В северной корее девушки: За кого выходят замуж и как живут женщины в Северной Корее: Книги: Культура: Lenta.ru

Содержание

За кого выходят замуж и как живут женщины в Северной Корее: Книги: Культура: Lenta.ru

Известный востоковед и публицист Андрей Ланьков неоднократно бывал в Северной Корее и общался там с разными людьми. Его книга «К северу от 38 параллели. Как живут в КНДР» рассказывает о том, как самая закрытая в мире страна постепенно открывается миру. С разрешения издательства «Альпина нон-фикшн» «Лента.ру» публикует фрагмент текста.

Брачные предания

Десятилетиями северокорейцы в огромных количествах читали истории о мудрости и доброте Великого Вождя и Любимого Руководителя. В этих историях иногда можно встретить рассказ о судьбе сироты, сына или дочери павшего героя партизанского сопротивления или Корейской войны. Повествуется, как Ким Ир Сен или Ким Чен Ир узнает о сироте и, обнаружив, что он (она) не женат (не замужем), незамедлительно находит сироте пару из семьи с безупречным революционным наследием.

Реакция западного читателя вполне предсказуема: подобные истории воспринимаются как очередное подтверждение репрессивного характера северокорейского режима, который вмешивается даже в самые интимные сферы жизни. Однако дело-то в том, что эти истории не предназначены для западных читателей! Они написаны для северокорейцев старшего поколения, которые всегда были уверены в том, что поиск подходящего брачного партнера для своих детей — это важная обязанность родителей. Обеспечивая сироту супругой или супругом из «хорошей» революционной семьи, Ким Ир Сен просто делает то, что положено делать любому отцу, так что вся история призвана лишь в очередной раз подтвердить, что Вождь, Полководец или Руководитель является своего рода «верховным отцом» всех корейцев. При этом надо помнить, что в Северной Корее вступление в брак считается обязательным. Большинство северокорейцев уверено, что по достижении «положенного» возраста любой житель страны должен создать семью. В последние годы, впрочем, возраст этот существенно увеличился: как норма воспринимается ситуация, когда мужчина вступает в брак через несколько лет после возвращения из армии, в которой он проводит десять лет. Мужчине к этому времени чуть больше 30, а жена, как ожидается, должна быть на пару-тройку лет младше своего супруга.

До конца 1970-х годов подавляющее большинство браков в Северной Корее заключалось по решению старших. Как правило, выбором подходящего партнера для своих детей занимались родители, но иногда подбором невесты (или жениха) мог заниматься и начальник. Сегодня все меняется: на смену старому браку по сговору — чунъмэ — приходит брак ёнэ, когда решение о создании семьи пара принимает самостоятельно. Этот вид брака часто называют в русскоязычных текстах «браком по любви», но этот перевод не точен, так как речь идет не о каких-либо чувствах, а о том, что пара сама нашла друг друга и приняла решение вступить в брак.

Кого считают лучшей партией северокорейские девушки — или их родители? Трудно сказать, поскольку все люди, как известно, разные. Некоторые мечтают об артистах и эстрадных певцах; некоторым более-менее безразличен статус избранника, и они предпочитают жениться на любимом человеке; другие считают, что ни любовь, ни социальное положение не так важны, как порядочность, доброта и чувство ответственности. Тем не менее в Северной Корее тоже есть и свои «материальные девушки», которые выходят замуж ради того, чтобы жить в богатстве и комфорте. Об их предпочтениях мы и поговорим.

Предпочтения практично мыслящих девушек или их еще более практично мыслящих матерей с течением времени менялись, и эти перемены многое говорят о социальном развитии Северной Кореи. В 1970-х годах идеальным мужем был партийный работник или офицер. В 1980-х годах партийные функционеры уступили пальму первенства дипломатам, работникам внешней торговли и морякам — другими словами, тем, кто имел постоянный доступ к иностранной валюте. На рубеже тысячелетия ситуация изменилась вновь. Голод середины 1990-х годов нанес социальной иерархии, десятилетиями тщательно выстраиваемой северокорейскими властями, сильнейший удар. Официальная должность в последнее время стремительно теряет смысл, в то время как деньги приобретают все большее значение. Сейчас кандидатами номер один у меркантильных девушек и их родителей стали деятели черного или, скорее, серого рынка, успешные предприниматели (некоторая ирония ситуации заключается в том, что в Северной Корее среди предпринимателей очень много женщин).

Фото: Jason Lee / Reuters

Многие из этих успешных торговцев происходят из семей с плохим сонбуном, но на эту стигму сейчас, как правило, особого внимания не обращают. В прошлом плохой сонбун мог полностью разрушить жизнь. Так, двоюродный брат перебежчика или внук помещика, как правило, не мог даже поступить в хороший вуз, не говоря уж о получении какой-либо руководящей должности. Сегодня такое происхождение не мешает им зарабатывать хорошие деньги. Вообще говоря, сейчас довольно часто заключаются браки между отпрысками богатых семейств, многие из которых могут иметь плохой сонбун, и отпрысками семейств номенклатурных. Как сказала мне по этому поводу одна тетушка: «Что может быть лучше, чем объединение денег и власти?» Эти браки напоминают союзы между богатыми промышленниками и обедневшими аристократами, которые были так распространены в Европе в XIX веке.

Не слишком ли мы циничны? И идеалисты, и прагматики есть везде. В конце концов, тысячи северокорейских парней и девушек совершенно не озабочены этими прагматическими соображениями.

Женская доля

Еще в начале ХХ века едва ли какое-либо политическое движение могло сравниться с марксизмом в его феминистском рвении. В мире, где женщины не имели права голоса и сталкивались с многочисленными правовыми ограничениями, марксизм был уникален, в том числе и своей последовательной приверженностью принципу гендерного равенства не только в политике, но и в экономике, и в общественной жизни в целом. Когда в 1917 году коммунисты пришли к власти в России, они немедленно приняли самое феминистское законодательство в мире. Были сняты все ограничения на политическую и социальную деятельность женщин, существенно смягчены правила расторжения брака, отменена его обязательная регистрация и легализованы аборты. Правительство Советской Республики некоторое время активно призывало женщин к тому, чтобы овладевать традиционно мужскими профессиями, — и советские женщины действительно становились военными летчицами, профессорами университетов или трактористками.

Но продолжалось это недолго. Коммунизм у власти оказался на удивление консервативным в своей семейной политике: на повестку дня вернулись традиционные «семейные ценности», без которых, как быстро поняли недавние ярые радикалы и неистовые ниспровергатели, управлять страной и широкими народными массами не так просто. В результате этого многие радикальные законы о семье, принятые на ранних этапах советской истории, в 1940-е годы подверглись консервативной ревизии. В частности, регистрация брака стала обязательной, разводы были максимально затруднены, а аборты запрещены. Вдобавок советские женщины стали сталкиваться со «стеклянным потолком» в своей профессиональной карьере и почти полностью потеряли доступ к некоторым престижным профессиям: времена, когда женщина могла легко стать, скажем, военной летчицей, окончились с завершением войны (да и в гражданской авиации, как автор знает из семейной истории, в позднесоветские времена женщине подняться выше второго пилота на АН-2 было почти нереально). Правда, в 1960-е произошло частичное возрождение феминистских тенденций в советской политике, но это возрождение было именно что частичным: до радикализма 1920-х ему было далеко.

В Северную Корею в 1945 году социализм пришел вместе с лозунгами о расширении прав и возможностей женщин, однако к тому времени реальная политика СССР в «женском вопросе» была куда более сдержанной, чем можно было бы подумать, основываясь только на лозунгах и формальных законодательных актах. Это сочетание теоретического радикализма с прагматической сдержанностью во многом скопировали руководители и идеологи зарождающегося северокорейского режима. Впрочем, учитывая, что большинство руководителей нового режима вышли из верхушки крестьянства или из низов традиционного дворянства, советский консерватизм в вопросах пола и гендерных отношений едва ли вызывал у них негативную реакцию.

Фото: Damir Sagolj / Reuters

В июле 1946 года «Закон о равенстве полов» предоставил женщинам избирательные права, которые, в общем-то, имели мало реального смысла в государстве советского типа, где 99% (а с начала 1960-х — и все 100%) всегда голосовали за единственного назначенного сверху кандидата. Однако этот же закон запретил многоженство (вообще-то его запретила еще колониальная японская администрация в 1915 году, но запрет этот часто нарушался), облегчил развод, гарантировал женщинам выплату алиментов. Вскоре после этого северокорейским женщинам был предоставлен отпуск по беременности и родам. В настоящее время после нескольких пересмотров этот отпуск продолжается 150 дней: два месяца до родов и три месяца после, хотя в нынешних условиях значение этого права не слишком велико. К началу 1950-х северокорейские власти успешно искоренили проституцию, которая, впрочем, пусть и в скромных масштабах, вернулась в последние 20-25 лет в связи с возрождением рыночных отношений.

Пропагандисты Северной Кореи упорно трудились, чтобы искоренить многовековые гендерные стереотипы — точнее, некоторые из них. К 1950-м годам начальное образование стало обязательным как для мальчиков, так и для девочек, все большее количество женщин стало поступать в высшие учебные заведения. В некоторых профессиях, требующих высшего образования, женщины со временем стали численно доминировать: так, большинство врачей и учителей в КНДР составляют женщины.

В течение первого десятилетия своей истории у Северной Кореи не было времени на смелые социальные эксперименты. Право женщин на труд оставалось в основном теоретическим: до конца 1950-х годов в обнищавшей и разрушенной стране просто не хватало рабочих мест. Таким образом, большинство женщин оставались домохозяйками, как и их матери и бабушки. Однако для послевоенного восстановления требовались рабочие руки, и участие женщин перестало быть вопросом принципа, став необходимостью. Важнейший переломный момент наступил в 1958 году, когда Кабинет министров КНДР принял постановление «О расширении участия женщин в различных сферах экономической деятельности». Это решение означало, что в экономику будет вовлечено все большее число женщин. И действительно, число работающих женщин в 1960-х и 1970-х годах росло, достигнув пика примерно в 1980 году. Помимо пропаганды и необходимости зарабатывать, была еще одна причина для участия женщин в трудовой деятельности: положение домохозяйки в Северной Корее ухудшилось. К середине 1960-х годов государство объединило все домохозяйства в сложную систему соседских групп, известных как инминбан. Каждая женщина, не имевшая постоянной работы, должна была принимать участие в деятельности своей группы, и связанные с этим обязанности не были ни приятными, ни легкими. Женщины были вынуждены бесплатно убирать общественные туалеты, работать дворниками и время от времени выезжать в сельскую местность на обязательные сельскохозяйственные работы.

Короче говоря, домохозяйка была занята примерно так же, как и работающая женщина, но при этом денег за труд она не получала. Конечно, в Северной Корее времен Ким Ир Сена, которая на тот момент была, пожалуй, самой демонетизированной экономикой в мире (если не считать Кампучии времен Пол Пота, конечно), зарплаты сами по себе имели мало значения, а уровень дохода семьи определялся уровнем доступных семье продовольственных и, отчасти, вещевых пайков. В соответствии с общенациональной карточной системой, которая была окончательно установлена в 1957 году, домохозяйка имела право на скромный паек в 300 г зерновых в день, в то время как большинство занятых на производстве женщин получали 700 г.

Фото: Damir Sagolj / Reuters

Примерно в 1980 году ситуация вновь изменилась: уровень занятости женщин начал снижаться. Экономика Северной Кореи вступила в эпоху стагнации, и необходимость в рабочей силе снизилась. Власти перестали настойчиво добиваться того, чтобы женщины шли на работу, а порой даже отговаривали их от того, чтобы те работали после вступления в брак. Однако, даже когда спрос на рабочую силу был максимален и заметное количество кореянок работало на производстве, общественное мнение молчаливо предполагало, что замужние женщины должны нести почти полную ответственность за всю работу по дому. Это серьезно подрывало карьерные перспективы для женщин, особенно в обществе, где бытовая техника почти отсутствовала, а сфера услуг находилась в зачаточном состоянии.

Очень немногие женщины поднялись выше уровня менеджеров низшего звена или клерков, и даже учреждениями, в которых преобладают женщины, обычно руководят мужчины. Так, если большинство учителей — женщины, то директора школ, как правило, мужчины. После первого десятилетия смелых социальных экспериментов участие женщин в политике также остается минимальным: с начала 1960-х годов практически все женщины, занимавшие высокие политические посты, были выходцами из клана Ким Ир Сена.

Перевод Александра Соловьева

Женщины в армии КНДР: изнасилования, антисанитария и голод

  • Мегха Мохан
  • Би-би-си

Автор фото, Reuters

Подпись к фото,

Женщина-военнослужащая на берегу реки Ялуцзян (фото 2014 года)

Как рассказывает бывшая северокорейская военнослужащая, сумевшая бежать из страны, судьба женщин в четвертой по величине армии в мире настолько тяжела, что у многих из них прекращается менструальный цикл, а побои и изнасилования — постоянная составляющая службы.

Почти 10 лет Ли Со Ён спала на нижнем ярусе двухъярусной кровати в одной комнате более чем с двумя десятками других женщин. У каждой была собственная тумбочка для хранения формы. На них женщины ставили две фотографии в рамках. На одной — основатель КНДР Ким Ир Сен, на другой — его наследник Ким Чен Ир, ныне покойный.

Она закончила службу десять лет назад, однако до сих пор не может забыть тяжелого запаха в бетонных бараках.

«Мы много потели. Матрасы, на которых мы спали, были сделаны из рисовой шелухи, поэтому все телесные запахи крепко въедались в них… Это было довольно неприятно», — рассказывает Ли Со Ён.

Еще одной причиной неистребимого запаха было удручающее состояние душевых.

«Одно из самых тяжелых испытаний для нас, женщин, была невозможность нормально принять душ, потому что горячей воды не существовало в принципе. Они просто протягивают шланг от горного ручья и подают воду из этого шланга. Оттуда к нам постоянно попадали змеи и лягушки», — вспоминает 41-летняя бывшая военнослужащая.

Автор фото, Shutterstock

Дочь университетского преподавателя, Со Ён выросла на самом севере страны. Многие мужчины в ее семье были военными, и когда в 1990-х годах в КНДР начался голод, она пошла в армию добровольцем — ее вдохновляла мысль о гарантированном ежедневном обеде.

Так же поступили и тысячи других молодых женщин.

«Голод был особенно тяжелым испытанием для женщин в Северной Корее. Многие были вынуждены заняться физическим трудом, многие подвергались плохому обращению, в том числе домогательствам и насилию», — говорит Чжун Бэк, автор книги «Тайная революция Северной Кореи».

Отношение к перебежчикам

Специалисты по Северной Корее Джульетт Морильо и Чжун Бэк говорят, что рассказы Ли Со Ён перекликаются с другими свидетельствами, которые они слышали, и отмечают, что к историям, которые рассказывают перебежчики из КНДР, нужно подходить с осторожностью.

«Сегодня спрос на информацию из Северной Кореи очень высок. Многих это побуждает к некоторым преувеличениям в рассказах для СМИ, особенно если это сопровождается заманчивым денежным чеком. Многие беглецы, которые не хотят связываться с прессой, критикуют так называемых «карьерных перебежчиков». Это важно иметь в виду», — отмечает Чжун Бэк.

Что касается информации из официальных северокорейских источников, то она представляет собой чистой воды пропаганду.

Ли Со Ён не получала платы за свое интервью Би-би-си.

Поначалу 17-летней Ли Со Ён нравилась армейская жизнь: ее поддерживало чувство патриотизма и коллективной деятельности. Ее впечатлил выданный ей электрический фен, хотя электричества почти никогда не было, так что практической пользы от прибора было не очень много.

Распорядок дня у мужчин и женщин был практически одинаков. Женщинам немного сокращали объем физических нагрузок, однако они были обязаны каждый день заниматься уборкой и приготовлением еды — от этих занятий мужчины были освобождены.

Автор фото, Zhang Li/REX/Shutterstock

«Северная Корея — консервативное общество с традиционными гендерными ролями. Женщину там все еще воспринимают как «ту, кто командует крышкой от кастрюли», и это означает, что она должна оставаться на кухне, где ей и место», — объясняет Джульетт Морильо, автор книги «100 вопросов о Северной Корее».

Изнурительные тренировки и постоянно сокращающийся рацион питания постепенно начали сказываться на состоянии здоровья Ли Со Ён и других девушек-военных.

«После шести месяцев или года службы у нас прекращались менструальные циклы из-за постоянного недоедания и стресса. Женщины говорили, что они рады отсутствию менструаций. Они радовались этому, поскольку ситуация была столь тяжелой, что если бы у них шли месячные, то было бы еще хуже», — рассказывает она.

Кто становится перебежчиком?

  • Почти 70% перебежчиков из Северной Кореи — женщины. Это связывают с высоким уровнем безработицы среди женщин в стране.
  • Половине из них — от 20 до 30 лет. Во многом это объясняется тем, что молодым проще переплывать реки и совершать изнурительные путешествия.

Ли Со Ён говорит, что во время ее службы в армии средства интимной гигиены для женщин-военнослужащих не предусматривались, поэтому ей и ее сослуживицам часто не оставалось ничего иного, как использовать прокладки по многу раз.

«Женщины до сих пор используют традиционные прокладки из хлопка. Каждую ночь их приходится стирать вдали от мужских взглядов, поэтому женщины встают рано и стирают их», — говорит Джульетт Морильо.

Совсем недавно она разговаривала с другими женщинами-солдатами из КНДР, которые подтвердили, что у них часто прекращаются менструации.

«Одной из девушек, с которой я беседовала, было всего 20 лет. По ее словам, она так усердно тренировалась, что у нее два года не было месячных», — рассказывает Морильо.

Автор фото, Sipa Press/REX/Shutterstock

Хотя Ли Со Ён поступила в армию добровольцем, в 2015 году было объявлено, что все женщины в КНДР, достигшие 18-летнего возраста, подлежат призыву на семилетнюю военную службу.

Параллельно правительство Северной Кореи совершило неожиданный шаг, объявив о намерении распространять среди женщин в армии продукцию престижного гигиенического бренда Daedong.

«Возможно, это была попытка загладить неудобства прошлого. Это заявление было призвано исправить устоявшееся представление о тяжелых условиях службы для женщин. Такой шаг, чтобы поднять боевой дух и заставить женщин думать: ого, о нас будут заботиться!» — говорит Чжун Бэк.

Продукцию еще одного престижного косметического бренда Pyongyang Products также начали недавно распространять в нескольких женских авиаотрядах. Это случилось вскоре после выступления Ким Чен Ына, который в 2016 году потребовал, чтобы северокорейские косметические товары могли конкурировать с ведущими мировыми брендами, такими как Lancome, Chanel и Christian Dior.

При этом женщины, служащие в воинских частях за пределами городов, порой не имеют даже доступа к индивидуальным туалетным кабинкам. Некоторые из них рассказали Джульетт Морильо, что часто им приходится справлять нужду на глазах у мужчин, из-за чего они чувствуют себя особенно уязвимыми.

Военная служба в Северной Корее

  • Женщины в КНДР обязаны отслужить минимум семь лет; срок службы для мужчин составляет 10 лет — это один из самых длительных сроков службы по призыву в мире.
  • По некоторым оценкам, около 40% женщин в возрасте от 18 до 25 лет носят форму — как ожидается, это число вскоре возрастет, поскольку военная служба стала обязательной для женщин только два года назад.
  • По информации властей, военные расходы составляют около 15% бюджета страны, однако эксперты склоняются к мысли, что эта цифра может достигать 40%.
  • Одаренные ученики со способностями к спорту или к музыке могут избежать военной службы.

Бэк и Морильо в один голос заявляют о сексуальных домогательствах в армии КНДР.

Морильо говорит, что когда она поднимала тему насилия в войсках в беседе с женщинами-военными, большинство женщин сказали, что это случалось с другими». Ни одна из них не призналась, что сама пострадала от этого.

Автор фото, Sipa Press/REX/Shutterstock

Ли Со Ён также говорит, что не подвергалась насилию во время своей службы в армии с 1992 по 2001 год, но многие ее сослуживцы испытали это на себе.

«Командир роты задерживался в своем кабинете в части после службы и насиловал подчиненных девушек-солдат. Это происходило снова и снова, этому не было конца», — рассказывает она.

Представители армии КНДР утверждают, что относятся к этой проблеме со всей серьезностью, и мужчин, уличенных в изнасиловании, ждет тюрьма сроком до семи лет.

«Однако в большинстве случаев никто не готов давать свидетельские показания. Поэтому мужчины часто остаются безнаказанными», — говорит Джульетт Морильо.

Автор фото, Reuters

Она добавляет, что причина замалчивания сексуальных преступлений коренится в патриархальных взаимоотношениях в северокорейском обществе — из-за этого женщины также выполняют большую часть черновой работы в армии.

Особенно беззащитными чувствуют себя женщины из бедных семей, которых призывают в стройбат и которые ютятся в крохотных казармах и бараках.

«Домашнее насилие до сих пор повсеместно воспринимается как должное и не предается огласке, то же происходит и в армии. Но я хочу подчеркнуть тот факт, что подобная культура отношений присуща и армии Южной Кореи», — говорит исследователь.

Ли Со Ён прослужила сержантом в отряде связистов вблизи границы с Южной Кореей и ушла из армии в возрасте 28 лет. Она была рада возможности проводить больше времени с семьей, однако не чувствовала себя готовой к жизни вне армии и испытывала финансовые трудности.

В 2008 году она решила бежать в Южную Корею. Первая попытка оказалась неудачной: ее поймали на границе с Китаем и отправили в колонию на один год.

Со второй попытки, вскоре после освобождения из лагеря, она переплыла реку Туманган и добралась до Китая. На границе она встретилась с посредником, который помог ей перебраться через Китай в Южную Корею.

