есть мочи.

Перепрыгнем дней на 10 вперед. Я нахожусь на крыше здания компании Fairchild, на 12-й Авеню, и занимаюсь отвратительной фотосессией для журнала «Women’s Wear Daily». И в этот момент Оуэн, наш арт-директор, интересуется, есть ли у меня бойфренд.

— Нет, — отвечаю я.

— А кто-нибудь на примете?

— Нет. Я даже не успел выйти куда-нибудь с тех пор, как вернулся.

— Почему так?

— В течение трех с половиной лет я был слишком далеко, сейчас у меня две работы, кроме того, я должен снова втянуться в рабочий ритм Нью-Йорка. Поэтому не хочу, чтобы меня отвлекали.

— И что, разве не было никого, с кем бы ты не отказался пройтись?

Вот тут-то я и рассказал ему о парне, которого видел на показе Дэвида Камерона, и о том, как он исчез. Не прошло и двух минут, как Гарри, сотрудник фотолаборатории, поднялся на крышу и говорит: «Пришел какой-то юноша от Кэти Хардвик, хочет забрать образцы одежды». И в эту секунду на крыше появляется тот самый парень с показа.

Я поворачиваюсь к Оуэну и говорю:

— Это он.

— Кто?

— Это — он!

— Кто — он?

— Да он же!

— Ты имеешь ввиду…

— Да.

Ричард Бакли

Я подошел к молодому человеку и сказал, что могу отдать ему всю одежду кроме платья, которое мы собирались фотографировать для обложки. Я взял его с собой к лифту и провез с крыши до первого этажа. Пока мы ехали, я болтал как какая-нибудь школьница. Всякий раз, когда я рассказываю ту историю, именно в этот момент я поднимаю ладони к голове и пальцами изображаю хлопанье ресниц. Я совершенно бесстыдно флиртовал с этим мальчиком. А он продолжал молчать, и чем более тихим он казался — тем большим идиотом представлялся я себе. Тем временем я продолжал собирать одежду в мешок, поскольку мы находились в нашем «модном чулане», и заявил ему: «Завтра вечером Кэти устраивает у себя в квартире обед в честь моего возвращения в Нью-Йорк». Я надеялся, что в разговоре с ней он об этом упомянет, и Кэти, которая в области тайных гей-намеков совсем не дура, все поймет и его тоже пригласит.

Обед следующим вечером получился замечательным, но молодого человека там не оказалось. После обеда я отвел Кэти в сторонку и спросил:

— Кто твой помощник?

— Това.

— Да нет, я имею ввиду не Тову, а того по-настоящему симпатичного парня.

— Нежный.

— Нежный?

— На самом деле его зовут Том, но я его называю Нежным.

В то время Кэти была замужем за мужчиной по имени Том Сноуден и говорила, что ей нужно как-то различать «своих индюков», поэтому один Том (муж) у нее именовался Жестким, а второй (Форд) — Нежным. 

Как я уже говорил, у Кэти голова вовсе не соломой набита, поэтому она прекрасно все поняла и сразу же сказала: «Он отлично тебе подходит. Приезжай на обед в понедельник. Я все устрою».

Наверное, на следующее утро, приехав на работу, Кэти тут же завопила: «Эй, Нежный! А ну, иди-ка сюда!» И сказала ему: «Послушай, Ричард Бакли, редактор журналов «Women’s Wear Daily» и «Scene», хочет с тобой прошвырнуться. А он нам очень нужен — нам важно его расположение, — так что бери мою кредитку и иди с ним туда, куда он захочет».

Ричард Бакли на GLAAD Media Awards 2010

В понедельник лил сильный дождь, и в офис Кэти Хардвик я пришел, полагая, что мы отправимся в ресторан. Но нет. В офисе нас ждали томатный суп и сэндвичи с болонской колбасой. Посреди обеда Том встал, извинился и сказал, что должен возвращаться работать. В этот момент я подумал: ну конечно, мне 38, а ему — 25. И он явно не по старпёрам. Трое сбоку — ваших нет.

