Ницца: символ и город. Часть I.

Лазурный берег... Именно сюда рвется Аметистов из «Зойкиной квартиры» Булгакова: «Ах, Ницца, Ницца, когда же я тебя увижу? Лазурное море, и я на берегу его в белых брюках!» (не на Зойкиной ли квартире были скроены и белые штаны Остапа Бендера?).

Кстати, у Михаила Афанасьевича Ницца всплывает не раз. Именно тут расположена одна из резиденций Воланда: «- Я понимаю, - вскричал Коровьев, - как же без увязки, обязательно. Вот вам телефон, Никанор Иванович, и немедленно увязывайте. А насчет денег не стесняйтесь, - шепотом добавил он, увлекая председателя в переднюю к телефону, - с кого же взять, как не с него! Если б вы видели, какая у него вилла в Ницце! Да будущим летом, как поедете за границу, нарочно заезжайте посмотреть - ахнете!».

Правда, рассказам Коровьева не всегда можно было доверять – но и в выборе деталей для вранья есть своя правда. Не случайно, не случайно помещает Коровьев виллу Воланда в это райское место. Да ведь, по существу, и Никанор Иванович был окончательно сломлен вот этим «как поедете за границу» - а куда за границу, да вот - в Ниццу, где вилла-то Воланда! Не это ли вот еще «ницца-заграницца» прибавило символичности?

Булгаков вроде бы помещает Ниццу в иронический контекст; но в этом контексте находится и он сам. Для него Ницца – то же воплощение светлого покоя. В дневнике Елены Булгаковой можно найти такой эпизод:

«Вчера вечером - Пырьев и Вайсфельд по поводу "Мертвых душ". М. А. написал экспозицию. Пырьев: - Вы бы М. А., поехали на завод, посмотрели бы... (Дался им этот завод!) М. А.: - Шумно очень на заводе, а я устал, болен. Вы меня отправьте лучше в Ниццу".

Собственно, почему я начал с Булгакова? Ведь с Ниццей связано много имен русских людей, которые провели здесь годы, нашли свой вечный покой. Почему Булгаков, который никогда в Ницце (и в загранице) не был? Потому что – не столько реальный город, сколько символ. А его издалека даже виднее, чем вблизи.

Впечатления о нашей прогулке по Ницце естественно выливаются в три мини-очерка – солнечная Ницца, русская Ницца и … просто Ницца.
 

 


I. Солнце и море.

Средоточие символической райской Ниццы – Английская набережная. Небо, море, прибой.

Желтый паром идет из Генуи.

Хочется присесть вот тут, на скамейке под навесом, и сидеть долго.

Но сидеть спокойно не получается. Каждый кубический метр пропитан тут историей и легендами, будоражащими фантазию. Вот, например, отель «Негреско», где жили и Коко Шанель, и Марлен Дитрих, и Эрнест Хемингуэй (этот, впрочем, много где успел пожить).

Сейчас его полуофициально называют «отель-музей». Цены кусаются, но воображение не поражают - номер с видом на двор в высокий сезон можно взять за 360 евро (в низкий – за 290).

Мимо отеля едет будничный автомобильный поток. Вот также в 1927 году ехала по этой набережной и Айседора Дункан, когда ее газовый шарф, развеваясь по ветру, накрутился на колесо. Знаменитая танцовщица, и жена Сергея Есенина погибла от удушья.

Не в Роллс-Ройсе ли ехала Айседора Дункан? Знаменитую статуэтку «Дух экстаза», изображающую богиню Нику, особенно символично видеть здесь - в Никее-Ницце.

Кстати, мало кто знает, как трагически сложилась судьба прототипа этой статуэтки.

Элеонора Торнтон была любовницей барона Монтегью, председателя Британского королевского автоклуба. Барон был большим приятелем и одним из первых заказчиков Чарльза Роллса и Фредерика Ройса.

Ирония в том, что первоначально он заказал статуэтку именно для того, чтобы выделить свой автомобиль среди аналогичных, привнести личное начало. Однако фигурка несла в себе такой символический заряд, что постепенно стала неотъемлемой частью бренда.

В 1915 году барон Монтегью и Элеонора плыли на лайнере в Индию. Около Крита теплоход был торпедирован немецкой подводной лодкой. Элеонора утонула, барон выплыл. Впоследствии он посвятил своей подруге стихи, где обыгрывается ее роль в создании символа Ролл-Ройса. По найденному в сети переводу трудно судить об оригинале:

Я — малютка, задорная фея,
Талисман постоянный в пути.
Подарю Вам счастливое время,
Но надёжность оставлю в чести.

По дорогам извилистой Роны
Сквозь эфирные волны ветров,
Мимо чар побережий лимонных
И гольф-клубов — везу седоков.

Успокою мечтой и улыбкой,
О любимой напомню подчас,
И помчу Вас навстречу ошибкам,
Или стану испытывать Вас.

Ваша храбрость понравится фее,
И под радостный шелест колёс
Я сольюсь воедино с весельем,
Что приносит мой серый «Роллс-Ройс»!