Северная Корея: Сексуальное насилие в отношении женщин со стороны представителей государства

Северокорейские должностные лица практикуют сексуальное насилие в отношении женщин без оглядки на последствия, говорится в публикуемом сегодня докладе Хьюман Райтс Вотч. Власти не обеспечивают расследование и уголовное преследование по заявлениям о таких фактах и не предоставляют защиту и помощь пострадавшим, утверждая, как это ни покажется странным, что в стране, в принципе отсутствуют сексизм и сексуальное насилие.

86-страничный доклад «‘По ночам плачешь и даже не знаешь почему’ — Сексуальное насилие в отношении женщин в КНДР» документирует недобровольные половые контакты и сексуальное насилие, которые носят в Северной Корее настолько обыденный характер, что давно считаются нормой жизни. Многие респонденты говорили нам, что когда облеченный властью мужчина останавливает свое внимание на женщине, то у нее нет другого выбора, кроме как исполнить любую его прихоть – будь то секс, деньги или другие услуги. Проинтервьюированные нами женщины утверждают, что в роли такого «охотника» могут выступать высокопоставленные партийные функционеры, охранники тюрем и изоляторов, а также следователи, полицейские, сотрудники госбезопасности, судьи, прокуроры и военнослужащие.
Не без основания боясь позора и мести и не имея никаких или почти никаких возможностей защитить себя, женщины в большинстве случаев молчат о случившемся.

«Сексуальное насилие в Северной Корее – это секрет Полишинеля, практика, с которой никто не борется и которая многих устраивает, — говорит Кеннет Рот, исполнительный директор Хьюман Райтс Вотч. – Если бы диктатура Кым Чен Ына не обрекала их на молчание, голоса многих северокорейских женщин зазвучали в в глобального движении ‘Me Too – Я тоже’».

Хьюман Райтс Вотч проинтервьюировала 54 человека, которые бежали из КНДР после 2011 г., когда к власти пришел Ким Чен Ын, а также 8 бывших северокорейских чиновников. Восемь человек, которые подвергались заключению или задержанию, заявили, что сталкивались с тем или иным сочетанием сексуального насилия, словесных оскорблений и унижающего достоинство обращения со стороны следователей или охраны из полиции или госбезопасности. По словам 21 женщины, которые занимались рыночной торговлей, по дороге на работу они регулярно подвергались сексуальному насилию и приставаниям со стороны полиции или других представителей власти.

Female trader giving a bribe to a market supervisor in an alley near the market.  Female traders have described offering bribes in order to avoid potential harassment. © 2018 Choi Seong Guk for Human Rights Watch Police officer checking to see if a trader has hidden “anti-socialist” material in her belongings. Police officers conduct searches in female traders’ belongings, which can be a prelude to a body search. © 2018 Choi Seong Guk for Human Rights Watch Male government officials and female traders sitting in a railway carriage, while a railroad officer checks a female trader’s ticket. In railway carriages, women often face harassment by male government officials and railroad officers. © 2018 Choi Seong Guk for Human Rights Watch Женщину допрашивает следователь госбезопасности.
Бывшие заключенные говорят, что следователи госбезопасности могут свободно притеснять женщин во время допроса. Иллюстрации, сделанные бывшим северокорейским пропагандистским художником Чой Сонг Гуком, вдохновлены его опытом жизни в Северной Корее и свидетельствами пострадавших, включенными в этот доклад. Любое сходство с реальными людьми, живыми или мертвыми, является случайным; иллюстрации представляют типичные сценарии, а не образы реальных людей или событий. Women the sitting position in a pre-trial detention facility run by the police. Detainees are commonly forced to assume this position in pre-trial detention and temporary holding facilities. © 2018 Choi Seong Guk for Human Rights Watch С конца 1990-х гг. многие замужние женщины, для которых присутствие на определенном государством рабочем месте не было обязательным, занялись торговлей и стали основными кормильцами семьи. Однако в силу рода занятий они оказались уязвимыми для сексуального насилия, поскольку для КНДР гендерная дискриминация и подчинение женщины являются повсеместно распространенной практикой.

«Когда им приспичит, охранники с рынка или полицейские предлагали мне пройти с ними в пустое помещение где-нибудь рядом с рынком или в любое другое место, где им покажется удобнее, — рассказывала о неоднократных случаях такого рода О Чон Хи (возраст 40-50 лет) из провинции Янгандо, бежавшая из страны в 2014 г. – Мы для них как игрушка. Полностью в их [мужской] власти». По ее словам, это происходило настолько часто, что воспринималось как норма и мужчинами, и женщинами, «вот только иногда по ночам плачешь и даже не знаешь почему».

Хьюман Райтс Вотч отмечает роль таких факторов, как укоренившиеся стереотипы гендерного неравенства и неосведомленность в вопросах сексуальных отношений и сексуального насилия. К числу других факторов относятся бесконтрольное злоупотребление властью, коррупция, которая усиливается на фоне социально-экономических перемен, отсутствие законности, стигматизация жертв сексуального насилия, а также отсутствие служб юридической и социальной поддержки.

Юн Ми Хва (возраст 30-40 лет), торговавшая на рынке в провинции Хамгён-Пукто и бежавшая из страны в 2014 г., рассказала нам о пребывании в изоляторе в Чхонджине в 2009 г., куда она попала после неудачной попытки бежать в Китай:

Каждый вечер кого-то из женщин уводил охранник, потом ее насиловали. Один охранник из полиции был особенно страшный, потом оказалось, что он был хорошо известен своей жестокостью. Каждый день, как только прибывала новая партия, он под каким-нибудь предлогом кого-нибудь [из привезенных] страшно избивал, чтобы все поняли, кто здесь хозяин.

Клац-клац-клац – теперь это самый страшный звук в моей жизни. С таким звуком у нас открывался замок в камере. Каждый вечер охранник нашу дверь открывал, я стою тихо, делаю вид, что ничего не замечаю, молюсь, чтобы в этот раз не мой черед был и чтобы не он [не тот «особенно страшный» охранник] оказался.

Пак Ён Хи (возраст 40-50 лет) – фермер из провинции Янгандо, в 2011 г. со второй попытки бежала из страны. Первый раз ее вернули из Китая в 2010 г. Из органов госбезопасности ее передали местной полиции близ Мусана в провинции Хамгён-Пукто. Полицейский, который допрашивал ее в следственном изоляторе, неоднократно ощупывал ее с проникновением пальцами в половые органы. По словам Пак Ён Хи, он все время спрашивал, про ее половые отношения с китайцем, которому ее продали, пока она была в Китае. В интервью Хьюман Райтс Вотч эта женщина рассказывала: «Моя жизнь была в его руках, так что я делала все, что он захочет, отвечала на все вопросы. А как иначе? … Что бы ты ни делал в Северной Корее – все можно посчитать незаконным, так что все зависит от того, с какой стороны на это посмотрят».

Власти КНДР должны признать существование проблемы сексуального насилия, обеспечить отношение к этому со стороны полиции, прокуратуры и суда как к преступлению, а также оперативно расследовать такие факты и при необходимости осуществлять уголовное преследование, считает Хьюман Райтс Вотч. Правительству следует разработать программы репродуктивного здоровья и сексуального просвещения и обеспечить службы помощи пострадавшим, включая психологическую, медицинскую и юридическую помощь и программы, направленные на помощь женщинам в преодолении стигматизации.

В 2014 г. образованная Советом ООН по правам человека Комиссия по расследованию положения в области прав человека в КНДР пришла к выводу о том, что массовые, систематические и грубые нарушения со стороны правительства составляют преступления против человечности. К таким нарушениям Комиссия отнесла принудительное прерывание беременности, изнасилование и другое сексуальное насилие, убийство, лишение свободы, закабаление и пытки в местах содержания под стражей. Как отметила Комиссия, свидетельские показания указывают и на то, что женщина подвергается побоям и сексуальным посягательствам и в общественных местах.

«Выходя из дома, чтобы заработать семье на хлеб, северокорейские женщины не должны подвергаться риску быть изнасилованными представителями власти, — говорит Кеннет Рот. – Ким Чен Ын и его правительство должны признать существование такой проблемы и принять срочные меры для защиты женщин и обеспечения правосудия».

20 фотографий Северной Кореи, после которых фотографу навечно запретили въезд в страну

Эрик Лафорг — фотограф, который много путешествует по миру. Только в Северной Корее он побывал 6 раз — с 2008 по 2012 год. Во время поездок ему удалось сфотографировать жизнь в стране такой, какая она есть, и тайком вывезти эти снимки на картах памяти. Однако 6-й визит Эрика в страну был последним, поскольку правительство КНДР пожизненно запретило ему въезд из-за отказа удалить из интернета фотографии, которые выставляют жизнь в стране трех Кимов в неприглядном свете.

Люди, которым удалось сбежать от режима Кимов, рассказывают леденящие душу вещи о повседневной жизни в Северной Корее. Но в то же время многие северокорейцы считают свою жизнь счастливой — хотя бы потому, что другой они не знают.

Фотографии, сделанные Эриком Лафоргом, показывают нам скрытую от посторонних глаз жизнь Страны утренней свежести. Вообще фотографу крупно повезло: если бы при выезде из страны северокорейские пограничники обнаружили незаконные фото, Эрику могли грозить немалые неприятности, в том числе и арест.

AdMe.ru предлагает вам посмотреть на некоторые из тысяч снимков, сделанных Эриком Лафоргом в Северной Корее, и попробовать составить свое собственное мнение о жизни в северной части Корейского полуострова.

1.

Влюбленные в Пхеньяне, 2008 год.

Эта фотография весьма и весьма нетипична для Северной Кореи, ведь публичное выражение чувств здесь — впрочем, как и в большинстве стран Азии, — считается чем-то очень неприличным. К тому же эта обычная на взгляд европейца фотография относится к разряду запрещенных, ведь снимать военных, особенно отдыхающих, местные власти не разрешают.

2.

Женщины-военные рядом с Монументом идей Чучхе, Пхеньян, 2012 год.

Еще одна «табуированная» фотография военных — на сей раз женщин. В 2015 году в связи с недостатком мужчин призывного возраста женщин тоже стали призывать в армию. В 17 лет все северокорейские девушки должны прибыть на призывной пункт, чтобы отправиться в армию на долгих 7 лет. Условия службы для женщин и мужчин одинаковы, причем одинаково тяжелы: военнослужащие живут в холодных бараках и так же, как и большая часть населения страны, нередко страдают от недоедания, а женщины — еще и от недостатка элементарных средств гигиены.

3.

Северокорейские пионеры, готовящиеся отдать дань уважения великим лидерам страны, Пхеньян, 2012 год.

Такие фото тоже могут попадать в разряд запрещенных, причем сразу по нескольким причинам. Во-первых, поводом может стать сбившийся галстук одного из пионеров, а во-вторых, дети на фото могут показаться кому-то слишком изможденными из-за недоедания. Однако власти КНДР отрицают тот факт, что большая часть населения страны не получает достаточно питания, между тем как дневной рацион большинства жителей Северной Кореи состоит из 200 граммов кукурузы, традиционной капусты кимчи и воды. Кстати, вопреки распространенному мнению, рис в Северной Корее — блюдо скорее праздничное, чем повседневное.

Впрочем, справедливости ради стоит сказать, что сейчас люди в КНДР не умирают от голода, как было 20 лет назад, — начиная с 2013 года урожаи зерновых в стране увеличиваются год от года, что позволяет обеспечивать население как минимум самым необходимым.

4.

Коридор одной из станций Пхеньянского метро, 2012 год.

Метро в Пхеньяне — объект стратегический, а значит, фотографировать его можно только с разрешения гида. Кроме того, для иностранцев открыты всего 3 станции метро, по которым водят туристов и разрешают проехать в вагоне поезда. Но как только поезд достигает конечной для гостей страны станции, их просят выйти на платформу. И коридор, само собой, не входит в список мест, разрешенных для съемки.

5.

Жилые дома в городе Кэсон на границе с Южной Кореей, 2012 год.

Снимать жилые дома — особенно не те, что числятся как образцово-показательные, — еще одно табу для фотографа. Кстати, здесь можно разглядеть отсутствие штор на окнах, но нет их не из-за запрета, как принято считать, а просто потому, что у большинства жителей Северной Кореи нет средств на их покупку.

6.

Женщины продают уличную еду в Хамхыне, 2012 год.

В Северной Корее, как и везде в Азии, есть лотки с уличной едой. Правда, ассортимент блюд там невелик — в основном прохожим предлагают традиционную корейскую капусту кимчи. Те, кто пробовал, говорят, что это очень вкусно и очень, очень остро — настолько, что у неподготовленного европейца могут случиться проблемы с желудком.

7.

Статуи Ким Ир Сена и Ким Чен Ира, Пхеньян, 2012 год.

Эта фотография памятника двух руководителей КНДР тоже вполне могла не понравиться властям, а все из-за того, что бронзовые вожди были сфотографированы сбоку, хотя официально их не разрешено снимать только со спины. Кроме того, ни в коем случае нельзя «обрезать» памятникам головы и ноги или повторять их позы во время фотографирования. Кстати, фотографировать любые изображения вождей, на которые случайно упала тень, тоже запрещено.

8.

Красный трамвай, Пхеньян, 2012 год.

И еще одно невинное, на первый взгляд, фото, которое тоже могло попасть под запрет. В чем причина? Посмотрите внимательно на трамвай: его почтенный возраст, ржавые бока и битые стекла более чем красноречиво говорят об общем состоянии городского транспорта в КНДР. Кстати, в провинции об общественном транспорте и речи быть не может — люди там чаще всего передвигаются по старинке, в повозках на гужевой тяге.

9.

Старые дома в Кэсоне, 2011 год.

Эти довольно милые с виду дома на самом деле очень некомфортны для проживания. Чтобы обогреть дом (а зимы в Северной Корее далеко не самые теплые), используют очаги, служащие одновременно и обогревателем, и «плитой», на которой готовят пищу.

10.

Очередь к остановке общественного транспорта, Пхеньян, 2011 год.

Учитывая состояние общественного транспорта, перебои с электричеством и недостаток топлива, очередь на остановке — явление привычное и повседневное. Очевидно, что гадать о том, почему подобные фото не нравятся властям, не приходится.

11.

Женщина пытается укрыться от фотосъемки, Хамхын, 2011 год.

Местные жители не очень любят фотографироваться — страх перед иностранцами у многих здесь впитывается с молоком матери. Да и властям этот снимок явно бы не понравился: пожилая женщина и ребенок выглядят изможденными и не очень счастливыми.

12.

Химический завод, на котором производят синтетическую ткань, используемую для пошива одежды, Хамхын, 2011 год.

Как и любой завод в Северной Корее, химическая фабрика — объект стратегический, а значит, секретный. И хотя сам завод показывают туристам, посещение его запрещено, да и фотографировать можно с большой осторожностью — не стоит забывать о том, что жители Страны утренней свежести нередко ждут подвоха от иностранцев.

13.

Проверка зрения в образцово-показательном госпитале в Пхеньяне, 2011 год.

С этой фотографией и вовсе случился казус, который можно не сразу заметить: один глаз девушка-«пациентка» прикрывает ложкой, в то время как второй закрыт. А ведь врач проверяет зрение! Это наверняка не могли не заметить те, кто следит за туристами, которые так и норовят сохранить подобный снимок. Несмотря на то что такие показательные сценки вообще-то отлично отрепетированы, «актеры» не застрахованы от ошибок.

14.

Дети собираются на работу на коллективные сельскохозяйственные угодья, Пхеньян, 2010 год.

Каждый житель Северной Кореи — взрослый или ребенок — должен приносить пользу стране и изо всех сил помогать Великим руководителям делать жизнь своих сограждан лучше. Труд на коллективных полях — одна из обязанностей школьников, которых регулярно используют как бесплатную рабочую силу. Кстати говоря, в отличие от большинства бедных стран, в Северной Корее отличное образование — читать и писать здесь умеют 99 % жителей.

15.

Солдаты «выщипывают» газон, Пхеньян, 2009 год.

Такие сценки, которые можно часто увидеть в Пхеньяне, корейские гиды категорически запрещают фотографировать. Все дело в том, что «на Западе» их могут расценить как подтверждение того, что люди здесь голодают. Несмотря на то что рацион большей части северокорейцев весьма скромен, а трава нередко используется при приготовлении блюд, на самом деле военные вручную выщипывают пожелтевшие травинки, чтобы газон был идеальным.

16.

Женщины-военные, помогающие в работе на сельскохозяйственных угодьях, 2008 год.

Служба в северокорейской армии — это, по большому счету, работа, связанная с помощью рабочим и крестьянам — рук здесь постоянно не хватает, поскольку основная часть земель в стране малопригодна для сельского хозяйства. Да и приглядывать за крестьянами, которые не всегда работают так, как от них этого требует руководство страны, тоже кому-то нужно. Однако по официальной версии властей, военные всего лишь помогают крестьянам выполнять задачи, поставленные Великими руководителями.

17.

Грузовик, «закипевший» на дороге, 2011 год.

Из-за нехватки топлива многие автомобили за пределами Пхеньяна ездят на газе, который вырабатывается во время сжигания древесного угля. Неудивительно, что подобное топливо, которое применяли в Европе во время Второй мировой войны, приводит к поломке и без того не очень надежных транспортных средств.

18.

Деревня у горного массива Чхильбосан, 2010 год.

По словам самого Эрика Лафорга, после этого снимка гид отобрал у него фотоаппарат. Причина очевидна: бедность здесь прямо-таки бросается в глаза.

19.

Девушка за компьютером в образцово-показательной квартире, Хамхын, 2011 год.

Казалось бы, обычная сценка из современной жизни — девушка сидит за компьютером. Если бы не одно «но»: компьютер не работает. Причина этого понятна каждому, кто бывал в Северной Корее: отключение электричества здесь дело привычное, поскольку в стране катастрофически не хватает электростанций.

20.

Колючая проволока под напряжением на побережье Японского моря, 2008 год.

По официальной версии, задача подобного заграждения — охранять Северную Корею от недругов. Впрочем, скорее всего, оно помогает удерживать граждан страны в ее пределах, поскольку желающие убежать от режима пользуются каждой возможностью покинуть КНДР.

В ООН шокированы надругательствами над женщинами в тюрьмах Северной Кореи  

 

Новый доклад ООН основан на свидетельствах 100 женщин из Северной Кореи, которые находились в заключении в КНДР в период с 2009 года по 2019 год после принудительного возвращения на территорию страны. Эти женщины, которые все же в конце концов смогли покинуть КНДР, подробно рассказали сотрудникам Управления ООН по правам человека о том, что пережили.

 

Поездки за границу из Северной Кореи фактически запрещены. Но многие женщины все же нелегально отправляются в опасный путь в поисках источников дохода или лучшей жизни в другой стране. Часто они попадают в руки торговцев «живым товаром», которые используют их в качестве дешевой рабочей силы или подвергают сексуальной эксплуатации, а иногда насильно выдают замуж. Затем нередко этих женщин арестовывают в Китае за нелегальную миграцию и отправляют на родину. Некоторые, подзаработав денег, сами тайком возвращаются к своим семьям. Однако при возвращении в КНДР этих женщин задерживает сотрудники государственных органов безопасности. Без надлежащего суда и следствия их приговаривают к тюремному заключению.

 

Самые суровые приговоры выносят женщинам, которые пытались перебраться в Южную Корею и посещали церковь Южной Кореи в Китае. Их считают предателями и подвергают немыслимым наказаниям.   

 

«Меня били битой на предварительном следствии. Избивал меня и надзиратель. Особенно жестоко со мной обращались в министерстве государственной безопасности. Если выясняется, что кто-то обратился в церковь Южной Кореи во время пребывания в Китае, ему грозит смерть. Поэтому я старалась не рассказывать о своей жизни в Китае. В результате меня избили — до такой степени, что у меня было сломано одно ребро», – говорит одна из женщин. 

 

Женщины рассказали, что содержались в бесчеловечных антисанитарных условиях в переполненных помещениях без дневного света и свежего воздуха. Они постоянно подвергались пыткам. Их били и заставляли выполнять непосильную работу.  

 

«Я не могла спать, но работала, потому что не хотела, чтобы меня избили. Было очень тяжело, и однажды я даже совершила попытку самоубийства», – рассказала другая женщина.  

 

Женщин вынуждали раздеваться при досмотрах, которые проводили мужчины. Некоторые женщины были изнасилованы надзирателями или стали свидетелями такого насилия в отношении других женщин. По словам нескольких из собеседниц сотрудников ООН, в некоторых случаях, чтобы спровоцировать выкидыш у женщин, сотрудники избивали их или заставляли выполнять тяжелую работу.  

 

Это лишь некоторые из примеров грубейших нарушений прав женщин в северокорейских трудовых лагерях. Бежавшие женщины рассказывали также о недоедании и отсутствии медицинской помощи. «Очень тяжело читать рассказы женщин, которые бежали из страны в поисках заработка, а в итоге были наказаны. Многие из них стали жертвами эксплуатации и торговли, им необходима помощь. Они – жертвы. Они не должны находиться в заключении», – заявила Верховный комиссар ООН по правам человека Мишель Бачелет.  

 

В новом докладе содержатся рекомендации правительству КНДР по приведению пенитенциарной системы в соответствие с международными нормами и стандартами. В ООН готовы помочь Пхеньяну в решении этой проблемы.  

 

Авторы доклада призвали другие государства не прибегать к репатриации людей в КНДР, где совершаются грубейшие нарушения прав человека в атмосфере секретности и полной безнаказанности.  

играющие на пляже девушки, модные парикмахерские и рестораны

Когда сингапурский фотограф Арам Пэн собирался в поездку по Северной Корее, то ожидал увидеть крайне унылые, депрессивные городские пейзажи с очень печальными затюканными людьми, которых он регулярно видел в документальных фильмах BBC.