Когда я вернулся к себе в офис, минут через десять после этого зазвонил телефон. Я снял трубку.

— Это Том Форд от Кэти Хардвик. Я звоню узнать, можно ли мне поинтересоваться, как вы отнесетесь к перспективе вместе пообедать или выпить как-нибудь вечером.

Я был совершенно обескуражен, поскольку начинал думать, что он слегка заносчив, поэтому ответил так: «Ладно. Но сегодня вечером, да и завтра тоже, у меня уже назначены кое с кем встречи. А в среду я уезжаю в деревню и проведу там День Благодарения. Поэтому как насчет следующей недели? Скажем, со среды?» Он ответил, что это было бы прекрасно. Мы оставались на линии всего несколько минут, но он впервые со мной по-настоящему заговорил, и я подумал, что нисколько он не заносчив. А потому сказал: «Послушайте, давайте попробуем договориться на сегодня. Если вдруг мне придется отменить нашу встречу — я предупрежу об этом заранее». И он ответил: «Хорошо».

Ладно, я был наадреналинен все 24 часа, потому что у меня не было назначено никаких деловых встреч, и в деревню на День Благодарения я не собирался. Ничего этого на самом деле не было. Во вторник в 16.23 я позвонил ему, сказал, что моя встреча отменилась, и поинтересовался, по-прежнему ли он свободен.

На наше первое свидание мы отправились в запущенный дешевый ресторан в верхнем Ист-Сайде под названием «Albuquerque Eats» — не думаю, что он до сих пор существует. Том сидел и строил планы на будущее: «Через 10 лет я покажу свою собственную коллекцию в Париже и стану миллионером. Я сделаю это, вот посмотрите!» А я смотрел на него и думал: «До чего же парень наивен!» Но поскольку болтали мы в основном о других вещах, это больше напоминало разговоры о несбыточных прожектах. Я чувствовал, что всякий раз, когда я заглядываю ему в глаза, все вокруг начинает плыть, и я словно бы погружаюсь в него. Я видел, что он — хороший, благородный человек. Это была не столько физическая, сколько эмоциональная волна.

До этого у меня случались разные отношения, поэтому я с подозрением относился к большому количеству вещей, но с Томом боялся повторить те же ошибки, которые допускал с другими парнями. Меня много раз сжигали дотла, поэтому я научился держать людей на расстоянии. И тогда, в канун Нового года, мы никуда не пошли. Мы остались в моей маленькой квартире на Площади Святого Марка. Я преподнес ему маленькую коробочку от Тиффани, в которой лежал ключ от моей квартиры. На следующий день он переехал.

Ричард Бакли

Том — восхитительный современный джентльмен. Мы оба в этом отношении старомодны. Мы помогаем дамам сесть за стол и открываем перед людьми дверь. Если вы хорошо воспитаны, люди это замечают. И ценят. Ведь вы проявляете к ним уважение. Когда в 89-м году у меня диагностировали рак горла, Том отказался от общения с некоторыми людьми из-за того, как они на это отреагировали. Мой лучший друг и один из моих наставников умерли — один в 87-м, другой — на год позже. Они умерли от СПИДа, поэтому нашлось немало людей, которые предположили, что и у меня на самом деле СПИД. Некоторые из них отказались от встреч со мной, потому что были уверены, что обязательно этим заразятся. Таких людей Том исключал из своей жизни — и не заговорил бы с ними, если бы вдруг столкнулся на улице.

Сейчас я не могу себе представить, как жил бы без Тома. Не могу даже предположить, что со мной будет, если с ним что-нибудь случится. Для меня существует один единственный Том. Он — все тот же человек, которого я встретил 24 года назад: человек с большим сердцем. 