«Мне всегда хотелось увидеть Северную Корею своими глазами, — признается Пэн. — Пока нам доступно больше снимков из космоса, чем из этой страны. В 2012 году я стал посылать электронные письма с просьбами позволить мне посетить Северную Корею. Все эти письма открыты и каждый может прочитать их в сети. В конце концов мне ответили и прислали приглашение. Так я оказался в этой стране. Попасть сюда оказалось намного проще, чем я думал».

Увиденное воочию оказалось совсем не похоже на то, что рисовало фотографу его воображение.

Солнечный день в промышленном городе Кэсон, недалеко от границы с Южной Кореей.

Внутри коммунистического анклава в 2013 году Пэн обнаружил оживленные рынки, мужчин и женщин, отдыхающих в аквапарках (которые, кстати, выглядят вполне по-западному) и многие-многие километры полей с созревающим урожаем.

Пэн говорит, что на всем пути следования его сопровождали, но в передвижениях не ограничивали, поэтому он уверен, что увидел страну более-менее такой, какая она есть. «Если бы то, что я увидел, оказалось бы фальсификацией и приукрашенной декорацией, это означало бы прекрасную организацию местной жизни, намного более высокую, чем в известных мне развитых странах».

Так выглядит аквапарк Mun­su в Пхеньяне: разноцветные водные горки, плавательные бассейны и искусственные водопады. Комплекс открылся в 2013 году и, по всей видимости, пользуется большой популярностью среди местного населения.

Корейские мужчины в костюмах греются на солнышке и лакомятся мороженым. Не очень-то похожи на голодающих, какими северных корейцев описывает западная пресса.

Девушки в купальниках бегают по пляжу, на заднем плане группа людей с велосипедами. В июне 2013 года руководство Северной Кореи приняло решение преобразовать индустриальный порт Вонсан в курортный город «мирового уровня».

Арам Пэн на фоне известного бронзового монумента. Фотограф уже совершил два визита в Северную Корею.

Вид с горы Кымгансан (высота — 1638 метров).

В парикмахерской.

Поток потребительских товаров, таких, например, как пароварки и другие электрические приборы для кухни, только-только хлынул на рынок Северной Кореи из Китая.

Жизнь местных людей кажется не такой уж ужасной, какой она представляется на Западе: здоровые, упитанные и вполне жизнерадостные на вид люди играют на пляже в волейбол.

Фейерверк — кульминационный момент фестиваля «Ариран», представляющего собой массовые музыкально-гимнастические выступления, которые ежегодно проходят на одном из крупнейших стадионов КНДР.

Юные гимнастки держат над головой ярко-красные цветы во время фестиваля «Ариран» на стадионе им. Первого мая.

Девушка под черным зонтом.

Статуя коня, установленная на могиле короля Конгмина в память переноса столицы из горной крепости Хвандо в Пхеньян в 427 году н. э.

Вид на Пхеньян из окна отеля Yang­gak­do, в котором остановился мистер Пэн.

Монумент, олицетворяющий идеологию чучхе в Пхеньяне, воздвигнутый в 1982 году.

Центр встреч Кумганг — «место, где могут встречаться семьи с северной и южной стороны».

Ресторан Meari Shoot­ing Range, где вам приготовят курицу, которую вы только что собственноручно подстрелили.

Типичный загородный дом.

Закат, сфотографированный во время поездки по отдаленным провинциям Северной Кореи.

Урожай, кажется, уже созрел.

Одно из самых необычных местных блюд, которые Пэну довелось попробовать в Северной Корее, — это моллюски, приготовленные в бензине.

Раннее утро.

Рабочий день на предприятиях заканчивается в шесть часов. В противоположность тому, что обычно говорят западные СМИ, в прошлом десятилетии здесь наблюдался существенный экономический рост.

Метро Пхеньяна: на платформе школьники ждут поезда, чтобы отправиться в школу.

Пассажиры в метро.

По улицам Пхеньяна ездят машины и автобусы, как и в любом другом крупном городе, правда, здесь транспорта намного меньше.

На этой фотографии машин даже больше, чем обычно.

Смотрите также: Почему не стоит доверять рекламным фотографиям отелей в интернете

А вы знали, что у нас есть Instagram и Telegram?

Подписывайтесь, если вы ценитель красивых фото и интересных историй!

Девушка устроила фотосессию в Северной Корее и едва не попала в тюрьму. Но нашла способ избежать наказания

Девушка едва не попала в тюрьму из-за своих фотографий, которые сделала во время отпуска. Она была в Северной Корее и решила пренебречь всеми правилами поведения в этой стране, о которых её неоднократно предупреждали. И такая беспечность дамы могла привести к печальным последствиям.

Модель из Бразилии, которую зовут Лизиана Гутьеррес, решила провести свой отпуск в необычном месте, пишет Mirror. Девушка вместе с друзьями отправилась в Северную Корею, чтобы побольше узнать о самой закрытой стране в мире и посмотреть, как там живут люди. На границе её неоднократно предупреждали про различные запреты в государстве и инструктировали, как нужно вести себя на улицах города. Однако дама, видимо, пропустила эту информацию мимо ушей.

Лизиана Гутьеррес

Девушка решила, что фотографии из Северной Кореи принесут ей лайки и популярность в Сети, поэтому устроила несколько фотосессий. Модель позировала обнажённой в гостинице, делала селфи в тех местах, где это категорически запрещено, появлялась в кадре с символикой государства. Да и вообще всем свои поведением показывала пренебрежительное отношение к законам и шокировала местных.

Кстати, сама Лизиана, судя по её словам, не раскаивается по поводу содеянного. Наоборот, ей было весело, и она считает, что просто воспользовалась моментом. Хотя, как уверяет девушка, друзья пытались отговорить её от безрассудства, но она была пьяная, поэтому не вслушивалась в их доводы. И, судя по её словам, количество выпитого алкоголя превышало все допустимые нормы.

У нас была бутылка текилы, виски, пиво, да и вообще всё, что вы можете себе представить.

Однажды модель увидела, как солдат оставил свою фуражку в туалете, но дама не стала говорить ему об этом, а сразу же устроила фотосессию. Приятели девушки стали говорить ей, чтобы она немедленно положила забытую вещь обратно, но Лизиана не послушала их.

Все говорили, что я сумасшедшая, что нельзя этого делать. Но я сделала несколько снимков, а потом положила фуражку обратно. Солдат даже не заметил.

Естественно, что это был не единственный случай, когда девушка нарушила правила. За время поездки в её телефоне скопилось сотни фотографий, которые могли стоить ей свободы на неопределённый срок, но удача была явно на стороне Лизианы.

Дело в том, что перед тем, как покинуть Северную Корею и улететь обратно домой, даме пришлось пройти пограничный контроль. Она была уверена, что это процедура носит чисто формальный характер, поэтому ни о чём не волновалась. Однако через несколько минут была вся в холодном поту.

Суровый пограничник потребовал от миссис Гутьеррес, чтобы она показала ему свой телефон. Дама немного напряглась, но передела девайс в руки офицера. Сотрудник осмотрел устройство со всех сторон, а Лизиан уже расслабилась, но дальше прозвучала просьба, от которой у девушки потемнело в глазах.

Когда он посмотрел на мой телефон, я вспотела.

Мужчина попросил её разблокировать гаджет, а затем показать фотографии. Конечно, модель тут же вспомнила про все правила, требования и наставления, о которых ей говорили, но было уже поздно.

Я начала волноваться, потому что до этого момента я не осознавала, что все мои фотографии кто-нибудь сможет посмотреть.

Но девушку от серьёзных проблем спасло то, что все сделанные фото из этой страны находились в отдельной папке. Пограничник не обратил на это внимание и пропустил Лизиан дальше.

Я очень нервничала, потому что могла оказаться в тюрьме. Мне очень повезло, что он не проверил мой альбом, содержащий все фотографии, которые я там сделала.

А вот другая девушка выбрала для своего отпуска Турцию, но тоже запомнит эту поездку надолго. Просто с курорта она вернулась не одна, а привезла с собой нового члена семьи. Вот только он заметно отличается от других её родственников.

Но вот пара из Англии в отпуск не ездит, да им это и не нужно. Так, мужчина оказался мастером на все руки, поэтому придумал, как из сада своего дома сделать райское место. И такие виды, как у семьи во дворе, есть далеко на во всех местах.

Какова жизнь женщин в Северной Корее

На недавнем саммите Северной Кореи Ким Чен Ына сопровождали четыре женщины, включая его собственную сестру. Люди, незнакомые с Северной Кореей, могут надеяться, что это предвещает хорошие вещи в отношении гендерного равенства в Северной Корее.

Bustle сообщил, что «присутствие этих четырех женщин интригует, но некоторые предполагают, что их участие могло быть стратегией, в первую очередь предназначенной для того, чтобы произвести впечатление на других мировых лидеров и изменить их восприятие Северной Кореи.

Я вряд ли мировой лидер, но меня это не впечатлило. Это потому, что жизнь женщин в Северной Корее — это адские кошмары наяву (хотя, если верить Трампу, с прекрасным видом на пляж).

Getty Images

Эти милые болельщицы Северной Кореи, которых люди любили на Олимпийских играх? Те, чьи наряды вдохновили на такие бесплатные посты в новостях, когда они выступали на церемонии открытия?

Они секс-рабыни.

Ли Со Ён, северокорейский военный музыкант, сбежавший из страны в 2008 году, объяснил, что «снаружи это может показаться фантастическим шоу. Однако они также должны ходить на вечеринки и предоставлять сексуальные услуги, что также сопровождается болью. Они ходят на центральные мероприятия партии Политбюро и вынуждены спать с тамошними людьми, даже если они не хотят этого ».

По крайней мере, женщинам в «Рассказе служанки» не нужно подбадривать их между изнасилованиями.

Они не одни.Один перебежчик описывает подростков, которых забирают из школы, чтобы они служили сексуальными рабынями Ким Чен Ына, отмечая: «Чиновники приходили в наши школы и выбирали девочек-подростков для работы в одном из его« сотен »домов в окрестностях Пхеньяна. Они берут самых красивых и следят за тем, чтобы у них были прямые, хорошие ноги. Они учатся подавать ему такую ​​еду, как икра, и чрезвычайно редкие деликатесы. Их также учат делать ему массаж, и они становятся сексуальными рабами. Да, они должны спать с ним, и они не могут ошибиться или возразить, потому что они могут очень легко просто исчезнуть.”

Getty Images

Одна женщина, которая утверждала, что ее изнасиловал чиновник, когда она говорила с ним о вариантах жилья, объяснила: «В Северной Корее мечта женщины не может быть реализована без изнасилования или без продажи своего тела».

Это правда, независимо от того, мечтает ли она получить дом или служить в армии. Бежавшая женщина-военный чиновник описывает, как «командир роты оставался в своей комнате в подразделении в нерабочее время и насиловал женщин-солдат под его командованием. Это будет происходить снова и снова, без конца ».

Хотя изнасилование незаконно в Северной Корее, оно настолько широко распространено, что большинство женщин боятся сообщать о нем. Если они действительно знают, что это такое.

При опросе перебежчиков, целью которого было оценить уровень сексуального насилия в Северной Корее, нужно было выяснить, что такое сексуальное насилие, потому что, как заметил издатель, «они думали, что это просто нормальное мужское поведение».

«Хотя изнасилование незаконно в Северной Корее, оно настолько широко распространено, что большинство женщин боятся сообщать о нем.Если они действительно знают, что это такое ».

Хотя истории об изнасилованиях ужасны, это не единственные трудности, с которыми сталкиваются женщины в Северной Корее. Домашнее насилие оправдывается, и один перебежчик утверждает,« если мужья проявляют насилие по отношению к своим женам. правительство не вмешивается … Я бы сказал, что в моем родном городе насилие в семье происходило ежедневно в трех из 10 домохозяйств, а в других — реже ».

Некоторые люди убегают, как правило, в Китай и Южную Корею. По оценкам, 85 процентов беглецов составляют женщины, что, кажется, говорит об особом ужасе их жизни.Однако побег сопряжен с риском торговли людьми. Мужчины, выдающие себя за помощников, часто насилуют или продают этих женщин в сексуальное рабство.

Китай также принудительно репатриирует перебежчиков, поэтому северокорейские женщины часто боятся говорить с полицией. Если эти женщины беременны, когда их находят и возвращают в Северную Корею, им делают принудительный аборт. В записке «Всемирной христианской солидарности» парламенту описывается, как: «Свидетели говорили о задержанных вместе с ними беременных женщинах, которых забирали и возвращали без ребенка, с жалобами на разбитое сердце, боль и злоупотребления, связанные с принудительным абортом.Одна свидетельница рассказала, как она лично видела, как заключенная рожала ребенка, а медсестры перерезали пуповину, а затем душили ребенка мокрым полотенцем ».

Еще хуже жизнь в тюрьмах. В одном отчете, представленном Комитету по военным преступлениям в Вашингтоне, округ Колумбия, в 2016 году описываются не только частые изнасилования, но и скармливание собакам новорожденного ребенка одного заключенного.

«Когда Трамп называет Ким Чен Ына« очень благородным », это должно вызывать у вас глубокое неудобство».

Несмотря на все это, когда ООН сообщила, что Северная Корея совершила нарушения прав человека, режим опубликовал ответ, в котором говорилось, что «Северная Корея — это рай для женщин.

Это не тот рай, с которым мы были бы знакомы.

Демократическим лидерам часто приходится работать с авторитарными властями, чтобы обеспечить мир во всем мире. Конечно, мы должны надеяться, что разговор Трампа с Ким Чен Ыном снизит риск ядерной войны. Однако, когда Трамп называет Ким Чен Ына «очень благородным», это должно вызывать у вас глубокое неудобство. Очень благородные люди не держат секс-рабынь. У них нет режимов, при которых младенцев забирают у матерей и убивают.

Когда Трамп аналогичным образом представляет фильмы, в которых он и Ким Чен Ын похожи друг на друга — ну, ради американских женщин, мы можем только надеяться, что это не так.

Этот контент создается и поддерживается третьей стороной и импортируется на эту страницу, чтобы помочь пользователям указать свои адреса электронной почты. Вы можете найти больше информации об этом и подобном контенте на сайте piano.io.

Путешествие северокорейской девушки к свободе: Пак, Йонми, Воллерс, Марьянн: 9780143109747: Амазонка.com: Книги

Енми Пак — правозащитница, родившаяся в Северной Корее.

Посетите http://bit.ly/1KfF28h, чтобы увидеть большую версию этой карты.

Пролог

Холодной черной ночью 31 марта 2007 года мы с мамой спустились по крутому каменистому берегу замерзшей реки Ялу, разделяющей Северную Корею и Китай. Над нами и внизу стояли патрули, а в ста ярдах по обе стороны от нас стояли сторожевые посты, на которых стояли солдаты, готовые стрелять в любого, кто попытается пересечь границу. Мы понятия не имели, что будет дальше, но мы отчаянно пытались попасть в Китай, где у нас был шанс выжить.

Мне было тринадцать лет, и я весил всего шестьдесят фунтов. Всего за неделю до этого я был в больнице в моем родном городе Хесан на границе с Китаем, страдая от тяжелой кишечной инфекции, которую врачи ошибочно диагностировали как аппендицит. Я все еще испытывал ужасную боль из-за разреза и был настолько слаб, что едва мог ходить.

Молодой северокорейский контрабандист, который проводил нас через границу, настаивал, чтобы мы ехали той ночью.Он заплатил нескольким охранникам, чтобы они смотрели в другую сторону, но он не мог подкупить всех солдат в этом районе, поэтому нам приходилось быть предельно осторожными. Я последовал за ним в темноте, но я был так неустойчив, что мне пришлось скакать вниз по берегу на моем дне, посылая небольшие лавины камней, грохочущие впереди меня. Он повернулся и сердито прошептал мне, чтобы я перестала так сильно шуметь. Но было слишком поздно. Мы могли видеть силуэт северокорейского солдата, поднимающегося с русла реки. Если это был один из подкупленных пограничников, похоже, он нас не узнал.

«Назад!» — крикнул солдат. «Убирайся отсюда!»

Наш гид спустился ему навстречу, и мы могли слышать, как они разговаривают приглушенными голосами. Наш гид вернулся один.

«Пойдем, — сказал он. «Торопиться!»

Была ранняя весна, и погода становилась все теплее, клочки замерзшей реки таяли. Место, где мы перешли, было крутым и узким, защищенным от солнца в течение дня, поэтому оно все еще было достаточно твердым, чтобы выдержать наш вес — мы надеялись. Наш гид позвонил по мобильному телефону кому-то на другой стороне, с китайской стороны, а затем прошептал: «Беги!»

Гид побежал, но ноги не двигались, и я цеплялся за мать.Мне было так страшно, что меня полностью парализовало. Гид побежал за нами, схватил меня за руки и потащил по льду. Добравшись до твердой земли, мы побежали и не останавливались, пока не скрылись из поля зрения пограничников.

Берег реки был темным, но прямо перед нами светились огни Чайнбая, Китай. Я повернулся, чтобы бросить быстрый взгляд на то место, где родился. Электросеть, как обычно, не работала, и все, что я мог видеть, был черный безжизненный горизонт. Я почувствовал, как мое сердце колотится из груди, когда мы подошли к маленькой хижине на краю плоских, пустых полей.

Когда я бежал из Северной Кореи, я не мечтал о свободе. Я даже не знала, что значит быть свободным. Все, что я знал, это то, что, если моя семья останется, мы, вероятно, умрем — от голода, от болезней, от нечеловеческих условий тюремного трудового лагеря. Голод стал невыносимым; Я был готов рискнуть своей жизнью за обещание тарелки риса.

Но в нашем путешествии было больше, чем наше собственное выживание. Мы с мамой искали мою старшую сестру Ынми, которая уехала в Китай несколькими днями ранее и с тех пор о ней ничего не слышно.Мы надеялись, что она будет ждать нас там, когда мы перейдем через реку. Вместо этого единственным, кто приветствовал нас, был лысый китаец средних лет, этнический северокорейец, как и многие люди, живущие в этом приграничном районе. Мужчина что-то сказал моей матери, а затем повел ее вокруг стены. С того места, где я ждал, я слышал мольбы своей матери: «Аниё! Аниё! » Нет! Нет!

Тогда я понял, что что-то ужасно не так. Мы попали в плохое место, может быть, даже хуже, чем то, которое мы оставили.

• • •

Я очень благодарен за две вещи: за то, что я родился в Северной Корее, и за то, что я сбежал из Северной Кореи. Оба эти события сформировали меня, и я не променял бы их на обычную и мирную жизнь. Но это еще не все, о том, как я стал тем, кем я являюсь сегодня.

Как и десятки тысяч других северокорейцев, я сбежал со своей родины и поселился в Южной Корее, где нас до сих пор считают гражданами, как будто закрытая граница и почти семьдесят лет конфликтов и напряжений никогда не разделяли нас.Северные и южные корейцы имеют одинаковое этническое происхождение, и мы говорим на одном языке — за исключением того, что на севере нет слов для обозначения таких вещей, как «торговые центры», «свобода» или даже «любовь», по крайней мере, как у остальных жителей страны. мир это знает. Единственная настоящая «любовь», которую мы можем выразить, — это поклонение Кимам, династии диктаторов, правивших Северной Кореей на протяжении трех поколений. Режим блокирует всю постороннюю информацию, все видео и фильмы, глушит радиосигналы. Нет ни Всемирной паутины, ни Википедии.Единственные книги наполнены пропагандой, говорящей нам, что мы живем в величайшей стране мира, хотя по крайней мере половина северных корейцев живет в крайней бедности, а многие из них хронически недоедают. Моя бывшая страна даже не называет себя Северной Кореей — она ​​претендует на звание Чосуна, настоящей Кореи, идеального социалистического рая, где 25 миллионов человек живут только для того, чтобы служить Верховному лидеру Ким Чен Ыну. Многие из нас, кто сбежал, называют себя «перебежчиками», потому что, отказываясь принять свою судьбу и умереть за Вождя, мы нарушили свой долг.Режим называет нас предателями. Если бы я попытался вернуться, меня бы казнили.

Информационная блокада работает в обоих направлениях: правительство не только пытается удержать все иностранные СМИ от доступа к своему народу, но и мешает посторонним узнавать правду о Северной Корее. Режим известен как Королевство Отшельников, потому что он пытается сделать себя непознаваемым. Только те из нас, кто сбежал, могут описать, что на самом деле происходит за закрытыми границами. Но до недавнего времени наши истории редко слышали.

Я приехал в Южную Корею весной 2009 года, пятнадцатилетний мальчик без денег и двухлетнего обучения в начальной школе. Пять лет спустя я был второкурсником одного из лучших университетов Сеула, специализируясь в управлении полиции, и все больше осознавал острую потребность в справедливости в стране, где я родился.

Я много раз рассказывал историю своего побега из Северной Кореи на многих форумах. Я описал, как торговцы людьми обманом заставили мою мать и меня последовать за ними в Китай, где моя мать защищала меня и пожертвовала собой, чтобы быть изнасилованным брокером, который напал на меня. Оказавшись в Китае, мы продолжили искать мою сестру, но безуспешно. Мой отец пересек границу, чтобы присоединиться к нам в наших поисках, но через несколько месяцев он умер от невылеченного рака. В 2009 году нас с мамой спасли христианские миссионеры, которые привели нас к границе Монголии с Китаем. Оттуда мы прошли через холодную пустыню Гоби в одну бесконечную зимнюю ночь, следуя за звездами к свободе.

Все это правда, но это еще не все.

Раньше только моя мать знала, что на самом деле произошло за два года, прошедшие между ночью, когда мы перешли реку Ялу в Китай, и днем, когда мы прибыли в Южную Корею, чтобы начать новую жизнь.Я почти ничего не рассказал о своей истории другим перебежчикам и правозащитникам, которых встретил в Южной Корее. Я верил, что каким-то образом, если я откажусь признавать невыразимое прошлое, оно исчезнет. Я убедил себя, что многого из этого никогда не было; Я научился забывать об остальном.

Но когда я начал писать эту книгу, я понял, что без всей правды в моей жизни не было бы ни силы, ни настоящего смысла. С помощью моей матери воспоминания о нашей жизни в Северной Корее и Китае вернулись ко мне, как сцены из забытого кошмара.Некоторые изображения появились снова с ужасающей четкостью; другие были туманными или карабкались, как колода карт, рассыпанная на полу. Процесс письма — это процесс запоминания и попытки осмыслить эти воспоминания.

Помимо письма, чтение помогло мне упорядочить свой мир. Как только я прибыл в Южную Корею и смог получить переводы великих книг мира, я начал их поглощать. Позже я смог читать их по-английски. И когда я начал писать свою книгу, я наткнулся на знаменитую фразу Джоан Дидион: «Мы рассказываем себе истории, чтобы жить.«Несмотря на то, что мы с писателем из таких разных культур, я чувствую, что истинность этих слов эхом разносится во мне. Я понимаю, что иногда единственный способ выжить в собственных воспоминаниях — это превратить их в историю, которая имеет смысл из событий, которые кажутся необъяснимыми.

На своем пути я видел ужасы, которые люди могут причинять друг другу, но я также был свидетелем проявлений нежности, доброты и самопожертвования в наихудших вообразимых обстоятельствах. Я знаю, что можно потерять часть своей человечности, чтобы выжить.Но я также знаю, что искра человеческого достоинства никогда не угаснет полностью, и что при наличии кислорода свободы и силы любви она может снова вырасти.

Это моя история выбора, который я сделал, чтобы жить.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Северная Корея

One

Даже птицы и мыши могут вас слышать

Река Ялу извивается, как хвост дракона, между Китаем и Северной Кореей на пути к Желтому морю. В Хесане он открывается в долину в горах Пэкту, где 200-тысячный город раскинулся между холмами и высоким плато, покрытым полями, участками деревьев и могилами.Река, как правило, мелкая и ручная, зимой замерзает и длится большую часть года. Это самая холодная часть Северной Кореи, где температура иногда опускается до минус 40 градусов по Фаренгейту. Выживают только самые стойкие.

Для меня Хесан был домом.

Сразу за рекой находится китайский город Чайнбай, в котором проживает большая часть этнических корейцев. Семьи по обе стороны границы на протяжении поколений торговали друг с другом. В детстве я часто стоял в темноте и смотрел через реку на огни Чайнгбая, гадая, что происходит за пределами моего города.Было захватывающе наблюдать, как красочные фейерверки взрываются в бархатном черном небе во время фестивалей и китайского Нового года. На нашей стороне границы такого никогда не было. Иногда, когда я шел к реке, чтобы наполнить свои ведра водой, и дул влажный ветер, я действительно чувствовал запах вкусной еды, масляной лапши и пельменей, которые готовятся на кухне с другой стороны. Тот же ветер разносил голоса китайских детей, игравших на противоположном берегу.

«Эй, ты! Ты там голоден? — кричали мальчики по-корейски.

«Нет! Заткнись, толстый китаец! » — крикнул я в ответ.

Это неправда. На самом деле я был очень голоден, но говорить об этом было бесполезно.

• • •

Я пришел в этот мир слишком рано.

Моя мать была на седьмом месяце беременности, когда у нее начались схватки, а когда я родился 4 октября 1993 года, я весил менее трех фунтов. Врач в больнице в Хесане сказал моей матери, что я такой маленький, что они ничего не могут для меня сделать.«Она может жить или может умереть», — сказал он. «Мы не знаем». Мне оставалось жить.

Сколько бы одеял мама ни завернула меня, она не могла согреть меня. Она нагрелась камнем и положила его вместе со мной в одеяло, и вот так я выжил. Через несколько дней родители привезли меня домой и стали ждать.

Моя сестра Ынми родилась двумя годами ранее, и на этот раз мой отец, Пак Джин Сик, надеялся на сына. В патриархальной Северной Корее действительно имела значение мужская линия.Однако он быстро оправился от разочарования. В большинстве случаев именно мать связывает с ребенком самую сильную связь, но мой отец был тем, кто успокаивал меня, когда я плакала. Именно в руках отца я чувствовал себя защищенным и любимым. И моя мать, и мой отец с самого начала поощряли меня гордиться тем, кто я есть.

• • •

Когда я был очень молод, мы жили в одноэтажном доме на холме над железнодорожными путями, изгибавшимися, как ржавый хребет, через город.

Наш дом был маленьким и сквозняком, и, поскольку мы жили одной стеной с соседом, мы всегда могли слышать, что происходит по соседству. Мы также могли слышать, как по ночам скрипят и бегают мыши по потолку. Но для меня это был рай, потому что мы были там вместе, как семья.

Мои первые воспоминания о темноте и холода. В зимние месяцы самым популярным местом в нашем доме был небольшой камин, в котором топили дрова, уголь или все, что мы могли найти. Мы готовили пищу на костре, а под цементным полом проходили каналы, по которым дым попадал в деревянную трубу на другой стороне дома.Эта традиционная система отопления должна была поддерживать тепло в комнате, но она не подходила для ледяных ночей. В конце дня мама расстилала у костра толстое одеяло, и мы все забирались под одеяло — сначала мама, потом я, потом сестра и в конце отец, в самом холодном месте. . Когда солнце садилось, вы вообще ничего не могли видеть. В нашей части Северной Кореи было нормально обходиться неделями и даже месяцами без электричества, а свечи стоили очень дорого.Итак, мы играли в игры в темноте. Иногда под одеялом мы дразнили друг друга.

«Чья это нога?» — говорила мама, тыкая пальцем ноги.

«Это мое, это мое!» Ынми плакала.

Зимними вечерами и утром, и даже летом, куда бы мы ни посмотрели, мы могли видеть дым, идущий из труб Хесана. Наш район был очень уютным и маленьким, и мы знали всех, кто там жил. Если дым не выходил из чьего-то дома, мы стучались бы в дверь, чтобы проверить, все ли в порядке.

Немощеные переулки между домами были слишком узкими для машин, хотя это не было большой проблемой, потому что машин было очень мало. Люди в нашем районе передвигались пешком, а для тех немногих, кто мог себе это позволить, ехали на велосипедах или мотоциклах. После дождя тропинки становились скользкими от грязи, и это было лучшее время для соседских детей, чтобы поиграть в нашу любимую игру в погоню. Но я был меньше и медленнее, чем другие дети моего возраста, и мне всегда было трудно приспособиться и не отставать.

Когда я пошел в школу, Ынми иногда приходилось драться со старшими детьми, чтобы защитить меня. Она тоже была не очень крупной, но умной и быстрой. Она была моим защитником и товарищем по играм. Когда шел снег, она несла меня вверх по холмам вокруг нашего квартала, положила к себе на колени и обняла. Я держался крепко, пока мы соскользнули на свои попки, крича и смеясь. Я был просто счастлив быть частью ее мира.

Летом все дети пошли играть в реку Ялу, а я так и не научился плавать.Я просто сидел на берегу, пока остальные плыли по течению. Иногда моя сестра или мой лучший друг, Ён Чжа, видела меня одна и приносила мне несколько красивых камней, которые они нашли в глубокой реке. А иногда они держали меня на руках и немного уносили в воду, прежде чем вернуть на берег.

Мы с Йонг Джа были одного возраста, жили в одной части города. Она мне понравилась, потому что мы оба умели использовать воображение для создания собственных игрушек. На рынке можно было найти несколько кукол и других игрушек, но обычно они были слишком дорогими.Вместо этого мы делали из грязи миски и животных, а иногда даже миниатюрные резервуары; самодельные военные игрушки были очень популярны в Северной Корее. Но мы, девочки, были одержимы бумажными куклами и часами вырезали их из плотной бумаги, шили им платья и шарфы из обрезков.

Иногда мама делала для нас вертушки, и мы прикрепляли их к металлическому пешеходному мосту над железной дорогой, которую мы называли Облачным мостом. Спустя годы, когда жизнь была намного тяжелее и сложнее, я проходил мимо этого моста и думал о том, как приятно нам было смотреть, как эти вертушки крутятся на открытом ветру.

• • •

Когда я был молод, я не слышал фонового шума механических звуков, как сейчас в Южной Корее и Соединенных Штатах. Не было повсюду бешеных мусоровозов, гудков или телефонных звонков. Все, что я слышал, это звуки, которые издают люди: женщины моют посуду, матери зовут своих детей, звон ложек и палочек на рисовые миски, когда семьи садятся за стол. Иногда я слышал, как родители ругают моих друзей. Не было музыки в фоновом режиме, тогда не было глаз, прикованных к смартфонам.Но была человеческая близость и связь, что трудно найти в современном мире, в котором я живу.

В нашем доме в Хесане водопроводные трубы почти всегда были сухими, поэтому моя мама обычно приносила нашу одежду к реке и стирала ее там. Когда она принесла их обратно, она положила их на теплый пол, чтобы они высохли.

Поскольку электричество в нашем районе было очень редким явлением, всякий раз, когда загорался свет, люди были так счастливы, что пели, хлопали в ладоши и кричали. Даже посреди ночи мы просыпались, чтобы праздновать. Когда у вас так мало, даже самое маленькое может сделать вас счастливым — и это одна из очень немногих черт жизни в Северной Корее, по которой я скучаю. Конечно, свет никогда не будет гореть надолго. Когда они погасли, мы просто сказали: «Ну что ж», и снова заснули.

Даже когда электричество подавалось, мощность была очень низкой, поэтому во многих семьях были усилители напряжения, которые помогали запускать приборы. Эти машины постоянно загорались, и однажды мартовской ночью это произошло у нас дома, когда моих родителей не было дома.Я был всего лишь младенцем, и все, что я помню, это то, что я просыпался и плакал, когда кто-то нес меня сквозь дым и пламя. Не знаю, спасла меня сестра или соседка. Моя мать прибежала, когда кто-то рассказал ей о пожаре, но мы с сестрой уже были в безопасности в доме соседа. Наш дом сгорел в пожаре, но отец сразу восстановил его собственными руками.

После этого мы разбили сад в нашем маленьком огороженном дворе. Моя мать и сестра не интересовались садоводством, но мы с отцом любили его.Кладем кабачки и капусту, огурцы и подсолнухи. Мой отец также посадил вдоль забора красивые цветы фуксии, которые мы назвали «ушными каплями». Я обожала вытаскивать длинные нежные цветы из ушей и притворяться сережками. Моя мать спросила отца, почему он тратит ценные места на посадку цветов, но он проигнорировал ее.

В Северной Корее люди жили рядом с природой и развивали навыки предсказания погоды на следующий день. У нас не было Интернета, и мы обычно не могли смотреть правительственные передачи по телевидению из-за нехватки электроэнергии.Так что нам пришлось разобраться в этом самим.

Долгими летними ночами наши соседи сидели у своих домов на вечернем воздухе. Стульев не было; мы просто сидели на земле, глядя в небо. Если бы мы увидели там миллионы звезд, кто-то заметил бы: «Завтра будет солнечный день». И мы все соглашались бормотать. Если бы были только тысячи звезд, кто-то другой мог бы сказать: «Похоже, завтра будет облачно». Это был наш местный прогноз.

Лучшим днем ​​каждого месяца был День лапши, когда моя мама покупала свежую, влажную лапшу, приготовленную на машине в городе.Мы хотели, чтобы они прослужили долго, поэтому разложили их на теплом кухонном полу, чтобы они высохли. Это было похоже на праздник для меня и моей сестры, потому что мы могли украсть несколько лапш и съесть их, пока они были еще мягкими и сладкими. В самые ранние годы моей жизни, до того, как самый страшный из голода, поразивший Северную Корею в середине 1990-х годов, охватил наш город, наши друзья приходили к нам, и мы делили с ними лапшу. В Северной Корее всем положено делиться. Но позже, когда для нашей семьи и страны наступили тяжелые времена, мама сказала, чтобы мы прогнали детей.Мы не могли позволить себе ничего делиться.

В хорошие времена семейная трапеза состояла из риса, кимчи, некоторых видов бобов и супа из морских водорослей. Но это было слишком дорого, чтобы есть в тяжелые времена. Иногда мы пропускали приемы пищи, и часто все, что нам нужно было есть, — это жидкая каша из пшеничной или ячменной, фасоли или черного замороженного картофеля, измельченная и превращенная в лепешки с капустой.

• • •

Страна, в которой я вырос, не была похожа на ту, которую мои родители знали в детстве в 1960-х и 1970-х годах.Когда они были молоды, государство заботилось о всех основных потребностях: одежде, медицинском обслуживании, еде. После окончания холодной войны коммунистические страны, которые поддерживали северокорейский режим, почти отказались от него, и наша контролируемая государством экономика рухнула. Северные корейцы внезапно оказались сами по себе.

Я был слишком молод, чтобы осознавать, насколько отчаянными становятся дела во взрослом мире, когда моя семья пыталась приспособиться к массовым изменениям в Северной Корее в 1990-е годы. После того, как мы с сестрой засыпали, мои родители иногда лежали без сна, больные от беспокойства, и гадали, что они могут сделать, чтобы уберечь всех нас от голодной смерти.

Все, что я подслушивал, я быстро научился не повторять. Меня учили никогда не выражать свое мнение, никогда ни в чем не сомневаться. Меня учили просто следовать тому, что правительство велело мне делать, говорить или думать. Я действительно верил, что наш дорогой лидер Ким Чен Ир может читать мои мысли, и я буду наказан за свои плохие мысли. А если он меня не слышал, то повсюду были шпионы, подслушивая в окнах и наблюдая за школьным двором. Мы все принадлежали к inminban или районным «народным отрядам», и нам было приказано сообщать обо всех, кто говорит что-то не то.Мы жили в страхе, и почти каждый, включая мою мать, пережил личный опыт, который продемонстрировал опасность разговора.

Мне было всего девять месяцев, когда Ким Ир Сен умер 8 июля 1994 года. Северные корейцы поклонялись 82-летнему «Великому вождю». На момент своей смерти Ким Ир Сен железной хваткой правил Северной Кореей почти пять десятилетий, и истинные верующие, в том числе моя мать, думали, что Ким Ир Сен на самом деле бессмертен. Его уход был временем страстного траура, а также неопределенности в стране.Сын великого вождя, Ким Чен Ир, уже был избран преемником своего отца, но огромная пустота, оставленная Ким Ир Сеном, заставила всех нервничать.

Моя мать привязала меня к себе на спину, чтобы присоединиться к тысячам скорбящих, которые ежедневно стекались к похожему на площадь памятнику Ким Ир Сена в Хесане, чтобы оплакивать павшего Лидера во время официального траура. Скорбящие оставили подношения цветов и чашки рисового ликера, чтобы выразить свое обожание и горе.

В это время один из родственников моего отца приехал с визитом из северо-восточного Китая, где проживало много этнических северокорейцев.Поскольку он был иностранцем, он не был так почтителен к Великому Вождю, и когда моя мать вернулась из одной из своих поездок к памятнику, дядя Ён Су повторил историю, которую он только что услышал. Правительство Пхеньяна объявило, что Ким Ир Сен умер от сердечного приступа, но Ён Су сообщил, что китайский друг сказал ему, что он слышал от северокорейского полицейского, что это неправда. По его словам, настоящая причина смерти — hwa-byung — распространенный диагноз как в Северной, так и в Южной Корее, который примерно переводится как «болезнь, вызванная умственным или эмоциональным стрессом».Ён Су слышал о разногласиях между Ким Ир Сеном и Ким Чен Ира по поводу планов Кима-старшего провести переговоры с Южной Кореей. . . .

«Стой!» моя мать сказала. «Не говори ни слова!» Она была так расстроена, что Ён Су осмелился распространить слухи о режиме, что она должна была грубо поступить со своим гостем и заткнуть ему рот.

На следующий день она и ее лучшая подруга пришли к памятнику, чтобы возложить еще цветы, когда заметили, что кто-то испортил подношения.

«О, есть такие плохие люди в этом мире!» — сказала ее подруга.

«Вы так правы!» моя мать сказала. «Вы бы не поверили злым слухам, которые распространяют наши враги». А затем она рассказала подруге о лжи, которую слышала.

На следующий день она переходила Облачный мост и заметила машину официального вида, припаркованную на переулке под нашим домом, и большую группу мужчин, собравшуюся вокруг нее. Она сразу поняла, что должно произойти что-то ужасное.

Посетителями были агенты в штатском страшного агентства bo-wi-bu , или Агентства национальной безопасности, которое содержало лагеря для политических заключенных и расследовало угрозы режиму.Все знали, что эти люди могут забрать тебя, и о тебе больше никогда не услышат. Хуже того, это были не местные жители; их прислали из штаба.

Старший агент встретил мою мать у нашей двери и отвел ее в дом нашего соседа, который он взял на время в дневное время. Они оба сели, и он смотрел на нее глазами, подобными черному стеклу.

«Вы знаете, почему я здесь?» он спросил.

«Да, знаю, — сказала она.

«Так где ты это слышал?» он сказал.

Она сказала ему, что слышала этот слух от китайского дяди ее мужа, который слышал их от друга.

«Что вы об этом думаете?» он сказал.

«Это ужасный, злой слух!» — очень искренне сказала она. «Это ложь, которую говорят наши враги, которые пытаются уничтожить величайшую нацию в мире!»

«Как вы думаете, что вы сделали неправильно?» — сказал он категорически.

«Сэр, мне следовало пойти в партийную организацию, чтобы сообщить об этом. Я был неправ, просто рассказав об этом отдельному человеку ».

«Нет, ты ошибаешься», — сказал он. «Тебе никогда не следовало выпускать эти слова из уст.

Теперь она была уверена, что умрет. Она все время говорила ему, что сожалеет, умоляя пощадить ее жизнь ради двух своих детей. Как мы говорим в Корее, она умоляла, пока не думала, что ее руки стираются.

Наконец, он сказал резким голосом, от которого у нее замерзли кости: «Вы никогда не должны больше об этом упоминать. Ни друзьям, ни мужу, ни детям. Вы понимаете, что произойдет, если вы это сделаете? »

Она сделала. Полностью.

Затем он допросил дядю Ён Су, который нервно ждал с семьей в нашем доме.Моя мать думает, что она была избавлена ​​от какого-либо наказания, потому что Ён Су подтвердил агенту, как она была зол, когда он рассказал ей об этом слухе.

Когда все закончилось, агенты уехали на своей машине. Мой дядя вернулся в Китай. Когда мой отец спросил мою мать, чего хочет от нее тайная полиция, она ответила, что не о чем говорить, и больше никогда не упоминала об этом. Мой отец пошел в могилу, не зная, насколько они были близки к катастрофе.

Много лет спустя, после того, как она рассказала мне свою историю, я наконец понял, почему, когда мама отправляла меня в школу, она никогда не говорила: «Хорошего дня» или даже: «Берегись незнакомцев.Она всегда говорила: «Береги свой рот».

В большинстве стран мать поощряет своих детей спрашивать обо всем, но не в Северной Корее. Как только я стал достаточно взрослым, чтобы понимать, моя мать предупредила меня, что я должен быть осторожен с тем, что говорю. «Помни, Ёнми-я, — мягко сказала она, — даже когда ты думаешь, что ты один, птицы и мыши слышат твой шепот». Она не хотела меня напугать, но я почувствовал внутри себя глубокую тьму и ужас.

Два

Опасная история

Я думаю, что мой отец стал бы миллионером, если бы вырос в Южной Корее или Соединенных Штатах.Но он родился в Северной Корее, где семейные связи и верность партии относятся все, что материя, и тяжелая работа гарантирует вам ничего, кроме более напряженную работу и постоянная борьба за выживание.

Пак Джин Сик родился в промышленном портовом городе Хамхунг 4 марта 1962 года в семье военного с хорошими политическими связями. Это должно было дать ему огромное преимущество в жизни, потому что в Северной Корее все ваши возможности определяются вашей кастой, или сонбун . Когда Ким Ир Сен пришел к власти после Второй мировой войны, он перевернул традиционную феодальную систему, которая делила людей на помещиков и крестьян, дворянство и простолюдинов, священников и ученых.Он приказал проверить биографию каждого гражданина, чтобы узнать все о них и их семьях на протяжении поколений. В системе songbun всех причисляют к трем основным группам на основании их предполагаемой лояльности режиму.

Самый высокий класс — это «основной» класс, состоящий из заслуженных революционеров — крестьян, ветеранов или родственников тех, кто сражался или погиб за Север, — и тех, кто продемонстрировал большую преданность семье Ким и является частью аппарата, который держит их у власти.Второй — это «основной» или «колеблющийся» класс, состоящий из тех, кто когда-то жил на Юге или имел там семью, бывших торговцев, интеллектуалов или любого обычного человека, которому нельзя было доверять полную лояльность новому порядку. Наконец, самым низким из всех является «враждебный» класс, включая бывших землевладельцев и их потомков, капиталистов, бывших южнокорейских солдат, христиан или других религиозных последователей, семьи политических заключенных и любых других предполагаемых врагов государства.

Чрезвычайно трудно перейти на более высокий уровень songbun , но очень легко быть низвергнутым на самые низкие уровни не по вашей вине. И как выяснили мой отец и его семья, как только вы теряете статус songbun , вы теряете все остальное, чего вы вместе с ним достигли.

• • •

Отец моего отца, Пак Чанг Гю, вырос в сельской местности недалеко от Хесана, когда Корея была японской колонией.