Текст: журнал «Out»
Фото: пресс-материалы

boutique.az

Уникальный и неповторимый Tom Ford

Известнейший бренд Tom Ford, названый в часть своего создателя Тома Форда, сегодня находится на пике своей популярности благодаря особенному подходу гения дизайна к созданию своих шедевров.

История взлета Тома Форда

Том Форд (Tom Ford) – это именитый американский режиссёр фильмов и дизайнер. Популярность он завоевывал поэтапно. Достигнув сначала многими желаемой должности креативного директора таких всемирно известных домов моды как Gucci и Yves Saint Laurent. Не менее он успешен и в области создания фильмов, ведь в свои годы он уже был номинирован на премию Оскар за работу над фильмом «Одинокий мужчина».

Будущий гений родился в штате Техас и с самых юных лет интересовался искусством. Он даже изучал историю искусства в университете Нью-Йорка, но скоро, всего через год, бросил учебу. Посещая множество ночных заведений этого мегаполиса, и пытаясь испробовать по максимуму прелестей жизни, он понял, что его ориентация нетрадиционная, но еще не готов был заявить об этом во весь голос.

Любовь к созданию модных вещей проснулась в нем, когда он работал на модный Дом Chloe.

Короткий путь от новичка мира моды к настоящему гиганту, который диктует свои правила

Только в 2004 году, после работы с Gucci и Yves Saint Laurent Tom Ford решается создать свой отдельный мир моды. В начале его специализация была очень узкой – он хотел создавать одежду только для мужчин, но его популярность росла просто с космической скоростью поклонниками его творчества стали такие известные мужчины-звезды. Как Бред Питт, Пирс Броснан и другие.

Потом так же начали создавать унисекс ароматы, которые вызвали такой ажиотаж и восторг, то вскоре началась работа над созданием и декоративной косметики. Первым этапом этого пути стала линия помад. Которая была создана Томом вместе с Estee Lauder компанией, которая так же воспринялась покупателями просто отлично. Тут Том Форд и решил, что он будет творить дальше только для своего собственного бренда Tom Ford.

Первый магазин, который носил громкое название Tom Ford был открыт в Нью-Йорке в 2007 году. Сегодня уже около 50 таких магазинов отрыты по всему миру, в том числе и в Милане, Шанхае, несколько в России, Токио и Лас-Вегасе.

Легенда, которая создается сегодня

Tom Ford так же радует свои потребителей отдельно созданными линиями аксессуаров и оптики. Именно очки от Форда можно увидеть в большинства селебрити сегодня, ведь они действительно стильные, и неповторимые.

В 2011 бренд Tom Ford порадовал потребителей линиями лаков для ногтей, тональных средств, тенями и средствами для нежного ухода за кожей. Предприимчивый Том понимал всю важность рекламы для популяризации своей продукции, поэтому решительно запустил целую рекламную кампанию, которая подчеркивала, что только с Tom Ford можно открыть свою индивидуальность, женственность и чувственность. Кстати, Сам Форд снимался для рекламы своей продукции.

Кроме того, все фотосессии с его продукцией – это наглость на уровне скандала, ведь сами модели позируют обнаженными, так что не каждый журнал решается печатать подобную рекламу, но потребитель точно и всегда запоминает Тома Форда. Эта тонкая грань удивления, замешательства и скандала, которая соблюдается в рекламных кампаниях бренда Tom Ford так же еще один залог его успеха. Мистер Форд на частое негодование публики отвечает одной обворожительной улыбкой, тем самым еще больше влюбляя в себя каждого, кто ценит его уникальный стиль.

Интересно, что большинство коллекций одежды для мужчин от Tom Ford – это строгие, неяркие вещи. Сверкающе белый в комбинации с идеальным черным – вот что делает мужчину ярким, считает Форд. А вот женские модели одежды от Tom Ford – это всегда яркие и броские образы.

Автор Елена Снигур

womansovetnik.com