Более четырех тысяч лет был один корейский народ, но было много разных Корей. Легенда гласит, что наша история началась в 2333 году до нашей эры, с царства под названием Чосун, что означает «Утренняя земля».«Несмотря на свое успокаивающее название, моя родина редко была мирной. Корейский полуостров лежал на перекрестке великих империй, и на протяжении веков корейским королевствам приходилось отбиваться от захватчиков от Маньчжурии до Монголии и за ее пределами. Затем, в начале двадцатого века, расширяющаяся Японская империя медленно поглотила Корею, используя угрозы и договоры, окончательно аннексировав всю страну в 1910 году. Это было за два года до рождения первого лидера Северной Кореи, Ким Ир Сена, и за одиннадцать лет до моей дедушка Пак родился.

Японцы были деспотическими колониальными правителями, которые пытались разрушить корейскую культуру и превратить нас в граждан второго сорта на нашей собственной земле. Они объявили корейский язык вне закона и захватили наши фермы и промышленность. Такое поведение вызвало националистическое сопротивление японскому правлению, которое было встречено жестоким подавлением. Как и многие корейцы, родители Ким Ир Сена перевезли семью через северную границу в Маньчжурию, которая тогда была частью Китайской империи. После того, как японцы вторглись в Маньчжурию в начале 1930-х годов, наш будущий великий вождь присоединился к партизанской группе, сражавшейся с японскими оккупантами.Но в начале Второй мировой войны Ким Ир Сен присоединился к Советской армии и (как я позже узнал), вопреки северокорейской пропаганде, в которой он почти единолично побеждает японцев, провел войну на военной базе вдали от боевых действий. .

Когда я рос, мы не говорили о том, чем занимались наши семьи в то время. В Северной Корее любая история может быть опасной. То, что я знаю об отцовской стороне семьи, основано на нескольких историях, которые отец рассказал моей матери.

В начале Второй мировой войны Дедушка Пак работал на японских менеджеров в финансовом отделе административного офиса Хесана, или мэрии.Там он познакомился со своей будущей женой Чон Хе Сун, которая также работала в мэрии. Она была сиротой, которую воспитывала тетя, и у нее была очень тяжелая жизнь до того, как она встретила моего дедушку. Их ухаживания были необычными, потому что в отличие от многих корейских пар, чьи браки устраивают родители, мои бабушка и дедушка действительно знали и любили друг друга до свадьбы.

Мой дед оставался на государственной службе на протяжении всей Второй мировой войны. После капитуляции японцев 15 августа 1945 года советская армия вторглась в северную часть Кореи, а американские военные взяли на себя ответственность за юг — и это подготовило почву для агонии, которую моя страна терпит более семидесяти лет.Произвольная линия была проведена по 38-й параллели, разделив полуостров на две административные зоны: Северную и Южную Корею. Соединенные Штаты направили антикоммунистического изгнанника по имени Сынгман Ри в Сеул и привели его к власти в качестве первого президента Республики Корея. На Севере Ким Ир Сен, который к тому времени стал советским майором, был назначен лидером Корейской Народно-Демократической Республики или КНДР.

Советы быстро собрали всех подходящих людей для создания северокорейских вооруженных сил.Моего дедушку уволили с работы в мэрии и превратили в офицера Народной армии.

К 1949 году и Соединенные Штаты, и Советский Союз вывели свои войска и передали полуостров новым марионеточным лидерам. Все прошло не очень хорошо. Ким Ир Сен был сталинистом и ультранационалистическим диктатором, который летом 1950 года решил объединить страну, вторгшись на юг с помощью российских танков и тысяч солдат. В Северной Корее нас учили, что войну начали империалисты-янки, и наши солдаты храбро отбили их злое вторжение. Фактически, вооруженные силы Соединенных Штатов вернулись в Корею с особой целью — защитить юг — при поддержке официальных сил Организации Объединенных Наций — и быстро отогнали армию Ким Ир Сена до реки Ялу, едва не захватив страну. Их остановили только тогда, когда китайские солдаты прорвались через границу и отбили американцев до 38-й параллели. К концу этой бессмысленной войны по меньшей мере три миллиона корейцев были убиты или ранены, миллионы стали беженцами, а большая часть страны лежала в руинах.

В 1953 году обе стороны согласились прекратить боевые действия, но так и не подписали мирный договор. По сей день мы все еще официально находимся в состоянии войны, и правительства как Севера, так и Юга считают, что они являются законными представителями всех корейцев.

• • •

Дедушка Парк был финансовым офицером и ни разу не стрелял во время Корейской войны. После перемирия он остался в армии, путешествуя с семьей с поста на пост. Он жил в Хамхунге, примерно в 180 милях к югу от Хесана, когда родился мой отец — четвертый из пяти детей и младший сын.Позже, когда мой дед ушел с действительной службы, правительство переселило его и его семью в Хесан. Положение моего деда в качестве офицера и члена правящей Рабочей партии Кореи дало ему хороший статус сонбун , и он был назначен на другую должность финансового менеджера в магазине, который поставлял товары семьям военнослужащих. По крайней мере, какое-то время семья процветала вместе с растущей экономикой Северной Кореи.

В 1950-х и 1960-х годах Китай и Советский Союз вливали деньги в Северную Корею, чтобы помочь ей в восстановлении.На севере в горах есть уголь и полезные ископаемые, и это всегда была более богатая и промышленно развитая часть страны. Он пришел в норму быстрее, чем Юг, который все еще был в основном сельскохозяйственным и медленно восстанавливался после войны. Но это начало меняться в 1970-х и 1980-х годах, когда Южная Корея стала производственным центром, а система Северной Кореи в советском стиле начала рушиться под собственной тяжестью. Экономика централизованно планировалась и полностью контролировалась государством. Не было частной собственности — по крайней мере, официально — и все фермы были коллективизированы, хотя люди могли выращивать некоторые овощи для продажи на небольших, строго контролируемых рынках.Правительство обеспечивало все рабочие места, выплачивало всем зарплату и распределяло пайки на большинство продуктов питания и потребительских товаров.

Пока мои родители росли, система распределения все еще субсидировалась Советским Союзом и Китаем, поэтому мало кто голодал, но никто, кроме элиты, по-настоящему не процветал. В то же время предложение не удовлетворяло спрос на товары, которые хотели люди, такие как импортная одежда, электроника и специальные продукты. Хотя привилегированные классы имели доступ ко многим из этих товаров через государственные универмаги, цены обычно были слишком высоки для большинства людей.Любому рядовому гражданину, который увлекался иностранными сигаретами, алкоголем или сумками японского производства, пришлось бы покупать их на черном рынке. Обычно эти товары отправлялись с севера через Китай.

• • •

Мой отец пошел в армию примерно в 1980 году, когда ему было уже поздно. Как и большинство северокорейских мужчин из среднего и высшего классов, он был призван на десять лет службы, хотя со связями, которые можно было сократить до двух. Но менее чем через год после того, как мой отец пошел в армию, он сильно заболел с лопнувшим аппендиксом.После четырех или пяти операций по борьбе с осложнениями, вызванными инфекцией, его военная служба окончательно закончилась. Для него это могло быть катастрофой, потому что северокорейские мужчины без военного опыта обычно не могут получить лучшую работу. Но когда он вернулся в Хесан без дела, отец предложил ему изучить финансы. Он смог поступить на трехлетнюю программу в Хесанский экономический колледж. Остальная часть семьи тоже чувствовала себя хорошо. Старший брат моего отца Пак Джин учился в медицинской школе в Хесане, а его старший брат Пак Дон Ир был учителем средней школы в Хамхуне. Его старшая сестра вышла замуж и переехала в Пхеньян, где работала официанткой, а его младшая сестра училась в школе в Хесане.

Но в 1980 году случилась катастрофа, когда Донг Ир был обвинен в изнасиловании одного из своих учеников и попытке убить его жену. Я так и не узнал всех подробностей того, что произошло, и даже того, были ли обвинения правдивыми, но в итоге он был приговорен к двадцати годам каторжных работ. Он избежал казни только благодаря связям дедушки Пака. Заключенных, не имеющих отношения к политике, часто выпускают из тюрьмы перед смертью, чтобы избавить правительство от необходимости отправлять их тела домой.Итак, после того, как он отсидел двенадцать лет, Дон Ил был отправлен в отпуск по болезни, и он вернулся в Хесан. Никто в семье никогда не говорил о его прошлом. Я помню его как хилого и тихого человека, который всегда был ко мне добр. Он умер, когда я была еще маленькой.

В Северной Корее, если один из членов семьи совершает серьезное преступление, все считаются преступниками. Внезапно семья моего отца потеряла свой благоприятный социальный и политический статус.

В основных кастах songbun более пятидесяти подгрупп, и когда вы становитесь взрослым, ваш статус постоянно контролируется и регулируется властями.Сеть случайных информаторов по соседству и официальное наблюдение полиции гарантируют, что все, что вы делаете или ваша семья, не останется незамеченным. Все о вас записывается и хранится в местных административных офисах и в крупных национальных организациях, и эта информация используется для определения того, где вы можете жить, где вы можете ходить в школу и где вы можете работать. Имея превосходный сонбун , вы можете присоединиться к Рабочей партии, которая дает вам доступ к политической власти. Вы можете поступить в хороший университет и получить хорошую работу.С бедным вы можете оказаться в колхозе, рубя рисовые поля на всю оставшуюся жизнь. И во время голода умирать с голоду.

Все связи дедушки Пака не смогли спасти его карьеру после того, как его старший сын был осужден за покушение на убийство. Его уволили с работы в магазине вскоре после того, как Дун Ира отправили в тюрьму, хотя официальной причины его увольнения не было. К счастью, его младшие сыновья меньше пострадали от скандала и сумели завершить образование.Мой дядя Пак Джин окончил медицинскую школу и стал профессором медицинского университета Хесан, а затем стал администратором медицинского колледжа. Он был отличником и умным политическим игроком, которому удалось добиться успеха, несмотря на проблемы своей семьи. Мой отец получил степень в области экономического планирования и, как и его отец до него, был нанят для работы в финансовом офисе мэрии Хесана. Но всего через год в административных помещениях произошла реструктуризация, и он потерял работу.Его бедная песня наконец настигла его.

Мой отец понимал, что у него не будет будущего, если он не найдет способ вступить в Рабочую партию. Он решил стать разнорабочим на местном металлургическом заводе, где он мог бы много работать и доказать свою лояльность режиму. Он смог построить хорошие отношения с людьми, у которых была власть на его рабочем месте, в том числе с представителем партии. Вскоре он получил свое членство.

К тому времени мой отец тоже начал побочный бизнес, чтобы подзаработать.Это был смелый шаг, потому что любое коммерческое предприятие вне контроля государства было незаконным. Но мой отец был необычен тем, что обладал природным предпринимательским духом и тем, что некоторые могли назвать здоровым пренебрежением к правилам. Ему также посчастливилось жить в нужное время и в нужной части страны, чтобы превратить свой бизнес в большой успех. По крайней мере, какое-то время.

В Хесане уже сложились давние традиции трансграничной торговли с Китаем и небольшой, но оживленный черный рынок для всего, от сушеной рыбы до электроники.В 80-е годы женщинам разрешалось продавать продукты питания и изделия ручной работы на импровизированных рынках, но общая торговля все еще оставалась подпольной и специализированной деятельностью. Мой отец присоединился к небольшому, но растущему классу операторов черного рынка, которые нашли способы использовать трещины в контролируемой государством экономике. Он начал с малого. Мой отец обнаружил, что он может купить пачку сигарет высшего качества за 70–100 вон на черном рынке в Хесане, а затем продать каждой сигареты за 7–10 вон в северокорейских интерьерах.В то время килограмм (2,2 фунта) риса стоил около 25 вон, так что сигареты, очевидно, были очень ценными.

Пол и миграция из Северной Кореи

Эрин Энгстран, Кейтлин Флинн и Мег Харрис

Абстрактные

Женщины составляют более 80 процентов северокорейских мигрантов в Южную Корею. В этом документе представлен гендерный анализ их миграции и предлагаются рекомендации по борьбе с систематическим притеснением и жестоким обращением с северокорейскими женщинами и девочками-мигрантами.Нарушения прав человека по признаку пола и сдвиги в гендерных ролях в обществе из-за голода привели к тому, что женщины уехали в рекордном количестве. В пути, часто через Китай, женщины сталкиваются с торговлей людьми, вызванной перекосом в соотношении полов в Китае, сексуальным насилием и угрозой экстрадиции обратно в Северную Корею, где перебежчиков заключают в тюрьмы, пытают или убивают. Даже те, кто успешно завершил путешествие, страдают от посттравматического стрессового расстройства, дискриминации и трудностей с приспособлением к южнокорейскому обществу.Меры вмешательства и политика должны признавать гендерный аспект миграции, чтобы эффективно устранять вред, который испытывают северокорейские женщины и девочки.


Введение

Миграция из Северной Кореи — это история о женщинах и гендерной политике. Жестокая диктатура Северной Кореи, поддерживаемая системой коррупции и злоупотреблений, несет ответственность за вопиющие нарушения прав человека, многие из которых носят гендерный характер и способствуют изменению демографии миграции из Северной Кореи.Тысячи перебежчиков, в настоящее время преимущественно женщин, ежегодно подвергаются риску пыток и казни, чтобы бежать из Северной Кореи, чтобы получить шанс спастись от репрессивного режима. Многие прибывают в Китай с конечной целью добраться до Южной Кореи, но их схватывают китайские официальные лица и отправляют обратно в Северную Корею до завершения поездки — в нарушение юридических обязательств Китая по соблюдению принципа невысылки в качестве страны, подписавшей Соглашение 1951 года. Конвенция Организации Объединенных Наций о беженцах. [1] Столкнувшись с перспективой репатриации, женщины-беженцы особенно уязвимы для злоупотреблений, поскольку у них нет средств и социальных сетей, чтобы путешествовать, работать, защищать себя и сообщать о жестоком обращении.На этом опасном пути женщины-беженцы постоянно идут на компромисс между своей непосредственной личной безопасностью и долгосрочной безопасностью, часто меняя один вид гендерного насилия на другой. Политика и меры, направленные на поддержку женщин-беженцев из Северной Кореи, не могут быть успешными без глубокого понимания гендерных аспектов их миграции.

Факторы, побуждающие к миграции из Северной Кореи

Есть много мотивирующих факторов, которые подталкивают северных корейцев рисковать опасностями, связанными с побегом.Гендерные аспекты увековеченных государством нарушений прав человека и патриархальных общественных структур побуждали женщин уезжать чаще, чем мужчин. В период с 1998 по 2002 год гендерный баланс мигрантов из КНДР, бегущих в Южную Корею, изменился с преимущественно мужчин на преимущественно женщин. В то время как в 1998 году женщины составляли лишь 12 процентов беженцев в Южную Корею, к 2002 году женская миграция достигла 55 процентов и составила 80 процентов в 2019 году (Министерство по делам объединения Южной Кореи, 2020).

Государственные злоупотребления и сексуальное насилие

Корейская Народно-Демократическая Республика (КНДР или Северная Корея) несет ответственность за одни из самых серьезных нарушений прав человека в мире.Северные корейцы живут в условиях частых отключений электроэнергии, информационных эмбарго и произвольных задержаний. В наказание за бездоказательные преступления людей отправляют в трудовые лагеря и даже приговаривают к смертной казни. Любой, кто воспринимается как угроза для режима Ким Чен Ына, может быть назван врагом государства и подвергнут избиениям, систематическому голоданию и пыткам (United Nations Human Rights Council 2014, 240). Предполагаемые политические преступления наказываются на протяжении трех поколений с целью устранения «фракционеров и классовых врагов» (United Nations Human Rights Council 2014, 63).

Сексуальное насилие широко распространено в местах содержания под стражей в Северной Корее. Согласно отчету Совета ООН по правам человека, заключенных-женщин принуждают оказывать сексуальные услуги в обмен на еду или менее тяжелые трудовые задания. В отчете Совета по правам человека за 2014 год отмечалось: «Охранники заставили более красивых женщин-заключенных сидеть рядом с решеткой, чтобы они могли нащупывать грудь. Этот же свидетель также знал нескольких женщин, которые согласились на сексуальные контакты с охранниками, чтобы получить больше, чем обычный голодный паек или другие льготы, позволяющие им выжить »(United Nations Human Rights Council 2014, 255).

Женщины-заключенные наказываются за беременность. Им могут быть назначены более суровые условия труда, они могут быть подвергнуты принудительному аборту или казнены. Детей, рожденных в государственных тюрьмах, убивают без исключения (United Nations Human Rights Council 2014, 238). Чиновники безнаказанно совершают сексуальное насилие, а женщины очень редко сообщают о жестоком обращении, опасаясь репрессалий. Женщины, находящиеся под стражей государством, подвергаются более длительному задержанию, избиениям или принудительному труду, если они пытаются отказать властям или высказаться (Human Rights Watch 2018, 2).Северокорейские женщины, которые регулярно подвергаются домогательствам, сексуальному насилию и произвольно задерживаются властями и сотрудниками правоохранительных органов, особенно заинтересованы в том, чтобы избежать насилия, спасаясь бегством из Северной Кореи.

Злоупотребления в семье

Гендерное неравенство глубоко укоренилось в северокорейском обществе. Хотя государство было основано и организовано на основе принципов марксистского коммунизма, патриархальные интерпретации конфуцианства сыграли важную роль в формировании северокорейского общества (Lim 2018).Женщины и мужчины глубоко разделены в большинстве сфер повседневной жизни, начиная от рабочих заданий и заканчивая обеденными столами, разделенными по половому признаку, за которыми женщины получают меньшие порции еды (Demick 2008, 13-14). Исследования показали, что тревожные 70 процентов северокорейских женщин регулярно подвергаются жестокому обращению со стороны своих мужей, и нет никаких юридических санкций против домашнего насилия (Um et al., 2016, 2038). В языке Северной Кореи принципиально не хватает словарного запаса для обсуждения сексуального, гендерного и домашнего насилия, что способствует занижению сведений о жестоком обращении (Human Rights Watch 2018, 14).

Несмотря на хорошо задокументированные систематические сексуальные домогательства на уровне штата и страны, в 2015 году во всей Северной Корее было вынесено всего пять обвинительных приговоров за изнасилование. Официальные лица Северной Кореи рекламируют эту статистику как доказательство существования общества, свободного от сексуального насилия (Human Rights Watch 2018, 14). Напротив, эта статистика демонстрирует нехватку средств защиты для пострадавших от жестокого обращения и отсутствие механизмов подотчетности. Ужасные нарушения прав человека вынудили до 200000 северокорейцев попытаться бежать через Китай, а насилие по признаку пола стало одним из факторов увеличения женского миграционного потока из Северной Кореи (Korea Future Initiative 2019, 12).

Голод и изменение роли женщин

Голод увеличил нагрузку на женщин, многие из них переключились на неформальные рынки, чтобы компенсировать крах государства и их средств к существованию. В первые дни своей независимости Северная Корея обещала значительные успехи в области гендерного равенства, гарантируя расширение прав и возможностей женщин и освобождение от домашней работы. В действительности женщины несут двойное бремя формальной занятости, ограниченное традиционно феминизированными ролями, сверх своих существующих домашних обязанностей, которые обычно включают приготовление пищи, ведение домашнего хозяйства и уход за детьми (Haggard and Noland 2013, 52).

Производство и распределение продуктов питания в Северной Корее было централизовано в рамках строго регулируемой системы. Коллективные фермы производили сельскохозяйственную продукцию, а продукты питания распределялись среди граждан через систему общественного распределения (PDS). В 1990-е годы неэффективное политическое и экономическое управление государством привело к ужасному голоду в Северной Корее. Голод усугубился серией решений властей Северной Кореи, в которых приоритет отдавался политической элите за счет населения в целом.По общепринятым оценкам, общее число погибших от голода составляет от одного до трех миллионов человек (Weissman 2011). Голод разрушил все иллюзии о самодостаточности Северной Кореи. Без поддержки Советского Союза институты Северной Кореи, включая ПДС, не могли поддерживать свое население. Многие северокорейцы до сих пор живут каждый день с нехваткой продовольствия из-за халатности государства и преднамеренно неравномерного распределения ресурсов. Маленькие дети нередко страдают хроническим недоеданием, и многие впоследствии умирают от голода (Nebehay 2018).Фактически, сегодня каждый пятый ребенок в Северной Корее отстает в росте в результате хронического недоедания (Краткий обзор страны ВПП ООН по КНДР, 2019 г.). Несмотря на то, что они были особенно заметны во время и сразу после голода, отсутствие продовольственной безопасности и голод до сих пор упоминаются как причины для отъезда из Северной Кореи сегодня (Noland and Haggard 2011, 29).

Когда они больше не могли полагаться на государство в распределении продуктов питания, фермеры создали чангмаданг, неформальные рынки, которые распространились по всей стране (Wilson Center 2002).Несмотря на их незаконность, рынки процветали, поскольку люди искали новые способы прокормить себя и свои семьи. Маркетизация Северной Кореи была вызвана необходимостью справиться с неудачами государства, и лишь годы спустя была изменена политика, чтобы приспособиться к этому сдвигу. Женщины теряли работу на государственных предприятиях чаще, чем мужчины, потому что работа на государство считалась «мужской работой» (Haggard and Nolan 2013, 53). Безработные женщины часто пытались заработать деньги в системе развивающихся рынков.

Хотя конкретные товары различались в зависимости от ресурсов, доступных в каждом регионе, женщины часто продавали бывшие в употреблении предметы домашнего обихода, домашние закуски, урожай, выращенный в частных садах, а иногда и контрабандные товары из других стран. По мере того как государственные ресурсы истощались, а мужчинам реже платили вовремя или вообще, многие семьи стали в значительной степени полагаться на доход, получаемый женщинами-торговцами на неформальных рынках. Изменились гендерные роли, и женщины взяли на себя большую долю финансовой ответственности.У женщин была большая свобода передвижения, и за ними наблюдали меньше, чем за мужчинами, потому что правительство рассматривало их как меньшую угрозу безопасности.

Женщины, столкнувшись с суровой реальностью растущего экономического бремени и сокращения запасов продовольствия, все чаще стали рассматривать миграцию как жизнеспособный вариант.

Голод вызвал фундаментальный сдвиг в социально-экономической структуре северокорейского государства. Голод предоставил женщинам возможность получить некоторую финансовую автономию за счет рыночной торговли и узнать о богатстве и свободе мира за пределами Северной Кореи через доступ к западным товарам.Однако незаконность неформальной рыночной системы сделала женщин уязвимыми для злоупотреблений и манипуляций со стороны преимущественно мужчин властей (Haggard and Nolan 2013, 51-66). Даже после того, как правительство ослабило ограничения на рынках, они продолжали работать в серой зоне законодательства, а должностные лица рынка продолжали преследовать, запугивать и требовать взятки, которые часто включали сексуальное насилие над женщинами-торговцами (Human Rights Watch 2018, 6, стр. 56). Женщины, столкнувшиеся с суровой реальностью растущего экономического бремени и сокращения запасов продовольствия, все чаще стали рассматривать миграцию как жизнеспособный вариант.Хотя мужчины и женщины участвовали в трансграничной торговле с Китаем, мужчины продолжали однодневные поездки через границу в Китай для экономической деятельности, включая торговлю и поденную работу, тогда как женщины начали уезжать, не собираясь возвращаться (Human Rights Watch, 2018). По мере обострения голода северокорейские женщины стали покидать страну в рекордных количествах.

Проблемы при миграции через Китай
Торговля людьми в Китай

Женщины составляют большинство северокорейских беженцев в Китае, многие из которых становятся жертвами торговли людьми и продаются сельским китайским фермерам (Исполнительная комиссия Конгресса по Китаю, 2012 г.).С 1979 года политика Китая в отношении одного ребенка привела к увеличению числа убийств девочек и абортов по признаку пола, особенно в сельских районах, где семьи зависят от труда своих сыновей для содержания своих ферм. Хотя политика закончилась в 2016 году, сегодня мужчин в Китае почти на 34 миллиона больше, чем женщин (Denyer and Gowen 2018). Сыновья эпохи политики одного ребенка достигают совершеннолетия в районах с резко неравномерным соотношением полов, в то время как сельские китайские женщины все чаще мигрируют в города в поисках экономических возможностей (Denyer and Gowen 2018).Нехватка невест усилила возможности женщин при выборе мужа, а затраты на брак для мужчин и их семей резко возросли. Многие мужчины, которым не удается найти жен — часто сельские мужчины с ограниченным образованием и низким социально-экономическим статусом — обращаются на рынок проданных северокорейских женщин стоимостью 100 миллионов долларов (Jeong 2019; Hesketh & Xing 2006).

Между торговцами людьми и брачными брокерами проходит тонкая и часто стираемая грань. Торговцы нацелены на уязвимых женщин и девочек в Северной Корее и предлагают безопасный проезд в Китай, где обещают еду, кров и работу (Центральное разведывательное управление, 2019). При этом некоторые женщины похищаются при пересечении границы, в то время как других, благополучно добравшись до Китая, их работодатели продают торговцам людьми и принуждают к браку. Некоторые женщины, отчаявшись бежать из Северной Кореи, соглашаются на брак, чтобы пересечь границу, но без юридических документов их брак не признается китайским правительством. Мужья, опасаясь бегства своих новых «жен», иногда запирают женщин в своих домах. Женщины сообщают о трудовой эксплуатации, сексуальных домогательствах и нападениях со стороны мужа или его семьи (United Nations Human Rights Council 2014, 137).У них нет доступа к медицинским услугам и они не могут зарегистрировать своих детей в государстве. Постоянная угроза репатриации в Северную Корею усугубляет уязвимость северокорейских женщин, которые сталкиваются с языковыми барьерами, не имеют сетей поддержки и не могут сообщить о жестоком обращении, не рискуя депортацией (Muico 2017, 9).

Шестьдесят процентов северокорейских женщин-беженцев продаются в секс-индустрии, и большинство из них продается более одного раза (Korea Future Initiative 2019, 25). Согласно интервью с жертвами торговли людьми, «жертвы, которых не продают немедленно, заключаются в убежища, где их можно запереть в комнатах и ​​подвергнуть изнасилованию и групповому изнасилованию — процесс, названный одним из пострадавших как« обучение »» (Корея Будущая инициатива 2019, 28).Примерно 30 процентов женщин, проданных в секс-индустрии, продаются в браки по принуждению, 50 процентов продаются в проституцию, а 15 процентов продаются в киберсексуальные притоны (Korea Future Initiative 2019, 5).

Принудительные меры Китая против недокументированных северокорейцев в июле 2017 года в сочетании с бурно развивающейся индустрией киберсекса привели к росту притонов киберсексуалов. Вместо того, чтобы рисковать столкнуться с китайскими властями, торговцы людьми запирают женщин и девочек в возрасте от девяти лет в квартиры на годы подряд и транслируют их сексуальное насилие в прямом эфире для клиентов (Choe, 2019). По сравнению с традиционной порнографии, живые пользователи потока могут делать запросы жертв торговли людьми в режиме реального времени. Одна северокорейская женщина, которая была заключена в тюрьму на два года, рассказала, что ее заставляли совершать унизительные половые акты с 12:00 до 5:00, семь дней в неделю (Choe 2019). Женщины и девушки, которых принуждают к киберсексуальной индустрии, часто контролируются с помощью наркотиков и насилия. Спрос на жертва Cybersex северокорейской приводятся южнокорейскими мужчины, ищущие корейский язык порнография (Initiative Кореи будущего 2019, 39; Hwang 2019).

Нарушение международно-правовых обязательств

Китай подписал Конвенцию 1951 года о беженцах, но настаивает на том, что проданные северные корейцы являются нелегальными экономическими мигрантами, а не беженцами (Robertson 2017). Каждый год 6000 незарегистрированных северокорейцев, обнаруженных китайскими властями, возвращаются в Северную Корею (Korea Future Initiative 2019, 23). Официальные лица Северной Кореи обвиняют перебежчиков в «предательстве против нации» за то, что они покинули Северную Корею без разрешения государства, и приговаривают перебежчиков как минимум к пяти годам исправительно-трудового лагеря (United Nations Human Rights Council 2014, 107-108).

По данным Управления Верховного комиссара Организации Объединенных Наций по делам беженцев (УВКБ ООН), «люди, покидающие свою страну по причинам, не связанным с беженцами, могут, тем не менее, приобрести обоснованные опасения преследований в своей стране после отъезда», становясь, таким образом, беженцами на юг. место. Под это определение подпадают северокорейцы, которые сбегают в другую страну, и поэтому имеют право на определенные меры защиты в соответствии с международным правом, включая невысылку (United Nations Human Rights Council 2014, 99).Китай и Северная Корея не соблюдают юридические обязательства и не защищают права человека. Эти две страны имеют тесные отношения как торговые партнеры и политические союзники (Perlez and Yufan, 2017). Оба видят выгоды в сотрудничестве по репатриации северокорейских беженцев и продолжают эту практику в обмен на экономическое партнерство и гарантии региональной безопасности.

Задержание в Северной Корее

Перебежчиков-репатриантов сначала отправляют в центры государственной безопасности для допроса, иногда на несколько недель.Они подвергаются словесным оскорблениям, когда их раздевают и подвергают инвазивным личным обыскам на глазах у других заключенных (United Nations Human Rights Council 2014, 337). Перебежчиков мало кормят, их жестоко избивают и пытают. С теми, кто несколько раз дезертировал, беременны или женились на китайских мужчинах, обращаются еще более сурово и иногда казнят (Muico 2017, 9).

Перебежчики затем переводятся в центры краткосрочного задержания или трудовые лагеря, которые характеризуются повсеместным насилием и сексуальным насилием со стороны охранников.Их избивают, раздевают и снова допрашивают. Охранники называют заключенных «собаками» и «свиньями» (Muico 2017, 10). Условия жизни удручающие, пища готовится из гнилых овощей, а в спальнях полно вшей и постельных клопов. По рассказам перебежчиков, заключенных заставляют выполнять тяжелый физический труд с 5 утра до 8 вечера, пока охранники бросают в них камни. Нет никаких исключений для работы для больных, пожилых или беременных (Muico 2017, 10).

Принудительные аборты и детоубийство

Официальные лица Северной Кореи рассматривают беременных репатриированных женщин как угрозу расовой чистоте (United Nations Human Rights Council 2014, 122).Охранники систематически пытают этих женщин, делают принудительные аборты и убивают младенцев, считая, что беременность была отцом китайских мужчин (United Nations Human Rights Council 2014, 336). Беременных женщин заставляют бегать по трудовому лагерю и избивают, в том числе ногами по животу, чтобы вызвать выкидыш (Muico 2017, 11). Аборты производятся без анестезии, путем введения во влагалище женщины химикатов или абортивных трав, либо путем извлечения плода и его расчленения. Выжившие сообщили об использовании ржавых, похожих на язык устройств, а также о принудительном участии других женщин-заключенных в процессе. Если беременность доносится до срока, женщина рожает без медицинской помощи. Новорожденного сразу же задыхают, тонут или бросают. Несколько выживших были вынуждены убить собственных новорожденных (United Nations Human Rights Council 2014, 125). Систематическое насилие и пытки репатриированных женщин, содержащихся под стражей в Северной Корее, являются прямым результатом решения Китая вернуть перебежчиков в Северную Корею в нарушение своих обязательств по международному праву.

Циклы побега и репатриации

Женщины и девочки часто попадают в цикл побега и репатриации. После освобождения беженцы часто снова сбегают в Китай (Noland and Haggard 2011, 35). Северокорейские беженцы, которые могут безопасно покинуть Китай, обычно направляются в ближайшее посольство Южной Кореи, часто в соседних странах, таких как Монголия или Таиланд. Там они начинают обработку переселения с конечной целью — безопасный проезд в Южную Корею (Канг 2013, 4-17).

Переселение в Южную Корею
Юридические обязательства

Южная Корея автоматически считает северокорейских перебежчиков полноправными гражданами Южной Кореи. Согласно статье 3 Конституции Южной Кореи, «территория Республики Корея (Южная Корея) состоит из Корейского полуострова и прилегающих к нему островов». Это определение выражает взгляд на единую Корею, и поэтому северокорейцы являются гражданами в соответствии с законодательством Южной Кореи (Bell 2009).

Проблемы переселения

По прибытии в Южную Корею северокорейцы начинают программу переселения, финансируемую государством (Канг 2013, 4-17). Южная Корея предоставляет переселенцам из Северной Кореи жилье и ускоренные курсы по повседневной жизни в Южной Корее, в том числе по тому, как ездить на автобусе и пользоваться кредитной картой (Lee, Ahlam 2016, 54). Однако эти программы сосредоточены на том, чтобы сделать вновь прибывших функциональными гражданами страны, а не гражданами культуры, и многие северокорейские беженцы борются с культурной интеграцией. Корейский язык разошелся после раздела Корейского полуострова. Южнокорейцы используют множество заимствованных слов из английского языка в результате глобализации и полагаются на большее количество китайских иероглифов и слов (Lee 2016, 743-753). Эти два диалекта настолько разные, что некоторым северокорейцам трудно общаться при переселении (Marino 2015). Северокорейцы также борются с переходом от коммунизма к капиталистическому обществу Южной Кореи. Они сообщают о борьбе с конкурентоспособным рынком труда и образованием Южной Кореи, особенно в связи с тем, что система образования Северной Кореи была прервана голодом в 1990-х годах (Chung 2008, 13-20).

Подавляющее большинство северокорейских беженцев в Южной Корее — женщины (Министерство объединения Южной Кореи, 2020). Северокорейские женщины в Южной Корее сталкиваются с уникальными проблемами. Из-за культурных различий в стандартах красоты они чувствуют себя еще более изолированными в результате относительной важности внешнего вида в Южной Корее (Chung 2008, 18). Северокорейские женщины переживают культурный шок и не могут приспособиться из-за внезапного перехода от диктуемых государством правил в отношении прически, макияжа и стиля одежды к свободе самовыражения, существующей в Южной Корее (Jo and Ha 2018, 6).Кроме того, рост северокорейцев в среднем намного ниже, чем у южнокорейцев. Некоторые молодые северокорейские беженцы, живущие в Южной Корее, занимаются спортом и принимают пищевые добавки, чтобы «рестимулировать задержку роста» и влиться в общество, которое подчеркивает внешнюю красоту (Chung 2008, 18).

Еще больше обостряя борьбу северокорейских беженцев в Южной Корее, официальная государственная идеология Северной Кореи, чучхе, построена на принципах самообеспечения.

Еще больше обостряя борьбу северокорейских беженцев в Южной Корее, официальная государственная идеология Северной Кореи, чучхе, построена на принципах самообеспечения (Buswell 2007, 517-533). Эта идеология имеет первостепенное значение для северокорейской культуры и самобытности, и поэтому беженцам трудно адаптировать свой образ мышления к южнокорейскому обществу. В результате северокорейские женщины в Южной Корее считают стыдным просить о помощи и трудно обращаться к правительству Южной Кореи за помощью в решении таких проблем, как домашнее насилие, безработица и трудности с доступом к еде. Северокорейские женщины сталкиваются с дополнительными трудностями при создании социальных сетей и систем поддержки в Южной Корее, где растет нежелание принимать северокорейских иммигрантов (Jung, et al.2017, 294-297).

Симптомы депрессии и посттравматического стрессового расстройства (ПТСР) высоки среди всех северокорейских беженцев, переселившихся в Южную Корею. Женщины-беженцы более уязвимы к факторам, негативно влияющим на их психическое здоровье, и демонстрируют более высокий уровень депрессии, беспокойства и посттравматического стрессового расстройства, чем их коллеги-мужчины (Shin and Lee 2015, 416-418). Даже после трех лет проживания в Южной Корее симптомы посттравматического стрессового расстройства могут сохраняться у северокорейских беженцев женского пола (Shin and Lee 2015, 418).Северокорейские беженцы, страдающие посттравматическим стрессовым расстройством, не могут эмоционально приспособиться к южнокорейскому обществу, что ведет к социальной изоляции и еще больше осложняется стрессом, связанным с языковыми барьерами, ограниченными экономическими возможностями и социокультурными различиями (Ryu and Park 2018, 10). Изоляция, стресс и терпимое отношение к насилию коррелируют с более высокими показателями насилия со стороны интимного партнера. Одно исследование показало, что женщины-беженцы из Северной Кореи в два раза чаще подвергаются физическому и эмоциональному насилию, в три раза чаще подвергаются сексуальному насилию и в четыре раза чаще подвергаются экономическому насилию по сравнению с южнокорейскими женщинами (Um et al.2016, 2051).

Несмотря на то, что Южная Корея внимательно следит за северокорейскими беженцами в течение первых пяти лет, этого не всегда достаточно для обеспечения успешной интеграции в южнокорейское общество (Choe 2019). Когда летом 2019 года северокорейская беженка и ее маленький сын умерли — очевидно из-за голода — в Сеуле, это побудило более пристально взглянуть на программы переселения и интеграции беженцев. Хео Кван Ир, лидер организации северокорейских перебежчиков, сказал о ситуации: «Она избежала голода в Северной Корее — только чтобы умереть от голода в самом сердце Южной Кореи, где так много еды, диета — его самая большая причуда »(Choe, 2019).

Кроме того, президент Южной Кореи Мун Чжэ Ин недавно сосредоточил внимание на возвращении к «политике солнечного света», которая подчеркивает сотрудничество и сотрудничество между двумя Кореями во имя экономической и социальной выгоды. Это намеренно отвлекает общественное внимание от борьбы, с которой сталкиваются северокорейские беженцы, хотя оказалось, что эта политика практически не оказывает никакого влияния на межкорейские отношения (Lee, Ahlam 2016, 11-15). Когда проблемы, с которыми сталкивается недавно переселенное население, не решаются публично, они продолжают усугубляться, и северокорейские беженцы несоразмерно несут на себе основную тяжесть решения правительства.

Рекомендации

От рождения в Северной Корее, до опасного путешествия через границу и возможного поселения в Южной Корее женщины и девочки сталкиваются с дополнительными проблемами в зависимости от пола. Отсутствие международного сотрудничества и политической воли для комплексного удовлетворения потребностей женщин-беженцев создает серьезные проблемы с осуществимостью для улучшения их положения. Несмотря на эти ограничения, ситуация не безнадежна. Необходимо принять меры для смягчения пагубных последствий систематического угнетения женщин и девочек и жестокого обращения с ними.

  • Улучшение процесса переселения и реинтеграции

Хотя в Южной Корее уже есть надежная программа переселения беженцев, есть возможности для улучшения. В начале процесса переселения женщины-беженцы из Северной Кореи должны получить информацию о своих правах, имеющихся ресурсах и о том, как сообщить о злоупотреблениях. Женщинам-беженкам иногда трудно понять, какие права они имеют, и как добиваться справедливости в случае нарушения этих прав.Правительство Южной Кореи должно быть очень целенаправленным и ясным в отношении передачи соответствующей информации о правах доступными и легкими для понимания способами. Центры переселения также должны уделять больше внимания психиатрической помощи недавно прибывшим северокорейским беженцам. В центрах переселения работают профессиональные консультанты, но они часто заняты другими задачами, которые отвлекают от оказания эффективной психиатрической помощи (Ян 2018).

  • Привести санкции в Южной Корее за хранение изображений сексуального насилия над детьми в соответствие с международными стандартами

Южнокорейские мужчины являются основным потребителем корейского языка порнографии.Прибыльная киберсекс-индустрия на корейском языке способствует торговле людьми и сексуальному насилию над северокорейскими женщинами и девочками в возрасте девяти лет в прямом эфире. Наказания за хранение изображений сексуального насилия над детьми в Южной Корее значительно ниже международных стандартов, и их следует немедленно повысить, чтобы не стимулировать насилие (Jeong 2019). Прямые трансляции является новым методом онлайн сексуального насилия и, как правило, по сравнению с недостаточным регулированием традиционно записанной порнографии. Правительству Южной Кореи следует разработать жесткие правила хранения изображений сексуального насилия над детьми, а также на южнокорейских веб-сайтах, которые содействуют сексуальному насилию над детьми Северной Кореи и рекламируют их.Кроме того, в настоящее время суды основывают свои решения на зачастую мягких предыдущих постановлениях (Jeong, 2019). Судьи должны быть оснащены четкими инструкциями по вынесению приговоров, чтобы можно было эффективно применять законы, касающиеся сексуального насилия над детьми.

  • Сбор данных с разбивкой по полу и возрасту

Сбор данных с разбивкой по полу и возрасту (SADD) поможет получить более полное представление о роли пола в миграции. Южная Корея уже собирает дезагрегированные данные о прибытии северокорейцев, но эти данные будут очень полезны для понимания мотивов и опыта северокорейцев, прибывающих в Китай.Чтобы обеспечить сбор SADD, УВКБ ООН должно продолжить свои усилия по получению доступа к беженцам в Китае. Это соответствует соглашению 1995 года между Организацией Объединенных Наций и Китаем, которое подтвердило согласие Китая с УВКБ ООН на предоставление гуманитарной помощи и защиты беженцев в Китае (УВКБ ООН и Китай, 61–71). Сбор данных SADD позволит политикам и гуманитарным организациям более целенаправленно принимать меры, исходя из конкретных потребностей наиболее уязвимых групп населения. Любые будущие исследования следует проводить с упором на конкретную возрастную и гендерную динамику.

  • Предоставление дополнительных ресурсов и поддержки организациям, помогающим северокорейским беженцам в Китае

Правительство Южной Кореи и международное сообщество не решаются брать на себя работу по защите северокорейских беженцев в Китае, оставляя эту работу небольшим спасательным организациям и миссионерам (Korea Future Initiative 2019, 8). Хотя мандаты различаются в зависимости от организации, некоторые функции, которые они выполняют, включают идентификацию северокорейских беженцев в Китае, содействие безопасному проезду в Южную Корею или посольство Южной Кореи и помощь жертвам торговли людьми в спасении от опасных ситуаций.Эти организации действуют в опасной обстановке, где они подвергаются репрессиям со стороны Китая и Северной Кореи. НПО и правительства, пытающиеся помочь северокорейским беженцам, могут поддержать эти организации, предоставив ресурсы, финансирование и информацию, которые позволят им помочь большему количеству беженцев и действовать более эффективно.

  • Поощрять Китай к соблюдению обязательств по международному праву

Организация Объединенных Наций, НПО и другие страны должны сделать больше, чтобы побудить Китай соблюдать свои обязательства по международному праву, в частности, в отношении Конвенции Организации Объединенных Наций 1951 года о статусе беженцев, Протокола 1967 года о статусе беженцев. Беженцы, Конвенция против пыток, Конвенция о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин, Конвенция о правах ребенка и факультативный протокол к Конвенции о правах ребенка, касающийся торговли детьми, детской проституции и детская порнография.УВКБ ООН должно продолжать добиваться гуманитарного доступа и публично признать северокорейцев беженцами на месте.

Формулирование своих обязательств как возможности для Китая продемонстрировать международное лидерство может быть многообещающим подходом, особенно с учетом усилий Китая по заполнению пустоты, оставленной сокращением США в международных делах. В то время как Запад выступил против своих собственных международных обязательств в отношении беженцев, лучшее обращение с северокорейскими беженцами поможет Китаю укрепить свою репутацию.

Заключение

Режим Кима в Северной Корее совершает зверства против собственного народа, и северокорейские женщины несут непропорционально большую долю вреда. Сбежавшие северокорейские женщины несут на себе шрамы торговли людьми, сексуального насилия, пыток и тюремного заключения. Физические, эмоциональные и психологические травмы, которым они подверглись, длится всю жизнь, и выжившие не получают надлежащей помощи. Приоритет интересов экономики и безопасности над правами человека в обсуждениях с Северной Кореей будет только способствовать увековечиванию продолжающихся нарушений (Haas and Hurst 2018).Решение насущных проблем, с которыми сталкиваются северокорейские женщины-беженки в Южной Корее и Китае, потребует действий, противоречащих нынешнему вниманию правительства Южной Кореи к межкорейскому диалогу, но, тем не менее, необходимо для защиты этого уязвимого населения. Устранение вреда, причиненного северокорейским беженкам и девочкам, будет долгим и сложным процессом, но необходимо сделать больше для улучшения ситуации для тех, кто бежит от репрессивного режима в поисках основных прав человека. Хотя Северную Корею сложно исследовать из-за отсутствия доступа и информации для международных субъектов, крайне важно, чтобы исследования северокорейского общества и беженцев продолжались с упором на его гендерные аспекты.


Об авторах

Эрин Энгстран — кандидат в магистратуру Школы права и дипломатии Флетчера при Университете Тафтса, где изучает гуманитарные вопросы и гендерные вопросы. С ней можно связаться по адресу [email protected]

.

Кейтлин Флинн — кандидат в магистратуру Школы права и дипломатии Флетчера при Университете Тафтса, где она специализируется на вопросах, связанных с гендерной проблематикой и безопасностью человека. С ней можно связаться по адресу [email protected]

.

Мэг Харрис — кандидат в магистратуру Флетчерской школы права и дипломатии Университета Тафтса.Ее исследования в Fletcher сосредоточены в первую очередь на международных коммуникациях и публичной дипломатии, а также на Тихоокеанской Азии. С ней можно связаться по адресу [email protected]

.
Банкноты

1. Запрещение принудительного возвращения — широко признанный, но часто не выполняемый, международно-правовой принцип, запрещающий странам депортировать лиц, ищущих убежища, которые подвергаются риску преследования или другим опасностям в месте их происхождения.


Список литературы

Белл, Маркус.«Почему Южная Корея относится к перебежчикам из Северной Кореи иначе, чем к другим беженцам». NK News, 10 мая 2009 г. https://www.nknews.org/2019/05/why-south-korea-treats-north-korean-defec ….

Басуэлл, Роберт Э., изд. Религии Кореи на практике. Princeton University Press, 2007. www.jstor.org/stable/j.ctv346r61.

Центральное разведывательное управление. «The World Factbook 2019: Северная Корея». ЦРУ, 2019. https://www.cia.gov/library/publications/the-world-factbook/geos/kn.html.

Чхве, Санг-Хун., «После бегства из Северной Кореи женщины попадают в ловушку киберсексуальных рабынь в Китае». The New York Times, 13 сентября 2019 г. https://www.nytimes.com/2019/09/13/world/asia/north-korea-cybersex-china ….

Чхве, Санг-Хун. «Она сбежала от голода в Северной Корее, а затем умерла в благополучной стране». The New York Times, 21 сентября 2019 г. https://www.nytimes.com/2019/09/21/world/asia/lonely-deaths-of-a-refugee ….

Чанг, Бюнг Хо. «Между перебежчиком и мигрантом: идентичности и стратегии северокорейцев в Южной Корее.«Корееведение 32 (2008): 1-27. Https://muse.jhu.edu/article/259636/pdf.

Комиссия Конгресса США по Китаю. «Репатриация китайских беженцев из Северной Кореи». 5 марта 2012 г. Слушания в Конгрессе. https: //www.govinfo.gov/content/pkg/CHRG-112hhrg74809/html/CHRG-112hhrg7 ….

Крозетт, Барбара. «Число жертв голода в Корее: более 2 миллионов». The New York Times, 20 августа 1999 г. https://www.nytimes.com/1999/08/20/world/korean-famine-toll-more-than-2-….

Демик, Барбара.Нечего завидовать: Обычная жизнь в Северной Корее. Speigel & Grau, 2009.

.

Деньер, Саймон и Энни Гоуэн. «Слишком много мужчин». The Washington Post, 18 апреля 2018 г. https://www.washingtonpost.com/graphics/2018/world/too-many-men/.

Хаас, Бенджамин и Дэвид Херст. «Избиения, убийства, лагеря: нарушения прав Северной Кореи, вероятно, будут проигнорированы на саммите». Хранитель. 6 июня 2018 г. https://www.theguardian.com/world/2018/jun/07/beatings-killings-gulags-n …

Хаггард, Стефан и Маркус Ноланд.«Гендер в переходный период: случай Северной Кореи». Мировое развитие 41, вып. С (2013): 51-66. https://doi.org/10.1016/j.worlddev.2012.06.012

Хьюман Райтс Вотч. «Ты плачешь по ночам, но не знаешь почему»: сексуальное насилие в отношении женщин в Северной Корее ». 2018. https://www.hrw.org/sites/default/files/report_pdf/northkorea1118_web2.pdf

Хван, Су-Мин. «Северокорейские женщины, которым дважды приходилось бежать». Новости BBC. 18 января 2019.

Чон, Эндрю. «Global Child-Porn Стинг оказывает давление на Южную Корею ужесточении законов.» Журнал «Уолл Стрит. 30 ноября 2019г.

Чон, Ын-Ён. «« Как побег в пустыню »: побег из Северной Кореи заставляет больше женщин заниматься секс-торговлей». Журнал «Уолл Стрит. 20 мая 2019 г. https://on.wsj.com/388mbuR

Джо, Чжеён и Джису Ха. «Аккультурация одежды северокорейских перебежчиков в Южной Корее». Мода и текстиль 5 (10), 2018. https://doi.org/10.1186/s40691-018-0127-3

Чон, Кынсик, Фило Ким, Чан Ён Сок, Чон Дон Чжун, Чхве Гьюбин, Ким Бён Джо, Сон Ён Хун, Хван Чон-Ми, Хван Чан Хён.Исследование восприятия унификации за 2016 год. Перевод Питера Уорда. Институт исследований мира и объединения. 2017. Сеул: Издательство Сеульского национального университета.

Кан, Джин Ун. «Права человека и статус беженцев в северокорейской диаспоре». Северокорейский обзор 9, вып. 2 (осень, 2013 г.): 4-17. DOI: http: //dx.doi.org/10.3172/NKR.9.2.4.

Ким, Б. и С. Ю. «Панельное исследование северокорейских перебежчиков (экономическая адаптация, психическое здоровье, физическое здоровье)». Фонд северокорейских беженцев, 2010 г.

Инициатива будущего Кореи. «Секс-рабыни. Проституция, киберсекс и принудительные браки северокорейских женщин и девочек в Китае ». 2019. https://bit.ly/2TjzOU9

Ли, Ахлам. Северокорейские перебежчики в новом и конкурентоспособном обществе: проблемы и проблемы в переселении, адаптации и процессе обучения. 2016.

Ли, Х. Дж. «Нарушения прав человека и процессы изменения идентичности женщин-перебежчиков из Северной Кореи: в центре внимания супружеская жизнь северокорейских женщин-перебежчиков в Северной Корее, Китае и Южной Корее.» 
Кандидат наук. Тезис. Университет Ханян, Сеул, Корея. 2010.

Ли, Мун. «Микроязыковое планирование для программ языковой поддержки переселения беженцев: пример северокорейских беженцев в Южной Корее». Исследователь образования в Азиатско-Тихоокеанском регионе 25.5–6, 2016: 743–52.

Лим, Хён Чжу. «Какова жизнь северокорейских женщин — по мнению перебежчиков». The Independent, 9 сентября 2018 г. https://www.independent.co.uk/world/north-korean-women-rights-kim-jongun ….

Марьино, Лилка.«Как корейский язык разошелся за 70 лет разлуки». Корейский экономический институт Америки. 20 августа 2015 г. http://keia.org/how-korean-language-has-diverged-over-70-years-separatio …

Муико, Норма Канг. «Отсутствие выбора: сексуальная эксплуатация северокорейских женщин в Китае». Отсутствие выбора: сексуальная эксплуатация северокорейских женщин в Китае. Anti-Slavery International, 2005. https://www.antislavery.org/wp-content/uploads/2017/01/full_korea_report ….

Нам, Бойонг, Чжэ Ёп Ким и Вонджунг Рю. «Насилие со стороны интимного партнера в отношении женщин среди северокорейских беженцев: сравнение с южнокорейцами». Журнал межличностного насилия. 2017. https://journals-sagepub-com.ezproxy.library.tufts.edu/doi/pdf/10.1177/0 …

Небехай, Стефани. «60 000 северокорейских детей могут умереть от голода, санкции замедляют помощь: ЮНИСЕФ». Рейтер. 30 января 2018 г. https://www.reuters.com/article/us-northkorea-missiles-un-children/60000 … icef-idUSKBN1FJ1FL.

Ноланд, Маркус и Стивен Хаггард. Свидетель трансформации: взгляд беженцев на Северную Корею. Вашингтон: Институт международной экономики Петерсона, 2011 г. По состоянию на 2 апреля 2020 г. ProQuest Ebook Central.

Перлез, Джейн и Юфан Хуанг. «Китай заявляет, что его торговля с Северной Кореей увеличилась». The New York Times, 13 апреля 2017 г. https://www.nytimes.com/2017/04/13/world/asia/china-north-korea-trade-co ….

Робертсон, Фил. «Северокорейские беженцы в ловушке расширяющейся сети Китая.Хьюман Райтс Вотч. 18 сентября 2017 г. https://www.hrw.org/news/2017/09/18/north-korean-refugees-trapped-chinas ….

Рю, Вонджунг В. и Пак Сон Вон. «Посттравматическое стрессовое расстройство и социальная изоляция среди северокорейских женщин-беженцев в Южной Корее: умеренная роль формальной и неформальной поддержки». Устойчивое развитие (Швейцария) 10, вып. 4 (2018): https://doi.org/10.3390/su10041246.

Шин, Гису и Сук Чон Ли. «Психическое здоровье и посттравматическое стрессовое расстройство у северокорейских женщин-беженцев», Health Care for Women International 2015, 36: 4, 409-423.

Министерство Объединения Южной Кореи. «Политика в отношении северокорейских перебежчиков». 2020. https://www.unikorea.go.kr/eng_unikorea/relations/statistics/defectors/.

Эм, Ми Янг, Хи Джин Ким и Лоуренс А. Палинкас. «Корреляты домашнего насилия среди северокорейских женщин-беженок в Южной Корее». Журнал межличностного насилия 33, вып. 13. 2016. 2037-2058. https://doi.org/10.1177/0886260515622297.

Эм, Ми Янг, Ирис Чи, Хи Джин Ким, Лоуренс А. Палинкас и Джэ Йоп Ким.«Корреляты депрессивных симптомов среди северокорейских беженцев, адаптирующихся к южнокорейскому обществу: умеренная роль предполагаемой дискриминации». Социальные науки и медицина (1982) 131 (2015): 107-113. https://doi.org/10.1016/j.socscimed.2015.02.039.

Совет ООН по правам человека. «Отчет о подробных выводах Комиссии по расследованию прав человека в Корейской Народно-Демократической Республике». 2014. https://www.ohchr.org/en/hrbodies/hrc/coidprk/pages/reportofthecommissio…

Организация Объединенных Наций (Управление Верховного комиссара Организации Объединенных Наций по делам беженцев) и Китай. «Соглашение о повышении статуса Миссии УВКБ ООН в Китайской Народной Республике до Отделения УВКБ ООН в Китайской Народной Республике». UNTS Volume 1898/1899, I3237, 11 декабря 1995 г.

Weissmann, Иордания. «Как Ким Чен Ир морил голодом Северную Корею». The Atlantic, 20 декабря 2011 г. https://www.theatlantic.com/business/archive/2011/12/how-kim-jong-il-sta ….

«Краткая справка ВПП по КНДР в Корее.»Всемирная продовольственная программа, октябрь 2019 г. https://docs.wfp.org/api/documents/WFP-0000110608/download/.

Центр Уилсона. «Как случился голод в Северной Корее?» 30 апреля 2002 г. https://www.wilsoncenter.org/article/how-did-the-north-korean-famine-happen.

Ян, Джи. «Борьба с переселением: северные корейцы в Южной Корее». Американская психологическая ассоциация. Сентябрь 2018 г. https://www.apa.org/international/pi/2018/09/north-koreans-resettlement.

Цёлльнер, Лори А., Ларри Д. Прюитт, Фрэнк Дж. Фарач и Джени Джун. «Понимание неоднородности при посттравматическом стрессовом стрессе: страх, дисфория и дистресс». Депрессия и тревога 31, вып. 2 (2014): 97-106. https://doi.org/10.1002/da.22133.

Какова жизнь северокорейских женщин — по мнению перебежчиков | The Independent

Впервые за многие годы на Корейском полуострове видны проблески надежды. На сегодняшний день Северная Корея и США провели некоторые из своих самых важных переговоров по денуклеаризации, а руководство Пхеньяна приступило к тому, что выглядит как серьезный мирный процесс с Сеулом.Вид улыбающегося Ким Чен Ына, держащего за руки президента Южной Кореи, Мун Чжэ Ина и Дональда Трампа, показал другую сторону верховного лидера Северной Кореи, предполагая, что он действительно хочет видеть прогресс в направлении более счастливой и открытой эпохи. .

Но пока мировые СМИ сосредотачиваются на браваде по поводу денуклеаризации, ужасная ситуация с правами человека внутри режима игнорируется. Даже во время переговоров и Мун, и Трамп избегали напрямую поднимать подобные вопросы перед Кимом, стремясь достичь своих собственных ключевых целей.Было неприятно слышать так мало о жизни простых северокорейцев, особенно женщин.

Многие женщины Северной Кореи ежедневно страдают от жестокого обращения и несправедливости, и за международной политикой нет никаких признаков улучшения ситуации. В моих собственных интервью как с перебежчиками, так и с перебежчиками-мужчинами, я слышал о повседневном неравенстве, а также о нарушениях основных прав, с которыми женщины в условиях диктатуры регулярно сталкиваются.

Подробнее

Северные корейцы живут в парадоксальной, запутанной системе гендерных отношений.В то время как марксистский коммунизм был основополагающим принципом организации жизни на севере, конфуцианский патриархат также сформировал общество, составляя основу северокорейского общества. Как и в постреволюционном Китае, поверхностное провозглашение равенства опровергает заметную гендерную сегрегацию в повседневной жизни.

Некоторые респонденты рассказали о своих испытаниях перед лицом домашнего насилия. Одна участница выразила гнев и разочарование, которые она испытала, а также облегчение, когда ее муж умер после более чем 20 лет жестокого обращения с ней.По ее словам, северокорейские женщины, которые подвергаются постоянному насилию в семье, не могут возместить ущерб, что часто рассматривается как законное обращение.

Когда в начале 1990-х начался голод, именно женщины брали на себя ответственность за выживание семьи, выходя продавать продукты и обмениваться товарами. Другая участница рассказала, как северокорейские женщины часто называют мужчин в домашних условиях «сторожевыми собаками» — жесткими подставными лицами, которые остаются дома и не вносят особого вклада.

Побег из Северной Кореи

Показать все 16

1/16 Побег из Северной Кореи

Побег из Северной Кореи

Чон Мин Ву

Шляпа, принадлежащая Чон Мин У в Сеуле.Мин У из Хесана, на границе с Китаем. Он был офицером Корейской народной армии и ушел в своей форме. Южнокорейская разведка конфисковала его, но он убедил своих северокорейских военных прислать ему новый.

Reuters

Побег из Северной Кореи

Чон Мин У

Чон Мин У, 29 лет, позирует для фотографии в Сеуле

Рейтер

Побег из Северной Кореи

Кан

Канг, 28 лет, кто хотел Чтобы идентифицировать себя только по фамилии, позирует для фотографии в Сеуле.Родители Кан разослали пальто через китайскую границу после того, как она добралась до Юга в 2010 году. «Я не просила маму прислать мне это пальто, — сказал Кан. «Но она знала, что я легко чувствую холод, и прислала его мне. Она тоже прислала мед, но он пропал по дороге. Пальто сделано из собачьей шерсти. Я не знаю, что это за собака. В 2010 году Оно стоило около 700 000 северокорейских вон (88 долларов по неофициальной цене). Это было действительно дорого. Друг из Северной Кореи поехал в Китай, чтобы забрать его для меня. Мне понравилось это пальто, когда я его получил.Я подумал, что моя мать, должно быть, потратила на это довольно много денег.

Reuters

Побег из Северной Кореи

Канг

Собачья шуба, принадлежащая Кангу: «Мой отец был партийным офицером. У нашей семьи была машина, и мы жили в специальной квартире. Обычные люди не могли себе этого позволить. такое пальто носят даже не солдаты. Офицеры могли себе их позволить. Их носили пограничники. Купить такую ​​куртку было непросто, но со временем стали появляться поддельные.Государство часто подавляло этот предмет. Технически это военное снаряжение, поэтому государство следило за людьми, которые меняли дизайн пальто. Глядя на это пальто, я понимаю, что это подделка, а не официальная версия. Поддельные выглядят совершенно иначе, чем оригинальные. Военные предпочли подделки оригиналу, потому что дизайн выглядел намного лучше. Их носили дети из богатых семей. Я выгляжу в этом слишком пухленьким, так что не носи его здесь. Я думал, что смогу надеть его, если переделаю.«

Reuters

Побег из Северной Кореи

Ли Уи-рюк

Ли Уи-рюк из Онсона, недалеко от границы с Китаем. Он дезертировал в 2010 году и принес с собой свое удостоверение личности.« Я принес свое удостоверение личности. со мной, когда я уехал из Северной Кореи. 95.11.7 чучхе (дата по северокорейскому календарю, которая соответствует 7 ноября 2006 года) — это дата, когда мне выдали удостоверение личности. Здесь написано, что у меня группа крови «А», но на самом деле я «О.». В течение 23 лет, которые я прожил в Северной Корее, я думал, что моя группа крови была «А.«Они записали мою группу крови, даже не сделав анализа. Они просто написали все, что хотели. Меня поймали при попытке перебежать в Южную Корею в день рождения Ким Чен Ира. Они усиливают пограничную безопасность непосредственно до и после этой даты».

Reuters

Побег из Северной Кореи

Ли Уи-рюк

«Нижняя часть лампы темная», как говорится, и я подумал, что смогу пересечься прямо у них под носом. Солдаты стреляли в меня, когда я пытался убежать от реки Тюмень.Мне удалось сбежать и спрятаться, но кто-то сообщил обо мне, и меня поймали. Именно тогда меня отправили в боуибу (тайную полицию Северной Кореи) на трехмесячный допрос. Государство постановило, что я пытался бежать в Южную Корею, и меня отправили в лагерь для политических заключенных. Я сбежал, когда меня переводили в лагерь. Я спрятался и сумел добраться до дома моей старшей сестры — тогда я и взял эти фотографии. Мне было нелегко вернуться домой, поэтому я решил, что мне нужно спрятаться в горах или где-нибудь вдали.Мне нужен был мой паспорт, чтобы меня не поймали. и я взял эти 12 фотографий с собой на случай, если захочу оглянуться назад и вспомнить. Я написал на обратной стороне, чтобы не забыть ».

Reuters

Побег из Северной Кореи

Джи Сон Хо

Джи Сон Хо, 35 лет, из Херёна, недалеко от границы с Китаем. Он уехал с севера Корея в 2006 году с парой деревянных костылей. «В детстве я жил в Северной Корее. Я крал угли из поезда, когда упал и потерял ногу и руку.Пришлось взять с собой костыли. Если бы у меня их не было, я бы не попал сюда. Государство в Северной Корее не помогает, а люди, которым нужны костыли, делают сами. Поэтому мои не производятся на заводе, поэтому они не идеальны и легко ломаются. У меня было несколько пар костылей, но все они сломались, и это была последняя пара. Я пользовался этими костылями 10 лет, пока мне не исполнилось 25, когда я приехал в Южную Корею. Я украл уголь из движущихся поездов и упал, сломав костыли. Или меня избивала полиция, брали и ломали мне костыли.Когда они ломались, я делал новые. Когда у меня были новые, я мог выйти на улицу ».

Reuters

Побег из Северной Кореи

Джи Сон Хо

« Когда я впервые приехал в Южную Корею, я подумал о том, чтобы выбросить их. Разведка Южной Кореи протезировала мне ногу. Мои друзья сказали, что я должен выбросить костыли и не думать о Северной Корее. Они сказали, что я должен показать Ким Чен Ира, что я живу новой жизнью в Южной Корее, и выбросить все, что у меня было с Севера. Некоторые спрашивали, не расстроился ли я, увидев свои костыли. Но я не мог просто выбросить их. Чтобы сделать мои костыли, мои друзья подарили мне купленных дров, и их сделал кто-то из моих знакомых в Северной Корее, у которых были столярные навыки. Последние штрихи вносил мой отец. В этих костылях много любви от моих северокорейских друзей и семьи. Так что я их не выбрасывал. Правительство Южной Кореи предоставило мне несколько новых костылей, потому что дерево от моих северокорейских костылей твердое и болезненное.Но я до сих пор храню их, чтобы не забыть эти воспоминания ».

REUTERS

Побег из Северной Кореи

Ким Рен Хуэй

Ким Рен Хуэй, 48 лет, из Пхеньяна. Она говорит, что никогда не хотела дезертировать. В 2011 году, по ее словам, брокер помог ей поехать в Китай для лечения ее печени. Но, по ее словам, брокер обманул ее, и она оказалась в Южной Корее. Она проводит кампанию за возвращение, что, по словам Сеула, противоречит закону. «Я скучаю по родителям даже больше, чем по дочери.Они для меня все. Первые несколько лет я даже не мог нормально дышать, когда думал о них. Мой младший брат сейчас живет с ними в Пхеньяне. Моя мать не видит одним глазом. Больше всего я боюсь узнать, что они скончались, прежде чем у меня появится шанс вернуться.

Reuters

Побег из Северной Кореи

Ким Рен Хуэй

«Мы с дочерью писали друг другу письма и отправляли фотографии. Моя двоюродная сестра живет в Китае, поэтому она их пересылает.Мою дочь зовут Ри Рен Гом. Она родилась 15 февраля 1993 года. Я не хочу, чтобы она прожила здесь со мной свою жизнь. В молодости она занималась тхэквондо. Она хотела участвовать в шпионских операциях против Южной Кореи. Она была такой бесстрашной. Вот почему она занималась тхэквондо — чтобы участвовать в шпионаже против Юга. Поэтому я был очень удивлен, узнав, что она стала шеф-поваром. На видео, которое я получил, она объяснила, почему. Она сказала, что после моего отъезда она переехала к своему отцу в Пхеньян и готовила для него. Она сказала, что решила стать шеф-поваром, чтобы выполнять мою роль дома. Мне было грустно, когда я это услышал ».

Reuters

Побег из Северной Кореи

Ли Мин-бок

Ли Мин-бок, 60 лет, был исследователем в Академии сельскохозяйственных наук Северной Кореи. безуспешно, в 1990 году. В конце концов, он покинул Северную Корею в июне 1991 года и приехал в Южную Корею в 1995 году. Его семья прислала ему эти дневники. «У меня есть немного академической стороны. Согласно учению Ким Ир Сена, люди должны вести дневники.Все в Северной Корее должны строго следовать учениям Ким Ир Сена, поэтому я сделал то, что должен был, и вел дневник. Хотя Ким Ир Сен здесь злодей, в Северной Корее он превыше всего. Мы узнали, что он хорошо учился и дал нашей жизни цель. Я жил согласно этим учениям. Я написал их из лояльности к Лидеру. Это была наша идеология, и я прожил свою жизнь в строгом соответствии с ней. Никто не мог думать иначе ».

Reuters

Побег из Северной Кореи

Ли Мин-бок

« Я получил эти дневники через 10 лет после того, как приехал в Южную Корею.Я отправлял деньги своей семье на Север, и они отправляли их мне. В дневники жалоб не писала. Если бы я это сделал, у меня были бы большие проблемы. Мои дневники — это запись моей истории в Северной Корее. Думаю превратить эти дневники в книгу. Я хотел бы опубликовать книгу о том, как изменить мышление северных корейцев, когда произойдет объединение. Эти дневники показывают, как мыслят северокорейцы и как устроено их сознание. Людям нужно превратить их в учебники, потому что им нужны доказательства.Говорить не так эффективно ».

Reuters

Побег из Северной Кореи

Сон Бёк

Сон Бёк был художником-пропагандистом. Его отец утонул, пытаясь перейти реку Тюмень, в 2000 году. Когда художник окончательно покинул Северную Корею в 2000 году. В 2001 году он привез с собой фотографии своей семьи. «Мы уехали в августе, чтобы найти еду», — вспоминает Бёк, описывая первую попытку. «Мы были из города, расположенного дальше от суши, и мы не были уверены, где находится река и где было низко. Тогда я не знал, но река раздулась из-за сезона дождей.Я думал, что мы все равно должны его пересечь. Все, о чем я мог думать, это поехать в Китай, чтобы купить еды. Я снял одежду и связал ее веревкой, чтобы связать нас вместе. Я сказал отцу не отпускать. Когда мы подошли к середине реки, ремешок стал легче. Я оглянулся и увидел, что мой отец уходит прочь. Я был опустошен ».

Reuters

Побег из Северной Кореи

Сон Бёк

« Он уходил под воду и не мог выбраться. Я бросился к (северокорейским) пограничникам и попросил их спасти его, но они просто сказали, почему я вышел, почему я тоже не умер.Они надели на меня наручники и увезли. Это было 28 августа. Я подвергся пыткам со стороны «боибу» (тайная полиция Северной Кореи) в Хурён, затем на четыре месяца заключен в тюрьму в лагере для военнопленных Чхонджин. Но после того, как меня выпустили из лагеря, я почувствовал, что мне нужно выжить и продолжать жить. Прямо перед тем, как снова попытаться сбежать, я вернулся домой и взял свои семейные фотографии. «Даже если бы я умер, пытаясь, — подумал я, — по крайней мере, у меня будет эта фотография с собой». Я так и не нашел своего отца. После того, как я приехал в Южную Корею, я вернулся в Китай в 2004 году и провел поминальную службу у реки.У меня все еще болит сердце ».

Reuters

Побег из Северной Кореи

Пэк Хва-сун

Пэк Хва-сун, 33 года, покинул Синыйджу на границе с Китаем в 2003 году и переехал в Южную Корею в 2008 году. вёл дневник, когда дезертировал ». В 2004 году я начал записывать все свои мысли в дневник. Я не знал, поймают ли меня. Я просто хотел, чтобы было известно, откуда я и куда я хочу пойти. После того, как я уехал с Севера, я впал в сильную депрессию и какое-то время скрывался в горах один.Наблюдавшие за мной люди сказали мне не спускаться в деревню и оставили меня одного в горном убежище. В одиночестве, без никого, с кем можно было бы общаться или поговорить, я чувствовал, что сойду с ума. Так что я хотел оставить что-нибудь на случай, если я там умру или меня поймают — поэтому я и начал писать.

Reuters

Побег из Северной Кореи

Пэк Хва-сунг

«Один в горах, я отчаянно искал, о чем поговорить. Это был мой дневник. Мои дневники — доказательство моего жизненного пути.Я читаю их, когда хочу вспомнить дом. Я не могу вернуться домой, и у меня уже нет воспоминаний о родном городе. Но когда я просматриваю свои дневники, там появляются записи, в которых подробно описываются яркие воспоминания того времени. Иногда я могу забыть день рождения моего отца, но когда я возвращаюсь к своему дневнику, там отмечаются его день рождения и день рождения моей матери. Мои дневники — это запись моей жизни. Они доказывают, что я жив ».

Reuters

Кормление голодающих семей в основном предоставляется женщинам, не имеющим формальной рабочей силы, которые находятся под меньшим контролем государства.Этим женщинам предоставляется возможность проскользнуть через официальную систему и участвовать в торговле на черном рынке или неформальных рынках, известных как «чангмаданг». Хуже того, некоторые мужья берут товары, покупаемые женами, чтобы обменять их на алкоголь, или требуют, чтобы их измученные жены приносили им алкоголь, даже если их семье нечего есть. Если они этого не сделают, их наказывают жестоким обращением.

Сексуальное насилие также является распространенной проблемой в армии. Возможность вступить в Трудовую партию Кореи — важный путь к безопасной и успешной жизни в Северной Корее, и главная причина, по которой женщины идут в армию, — это вступление в партию.Высокопоставленные чиновники-мужчины часто используют это как средство манипулирования и преследования молодых женщин, угрожая лишить их шансов присоединиться к партии, если они откажутся или попытаются сообщить о жестоком обращении. Из-за страха большинство женщин молча страдают.

Женская гигиена также остается серьезной проблемой. Женщинам-солдатам не дают возможности помыться или переодеться во время тренировок на улице; Мои собеседники говорили о женщинах в армии, которым вместо гигиенических прокладок давали повязки для ран. Еще хуже обстоят дела с обычными гражданками, которым приходится обходиться любыми доступными материалами, такими как обрезки от бывших в употреблении мужских жилетов или носков.

Если они забеременеют непреднамеренно, виноваты женщины. Таким образом, многие беременные женщины используют ряд опасных методов для прерывания беременности: подтягивают живот армейским поясом, чтобы скрыть растущую беременность, принимают глистогонные препараты (противопаразитарные препараты, предназначенные для удаления паразитарных червей из тела) или спрыгивают и скатываются вниз. высокие горные холмы. Неудивительно, что в армейских туалетах часто встречаются зародыши.

Подробнее

Гендерный разрыв в Северной Корее настолько глубоко укоренился — это общество, в котором нет термина сексуальных домогательств, — что женщины часто обвиняют друг друга, а не мужчин в неправильном поведении в таких ситуациях.

Все эти истории рисуют печальную картину. Похоже, что женщины Северной Кореи по-прежнему находятся в ловушке не только системной бедности, но и глубоко укоренившейся структуры гендерного неравенства. Следовательно, мы не должны забывать о страданиях простых женщин в КНДР, скрытых за яркими заголовками сладких улыбок и крепких объятий между лидерами. Денуклеаризация — это шаг вперед, но прогресс в области прав человека — это скачок, который нужен больше всего.

Хён-Джу Лим — старший преподаватель социологии Борнмутского университета.Эта статья впервые появилась на TheConversation (theconversation.com)

10 самых популярных фактов об образовании девочек в Северной Корее

Статья 43 Конституции подчеркивает важность социалистической педагогики как средства воспитания подрастающего поколения. Это поколения, которые в будущем внесут свой вклад в развитие общества. И наоборот, отношение к образованию девочек в Северной Корее сильно отличается от предполагаемого авторитарного характера режима.

Состояние образования девочек в Северной Корее позволяет лучше понять систему государственного образования страны.Это также раскрывает северокорейское общество в целом. Кроме того, он проливает свет на политику правительства. Как и любой другой ребенок, у всех девочек в северокорейских детях есть личные цели и амбиции.

10 фактов об образовании девочек в Северной Корее
  1. В Северной Корее также один из самых высоких уровней грамотности в мире — 99 процентов. В частности, это связано с тем, что образование девочек в Северной Корее является обязательным, поскольку государство делает упор на обязательном среднем образовании для обоих полов.
  2. Официальная северокорейская газета Pyongyang Times поощряет участие женщин и поощряет возможности получения образования. В статье 1991 года была показана Ким Хва Сок, женщина, получившая обязательное образование и работавшая фермером. Вскоре после этого она поступила в университет и возглавила правление своего кооператива. В конце концов она стала депутатом Верховного народного собрания.
  3. Помимо основной учебной программы, большинство детей получают образование в Социалистическом Альянсе Ким Ир Сена.Воспитание идолопоклонства начинается с ранних стадий образования как для мальчиков, так и для девочек.
  4. Учебная программа средней школы включает такие предметы, как «История революции Ким Чен Ына». В программе средней школы изучаются такие предметы, как «Революционные действия Ким Чен Ына».
  5. Правительство открыло в стране более 11 школ для детей-инвалидов как для девочек, так и для мальчиков. Это обеспечивает доступ к равным возможностям в жизни, обеспечивая прочную образовательную основу.
  6. Похоже, что в образовании девочек в Северной Корее существует определенный паритет. Представители обоих полов должны посещать курсы идеологии на университетском уровне, такие как «Политическая экономия чучхе», «История революции» и «Философия идеологии чучхе», вместе с объявленными специальностями.
  7. Образование девочек в Северной Корее с годами помогло изменить гендерные роли. Многие женщины теперь получают возможность получить специальность в таких областях, как медицина, биология, литература и иностранные языки
  8. Однако «Конфуцианский Патриархат», к сожалению, является частью общества и препятствует получению образования девочками в Северной Корее.Это, как правило, отрицательно сказывается на женщинах, особенно при поступлении в высшие учебные заведения.
  9. Несмотря на то, что женщинам разрешено проходить военную службу, сексуальное насилие по-прежнему широко распространено среди женщин, которые идут в армию. Кроме того, по данным Хьюман Райтс Вотч, многим женщинам по-прежнему отказывают в доступе к образованию, они не получают социального кредита или документов для регистрации в семье.
  10. Более того, ожидается, что большинство женщин будут активно участвовать в рабочей силе, и правительство поддерживает это обязательство в равной степени как между мужчинами, так и женщинами, что также частично объясняется острой нехваткой рабочей силы в стране.

В заключение, вопреки распространенному мнению, отношение общества к женщинам и девочкам продолжает улучшаться. Дальнейший прогресс в образовании девочек в Северной Корее имеет большое историческое и социальное значение. Это особенно важно с учетом репрессивного характера правительства. Это останется важной основой для дальнейшего продвижения в сфере гендерного равенства и решения других связанных с этим вопросов.

— Шивани Экканат
Фото: Flickr

«Нас считали игрушками»: женщины Северной Кореи раскрывают масштабы сексуального насилия | Северная Корея

Согласно новому отчету, женщины в Северной Корее регулярно подвергаются сексуальному насилию со стороны государственных чиновников, тюремных надзирателей, следователей, полиции, прокуратуры и солдат, при этом попытки ощупью и нежелательные достижения являются частью повседневной жизни женщин, работающих в растущие черные рынки страны.

Широко распространенный характер злоупотреблений со стороны официальных лиц Северной Кореи был задокументирован в новом отчете Human Rights Watch, в котором были опрошены 54 человека, бежавших из Северной Кореи с 2011 года, когда Ким Чен Ын пришел к власти. На сбор историй, собранных в отчете, с участниками, опрошенными в странах по всей Азии, потребовалось более двух лет.

Мужчины, находящиеся у власти, действуют безнаказанно, и «когда охранник или полицейский« выбирает »женщину, у нее нет другого выбора, кроме как выполнить любые его требования, будь то секс, деньги или другие услуги», — говорится в отчете.

Нарушения прав человека в Северной Корее были подробно задокументированы, и по оценкам Организации Объединенных Наций от 80 000 до 120 000 политических заключенных содержатся в четырех крупных лагерях для политических заключенных в Северной Корее.

В историческом отчете ООН подробно описаны случаи «истребления, убийства, порабощения, пыток, тюремного заключения, изнасилования, принудительных абортов и другого сексуального насилия, преследований по политическим, религиозным, расовым и гендерным мотивам, насильственного перемещения населения, насильственного исчезновения людей». человек и бесчеловечный акт умышленного причинения длительного голода ».

Такое часто случается, что никто не думает, что это что-то особенное.
О Чжон Хи, рыночный торговец

Но женщины остаются особенно уязвимыми в стране, где полиция, рыночные инспекторы и солдаты преимущественно мужчины. Хотя Ким пообещал уделять больше внимания развитию экономики Северной Кореи, черные рынки, которые стали жизненно важным источником дохода для многих семей, являются местом, где сексуальное насилие процветает.

О Чон Хи, торговец, опрошенный Хьюман Райтс Вотч, описал распространенность злоупотреблений, когда охранники рынка и полиция «считали нас [секс] игрушками».

«Это случается так часто, что никто не думает, что это имеет большое значение», — сказала она. «Мы даже не замечаем, когда расстроены. Но мы люди, и мы это чувствуем. Так что иногда, из ниоткуда, ты плачешь по ночам и не знаешь почему ».

Многие женщины выразили мнение, что жестокое обращение, которому они подверглись, стало настолько нормальным, что почти никому не пришло в голову подать жалобу на преступников. Лишь одна женщина сообщила о своем случае в полицию, а другие заявили, что полиция не будет действовать.

Многие женщины подвергаются сексуальному насилию после того, как их поймают при попытке перебраться в Китай в поисках работы или иногда для бегства с Севера.

Пак Ён Хи, фермер, был отправлен обратно в Северную Корею после того, как ее поймала китайская полиция, и во время допроса она сказала, что полицейский «заставил меня сесть очень близко к нему и трогал меня поверх моей одежды и под ней. Он также коснулся меня между ног и несколько раз засовывал в меня пальцы в разные дни ».

Она чувствовала, что ее жизнь в опасности, а ее судьба в руках следователя, и чувствовала, что у нее нет другого выбора, кроме как ответить на его иногда откровенно сексуальные вопросы.

Северная Корея пытается изобразить себя как социалистический рай, свободный от преступности, и в прошлогоднем представлении ООН говорится, что только пять человек были осуждены за изнасилование в 2015 году и семь в 2011 году. другая картина. Восемь бывших заключенных женщин рассказали, что подверглись «сексуальному, словесному и физическому насилию» со стороны властей.

«После этого отчета Северная Корея не может сказать, что сексуального насилия не существует, поэтому они должны либо изменить свою мелодию, либо решить проблему», — сказал Кеннет Рот, исполнительный директор Human Rights Watch.«Ким Чен Ын мог бы остановить это, он мог бы обеспечить соблюдение законов Северной Кореи, которые уже есть в книгах».

Этот вопрос так мало обсуждается в Северной Корее, что исследователи обнаружили, что такие понятия, как домашнее насилие и сексуальное насилие, не имеют четкого определения. Корейский язык на Севере основан на множестве эвфемизмов, которые часто преуменьшают серьезность поступка.

Северокорейские девушки-трафикницы — туры для юных пионеров

Введение

Одна из самых узнаваемых достопримечательностей на улицах Пхеньяна — это города, известные девушки-транспортниками.Красивые женщины, одетые в четкую, потрясающую сине-белую форму, стоящие в белых кругах на перекрестках городов, направляющие постоянно растущее движение столицы, уже давно привлекают интерес тех, кто впервые приезжает в страну, и ветеранов, которые часто приезжают, становясь этакая «культовая икона». Но что ждет северокорейских гаишников в будущем?

Хотя эти девушки могут быть одним из самых узнаваемых символов Пхеньяна, их история и будущее, их обязанности в Пхеньяне и за его пределами и их роль в СМИ КНДР часто игнорируются посетителями страны.

Содержание

История северокорейских девушек-торговцев

Начало деятельности северокорейских девушек-дорожников / дорожной полиции произошло вместе с восстановлением дорожной инфраструктуры КНДР после окончания корейской войны. Без автоматических уличных фонарей их обязанность заключалась в обеспечении соблюдения правил дорожного движения в КНДР и обеспечении беспрепятственного и упорядоченного движения транспорта.

Обычно выбираются по внешнему виду, росту и прохождению строгих тестов. Работать транспортной девушкой в ​​КНДР — одна из самых престижных и востребованных профессий в стране.

Потенциальные северокорейские девушки-трафикницы обычно начинают свое формальное обучение в возрасте 17 лет после окончания школы.

Примерно в 2009 году КНДР начала модернизировать свою дорожную инфраструктуру, особенно в столице Пхеньяне, с установкой автоматических светофоров на основных перекрестках. Это положило начало тенденции следующего десятилетия, согласно которой на улицах Северной Кореи будет уменьшаться количество северокорейских гаишников.

Вождение в Пхеньяне и соблюдение правил дорожного движения

Если вы окажетесь за рулем в Пхеньяне и окажетесь на перекрестке, где поток движения направляется девушкой из дорожного движения, вам нужно будет понимать ее различные сигналы, чтобы убедиться, что вы следуете правильному порядку движения.

  • Если дорожный инспектор смотрит на вас или стоит спиной к вам, это означает остановку, поскольку движение справа или слева имеет преимущественное право.
  • Если инспектор дорожного движения поднимает дубинку в воздух, это означает, что вот-вот произойдет изменение полосы отчуждения.
  • Вытянутая дубинка означает, что вы можете пройти поворот через перекресток.

Дорожная полиция за пределами Пхеньяна

За пределами столицы Пхеньяна автоматических светофоров практически не существует, а тяжелая работа по обеспечению соблюдения правил дорожного движения осуществляется по старинке.

На фото вверху: мужчина-инспектор дорожного движения в городе Кэсон .

Однако в столицах провинций и сельских районах Северной Кореи женщины-дорожные инспекторы встречаются довольно редко, и вместо них большую часть работы выполняют сотрудники-дорожники-мужчины.Итак, вы могли бы назвать их северокорейскими гаишниками, когда они не в большом дыме.

История Ри-Кён Сима

Из всех северокорейских девушек-уличных торговцев Ри-Кён Сим, пожалуй, самая известная из них.

На фото вверху: Ри-Кён Сим получает свою награду.

5 мая 2013 года награждена одной из высших наград КНДР — орденом «Герой Республики». Награда обычно присуждается за героические действия во время войны или за значительный вклад в развитие страны и партии.

Ри получил награду за «смертельную защиту лидера в неожиданной ситуации», как сообщают северокорейские государственные СМИ. Что на самом деле сделал этот северокорейский гаишник, в значительной степени неизвестно, но нам нравится думать, что это была классная история.

После церемонии награждения она ненадолго проработала северокорейской медиа-звездой, дав ей более восьми интервью.

Будущее северокорейского трафика Девушки

В середине 2019 года на улицах столицы заметно сократилось количество северокорейских трафик-девушек.

Ким Чен Ын отметил, что для здоровья и безопасности женщин в КНДР их следует освободить от тяжелой работы по обеспечению соблюдения правил дорожного движения, и их заменит растущее число транспортных средств. фары и офицеры-мужчины.

Конечно, с жарким жарким летом и холодными зимами в Корее работа дорожного инспектора — непростая задача, требующая от вас стоять на ногах весь день, принимая все, что мать-природа может бросить в вас.

Конечно, они все еще существуют, и вы иногда будете видеть, как они исполняют свою знаменитую роль в вашем туре по Северной Корее, если вам повезет, но времена, когда женщины в голубых одеждах расставляли точки на перекрестках городов, похоже, давно прошли.

Девушки-трафикницы в народной культуре Северной Кореи: диспетчер на перекрестке

Помимо истории о Ри-Кьонг Симе, северокорейские девушки-трафикницы также играли важную роль в массовой культуре Северной Кореи в конце 1980-х, когда был выпущен фильм «Диспетчер на перекрестке» или 네거리 에 초병.

Этот фильм — милая история с посланием о высшем благе. Мы следим за историей недавно принятой на работу женщины-инспектора дорожного движения, которая должна заставить отказаться от своей вины и желания нарушить правила для личной выгоды.

Полный фильм смотрите ниже!

В стране до сих пор выпускается множество пропагандистских плакатов, посвященных работе северокорейских девушек-перевозчиков, и они доступны для покупки туристами! Не упустите возможность посетить книжный магазин на иностранных языках в Пхеньяне и сувенирный магазин DMZ в Пханмунджоме.

Хотите попробовать взглянуть на северокорейскую девушку из трафика, прежде чем все они исчезнут навсегда? Свяжитесь с нами сегодня, чтобы узнать больше о поездках в Северную Корею!

Об авторе сообщения

Николас Платт

Ник — вундеркинд из Северной Кореи и экстраординарный гид из YPT.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *